ГЛАВА 16

Когда Кэйт увидела в дверях Миранду и Ноузи, ее охватил ужас. Миранда нарушила одно из незыблемых правил, установленных Джозефом: ей запрещалось открывать дверь в их спальню и переступать ее порог без особого на то позволения. Несколько раз девочка забывала об этом, и Джозеф, впадая в ярость, жестоко ее наказывал.

При виде этой парочки Зак тихо выбранился, но Кэйт, услышав это, вообразила, что он тоже в ярости.

Когда он вскочил с кровати, она инстинктивно кинулась за ним и схватила его за руку.

— Нет, нет, она не хотела! — Кэйт наклонилась, стараясь расправить полы халата. — Не бей ее, пожалуйста! Она никогда больше не сделает этого.

Миранда отшатнулась и спряталась за гардиной. Ноузи залаял. Кэйт пыталась встать между ребенком и разгневанным супругом. Но Зак опередил ее.

— Остановись! — мягко сказал он. — Я все улажу сам.

— Нет, пожалуйста! — Кэйт ловила его руку. — Прошу тебя, Закария! Она не нарочно! — кричала она. Он отстранил ее руку и сердито шепнул:

— Перестань, Кэйт! Ты до смерти перепугала ее! Сейчас он казался Кэйт великаном, широкоплечим мускулистым гигантом. А ее девочка была такой крохой в сравнении с ним. Кэйт всхлипнула и рухнула на пол. Зак обернулся, подхватил ее на руки и перенес на кровать, легко, словно ребенка. Кэйт, всхлипнув, замерла, покорившись ему. Даже Джозеф в порыве ярости не был так силен.

— Я же сказал тебе, что все улажу! — повторил он властно. — Приляг и успокойся!.. — Он погрозил рычащему Ноузи.

— Ты тоже не считай других дураками!

В его тоне была твердость, не допускающая возражений. Он прошлепал по полу к Миранде, укрывшейся за шторой. Девочка взвизгнула от страха, когда он коснулся ее.

— Эй, — сказал он мягко и подхватил ее под руки. — Что такое? Разве ты забыла, что мы теперь самые лучшие друзья?

Миранда, изгибаясь, попыталась вырваться из его рук, но силы были неравны. Ноузи встревоженно скулил и бегал за хозяином, готовый вцепиться ему в ноги. Кэйт с удивлением наблюдала, как Закария медленно расхаживает по комнате, что-то ласково нашептывая девочке и гладя ее по голове. Испуганная Миранда заплакала, но слезы скоро исчезли. Она успокоилась. Тонкими ручонками Миранда обхватила шею Зака.

— Ну вот, так оно лучше… — пробормотал Закария. — Старик Ноузи уже готов был отгрызть мою ногу, боясь, как бы я тебя не обидел… Поняв, что этого не будет, он просто ошалел от радости.

Миранда потянулась к собаке, махая ей рукой.

— У меня все о'кей, Ноузи…

Закария поднес ее к окну и стоял там, глядя на двор, залитый лунным светом. Он покачивал ребенка на руках, убаюкивая ее. Кэйт смотрела на них, не вполне доверяя собственным глазам.

— Что случилось, Менди? — спросил он тихонько. — Проснулась и захотела к маме?

— Я увидела плохой сон, — пропищала она.

— Ай-ай-ай! Это очень страшно действительно! — посочувствовал он.

— Я проснулась, а вокруг темно…

— Еще страшнее, — согласился он, — со мною тоже так бывало. Проснешься— и, кажется, что плохой сон продолжается. Ведь так?

Она кивнула и крепче прижалась к нему.

— Ага… Но это проходит, если мама меня обнимет…

Зак через плечо посмотрел на Кэйт.

— Ну что же, обними ее.

Сопровождаемый Ноузи, он отошел от окна и приблизился к постели. Он наклонился, и Кэйт почувствовала в руках теплое тельце дочки. Миранда обхватила ее, прижимаясь, ворочаясь, ища удобное положение. Кэйт прижала ее к себе и зарылась лицом в густые волосы девочки. Под тяжестью Зака и вскочившего следом за ним Ноузи скрипнули пружины. Холодный и мокрый собачий нос ткнулся в ее щеку.

— Ты не должна входить в нашу спальню без стука! — сказала Кэйт. — Ты поняла, Миранда? Никогда!

Тяжелая теплая рука легла на плечо Кэйт.

