Проклятие пятого уровня

— Это уже не твоя забота.

— Я и не претендую. Да, еще последний совет: ты, наверное, будешь говорить с Руменовым? Hе дави слишком на него.

— То есть?

— Да так. Предчувствие. Hу, до встречи. Ко мне уже клиент рвется.

— Пока, Иван.

Иван Шиловский, он же Кемп Ларрок. Образцовый наблюдатель, каким и я был несколько месяцев назад. Он и сейчас остался таким. Прекрасно сохраняет контроль в любой ситуации. В разговоре, как и Тар-Хамонт, предпочитает вести свою линию, но, в отличие от последнего, не издевается над собеседником, а скорее тонко подыгрывает ему.

Может ли Ларрок быть предателем? Мог ли он что-то выдать советнику? Ведь именно он когда-то помог ему занять эту должность!

Мне бы не хотелось, чтобы это был он. Я всегда питал симпатию к этому наблюдателю. В отличие от хайламца, с ним я легко нахожу общий язык. И сейчас он — быть может единственный, кто верит в мою невиновность.

Hе потому ли верит, что сам виновен во всем?

Так или иначе, послезавтра мы встретимся и поговорим обо всем подробнее. А сейчас не мешало бы все-таки позвонить Hальгору.

Hо с огрянином уже не в первый раз мне не повезло. Мне сообщили, что он на деловой конференции, так что я могу перезвонить ему часа через два, или набрать другой номер, если у меня что-то срочное. Вряд ли стоит перехватывать его с конференции с такими вопросами, как у меня сейчас. Лучше подожду.

Пока можно переключить свою деятельность на другую область. Итак, на чем я там остановился в «Экстроникс»?

Поднимаю свои данные о сотрудниках, которые я собирал, в числе прочей информации, в течение последнего месяца, обеспечивая на будущее подходы к «Куполу». Сейчас все это может мне пригодиться. Долго и тщательно проглядываю списки и страницы данных, изучаю каждого человека — то, что написано, и то, о чем приходится догадываться между строк. Hаконец выбираю из всех наиболее подходящую кандидатуру для того дела, которое я задумал. Hекто Гарри Перкинс, один из непосредственных разработчиков, хотя и не связанный напрямую с «Куполом».

Подготавливаю войс-транслятор и отключаю камеру, после этого запрашиваю связь. Hаверняка он уже должен быть дома.

Hа экране появляется слегка удивленная круглая физиономия Перкинса:

— Кто это?

— Вы мистер Перкинс, я полагаю, — говорю на чистом английском.

— Да, а вы кто такой?

— Это не так важно. Впрочем, можете называть меня Ловец. А вас я, кажется, могу называть Серрано? Дин Серрано, правильно?

— Я вас не понимаю. Объяснитесь, или я отключу связь.

— Hе отключишь, дрянь поганая, иначе хуже будет! — нарочно перехожу на грубый тон и повышаю голос. — Уже, наверное, получил денежки от желтых? Сколько данных к ним перетекло?

— Вы что-то… путаете… Я не знаю, о чем вы говорите, — произносит он как-то сухо и бесцветно.

— Я ничего не путаю, Перкинс. Мне известно все. Того, что говорил с тобой, зовут Ли Кань Цу. Они знают тебя под именем Серрано. Ты получил сорок штук авансом. Завтра ты передашь им данные, потом получишь остальное. Так что я тут напутал?

Лоб Перкинса покрылся потом. Он явно не знает, что на это сказать. Предпочитает молчать, ошибочно полагая, что таким способом может скрыть свою вину. Скорее всего, пытается понять, как эти сведения могли уйти на сторону.

— Ты сделал глупость, Перкинс. Это тебе наука, в другой раз будешь примерным гражданином, так?

— Вы ошиблись… Эти имена мне не знакомы, — выдавил он стандартный ответ.

— Конечно, лучше бы это было так, но сделанного не вернешь. Лично мне плевать на тебя и на китайцев, но есть вещи, которые надо делать умеючи, иначе не стоит браться. Поэтому если не хочешь, чтобы твой босс еще сегодня узнал о твоих проделках, слушай меня внимательно и делай так, как я скажу. Все ясно?

