Агенты недоуменно переглянулись.

– Так ведь его больше нет, – робко протянул второй агент, в плаще и кепке.

– Кого нет? – нахмурился Железякин. – Филиала?

– Объекта. В смысле Петрищева, – терпеливо пояснила "кепка". – Вы же сами его ночью, гм, увели...

– Куда увел? – изумился босс. – Вы что, не в своем уме или пьяны?

– Самую чуточку, – расплылась "шляпа" в блаженной ухмылочке, – да и то пивка. Мы ж на службе...

– Ладно, рассказывайте все по порядку, – пересилив раздражение, приказал Феликс.

– В общем, пришли мы сегодня, как обычно, к восьми утра, – начала торопливо докладывать "кепка", – поставили бутылочку, ну, как вы советовали, из-под "портвешка", а внутри мартини, потом разложили газетку...

– А тут к нам подбежала дворничиха, – поспешно перебила "шляпа". -Ну, думаем, опять станет гнать, елки-моталки, будто мы кому мешаем. А она говорит: "Вы знаете, что тут ночью было? Какой-то господин в клетчатом шарфе увел нашего профессора в неизвестном направлении. Я так за него беспокоюсь".

– Ну, мы и решили, что это были вы, – завершила рассказ "кепка", – и пошли пивка попить. Зачем следить за домом, если там пусто?

Рука Железякина потянулась за чернильницей-мавзолеем. Агенты, зная крутой нрав своего шефа, поспешно залегли на пол, и тяжелый снаряд просвистел у них над головой, едва не пробив крепкую дубовую дверь.

– Вставайте, нечего валяться! – загремел Феликс. Агенты, кряхтя, поднялись. – Идиоты, кретины! Вам подкидывают самую примитивную "дезу", а вы клюете, как глупые курицы!

– Так мы же проверяли! – чуть не в голос зачастили "плащи". – Дверь оказалась закрыта, мы и стучали, и звонили, и все напрасно – в доме никого нет.

– Вы должны были тут же, немедленно доложить мне! – прорычал Железякин. – Или забыли инструкции?

– Мы не хотели вас беспокоить, шеф, – залопотал агент в шляпе. – Раз вы сами его забрали...

– Опять двадцать пять! – гневно выкрикнул шеф. – Ежели к примеру ты, кретин, наденешь на свою придурочную шею хоть сто клетчатых шарфов, то Железякиным от этого не станешь, а останешься идиотом, которому ни черта нельзя поручить! Все, не желаю вас больше видеть, вы у меня больше не служите!

Железякин поправил шарф и деловито глянул на часы. Агенты знали – это означало, что буря эмоций прошла и возобновляется рутинная будничная работа.

– Даю вам новое задание, – как ни в чем не бывало заговорил Феликс Эдуардович, – но учтите – это ваш последний шанс реабилитироваться. Если и его завалите, то я вас отправлю в сортир дерьмо выгребать. Больше вы ни на что не способны. Сию же минуту ступайте и установите самую плотную слежку за Василием Дубовым. Все его действия, передвижения, контакты. Имена, явки, пароли. Если что, сообщайте мне лично. И никаких пивнушек. Вопросы есть?

– Никак нет, шеф! – бодро отрапортовали агенты и в мгновение ока исчезли из кабинета. Шеф горестно вздохнул, встал из-за стола и пошел подбирать с пола "мавзолейную" чернильницу. По счастью, на сей раз она упала удачно – откидывающаяся верхняя часть с правительственной трибуной не раскрылась, и потому чернила совсем не пролились.

Государственный музей Кислоярской Республики мало изменился с тех пор, как перестал быть учреждением райцентровского масштаба и превратился в главный очаг культуры маленького, но независимого государства. Находясь в обшарпанном здании бывшей гимназии, он объединял в себе и историко-краеведческий музей, и картинную галерею, и дом знаний, и еще многое другое.

