Братство волка (Властители рун - 2)

      Боринсон услышал топоток маленьких ног. Из внутреннего двора выбежали дети.
      - Сэр Боринсон, - сказала Саффира, - дети всегда любопытны. Они еще не видели рофехаванцев и немного вас побаиваются. Мой старший, оставшийся в живых, сын просит разрешения вас потрогать. Вы позволите?
      Только вчера Боринсон приволок к воротам замка Сильварреста голову опустошителя. Посмотреть на нее сбежались и дети, и старики. Женщины касались упругой серой кожи и взвизгивали от притворного страха. И вот сейчас эти дети хотят так же потрогать его.
      "Сколько же убийц посылали мы в эту страну, что они так боятся?" - подумал он.
      По-видимому, много. Эти дети прятались здесь, во дворце, от самого их рождения. Ведь узнай о "старшем, оставшемся в живых сыне" Рыцари Справедливости, за ним тут же началась бы охота. Что, интересно знать, случилось с тем старшим сыном, которого нет в живых?
      - Пожалуйста, пусть потрогает,- сказал Боринсон.- Хоть я и Рыцарь Справедливости, я не обижу ваших детей.
      Саффира что-то тихо сказала на своем языке, и мальчик ахнул, узнав, что Боринсон - Рыцарь Справедливости. Он нерешительно приблизился, прикоснулся к голове Боринсона и тут же бросился бежать. Потом подошел ребенок помладше, тоже потрогал чужеземца. Последним подковылял едва научившийся ходить малыш, который схватил Боринсона за волосы и начал трепать как котенка. Трое детей. Боринсон вспомнил слова Джурима о том, что Саффира вот уже пять лет остается любимой женой Радж Ахтена. Ему как-то не пришло в голову, что за это время она могла родить не одного ребенка. По приказу матери малыша унесли. - Вы привезли мне послание и подарок? - спросила Саффира.
      - Да, ваше величество, - ответил Боринсон и понял, "то она настроена к нему враждебно. По обычаю, прежде 9ем спросить о цели прихода, гостю предлагали еду и питье - ни к чему не обязывающий жест. Но Саффира Этого не сделала.- Я привез из Гередона подарок и послание от Габорна Вал Ордина, Короля Земли.
      Некоторое время Саффира молчала, потом шумно вздохнула. По-видимому, до этих отдаленных мест еще не донеслась весть о том, что в Гередоне появился Король Земли.
      - Но ведь Гередоном правит король Сильварреста? - Спросила Саффира.
      - Мы воюем, - сказал Боринсон. - Ваш муж взял приступом...
      - Он не мог убить короля Сильварреста! - сказала Саффира. - Я запретила ему это. Он обещал оказать снисхождение. Сильварреста был другом моего отца!
      Боринсон поперхнулся от неожиданности и даже закашлялся. Что правда, то правда, Радж Ахтен действительно оказал Сильварреста снисхождение, отняв только дар ума, а не жизнь. Но мысль о том, что Сильварреста обязан был этой женщине жизнью, никогда не пришла бы Боринсону в голову.
      Теперь он призадумался. Раньше он думал, что переговоры с Саффирой, на которых настаивал Габорн, бессмысленны. Даже Пэштак недвусмысленно дал понять, что раз Габорн прислушивается к совету женщины, он человек слабовольный.
      Но оказывается, Саффира вполне в состоянии повлиять на решения Радж Ахтена.
      - Ваше величество,- признал Боринсон, - ваш муж остался верен своему слову. Короля Сильварреста убил не Рад ж Ахтен.
      - Вы можете назвать мне имя воина, который его убил? - спросила Саффира. Я хочу, чтобы он был наказан.
      Боринсон не отважился сказать правду. Не отважился произнести: "Короля Сильварреста убил я, человек, который стоит перед вами". И понадеялся только, что краска стыда его не выдаст.
      Он ответил ей так:
      - Не могу, ваше величество. Я могу сказать только одно - в Гередоне правит Габорн Вал Ордин, и Земля избрала его своим королем.
      Саффира помолчала.
      - Габорн Вал Ордин, принц Мистаррии... провозглашен Королем Земли?
      - Да, ваше величество,- сказал Боринсон.- Дух Эрдена Геборена короновал Габорна дубовыми листьями в присутствии десяти тысяч человек.
      Она обернулась и что-то крикнула стражникам по-тайфански. Боринсон без труда угадал смысл: "Почему мне ничего не сказали?"