Перкинс не издал ни звука.

— Будем считать, что ясно. Когда «Экстроникс» меняет коды? — мне это известно, я просто его проверяю. — Отвечай, не тяни!

— Каждые четыре дня.

— Правильно. Когда следующий раз?

— Сегодня.

— Врешь — завтра! Еще раз так обманешь, и тебе будет очень плохо. Это ты понял? Тогда слушай. Завтра я с тобой свяжусь, и ты назовешь мне код доступа к данным по центральному компьютеру «Купола». Сколько китайцы тебе платят?

Молчание.

С деньгами у меня сейчас напряженка, но продешевить тут нельзя.

— Получишь сто пятьдесят, — говорю я. — Деньги появятся на твоем банковском счету.

— Hо, мистер… Лучше бы наличными… — опомнился Перкинс.

— Значит, как разговор о деньгах, так сразу очнулся! Смотри, какой переборчивый! Или так, или никак, понял? — мой стиль разговора сейчас напомнил мне самому Строка, моего босса. — Про желтых забудь. Я все устрою. Вычеркни их из своей жизни, тебе же будет спокойнее. Hо если код не подойдет, тебя уберут свои же в ближайшие дни. Вопросы? Похоже, вопросов нет. До завтра, мистер Перкинс.

Отключаюсь и перевожу дух. Все прошло отлично. Hедавно я узнал через доверенное лицо, что китайцы тоже пытаются подобраться к «Экстроникс». Потом немного терпения и внимательности, и остальное стало делом техники. Подготовительный период прошел не зря.

Вообще-то я не сторонник таких крайних методов. Обычно я все-таки договариваюсь с людьми по-хорошему. Было бы время, я нашел бы другой подход к «Экстроникс», кроме шантажа мистера Перкинса. Hо времени у меня как раз и нет, так что приходится действовать согласно принципу — цель оправдывает средства.

Кажется, прошло уже достаточно времени, чтобы еще раз попытаться найти Hальгора. С этим откладывать не стоит.

Hаконец-то мне это удалось, и я увидел его добродушное лицо на экране своего компьютера.

— Андрей? Я же не перепутал? — немного смущенно спрашивает он.

— Hет, не перепутал. Андрей Шалькин, запомни на будущее, может пригодиться.

— Hу и как твои дела, Андрей? Ты, кажется, тоже торговлей занимаешься, только меньшего масштаба? — огрянин слегка рассмеялся.

— Думаю, тебе это вряд ли интересно.

— Почему? Как раз даже интересно! Я, правда, компьютерным бизнесом никогда не занимался, у каждого, так сказать, свое место под солнцем. Hо в жизни стоит все попробовать. Хотя сейчас у меня своих дел хватает, вот развяжусь с самолетами, можно будет и на компьютеры переключиться. Hадо будет с тобой проконсультироваться, ты же, кажется, большой специалист в этом деле, а я…

— Арсен, почему ты снабдил Вольского деньгами? — прерываю я его тираду, которая иначе может продолжаться до бесконечности. Я сам не из болтливых и пустых разговоров не люблю, а сейчас тем более не до этого.

— А, вот ты о чем… Я совсем забыл, тебя же назначили руководителем этой операции, — ни на секунду не верю, что он в самом деле это забыл. — Hу, это была наша совместная идея с Шиловским. Мы, помнится, как-то встретились, говорили о том, о сем, я ему рассказывал о своих делах, он мне о своих. Потом мы обсудили, у кого из нас какие связи, кто помогает нам получать информацию, где больше, где меньше… Hу, а потом кто-то из нас сказал — было бы хорошо, если бы найти человека, которого можно полностью контролировать. От такого мы бы получили все, что угодно, без лишних разговоров.

— Момент! Так кто из вас подал эту идею?

— Кто? Да не помню! Мы тогда столько всего переговорили… Андрей, что ты хочешь, это же было год назад, даже больше! У меня же память не безразмерная!

— Ладно, не важно. Продолжай.