Войдя в пустынное фойе, Василий Николаевич застыл в нерешительности, но ему на помощь пришла старушка, мирно вязавшая чулок за окошечком полупустого гардероба:

– Поторопитесь, молодой человек, через час мы закрываемся.

– Да нет, – смутился Дубов, – я по другому вопросу. Мне нужно уточнить кое-что насчет... э-э-э, насчет археологических исследований.

– А, ну так вам лучше всего поговорить с тетей! – радостно воскликнула пожилая билетерша, дремавшая в дверях зала номер один -"Древнейшие поселения на территории Кислоярской Республики". И, спохватившись, она поправилась: – То есть с нашей директрисой.

– С Тамарой Михайловной, – добавила гардеробщица. – Я вас проведу. Маша, а ты пока присмотри за вешалками.

"Какой же древней старушкой должна быть эта самая Тамара Михайловна, если даже столь почтенные дамы зовут ее тетей?" – размышлял Василий, следуя за гардеробщицей по длинной анфиладе не очень обширных залов, которые когда-то были классами гимназии, а двери из одного в другой проделали, очевидно, когда ее преобразовывали в музей.

– Скажите, а что, Маша – это племянница Тамары Михайловны? – на всякий случай спросил детектив у своей провожатой. Та весело рассмеялась:

– Да нет, просто мы ее тетей зовем. Уж не знаю, отчего так пошло -тетя и тетя... А она совсем еще и не старая.

"Тетя... Погодите, ведь на дискете тоже упоминалась какая-то тетя, -припомнил Василий. – Неужели я на верном пути?.."

Тамара Михайловна, моложавая дама интеллигентной внешности, скучала за огромным столом, заваленном какими-то бумагами и альбомами, и явно была рада появлению незнакомого молодого человека.

– Свешникова, – поднявшись из-за стола, представилась директриса.

– Дубов, – галантно поклонился гость.

– А, так вы, стало быть, тот самый художник-авангардист, который...

– Нет-нет, я всего лишь частный сыщик.

Легкий испуг промелькнул в глазах Свешниковой:

– Вот оно как! И чем обязана?

Василий решил брать быка за рога:

– Видите ли, уважаемая Тамара Михайловна, после трагической смерти известного вам профессора Кунгурцева...

– Он умер? – воскликнула директриса. – Какой ужас...

– А разве вы не слышали? Убит в поезде, следовавшем из Кислоярска в Прилаптийск.

– Бог мой, этого не может быть, – прошептала Тамара Михайловна. -Кто мог такое сделать?..

– Вот это нам и предстоит выяснить, – ответил Дубов. – Но убийцы Кунгурцева принялись за его кислоярское окружение. Минувшей ночью бесследно исчез профессор Петрищев, и не исключено, что теперь на очереди – вы!

– Да, все это очень странно, – задумчиво промолвила Свешникова. -Простите, не знаю вашего имени-отчества...

– Василий Николаевич.

– Ну так вот, Василий Николаевич, нынче ночью ко мне домой неожиданно позвонил профессор Петрищев, но разговор прервался, едва начавшись. Я думала, что он перезвонит, потом сама пыталась к нему дозвониться, но безуспешно.

– Возможно, за профессором пришли как раз в то время, когда он звонил к вам, – кивнул Василий. – А теперь я выскажусь более прямо. Говоря об окружении Кунгурцева, я имел в виду прежде всего тех, кто был в курсе его раскопок в некоей гробнице восемь лет назад.

– А почему вы считаете, что я имею отношение к этим раскопкам? -осторожно переспросила Свешникова.

– Потому что Кунгурцев перед смертью успел оставить записку, в которой предупреждает Петрищева об опасности и просит его связаться с вами, -терпеливо объяснил детектив.

– Там так и написано? – удивилась директриса.

