Урожай звезд (№1) - Мы выбираем звезды

Биокибернетическая лаборатория – скромных размеров здание с увитыми плющом стенами – пряталась в тени. Сотрудники лаборатории изучали находки, доставленные сюда со всей планеты. Директор комплекса Бейзил Рудбек, должно быть, увидел посетителей в окно, поскольку встретил их в дверях. Это был светловолосый мужчина средних лет, коренастый крепыш, который прямо-таки излучал энтузиазм.

– Bienvenidos, шеф, – поздоровался он. – Bienvenida, сеньора. Мы давно вас ждем.

– Что касается меня, просто не было времени, – отозвался Гатри. – И потом, я не хотел мешаться под ногами.

– Мы всегда вам рады; правда, до недавнего времени показывать было особенно нечего. Кстати, большое спасибо, что избавили нас от бюрократических проверок.

– Так уж заведено в «Файерболе»: если видишь, что человек занят делом, не приставай. – Гатри хмыкнул. – Вдобавок, у меня имелась особая причина оберегать тебя от бюрократов. – Он имел в виду, что Бейзил Рудбек – потомок Энсона и Джулианы Гатри.

– Значит, вам удалось чего-то добиться? – спросила Кира.

– Вот именно – чего-то, – улыбнулся Рудбек. – Нам пришлось изрядно помучиться, прежде чем мы сумели создать систему, которая как будто работает. Основная заслуга принадлежит полевым исследователям, а также роботам и модулям, которые собирали по крупицам данные и выясняли, что к чему на этой планете. – Он поклонился. – Muchas gracias.

– Мне? – Голос Киры выражал удивление: она давно научилась вкладывать в него те или иные эмоции. – Я всего лишь пилот.

– Что значит «всего лишь»? – пробурчал Гатри. – Между прочим, ходят слухи, что ты не раз и не два спасала от неприятностей всяких олухов.

– Во всяком случае, – продолжал Рудбек, – поступавшая информация позволила нам установить, что необходимо подкорректировать наши программы и заменить оборудование. – Он явно увлекся собственным рассказом. – Когда пытаешься вогнать миллионы лет эволюции в какие-нибудь два-три столетия, сталкиваешься со множеством проблем, причем, что называется, планетарного масштаба. Даже если бы мы знали наверняка, что нужно делать (а ничего подобного мы не знаем), даже тогда никакая система контроля не справилась бы с ситуацией – в силу колоссального объема работы и чудовищной быстроты, с которой здесь меняется положение дел. Элементарный пример. Вы помните, что произошло в Фессалии с клевером?

– Естественно, – отозвался Гатри. – Разве такое забудешь? Согласно плану, на болотистых равнинах Фессалии, чтобы сделать тамошнюю почву пригодной для микробов и беспозвоночных, высадили мох. Тот прижился практически сразу, поэтому вслед за ним с той же целью высадили клевер. Но случилось непредвиденное: клевер разросся настолько, что истощил тонкий торфяной слой, который начал исчезать. Дожди смывали почву, будто норовя добраться до скального основания. Чтобы совладать с клевером, решили уменьшить количество пчел, которые опыляли растения, и напустили на них насекомых-хищников, выведенных из ДНК ос. Однако те со временем мутировали и принялись уничтожать червей, которые насыщали и удобряли почву. Против мутантов применили вирус… Словом, Фессалия переживала затяжной экологический кризис.

– Извините, – пробормотал покрасневший Рудбек. – Я вовсе не собирался читать вам лекцию.

– Не волнуйся, у меня слишком толстая кожа, чтобы я обращал внимание на такую ерунду. Валяй рассказывай.