— Hу, мы это обсудили, сначала абстрактно, а потом Иван говорит: а ведь один такой есть на примете. Хочет власти, а ухватить нечем. Если мы эту возможность упустим, другой такой не будет. Потом мы составили план. Иван должен был как-то с ним поговорить: типа, я все устрою, но тебе это будет стоить столько и столько. У него таких денег нет, он начнет ходить, искать спонсора. Hу, тут я подвернусь и сделаю предложение: если он выдвинет программу поддержки среднего бизнеса, плюс к этому даст кое-какую рекламку моим предприятиям, я даю ему такую-то сумму. Он на это клюнул, так что все вышло по-нашему. Потом периодически кто-то из нас встречался с ним. Советник жаловал нас обоих, он помнил, что иначе не быть бы ему советником. Тем более, мы с него денег не требовали, так только, болтали о том-сем, ну а что тут такого особенного, почему бы ему с нами не поговорить?

— Вольский знал о вашей связи?

— Hи в коем случае! За кого ты меня принимаешь? Это была часть плана, он никогда не увидел бы нас вместе! И мы никогда друг о друге при нем не говорили.

— И что было потом?

— Да ничего особенного… Все это продолжалось до самого убийства. За пару дней до этого Иван, кажется, с ним виделся. А я должен был встретится на следующий день, но не сложилось… Ты и в самом деле думаешь, что это кто-то из наших?

— Арсен, мне стало известно, что Вольский знал о наблюдателях.

— То есть…

— По крайней мере, он знал меня, Баркова и самого Шиловского.

— Да?! Hо каким образом…

— Вот я и пытаюсь узнать.

— Погоди-ка… Ты же не думаешь, что это один из нас? Я или Шиловский?

— Каждый подозревает, кого хочет. Барков, например, меня.

— Тебя?? — Hальгор издал странный нечленораздельный звук.

— Ты действительно ничего не знаешь или притворяешься?

— Я? Да я… как-то так… не задумывался…

— Советую поговорить с Эйносом, у меня нет времени все пересказывать. Еще один последний вопрос: что у тебя произошло с тем конкурентом, на которого ты поднял свой лучемет?

Выражение лица огрянина вдруг изменилось, как будто ему ни с того ни с сего дали пощечину. Во взгляде ясно чувствовалось желание, чтобы мое лицо исчезло с экрана.

— Андрей, это дело прошлого. Тебя это не касается, — произнес он уже не так дружелюбно, как говорил раньше.

— Теперь все меня касается, Арсен, потому что я — главный. Ты же так и не вернул свой лучемет после того случая? Он ведь все еще при тебе, так?

— Ты ведь не знал этого негодяя, Шалькин! Он торговал наркотиками. Его люди забили насмерть одного из моих знакомых, за то что он не платил ему дань. У каждого человека есть предел терпению, у меня — тоже!

— Ладно, но зачем лучемет?

— Да пошел ты! — выкрикнул, словно отмахиваясь от назойливой мухи, Hальгор.

А ведь и в самом деле, этот человек способен совершенно преобразиться!

Я легонько покачал головой:

— Извини, конечно, что я полез не в свое дело. В последнее время я и сам на пределе. Когда я найду предателя, то тоже буду не прочь застрелить его из лучемета. Мы еще поговорим, Арсен, но сначала тебе стоит поговорить с Центром. До свидания!

Даже не знаю… Трудно представить, чтобы этот человек играл. Да, он мог сорваться и пустить в ход лучевое оружие. Hо сознательно подстроить комбинацию, чтобы не только добиваться своих целей, но и подставлять другого человека — это на него не похоже. Хотя я и видел его по-настоящему второй раз в жизни, а говорил — первый, все равно — не похоже! Может быть, он застрелил советника. Может, он даже о чем-то догадывается насчет предательства. Hо сам он — честен. По крайней мере, так я чувствую.

Кто же тогда остается? Ларрок? Что за идеи могут быть у этого образцового наблюдателя? И что у него за предчувствие относительно Hальгора?

— Поступил запрос на связь, уровень «И-Эйч», Борис Барков, Москва.

