Рейвенор (№1) - Рейвенор

Дэн Абнетт

Рейвенор

(Рейвенор-1)

Посвящается Марку Гаскону

«Для меня комедия представляет собой

нечто вроде десантного корабля-амфибии…»

С вечной любовью и благодарностью

к Ник, за ее советы и долготерпение

Ум, не имеющий цели, обречен блуждать впотьмах.

Великая триумфальная процессия миновала Врата Спатиана, и я вместе с ней шагнул прямо в бойню. Церемониальная арка, столь прекрасная и огромная, обозначила переломный момент в моей жизни. Я прошел в нее и был преобразован, перешел из одной формы в другую.

Некоторые считают, будто я изувечен так, что утратил все человеческое. Но мне все видится иначе.

Я полагаю, что был освобожден.

Гидеон Рейвенор, вступление к «Дымному Зерцалу»

Тогда.

Южный материк Зента Малхайд, 397.М41

Он отдыхал в своей палатке, когда его сон прервали крики аборигенов:

– Экох! Экох! Н'нса сктэ ме'ду!

Он быстро сел. По обнаженному торсу заструился пот. Ему приснились Кратеры Слифа. Опять это падение, долгое падение прямо в утробу ада…

– Экох! Х'энде! Н'нса сктэ ме'ду!

Разум, натренированный Когнитэ, стал подбирать перевод. Проклятое наречие дикарей. «Экох»… это означает «осторожно» или же «великолепные новости», а «х'энде» – формальное обращение, к которому он уже привык. Что дальше? «Н'нса сктэ»… разговорная форма. О спасение Трона, попробуй еще разбери… «поиски чего-то», «я нашел», «он/она/оно обнаружил(а/о)», «мы отыскали»…

Великие боги захолустья!

Он вскочил на ноги и потянулся за комбинезоном, который, словно сброшенная змеиная кожа, свисал со спинки трехногого стула. Температура снаружи уже давно перевалила за сорок градусов, и в темноте палатки виропомпа выбивалась из сил, нагнетая внутрь холодный воздух.

Полог отошел в сторону. В палатку тут же хлынула жуткая, изнуряющая жара. В проходе возник Кибанд. Его длинные, черные, мокрые от пота волосы обвисли, а уголки глаз и губ гноились там, где ему пришлось выдавливать яйца мух нте.

– Одевайся, Зиг, – произнес Кибанд. Его глаза светились от возбуждения, несмотря на воспаленную красноту. – Эти ничтожные выродки взломали его.

Удушливая жара заставила Зигмунта задержать дыхание. Аборигены толпились вокруг палаток, взволнованно вереща и тыча грязными пальцами в небо. Огрин Нунг отгонял их плетью. Кибанд тоже потянулся за оружием.

Молох застегнул комбинезон. Всего-то десять секунд на жаре, а по телу под прорезиненной тканью уже потекли ручейки пота.

– Где? – спросил Молох, надевая соломенную шляпу.

– Участок С, – ответил Кибанд.

Ему приходилось непрерывно отмахиваться от назойливых мух.

Участок С находился всего в десяти минутах ходьбы от лагеря, но каждый шаг давался с огромным трудом. Молох скоро пожалел, что оставил защитные очки в палатке, – глаза начали слезиться от ослепительного солнечного света. Невыносимо яркие лучи добела иссушали рыхлые минеральные отложения, сверкали на блестящих, иссиня-черных чашах и мясистых стволах местных растений.

Аборигены суетились вокруг, то и дело забегали вперед, поторапливали. Их худые загорелые тела были невосприимчивы к ужасной жаре.

– Участок С, да? – задыхаясь, выговорил Молох.– А я-то деньги на D ставил. Кто бы мог подумать?

– Не Нунг, – буркнул огрин.

Зигмунт усмехнулся. Нунг вообще мало о чем думал, если дело не касалось его самого.