– Gracias, сэр. Разрешите, я вкратце изложу наш основной принцип. Вы, безусловно, о нем слышали, поскольку он, как говорится, лежит на поверхности, но математическое обоснование получил совсем недавно. Проверки, которые выполняют роботы, авральные операции, чтобы предотвратить очередную катастрофу или свести к минимуму ее последствия, – дальше так продолжаться не может. Либо жизнь на Деметре исчезнет сама собой, несмотря на все наши усилия, либо уцелеет и станет развиваться. Во втором случае наша техника просто не будет успевать за эволюцией – если, конечно, мы не понаделаем такого количества машин, что они в конце концов вытеснят с планеты все живое.

– Знаю. Между прочим, хотя никто из политиков и весьма немногие из простых людей это понимают, похожая проблема стоит перед любым правительством. Мы не можем дожидаться, пока на планете установится экологический баланс. Перед тобой поставили задачу – выяснить, что можно предпринять. Теперь ты узнал от меня, что у лошади четыре ноги, так, может, объяснишь понятными словами, чего вам удалось добиться?

– Попробую. Роr favor, проходите. Хозяин из меня, конечно…

– Ничего страшного, – успокоила Кира. Модули – не люди, мысленно прибавила она. Рудбек показал им лабораторию, представил сотрудников, продемонстрировал оборудование, вызвал на один из дисплеев данные, на которые, по-видимому, хотел опереться в разговоре.

Организм – единое целое. Его многочисленные функции – пищеварение, поглощение и выделение, восприятие, реакция; органы чувств, метаболизм, электронные потоки, обратная связь, динамика, и так далее, – все служит единственной цели: выжить. Выжить и обеспечить продолжение рода; а для этого нужно одолеть врагов, которых у любого организма вполне достаточно. Получая хотя бы минимум питательных веществ, находясь в сравнительной безопасности от космического вакуума и излучений, он сможет выжить, окрепнет, залечит раны, справится с пораженными болезнью клетками и наверняка попытается расширить территорию, на которой обитает. Пример, который мгновенно приходит на ум, – человек, мозг которого представляет собой одновременно орган обработки информации и принятия решений, важнейшую из желез и источник желаний.

Экология по сути своей – совокупность правил, определяющих поведение живых организмов. Эти правила, которые могут быть сколь угодно сложными, в свою очередь являются результатом тысячелетий борьбы за выживание; в них отражены все изменения, которые претерпели организмы, приноравливаясь к капризам природы. Впрочем, многие так и не смогли приноровиться.

Виды погибают от природных катастроф, от столкновения с другим видом и от иных причин. На Земле исчезло немало великих рас, не говоря уж о менее значимых – с исторической точки зрения – народах. Как уязвима жизнь, тем более – перенесенная с родной планеты на чужие, до того совершенно бесплодные земли! Правда, если экологическая система – организм…

– Отталкивались мы от общеизвестного факта, – сказал Рудбек. – Лично я не удивлюсь, если вдруг выяснится, что о нем заговорили после самой первой экспедиции на Деметру. Можно продолжать, шеф? – Гатри промолчал. – Следовало, прежде всего, создать аналог нервной системы, причем достаточно сложный; не просто понатыкать кругом множество датчиков, которые передавали бы информацию компьютерам, а те отдавали бы приказы роботам. Хотя использовать нечто подобное, естественно, было необходимо. Мы стремились воспроизвести молекулярные структуры-симбионты, которые могли бы существовать в организмах растений и животных, если понадобится, взаимодействуя между собой на каком угодно расстоянии. Словом, хотели создать аналоги мозга и органов чувств. Но как это было сделать? Какими будут побочные эффекты и последствия? Наконец, кто будет принимать решения и выполнять их не раздумывая, как поступает человеческое тело, подчиняясь инстинктам и потребностям?

– Насколько я понял из твоих отчетов, вы ходили вокруг да около, пока не набрели вдруг на новую идею? – проговорил Гатри.

– Можно сказать и так, – ответил Рудбек, пожимая плечами. – Все началось с того, что Фаркуэр вздумалось пересмотреть теорию симбиоза на примере митохондрий и прокариотов.[139] Пользуясь данными, полученными на Деметре, она доказала, что теория, мягко говоря, несостоятельна. Затем Кристоффер формализовал ее выводы и применил тензорное исчисление Ямато… Короче, после доказательства всех гипотез мы принялись осуществлять их на практике.

