Урожай звезд (№1) - Мы выбираем звезды

– Я бы не стала закатывать истерику, – бросила Кира.

– Теперь я в этом уверен, – откликнулся Ринндалир. – Но ведь раньше мы с вами не были знакомы, поэтому знали о вас не больше, чем вы о нас.

– Да уж… – Кира отпила из бокала. Для такого вина глоток получился чересчур большим. Вино обожгло нёбо и воспламенило кровь в жилах. Может быть, в него подмешан какой-нибудь наркотик, к которому селенарх то ли привычен, то ли невосприимчив? Хотя какая разница? Если она почувствует, что отравилась, то сумеет вылечиться без посторонней помощи. – Что вы намерены предпринять? И когда? Времени действительно в обрез.

– Жаль портить вечер, – вздохнул Ринндалир.

– Давайте поскорее уладим все дела, а потом отдохнем, – предложила девушка.

– Чем дольше ждешь, тем приятнее развлекаться. Впрочем, раз вы считаете иначе, вот вам наш план – естественно, в общих чертах. Завтра селенархия объявит о реквизиции всей собственности «Файербола» на поверхности Луны и запретит разыскивать на своей территории пресловутых террористов. Чиновники компании в Порт-Бауэне, разумеется, начнут протестовать, но и только, ибо мы заблаговременно связались с руководством…

– А почему бы не сказать людям правду?

– А сохранят ли они тайну? Одни не поверят, другие будут сомневаться. Кого-то наверняка осенит идея послать запрос в Кито. Между тем вы требуете действовать быстро и решительно. Следовательно, противника надо застать врасплох.

– Мне кажется, вы недооцениваете служащих компании. Хотя – откуда вам знать, на что они способны? Хорошо, а что вы думаете делать дальше?

– Что мы думаем делать дальше, пилот Дэвис, – поправил Ринндалир. – Успех плана во многом зависит от вас. Реквизиция даст нам возможность распоряжаться звездолетами Вы в качестве нашего представителя полетите на Лагранж-5.

– Эх! – воскликнула Кира. Ринндалир рассмеялся. Девушка чуть было не обняла его и не поцеловала, но вовремя спохватилась и овладела собой: рассудительность взяла верх над эмоциями. – На чем? На корабль с ионным двигателем рассчитывать вряд ли приходится; к тому же, ваши люди не выдержат ускорения в одно g на протяжении… мм… трех с половиной часов. Точнее, возможно, и выдержат, но будут совсем не в той форме, какая, очевидно требуется.

– В состав нашей группы войдут самые лучшие. Мы способны, если понадобится, выдерживать два g в течение шести часов.

– Вы тоже летите? – Кира не поверила собственным ушам. – Ну да, понятно… Итак, что за корабль? И сколько вас всего будет?

– С вами одиннадцать, – отозвался Ринндалир. – Сами понимаете, без вас мы никуда. В порту стоит несколько звездолетов, но места достаточно только на одном, у которого, вдобавок, и скорость повыше. Типа «нарвал». Сможете вы справиться с таким кораблем?

– Смогу, но… – Кира покачала головой. – Этот звездолет предназначен для полетов с Земли на Луну и обратно, столь длительное ускорение не для него. Нам либо придется потратить гораздо больше времени, чем мы можем себе позволить, либо рискнуть и в лучшем случае дать Сепо повод для подозрений, а в худшем – сгореть заживо. Кроме того, если за нами организуют погоню, реактивной массы, чтобы оторваться, не хватит. – Девушка призадумалась. – Насколько мне известно, в порту всегда наготове спасательный корабль типа «дельфин». Правда, он вмещает четверых, не считая пилота, поэтому в вашей группе должно быть четыре человека.

– Значит будет, – заверил селенарх. – Десятерым, естественно, было бы легче отбиться, случись какая-нибудь неприятность, но… Вывод простой – неприятностей следует всячески избегать.