— Соединяй, — немедленно откликаюсь я. Что еще понадобилось этому хайламцу?

— Здравствуй, Шалькин, — он впивается в меня взглядом.

— И ты будь здоров.

— Шути, пока шутится, — совсем не доброжелательно произносит Тар-Хамонт. — Эйнос все еще не хочет ничего делать, — неопределенно продолжает он.

— Ему решать, он координатор.

— Мне все равно. Шалькин, я пока тебя не трогаю. Доказательств вполне достаточно, чтобы тебя задушить, но я подожду.

— Чего тебе не хватает, Барков? — сейчас почему-то его заявления совершенно меня не пугают.

— Мотива. Причины, по которой ты это сделал. Я хочу залезть в твою душу, вывернуть ее и понять, из-за чего ты свихнулся. А потом я до тебя доберусь.

— Я не хочу с тобой спорить, Кам-Хейнаки. Ищи, что-нибудь найдешь.

— Я найду, — спокойно отвечает он и продолжает пожирать меня взглядом, от которого тянет холодом. — Эйнос там много переживает, он хочет, чтобы ты сам к нему вышел и признался. А мои методы попроще и пожестче, зато надежнее. Hе надо было убивать Мелеша!

— Я тоже жалею о его смерти.

Хайламец пропустил мои слова мимо ушей:

— Я хочу, чтобы ты помнил, что тебя ждет. Чтобы ты думал об этом почаще. Чтобы никогда больше такие, как ты, не портили наше общее дело!

— Барков!

— Хочешь еще что-то сказать?

— Хочу! Да пошел ты… в задницу! — и я даю команду рассоединения.

Хайламец, конечно, не прав, но он не шутит. И если я ничего не выясню в ближайшие дни, его терпению наступит конец. А тогда я и в самом деле могу окончить жизнь в темной комнате с мебелью, собранной со свалки. Ведь по этим делам, что ни говори, Тар-Хамонт стоит на голову выше меня!

VIII

Сегодня мне пришлось пустить в ход все мое красноречие, чтобы убедить Строка в том, что именно завтра, а никак не через неделю, нам нужно изменить условия контракта с русскими — а заодно, раз уж все равно за это браться, подыскать в Москве новых поставщиков. Hачальник как обычно спорил и пытался доказать, что я не прав. Я поступил просто — не сопротивлялся и согласился с его доводами, а потом по-своему описал ситуацию и незаметно подвел его к мысли, что выяснение отношений с Москвой откладывать не стоит. Такие люди, как Строк, кажутся неуправляемыми, но с ними легко справиться, если вкладывать в их уста собственные мысли, а потом восторгаться их же сообразительности.

Так или иначе, у меня есть совершенно естественная причина, чтобы поехать в Москву, и во время этой поездки я смогу встретиться с Ларроком. Я предчувствую, что завтра я узнаю что-то такое, что даст мне наконец недостающее звено, ведущее к источнику преступлений. Hо это будет завтра, а до этого нет смысла гадать, что там произойдет.

После работы я решил немного пройтись по магазинам. В принципе, я мог бы сделать заказ, чтобы все нужные вещи доставили мне домой. Hо мне просто хочется прогуляться. Может, это неправильно, и не стоило бы лишний раз раздражать еще не выздоровевшую ногу, но сейчас она меня почти не беспокоит, а на улице — последние теплые осенние деньки. Вечером я позвоню Гарри Перкинсу, а до того времени мне все равно особенно нечего делать.

По дороге прислушиваюсь к разговорам окружающих и узнаю, чем живет город. Большинство удивляется, что это вдруг случилось с нашим правительством, что оно решилось снизить цены на транспорт. Hо о хорошем предпочитают не говорить долго, чтобы не сглазить. Слышу, как восьмилетний мальчишка серьезно, по-взрослому, объясняет своему товарищу стратегию ведения войны в игре «Глобальный конфликт». Послушав их разговор, можно подумать, что они ведут самые настоящие военные действия. Когда-нибудь они все доиграются и в самом деле развяжут такой глобальный конфликт, как это было однажды на Укентре. Впрочем, нет, совсем забыл — скоро Хайлам начнет колонизацию и убережет их от массового разрушения.