      Евнухи загалдели, прося прощения.
      Затем Саффира вновь повернулась к Боринсону:
      - Вы привезли важную весть. И вы говорите, что Король Земли послал мне письмо и подарок?
      - Да, ваше величество, - сказал Боринсон. Он раскрыл узел с форсиблями и осторожно выложил их на землю, стараясь не повредить мягкий кровяной металл. Он преподносит вам дары обаяния и голоса.
      При виде такого количества форсиблей Саффира затаила дыхание. Подарок произвел впечатление.
      - Суть послания вот в чем: Габорн женился на Иом Сильварреста и тем самым породнился с вашим мужем. Кроме того, до нас дошли вести, что в Картише и на юге Мистаррии появились опустошители. Король Земли желает прекратить войну с вашим мужем Радж Ахтеном и просит вас передать ему следующее: "Я могу ненавидеть своего брата, но его враг - мой враг".
      Сэр Боринсон услышал, что от изумления Саффира даже перестала дышать. Он замолчал. Саффира поняла, о чем ее просят. Ей нужно было воспользоваться подаренными форсиблями и отправиться в Рофехаван к мужу.
      - Убийцы моего сына теперь хотят перемирия? - спросила Саффира.
      Боринсон про себя выругался. Джурим ничего не говорил про погибшего ребенка.
      - Да, мы хотим именно этого, - сказал он, словно сам нес ответственность за смерть ее сына.
      - Если мой муж согласится, - спросила Саффира, - вы перестанете посылать к нам Рыцарей Справедливости? Перестанете убивать наших Посвященных и членов королевской семьи? Неужели власть Короля Земли и впрямь так велика?
      Боринсон заколебался. В Индопале при заключении сделки, дабы гарантировать соблюдение договора, было принято настаивать на определенных условиях. Эта женщина хотела услышать, что ни ей, ни ее детям не придется больше бояться Рыцарей Справедливости. И требование ее было вполне обоснованным.
      Верховный Маршал Скалбейн предлагал Рыцарей Справедливости под командование Габорна, но Габорн отказался его избрать. Станут ли теперь они его слушать?
      Ни да, ни нет. Сейчас не может, но если король все же изберет Скалбейна, Рыцари Справедливости подчинятся ему.
      Саффире же нужно только "да". Что ей пообещать? Если ценой перемирия станет избрание Верховного Маршала, примет ли это условие Габорн?
      Какой такой грех увидел он в сердце Верховного Маршала, что даже пожелал ему смерти?
      Но какие бы гнусные поступки ни отягощали совесть Скалбейна, Габорн, подумал Боринсон, наверняка его изберет, когда поймет, сколько поставлено на карту. И он решил ответить "да".
      - Рыцари Справедливости уже предложили свои мечи Королю Земли,- сказал Боринсон, балансируя между правдой и ложью.- Габорн же Вал Ордин обещает вам мир.
      - Где сейчас мой муж? - спросила Саффира.
      Боринсон заметил, что она не в первый раз называет Радж Ахтена мужем. Значит, она его жена. Не простая наложница, но королева Индопала.
      - Около двух часов назад Радж Ахтен убил Посвященных в Голубой Башне Мистаррии, - сказал он. - Думаю, сейчас он направляется в Каррис, чтобы уничтожить армию герцога Палдана.
      Саффира снова глубоко вздохнула. Она не могла не понимать, как много от нее зависит. Жизнь Мистаррии была сейчас в руках ее мужа, как жизнь каторжника, возложившего голову на плаху, отдана на милость палача. Радж Ахтен спешит в Каррис. Топор вот-вот упадет; возможно, только она и в силах его остановить.
      - До Карриса далеко, - сказала Саффира. - А мне перед тем еще нужно успеть взять дары... Надо торопиться.
      - Пожалуйста, поторопитесь, - ответил Боринсон. Она помолчала, собираясь с мыслями. Затем взволнованно сказала:
      - Мой муж забрал с собою почти всю дворцовую стражу, кроме моих личных стражников. Меня некому даже сопровождать, и кроме того, кто-то должен показать нам дорогу через Мистаррию в Каррис.
      Боринсон вздрогнул. Конечно, ей без него не обойтись. Индопальские Всадники рискуют нарваться на засаду, едва пересекут границу. Даже если Саффира поедет под знаменем перемирия, вряд ли солдаты Мистаррии отнесутся к нему с большим уважением, чем гвардейцы Индопала.