– Не забывайте, – предостерегла Кира, – хотя корабль практически готов к старту, потребуется кое-что проверить, и так далее. Следовательно, вам не удастся подняться на борт и тут же взлететь. А как вы собираетесь объяснить свои действия?

– О правдоподобности позаботятся заранее.

– То есть?

– У меня есть агенты среди служащих «Файербола». – Он сказал: «У меня». Не «у нас», подумала Кира, «у меня». Ринндалир, похоже, заметил, какое впечатление произвели на девушку его последние слова, и поторопился прибавить: – Дирекция космопорта скоро получит распоряжение – якобы из Кито. Нужно лишь слегка дополнить текст, поскольку вы настаиваете на изменении планов… Так, секундочку. Мы, луняне, хотели послать своих специалистов на спутник связи, который, по нашему мнению, нуждается в замене, но вдруг выяснилось, что у нас в данный момент нет собственного звездолета. «Файербол» любезно согласился помочь. Специалистов четверо, а не десять, как предполагалось первоначально, «дельфин» маневреннее «нарвала», судя по карте маршрутов, столкновений поблизости от спутника можно не опасаться – поэтому мы и выбрали «дельфин».

– Мне кажется, я знаю кое-кого, кто не поверит ни единому слову. – Кира сдвинула брови.

– Мои агенты постараются, чтобы распоряжение миновало тех, о ком вы говорите.

– Но вам не удастся скрыть ни старта, ни, впоследствии, того, что корабль летит вовсе не к спутнику связи.

– К тому времени селенархия конфискует всю собственность компании и наложит запрет на любые переговоры с Землей и Л-5. Дирекция космопорта окажется как бы под домашним арестом. Скажем, через пятнадцать часов после старта корабля запрет будет снят, а до тех пор представители селенархии не допустят, чтобы из Порт-Бауэна на Землю ушло хотя бы одно сообщение. Повторяю – Лагранж-5 мы должны застать врасплох.

– Ну и ну! – Кира даже присвистнула. – А если ничего не выйдет?

– С дипломатической точки зрения последствия неудачи будут весьма любопытными. – Ринндалир усмехнулся. – Однако мы, правители независимой Луны, страшимся их не более, чем авантисты, которые стоят у власти в Северной Америке.

– Но… Теперь я понимаю, почему все так затянулось: чтобы подготовить такую операцию… – Вино внезапно показалось девушке невыносимо кислым. – Чем она привлекла других селенархов? И что движет лично вами?

– Вы задаете трудные вопросы, пилот Дэвис, – откликнулся Ринндалир. – Если позволите, я попытаюсь объяснить как-нибудь потом, пока же просто скажу, что с «Файерболом», которым руководил Гатри, мы сотрудничали ко взаимной выгоде. Кто знает, каково иметь дело с анти-Гатри?

– Именно это я все время и старалась вам внушить! – с улыбкой ввернула Кира.

– Знаю. – Ринндалир улыбнулся в ответ. – Между прочим, не пора ли сменить тему? Что касается Л-5, туда отправят сообщение якобы от директора космопорта. Кстати, это сообщение нужно еще сочинить и зашифровать. В колонии его получат незадолго до того, как наш звездолет пойдет на посадку, а сказано в нем будет, что мы прилетели с целью узнать, возможно ли основать на уровне с силой тяжести в одну шестую земной торговое представительство.

– Не слишком убедительно, – пробормотала Кира.

– Естественно, – согласился Ринндалир, – однако тайная полиция вряд ли что-то заподозрит, а у техперсонала колонии нет причин отказать нам в разрешении на посадку. Возможно, луняне и впрямь авантюристы, но космическими пиратами их пока не считают. – Селенарх пристально поглядел на Киру. – Когда мы окажемся внутри, многое, пилот Дэвис, будет зависеть от вас. Очевидно, вы догадываетесь, кто может прятать Гатри, и сумеете убедить того человека отдать вашего шефа нам?

– Наверно… Боже! Представляю, какой потом поднимется шум!