— Завтра. Мы поговорим об этом завтра, Кэти. Она поглядела на него, не доверяя мягкости его голоса: ей казалось, что в глазах Зака светится недобрый огонь. Кэйт охватил ужас. Значит, он затаил на нее злобу. А по опыту она знала, что мужчина, охваченный злобой, опасен. Боясь, как бы он не выплеснул это на ребенка, Кэйт крепче прижала Миранду к груди и прошептала:

— Возьми Ноузи и ступай в свою комнату, малышка.

— Она еще не успокоилась! — возразил Зак. — Пусть остается здесь.

Кэйт размышляла, о чем-то вспоминая.

— Т-ты не против?

Он бросил на нее красноречивый взгляд и накинул на них одеяло.

— Закутайтесь и спите! — сказал он. — Скоро уже рассветет. Давайте попытаемся немного поспать.

Миранде не нужно было повторять это дважды. Она тотчас же придвинулась к матери, раскинувшись посреди постели. Зак лег на другую подушку. Он занимал много места. В глазах Зака затаилась невысказанная мысль. Когда Кэйт посмотрела на него, у Зака похолодели ноги: Ноузи лизал ей руку, словно желая успокоить ее.

— Кэйт?

Она ощутила непреодолимую слабость, услышав раздражение в его голосе. Кэйт улеглась рядом с Мирандой спиной к стене, подоткнув одеяло. Миранда уже спокойно дышала, устроившись в тепле. Ноузи пригрелся у нее в ногах. Они казались здесь самыми желанными гостями. Не зная, как муж будет реагировать на все это, Кэйт так волновалась, что во рту у нее пересохло. Слыша неровное дыхание Зака, она думала, что он все еще раздражен.

Боясь, что ярость, дремлющая в нем, еще может вырваться наружу, она пробормотала:

— Мне очень жаль.

— Поговорим об этом завтра, — отозвался он.

Ужас пронизал каждую клеточку ее тела. Она зажмурилась, пытаясь отогнать страшные мысли, но его раздражение не давало ей покоя. Казалось, оно ощущается даже в воздухе, как электрические разряды. Минуты тянулись, как вечность. Молчание Зака пугало Кэйт, почти душило ее.

Зак воспринимал ее молчание как обвинение. Он лежал, глядя в потолок: там, наверху, был чердак Джозефа Блейкли. Рядом с Заком лежали дочь и жена этого человека, а подписанные сегодня бумаги не изменили главного: этот сукин сын еще владел их сердцами и душами. Даже из могилы он умудрялся омрачать их жизнь.

На руке Зака все еще оставались следы ее ногтей. Ужас, звучавший в ее голосе, терзал его душу. Как он мог так реагировать? В тот момент ему казалось необходимым позаботиться о девочке, хотя бы для того, чтобы ее мать не считала его чудовищем.

Но что происходит с Кэйт? Откуда эти страхи? Что она чувствует теперь? Сегодня утром они вступили в брак, который навсегда определил их отношения, поставив ее в зависимое положение и дав ему безграничную власть над ней. Таковы установления этого общества. Она согнулась под тяжким грузом воспоминаний о первом браке, и нельзя ждать, что она сразу доверится ему. В слове «супруг» для нее воплотился земной ад, и пройдет немало времени, прежде чем он убедит ее в том, что это не так.

Нет, он, конечно, не станет рычать, заметив в ней страх. Даже сейчас он мог чувствовать, как она внутренне сжата. Он может сделать не слишком много, но сделает хоть что-то с помощью ребенка, лежащего между ними. Он усмехнулся, вспомнив, как однажды Миранда сказала матери, что ее уши пробуждаются раньше глаз. Поэтому он и попросил Кэйт подождать до утра. Повернувшись на бок, Зак обнял одной рукой Миранду, а другую руку через подушки протянул Кэйт, коснувшись пальцем ее волос. Он почувствовал, как от этого прикосновения ее пронизал страх. Гладя ее по голове, он словно пытался рассеять ее страхи. Раздражение покинуло его.

— Все хорошо, все в порядке, — шептал он, — нам нужно лишь немного времени, Кэйт.

Она слегка шелохнулась, но промолчала. Ему не хотелось, чтобы Кэйт провела всю ночь в тревоге, но присутствие девочки мешало ему высказать то, что он хотел. Он коснулся слишком болезненных точек. И Кэйт, и Миранде нужна была уверенность в будущем. К несчастью, Кэйт не верила, что он никогда не обидит ее дочь.

Теперь Кэйт больше всего боялась за девочку, ее собственные страхи отошли на второй план. Все для Миранды, ничего для себя. Зак понимал, что это может затянуться на многие годы. Ничего, он успеет еще поговорить с Кэйт, несколько часов не убьют ее.