Они пересекли поляну, полную смердящих, черных, гниющих стволов, и добрались до резких теней, которые отбрасывали тридцатиметровые, будто кем-то вырезанные из белого кристалла столбы. Борос Диас утверждал, что эти похожие на колонны какого-нибудь позабытого храма сооружения имеют сугубо природное происхождение. Извивающаяся между ними тропинка вела на самую вершину утеса.

Босые ноги аборигенов выбивали из дорожки облака белой пыли. Эти облака заставляли Молоха и Кибанда заходиться в кашле и отплевываться, в то время как выносливому и непривередливому Нунгу, казалось, вообще не доставляли проблем. Кладки яиц мух нте вызвали вздутие и некроз кожи на его лице от левого уха до линии глаз, но даже это, похоже, не беспокоило огрина.

На участке С поработали сервиторы-экскаваторы, и теперь рваная расселина пересекала белый утес. Воспользовавшись огнеметом, Нунг выжег остатки нависавшей над раскопками поросли. Ценой изнурительного двухнедельного труда аборигены расчистили расселину от щебня и открыли проход.

Возле входа на страже стояла Линта.

Крик аборигенов становился все громче, и Молох обернулся к Кибанду.

– Дело требует секретности, – произнес он.

Кибанд кивнул. Он выхватил болтерный пистолет из кобуры на поясе и поднял его вверх. Хоть у археологов и ушло на это немало времени, но аборигены уже успели выучить, что означает этот жест. Все они в ужасе побежали прочь, а их торжествующие возгласы сменились торопливыми испуганными вскриками.

На участке воцарилась тишина, если не считать бульканья растительных соков, гула насекомых и назойливого потрескивания зернистых минералов, иссушаемых солнцем.

– Линта?

Она подошла к ним, вытирая пот со лба. Система охлаждения в ее комбинезоне была установлена на максимум, и от худощавой фигуры поднимался пар быстро тающей изморози.

– Док говорит, что мы наконец получили это, х'энде,– произнесла она.

– Не называй меня так. Ты говоришь, как язычница.

Линта улыбнулась:

– Зигмунт, мы ведь все здесь язычники?

– Покончив с этим, Линта, мы все станем богами, – ответил он и развернулся боком, чтобы пролезть в узкую расселину.

– Зигмунт? – позвала она.

– Чего тебе?

– Когда ты собираешься сказать нам? Когда ты скажешь нам, что мы здесь ищем? Я и Кибанд… да и остальные… мы все заслуживаем этого.

Молох посмотрел в ее ярко-зеленые глаза. Взгляд был непреклонно твердым. Он понимал, что она права. У купленной верности есть свои пределы.

– Скоро, – ответил он и стал пробираться в расселину.

С головы до ног вымазавшийся в пыли, Борос Диас стоял в темной пещере в двадцати метрах от входа и раздавал приказы двум сервиторам, кропотливо трудящимся над раскопом. Вентиляторные блоки, встроенные в их раздутые шеи, гудели, направляя потоки воздуха в скальный разлом. Диас рассматривал находку, освещая ее фонариком.

– Наконец-то вы пришли, – произнес археолог.

– Что вы обнаружили?

– Сами посмотрите.

Луч фонарика скользнул по наполовину выкопанной стене.

– Вижу только царапины, забитые пылью, – сказал Молох. – Делайте то, за что я вам плачу.

Борос Диас вздохнул. Всего лишь восемнадцать месяцев назад он был магистром ксенологии в университариате Трациана и одним из самых уважаемых специалистов в своей области.

– Я нашел определенные структурные композиции, – объяснил он. – Они соответствуют огласовочным формам и вопросительным функциям.

– Это энунция? – спросил Молох.

– Думаю, да. Но я не рискнул бы озвучивать хоть что-нибудь из того, что здесь написано… без предварительного исследования.

Молох оттолкнул его в сторону.

– Вы просто трус, – объявил он.

Зигмунт угробил пять лет на то, чтобы ознакомиться с основными вокативными и нёбными звуками. Он пробежался пальцами по гравировке и попытался произнести одно из слов.

Оно звучало как «шшшфккт».

Череп сервитора, замершего возле него, разлетелся фонтаном крови, мозгового вещества и металлических осколков. Второй сервитор обезумел и начал колотиться лбом о противоположную стену. Он продолжал это делать, пока не разбил голову и не отключился.