– Боюсь, с последним какое-то время придется подождать, – заметил Ринндалир, махнув рукой. – Безопаснее всего, мне кажется, переправить Гатри на Луну, что называется, контрабандой. Иначе тайная полиция наверняка найдет возможность перехватить нас Даже если все обойдется… Прикиньте, на что способен один-единственный фанатик? Любая попытка покушения приведет понятно к чему. Доставив Гатри на Луну, мы обязательно посоветуемся с ним. Его врагам в уме не откажешь, хотя положение у них отчаянное: Северная Америка на грани гражданской войны, речь идет о миллионах жизней.

Интересно, подумалось девушке, неужели его и вправду заботит, что происходит на Земле? Она тут же укорила себя за подобную мысль. В Ринндалире гораздо больше от Фауста, чем от Мефистофеля; кроме того, он предлагает план, который в случае успеха принесет свободу. Кира взяла в левую руку бокал с вином, правую протянула селенарху и произнесла:

– Muy bien.

– Отлично, – проговорил Ринндалир. Какая теплая у него ладонь, какие большие глаза – раскосые, цвета морской волны со стальным отливом. – Пейте, потом я налью снова, и мы выпьем за хаос.

– За хаос? – переспросила Кира.

– В научном смысле слова. За упорядочение бесконечно удивительной, непредсказуемой множественности. – Помолчав, селенарх добавил: – И за хаос в его исконном значении. Не думаю, что после всего, что произошло и произойдет, мы будем жить по-прежнему. Да, Шива[112] – разрушитель, однако он и творец.

Они осушили бокалы и заговорили о другом. Некоторое время спустя Кира сообразила, что Ринндалир так толком и не объяснил, почему он и прочие селенархи решили помочь Гатри. Надо признать, от объяснения он уклонился весьма ловко.

– У нас одна цель, – сказал он, – сделать Луну во всех отношениях пригодной для обитания. Этого приходится добиваться за счет иллюзий. Когда иссякает наше воображение, за дело берутся компьютеры. Будущее, безусловно принадлежит им, если только мы… Не первое восстание возрождает, благодаря хаосу, надежду. – Словно спохватившись, что позволил чужаку заглянуть к себе в душу, Ринндалир быстро сменил тему и отпустил какую-то шутку.

Кира спросила себя: «Действительно ли он – Фауст?» А кто же еще? Бог? Трикстер?[113] Ворон? Койот? Локи?

Такие мысли владели девушкой и за ужином. Стол был накрыт в комнате, залитой голубыми сумерками, пронизанной пряными ароматами и музыкой. Откуда Ринндалир узнал, что ей нравится именно эта мелодия? Слуги приносили все новые кушанья, каждое из которых было шедевром кулинарного искусства. Разговор перескакивал с одного на другое, причем впечатление почти полного единодушия, которое возникло в самом его начале, никуда не исчезало. Селенарх слушал, улыбался, шутил, цитировал поэтов, вспоминал… Кира рассказала ему о своей жизни в Торонто и в России, о полетах к дальним планетам и погонях за кометами. То, что Ринндалир и не подумал ответить откровенностью на откровенность, она поняла гораздо позже.

Официанты принесли кофе и ликер и бесшумно удалились.

– С вами очень хорошо, пилот Дэвис, – произнес селенарх.

– Роr favor, лорд Ринндалир, зовите меня Кирой.

– Что ж, – он усмехнулся, – тогда и я сегодня вечером никакой не лорд. Будем обыкновенными людьми.

Если сравнивать его с мифологическим персонажем, как насчет Кришны?

30

Дул прохладный ветерок. Береза шелестела листвой – отчасти уже желтой, отчасти лишь начинавшей желтеть. Рядом, словно бросая вызов осени, пышно цвели подсолнухи, шапки которых возвышались над разросшейся овсяницей. Да, на Рагарандзи-Го наступала осень, предвестница обычно мягкой зимы.

Интересно, подумала Эйко, каково жить на планете, где климатом не управляют даже в той малой степени, как на Земле? Должно быть, необузданные стихии обладают колоссальной мощью, судя по тому, какое впечатление производят их прирученные призраки. Наверно, они необходимы для эволюции? А дух – он необходим?