На следующее утро Кэйт готовила завтрак куда больше времени, чем обычно. Ветчина, яйца, жареная картошка, печенье — трапеза королей! По временам, хотя и не часто, вкусная пища умиротворяла Джозефа, улучшала его настроение.

Когда Зак вернулся с молоком из коровника, Кэйт застыла. Он потоптался на крыльце, отряхивая пыльс сапог, и вошел в дом с тяжелым подойником, из которого чуть не вылилось молоко, когда он оступился. Темные, растрепанные ветром волосы, красная рубаха, выцветшие бриджи, кожаная безрукавка. Настоящий, сильный мужчина. Обойдя Кэйт сзади, он поставил тяжелое ведро на треножник.

Разнообразие блюд, казалось, удивило его. Потерев ладони о бедра, он сел в кресло и засмеялся:

— Если это не самый лучший завтрак, какой я только видел в жизни, то я— рогатый дикарь!

Кэйт вытерла руки о передник.

— Мужчину надо хорошо накормить, когда он начинает свой день.

— Ну, и женщину тоже, а ты, как я вижу, уже хорошо поработала. Присаживайся!

Миранда залезла на кухню через окно и вскарабкалась на свой стул. Ноузи крутился возле нее, надеясь, что и ему перепадет кусочек. Зак весело покосился на собаку.

— Образец преданности! Я своими руками вскормил его, а он теперь на меня даже не смотрит. Вот они, южане!

Кэйт присела к столу. Она не очень хотела есть, но старалась, чтобы стол выглядел благопристойно и красиво. Кэйт старалась не глядеть на мужа, но не могла же она не замечать его!

Тугие завитки темно-каштановых волос падали на его высокий лоб. Зак только что побрился. Из-под расстегнутого ворота красной рубашки виднелась смуглая грудь с темными волосами. Закатанные рукава обнажили его сильные руки. Он ел ветчину, аккуратно разрезая ее с помощью вилки и ножа. У него были длинные — ресницы, выступающие скулы, правильной формы крупный нос, мужественный волевой подбородок.

Молчание становилось напряженным. Кэйт спросила:

— Как сегодня твоя нога? Еще болит?

Он посмотрел на нее. В лучах солнца его глаза, казалось, отливали золотом, как у хищного зверя.

— Немного времени— и все пройдет. Так всегда и бывает с глубокими ранами.

Она почувствовала намек в его словах. Желая убедиться, правильно ли она поняла его, Кэйт посмотрела ему в глаза: его взгляд приободрил ее. Думая, что он все еще сердит на нее за то, что было ночью, Кэйт увидела в глазах Зака больше, чем надеялась. Как может мужчина хотеть женщину, если злится на нее? Когда Джозеф приходил в ярость, он отвергал ее.

Воспоминания о том, что происходило между ними ночью, бросили ее в краску. Кэйт опустила голову. Он что — всегда снимает рубашку? Это поразило ее. Кроме того, он хотел взять ее в постели. Джозеф никогда так не делал, и она даже не подозревала, что это возможно. Разве что, если бы она встала на четвереньки? Ведь именно так и делают животные. Еще хуже, что при этом он был в дурном настроении.

Она пережевывала картофель, но никак не могла проглотить. Из-под опущенных ресниц она наблюдала, как энергично он ест, и думала о том, что с таким же энтузиазмом Зак направится к ней. Да, он не слишком утонченный человек. Его честолюбивые мечты не шли дальше того, чтобы вырастить виноград и превратить его в пойло для грешников. Он даже не помедлил перед тем, как начать есть, не произнес молитвы. Он бранился так часто, что это оскорбляло ее. Что ж удивительного в том, что он попытался овладеть ею наподобие животного на скотном дворе.

Если он так поступает, она имеет полное право сказать ему об этом. Вчера ее не ужасала мысль о предстоящем соитии, но сегодня, когда она догадалась, чего ей следует ждать от него, ее томило тяжкое предчувствие. «Целовал ли тебя Джозеф при этом, ласкал ли тебя?» Кэйт чуть не подавилась картошкой, только глоток молока спас ее. Прокашлявшись, она увидела, что Зак с любопытством смотрит на нее.

Миранда первой закончила завтракать. Когда она слезала со стула, Зак шутливо ущипнул ее за нос и сказал:

— А что, если нам пробежаться в курятник и собрать яйца? А потом мы здесь приберемся, я отправляюсь по делам и прихвачу тебя с собой. Что ты об этом думаешь?

Миранда тут же подхватила корзинку для яиц.

— Сейчас! Я мигом все сделаю!

— Только не спеши! — сказал он усмехнувшись. — У меня здесь еще много работы, я выйду не так скоро.