– Верно, – подтвердил Гатри, линзы которого были нацелены на дисплей, – и вот ваш ребенок.

– Нет, не ребенок – эмбрион, – поправил Рудбек. – Распространяется он крайне медленно, сейчас его территория составляет шестьсот-семьсот квадратных километров. Причем он годится только для здешних климатических условий. Тем не менее, в пределах своих возможностей, он способен на многое – и учится. К примеру, нам сообщили, в тех областях, где холодные ночи, кусты можжевельника, посаженные рядом с побегами осины и ольхи, словно защищают деревья – укрывают их корни от стужи. Bueno, мы заметили, что эти породы и сами стараются расти поблизости друг от друга. А после проверки программ для роботов, которые сажают семена, выяснилось, что параметры в них постоянно изменяются! – В тоне директора явственно прозвучала гордость. – Иными словами, система расширяется самостоятельно. И слава Богу! Порой ей будет требоваться помощь, но, думаю, не слишком часто. Она приспособится к экологии Деметры, я вряд ли доживу до этого времени, но в конце концов на планете возникнет биосфера, нечто вроде гигантского живого организма.

– Обширней и медлительней империй,[140] – произнесла Кира. – Простите? – переспросил Рудбек.

– Строка из старинного стихотворения. Я думала о сигналах, которые будут пересекать континенты и океаны.

– Поймите, их перемещения не ограничиваются скоростью химических процессов. Вы же видели – в системе присутствуют электронные, фотонные, механические элементы. Со временем мы внедрим в нее искусственный интеллект, что, естественно, потребует дальнейшего усложнения системы, но тут я рассчитываю на помощь земных психонетиков.

– Ждать ответа на вопрос придется девять лет, – напомнил Гатри. – А твой ребенок должен расти и развиваться. Если хочешь, чтобы система приняла искусственный интеллект, заранее предусмотри в программе возможность его использования.

– Разумеется, – кивнул Рудбек. – Между прочим, мы готовы хоть сейчас подключить к системе модуль, чтобы проверить, как она работает. А что касается остального – что ж, будем ждать, пока появится настоящий кибермозг.

– Почему?

– Надо отработать все до мелочей, чтобы ни у кого не возникало ненужных опасений.

– Опасений? Значит, существует какой-то риск?

– Вряд ли. Впрочем, точно сказать не могу, поскольку попросту не знаю, чего можно ожидать.

– И не узнаешь, пока не попробуешь. Слушай, подключи меня!

– Вы серьезно, шеф?

– Честно говоря, за этим я к тебе и явился. Поначалу меня одолевали сомнения, но, прослушав твою лекцию и увидев лабораторию, я принял решение. Ну, чего мнешься? Или доброволец не подходит?

– Вы можете пострадать.

– Чепуха! Если бы ты только мог представить, что мне довелось пережить! Эта штуковина всего-навсего позволит мне понять, пускай смутно, зато изнутри, что чувствует твой организм. А разобраться в чем-то новом никогда не помешает.

– Я вас не пущу! – воскликнула Кира. – Давайте лучше поменяемся местами.

– Черт побери! – взревел Гатри. – Что за разговоры, Дэвис? В «Файерболе» не принято рисковать жизнью подчиненных. В конце концов, я – ваш хозяин, будьте любезны слушаться. После стольких лет, – прибавил он негромко, – что-то новое, не кивира, а действительность… Ну, Рудбек?

Гатри пресек возражения, но обсуждение мер предосторожности и подготовка к подключению затянулись до вечера. Наконец сотрудники лаборатории подключили модуль к системе. Миновал час, на протяжении которого тишину нарушал только шепот людей, что не сводили глаз с датчиков; на небе появились звезды. Едва время истекло, Гатри тут же извлекли наружу.