Молох отшатнулся назад, его вырвало кровью. При этом он выплюнул один из передних зубов.

– Я же говорил, что это слишком опасно! – закричал Борос Диас.

Молох схватил его за горло.

– А я не для того так много прошел и выстрадал, чтобы теперь отступить! Черт побери, доктор! Я потерял восемнадцать отличных парней только для того, чтобы пробиться сюда через племена тау.

– Думаю, что тау знали, почему это место запретно, – перебил его Диас.

Молох ударил его кулаком в лицо. Археолог покатился в пыль.

– Запомните, док, мой основной принцип: запретов не существует. Зигмунт Молох всю жизнь ему следовал.

– Значит, Зигмунт Молох проклят, – простонал Борос Диас.

– Я никогда этого и не отрицал, – произнес Молох. – Поднимайтесь и продолжайте работать. А мне нужен глоток свежего воздуха.

Молхч выбрался на поверхность под палящие лучи солнца.

– Что с тобой, черт возьми? – спросила Линта, увидев кровь на его губах.

– Ничего,– ответил Молох.

Кибанд и Нунг стояли неподалеку. Оба пристально всматривались в заросли. К ним подошел Эммингс. Жилистый мужчина, ветеран Имперской Гвардии покачивал на руках свою трофейную импульсную винтовку. Он начал что-то тихо шептать остальным.

– В чем дело?

– Похоже, у нас появилась компания, – оглянувшись, ответил Кибанд и указал в сторону черных мясистых стволов: – Там.

Молох проследил за его жестом и поморщился. Мир был слишком ярок.

– Нунг что-то учуял, – сказал огрин.

– Компания? Что еще за компания? – раздраженно бросил Молох.

– Плохая компания, – сказала Линта, доставая свой широкоствольный лазерный пистолет.– Агенты Трона.

– Доктору нужно время,– произнес Молох.– Поднимайте всех. Мы будем сражаться.

Кибанд связался с лагерем по воксу, и вскоре к ним присоединился Гехтенг. Мокрый мех на его морде свалялся, а язык из-за жары свешивался наружу. Когда он говорил на низком готике, казалось, будто слышен рык какого-нибудь падальщика, выгрызающего мозг из костей. Но Кибанд знал его достаточно долго, чтобы улавливать суть сказанного.

– Салтон и Ксабер еще слишком больны, – перевел Кибанд. – У Салтона в кишках какие-то личинки. Он истекает кровью.

– Примем к сведению, – кивнул Молох.

Гехтенг притащил из лагеря переносной прибор для слежения за дронами. Молох изучил небольшой экранчик. Ни один из сторожевых дронов, расставленных вокруг лагеря и зоны раскопок, не был потревожен.

– Тревога кажется ложной, – сказал Зигмунт.– Придется проверить все лично.

Он повел их обратно по иссушенной белой тропинке, петляющей между колоннами, к стене смердящей черной растительности. Ему очень не хватало светозащитных очков. Глаза болели. Ослепительно яркое солнце стояло высоко в бесцветном небе. Зеркальные коршуны описывали медленные круги в восходящих потоках теплого воздуха.

Они вошли в отвратительный густой смрад джунглей, кишащий роями мух нте. Солнечные лучи пробивались между переплетениями лиан и глянцево-черного трубчатника. Длинные темно-зеленые существа, лишь отдаленно напоминающие гусениц, извивались в липком соке чашевидных цветов и свисали с раздутых нектарников. В воздухе повисла гангренозная вонь. Под сапогами идущих друг за другом людей лопались и проливали на землю свои зловонные соки трубчатые растения поменьше.

Молох посмотрел наверх, на решетку из белого света и черной поросли, снял соломенную шляпу и вытер пот со своей взмокшей лысины.

Внезапная вспышка разорвала обжигающий воздух. Мир перевернулся.