Василий усиленно засоображал: "Если я скажу, что в записке значилось "сходи к тете", то госпожа Свешникова от нее открестится так же, как Петрищев от "анахорета и любителя костей". Врать Дубов не любил, поэтому ответил уклончиво:

– Я не помню, как там было написано дословно, однако профессор Петрищев действительно пытался с вами связаться, а затем бесследно исчез. Не хочу вас пугать, уважаемая Тамара Михайловна, но у меня нет никакой уверенности, что и вы уже находитесь у кого-то "под прицелом". Так что установить истину – в наших общих интересах.

– Ну ладно, – решилась Свешникова. – Чем я могу вам помочь?

– Расскажите, что вам известно.

– Вообще-то ничего...

– Но зачем-то звонил вам профессор Петрищев? Да еще посреди ночи.

– Видите ли, Василий Николаич, у меня хранятся кое-какие материалы по экспедиции профессора Кунгурцева. Возможно, Степан Степаныч хотел, чтобы я их перепрятала понадежнее?

– Не исключено, – согласился Дубов. – Но мы имеем дело с мощной преступной организацией, для которой нет ничего невозможного. И уж если они поставили перед собой некую цель, то для ее достижения отыскать какие-то перепрятанные бумаги – самое плевое дело.

– Что же делать? – побледнела Свешникова.

– Тамара Михайловна, покажите мне эти материалы, – попросил Дубов. -Если вы мне не доверяете, то позвоните в милицию инспектору Столбовому или его коллеге Лиственицыну, они вам подтвердят мои полномочия. Я веду это дело в контакте с официальными органами.

– Да нет, я вам верю, – чуть смутилась госпожа Свешникова. – Прошу вас.

Вслед за директрисой Василий прошел во вторую, смежную с кабинетом комнату, обставленную более по-домашнему, если не считать допотопного сейфа в углу. Апартаменты Тамары Михайловны оказались до странности похожими на его собственную сыщицкую контору, где тоже имелось помещение побольше, для приема посетителей, и поменьше – "для себя".

Директриса извлекла из сейфа папку-скоросшиватель и протянула Василию:

– Вот тут материалы по гробнице. Извините, на вынос дать их я вам не имею права, но можете ознакомиться тут же, на месте.

– Благодарю вас. – Василий расположился за столом и нетерпеливо раскрыл папку.

– Не буду вам мешать, – сказала Свешникова. – Если что, я у себя в кабинете.

Оставшись один, Василий приступил к изучению содержимого папки. При этом он с удовлетворением отметил, что все материалы были строго упорядочены, а страницы пронумерованы. Несколько удивило то, что сразу за титульным листом "Гробница неизвестного кисляцкого правителя, открытая проф. В.П. Кунгурцевым в 19** году", шла сразу пятая страница.

– Ну, пятая так пятая, – вздохнул Дубов и приступил к изучению материалов. При этом кое-что он аккуратно переписывал к себе в блокнот.

Первые несколько листов содержали внутреннее описание гробницы и некоторые гипотезы относительно того, к какому веку до нашей эры и к какой династии мог принадлежать покойный правитель.

"Помещение длиной в шесть и шириной в четыре с половиной метра, -читал Василий машинописный текст, кое-где правленый четким почерком профессора Кунгурцева, – высота около трех метров, потолок куполообразный. Вдоль одной из стен – барельеф "Шествие каменных зверей" (описание см. далее). Посреди помещения стоит каменный гроб с мумией, кругом скелеты людей и домашних животных, общим числом 8, и предметы домашней утвари общим числом..."

Детектив перевернул еще несколько страниц и наткнулся на список, заинтересовавший его гораздо более: подробный реестр найденного в гробнице с указанием дальнейшей судьбы каждого предмета. Из этого списка, оформленного в виде таблицы, Дубов узнал, что собственно мумия увезена Кунгурцевым в Ленинград для научных исследований, предметы утвари частично разделили участь мумии, а частично переданы в Кислоярский музей, кости поступили в известный филиал под начало профессора Петрищева, и лишь клеточка напротив записи "Гребень золотой с орнаментальными узорами" зияла пустотой. В самом низу таблицы значилось, что каменный гроб и художественный барельеф остались внутри кургана ввиду своей неподъемности и нетранспортабельности.