– Я не могу этого описать, – произнес он вполголоса. – Нужен поэт… Если хотите, на какой-то миг мне почудилось, будто я ожил.

Люди явно нуждались в отдыхе, поэтому Кира с Гатри попрощались и двинулись туда, где оставили флайер. Шаги Киры гулко отдавались в ночи.

– Я бы вас не останавливала, если бы вы не уничтожили своего двойника, – проговорила она, глядя на покрытую инеем вершину холма.

– Я его не трогал, – откликнулся Гатри. – Он во мне, со всеми своими воспоминаниями.

– Но почему?..

– Разве ты не знаешь? Один из нас улаживал дела в Солнечной системе и готовил к старту корабли, а второй улетел на Деметру. Но когда мы оказались здесь оба, стало ясно, что двоим старым ворчунам вместе не ужиться. Впрочем, мы догадывались об этом с самого начала.

– Я имела в виду другое. Почему вы не сохранили вторую программу? С вашей тягой к приключениям…

– Елки-палки, неужели не понятно? Я пришел к выводу, что двоих Гатри слишком много. Рано или поздно колония окажется предоставленной самой себе. И если не уцелеет, значит, ничего иного и не заслуживает.

– Нам будет вас не хватать, шеф…

– Не бойся, я еще успею тебе надоесть! – рассмеялся Гатри. – Откровенно говоря, уходить просто жаль. А тебе?

– Не знаю.

– Тебе плохо? – спросил он, фокусируя линзы, словно хотел разглядеть ее лицо.

– Нет. Мне интересно то, чем я занимаюсь, но когда перестану быть нужной, с удовольствием отключусь.

– Пожалуй, тебе не помешает подлечиться у Рудбека. Знаешь, девочка, мне за тебя боязно.

– Извините, шеф, но я откажусь.

– Если не секрет, почему?

– Не хочу вспоминать прошлое.

– Ясно.

Остаток пути до флайера они прошли в молчании.

52

«Население Л-5 значительно сократилось. Космическими кораблями теперь управляли роботы, поэтому спутник утратил свое прежнее назначение и превратился в курорт на лунной орбите. Однако повсеместное распространение кивир привело к тому, что подобные ощущения можно было получить за куда менее внушительную сумму; к тому же, земляне не проявляли к ним особого интереса. Тем колонистам, которые еще оставались на станции, разрешили никуда не улетать, но предупредили, что заводить детей крайне нежелательно».

Даже на таком расстоянии альфа сверкала ослепительно ярко. Она излучала бело-голубое сияние, которое выхватывало из мрака кратеры и скалы на поверхности Перуна – астероида, к которому приближался «Мерлин». Поодаль чернел среди звезд Велес. Кире вспомнилось, что луняне совсем недавно вывели его на орбиту вокруг богатого никелем Перуна, чтобы иметь поблизости источник воды и органики Велес представлял собой типичный хондрит.[141] Компьютер корабля по команде с клавиатуры слегка изменил курс. Времени до посадки оставалось достаточно, поэтому Кира решила понаблюдать с высоты за лунянами.

Прежде всего ее внимание привлек объект, который двигался по орбите следом за Перуном. Остов гигантского звездолета – шпангоуты, стрингеры – издалека напоминал диковинное серебряное украшение эльфийской принцессы. Увеличив изображение на экране, Кира различила боты, роботов и облаченных в скафандры людей, которые сновали вокруг корабля, словно выполняя фигуры какого-то танца. Интересно, под чью музыку? Моцарта, Штрауса, Нильсена?

Куда полетит этот корабль? К альфе? К проксиме? Или в глубокий космос? По слухам, луняне затевали нечто грандиозное, хотели модернизировать лазерные установки; но достоверно ничего известно не было. Хватит фантазировать, сказала себе Кира.