      Без него не обойтись. Он-то думал, что ее будет сопровождать не меньше тысячи воинов и что как только он передаст послание, будет свободен.
      Саффира спросила неохотно:
      - Пэштак, сэр Боринсон, вы проводите меня в Каррис? Захотите ли выслужить мне, зная, чем придется заплатить?
      У Боринсона закружилась голова. Конечно, кроме него, некому довести ее до Карриса живой и невредимой. Но еще и платить за это?
      Он только недавно женился. Он любит свою жену.
      Утратить мужественность! Боринсону стало страшно При одной мысли об этом, и даже колени ослабли. Что может быть хуже. Никогда не познать свою жену?
      Как можно решиться на такое? Даже ради спасения Мистаррии?
      Пэштак заговорил первым. Голос его звучал сдержанно, но в нем слышалась горечь:
      - Если ваше величество этого желает, я согласен. Боринсон еще надеялся на спасение.
      - Ваше величество, - сказал он виновато. - Боюсь, я не смогу быть вам в этом полезен. У меня больше нет даров силы и жизнестойкости, как у Пэштака. Если я сейчас лишусь мужественности, мне и шести ярдов не проскакать на лошади, не то что шестисот миль!
      Пэштак был Неодолимый. Для него такая поездка тоже стала бы мучением, но, обладая дарами, он все же выдержал бы все. Боринсону же теперь это было не по плечу.
      - Разумеется, - сказала Саффира, - я не глупа, сэр Боринсон. Мы отложим обряд до тех пор, пока не доберемся до места.
      На резвых лошадях, прикинул Боринсон, они окажутся в Каррисе завтра на рассвете.
      И уже на рассвете, если он согласится, ему придется платить.
      От этой мысли ему делалось не по себе. Но он служил Мистаррии, он был воин, он был нужен. Выбора не оставалось.
      - Я согласен, ваше величество, - ответил он недрогнувшим голосом.
      - Что ж, тогда теперь вам можно смотреть на меня, - сказала Саффира.
      Сэр Боринсон нерешительно поднял глаза. Взгляд его сначала задержался на детях. Он увидел прелестного мальчика лет пяти, с тонкими чертами лица, с глазами темными, как у Иом Сильварреста, но более смуглого. Одетый в расшитый жемчугом роскошный костюм красного хлопка, мальчик загораживал спиной трехлетнюю сестру и годовалого брата и грозно смотрел на Боринсона.
      Младшие робко жались к матери. Боринсон лишь мельком заметил богато украшенный фонтан во дворе и высокие фигуры Неодолимых, личных стражников Саффиры, стоявших у нее за спиной.
      Ибо, взглянув на нее, он ничего уже больше не видел, кроме Саффиры, ее стройного тела, шоколадной кожи и грациозных движений. Все остальное перестало для него существовать.
      Сказать, что красота ее была совершенна, значило не сказать ничего. Она была нежнее и изящнее розового лепестка. Как одинокая звезда в ночных небесах, она наполняла душу безнадежным страстным томлением. Она ослепляла, как солнце. Боринсон увидел ее и пропал безвозвратно.
      Все тело его болезненно напряглось, он затаил дыхание. Глаз не мог от нее отвести, боялся даже моргнуть.
      Саффира о чем-то спросила, но он не понял, о чем она. Она взяла детей и повела во дворец, и Боринсон едва не пополз было на коленях следом, не соображая, что делает, но его остановил Пэштак.
      - Туда нельзя, - рявкнул Пэштак. - Там другие наложницы.
      Боринсон попытался вырваться из его рук, но не смог. У него не было и десятой доли силы Неодолимого.
      Тогда он подполз к фонтану и сел рядом, утешая себя мыслью, что можно здесь сидеть, можно хотя бы сидеть и ждать, когда Саффира вернется.
      Он уже не жалел о своем согласии. Не тревожился о том, что за счастье видеть Саффиру придется расплатиться. "Оно того стоит,- думал он.- Вполне достойная сделка".
      Потрясенный, потерянный, он ожидал ее возвращения около часа, пока не заснул. Прежде чем уснуть, он понял три вещи.
      Во-первых, совершенно незачем больше держать его в оковах. Теперь он пленник Саффиры, раб ее красоты, как и все здесь.
      Во-вторых, он высчитал возраст Саффиры.
      Радж Ахтен только разменял четвертый десяток, но его сильно старило обладание множеством даров метаболизма. Совсем скоро он должен был превратиться в старика.