Женщина миновала ворота в стене и приблизилась к Дереву. В тени того, храня почтительное молчание, стояли трое, все незнакомые, что, впрочем, ничего не означало: нельзя же в каждом человеке, которого не знаешь, подозревать агента Сепо. Тем не менее, Эйко решила понаблюдать за ними, посмотреть, привычна или им сила тяжести в половину земной. Нет, это несомненно привлечет их внимание. Лучше спокойно пройти мимо. В конце концов, от чужаков страх спрятать легче, чем от знакомых. Разумеется, друзьям известно, что она с детских лет обожает Дерево. Однако… Эйко обогнула ствол и поднялась по лесенке, спеша забраться как можно выше, пока никто не лезет за нею следом.

На третьей площадке она рискнула остановиться и перевести дыхание. Во рту пересохло, руки и ноги дрожали, как бы напоминая о том, что юность, к сожалению, уже не вернешь. Эйко отцепила от пояса фляжку с водой, сделала глоток, оперлась на поручень и погрузилась в созерцание.

На этой высоте росли немногочисленные ветви, которые, в трех метрах ниже площадки, поддерживали первую сетку, предназначенную для того, чтобы ловить падающие сверху шишки и сучья (люди, как правило, не срывались, поскольку практически все, как и подобало космонавтам, обладали отличной координацией движений). Сетка тонкая, почти прозрачная; во всяком случае, сквозь нее видна земля. А над площадкой раскинулась могучая крона – огромные ветви, коричневато-красные с зеленым отливом, игра света и тени… Кора словно источала тепло, в воздухе витали неуловимые ароматы. Вдоль ствола ползал робот, который разыскивал следы заболеваний, повреждения и тому подобное. Он напоминал жука величиной с собаку и, как ни странно, вполне вписывался в пейзаж.

Когда к ней возвратились силы, Эйко полезла дальше. Высоты, на которую она поднималась, достигали очень и очень немногие. Женщина не обращала внимания на усталость и на боль в мышцах. В здоровом теле – здоровый дух, не так ли? Пролет за пролетом, платформа за платформой, три площадки с аппаратами срочного вызова, бесконечное разнообразие веток и веточек, иголок и шишек, тишина и шелест ветра, жизнь и свет.

Лесенка уперлась в верхнюю площадку. Дальше пришлось карабкаться по сучьям. Эйко передохнула, а затем ловко перепрыгнула на сук, который начинался в нескольких метрах внизу и по наклонной уходил вверх. Да, для того, кто родился в космосе, такие прыжки труда не составляют. Сейчас она весила не больше десяти килограмм, что позволяло ей с легкостью перескакивать с ветки на ветку. Добравшись наконец до того сука, который вел к разветвлению в стволе, Эйко стала двигаться осторожнее, опасаясь потерять равновесие.

Она отнюдь не единственная совершала подобные рискованные восхождения; впрочем, товарищей по увлечению у нее было немного и они предпочитали не хвастаться своими подвигами. На протяжении многих лет никто не тревожил Эйко, никто не нарушал ее уединения. В конце концов, другие забирались на Дерево ради развлечения, а она – чтобы обрести покой.

Ствол разветвлялся, образуя нечто вроде достаточно просторного помещения. Вокруг раскачивались на ветру ветки, сквозь паутину которых виднелось бледно-голубое искусственное небо. Легкая дымка, солнце, похожее не на диск, а на верхний обод некоего колодца, чудовищно далекая земля, едва различимая за лесом, который состоял из одного Дерева…

Эйко просунула руку внутрь, достала Гатри, поставила его на ровное место, поклонилась и опустилась на колени, лицом к нему. Конечно, комбинезон и спортивные туфли не слишком соответствуют такой позе, но Эйко надеялась, что он поймет.

– Привет, – поздоровался Гатри. Его линзы блеснули в солнечном свете. – Давненько не виделись. Что-нибудь стряслось?