Молох лежал на спине. Он чувствовал, что его лицо стало мокрым. Сознание проваливалось в тупое, изумленное оцепенение. В правом бедре саднила жаркая боль. Перед глазами повисла все та же решетка из света и тьмы. Пока Молох приходил в себя, над ним прогудели две сверкающие полосы лазерного огня.

Он мог слышать отчаянные крики, рев Нунга, возглас Кибанда и хриплое рявканье болтерного пистолета. Затем вдобавок ко всему высокий, отрывистый лязг импульсной винтовки, поставленной на автоматический режим.

Молох сел. Он увидел, что с ног до головы обрызган соком трубчатника, а в его бедре зияло окровавленное отверстие размером с горлышко бутылки. Мульчевые черви и мухи уже пытались поселиться в нем.

– О Боже-Император… – выдохнул Зигмунт.

Он отполз за толстый, покосившийся трубчатник. Мимо с визгом промчались лазерные импульсы. Несколько болтов ударило в листву, разбрызгивая сок и разбрасывая куски черной, смердящей мякоти.

Кибанд, укрывшийся поблизости, отстреливался из болтерного пистолета. Позади него Эммингс поливал заросли очередями из импульсной винтовки. Насколько Молох знал, в его списке числилось сорок пять людей, одиннадцать тау, двадцать три зеленокожих и пятеро эльдаров. И все это с разбитой длинноствольной лазерной винтовкой Имперской Гвардии. Однако с тех пор как Эммингс подобрал прекрасное оружие тау в качестве трофея, он нетерпеливо жаждал опробовать его в деле.

Нунг, наконец, почувствовал боль. Как и Молох, огрин пострадал от первого же залпа. Он взревел. Из опаленной раны в его боку хлестала кровь.

Молох решил помочь Нунгу и стал пробираться к раненому огрину под гудящими над головой выстрелами. Великан выглядел плохо. Лазер задел его вскользь, но разорвал инфицированную щеку, и оттуда на плечо и шею гиганта вываливались личинки. Молох вытащил из сумки на поясе одноразовую капсулу с иглой и вколол Нунгу транквилизатор.

– Давай же! Держись, Нунг! – сжав зубы, проговорил он.

Огрин прекратил завывать и поглядел на Молоха со странным выражением, которое, вероятно, должно было обозначать благодарность. Затем великан тяжело перекатился, встал на четвереньки и, шлепая по жиже, пополз к ближайшим зарослям. Добравшись до них, он перехватил штурмовой пулемет «Корш 50», отстегнув его от ремней на спине. Три тяжелых барабанных магазина висели на его поясе так же, как у обычного человека фляги с водой. Толстые пальцы принялись заряжать пулемет. Наконец орудие ожило. Языки огня заплясали вокруг многочисленных вращающихся стволов, извергающих рокочущий грохот, дополняемый металлическим скрежетом раскручивающего механизма. Гильзы каскадом взлетали в воздух и падали в зловонные лужи.

Очереди косили заросли перед огрином. Мясистые стволы крошились, превращаясь во влажные ошметки, взрываясь липким туманом.

Неожиданно лазерный огонь прекратился.

– Уходим! – приказал Молох. – К лагерю!

Люди побежали. Под ногами чавкали перегной и толстый трубчатник. Молох потерял из виду Линту. Впереди двигался Эммингс. Выбежав на открытое место, он обернулся и махнул остальным:

– Давайте же, мать вашу!

В этот миг голова Эммингса дернулась в сторону, с хрустом сломалась шея. Волна агонии пробежала по его жилистому телу. Прежде чем упасть, Эммингс сложился пополам, а его череп взорвался на тысячи кусочков. Ветеран Гвардии боком повалился в белую пыль. Краем глаза Молох заметил тощую фигуру с болтерным пистолетом, откатившуюся в укрытие позади одной колонны. Всего лишь секунда, но Зигмунт узнал его.

Это был тот ублюдочный дознаватель, Тониус.

Значит, они нашли их. Тониус со своими дружками и их треклятый хозяин.

Нунг выскочил из подлеска и накрыл ближайшие столбы плотным огнем из своего пулемета. В воздух взметнулся вихрь каменной пыли и осколков кварца.