      Поэтому раньше Боринсон думал, что и Саффира должна быть зрелой женщиной. Но она, мать пятилетнего сына, сама еще казалась почти ребенком.
      На вид ей было никак не больше шестнадцати.
      От этой мысли ему стало больно. Да, он знал, что в Индопале женщины выходили замуж рано, намного раньше, чем в Мистаррии. Но Саффире, когда она впервые прибыла во дворец Радж Ахтена, было всего одиннадцать лет.
      Даже по здешним обычаям это чересчур.
      Третья мысль Боринсона вытекала из первых двух. Размышляя обо всем этом, Боринсон впал в такую ярость, что глаза застлало красной пеленой, и он поклялся себе найти способ сделать Радж Ахтена евнухом, а потом убить, состоится перемирие или нет.
      27
      Блуждания в тумане
      "Неужели я отдал все деньги за добрую лошадь, чтобы загнать ее насмерть?" - думал Роланд, слыша за спиною топот копыт.
      Он мчался к Каррису. Лошадь уже хрипела так, что каждый вздох ее мог оказаться последним. Уши прижаты, вся в мыле. Она делала шестьдесят миль в час, но Неодолимые мчались быстрее.
      Барон Полл опередил его на полмили и помчался по холмам галопом. Толстому рыцарю погоня пока была не страшна.
      В семье у Роланда были мореходы. И сейчас он вспомнил, что скорость можно увеличить, сбросив, например, лишний груз. Однако ни оружия, ни доспехов у него не было; в седельном вьюке тоже не было ничего тяжелого. Медвежий плащ он отдал зеленой женщине. Правда, в кошельке было золото. Но хотя он и не питал никогда особой привязанности к деньгам, но тут решил, что лучше умереть с ними, чем без них.
      Единственную тяжесть представлял из себя короткий кинжал, который дал ему барон Полл, но и он, решил Роланд, может еще пригодиться.
      Оставалось только гнать лошадь да крепче держать поводья.
      До Карриса было миль восемь, и, въезжая на вершину холма, Роланд уже видел над туманом белые башни замка.
      Он оглянулся. Неодолимые были ярдах в двухстах. Двое лучников уже натянули луки, целя ему в спину. Одолевая новый подъем, лошадь на мгновение оторвалась от земли и тут же снова тяжело опустилась на дорогу.
      Она взяла влево, обогнув яму, и это спасло Роланду жизнь - две стрелы просвистели над самым ухом. Он пришпорил коня и во весь опор помчался к густой дубовой роще, к могучим облетевшим деревьям, вокруг стволов которых обвился зеленый еще плющ.
      Роланд решил свернуть с дороги под прикрытие дубов, чтобы хоть немного выиграть время. Повернув коня, он оглянулся еще раз.
      Неодолимые встали на вершине холма, утреннее солнце играло на их медных шлемах и накидках шафранного цвета.
      Посмотрев на лес, они вдруг развернулись и поскакали обратно.
      "Боятся засады? - подумал Роланд. - Может быть, в этой роще спрятались солдаты Палдана? Или там другой дозорный отряд Радж Ахтена?"
      Не сбавляя скорости он проехал рощу насквозь, но никого не заметил, ни своих, ни чужих.
      За рощей дорога поворачивала. Барона Роланд не увидел. Дорога шла среди холмов, мимо небольшого городка. Слева от обочины росли кусты и деревья, образуя живую изгородь, справа стояла каменная городская стена, за которой видны были улицы. Барона нигде не было видно.
      "Я его потерял", - понял Роланд.
      В роще он заметил несколько отходивших от главной троп. Должно быть, барон поскакал по одной из них. Куда именно, Роланд не знал и потому решил не возвращаться.
      Он двинулся дальше, миновал еще один небольшой городок и вскоре уперся в глухую стену тумана. До Карриса оставалось не более пяти миль. Если Полл прав, туман этот волшебный, и где-то в нем прячется войско герцога Палдана.
      Роланд поехал тише, чтобы случайно не столкнуться с лучником или пикенером.
      Не проехал он и десятка ярдов, как понял, что туман действительно не простой.
      Такой густой пелены Роланд никогда не видал даже в Морском Подворье, где туманы были не редкость. Он плыл до того плотными клубами, что хоть ножом режь. За несколько минут светлое ясное утро сменила хмурая тьма. Всадник не мог даже разглядеть дорогу.