На последующих страницах речь шла как раз о гробе и барельефе, а их описание сопровождалось фотографиями – правда, весьма темными и неразборчивыми, учитывая, что они делались в темном помещении и, по всей видимости, не самой совершенной аппаратурой.

"Впереди шествует лев, символизирующий у древних кислоярцев могущество их правителя, – читал Василий, – за ним – медведь, воплощающий в себе силу и мудрость. Далее следует лиса как символ хитрости и благородства..."

Читая описание барельефа, Дубов поминутно справлялся с фотографией. Однако его внимание привлекло какое-то размытое пятно как раз над коровой, символом процветания и изобилия. В описании о нем не было сказано ни слова.

– Оптический дефект, – пробормотал детектив. – Или... или это какая-то птица? Но почему тогда о ней ничего не сказано? Нет, видимо, все-таки дефект.

Сделав последние пометки себе в блокнот, Василий откинулся в вольтеровском кресле. Он прокручивал в мозгу описание гробницы со всем ее содержимым и чувствовал, что чего-то не хватает, но чего именно – никак не мог сообразить.

Дубов решительно поднялся и, прихватив папку, направился в "основной" кабинет госпожи Свешниковой.

– Ну как, Василий Николаевич, нашли вы то, что искали? – спросила Тамара Михайловна.

– Пожалуй, да. Но лишь отчасти. – Детектив заглянул в блокнот. – У меня к вам, Тамара Михайловна, будет еще парочку вопросов.

– Постараюсь ответить.

– Первый – какова судьба золотого гребня? В описании об этом ничего не сказано.

– Ну, тут долгая история, – нехотя отозвалась директриса. – Вам непременно нужно знать?

– Стопроцентно не уверен. Но не исключаю, что и это может пролить свет на все дело в целом.

– Профессор Кунгурцев думал передать гребень в Эрмитаж, однако все оказалось не так просто. Как раз в то время началась кампания за региональную самостоятельность Кислоярского района, о создании независимой республики речь еще не шла, и в газетах много писали о культурных ценностях кисляцкого народа и о том, что недопустимо их разбазаривать. В общем, в свете всего этого профессор решил временно оставить гребень для нашей экспозиции "Древние курганы Кислоярщины", а уже потом решать вопрос о его дальнейшей участи.

– Да, я припоминаю, – кивнул Дубов. – Кажется, с этой выставки и началось то, что теперь гордо зовется Кислоярским Народным Пробуждением. Ну и что же с гребнем?

Свешникова немного замялась:

– Видите ли, Василий Николаич, включить ее в экспозицию мы не решились, и гребень так и остался в запасниках. Все-таки вещь золотая, а обеспечить полную сохранность мы не могли. Так гребень и пролежал несколько лет в запаснике, а точнее – у меня в сейфе, пока не явилось некое должностное лицо Кислоярской Республики, предъявившее бумагу с печатью и подписью еще более высокопоставленного лица с предписанием сдать гребень в государственную казну. Как вы понимаете, тут уж спорить не приходилось.

– М-да, – вздохнул Василий. – И что же Кунгурцев?

– Он был очень внимательным человеком, – с уважением произнесла Тамара Михайловна, – и каждый год звонил поздравить в день музейного работника. И вот когда я ему сказала, что случилось с гребнем, не называя, естественно, фамилий, то знаете что он ответил? "Что ж, я так и думал".

– И что бы это значило? – удивился Дубов.

– Ума не приложу, – развела руками госпожа Свешникова.

– Ну хорошо. А второй вопрос у меня будет такой. В материалах дано подробнейшее описание гробницы и всего, что в ней было, но ни слова о том, где же она, собственно, находится. Нумерация страниц в папке начинается с цифры пять. Простая логика подсказывает, что указание места – на отсутствующих первых страницах. Не так ли, Тамара Михайловна?