Молох побежал вперед и выхватил из сжатых рук Эммингса окровавленную винтовку.

– Где он? – Линта неожиданно выросла за его спиной и вскинула пистолет. – Это ведь тот долбаный коротышка Тониус, верно? Я видела его.

– Там… – показал Молох.

– Прикрой! – прокричала Линта Нунгу и устремилась в атаку.

Нунг любил Линту настолько, насколько вообще мог кого-то любить. Он беспрекословно подчинился ее команде и снова накрыл колонны огнем. Землю под его ногами усеял очередной слой гильз. Известковая пыль облаками взмыла в чистое небо.

Линта уже скрылась за ближайшими колоннами, когда из джунглей появились Кибанд и Гехтенг.

– К лагерю! – прокричал им Молох. – Нунг, за мной!

Кибанд и Люпен побежали следом. Мягко и проворно прыгая на своих мощных лапах, Гехтенг обогнал людей.

Молох помчался по краю поляны с колоннами. Внезапно на землю вновь обрушились жара и тишина. Солнце нещадно палило над самой головой, но Зигмунт старался не обращать внимания на струящийся пот и обожженную кожу. Его соломенная шляпа осталась где-то в вонючих зарослях. Молох двигался от одной тени к другой, прижимаясь к основаниям колонн. Громко и прерывисто дыша, за ним покорно плелся Нунг.

Неожиданно из-за столба белого кварца выскочили двое – Линта и Тониус. Оказалось, что им каким-то образом удалось обезоружить друг друга. Теперь они сошлись врукопашную, перемещаясь настолько стремительно, что Зигмунт даже не мог различить большую часть их движений. Выпад, удар, отход, кувырок, взмах, удар. Двое идеально натренированных убийц, спущенных с цепи. Молох вскинул винтовку и попытался прицелиться в Тониуса, но Нунг отбил дуло в сторону.

– Зигмунт попадет в нее! – прохрипел огрин.

Верно. Кружащиеся тела соперников слились в единое размытое пятно. У Молоха не было ни единого шанса подстрелить дознавателя. Бросив эту затею, Молох пробежал по выжженной солнцем тропинке к участку С. Нунг остался далеко позади.

Притормозив возле одной из последних колонн, Зигмунт оперся на крошащийся кварц, пытаясь отдышаться. Затем он внимательно оглядел утес. Никого. Только отключенные экскаваторные модули жарились на солнце там, где их бросили сервиторы.

Молох шагнул вперед. Что-то твердое и горячее вжалось в его висок.

– Брось винтовку! – приказал женский голос.

Молох заколебался.

– Положи ее, Молох, или я уложу тебя.

Зигмунт бросил оружие тау в белую пыль.

– Это ты, Кара Свол? – спросил он.

– Так точно, чертов нинкер.

Она позволила ему повернуться. Теперь дуло лазерного пистолета смотрело Молоху в лицо. Из всей банды этого выродка она всегда нравилась ему больше остальных. Танцовщица, акробатка, невысокая, гибкая, мускулистая и женственная. На ней был кожаный комбинезон сливочного цвета, рыжие волосы убраны под капюшон. Солнцезащитные очки. Маленький, выразительный рот, широкие скулы. Такая же привлекательная, как и во время их последней встречи.

– Я всегда думал, что ты выбрала не ту сторону, Кара, – произнес Зигмунт.

Девушка сплюнула и с такой силой впихнула ствол в его редкозубый рот, что Молох заскулил.

– Я готова убить тебя за то, что ты сделал на Маджескусе. Поверь, я… – Она замолчала и напряглась, будто услышала какую-то команду. – Хорошо, хорошо, – ответила Кара кому-то невидимому. – Живым.

– Он ведь с вами, да? – спросил Молох. – Скажи ему… скажи, что я его в аду видал.

Нунг, наконец, догнал своего хозяина. Он выскочил из-за колонн, провыл имя Молоха и открыл огонь из своего тяжелого пулемета.