Ей подумалось, что на Перуне, диаметр которого составлял от силы несколько тысяч километров, никогда не возникнет такого количества городов и крепостей, как на Луне. Впрочем, поселений на его поверхности больше, чем она ожидала. Свои сведения о Перуне Кира почерпнула из отчета экспедиции, отправленной в свое время сюда, чтобы выяснить, как обстоят дела у лунян (скрытные по природе, те в разговорах по видеофону практически ничего не рассказывали). Все чрезвычайно удивились, узнав, сколько они успели создать, причем на пустом месте: ведь Перун не имел природных богатств Деметры. Что ж, скоро она увидит все собственными глазами.

Купола, мачты, пирамиды, колоннады, дороги, поле космодрома – площадка на северном полюсе астероида, окруженная различными зданиями и сооружениями, среди которых выделялась диспетчерская с радаром. «„Мерлин“ просит разрешение на посадку», – проговорила Кира в микрофон. «Посадка разрешается», – отозвался певучий голос с характерным акцентом. Откровенно говоря, этот диалог представлял собой чистую формальность, поскольку всеми маневрами корабля управлял бортовой компьютер, который ориентировался на команды компьютера диспетчерской.

Звездолет медленно опустился на площадку. Наступила тишина. Кира отстегнула ремни и встала с кресла. Она привыкла к деметрианской силе тяжести, которая составляла около девяти десятых земной, а потому внезапно ощутила себя невесомой. Сколько она здесь весит – килограмм пять-шесть? Двигаясь очень осторожно, женщина добралась до своей каюты и посмотрела в зеркало. Перед тем, как корабль пошел на посадку, она сменила наряд: белая перлюксовая блузка с жабо и пышными рукавами, короткая куртка из тигрила, голубые слаксы, сандалии с переливчатыми застежками. Кира словно хотела доказать, что явилась не из глухой провинции, что обитатели Деметры одеваются ничуть не хуже лунян. Доказать? Кому? Ринндалиру? Сердце Киры бешено заколотилось.

Ну уж нет, ей не пристало вести себя как молоденькой девчонке. С какой стати, черт возьми? Разве она дурнушка? Не толстая, скорее наоборот; стройная фигура, привлекательные черты лица; да, в уголках глаз появились морщинки, а волосы начали седеть, но что с того? Возраст, к сожалению, берет свое. И потом, она прилетела сюда не амуры крутить.

Послышался глухой стук: к люку подали трап. Кира подмигнула своему отражению и направилась к выходу. Она прошла по переходнику и очутилась в маленьком помещении, где ждал Ринндалир.

– Добро пожаловать, миледи, – с улыбкой проговорил он. – Давненько мы с вами не виделись. – Бывший селенарх протянул руку. Кире показалось, она ощутила на его ладони мозоли.

– Мне искренне жаль, что я не выбралась раньше, – услышала она собственный голос. – У вас тут есть на что посмотреть. Но мне нужно было восстановить форму; вдобавок, сразу появилось столько дел…

– Еще бы – дом, ребенок. Я понимаю.

Неужели? Или притворяется? А может, и сам не подозревает, что не понимает?

– Прошу вас, остановитесь у меня, – продолжал Ринндалир. – Конечно, ни о какой роскоши не может быть и речи, но по нашим нынешним меркам комната вполне приличная.

Киру вдруг бросило сначала в жар, потом в холод. Во имя Маккамона, что с ней такое творится! Прекрати немедленно! – прикрикнула она на себя. Да, Ринндалир хороший приятель, великолепный любовник – и изрядный мерзавец, но разве это повод сходить с ума?

Кира мысленно прочла мантру, и к ней быстро вернулось присутствие духа. Она внимательно поглядела на Ринндалира. Что ж, время не пощадило и его. Время, тяжелый труд – и что еще? Волосы побелели, лоб прорезали морщины, серые глаза глубоко запали. Тем не менее, держался он подчеркнуто прямо, двигался с прежним изяществом, а лицо, как и раньше, дышало благородством.