Вместо ответа госпожа Свешникова открыла книжный шкаф, вытащила пару художественных альбомов и, отодвинув заднюю стенку, извлекла оттуда несколько листков, где машинописный текст перемежался рисованными топографическими картами.

– Эх, Тамара Михайловна, Тамара Михайловна, – укоризненно покачал головой Дубов, – как же вы наивны. Если бы они пронюхали, что эти планы хранятся у вас, то... Ну, впрочем, судьба обоих профессоров – лучшая иллюстрация того, что могло ожидать вас.

– Что же делать? – испугалась директриса. – Знаете что, Василий Николаевич, забирайте их себе. Я – самый обычный культпросветработнинк, и все эти тайны мадридского двора мне ни к чему!

Тем временем Василий внимательно разглядывал планы и пояснения к ним.

– Как я понимаю, курган с гробницей находится где-то в районе Восточного шоссе, – не очень уверенно заметил детектив. – Около сорок пятого километра, а потом налево...

– Чертовы горы, – пояснила Свешникова. – Это такая местность, где множество холмов и пригорков самой разной высоты и крутизны. Официально там расположен Кислоярский национальный парк, но это одно название – там даже сколь-нибудь приличного присмотра нет. А ведь Чертовы горы – уникальнейший природный комплекс. Я уж не говорю о подземных озерах и источниках, считающихся цельбоносными, и о том, что в долинах гнездятся редкие виды птиц... Ну, впрочем, вас это, наверное, не очень интересует.

– Виды птиц? – задумчиво переспросил Василий. – Ах да, конечно же, птиц! Но баронесса фон Ачкасофф в разговоре со мной обмолвилась, что это именно она подсказала профессору Кунгурцеву общее направление поисков...

– Ну, это-то как раз и не удивительно, – подхватила Тамара Михайловна. – В тех краях древние кисляки хоронили своих вождей. Иногда сверху насыпали курган, а иногда использовали уже имеющийся холм и выкапывали гробницу прямо в нем. Так что теперь никто с уверенностью и не скажет, какая из Чертовых гор естественного происхождения, а какая -насыпная.

– Ну что же, спасибо вам, Тамара Михайловна, – Дубов галантно поцеловал ручку госпоже Свешниковой. – Вы и не представляете, как помогли мне. – Детектив бережно сложил листки с планом во внутренний карман.

– Вы уже уходите? – опечалилась директриса. – Давайте я провожу вас.

Когда детектив вышел из музея, уже темнело. Однако Василий понимал, что действовать нужно не мешкая, так как люди Железякина шли буквально пятам -Дубов в этом ничуть не сомневался. Прямо из "Москвича" он по "мобильнику" позвонил в угрозыск инспектору Столбовому. К счастью, тот оказался на службе.

– Егор Трофимович, кажется, я напал на след весьма важной тайны, -значительно произнес Василий. – Это связано с тем самым делом, по которому погиб Кунгурцев и исчез Петрищев.

– Ну что же, дорогой коллега, поздравляю вас, – усталым голосом ответил инспектор.

– Спасибо. Но мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы составить мне компанию для поездки за город?

– Когда?

– Да прямо сейчас, зачем откладывать.

– И далеко? – вздохнул Столбовой.

– Да не особенно, – чуть покривил душой детектив. – По Восточному шоссе, там, кажется, асфальт неплохой. Ну да мой "Москвичок" в три счета домчит.

– Одну минуточку, – перебил Егор Трофимович. – Я вам нужен в качестве инспектора или как частное лицо?

– Пожалуй, скорее как частное, – чуть подумав, ответил Дубов. – Но удостоверение на всякий случай прихватить не помешает. А заодно и табельное оружие.

– Все ясно. Где и когда встречаемся?

– Ждите меня у входа в милицию. Я подъеду минут через десять-пятнадцать.

Однако прежде чем включить зажигание, детектив набрал телефон городского морга.