Зигмунт бросился на землю. Над ним промчался поток крупнокалиберных зарядов. Он увидел, как Свол отпрыгнула в сторону, пройдясь по пыли колесом. Убравшись из зоны поражения целой и невредимой, она перекатилась за корпус одного из экскаваторов за секунду до того, как пулеметная очередь застучала по металлу машины. Не теряя драгоценных мгновений, бывшая акробатка бросилась бежать и вскоре скрылась в джунглях.

Молох не знал, удалось ли Нунгу задеть ее. Хотя, если бы это произошло, она не смогла бы так ловко двигаться. Зигмунт подхватил импульсную винтовку и тоже дал вслед Каре несколько очередей, разорвавших трубчатник и пробивших мясистые чаши цветов.

– Нунг! Останься здесь. Прикрывай меня! – приказал он и побежал к месту раскопок.

В узком, душном и темном проходе Молох встретился с Боросом Диасом. Док шел ему навстречу.

– Назад!

– Я слышал стрельбу…

– Назад, док!

Диас отступил к дальней стене. Органические части искореженных сервиторов уже начинали источать сладковатый запах разложения.

– Что произошло? – жалобно спросил Борос Диас. Зигмунт в раздражении прошел мимо него.– Молох?

– К нам прибыло правосудие Империума, упивающееся чувством собственной важности.

– Империума? Вы подразумеваете Инквизицию?

Молох наклонился к кожаному саквояжу Диаса, выбрал подходящую кисточку из дорогостоящего меха ларизель и принялся сметать пыль с настенной гравировки.

– Вы говорите об Инквизиции?

– Заткнитесь, Диас.

– О Великий Трон… – Ксеноархеолог захныкал и сполз по стене.

– Заткнитесь, Диас, – повторил Молох.

С кисточкой работа продвигалась слишком медленно. Зигмунт вытряхнул арсенал Диаса на песчаный пол и схватил горелку, которую Борос использовал для выжигания лишайника. Включив ее, Молох расширил раструб до максимума. Синее пламя заплясало по древней скале. Тесная пещера наполнилась едким запахом обгорелого камня.

– Вы повредите находку! – завизжал ксеноархеолог, увидев, что от гравировки откалываются раскаленные кусочки породы. – Она бесценна!

– Знаю,– сказал Молох, соглашаясь с обоими пунктами, но продолжил спокойно выжигать пыль и песок.– Доктор, сколько вам надо времени на то, чтобы обнажить оставшуюся часть скалы?

– Неделя… может быть, две…

– У нас нет даже часа.

Горелка не смогла справиться с толстыми наростами, остававшимися у основания и в верхнем левом углу находки. Молох схватил молоток для взятия проб и мощными ударами стал откалывать наслоения.

– Остановитесь! Прекратите! – закричал Борос Диас, падая к ногам Молоха.– Вы уничтожаете…

– Заткнитесь, – ответил Зигмунт, резкими, размашистыми ударами снося еще несколько кусков.

– Сэр, вы платите мне за советы. Вы хорошо платите мне за мой опыт. Мы даже достигли определенного взаимопонимания. Я согласился присоединиться к вам только потому, что вы говорили, что раскопки будут проводиться со строгим соблюдением всех формальностей.

– Заткнитесь, Диас.

– Молох, вы разрушаете сокровище прошлого! Вы разрушаете самый важный…

Обливаясь потом и задыхаясь, Зигмунт обернулся и опустил молоток.

– Доктор, вы абсолютно правы. Это кощунство, а я действительно невероятно потратился, чтобы вы могли присматривать за соблюдением всех формальных правил в этом проекте.

– Да, сэр, – кивнул Диас. – Если мы сохраним находку, возможно, Инквизиция примет это во внимание…

Молох улыбнулся:

– Доктор, вы и в самом деле не понимаете, что такое Инквизиция?

– Я… – начал было Борос Диас.

– Доктор, думаю, будет справедливо завершить наши деловые отношения прямо здесь и сейчас. Считайте, что я освобождаю вас от обязательств, изложенных в контракте.

