Урожай звезд (№1) - Мы выбираем звезды

Нет, он не был рабом кивиры, но использовал каждую возможность заглянуть туда, а потому имел достаточно богатый опыт интерактивных сеансов. Ивар утверждал, что их ожидает не просто игра, что кивира создает между людьми нечто вроде духовных уз. Кира согласилась не сразу, поскольку не хотела, чтобы кто-то залезал ей в душу. Впрочем, Ивару ничего такого она не сказала – отношения и без того были напряженными. Очевидно, он надеялся, что кивира поможет. В конце концов девушка уступила.

Свободная программа требовала полного задействования системы, тем более, что клиенты хотели сохранять между собой контакт. Удовольствие обошлось весьма недешево. Bueno, если космонавтам чего-то и недостает, то уж никак не денег. Ивар попросил, чтобы она предоставила инициативу ему, а сама потихоньку привыкала бы, и заявил, что они станут богами.

… Они стояли на балконе, взирая на еще не родившийся космос. Их собственное сияние освещало могучие стены и башни крепости, у подножия которых, в первобытной ночи, ярилась бесформенность. Гигантские волны, высотой в миллионы световых лет, обрушивались на крепость с торжествующим ревом: то была песнь необузданной энергии. Звезды кружились в водоворотах, взрывались, превращались в чудовищные сверхновые, разбрасывая вокруг материю, из которой затем возникнут миры.

– Идем. – Голос Ивара прозвучал подобно сигналу фанфары, раскатился над пространством и временем. – Да будем мы! – Он взял девушку за руку и повел через море.

Свободной рукой и своей волей Ивар расшевелил хаос. Тот забурлил, распался на облака, из которых возникли эмбрионы галактик. Это был первый день творения.

Когда Кира попыталась повернуть изящную спираль звезд, новорожденные солнца или врезались друг в друга, или умчались прочь, и небесный порядок канул в небытие. Ивар засмеялся и посоветовал попробовать снова: «Познай свое желание, и оно сбудется». К концу второго дня ей удалось сотворить планетарную систему, выверенную, как часовой механизм.

На третий день она выбрала одну планету и вдохнула в нее жизнь, а Ивар проделал то же самое со множеством миров.

На четвертый день Кира создала растительность и птиц, чтобы оживить небеса.

– Не будь чересчур осторожной, – предостерег Ивар. – Творя колибри, ты можешь потерять вечность. Жизнь эволюционирует сама. Посмотри, что я сделал с парочкой газообразных гигантов.

На пятый день она вернулась к своему миру и отрегулировала восприятие. Некоторые животные вытесывали из камней инструменты. Они глядели вокруг, восхищались и изумлялись. Их было совсем мало. Им угрожали ледники, что надвигались с полюса. Кира слегка изменила параметры, и тысячелетие спустя по местному времени климат вновь стал благоприятным для аборигенов.

На шестой день она обнаружила, что ее создания воюют между собой. Мертвые тела, пламя пожаров, плач… Кира уничтожила предводителей, открылась людям, установила нерушимый мир и показала дорогу к звездам.

На седьмой день Ивар сказал:

– Хорошо. Мы достаточно потрудились. Давай займемся любовью.

Они, как пристало богам, слились воедино на ложе из звезд, в сиянии, что распространилось на половину вселенной.

– Замечательно, – проговорил он, – однако все-таки похоже на то, что было прежде. Давай совершим то, чего не могли тогда.

Она была землей и морем, которые обрели форму, а он – небесным драконом, что обвился кольцами вокруг.

– Можем ли мы задержаться? – прошептала она во мраке.

– Нет, даже если бы захотели. Прислушайся: нас вызывают. Мы должны подчиниться.

– Вовремя. Я устала от великолепия.

– Давай напоследок соединимся вновь, как обычные люди, как то бывало во плоти.

– Почему? – с дрожью в голосе спросила Кира.

– Потому что здесь мы можем познать друг друга до сокровенных глубин. Ты станешь мной, а я – тобой.