– Слушаю вас, – раздался хорошо знакомый голос.

– Это я, – представился Василий. – Владлен Серапионыч, возможно, в ближайшие часы будет поставлена точка в той истории, которую разворошили вы, споткнувшись о дискету.

– Что от меня требуется? – деловито осведомился доктор.

– Поехать со мной и Егором Трофимовичем за город.

– С удовольствием.

– Особых удовольствий не обещаю, – честно сказал Дубов. – На всякий случай прихватите что-нибудь на предмет оказания первой помощи. Через пять минут я к вам подъеду.

Василий отключил мобильный телефон и завел машину. "Москвич" резво покатил по слабоосвещенным кислоярским улицам.

Феликс Железякин и дама в черном молча глядели друг на друга через обширный стол, как бы взаимозаряжаясь злобой и ненавистью. Поскольку Железякин явно проигрывал в этой бессловесной дуэли, то он очень обрадовался, когда в мертвом молчании зазвонил телефон.

– Ну?

– Это "Камыш", – сквозь многочисленные помехи донеслось из трубки.

– Ну и?..

– Объект более часа пробыл в музее, а затем куда-то уехал, – доложил агент.

– Когда? – отрывисто спросил Железякин.

– Да уж минут пятнадцать назад.

– Идиоты! – заорал Феликс. – Что ж вы сразу, в тот же миг не позвонили?

– Да у нас мобильник отключили, – стал виновато оправдываться "Камыш", – три месяца не плочено. Кинулись к будке, а жетона нет. И, как назло, ни одного прохожего, а магазины закрыты. Пока автомат взломали...

– Кретины! – пуще прежнего разбушевался Железякин. Дама лишь презрительно скривила ротик. – Ладно, давайте скорее сюда, разберемся.

Швырнув трубку, он в раздражении забегал по кабинету. Дама следила за всеми его передвижениями.

– Что случилось, сударь? – наконец не выдержала она. – Опять какая-то хренотня?

– То-то что хренотня! – сварливо бросил Железякин. – Не замочил я вовремя этого детективишку, и вот что выходит! – Он стремглав бросился к телефону и набрал номер. – Алло, это ГАИ? Позовите главного, кто у вас там. Слушай, засеки, куда поехал синий "Москвич" Дубова и тут же дай мне знать. Номер... А, ты знаешь? Ну, за мной не заржавеет!

– И что же, ты так запросто звонишь самому начальнику ГАИ? -недоверчиво переспросила дама. – Что-то не верится.

– А они у меня все вот где! – продемонстрировал Феликс свой кулачок. – Пусть только попробуют порыпаться....

– Доиграешься, – злобно покачала дама белокурой головкой.

– Лучше за собой следи, дура, – не остался в долгу Железякин. – И вообще, не ты ли посадила Дубова нам на хвост? Может быть, ты с ним спишь, а во сне делаешь еще... – Тут Феликс с мерзкой ухмылочкой блеснул познаниями из Кама-сутры. Дама лишь презрительно фыркнула.

– Ну где они там? – Феликс опять вскочил, подошел к зеркалу, поправил свой знаменитый клетчатый шарф, затем вытащил из внутреннего кармана золотой гребень с какими-то необычными узорами и принялся причесывать остатки волос.

– Изысканная вещица, – заметила дама. – Где стырил?

– Где, где, – прошипел Железякин. – Ясно, что не в...

Но договорить он не успел, так как дверь приоткрылась и в кабинет с виноватым видом втекли оба агента.

– Мы прибыли, шеф, – несмело отрапортовал тот, что в кепке. – Каковы дальнейшие указания?

– Оружие при себе? – грозно вопросил шеф.

– Так точно, – подтвердил агент в мятой шляпе и даже похлопал по оттопыренному карману плаща.

– Застрелите ее! – Железякин резко выбросил палец в сторону дамы. Агент заученным движением выудил из кармана пистолет.