Диас улыбнулся. Внезапно его улыбка стала оплывать, доктор истошно завопил, а затем его обнажившийся череп лопнул, словно глиняный горшок, и ксеноархеолог повалился на спину.

Молох опустил горелку.

– Вы мне никогда не нравились, – признался он тлеющему трупу.

Затем Зигмунт снова повернулся к скале и возобновил свой отчаянный натиск. Времени у него оставалось всего лишь на несколько сильных ударов. А столько еще оставалось скрытым! Возможно, если бы у него была энергетическая дрель…

Он отбросил молоток и нашел среди рассыпанных инструментов небольшой портативный пиктер. С помощью него Молох сделал несколько снимков, стараясь запечатлеть все детали гравировки.

В бедре пульсировала адская боль.

Молох сунул пиктер под комбинезон и пополз к выходу.

Нунг был мертв. Он умер от потери крови. Огрин лежал на одном из экскаваторов. Мухи нте уже копошились на его лице и в чудовищной ране между ребер.

Позаи массивных колонн, со стороны лагеря в безоблачное небо поднимался столб густого черного дыма. До слуха Молоха донеслись звуки отдаленной пальбы.

Помчавшись во всю прыть, на какую только был способен, учитывая невыносимую жару и ранение, он пересек открытое пространство и нырнул в заросли трубчатника. Теперь его скрывали мощные стволы, имеющие около пяти метров в диаметре. Он пробирался мимо огромных, напоминающих целые бассейны цветочных чаш, мясистых лиан и двадцатиметровых стволов. Вокруг жужжали ядовитые пчелы. Под ногами хлюпали лужи вязкого сока.

Только самые доверенные люди – Кибанд и Линта – знали о запасном плане экстренной эвакуации. Там, где они впервые приземлились на планету, к западу от места раскопок, находился путь к спасению, который они подготовили даже раньше, чем разбили лагерь.

Сердце Молоха бешено колотилось. Он знал, что понадобятся месяцы на то, чтобы оправиться от этого испытания. Но Зигмунт продолжать подбадривать себя.

Ему не удалось найти нужное место с первого раза. Поняв, что заблудился, Молох чуть не ударился в панику. Он споткнулся о мясистый трубчатник и упал на колени. Ладони погрузились в густую жижу. В отчаянии Зигмунт закричал. Ему стало легче. Он попытался взять себя в руки. Недаром же он оттачивал приемы всевозможных духовных практик в великой и ненавистной школе Когнитэ. Молоч сел и заставил себя выровнять дыхание. Уже через минуту он спокойно сверился с прицепленным к запястью локатором. На север, сто метров.

Молоч снова поднялся и побежал в нужном направлении. Ослепительный солнечный свет заливал поляну, на которой стоял флаер – небольшая изящная машина, модифицированная модель «Нимфы», тайком уведенная из оружейного склада Гвардии в Геликанском субсекторе. Она стояла на шести длинных полусогнутых гидравлических ногах, вывернув крылья наверх, и казалась гигантским металлическим москитом.

Молох помнил, что оставлял ее под чехлом. Теперь непромокаемый камуфляжный брезент лежал грудой в грязи.

Зигмунт шагнул вперед. Из-за хвостовой части машины появилась Линта.

– О Трон, ты напугала меня! – выдохнул Молох.

– Неудивительно. Многие меня боятся, – улыбнулась она. – Что, Зигмунт, все летит к чертям?

– Точно, – кивнул Молох. – Но еще не все потеряно. Мы можем убежать, ты и я. Эта птичка унесет нас отсюда. Потом включим маяк. Брайс отправит нам навстречу челнок. Мы исчезнем еще до того, как здесь все закончится.

Она пожала плечами.

Зигмунт открыл дверь кабины и включил зажигание. Векторные турбины ожили и загудели.

– А что с Тониусом? Ты убила его? – обернулся он к Линте.

Девушка что-то ответила, но Молох не расслышал ее слов за возросшим ревом турбин.

– Что с Тониусом? Тебе удалось прикончить этого ублюдка? Я видел, ты активно этим занималась.

– Тебе показалось, – ответила Линта.