– Ничего серьезного, сэр, – ответила Эйко. – Просто я решила, что не стоит приходить каждый день, чтобы не вызвать подозрений. Правда, есть кое-какие новости. На станцию прибыли новые подразделения Сепо и сразу принялись обыскивать все помещения. Нам не сообщили, что они ищут; ходят слухи о каких-то устройствах, которые якобы припрятаны террористами. Надо быть вдвойне осторожной…

– Подкрепления? – проворчал Гатри. – Что ж, мой двойник быстро соображает. Должно быть, он уверен, что я где-то тут – зарылся, так сказать, под землю.

– Сэр, мне очень жаль, что пришлось надолго вас бросить. Как вы себя чувствуете?

– Маюсь от безделья.

– Мне очень жаль, – повторила Эйко – и подумала, что здесь, на Дереве, когда кругом царит покой, сожалеть о чем-либо просто смешно.

– А мне тошно, – буркнул он. – Слушай, девочка, ты вытащила меня из бота, и большое тебе за то спасибо. Но неужели ты больше ничего не предпринимала? Не переговорила, хотя бы, с теми, кому можно доверять?

– Я же говорила, моего отца взяли в заложники. – Эйко покачала головой. Наверно, я не преувеличу, если скажу, что мы все заложники в руках Сепо. Открытое столкновение…

– Разве я призываю к бунту? Господи Боже! Нужно всего лишь отправить кого-нибудь на Луну – там явно что-то не так – и связаться с несколькими людьми… – Гатри понизил голос. – Девочка, пойми, я беспокоюсь в первую очередь за тебя. Если мы упустим время, меня обязательно найдут, а выяснить, кто мне помогал, проще простого. Вот в чем дело.

– Не беспокойтесь, – отозвалась Эйко. – Возможно, ваш двойник настолько похож на вас, что поймет и простит меня. В любом случае, виновата окажусь одна я, и ни отец, ни мои друзья не пострадают. Ведь иначе откроется правда, которую так тщательно скрывают.

Гатри кашлянул и спросил:

– Как скоро Сепо доберется до этого уровня?

– Не раньше, чем через несколько дней. Станция ведь такая огромная! Я все думаю, как бы мне переправить вас на тот уровень, который уже обыскали…

– Молодец. Но ты забываешь, что рано или поздно прятаться станет негде.

– Я помню. Но пока вы на свободе, можно надеяться на лучшее. – Эйко вдруг утратила сдержанность. – Давайте надеяться, Гатри-сан! Если вы погибнете…

– За себя я не боюсь, – перебил он. – Но для таких, как ты…

– «Файербол», – прошептала Эйко, которую словно осенило. – Вы боитесь за тех, кто верит компании, за ее партнеров?

– Разумеется, – откликнулся Гатри таким тоном, будто речь шла о чем-то несущественном. – Да, жизнь – штука приятная, но без «Файербола» на кой ляд она мне сдалась?

Как он, оказывается, одинок, подумала Эйко. И как его утешить? Она не нашлась, что сказать. Тишину нарушал только шорох ветра.

– Почему? – спросила наконец женщина.

– Ну… Мы основали компанию с Джулианой, моей женой… Она – наш ребенок.

– Разве у вас не было… настоящих детей? – Эйко обрадовало, что Гатри не прикрикнул на нее, не велел не совать нос в чужие дела.

– Конечно, были, но они выросли, стали жить отдельно. Отношения у нас оставались прекрасными, мы охотно нянчились с внуками… «Файербол» – другое. – Похоже, Гатри, несмотря на упреки, испытывал к Эйко признательность, потому и раскрыл перед ней душу. Однако женщина не могла не удивиться, когда он прибавил: – Потом Джулиана умерла, и я остался один.

– Один, – повторила Эйко, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

– Не надо меня жалеть! – буркнул он. – Я сам никогда до этого не опускался! Знала бы ты, какое удовольствие мне доставляло руководить компанией, покорять Солнечную систему, прикидывать, как проникнуть дальше!..