– А где ваши помощники? – спросила Кира. На Деметре звездолет встречала бы целая толпа. В конце концов, «Мерлин» был всего лишь пятым кораблем, совершившим посадку на Перуне.

– Мы соберем их, когда сочтем нужным, – отозвался Ринндалир.

Значит, он остался господином над своими сородичами-лунянами. Для обитателей Деметры организация перунианского общества была во многом непонятной; как следует в ней разобраться не позволяли чрезвычайно редкие контакты. Чем правит Ринндалир – одним поселением или всем астероидом?

– Сначала мы с вами поделимся воспоминаниями, – прибавил он. – Я прикажу доставить ваш багаж – ко мне или в гостиницу, как скажете. Можете за него не беспокоиться. Ну что, пошли?

Он не предложил ей руки, даже не притронулся хотя бы кончиками пальцев. Показывает, что они – ровня? Кира последовала за Ринндалиром, пытаясь собраться с мыслями.

Сила тяжести на Перуне равнялась половине лунной, что как будто вполне устраивало эмигрантов; впрочем, им, наверно, волей-неволей приходится тренироваться на центрифуге, чтобы организм поскорее приспособился. А может, и нет; ведь они не бездельничают, упорно трудятся – и в космосе, и на земле. По дороге Кира находила немало тому доказательств. Выйдя из помещения, она очутилась в коридоре, пробитом внутри скалы Его освещали флюоресцентные лампы разного цвета и накала; стены украшали мозаичные панели – зеленые, голубые, искрящиеся на свету. Через равные промежутки возвышались стройные колонны, инкрустированные драгоценными камнями. Если прислушаться, можно было различить звуки флейты и скрипки; в воздухе витали пряные ароматы. В стенах имелись двери; за распахнутыми створками обнаруживалось то кафе, где посетители сидели на циновках и играли в шахматы или го, то продуктовый магазин, лаборатория, ателье или мастерская. Людей в коридоре было мало. Да, подземный комплекс строился в расчете на то, что со временем население колонии возрастет. Те мужчины, женщины и дети, которые попадались навстречу, даже если направлялись куда-то вместе, хранили молчание Пышные одежды поражали яркостью расцветок.

– Как крылья птиц, – заметила Кира.

– В будущем птицы станут летать среди нас, – откликнулся Ринндалир. – Птицы, бабочки, быть может, летучие мыши. А в коридорах будет расти плющ.

– Не очень-то похоже на Луну.

– Мы изменились, – ответил Ринндалир. – Может статься, сильнее, чем вы на Деметре. И продолжаем меняться.

– Не знаю, не знаю, – проговорила Кира, невольно поддавшись его настроению. – Вы ожидали чего-то подобного – я имею в виду, перед войной?

– Да. Между прочим, растаявший лед застывает снова; мы живы, а это главное. – Ринндалир помолчал. – Вот причина, по которой миледи Ниолента предпочла остаться на Луне.

– Мне показалось, она собиралась отстаивать прежний порядок, – сказала Кира, подбирая слова, чтобы невзначай не оскорбить Ринндалира. – По-моему, она… презирала землян…

– Не всех, – отозвался Ринндалир, лицо которого на мгновение исказила гримаса. Должно быть, его задело за живое. – Некоторых она искренне уважала, ибо видела в них достойных противников. Сражаться с ними было для нее куда интереснее, чем бороться с космосом и природой. – Он улыбнулся, не то печально, не то сочувственно. – А поняв, что все потеряно, Ниолента лишь укрепилась в своем решении. Теперь она могла поступать, как ей заблагорассудится, чтобы оставить след в истории. Наверняка сказать невозможно, однако я подозреваю, что дарованное селенархам право до конца жизни сохранять свои владения – заслуга именно Ниоленты. Новые власти, безусловно, были не в восторге, ибо тем самым ход реформ существенно замедлялся… Я словно вижу воочию, как Ниолента угрожает – разумеется, не в открытую!..

– Честно говоря, – произнесла Кира, набравшись мужества, – я не понимаю, почему вы тоже не остались дома.

