Пьесы (сборник)

КЛЕР. Соланж! Опять? Чего ты хочешь? Ты думаешь, взаимные обвинения помогут нам успокоиться? Я могла бы рассказать тебе что-нибудь похлеще.

СОЛАНЖ. Ты?

КЛЕР. Именно я. Если бы захотела. Потому что, в конце концов…

СОЛАНЖ. Что – в конце концов? На что ты намекаешь? Ты сама заговорила об этом человеке. Как я тебя ненавижу, Клер.

КЛЕР. И я тебя. Но мне не нужен предлог вроде молочника, чтобы тебе угрожать.

СОЛАНЖ. Кто здесь вообще угрожает? А? Ну что ты молчишь?

КЛЕР. Сначала ты. Стреляй первой. Ты отступаешь, Соланж. Ты не осмеливаешься обвинять меня в самом страшном, в моих письмах в полицию. Весь чердак был завален черновиками, много-много листов. Я придумывала самые ужасные истории, а ты воспользовалась лучшими из них. Вчера вечером, когда ты изображала Мадам в белом платье, ты радовалась, представляя, как тайно пробираешься на корабль с заключенными, на…

СОЛАНЖ. На «Ламартиньер».

КЛЕР. Ты сопровождала Месье, своего любовника… Ты бежала из Франции. Ты отплывала к Острову Дьявола или в Гвиану с ним. О, прекрасный сон! Ты позволила себе роскошь стать проституткой, гетерой благодаря тому, что я осмелилась послать анонимные письма. Ты упивалась своей жертвой, тебе нравилось нести свой крест нераскаявшейся грешницы. Вытирать ему лицо, поддерживать его, отдаваться стражникам, лишь бы ему было оказано какое-то послабление.

СОЛАНЖ. Ты сама только что говорила, что пойдешь за ним.

КЛЕР. Я не отрицаю. Я лишь подхватила твою историю. Но с меньшим рвением. Еще наверху, когда мы писали письма, ты покачивалась на воображаемых волнах!

СОЛАНЖ. Ты себя не видела.

КЛЕР. О нет! Я смотрю на твое лицо и вижу все муки нашей жертвы. Месье сейчас за решеткой. Давай радоваться. По крайней мере, мы избежим его насмешек. Так тебе легче представлять, как ты отдыхаешь на его груди, его тело, его походку. О, ты уже покачивалась на воображаемых волнах! Ты уже отдавалась ему. Даже рискуя все провалить…

СОЛАНЖ. Что?

КЛЕР. Поясню. Да, провалить. Ведь, чтобы написать разоблачительные письма в полицию, мне нужны были факты, даты. Что я делала? А? Вспомни. Ах, моя дорогая, вы прелестно покраснели. Тебе стыдно. А ты ведь была там. Я рылась в бумагах Мадам и наткнулась на ту самую переписку…

Молчание.

СОЛАНЖ. Дальше что?

КЛЕР. Ты меня раздражаешь! «Дальше что!» Дальше ты захотела сохранить письма Месье. Еще вчера вечером на чердаке я нашла открытку Месье, адресованную Мадам!

СОЛАНЖ (агрессивно). Ты роешься в моих вещах!

КЛЕР. Это мой долг.

СОЛАНЖ. Я удивлена твоей подозрительностью…

КЛЕР. Я осторожна, а не подозрительна. Когда я рисковала, стоя на коленях на ковре, пытаясь взломать замок секретера, чтобы наша версия основывалась на точных данных, ты, возбудившись сюжетом о преступном любовнике, осужденном и высланном, покинула меня!

СОЛАНЖ. Я поставила зеркало так, чтобы видеть входную дверь. Я была начеку.

КЛЕР. Неправда! Я все замечаю, давно за тобой наблюдаю. Со свойственной тебе предусмотрительностью ты стояла у входа в кабинет и была готова отскочить на кухню при появлении Мадам!

СОЛАНЖ. Ты лжешь, Клер, я следила за коридором.