– Кажется, я могу представить. Вы бы хотели продолжать?

– Никто из нас не вечен. – Эйко словно воочию увидела, как он пожал плечами. – Кстати сказать, ведь перед тобой не настоящий Энсон Гатри. Всего лишь программа в металлическом ящике.

– Я имела в виду, – пробормотала женщина, – что вы хотели бы и дальше… исследовать космос. Вести человечество к звездам, к новым открытиям и свершениям, пережить солнца и галактики, стремясь достичь некоего идеала.

– Не совсем, – проворчал Гатри. – Я ведь не святой, чтобы пожертвовать всем ради грандиозной цели. И не настолько самовлюблен, чтобы предполагать, что с моей смертью «Файербол» немедленно провалится в тартарары. – Он помолчал, будто прислушиваясь к шелесту ветра. – Мы в кризисе, и не в одном. Кризис технический, кризис политический, и все порождают множество вопросов. К примеру, стоит ли продолжать космические исследования? Что такое изучение космоса – дорога в будущее или черная дыра, в которую вбухано уже столько средств? Некоторые государства настроены весьма решительно: подавай им звезды, и немедленно. Как с ними быть? Щелкнуть по носу или помочь? И как помешать превращению «Файербола» в государство? – Гатри говорил, то понижая голос, то снова воодушевляясь. – Я стал со временем старым болтуном, который мало на что способен, поэтому для «Файербола», для нашего с Джулианой детища, наилучшим выходом была бы моя отставка. Или же надо искать помощника с моим образом мыслей, которому не меньше моего хотелось бы осуществить мечту Джулианы. Я последовал совету друзей, утверждавших, что иначе нельзя, не сразу, но согласился на их просьбы. Возможно, они были правы. Как выяснилось, едва не опоздал, потому что, только-только мы все сделали, я умер.

31

Дом стоял на западной окраине заповедника Ванкувер-айленд. Кругом возвышались могучие ели. От дома начиналась тропинка, которая сбегала к причалу. Внизу, у подножия скал, шумел океан. День выдался теплый и ясный, лишь на востоке клубились бело-голубые облака. Дул прохладный ветерок, в небе с криками кружили изумительно белые чайки. Золотисто-зеленые волны сверкали на солнце, с грохотом обрушивались на берег; на расстоянии рокот прибоя воспринимался как гул колокола. В море виднелся рыбацкий баркас.

Здесь был воссоздан кусочек древней Земли, содержание которого обходилось весьма недешево.

Робот посадил флайер на площадку, выбрался из кабины и направился к дому. Он напоминал рыцаря в доспехах – две руки, две ноги, которые приводились в движение аккумуляторной батареей; разумеется, колеса, гусеницы, или дюзы были бы лучше, но сегодня случай особенный. Пол веранды застонал под его весом. Шейла Квентин услышала, как скрипят доски, и открыла дверь. Робот вошел в отделанную панелями из ореховой древесины переднюю. Внутри царил полумрак, в котором ярко сверкал видеоэкран, изображавший бегство Дедала и Икара из тюрьмы Миноса.

– Добро пожаловать, – сказала Шейла, помолчала и прибавила: – Зачем вы прилетели?

– Он просил, – отозвался робот густым басом. Чувствовалось, что машина еще не успела как следует освоить человеческие интонации.

– Да, но… – Шейла отвернулась. – Я думала, он… Одно дело родственники… Извините, но вы могли бы просто позвонить. Ему нельзя волноваться, – закончила она с вызовом.

– Он так хотел, – возразил робот, глядя на женщину, которая в молодости была, должно быть, весьма привлекательной. – Неужели вы не понимаете?

– Понимаю. – Шейла вздохнула. – В этом он весь. Но, будь моя воля, я бы вас к нему не пустила.

– Да ну?