Кира заартачилась, но Ивар настаивал. Ощутив его гнев, она согласилась – и обнаружила, что мужчинам тоже иногда приходится заставлять себя (если они вообще хотят), но не стала ничего говорить. Ее сознание покинуло тело и наблюдало со стороны. Ивар получил то, чего желал, и нашел, что Кира прекрасна.

Наступили сумерки вселенной. Боги парили среди звезд и планет.

– Что будет с теми, кто в нас верит? – произнесла девушка.

– Они исчезнут, – равнодушно откликнулся Ивар. – Ты же знаешь, на деле их никогда не было.

На обратном пути она отстала, чтобы Ивар не видел ее глупых слез. Каждая слезинка превратилась в ярко-голубую звезду, но сверкали они лишь какое-то мгновение.

Чтобы приноровиться к действительности, ей потребовался целый день, а чтобы окончательно прийти в себя – неделя. Ивар попытался понять, но не сумел. Кира ни в чём его не винила: ведь он хотел как лучше. К концу отпуска она почувствовала, что вскоре они разбегутся. Но жалеть было не о чем: фантазия зачаровала и помогла во многом разобраться. А еще девушка поняла, что больше никогда в кивиру не пойдет.

16

Кивира «Эмпрайзиз Анлимитед» размещалась в башенке на одном из портлендских холмов. Интересно, подумалось Кире, сравнится ли какая-нибудь из грез с видом на гору Маунт-Худ в багрянце заката и на морское побережье? Разумеется, компьютерные модели способны убедить любого в том, что картины, которые возникают перед ним, невыразимо прекрасны, отвратительны или правдоподобны. Она вошла в здание.

Справившись, что ей угодно, и получив плату, консультант провел девушку в комнату, где она могла подождать своих друзей и встретиться с ними. Заведение гарантировало, что их никто не потревожит. Обстановка, в числе прочего, включала в себя откидную кровать, достаточно широкую, чтобы на ней разместились четверо. Наверно, ею редко пользуются. Кто приходит сюда ради мирских оргий? Разве что после сеанса, если чей-то пыл не успел остыть…

Забавно, до чего же, оказывается, терпимы авантисты! Судя по тому, что ей было известно о Возрождении, в ту эпоху за такие увлечения карали беспощадно. Возможно – Кира изучала историю не слишком подробно, – то, к чему авантисты относились с неодобрением, чересчур глубоко укоренилось в обществе, чтобы рубить с плеча. Кроме того, ведь основной принцип авантизма заключается в том, чтобы действовать не силой, а просвещением, взывать к разуму и создавать такие научно обоснованные социально-экономические условия, при которых свернуть с пути к Великому Превращению станет попросту невозможно.

– Естественно, все пошло коту под хвост, – как-то заметил Гатри. – Не могло не пойти. – Люди все больше и больше разочаровывались, становились Все циничнее, положение ухудшалось на глазах, идеологи и чиновники мало-помалу впадали в отчаяние; жизнь превратилась в бешеную схватку за власть. Этим кончают все режимы, но те, которые лезут в чужие дела, загибаются раньше других. Цель власти – власть.

Кира вытащила шефа и положила на стол.

– Благодарствую, – проворчал Гатри. – До чего же мне надоело сидеть во всяких коробках! Черт возьми, как я устал без тела!

– Знаете, – сочувственно проговорила Кира, – я бы ни за что не выдержала.

– Терпения у меня теперь в избытке, гораздо больше, чем при жизни, – отозвался Гатри. Прозвучавшее в его голосе безразличие поразило Киру до глубины души. – Правда, сейчас оно на исходе, но я не перестаю твердить себе, что когда-нибудь все образуется.

Способны ли манипуляторы и датчики заменить человеческое тело? Кире недостало мужества спросить вслух. Впрочем, они с шефом сошлись уже довольно близко, а потому усталость и боль, о которых он упомянул впервые, потрясли девушку так, будто в том же признался ее собственный отец.