      Боясь, что лошадь споткнется, Роланд спешился. Но, даже и нагнувшись к земле, он с трудом различил дорогу и траву на обочине.
      Роланд вел своего всхрапывавшего и прядавшего ушами скакуна в поводу.
      Из тумана торчали верхушки белых башен Карриса, и Роланд прикинул, что до замка осталось не более пяти миль.
      Однако пробираться сквозь туман пришлось не час и не два. Роланд то и дело терял направление, спотыкался, едва не падал, наступая в лужи, и словно кружил на месте.
      Добравшись до какого-то очередного городка, он заблудился в улицах, не понимая, куда идет. Наконец он все же снова выбрался на дорогу.
      Дорога извивалась и петляла, Роланд старался держаться обочины, вдоль которой росла густая трава, но часа через три решил, что все же опять, наверное, где-то свернул не туда, ибо пять миль он отшагал давно, а конца пути не было.
      За все это время он не заметил нигде ни одного солдата, ни одного прохожего или проезжего. Впрочем, если бы поблизости спряталось целое войско, в таком тумане его все равно было бы не разглядеть.
      Роланд шел и думал об Аверан, которая осталась совсем одна. Проклиная себя за то, что решился уехать, думал, как ей должно быть страшно.
      Беспокоился он и за зеленую женщину. Пусть она и хотела высосать из него кровь, но ведь, в конце концов, ничего плохого не сделала. И Роланд испытывал теперь к ней не просто сочувствие, а нечто большее.
      Конечно, Роланд не очень-то понимал, кто такая эта зеленая женщина Красотой она могла бы сравниться с Властительницами Рун. Роланд не был горазд на любовные похождения, но и его красота не оставляла равнодушным.
      Однако не мог же он влюбиться в женщину, у которой клыки и зеленая кожа.
      В сущности, она была никем. Она не знала, да и знать не могла, ни что такое честь, ни сострадание, ни верность, ни прочие качества, которые он так ценил в людях.
      Наверняка он мог сказать только одно: вчера рядом с ней он чувствовал себя... в безопасности.
      И еще, что он ей нужен - нужен, потому что неглуп, потому что может принять за нее решение, может объяснить, что такое голубой цвет и научить ездить верхом или носить одежду.
      В жизни он не встречал женщины, которая была бы одновременно столь грозна и столь беспомощна.
      Тайна ее была непроницаема, как этот колдовской туман. И эта тайна его притягивала.
      Роланд дал себе слово, что, доставив послание, дождется ночи и немедленно вернется обратно и найдет Аверан и зеленую женщину.
      Он не стал предаваться мечтам. Вряд ли зеленая женщина когда-нибудь его полюбит.
      Он был заурядный, никчемный человек, о чем ему при всяком удобном случае напоминали всю жизнь. Жене он был скучен. Единственной чертой, которую в нем оценил король, был метаболизм. Кроме того, Роланд не умел ни читать, ни считать, ни сражаться.
      Размышляя о своей жизни, Роланд вспомнил о Габорне и вдруг понял, что никогда прежде не задумывалcя о том, хотел ли когда-нибудь увидеть нового Короля Земли.
      Впрочем, зачем ему? Король Земли все равно никогда не изберет такого человека, как Роланд Боринсон, потому что Роланду Боринсону нечего ему предложить. Все это означает, что короткая и горькая жизнь его так и будет короткой и горькой.
      Выбравшись наконец из пелены тумана, Роланд понял, что безнадежно заблудился. Солнце уже перевалило далеко за полдень, а до башен Карриса по-прежнему оставались те же пять миль. Только теперь город оказался на юге, что означало, что Роланд незаметно умудрился обойти Каррис кругом.
      Роланд постоял немного в нерешительности. Туника в тумане отсырела, набралась влаги, пришлось снять ее и отжать. Потом он снова поплелся в проклятый туман, размышляя, не зажечь ли факел, будет ли от него польза.
      Еще через пару часов он снова вышел на открытое место и на сей раз обнаружил башни Карриса на западе. День клонился к вечеру.
      Роланд скрипнул зубами и вернулся в чертово душное марево, дав себе слово смотреть под ноги как можно внимательнее.
      Мили через две он наконец услышал, как где-то слева зазвонил колокол. Било шесть часов, и Роланд понял, что послание, которое нужно было доставить утром, попадет в замок в лучшем случае вечером. Он проплутал целый день.