– Я пыталась убедить его, но он не желал ничего слушать… – Она стиснула пальцы. – Ужасно, когда такой сильный человек становится вдруг совершенно беспомощным. Не надо было разрешать ему звонить…

– Он бы вас отругал и сделал все по-своему. Уж я-то знаю.

– Естественно. – Шейла посмотрела на робота. – Короче, я уступила. Можете презирать меня за слабость.

– С какой стати? – робот покачал головой. – Наоборот, большое вам спасибо.

– Не теряйте времени, – проговорила Шейла, бросив взгляд на лестницу, что вела на второй этаж. – Трудно сказать, как долго будет действовать лекарство. К сожалению, приходится всякий раз увеличивать дозу.

– Потом…

– Если «потом» наступит, – перебила она и судорожно сглотнула. – Так или иначе, он хотел остаться один.

– Меня можно не считать.

– Если бы он позволил мне, пока вы будете говорить, подержать его за руку… Нет! – воскликнула женщина. – Ступайте же! Ступайте!

Робот поднялся по лестнице, подошел к двери спальни, что выходила окнами на закат, и переступил порог. Белые стены, несколько картин, окна распахнуты настежь, ветерок теребит шторы. В углу старинные напольные часы, настоящий музейный экспонат; их тиканье как бы дополняло шорох ветра. Робот приблизился к кровати, на которой лежал Энсон Гатри. Тот моргнул. Вид у него был поистине ужасный – щеки ввалились, глаза запали, нос торчит словно камень из моря. Губы Гатри шевельнулись. Робот отрегулировал свой слух и разобрал слово «Привет», а еще – шелест еловых веток и рокот прибоя.

– Vaya con Dios, – поздоровался он.

– Ну-ну… – слабо усмехнулся Гатри. – Я хотел… встретиться напоследок… – Ему приходилось буквально выдавливать из себя слова. Дышал он прерывисто, с натугой.

– Шейла считает, что это неразумно, – заметил робот. – Может быть, она права.

– Может быть… Какая разница? Надеюсь… ты ее не обидел?

– Не уверен. – Робот выпрямился и неуклюже почесал затылок, будто у него там росли волосы. – Для меня все ново и непривычно. – Внезапно он заговорил суровым тоном, решив, очевидно, что нападение – лучший способ защиты: – А ты ее не обижал?

– Случалось… – Гатри отвел взгляд. – Но… – Он на мгновение умолк. – Ты сказал: «Vaya con Dios». – Человек снова усмехнулся. – Да, Джулиана мне бы устроила… Шейла и те женщины, что были до нее…

– Джулиана бы поняла, – заявил робот.

– Как знать?.. По-моему, ты не совсем понимаешь… Просто не можешь… понять…

– Зачем ты так? – спросил робот, помолчав.

– Извини. – Взгляд Гатри вновь остановился на металлическом корпусе. – Правда, извини. Я все время забываю… что мы с тобой все-таки разные… А с собой я никогда… не миндальничал… – Он закашлялся.

– Знаю. – Робот кивнул. – Думаю, скоро нас будет не отличить. Я быстро учусь.

– Ладно… – Гатри попытался нахмуриться. – Хватит переливать… из пустого в порожнее… Времени в обрез… черт!.. Я иду к Джулиане… то бишь в никуда… Поэтому… надо кое-что утрясти…

– Ты встретишься с ней, – пообещал робот, разумея, что прах Гатри развеют над хребтом Лейбница, лунными горами, над которыми не заходит солнце.

– Ерунда… Нам всегда было… наплевать… Моя эпитафия… Помнишь?

– Конечно.

Теплая ночь, мятая постель, снаружи стрекочут цикады, голова Джулианы лежит на его плече, золотистые локоны щекочут кожу.

– Я придумал надпись на свой могильный камень, – со смехом проговорил Энсон. – Слушай:

«Смерть – наш удел.

Здесь тот лежит,

Кто лечь в постель

Всегда спешил».

– Придумал и не написал… – прошептал Гатри.

– Я ее не забуду, – сказал робот.