КЛЕР. Неправда! Мадам едва не застала меня за работой! Ты, не обращая внимания на то, как дрожат мои руки, когда я искала бумаги, проплывала по морям, пересекала экватор…

СОЛАНЖ (с иронией). А ты? Такое впечатление, что ты ничего не знаешь о своих экстазах, попробуй сказать, что ты никогда не мечтала о каторжнике! Именно об этом каторжнике! Попробуй сказать, что ты предала его не ради своих тайных приключений.

КЛЕР. Все это мне известно, и больше того. Я самая предусмотрительная. Но историю выдумала ты. Повернись. Если бы ты только видела себя, Соланж. Солнце джунглей еще сейчас освещает твое лицо. Ты готовишь побег своему возлюбленному. (Нервно смеется.) Как ты работаешь! Успокойся, я ненавижу тебя по другой причине. И ты знаешь ее.

СОЛАНЖ (снижая голос). Я не боюсь тебя. И не сомневаюсь в твоей ненависти и хитрости. Но остерегайся, я старше тебя.

КЛЕР. Ну и что? Старше и сильнее? Ты заставляешь меня говорить об этом человеке, чтобы отвлечь мое внимание. Слушай! Думаешь, я тебя не раскусила? Ты пыталась ее убить.

СОЛАНЖ. Ты меня обвиняешь?

КЛЕР. Не отрицай. Я видела. (Долгая пауза.) И испугалась. Да, испугалась, Соланж. Когда мы исполняем наш ритуал, я берегу шею. В лице Мадам ты покушаешься на меня. Я сама в опасности.

Долгое молчание. Соланж пожимает плечами.

СОЛАНЖ (решительно). Да, пыталась. Я хотела тебя освободить. Я не могла больше. Меня бесило, как ты задыхаешься, краснеешь, зеленеешь, как разлагаешься в горечи и сладости этой женщины. Ты права, можешь меня упрекать. Я тебя слишком любила. Ты бы первая донесла на меня, если бы я ее убила. Ты бы выдала меня полиции.

КЛЕР (берет ее за запястья). Соланж…

СОЛАНЖ (освобождаясь). Чего ты боишься? Речь идет обо мне.

КЛЕР. Соланж, сестренка. Я не права. Она сейчас придет.

СОЛАНЖ. Я никого не убила. Я струсила, понимаешь. Я сделала все возможное, но она повернулась во сне. Она тихо дышала. Простыня приподнималась от ее дыхания: это была Мадам.

КЛЕР. Замолчи.

СОЛАНЖ. Нет, ты все хотела знать. Я тебе еще кое-что расскажу. Ты узнаешь, что у тебя за сестра. Из чего она сделана. Из чего сделана служанка. Я хотела ее задушить…

КЛЕР. Побойся Бога. Побойся Бога. Подумай о том, что будет после.

СОЛАНЖ. После не будет ничего. Мне надоело преклонять колени в церкви… Там я лишь завидую красному бархату аббатис или драгоценностям кающихся грешниц, но на их месте я бы выглядела благородней. Ты посмотри только, как она красиво страдает. Страдание преображает ее и делает еще прекрасней. Узнав, что ее любовник вор, она сумела достойно встретить полицейских. Она злорадствовала. Теперь она совершенно великолепна в роли покинутой, с двух сторон поддерживаемой внимательными и безутешными служанками. Ты ее видела? Ее горе украшено блеском драгоценностей, атласом нарядов и сверканием люстр! Клер, красота моего преступления искупила бы убогость моих страданий. Потом я собиралась все поджечь.

КЛЕР. Успокойся, Соланж. Огонь мог и не заняться. И тебя бы разоблачили. Ты знаешь, что ждет поджигательниц.

СОЛАНЖ. Все знаю. Я подглядывала и подслушивала через замочную скважину. Больше всех других слуг. Я знаю все. Поджигательница! Прекрасный титул.

КЛЕР. Замолчи, ты меня душишь. Я задыхаюсь. (Она хочет приоткрыть окно.) Ах! Хоть немного свежего воздуха!

СОЛАНЖ (обеспокоенно). Что ты хочешь делать?

КЛЕР. Открыть окно.