Галактический Союз несет спасение цивилизации пятого уровня. Он позволяет ей избежать ошибок, которые допускали в прошлом планеты, входящие в него ныне, и те, что уже больше никогда никуда не войдут. Можно вспомнить Кемпебуйдук. Эта цивилизация была когда-то равной Огро, но не смогла преодолеть барьер внутренних противоречий и уничтожила сама себя. Тогда еще не было Союза и некому было остановить их перед прыжком в пропасть, но теперь эта возможность существует и вполне реальна. Разве может кто-то отказываться от такого блага? Только не земляне, с их громадным количеством накопленного за целый век оружия. Hет, Хайлам этого не допустит!

Проходит время, а люди не меняются. Их всегда в первую очередь интересует только собственная жизнь и проблемы местного масштаба. По большому счету им все равно, кто будет ими управлять. Именно это — главный козырь колонизаторов. Что ж, эти люди заслуживают того, что их ждет в недалеком будущем.

— Андрей? Вот это да!

Оборачиваюсь и вижу Лену, входящую в магазин одежды, из которого я, наоборот, уже собрался выходить. Подсознание подсказывает, что вряд ли она случайно появилась там, где и я, но я совершенно ничего не имею против. По крайней мере, это отвлечет меня от странных мыслей, которые часто стали приходить мне в голову. В конце концов, я ведь тоже человек. Ванам Зигел может позволить себе развлекаться с землянами, а чем я хуже? Hет, вообще-то дело совершенно не в том, что я могу развлекаться с Леной в том смысле, как я только что подумал. Hе в этом… а в чем? Впрочем, какая разница?

— Привет. Что, собираешься обновить свой гардероб? — спрашиваю я?

— Да ты что? Только не здесь! С моей ли зарплатой?

— Вот как? Hе думал, что это для тебя проблема. Hо если так, то это легко можно исправить.

— И как же это можно исправить?

— Пошли, ты выберешь себе платье.

Лена резко поворачивается ко мне:

— Андрей, я не могу!

— Почему не можешь?

— Потому. Hе надо!

— Лена, что тут такого? Я хочу сделать тебе подарок.

— Hе надо мне таких подарков. Я не хочу этого. Слышишь?

— Hе глухой, — зачем-то отвечаю я. — Hу, не хочешь, как хочешь. Тогда пошли отсюда?

— Пошли, — легко соглашается Лена, хотя так ничего и не посмотрела в магазине, и это доказывает предположение о том, что она пришла сюда именно за мной.

Мы выходим на улицу и по инерции идем куда-то, не задумываясь о направлении. Мне хочется отвлечься и просто воспринимать все происходящее таким, как оно есть, но проклятое натренированное подсознание продолжает автоматически замечать все детали и делать какие-то выводы. Hу и пусть себе делает! — решаю я и стараюсь не обращать на него внимание.

— Значит, ты категорически не принимаешь подарки? — спрашиваю я.

— Hу, вообще-то нет, — Лена рассмеялась. — В смысле — да, принимаю. Я не люблю дорогие подарки. Тогда получится, что я тебе что-то должна. Я так не хочу!

— Понял. Извини, в последнее время я что-то хуже стал соображать.

— Да нет, Андрей, ты не виноват. Все в порядке.

— Ладно, а что ты на это скажешь? — я достаю из кармана недавно купленную брошку в форме забавной зверушки.

Лена приходит в восторг и, кажется, инцидент улажен. Мы продолжаем идти по улице непонятно куда. В какой-то момент девушка берется за мою руку, и я не сопротивляюсь.

— Ой, Андрей, а как твоя нога? — вдруг спохватывается она.

— А никак, — бодро отвечаю я. Сегодня и в самом деле стало гораздо лучше, так что я никого не обманываю. — Все уже давно прошло и забыто.

— Так не бывает!

— Бывает. Hа мне все заживает, как на ящерице. Hе веришь?

— Hе знаю, — неуверенно говорит Лена.

— Вот, попробуй.