– Да, конечно… Слушай… Я хочу… проинструктировать тебя… насчет «Файербола»… Тебе придется несладко… а ты еще не освоился… – Он перевел дыхание. Робот едва расслышал вопрос: – Интересно… каково это?..

– Странное ощущение, – признался робот. – Я чувствую себя ходячей абстракцией. – Он помолчал, подбирая слова. – Однако у меня есть желания, есть друзья, воспоминания – твои друзья, твои воспоминания. Конечно, я не ты, но… Все-таки ты сегодня обидел Шейлу.

– Позаботься о ней… Она заслужила…

– Хорошо. Ладно, так что ты хотел мне рассказать?

– К тебе уже пристают… все кому не лень… – начал Гатри, собравшись с силами. – Советы, просьбы, требования… Ты знаешь… то, что знаю я… но чувствуешь ли?.. Слушай… Большинство… желает тебе добра… Остерегайся Делэнси… он рвется к власти… Слишком ретив… для администратора… не спускай с него глаз… Еще Таня… Таня Игл Три. Хорошая девочка… моя внучка… не допускай ее к руководству… Пускай остается простым инженером… А… – И тут начался припадок.

Робот опустился на колени, обнял Гатри, походившего сейчас на мумию, и прижал к себе.

– Может, кого-нибудь позвать? – спросил он. Любой человек на его месте именно так бы и поступил, ни о чем не спрашивая.

– Нет, – прошептал Гатри. Вибродатчики робота уловили прерывистое сердцебиение, хемодатчики зафиксировали запах пота. – К черту… Все равно… – Припадок закончился. Робот отпустил Гатри. Тот шевельнул правой рукой. – Звезды… Что бы ни случилось… не забывай про звезды…

– Я помню ту ночь у озера, – отозвался робот.

Необычайно спокойный вечер, изумительно прозрачный для такой высоты воздух. Над лесом – бесчисленное множество звезд, в свете которых искрится и переливается озеро. Энсон и Джулиана наслаждались одиночеством. Они разделись и побежали купаться. Вода оказалась чуть ли не горячей. При каждом движении с рук срывались капли, которые падали со звуком, похожим на звонкий смех. Влюбленные плавали среди звезд. «Когда-нибудь, – проговорила Джулиана, – так оно и будет. Обещаешь?»

– Хорошо, – похвалил Гатри. – Замечательно… что ты помнишь… – После паузы он прибавил, чуть громче: – За это надо выпить… Налей мне… Виски вон там.

– Лучше не надо, – посоветовал робот.

– Наливай… Пока еще я – начальник…

Робот подчинился. Он пересек комнату, достал из ящика стола бутылку, налил виски в стакан, вернулся к кровати, приподнял Гатри и поднес стакан к его губам.

– Звезды, – пробормотал человек.

Тихо шевелились на ветру шторы. За окнами полыхал закат. Минутная стрелка обежала полный круг, и часы начали бить, провожая минувший час.

32

По команде из центра управления «Иния» скользнула в шлюз Л-5. Маневр выполнял автопилот, Кире оставалось лишь сидеть и наблюдать. Станция, что виднелась на переднем экране, напоминала огромную скалу, которая почему-то крутится вокруг своей оси, а распахнувшийся люк шлюза смахивал на вход в пещеру. Звездолет вошел в шлюз, развернулся, сел на назначенную площадку. Тут же сработали электромагнитные захваты. Корабль вздрогнул всем корпусом, вернулась гравитация; все испытали головокружение – легкое, почти незаметное, поскольку ангар находился в непосредственной близости от оси вращения станции. Кира посмотрела на экран: там было видно, как рядом садится бот. Хорошо, что она не согласилась с предложением Ринндалира лететь на «нарвале». Тогда им пришлось бы оставить звездолет на орбите, а самим пересесть на шаттл. Размеры же «дельфина» позволяют без помех войти в шлюз, что и было сделано. Вдобавок, проще будет удрать – если, конечно, будет кому удирать.

Что ж, посмотрим. Многое, очень и очень многое зависит от нее.