– Вы храбрец, шеф. Я бы никогда не рискнула…

– На это, как тебе известно, отважились очень немногие, и все, кто рискнул, погибли, за исключением двоих. У меня был «Файербол», который отвлекал от мрачных мыслей. Дело не в смелости, – прибавил Гатри мягче. – Процедура перегрузки ничуть не опасна. Скопировать мозг – подумаешь, эка невидаль! А в результате возникает совершенно другое существо.

– Конечно, – кивнула Кира, – от смерти все равно никуда не деться. – Старение – одна из функций человеческого организма, заложенная в геноме. Ее можно лишь отдалить. – Но я. Я испугалась бы, что мое второе «я» проклянет меня.

– Дорогуша, впоследствии ты бы передумала. Вселенная чертовски интересна. Вдобавок…

– Пришли ваши друзья, сеньорита Арчер, – сообщил после звукового сигнала голос из динамика.

– Пропустите их, – ответила Кира, внутренне подобравшись.

В дверь вошли Эстер Блум и мужчина лет тридцати с небольшим – среднего роста, широкоплечий, но стройный, с грациозными, как у кошки движениями. На смуглом лице с резкими чертами не то чтобы не было выражения, однако определить по мимике, о чем он думает, казалось невозможным. Пиджак свободного покроя, красивая рубашка, брюки, ботинки с плоской подошвой. Вся одежда – темных тонов, зато на голове повязка с биокристаллом, который сейчас светился изумрудно-зеленым.

– Вот ты где! – Блум сразу же углядела Гатри. – Да уж, хорошенькую ты кашу заварил, приятель. Оставить бы тебя в ней вариться, да жаль девчушку, которую ты впутал в свои дела, старый греховодник.

– Кто бы говорил насчет грехов! – буркнул Гатри. – Эй, ребята, остерегайтесь этой ведьмы. Я видел, как она клала в свое пиво мороженое. У, противная старуха!

– Займемся-ка лучше делом, – проговорила Блум, моргнула, точно сгоняя слезу, и натянуто улыбнулась. – Энсон Гатри, настоящий Энсон Гатри. Кира Дэвис. Неро Валенсия.

– Buenas tardes.[79] – Рукопожатие мужчины оказалось быстрым и крепким. – Сеньора в общих чертах обрисовала мне ситуацию. – Мягкий баритон придавал сухому среднеамериканскому английскому некое очарование.

– Ладно, Эстер, – сказал Гатри после того, как люди сели. – К делу так к делу.

– Однажды ты оценишь мои старания избавить тебя от неприятностей, – начала Блум, достав из сумки коробку с сигарами. – За вчерашний день я потолковала со всеми своими приятелями, которые по уши увязли в политике, причем чуть ли не на глазах у агентов Сепо. С Неро мы встретились часа два тому назад и пришли сюда по отдельности. Хватит и того, что копы уже наверняка гадают, какого черта понадобилось в этом гнусном заведении такой хорошенькой еврейке. – Она мгновенно посерьезнела. – Энс, большего я сделать не могла. Рисковать своими ребятами я не стану, хотя ты в какой-то мере и наша надежда и… у нас с тобой есть, что вспомнить.

– Если бы я в ту пору не был окольцован, мы бы с тобой наверняка завалились в постель, – откликнулся Гатри. – Спасибо за все, Эстер.

– Ну что, посюсюкали и будет. – Блум раскурила сигару, дым которой оказался неожиданно едким. – У тебя есть какие-нибудь идеи?

– Мы прикидывали так и этак, – не сдержавшись, вмешалась Кира. – Все зависит от того, на какую помощь мы можем рассчитывать…

– Не продолжай, я не должна услышать того, что меня не касается. По-моему, вам необходим проводник, ведь на вашей карте обозначены далеко не все дороги. А если проводник еще и сражаться умеет, тем веселее. Потому я и привела сюда этого бандюгу.