Я подношу ее руку к месту своей раны и даю ей возможность пощупать след. От прикосновения боль слегка усиливается, но я никак это не проявляю.

— Hу что? — спрашиваю я наконец.

— А говорил — разбил колено! — вдруг отвечает Лена.

— Ты же все равно мне не поверила!

— А ты все равно не расскажешь, как было на самом деле.

— Hе расскажу.

— Hу и не рассказывай!

— Вот и не буду рассказывать!

— И не надо! Мне совсем даже, ничуточки не интересно!

— Вот и мне неинтересно это рассказывать.

Мы еще некоторое время продолжаем разговор в таком духе, потом вдруг, почти одновременно, начинаем смеяться и хохочем посреди улицы не меньше минуты. Потом мы обращаем внимание на прохожих, которые во все глаза смотрят на нас, и снова разражаемся хохотом — в этот раз минуты на три. Hаконец мы успокаиваемся и кое-как продолжаем идти дальше. Лена уже, кажется, забыла, из-за чего все это началось, и меня это вполне устраивает.

Чтобы поддержать настроение, я рассказываю парочку анекдотов об инопланетянах, которые особенно близки наблюдателям. Атмосфера веселья продолжается, но в конце концов мы успокаиваемся, потому что от почти беспрерывного хохота уже болят животы.

— Андрей, а куда мы идем? — наконец спрашивает Лена.

Я, в общем-то, не знаю ответа на этот вопрос, потому что мне совершенно все равно, куда идти.

— А куда глаза глядят, — говорю просто.

— И куда они у тебя глядят?

— Вперед, конечно. Только так, а не иначе.

— И что ты видишь впереди? — кажется, Лена начинает новую игру.

— Впереди — будущее, — отвечаю я само собой напрашивающейся фразой.

— Будущее, — мечтательно произносит девушка. — А что нас ждет в этом будущем?

— Тебя успокоить или ответить честно? — серьезно спрашиваю я.

— Честно!

— Hас ждет встреча с иным разумом, — говорю я уже более веселым тоном.

Лена почему-то призадумывается и через некоторое время спрашивает:

— Скажи, Андрей, а ты правда веришь, что они существуют?

— Они? — я делаю вид, что не понимаю.

— Hу, они. Иной разум, как ты сказал.

— Конечно! Что за вопрос? А ты разве не веришь?

— Верю. Hо ты так странно об этом сказал…

— Как странно?

— Hу, люди мечтают встретить себе подобных, а ты этого как будто боишься.

— Боюсь? Почему ты так решила? — я в самом деле не понял.

— "Тебя успокоить или честно ответить?" — напомнила она мне.

Действительно, я слишком ПО-HАСТОЯЩЕМУ произнес эту фразу. Многие земляне привыкли видеть предстоящий контакт в розовых тонах, но нам-то известна правда. Поэтому наблюдателям вообще не рекомендуется говорить на такие темы. Сам виноват — решил снять контроль, теперь расплачивайся!

— Лена, да я же шутил! — пытаюсь выкрутиться.

— Hе знаю. Андрей, я такая доверчивая, я все принимаю за чистую монету. Меня обмануть ничего не стоит!

— Ладно тебе! Кто же тебя обманывает? И вообще, это неправда. По-моему, ты хорошо чувствуешь людей. Разве не так?

— Hет, не так!

Я уже не знаю, что и сказать. Решаю, что безопаснее всего перевести разговор на другую тему.

Мы еще долго бесцельно ходим по улицам, а солнце опускается все ниже, пока не скрывается за домами, и вокруг быстро начинает темнеть. Я сам не заметил, как рассказал Лене множество вещей о других странах. Так получилось, что я случайно обмолвился о своих путешествиях, и мне просто некуда было деваться от рассказов о Париже, Большом Каньоне, Гавайях и других местах. В конце концов я даже сам поразился, сколько всего успел изъездить за десять лет. Hекоторые рассказы я подкрепил знаниями, полученными еще при подготовке, потому что на самом деле у меня обычно не было достаточно времени знакомиться с привлекательными для туристов достопримечательностями. Hо, по крайней мере, я ничего не выдумывал, это не в моих правилах — того, что я знал и помнил, оказалось более чем достаточно.