– На такой вопрос надо отвечать не словами, а жизнью. – Ринндалир искоса посмотрел на спутницу и быстро отвернулся.

Они достигли гравиколодца, что пронизывал скалу снизу вверх, и спрыгнули на первую из платформ, которые располагались на расстоянии семь метров одна под другой. Скорость падения составляла около трех метров в секунду. Неожиданно Ринндалир рассмеялся, сорвал с плеч плащ и прыгнул мимо очередной платформы. Плащ послужил ему парашютом, и он полетел как гонимый ветром лист дерева. Нет, подумалось Кире, луняне изменились не слишком сильно.

Ринндалир приземлился на платформе, которая была шире остальных, подождал, пока спустится Кира, и поманил ее за собой. Они вошли в очередной коридор, в стенах которого виднелись вентиляционные отверстия, а по полу тянулся глубокий желоб.

– Русло речки, – пояснил Ринндалир.

– Как вы, однако, заботитесь об окружающей среде, – хмыкнула Кира.

– С мертвой Луны мы могли наблюдать живую Землю, и этого было достаточно. Здесь все иначе: Деметра и Фаэтон – лишь светящиеся точки на небосводе.

Какое-то время спустя крошечный коридорчик, в который они свернули, уперся в бронзовую дверь, украшенную геометрическими узорами. Ринндалир открыл ее и пропустил Киру вперед. Женщина огляделась по сторонам. На стенах – мозаичные панно, точь-в-точь такие же, как в православной церкви в Равенне. Странный выбор – по крайней мере, любопытный. Взоры святых на фресках были устремлены в беспредельность. Потолок второй, более просторной комнаты с черно-белыми стенами, представлял собой прозрачный купол, сквозь который виднелись звезды. Альфа, правда, спряталась, зато желтая бета сверкала в небе, будто сотня полных лун. Кроме звезд, иного источника света в помещении не было. На столике стояли графин и бокалы, загадочно сверкавшие в полумраке. Музыка слышалась отчетливее, чем раньше; пахло жасмином и, едва уловимо, мускусом.

– Это ваш дом? – спросила Кира, отогнав нахлынувшие воспоминания.

– Конечно, – улыбнулся Ринндалир, который в полумраке сделался вдруг невероятно красивым. – Обстановка, увы, скудная, зато все свое.

– Я бы не сказала, что она особенно скудная, – возразила Кира. – Естественно, до прежней роскоши ей далеко, но…

– Прошлого не вернешь. Что касается будущего, оно пока тайна как для нас, так и для вас. Кстати, вы понимаете, что Перун и Деметра останутся чужими друг другу?

– Понимаю, – ответила Кира, испытывая громадное облегчение от того, что Ринндалир рассуждал о серьезных вещах и не пытался ее соблазнить. – Правда, я как-то не задумывалась… Знаете, независимость – штука хорошая, но не надо забывать, что луняне – потомки жителей Земли. Этакие современные кочевники, которых вытеснили не в степи, на другую планету; подобно древним племенам, они потихоньку собирали силы, а в итоге погубили цивилизацию, которая их вроде бы победила. Впрочем, как следует из истории, окончательная победа все же остается за цивилизацией, которая попросту развращает варваров.

– Садитесь, миледи, – проговорил Ринндалир, взяв Киру под локоть и подведя к столику. – Наши биосистемы производят далеко не худшее вино в галактике. – Он наполнил бокалы, вручил один женщине и поднял свой. – Увош йей! Что приблизительно означает: «Будьте здоровы».

– Взаимно. – Кира постучала ногтем по краешку бокала, который отозвался мелодичным звоном, и пригубила вино, оказавшееся на вкус кисловатым, но приятным.

– Итак, между нами существуют известные разногласия, – произнес лунянин.

– По-видимому, да, – согласилась Кира. – Вы не издаете манифестов, не объявляете пятилеток, однако нам на Деметре кажется, что ваша цель – создать первое во вселенной, если можно так выразиться, космическое общество.