– Шутка! – расплылся в радостной улыбке шеф. Агент разочарованно отправил оружие на место.

Тут зазвонил телефон. Железякин схватил трубку:

– Так, ясно. Значит, на Восточное шоссе. Один? Ах, их там четверо... Ну, понятно. Будь здоров. – Железякин положил трубку на место. – Ну, поехали. А ты оставайся тут, – велел он даме, – будешь звонки принимать.

– Чтоб ты разбился, юморист, – пожелала ему дама.

– Не дождетесь, – бросил Железякин и в сопровождении агентов быстро покинул кабинет.

Синий "Москвич" детектива Дубова катился по Восточному шоссе, разрезая светом фар ночную тьму. Сидевший рядом с водителем Серапионыч увлеченно рассказывал о том, как он обнаружил дискету и как они с Василием вели сложное расследование, а инспектор Столбовой и незнакомый человек в наглухо застегнутом пальто и надвинутой на брови шляпе, сидя на заднем сидении, внимательно слушали.

Когда доктор закончил красочный рассказ, попутно дополненный такими подробностями, каких в действительности-то и не было, то заговорил Дубов:

– Извините, ради бога, Егор Трофимович, но теперь мне кажется, что я малость поторопился.

– В каком смысле? – удивился Столбовой.

– Я решил, что если есть план, то остается только поехать и выяснить, в чем дело, но боюсь, что в такой темноте мы даже не отыщем нужного нам кургана. Может быть, лучше вернемся назад и попробуем днем?..

– Днем дел невпроворот, – вздохнул инспектор. – Но я учел возможные трудности и пригласил с собой специалиста. – Егор Трофимович кивнул в сторону своего соседа. – Прошу любить и жаловать – майор... э-э-э... майор Хлебников.

Майор Хлебников что-то буркнул и еще глубже надвинул шляпу.

– Майор Хлебников – действительно большой знаток археологии, -продолжал Столбовой. – Именно он успешно расследовал дело об осквернении могил на кладбище некрофилами-археологами и вывел их на чистую воду... Ну ладно, не буду, не буду, – усмехнулся Егор Трофимович, – мой коллега очень скромный человек и не любит распространяться о своих славных делах. Просто я хотел сказать, что с его помощью мы найдем наш курган в два счета.

– И что же, Василий Николаевич, вы надеетесь что-то там отыскать? -осторожно полюбопытствовал Серапионыч.

– Как бы вам сказать? – задумался детектив. – Во всяком случае, я не исключаю, что мы там кое-что найдем. Судя по активности Железякина, он имеет некоторые основания полагать, что в гробнице что-то есть. Если и не сами драгоценности, то указания, где их искать. А уж осведомленность Феликса Эдуардовича куда больше, чем наша...

– А мне кажется, что вы чего-то недоговариваете, – проницательно заметил Столбовой.

– Возможно, – не стал спорить Дубов. – Но это, как вы понимаете, не от недоверия к вам, а только оттого, что я и сам пока еще не до конца уверен в своих логических выводах.

– А меня одно гнетет, – вздохнул доктор, – что из-за моей нечаянной находки, будь она неладна, пострадал невиновный человек, профессор Петрищев. Жив ли он теперь?..

– Нет-нет, моя вина гораздо больше, – перебил Василий. – Ведь это я своими действиями, можно сказать, подставил его под удар.

– Да, но ведь именно я настоял, чтобы вы занялись этим делом, -возразил Серапионыч. – Так что все-таки моя вина больше вашей.

– Господа, упреками делу не поможешь, – прервал Егор Трофимович взаимное покаяние доктора и сыщика. И, повернувшись к майору Хлебникову, спросил: – Как вы полагаете, дорогой коллега, может быть, пора заканчивать наш маскарад?

Вместо ответа майор снял шляпу, расстегнул пальто, и Дубов с Серапионычем увидали, что это ни кто иной как профессор Степан Степанович Петрищев – анахорет и исследователь ископаемых костей. От изумления Василий даже чуть не потерял дар управления автомобилем.