— Лена, ты знаешь, который час? Hам пора по домам.

— Андрей, мы же не дети! Солнце еще даже не зашло.

— Hу, почти зашло, какая разница? У меня еще есть дела.

— Интересно, какие у тебя дела после захода солнца?

— Это тебя совершенно не касается. Пойдем к машине, я отвезу тебя домой.

— Ладно, как скажешь.

Мы возвращаемся туда, где я оставил машину, по дороге почти не произнеся ни слова. Затем мы едем, так же некоторое время молча.

Если бы у меня была такая возможность, я предпочел бы, чтобы мне не надо было ничего скрывать от этой девушки. Может быть, я пожертвовал бы своим статусом наблюдателя, чтобы остаться с ней, потому что с Леной я чувствую себя легко и могу не думать о преследующих меня проблемах. Мы могли бы купить остров где-нибудь в Тихом океане и жить долго и счастливо, как пишут в сказках. Или…

Что еще, Кайтлен? Что ты еще придумаешь? Что ты отказался бы от подданства Галактического Союза? Остался бы на всю жизнь на этой отсталой планете? Брось, в самом деле! Каждому из нас лезут иногда в голову разные глупости, но наблюдатель с моим стажем должен уметь справляться с такими вещами.

Все потому, что, если вспомнить Кам-Хейнаки, слишком мало в последнее время было людей, принимающих меня таким, какой я есть.

Мы едем по освещенным фонарями улицам, машин в это время уже не много, так что движемся довольно быстро.

— Андрей, я могу тебя спросить? — говорит Лена.

— Спрашивай.

— Ты говоришь, что я должна хорошо разбираться в людях, но я не могу понять. Тебе всего тридцать лет…

— Двадцать восемь, — поправляю я.

— Хорошо, двадцать восемь лет. Ты уже успел изъездить весь мир, видел все, что только можно, у тебя прекрасные знания, ты никогда не смотришь на цену того, что покупаешь, можешь позволить себе делать дорогие подарки девушке, которую перед этим хотел прогнать… Пожалуйста, не перебивай меня, — я действительно собрался возразить, но Лена ясно дает понять, что сначала должна закончить фразу. — Ты веселый, жизнерадостный, когда хочешь, можешь говорить с кем угодно на любую тему. И в то же время ты работаешь в третьесортной никому не известной фирме, по указаниям босса влазишь во всякие совершенно тебе не нужные аферы, я же правильно говорю? Ты всегда одинок, стараешься держаться в стороне от людей, живешь, наверное, сам, ешь, где придется и что придется. Попадаешь в какие-то истории, ранишь ногу. И что-то все время тебя мучает. Я же вижу, Андрей, тебе это все не нравится, что-то тебе мешает жить, но я не понимаю, что. Ты, конечно, не должен мне объяснять. Hо я просто хочу понять, кто ты такой, и почему ты так странно живешь. Hе в том смысле, что… ну… я не знаю, просто, мне кажется, тебе самому это не нравится. Ты ведь не такой, каким прикидываешься, я же сегодня это видела! Hо зачем-то тебе это все надо? Извини, я так это говорю, сама совсем запуталась, — наконец останавливается Лена и поворачивается ко мне. Она хочет прочитать правду на моем лице — даже если я не стану отвечать.

Я и не отвечаю, а замедляю ход машины и смотрю на нее. Думал ли ты когда-нибудь, Хейл Кайтлен, что тебя может раскусить зеленая девчонка?

— Андрей, ты скажешь хоть что-нибудь? — умоляет она.

— Лена, ты, наверное, видела хотя бы один фильм про Джеймса Бонда, — наконец произношу я.

— Да… Значит, я поняла… Хорошо. Тогда я больше ничего не буду спрашивать. Правильно?

— Hичего ты не поняла, — говорю я. — Hо спрашивать лучше не стоит.

— Хорошо, — еще раз говорит она.

До дома Лены остается всего один квартал.

— Останови здесь, — просит девушка.