СОЛАНЖ. И ты тоже? Я уже давно задыхаюсь! Мне уже давно хотелось вести эту игру на глазах у всех, прокричать мою правду с крыш, спуститься на улицу в облике Мадам…

КЛЕР. Замолчи. Я хотела сказать…

СОЛАНЖ. Еще не время. Ты права. Оставь окно в покое. Открой двери в прихожую и в кухню.

Клер открывает обе двери.

Сходи посмотри, кипит ли вода.

КЛЕР. Одна?

СОЛАНЖ. Ну подожди, пока она придет и принесет с собой звезды, слезы, улыбки и вздохи. Она совратит нас своей нежностью.

Телефонный звонок. Сестры прислушиваются.

КЛЕР (берет трубку). Месье? Это вы! Это Клер, Месье…

Соланж хочет вырвать трубку. Клер отстраняет ее.

Хорошо, я предупрежу Мадам, она будет рада узнать, что Месье на свободе… Хорошо, Месье. Я запишу. Месье ждет Мадам в «Бильбоке». Да. До свидания, Месье. (Хочет повесить трубку, но ее рука дрожит, и она кладет трубку на стол.)

СОЛАНЖ. Он вышел!

КЛЕР. Судья временно отпустил его.

СОЛАНЖ. Но… Но тогда все пропало.

КЛЕР (сухо). Сама видишь.

СОЛАНЖ. Судьи напрасно его выпустили. Они плюют на законы! Нас оскорбляют! Раз Месье на свободе, он захочет все выяснить, он перевернет весь дом, чтобы найти доносчицу. Я сомневаюсь, что ты сознаешь серьезность положения.

КЛЕР. Я сделала все, что могла, на свой страх и риск.

СОЛАНЖ. Ты хорошо поработала. Прими мои поздравления. Твои разоблачительные письма сработали прекрасно. Будет еще лучше, если узнают твой почерк. А почему он идет в «Бильбоке», а не сюда, ты можешь это объяснить?

КЛЕР. Если ты такая ловкая, надо было уладить дело с Мадам. Но ты испугалась. В спальне пахло духами, кровать была теплой. Это была Мадам! А сейчас нам остается продолжать эту жизнь и начать игру сначала.

СОЛАНЖ. Но игра опасна! Я уверена, что мы оставили следы. Из-за тебя. Мы их оставляем каждый раз. Я вижу кучу следов, которые мне никогда не стереть. А она, она ходит среди привычных для нее вещей и их расшифровывает. Ступает своими ножками по нашим следам. И разгадывает их, один за другим. Из-за тебя Мадам может смеяться над нами! Мадам все узнает. Ей достаточно позвонить, и мы бежим прислуживать. Она узнает, что мы надевали ее платья, крали ее жесты, пытались завлечь Месье своим кривляньем. Все заговорит, Клер, все будет нас обвинять, Клер. Шторы со следами твоих плеч, зеркала с отражением твоего лица. Во всем признается свет, привыкший к нашим безумствам. Из-за твоей неловкости все потеряно.

КЛЕР. Все потеряно, потому что у тебя не хватило сил, чтобы…

СОЛАНЖ. Чтобы…

КЛЕР. Ее убить.

СОЛАНЖ. Я еще могу найти в себе силы.

КЛЕР. Где? Где? Ты ничуть не лучше меня. Ты недостаточно высоко паришь. Какой-нибудь молочник может вскружить тебе голову.

СОЛАНЖ. Ты ведь не видела ее лица, Клер. Оказавшись вдруг так близко со спящей Мадам, я потеряла силы. Чтобы добраться до ее шеи, нужно было откинуть простыню, которую вздымала ее грудь.

КЛЕР (с иронией). А простыня была теплой. Ночь черной. Только при свете дня это можно проделать. Ты не способна на столь ужасный поступок. Но я, может быть, смогу. Я на все способна, ты знаешь.