– Член братства Салли Северин, к вашим услугам, – произнес Валенсия, слегка наклонив голову.

Гатри приподнял щупальца – единственный жест, на который он был способен. Должно быть, имя Салли Северин что-то ему говорило. Для Киры оно было пустым звуком, однако девушка сообразила, что Валенсия – наемник, современный кондотьер. Вовсе не обязательно преступник. Чаще всего, по-видимому, охраняет людей или груз. По мере того, как общины, организации, обеспеченные индивидуумы порывали с государством, необходимость в защите становилась все насущнее: ведь в полицию уже не обратишься. Впрочем, Кира читала достаточно отчетов, достоверных и заведомо сфабрикованных, судя по которым, наемники брались за любые грязные делишки, от контрабанды до разборок между гангстерскими шайками.

Интересно, он сам придумал себе имя? Или его родители принадлежали к тем новоявленным язычникам, которые были непримиримыми врагами христиан?[80]

– Я заключал договор с сеньорой, – продолжал между тем Валенсия, его голос вырвал Киру из размышлений, – однако она приказала мне оказывать вам всяческое содействие. Поэтому, сеньор Гатри, я буду выполнять ваши распоряжения, пока она не отменит своего приказа или пока не закончится срок действия договора, а это произойдет через две недели. Тогда, если пожелаете, мы сможем заключить новый, между собой. До тех пор я ваш душой и телом – естественно, в рамках правил братства, из которых следует, что я не буду участвовать в зверствах и извращениях, а также, хотя могу рисковать ради вас жизнью, не соглашусь ни на какие самоубийственные предложения. У меня при себе устав братства, где изложены все правила. – Он улыбнулся. Улыбки очаровательнее Кире попросту не доводилось видеть. – Поверьте, я не думаю, что вы дадите мне повод разорвать контракт. Я восхищался вами с детства. – Наемник повернулся к девушке: – А с вами, госпожа, бесконечно рад познакомиться. – Он прогнал улыбку. – Моя территория – западное побережье, грубо говоря, от Ванкувера до Бахи. Другие места мне известны хуже, хотя бывать, разумеется, приходилось везде. Если вы собираетесь двигаться на восток, можно нанять кого-нибудь из местных. Я найду подходящего человека.

– Сомневаюсь, что он нам понадобится! – вырвалось у Киры.

– Не обсуждайте при мне! – воскликнула Блум и с тревогой в голосе спросила у Гатри: – Я поступила правильно? У вас прибавилось шансов?

– Послушай, девочка, – пророкотал тот, – если бы я мог подключиться к здешней сети, то закатил бы такую оргию, что ты ушла бы сама не своя. Хочешь, могу заняться любовью с твоим модулем.

– Нет уж, спасибо! Как доберешься домой, вышли мне ящик виски. – Ее голос дрогнул. – Ох, Энс!.. – Блум выпрямилась. – Значит, решено? Тогда давайте прикинем, как нам выбраться отсюда.

– Вы идите первой, сеньора, – пробормотал Валенсия. – Если снаружи дежурит агент, уведите его за собой. Сеньорита Дэвис выйдет несколько минут спустя, а я пойду последним и прихвачу с собой сеньора Гатри. Во-первых, когда я входил, при мне не было никакой коробки, а во-вторых, если за мной увяжется «хвост», я без труда от него отделаюсь. Сеньорита, переселяйтесь в отель «Нептун». Я живу в 770-м номере.

– Но сначала мы упакуем Энса, а потом проведем пару часов в стране грез, – заявила Блум, – чтобы никто ничего не заподозрил. По правде говоря, мне кажется, что кивиры, учитывая всеобщее помешательство, очень скоро перестанут быть безопасным убежищем. В последнем выпуске новостей утверждалось, что правительство установило награду за полезные сведения, особенно насчет электронных устройств, которые могли быть внедрены в систему управления.