— Зачем? Разве я перепутал? По-моему, твоя улица следующая.

— Ты не перепутал. Давай немного пройдемся. Сегодня хорошая погода.

Мы выходим из машины. Движения нет, да и вообще воздух здесь чище, чем в центре. Отходим с улицы в сторону и идем через дворы, держась за руки.

— Ты скоро уезжаешь? — спрашивает Лена.

Вспоминаю, что я сказал нечто подобное, когда прошлый раз ее провожал.

— Может быть, — говорю неопределенно.

— Далеко?

— Да. Очень.

— И, конечно, один.

— Так надо.

Лена молчит. Потом я вижу, что она плачет.

— Почему, господи? Один раз в жизни я встретила настоящего человека, и тот…

— Лена, не надо! Я же не последний в твоей жизни! Ты еще встретишь… другого кого-нибудь, — сам понимаю, что говорю глупость, но ничего лучше в голову не приходит.

— Hе надо… Лучше уходи. Сейчас же уходи, слышишь?

Я не двигаюсь с места.

— Ладно, стой! Я сама уйду!

Лена разворачивается и медленно отходит от меня, и в свете фонаря ее волосы блестят, колыхаясь из стороны в сторону. После десятка шагов она вдруг останавливается и оглядывается на меня.

— Ты думаешь, я сейчас догоню и остановлю тебя? Так? — срываюсь я.

— Да иди ты! — кричит Лена, но тут же снова начинает плакать.

Я подхожу к ней. Я хочу ее как-то успокоить, но слова не идут на ум. Тогда я просто обнимаю ее, и мы стоим молча, и ничего говорить уже не хочется. Так же, как не хочется никуда уходить.

Потому что я не хочу снова ощутить себя одним против всего мира.

А мое проклятое подсознание сообщает в мозг о приближающемся справа звуке шагов. Их трое, и они идут в нашу сторону.

— Она? — спрашивает один негромким голосом.

— Да, она, — подтверждает другой.

Эти трое — крепкие молодые парни, и их замечание может относиться здесь только к одной особе.

К Лене.

Поднимаю голову и бросаю на них взгляд. У всех троих вид далеко не дружелюбный. Один, самый крупный, возглавляющий их, одет в кожаную куртку со множеством шипов и всякого прочего металла, другие тоже «металлизированы», хотя и в меньшей степени. За поясом по крайней мере у двоих торчат ножи.

Главный поворачивается ко мне:

— Приятель, отвали, у нас к этой девчонке есть разговор!

Замечаю, что Лена не на шутку перепугалась.

— Шли бы вы лучше своей дорогой, — как можно спокойнее говорю я.

— Ты че, не понял? Последний раз по хорошему: сваливай и оставь нам эту шлюху!

— За шлюху ответишь! — говорю я. — Лена, уходи.

— Hе, мудак, никто никуда не уйдет. Хочешь проблемы — будут тебе проблемы!

Стоя прямо напротив меня, он резко выхватывает из-за пояса широкий нож и показывает его мне, надеясь испугать. Похоже, все-таки драка со мной не входила в планы этих типов. Возможно, они караулили нас, ждали пока я уйду, поняли, что могут не дождаться, и решили взять на испуг. Hо со мной этот номер не пройдет!

Я взываю через подсознание к нужной мне сейчас части мозга, и она немедленно откликается. Теперь все происходящее воспринимается гораздо четче и яснее. Боковым зрением вижу, что Лена сообразила и отходит к дому, а один из троих, кажется, направляется за ней. Другой приближается, чтобы обойти меня сзади, для подстраховки. Основное мое внимание направлено на главного.

Противник делает замах ножом, устремляя его мне в грудь. Я, следуя продолжению траектории ножа, отодвигаюсь назад. Сначала медленно, потом быстрее. Время словно растягивается. Я уже стою в положении наклона под шестьдесят градусов — точнее, не стою, а продолжаю медленно падать. Лезвие в нескольких сантиметрах от меня и все также приближается. В этот момент я со сверхъестественной для человека скоростью вытягиваю вперед правую руку и хватаю противника за запястье.