СОЛАНЖ. Люминал. Клер. Да. Поговорим спокойно, я – сильная. Ты пыталась подмять меня под себя…

СОЛАНЖ. Но, Клер…

КЛЕР (спокойно). Прости. Я знаю, что говорю. Я, Клер. Я готова. Мне надоело быть пауком, футляром от зонтика, неправедной католичкой без Бога и семьи. Мне надоела кухонная плита вместо алтаря. Я вздорная, дрянная. И в твоих глазах – тоже.

СОЛАНЖ (обнимая Клер за плечи). Клер… Мы слишком взволнованы. Мадам все не идет. Я тоже не могу больше. Мне осточертела наша похожесть. Я не могу больше терпеть свои руки, свои черные чулки, свои волосы. Я ни в чем тебя не упрекаю, сестричка. Твои прогулки по квартире приносили тебе облегчение…

КЛЕР (обиженно). Ах, оставь.

СОЛАНЖ. Я хотела бы тебе помочь. Утешить тебя, но я знаю, что противна тебе. Что вызываю у тебя отвращение. И знаю об этом потому, что ты мне тоже противна. Невозможно любить друг друга в рабстве.

КЛЕР. Даже слишком любить. Но мне опротивело это пугающее зеркало, которое возвращает мне мой образ, как дурной запах. Мой дурной запах – это ты. Ну вот, я готова. Я добьюсь короны. Я смогу прогуливаться в этих апартаментах.

СОЛАНЖ. Не можем же мы убить ее ради такой малости.

КЛЕР. Да? Этого недостаточно? Почему же? По какой причине? Где и когда мы найдем лучший предлог? Этого недостаточно? Сегодня вечером Мадам обнаружит наше замешательство. Смеясь сквозь слезы и горько вздыхая! Нет! Я добьюсь короны. Ты не смогла стать отравительницей, а я стану тем, чем ты стать не смогла. Пришел мой черед подчинить тебя.

СОЛАНЖ. Но никогда…

КЛЕР. Подай полотенце! Подай булавки! Почисть лук! Почисть морковь! Вымой окна! Все. Ах, я забыла, закрой кран. Все кончено, я буду править миром.

СОЛАНЖ. Сестричка моя!

КЛЕР. Ты мне поможешь.

СОЛАНЖ. Ты ведь даже не знаешь, как вести себя. Все гораздо сложней и проще одновременно.

КЛЕР. Я обопрусь на надежную руку молочника. Он выдержит. Левую руку положу ему на шею. Ты мне поможешь. А если придется пойти дальше, ты последуешь за мной и на каторгу, Соланж, поднимешься на корабль. Соланж, мы с тобой всегда будем неразлучной парой: преступница и святая. Мы спасемся, Соланж, клянусь тебе, спасемся. (В изнеможении садится на кровать Мадам.)

СОЛАНЖ. Успокойся. Я отведу тебя наверх. Ты поспишь.

КЛЕР. Оставь меня. Погаси свет. Сделай так, чтобы здесь стало темно, умоляю тебя.

Соланж гасит свет.

СОЛАНЖ. Отдохни. Отдохни, сестренка. (Встает на колени, снимает с Клер туфли, целует ее ноги.) Успокойся, моя милая. (Гладит ее.) Положи ноги поудобней. Закрой глаза.

КЛЕР (вздыхает). Мне стыдно, Соланж.

СОЛАНЖ (очень тихо). Помолчи. Я все сделаю. Я помогу тебе заснуть. А когда ты заснешь, я отнесу тебя на чердак. Сама раздену и уложу. Спи, я побуду с тобой.

КЛЕР. Мне стыдно, Соланж.

СОЛАНЖ. Тише! Дай-ка я расскажу тебе одну историю.

КЛЕР (жалобно). Соланж?

СОЛАНЖ. Что, мой ангел?

КЛЕР. Послушай, Соланж.

СОЛАНЖ. Спи.

Долгое молчание.

КЛЕР. У тебя красивые волосы. Какие прекрасные волосы. А у нее…

СОЛАНЖ. Не говори о ней больше.

КЛЕР. У нее фальшивые волосы. (Долгая пауза.) Помнишь, как мы обе лежали под деревом, а ноги подставили солнцу? Соланж?