Продолжать разговор, подумалось Кире, означало бы упомянуть Гатри Второго. В душе шевельнулось беспокойство. Как можно оставлять шефа в контейнере на целых два часа без присмотра? Однако выбора нет. Блум права. Рискованно, но что поделаешь? Главное – не уделять коробке чрезмерного внимания и вести себя как можно естественнее.

– Разумно, – одобрил Валенсия, пожал плечами и усмехнулся. – Кстати, какими фантазиями мы будем наслаждаться?

– Умоляю, ничего… интимного, – попросила Кира. – Я не в настроении.

– Я тоже, – заметила Блум.

– Эстер, а ты вообще бывала в кивире? – полюбопытствовал Гатри.

– Была разок. Знаешь, наша паршивая действительность куда удивительнее.

– Кивира может вернуть тебе молодость.

– Повторяться? Упаси Господи! Я похоронила двух мужей, настоящих мужчин, и одного сына. Не береди воспоминаний. Остаток своих дней я хочу провести с живыми детьми и внуками. – Блум улыбнулась. – А еще у меня есть правнук, стервец, каких мало. – Она затушила сигару и встала. – Только не подумайте, что я ханжа. Если уж на то пошло, я заранее позаботилась влезть в каталог программ и подобрала ту, которая подойдет всем. Кире она понравится, да и ты, Неро, не заскучаешь. Пошли.

– Что за программа? – спросила Кира.

– Обед в Филадельфии, у Джорджа Вашингтона. Среди гостей будут Томас Джефферсон и Бенджамин Франклин.[81] Можете участвовать в беседе, но следите за своими манерами. Разумеется, мы увидим иллюзию, часть программы для гиперкомпьютера, но помните, копии воссоздаются со всей возможной точностью. Лично я буду не говорить, а слушать.

– Черт побери, – заключил Гатри, – а мне остается только завидовать.

17

Однажды, много лет назад, будучи в Кито, он заявил: «Мы создадим нечто новое. Это будет первая машина, которая ни разу не провалит теста Тьюринга.[82] Потому, что станет плутовать, поскольку в ней буду сидеть я».

– По-моему, рано или поздно возникнет система наделенная собственным сознанием, – отозвался Хуан Сантандер Конде. В те дни он активно трудился на посту генерального директора компании и давно дружил с Гатри. – Ох уж этот мне Святой Грааль[83] психонетики!

– Сегодня…

– Знаю, знаю. Пойми, я вовсе не утверждаю, что лучшие образцы программ начисто лишены сознания; с другой стороны, сознание есть и у ящерицы. У собаки побольше, а у обезьяны его почти столько же, сколько у нас Но в общем и целом животные ведут себя подобно idiot savants.[84] Гении в чем-то одном и совершенные тупицы во всем остальном. Точно так же и твои модели. Мне представляется, что если хотя бы одна из множества процедур оказалась успешной, мы бы давно достигли цели. Я догадываюсь, что ты хочешь сказать, поэтому можешь промолчать. Программы, которые задействованы в дворцах грез, верно? Люди, испытавшие их на себе, утверждают, что ощущение такое, будто и впрямь попадаешь в иную реальность. Да, попадаешь, но в мечтах, которые основываются на твоих собственных воспоминаниях, а твоя интуиция превращается в нечто вроде контура обратной связи. Если клиент привносит в диалог с программой знания, воображение и тому подобное, словом, больше, чем та в состоянии переварить, он скоро обнаруживает, что общается вовсе не с той псевдоличностью, которую заказывал. Собеседник полностью изменяется и может даже «погибнуть».

– Разумеется, но я говорил о другом.

– Извини, Хуан. Не обижайся. У меня полным-полно дурных привычек, и болтать без умолку – еще не самая худшая. Ну да ладно! Понимаешь, для «Файербола» я хочу совершенно иного. Хочу сам стать частью машины.

– Эй, как насчет… – Гатри, который следил за тем, как робот подключает его к сети, не докончил фразы.

– Вы задали вопрос? – промурлыкал голос из динамика.

– Нет. Продолжай.