С корзинкой в руках Миранда бросилась к задней двери.

— Не так быстро, малышка! — крикнул он ей вслед. — Не то принесешь нам одну скорлупу.

Дверь с шумом захлопнулась. И опять в кухне воцарилась тишина. Кэйт, пытаясь подцепить вилкой кусочек ветчины, понимала, что ужасавший ее момент пришел.

— О том, что произошло этой ночью… — начали они одновременно и сразу умолкли.

Кэйт откинулась назад, а он широко улыбнулся, обнажив белые зубы.

— Можно, я первый? — спросил он.

Она положила вилку и сплела пальцы, опустив руки на передник.

— Конечно. Впрочем, я хотела…

Он остановил ее, предостерегающе подняв руку.

— Ты скажешь все через минуту-другую. Но, прежде всего, я должен попросить у тебя прощения.

Ее мысли словно споткнулись и потеряли равновесие.

— Просить прощения?

Он положил руки на подлокотники кресла и откинулся назад, внимательно глядя на нее.

— Да. Я вел себя как осел. Это первое. А во-вторых, за то, что я заставил тебя подумать, будто я сумасшедший.

Не зная, что ответить, Кэйт промолчала. Его мерцающие глаза как бы ласкали ее.

— Я жалею, что был резок с тобой, — сказал он медленно. — После всего, что ты пережила, для тебя было вполне естественно броситься на помощь своему ребенку. Мне не следовало реагировать на это. Все произошло как-то внезапно. — Он пожал плечами.

—Ты перепугала Мэнди, и я уже не мог думать ни о чем, пока не успокою ее. Мне хотелось одного, а получилось совсем другое. В следующий раз я постараюсь, чтобы ты лучше поняла меня.

Никогда прежде мужчина не извинялся перед Кэйт. Даже теперь она не вполне верила этому. Она смутилась, почувствовав, как слезы брызнули у нее из глаз. Она заморгала, но не смогла удержать их. Странная дрожь охватила ее. В смятении она поднялась и стала собирать тарелки.

— Я не хочу, чтобы ты плакала, — мягко сказал он.

— Я и не плачу! — Она сердитым движением смахнула слезы. — Это перец попал мне в глаза. Я просыпала.

Его кресло заскрипело. Он встал, отодвинул его и обошел стол. Не успела она отойти, как он обнял ее и привлек к себе. Тарелка, которую она держала, уперлась ему в живот. Он поглядел на нее и прищурился.

— Мне кажется, нам что-то мешает.

Кэйт оправилась с минутным смятением. Он взял у нее тарелку и поставил на стол. Потом обнял ее и притянул к себе. Теперь не было никаких помех, кроме одежды, сквозь которую проникал жар их тел. Ее грудь, казалось, запылала, когда он прижал ее к себе.

— Мне очень жаль, Кэти. Я много должен был сказать тебе прошлой ночью, но все это не для ушей Миранды. То, что произошло, могло заставить тебя подумать, будто я сошел с ума.

— Я не хотела, чтобы она нарушала правило, — пробормотала невнятно Кэйт. — Это все Джозеф… Он не разрешал ей появляться в комнате без разрешения и приходил в ярость, если это случалось.

— Это я уже понял. — Он положил руку ей на голову и ласково гладил волосы на ее затылке.

— Я и сам проявил раздражительность.

— Я сделаю так, чтобы никогда…

— Мы! — поправил он. — Мы вместе будем воспитывать ее, Кэйт. Ведь для нее теперь все внове. Ей только четыре года. Надо дать ей время.

— Но если она будет тебя раздражать…

— Уж точно будет! — сказал он усмехнувшись.

— Но если я не приложу усилий, она опять придет.

— Тогда я снова буду ее защищать. — Он отодвинулся и взял ее лицо в свои ладони. — Она всему научится. Я поболтаю с ней сегодня утром и постараюсь исподволь кое-что внушить ей. Я не стану ни к чему принуждать ее. Иначе она побоится прийти к нам, когда испугана, а мы ведь не хотим этого.

— Мы не хотим?

Его губы тронула усмешка. Уголки рта поднялись.

— Да, мэм, мы не хотим. — Он притянул ее голову и поцеловал кончик носа. — Я вижу, что вам придется дать много уроков. Надеюсь оказаться хорошим учителем.

Мыльные пузырьки сверкали в солнечном свете, покрывая пальцы Кэйт. Они напоминали ей искорки в глазах Зака. Она подняла руки к окну и посмотрела на них, любуясь радужными оттенками пены. Почему такое же она видела в его глазах? Будто там прятались сотни мерцающих огоньков?