СОЛАНЖ. Спи. Я здесь. Я твоя старшая сестра.

Молчание. Спустя какое-то время Клер встает.

КЛЕР. Нет! Нет! Нельзя расслабляться! Зажги свет! Свет! Эта минута слишком прекрасна!

Соланж включает свет.

Встаем. Надо поесть. Что там есть на кухне? А? Надо поесть. Чтоб быть сильной. Пойдем, ты мне посоветуешь. Люминал.

СОЛАНЖ. Да. Люминал.

КЛЕР. Люминал! Не делай такое лицо! Нужно радоваться и петь. Пой так, как будешь петь, когда побредешь просить милостыню по дворам и посольствам. Надо смеяться! (Громко хохочет.) Иначе мы вылетим в окно от трагизма. Закрой окно. (Соланж, смеясь, закрывает окно.) Убийство – вещь неописуемая! Давай петь. Мы отнесем ее в лес и при свете луны под елями разрежем на кусочки. Мы будем петь! Мы похороним ее в клумбе, которую поливаем вечерами из лейки!

Звонок в дверь.

СОЛАНЖ. Это она. Вернулась. (Берет сестру за руку.) Клер, ты уверена, что выдержишь?

КЛЕР. Сколько его нужно?

СОЛАНЖ. Положи десять. В липовый отвар. Десять таблеток люминала. Да ты не осмелишься.

Клер вырывается, поправляет кровать. Соланж какое-то время смотрит на нее.

КЛЕР. У меня при себе есть упаковка. Десять.

СОЛАНЖ (быстро). Десять. Девять недостаточно. Если больше, ее стошнит. Десять. Приготовь очень крепкий отвар. Ты поняла?

КЛЕР (шепотом). Да.

СОЛАНЖ (направляется к выходу, но останавливается и говорит естественным голосом). Очень сладкий. (Уходит в левую дверь.)

Клер продолжает приводить в порядок спальню, потом выходит в правую дверь. Проходит несколько секунд. За кулисами слышен смех. Смеясь, входит Мадам в мехах, за ней – Соланж.

МАДАМ. Все больше и больше! Эти гладиолусы жуткого розового цвета! И мимоза! Эти сумасшедшие, видимо, бегают на рынок до рассвета, чтобы купить их подешевле. Сколько внимания к недостойной хозяйке, дорогая Соланж, и сколько роз для нее, в то время как с Месье обращаются как с преступником! Потому что… Соланж, я сейчас еще раз докажу вам с сестрой, насколько я вам доверяю! Потому что у меня не осталось надежд. На этот раз Месье окончательно попал в тюрьму.

Соланж снимает с нее шубу.

Он – заключенный, Соланж! За-клю-чен-ный! И при ужасных обстоятельствах! Что ты на это скажешь? Твоя хозяйка попала в самую отвратительную и глупую историю. Месье спит на соломе, а вы воздвигаете мне алтарь!

СОЛАНЖ. Мадам не должна отчаиваться. Сейчас уже не те тюрьмы, что во времена Революции…

МАДАМ. Да, я знаю. В нынешних тюрьмах нет сырой соломы. Но все равно мое воображение рисует мне ужасные мучения Месье. Тюрьмы полны опасных преступников, а Месье, воплощенная деликатность, должен жить среди них. Я умираю от стыда. В то время как Месье пытается осознать свое преступление, я хожу среди цветов, сижу в беседке. Моя душа полна отчаяния. Я разбита.

СОЛАНЖ. У вас холодные руки.

МАДАМ. Я разбита. Каждый раз, когда я буду возвращаться домой, мое сердце будет бешено биться. И однажды я упаду замертво под вашими цветами. Вы готовите мне могилу, вот уже несколько дней подряд заваливаете мою спальню погребальными цветами! Мне было очень холодно, но я не жалуюсь. Весь вечер я ходила по коридорам. Я видела замерзших людей, мраморные лица, восковые фигуры. Все-таки я увидела Месье. О, издалека. Я сделала ему знак кончиками пальцев. Едва-едва. Я чувствовала себя виноватой. А потом он исчез в сопровождении двух жандармов.