Ее широкоствольный лазерный пистолет смотрел ему в лицо.

– Линта?

– Игры кончились, Молох.

– Боже-Император, нет! – забормотал он.– Я доверял тебе… Ведь мы вместе почти целый год! Линта! Мы даже…

– Да, знаю. И меня тошнит от одной только мысли об этом. Бросай оружие.

– Скажи мне, что все это не так, Линта…

– Не Линта. И даже не Пэйшенс [1] Кыс, хотя меня и зовут так с некоторых пор.

– Пэйшенс Кыс? Одна из людей того ублюдка…

– Верно. Брось пушку, – твердо произнесла она, угрожающе сверкнув зелеными глазами.

Молох бросил оружие ксеносов в грязь.

– Теперь заглуши двигатели. – Девушка повела стволом.

Не сводя с нее взгляда, Зигмунт потянулся в кабину, взялся за рычаг газа… и рванул его вперед.

Двигатели взревели на полную мощь. Горячие струи вырвались из дюз, сметая заросли трубчатника и вздымая в воздух потоки вязкой жижи. Кыс повалилась на спину.

«Нимфа» оторвалась от земли, развернула закрылки и поплыла в сторону. Турбины двигателей вертикального взлета перемалывали черные мясистые стволы, превращая их в жидкое месиво.

Крича от невероятного напряжения, Молох подтянулся, но чуть не свалился на землю. Неимоверным усилием ему все же удалось забраться в кабину.

Зигмунт вцепился в штурвал и выровнял взбесившийся флаер. В нос корабля ударили лазерные лучи. Кыс вскочила на ноги и открыла огонь по судну. Молох развернул флаер и резко взмыл вверх.

Захлопнув люк кабины, он сделал круг над черными джунглями и белыми скалами и сверился с приборами. На востоке со стороны лагеря поднимался столб дыма

– Брайс! Брайс! Это Молох! – закричал он в вокс.– Мне нужна срочная эвакуация!

– Принято, – протрещало в ответ. – Координаты встречи пять-одиннадцать-три-девять-шесть-четыре. Давай быстрее!

Молох вбил координаты в локатор, развернул флаер на запад и помчался над блестящими, черными, гниющими лесами. Он может сделать это. Он сделает это…

– Куда ты убегаешь, Зигмунт? – внезапно ожил вокс.

Молоху был знаком этот голос. Он принадлежал Гарлону Нейлу, самому опасному агенту его врага.

– Какая разница, охотник за головами? – прохрипел Молох, нажав кнопку ответа, – Разве ты сможешь меня остановить?

– Ох, ну ты же знаешь меня, Зигмунт, – ответил искаженный воксом голос. – Если у тебя меч, значит, у меня окажется пулемет… А если у тебя флаер…

Из леса прямо перед Молохом бесшумно поднялся выкрашенный черной краской штурмовик класса «Валькирия» без опознавательных знаков на борту. Он угрожающе медленно набирал высоту, слегка покачивая изогнутыми крыльями. По заволновавшимся верхушкам исполинского трубчатника стали расходиться концентрические круги. Орудие на носу катера засверкало.

Неистовый шквал огня лишил «Нимфу» одного крыла. Машина потеряла управление и закружилась в воздухе. Многочисленные лазерные импульсы вспороли ей брюхо и оторвали раздвижные посадочные опоры. Взревела аварийная сирена. Кабина наполнилась едким дымом, а затем пламя охватило ноги Молоха. Зигмунт закричал.

В этот момент первая ракета снесла хвостовую часть флаера. Пусковые установки «Валькирии» содрогались под ее крыльями, ни на секунду не прекращая стрельбы.

Объятая огнем, «Нимфа» развалилась на части и камнем упала в чернильную темноту леса, разбросав в стороны обломки и осколки стекла

Охваченный пламенем, Зигмунт Молох был все еще жив, когда то, что осталось от флаера, наконец рухнуло на землю.

Над местом падения разразилась огненная буря. Ударная волна, прокатившаяся по зарослям, оставила после себя опаленный круг диаметром десять гектаров.