– Осторожно, Василий Николаевич, нас еще ждут великие дела, – сказал заметно повеселевший Серапионыч.

– Погодите-погодите, – озадаченно заговорил Василий, – но ведь Степана Степаныча ночью похитил человек в клетчатом шарфе?..

– В каком, вот в этом? – Инспектор расстегнул верх молнии на своей модной куртке и извлек конец шарфа – такого же фасона, как у Железякина, только менее кричащей расцветки. – Извините, Василий Николаевич, за эту маленькую мистификацию, но когда вы мне позвонили и рассказали о Кунгурцеве, то я понял, что дело и впрямь зашло очень далеко и что профессор Петрищев находится в смертельной опасности. А клетчатый шарф – это, как вы понимаете, чтобы запутать Железякина.

– Егор Трофимович убедил меня, что в филиале мне оставаться никак нельзя, – заговорил Петрищев – Извините, доктор, и вы, Василий Николаевич, что я давеча встретил вас так неприветливо – просто я сильно перепугался...

– Да пустяки, – широко улыбнулся Василий. – Главное, что мои логические построения хотя бы в этом вопросе подтвердились: тем "Клетчатым", что похитил вас, оказался не Железякин, а его конкурент. То есть, я хотел сказать, противник... Степан Степаныч, здесь рядом с вами люди, которым вы можете всецело доверять. Так что, прошу вас, расскажите, что вам известно по всему этому делу и что в нем такого, что могло привлечь внимание мафии.

– Да я знаю не слишком-то много, – пожал плечами Петрищев. – Коллега Кунгурцев в одиночку разыскал гробницу, а потом уже поехал туда вместе со мной, но я даже внутрь не заходил. Он вынес оттуда кое-что из утвари, а для меня – кости. Все это мы погрузили в музейный микроавтобус и повезли в Кислоярск.

– Кто сидел за рулем? – спросил Столбовой.

– Кунгурцев, – уверенно ответил Петрищев. – Он говорил, что в таких делах чем меньше посторонних, тем лучше.

– В таких делах... – задумчиво протянул Дубов. – Вот еще одно подтверждение, хотя опять только косвенное.

– О чем вы? – удивился Столбовой.

– Сейчас поворачиваем налево, – сказал Петрищев. – Проедем пару километров по проселку, а потом пешком. Ну да там недалеко.

– А мы не заплутаемся? – на всякий случай переспросил Дубов и включил левый поворот.

– Нет, – уверенно заявил профессор. – Я прекрасно все помню.

"Москвич" медленно переваливался по колдобинам давно заброшенного проселка, и его фары выхватывали из зловещей тьмы нижние разлапистые ветки вековых елей, вплотную подступавших к дороге с обеих сторон.

"BMW" последней модели неспеша катился по Восточному шоссе. Вооружившись биноклем ночного видения, Феликс Железякин наблюдал за синим "Москвичом", то маячившим далеко впереди, то исчезавшим за очередным поворотом. За рулем сидел опытнейший водитель-ас, служивший Железякину еще в бытность того местным главой спецслужб. Сейчас перед ним стояла сложнейшая задача: вести машину так, чтобы не упустить "Москвич" из виду и в то же время не дать понять Дубову, что за ним следят.

На заднем сидении робко ерзали нерадивые железякинские агенты – они оба чуяли, что это путешествие добром не кончится и что в случае неминуемого провала весь гнев шефа обрушится на их буйные головушки.

После очередного поворота впереди показался прямой участок, но "Москвича" на дороге уже не было.

– В чем дело? – настороженно пробурчал Железякин.

Водитель притормозил машину и извлек из-под сидения потертую карту местности, изданную еще в советское время для нужд военных и чекистов.

– Он мог свернуть только сюда, – пояснил водитель. – Видите, вот эта тонкая линия – лесная дорога.