СОЛАНЖ. Жандармов? Мадам уверена? Это, скорее, были охранники.

МАДАМ. Ты знаешь, чего я не знаю. Охранники или жандармы, не важно, но они увели Месье. Сейчас я была у жены одного судьи. Клер!

СОЛАНЖ. Она готовит вам липовый отвар.

МАДАМ. Пусть поторопится! О, прости, моя милая Соланж. Прости меня. Мне стыдно требовать липовый отвар, когда Месье одинок, без пищи, без табака, без всего. Люди не знают, что такое тюрьма. У них не хватает воображения, а у меня его слишком много. Я страдаю из-за своей чувствительности. Ужасно страдаю. Вам с Клер повезло, что у вас на свете никого нет. От таких несчастий вас хранит низкое положение!

СОЛАНЖ. Очень скоро выяснится, что Месье невиновен.

МАДАМ. Он невиновен! Невиновен! Виновен он или нет, я никогда его не покину. Так проверяется любовь. Месье невиновен, но если бы он был виновен, я бы стала его сообщницей. Я бы поехала за ним в Гвиану, в Сибирь. Я знаю, что все уладится, но эта глупая история, по крайней мере, дает мне возможность проверить глубину моей привязанности к нему. И это событие не разлучит нас, а свяжет еще больше. Я почти счастлива. Но ужасным счастьем! Месье невиновен, но если бы он и был виновен, с какой радостью я понесла бы его крест! С этапа на этап, из тюрьмы в тюрьму, я бы последовала за ним на каторгу. Если надо, пешком. На каторгу, на каторгу, Соланж! Я хочу курить! Дай сигарету!

СОЛАНЖ. Вам бы не позволили. Жены бандитов, их сестры и матери даже не могут следовать за ними.

МАДАМ. Бандит! Что за язык, девочка! И какая осведомленность! Осужденный уже не является бандитом. Я нарушу запреты. Я, Соланж, проявлю невероятную смелость и ловкость.

СОЛАНЖ. Мадам такая смелая.

МАДАМ. Ты меня еще не знаешь. До сих пор вы с сестрой знали женщину, окруженную заботой, нежностью, занятую липовыми отварами и кружевами, но я оставила свои привычки. Я полна сил и готова к борьбе. Впрочем, Месье не грозит эшафот. Но хорошо уже то, что я и это допускаю. Я нуждаюсь в экзальтации, чтобы быстрее соображать. И эта быстрота нужна мне, чтобы лучше видеть происходящее. Благодаря этому я, может быть, преодолею беспокойство, которое нарастает во мне с самого утра. Благодаря этому я, может быть, разгадаю, каким образом эта дьявольская полиция заслала ко мне таинственных шпионов.

СОЛАНЖ. Не надо сходить с ума. Я видела, как выносили оправдательный приговор в более серьезных случаях. В суде Экс-ан-Прованса…

МАДАМ. В более серьезных случаях? А что ты знаешь о его случае?

СОЛАНЖ. Я? Ничего. Я сужу по вашим словам, Мадам. Я предполагаю, что речь идет о пустяковом деле.

МАДАМ. Что ты бормочешь? И что ты вообще знаешь об оправдательных приговорах? Ты часто ходишь в суд?

СОЛАНЖ. Я читаю хронику. Я расскажу вам об одном человеке, который совершил нечто худшее. В конце концов…

МАДАМ. Случай Месье нельзя ни с чем сравнить. Его обвиняют в глупейших кражах. Ты удовлетворена? В кражах! Глупейших! Таких же, как и письма, из-за которых его арестовали.

СОЛАНЖ. Вам надо отдохнуть.

МАДАМ. Я не устала. Перестаньте обращаться со мной как с неполноценной. С сегодняшнего дня я уже не та госпожа, которая позволяла вам давать советы и поощрять ее лень. Не надо меня жалеть! Мне нестерпимы ваши стенания. Меня удручает ваша предупредительность. Она меня угнетает. Душит. Ваша предупредительность, которая с годами так и не стала искренней. А цветы здесь не для того, чтобы отпраздновать свадьбу. Наоборот. А огонь развести, чтобы я согрелась, вы не додумались? В его камере есть отопление?