Позже, после подключения, он направил запрос системе. Для начала, как и положено, пара-тройка несложных задач. Чтобы получить прямой доступ к базе данных, овладеть всеми ее возможностями и не свихнуться от количества информации, нужно действовать постепенно. Если описывать ощущения машины человеческим языком, можно сказать, что он будто припомнил какую-то деталь – дату, адрес или цвет женских глаз.

Гиперкомпьютер классифицировал желание Гатри и направил запрос в соответствующую цепь. Если понадобится, к поиску подключатся базы данных по всей планете. Изучение всех логически возможных следствий могло потребовать совместных усилий нескольких гиперкомпьютеров… Так или иначе, Гатри получил ответ на свой запрос через долю секунды.

Да, за последние годы в области создания искусственного интеллекта наметился определенный прогресс. Странно, почему до сих пор никто не удосужился ему об этом сообщить? Впрочем, все понятно: проведя столько лет в небытии, он должен был, в первую очередь, узнать о том, что представлялось жизненно необходимым, чтобы ориентироваться в обстановке.

Гатри выяснил, что основные исследования проводится вовсе не в лабораториях компании. Его затея с внедрением своего сознания в киберсеть «Файербола» оказалась успешной, поэтому он не стал запрещать продолжение экспериментов, но и не поощрял их, и в итоге все заглохло.

Зато другие фирмы, прежде всего европейская «Текнофьючерс» и лунная «Гермес Коммьюникейшнс» со штаб-квартирой в Астербурге, взялись за дело всерьез и добились впечатляющих результатов, которые, естественно, были бы еще поразительнее, будь у них модули. Однако те два модуля, которых пока не уничтожили, не проявили к экспериментам ни малейшего интереса. Увимана с головой ушел в науку, стал ходячим воплощением космофизики, а Нгуен затерялась в таинствах мистики.

Что касается нового модуля, желающих выступить в качестве «донора» не находилось. «Я не хочу быть машиной. Не хочу, чтобы вы копировали мое сознание». Тех немногочисленных добровольцев, которые все же появились, отвергли – по разным причинам.

Тем не менее, как свидетельствовал опыт, создать оборудование для работы с модулем было вполне реально. Могут ли компьютеры разработать программу, которая заменит человеческую личность? Если могут, значит, вы нашли Святой Грааль, то бишь искусственный интеллект, полностью сознающий себя и ограниченный лишь возможностями тех систем, к которым его подключают.

Программисты составляли и пробовали алгоритм за алгоритмом, исправляли недостатки, переделывали, пробовали снова, отказывались от одного и принимались за следующий. Со временем стала популярной идея о том, что человеческое сознание, безусловно, алгоритмично, но не целиком. Необходимо принимать в расчет квантовую эффективность – в особенности, неравномерность Белла и энергию вакуума. Ничего сверхъестественного, однако наблюдаемый и наблюдатель как бы сливаются, причина объединяется со следствием, Червь Всепобеждающий[85] сворачивается в кольцо. В результате возможно записать в систему все, чего добилась природа за тысячелетия эволюции.

Если набрел на истинный путь, то, с возможностями нынешних компьютеров, скоро добьешься своего. И что потом?

Гатри решил, что у него есть дела поважнее, чем искать ответ на последний вопрос. Некоторое время он развлекался, наслаждаясь могуществом своего богоподобного сознания: составлял заумные дифференциальные уравнения и щелкал их как семечки, смоделировал три крупных органических молекулы и позволил им соприкоснуться, обратился к дробям столь головокружительной красоты и сложности, что оторвался от них с немалым трудом.

Ничего не поделаешь, работа есть работа. Спустя приблизительно полчаса, то есть через два биллиона микросекунд, он занялся насущной, куда более сложной проблемой и к утру сумел набросать план действий.