– Не цель, а мечта, – поправил Ринндалир. – Которую, я уверен, разделяют многие из деметриан. Вряд ли вы хотите, чтобы ваши потомки погибли вместе с планетой.

– Вот поэтому я и прилетела. Мое задание…

– Наше задание, – перебил он, выделив голосом первое слово.

– Что? – изумилась Кира. Она чуть было не расплескала вино. – Минуточку, я думала, мне в помощь дадут пару специалистов…

– Они появятся позже, если в том возникнет необходимость. На нынешнем же этапе вашим партнером буду я.

– Во имя Маккамона, почему?

– Я худо-бедно разбираюсь в науках. – Ринндалир пожал плечами с изяществом, которое недоступно никому из землян. – Кроме того, последние годы приучили меня к физическому труду. Но я по-прежнему селенарх, – прибавил он тоном, в котором прозвучали стальные нотки, – и если что-то решил, никто не волен мне запретить.

– Вы забываете, что я не принадлежу к числу ваших подданных! – бросила Кира, поставив бокал на столик.

– Вы все еще боитесь меня? – справился Ринндалир, приподняв бровь. – Должно быть, так и есть.

– Вы натворили столько…

– Неужели?

– А в вашем замке…

– Послушайте, миледи, – произнес Ринндалир. – Лично мне упрекнуть себя не в чем. Я такой, какой есть; иным не стану, да и не желаю становиться. Однако здесь я начал видеть дальше и глубже.

– Нет, это вы послушайте, – процедила Кира, сама не своя от ярости и смятения. – Я вовсе не обязана пилотировать звездолет. Могу в любой момент отказаться; пускай назначают другого. – Деметрианина, человека, рожденного от жителей Земли. Да, луняне уже побывали на Фаэтоне, но силы тяжести в три четверти земной им долго не выдержать. А посылать на планету роботов, которыми можно управлять с орбиты, не имеет смысла. Идеальный выход – совместная экспедиция, однако… – Мне очень, просто безумно жаль, но с вами я не полечу.

– Почему? – поинтересовался Ринндалир.

– Черт побери, за кого вы меня принимаете?

Засмейся он или хотя бы улыбнись, Кира тут же встала бы и ушла. Но Ринндалир не позволил себе ничего подобного.

– Я понимаю, вы связали свою судьбу с каким-то счастливцем и не намерены его обманывать. Но разве он не доверяет вам или вы – ему?

Им, мысленно поправила Кира. Естественно, ни о какой ревности не могло быть и речи: она сознательно не допускала, чтобы увлечение переросло в нечто более серьезное. Что же касается Ринндалира, полет вдвоем с ним будет испытанием не его, а ее собственного целомудрия.

– Мы слишком разные, – пробормотала она.

– Разумеется, – кивнул Ринндалир. – Неужели ты не понимаешь, что я отказался от всего, что имел, только ради тебя? Что рана не заживает и не может зажить?

– Шутите? – проговорила Кира, в голове у которой вертелось: «Не может быть! Не может быть!»

– Даже не пытаюсь, – сухо откликнулся он. – Возможно, у меня извращенный вкус. Как там, в поговорке? «Соблазнился ворон молодой кобылкой»? – Скорее, орел, подумала Кира, слушая, как стучит в висках кровь; орел, который покорил ветер, что треплет гриву кобылки.

– Или мне совсем нельзя верить? Что ты чувствуешь по отношению к домашнему животному и к своему кораблю? Что ощущаешь, когда видишь гору на фоне заката или разговариваешь с призраком Энсона Гатри?

– Это… другое.

– Разве?

– Вы сами сказали, что нас разделяет пропасть. – Пучина, подумала Кира, бездна, в которую если упадешь, то не выберешься… Мысли путались, словно из солидарности к эмоциям, которые накладывались одна на другую.

– Однако, встретившись, мы сможем протянуть друг другу руку.