СОЛАНЖ. Нет, Мадам. А если вы хотите сказать, что нам не хватает скромности…

МАДАМ. Я вовсе не это хотела сказать.

СОЛАНЖ. Вы хотите посмотреть сегодняшние расходы?

МАДАМ. С ума сошла! Ты что, не понимаешь? По-твоему, я сейчас могу думать о цифрах, счетах, о кухонных рецептах, о хозяйственных делах, когда я хочу остаться одна со своим горем?! Может, ты и поставщиков сейчас вызовешь?

СОЛАНЖ. Мы понимаем ваше горе, Мадам…

МАДАМ. Я не хочу, конечно, создавать в квартире траурную атмосферу, но в конце концов…

СОЛАНЖ (убирает шубу). Подкладка порвалась. Я отдам ее завтра меховщику.

МАДАМ. Как хочешь. Стоит ли? Теперь я заброшу свои наряды. Впрочем, я уже немолодая женщина. Правда, Соланж, я старая?

СОЛАНЖ. Опять черные мысли.

МАДАМ. Не удивляйся. У меня действительно черные мысли. Как я могу думать о цифрах, о мехах, когда Месье в тюрьме? Если вам грустно в моей квартире…

СОЛАНЖ. О, Мадам.

МАДАМ. Вам незачем разделять мой траур.

СОЛАНЖ. Мы никогда не оставим Мадам. Мадам для нас столько сделала.

МАДАМ. Я знаю, Соланж. Разве вам было плохо у меня?

СОЛАНЖ. О!

МАДАМ. Вы для меня словно дочери. С вами жизнь моя будет не такой печальной. Мы уедем в деревню. У нас будет сад с цветами. Но вы не любите играть. Вы так молоды, но никогда не смеетесь. В деревне вам будет спокойней. Я буду вас баловать. И оставлю вам все, что имею. Впрочем, чего вам не хватает? Одних моих старых платьев хватит, чтобы вы были одеты как принцессы. А мои платья? (Идет к шкафу и рассматривает платья.) Кому они достанутся? Мне теперь не до элегантности.

Входит Клер с липовым отваром.

КЛЕР. Ваш липовый отвар готов.

МАДАМ. Прощайте балы, вечера, театры. Все достанется вам.

КЛЕР (сухо). Мадам должна оставить свои наряды себе.

МАДАМ (вздрагивая). Что?

КЛЕР (спокойно). Мадам должна заказать себе еще более красивые платья.

МАДАМ. Как я буду бегать по портным? Я только что объясняла твоей сестре. Месье в тюрьме. Теперь мне понадобится черное платье, чтобы посещать его в тюрьме. Но…

КЛЕР. Мадам будет еще элегантней. Даже горе даст ей для этого повод.

МАДАМ. А? Ты, безусловно, права. Я буду одеваться для Месье. Может, мне надо придумать траурный наряд по случаю ссылки Месье? Я буду носить его более торжественно, чем носила бы траур по его смерти. У меня будут новые, более красивые наряды. А вы поможете мне тем, что заберете мои старые платья. Если я вам их отдам, может быть, добьюсь Божьей милости для Месье, кто знает…

КЛЕР. Но, Мадам…

СОЛАНЖ. Ваше питье готово, Мадам.

МАДАМ. Поставь. Я его выпью чуть позже. Вы будете носить мои платья. Я все отдаю вам.

КЛЕР. Нам никогда не сравняться с Мадам. Если бы Мадам знала, с какой осторожностью мы следим за ее туалетами! Шкаф Мадам для нас как часовня Девы Марии. Когда мы его открываем…

СОЛАНЖ (сухо). Ваше питье остынет.

КЛЕР. Лишь по праздникам мы открываем обе его створки. Мы едва осмеливаемся глядеть на платья. Мы не имеем на это права. Шкаф Мадам для нас святыня. Ее гардероб!