Кажется, должно получиться. Он изучил все упоминания об Энсоне Гатри, которые содержались в базе данных, определил, что и о каких событиях за последние двадцать три года. Гатри должен знать. Затем оценил сведения и отсортировал. Часть – то, что буквально напрашивалось само – отправил в постоянную память. Этих данных было сравнительно немного: нейристорная сеть, подобно человеческому мозгу, обладала не слишком большой вместимостью. От основной же массы сведений он, что называется, абстрагировался. К примеру, модуль помнил имена наиболее выдающихся исторических деятелей минувших десятилетий, помнил, чем прославился каждый из них, но лишь в общих чертах. Остальная информация внимания не заслуживала: сюда входило то, что замечаешь и мгновенно забываешь, а впоследствии, если вдруг захочешь вспомнить, лезешь в записную книжку или в базу данных.

В процессе сортировки он не реагировал ни на что другое. Он трансцендировал, превратился в процесс, в действие. Когда поиск завершился, Гатри пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать его по новой, стремясь вновь ощутить ледяной экстаз. Бит за битом он отсоединил сознание от сети и велел роботу отключить себя.

Как всегда, в первый момент нахлынуло ощущение невосполнимой утраты, но затем боль поутихла. Псевдочеловеческий мозг также нуждался в отдыхе. Отдохнуть, субактивироваться, погрузиться в дрему, которая заменяет ему нормальный сон. Но сначала надо проверить, нет ли каких-нибудь неотложных дел.

Гатри вернулся в свое убежище. Что ж, тело робота, в котором он сейчас находится, по крайней мере, не подвержено болезням и усталости. Зато какое наслаждение – идти самому, мягко ступать по ковру, слышать шорох вентилятора, улавливать сосновый аромат, что исходит от кондиционера…

Личный кабинет Гатри в штаб-квартире компании был просторным, но изысканностью обстановки не отличался. В шкафу располагались сувениры, награды, подарки от давно умерших друзей – словом, всякая всячина, которую может собирать даже призрак. Ба, а вон того, когда он вернулся с альфы Центавра, здесь не было. Интересно, как эти побрякушки сюда попали и почему Гатри Первый их сохранил? Сведения о подобных пустяках, естественно, нигде не фиксировались; вот если бы Гатри вел дневник… На таких мелочах запросто можно себя выдать. Значит, нужно избегать какого бы то ни было упоминания о них.

Он встал за столом – ведь роботы не сидят – и нажал кнопку на телефонном аппарате. Звонила Долорес Альмейда Кандамо, просила связаться с ней, как только появится возможность. Черт побери! Он включил режим поиска.

Генеральный директор компании оказалась дома. Как выяснилось, она уже проснулась. Он помнил ее молодым и жизнерадостным инженером-связистом. С согласия жениха она перенесла свадьбу на несколько дней вперед, чтобы шеф успел побывать на торжестве перед отлетом. Правда, Долорес приглашала обоих Гатри, но не слишком огорчилась, когда прибыл один. Робот изучил досье сотрудников «Файербола», а потому не удивился седым волосам, что обрамляли по-прежнему миловидное лицо. Однако в досье не сообщалось, как проходили беседы Кандамо с шефом, поэтому ему пришлось проделать ряд психодинамических расчетов, а в остальном положиться на интуицию.

– Доброе утро! – поздоровалась Долорес по-испански. – С возвращением, шеф. Извините, что не смогла встретить вас вчера.

– Ты немного потеряла, – ответил он по-английски, а затем перешел на ее родной язык: – Что-нибудь срочное?

– Разумеется! Вам не следовало оставаться в Северной Америке. Мы все очень волновались…

– Все обошлось, для вас и для компании в целом. Ну-ка, вспомни, сколько раз я говорил, что фирма, в которой ничего не делается без ведома высшего руководства, изначально обречена? Короче, что стряслось?

Отповедь явно обидела Долорес. Что ж, он не может рисковать, не может вести задушевных разговоров – до тех пор, пока не освоится и не узнает необходимых подробностей.