СОЛАНЖ. Вы утомляете госпожу болтовней.

МАДАМ. Все кончено. (Она гладит красное бархатное платье.) Мое «Очарованье». Самое лучшее. Бедняжка. Ланвен создал его для меня. Вот! Я отдаю его вам. Я дарю его тебе, Клер. (Дает платье Клер и продолжает рыться в шкафу.)

КЛЕР. О! Мадам действительно отдает его мне?

МАДАМ (нежно улыбаясь). Конечно. Я же сказала.

СОЛАНЖ. Мадам слишком добра. (Обращаясь к Клер.) Вы должны поблагодарить Мадам. Вы так давно им восхищаетесь.

КЛЕР. Я не осмелюсь его надеть. Оно так прекрасно.

МАДАМ. Ты сможешь его перешить. Из шлейфа можно выкроить рукава. Оно будет теплым. Насколько я знаю, вы любите теплую одежду. А что мне дать тебе, Соланж? Я тебе отдам… А, мои лисы. (Берет шубу и кладет ее в кресло, стоящее посреди сцены.)

КЛЕР. О, ваше выходное манто!

МАДАМ. Как это – выходное?

СОЛАНЖ. Клер хочет сказать, что вы его надеваете только по большим праздникам.

МАДАМ. Ничего подобного. Вообще-то вам очень везет, вам отдают платья. А я должна их покупать. Но я закажу себе самые дорогие наряды, чтобы достойно носить траур по Месье.

КЛЕР. Мадам так красива!

МАДАМ. Нет, не благодарите. Приятно делать окружающих счастливыми. Я ведь думаю только о том, чтобы творить добро. Кто же так озлоблен против меня, что наказывает меня так страшно? За что? Я считала себя в безопасности, укрытой от бед вашей преданностью и преданностью Месье. Но эта дружеская поддержка – ненадежное укрытие от отчаяния. Я просто в отчаянии!

Письма! Письма, о которых знаю я одна. Соланж?

СОЛАНЖ (кланяясь сестре). Да, Мадам.

МАДАМ (замечает это). Что? Ты делаешь реверансы Клер? Как странно! Я считала, что вы не расположены к шуткам.

КЛЕР. Ваш отвар, Мадам.

МАДАМ. Соланж, я хотела тебя спросить… А кто еще мог брать ключ от секретера? Я хочу знать твое мнение. Кто мог послать эти письма? Естественно, вы не представляете. Вы такие же, как я. Вы ошеломлены. Но все выяснится, мои девочки. Месье разгадает тайну. Я добьюсь экспертизы почерка, которая установит имя автора этой провокации. Трубка? Кто и зачем снял трубку? Кто-то звонил?

Пауза.

КЛЕР. Это я… Когда Месье…

МАДАМ. Месье? Какой?

Клер умолкает.

Говорите!

СОЛАНЖ. Когда звонил Месье.

МАДАМ. Что ты говоришь? Из тюрьмы? Месье звонил из тюрьмы?

КЛЕР. Мы хотели сделать сюрприз Мадам.

СОЛАНЖ. Месье временно на свободе.

КЛЕР. Он ждет Мадам в «Бильбоке».

СОЛАНЖ. Ох, если бы Мадам знала!

КЛЕР. Мадам никогда нам не простит.

МАДАМ (встает). А вы молчите! Машину! Соланж, быстро, быстро, машину. Да скорей же. Беги. (Подталкивает Соланж к выходу.) Мои меха! Скорей! Вы с ума сошли. Или я схожу с ума. (Накидывает шубу. Обращается к Клер.) Когда он звонил?

КЛЕР (испуганно). За пять минут до вашего прихода.

МАДАМ. Но надо было сказать мне. И этот остывший отвар. Мне не дождаться ее. Где Соланж? Что же он сказал?

КЛЕР. Я вам только что сказала. Он был очень спокоен.

МАДАМ. Ах! Он всегда спокоен. Он не дрогнул бы и перед смертным приговором. Это личность. А еще?

КЛЕР. Ничего. Сказал, что судья отпустил его.