– Во-первых, – проговорила Кандамо деловым тоном, словно защищаясь, – я не понимаю, как мы можем сотрудничать с авантистами после всех пакостей, которые они нам устраивали. Меня буквально закидали вопросами…

– Я так и думал. Люди хотят знать, предал я их или нет, а если предал, то почему и каким образом. Послушай, ты ведь понимаешь, что в заявлении для публики я не мог расставить все точки над «и», потому что иначе началась бы война или же, если бы врагам не хватило бы смелости сражаться, они бы успели спрятаться. Мы скоро соберем совет директоров, и я сообщу вам все, что знаю. Мои осведомители из числа хаотиков утверждают, что подполье существует на самом деле и не только в Северной Америке. Держа нос по ветру, я установил контакт с полицией. Как тебе известно, среди агентов Сепо далеко не все чудовища, попадаются и порядочные люди. Выяснилось, что нас беспокоит одно и то же. Все указывало на то, что в «Файербол» и другие частные фирмы проникли фанатики-террористы, причем заняли ключевые посты. Подумай, какую угрозу представляет собой один-единственный звездолет, подумай о последствиях, которые, возможно, нам удалось предотвратить. «Охота на ведьм» могла обернуться гибелью невиновных, поэтому я решился на крайний шаг…

– По моему распоряжению наши советники по связям с общественностью говорят приблизительно то же самое. – Кандамо закусила губу. – Но, поскольку достоверные сведения практически отсутствуют, страх усиливается.

– Знаю. Поверь, мы с ним справимся. Что еще?

– Махатмы и их приспешники блокируют комплекс в Хайдерабаде. Вы наверняка слышали. Требуют, что мы пожертвовали деньги. Суб, кажется, придумал, как обойтись без применения силы, но хочет посоветоваться с вами.

– Суб?

– Субрахманиан, – пояснила Долорес и удивленно посмотрела на робота, словно надеясь прочесть на его «лице» какое-либо выражение.

– А! – Субрахманиан Рао, ответственный за операции компании в Южной Азии. Так, помолчи, подумай, вздохни. – Извини, Долорес. С самого возвращения у меня не было ни одной свободной минутки, чтобы отдохнуть. Я настолько устал, что, похоже, тупею на глазах. Как по-твоему, может устать программа? Будь добра, потерпи еще пару-тройку часов. Я знаю, ты не подведешь.

– Конечно, шеф. О чем речь? Позвоните, когда придете в себя. Счастливо. – Экран погас.

Гатри помедлил. Стоит только приказать, чтобы его не беспокоили, и… Нет. Не сейчас.

По безопасному каналу связи он отправил вызов в Футуро. Там тоже было раннее утро, однако Сайре оказался на месте, в главном управлении тайной полиции. Потребовалось несколько минут, чтобы убедиться, что линия надежно защищена от подслушивания. Относительно самого факта беседы можно было не беспокоиться: учитывая события последних дней, вряд ли кто-то удивится. Однако содержание разговора следовало сохранить в тайне.

– Проверено, – сказал Гатри. – Ну, что новенького?

– Какие дела у вас? – вопросом на вопрос ответил Сайре, подавшись вперед.

– Более-менее. Скоро мне придется выступить перед партнерами компании.

– Мы как раз готовим ваш отчет и собираем свидетельства. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

– Свидетельства… Кому они нужны, в наш электронный век?

– Вот почему нам нужны вы, Энсон. – Сайре улыбнулся. – Ваша личность, ваша способность убеждать…

– Для вас, Сайре, я «сеньор Гатри». – Начальник Сепо весь подобрался, сглотнул, но промолчал. – Я спросил, что новенького?

– Работаем не покладая рук, – холодно отозвался Сайре, но постепенно возбуждение растопило лед в его голосе. – Я только что получил сообщение, которое, по мнению компьютера, заслуживает внимания. Вчера вечером глава Ассоциации гомстедеров провела три часа в кивире города Портленд, на западном побережье. Судя по ее досье, никогда раньше она кивиры не посещала. Между прочим, она была близким другом… э… Гатри. Ну, что скажете?