      Скоро дорога свернула, и примерно еще через милю Роланд услышал звуки, которые так жаждал услышать: стук молотков, брань лорда, требовавшего от кого-то поднять продовольствие на стену, крики петухов, провожавших солнце.
      Где-то совсем рядом каркали вороны, ворковали голуби, кричали чайки.
      Следуя на звуки, Роланд вышел на тропинку, которая привела его к дамбе. О том, что это именно дамба, он догадался, услышав по обе стороны от дороги плеск волн и запах водорослей.
      Наконец он увидел перед собой барбикан, массивные каменные ворота, преградившие ему путь.
      Туман был такой густой, что его приближения не заметил ни один стражник они видели путника не лучше, чем он замок.
      - Есть тут кто? - крикнул Роланд. На барбикане громко расхохотались.
      - Нас тут тьма-тьмущая, приятель. Кто тебе нужен?
      - У меня послание для герцога Палдана, - сказал Роланд, чувствуя себя дураком. - От барона Хаберда из Башни Хаберд.
      - Ладно, подойди-ка к воротам сбоку, парень, а то тебя не видать!
      Роланд пошел вдоль ворот и наткнулся на узкую башню с бойницами для лучников и проходами для пикинеров. Он заглянул в башню через проход. Внутри горели факелы и сидело человек двадцать в доспехах. Один шутливо ткнул пикой в сторону Роланда и крикнул:
      - У-У-У!
      Тогда он пошел обратно и слева от ворот обнаружил небольшую опускную решетку. Стражники, поджидавшие его возле решетки, казались просто смутными тенями.
      - Прошу прощения, - сказал Роланд. - В этом тумане и ноги-то свои трудно разглядеть.
      - Я передам чародеям, что тебе понравилось, - сказал капитан стражи. Он принял у Роланда сумку, осмотрел. - Печать сломана.
      - Я не вестник, - объяснил Роланд. - Нашел на дороге убитого гонца и взял сумку. Надо же было ее открыть, чтобы узнать, куда доставить.
      - Молодец, - сказал капитан.
      Он поднял решетку и пропустил Роланда на подъемный мост. За мостом находилось еще два барбикана, каждый из который охранялся строже предыдущего. Внизу размещались солдаты с пиками и боевыми молотами, сверху за всеми входящими наблюдали лучники и артиллеристы.
      Туман был такой густой, что Роланд не видел даже воды, а только слышал, как она бьется о сваи.
      Во время блужданий Роланду было показалось, что замок остался без защитников. За весь долгий путь он не встретил ни одного дозора.
      Но защитников оказалось немало. Во внутреннем дворе стояли лагерем почти тысяча рыцарей, на стенах везде были видны солдаты.
      И все же, лишь миновав двор и оказавшись в самой крепости, Роланд понял, сколько здесь собралось людей. Слова стражника у ворот "нас тут тьма-тьмущая" он принял было за шутку, но стражник не пошутил.
      Каррис оказался больше, чем можно было подумать, глядя на него издалека. Над городской стеной возвышались многочисленные башни, а внутри главной стены стояли десятки обнесенных стенами крепостей поменьше. На улицах было людно шастали толпами мальчишки, сновали женщины с озабоченными лицами, на каждом углу толпились вооруженные люди.
      На крышах сидели вороны, чайки и голуби. Козы жевали висевшее на веревках белье, под ногами путались испуганные цыплята, бродили, погогатывая, гуси, из конюшен доносилось ржание лошадей, на дорогах лежали ленивые коровы.
      Из-за скученности людей и животных в тесных улицах было не продохнуть. Уже через несколько минут Роланду захотелось оказаться где-нибудь в башне или на стене, а еще лучше на свежем воздухе подальше от города, рядом с Аверан и зеленой леди.
      Стражники провели его через площадь к огромной Герцогской башне, которая возвышалась выше всех остальных.
      Внутреннее убранство ее выглядело воистину по-королевски. Столы, стулья и даже дверные косяки были до блеска отполированы. На стенах красовались медные резные светильники с дорогими стеклянными абажурами из Эшовена. Всюду лежали и висели роскошные ковры, искусно выписанные маки украшали беленые стены.
      Герцог, человек с острым треугольным лицом хитреца, сидел в окружении советников, которых Роланд сразу узнал. Это были Королевские Умы - люди, когда-то отдавшие дар ума королю Ордину, которых он видел в Голубой Башне после его смерти.
      Один из советников знаком попросил вестника подождать и, продолжая раз говор, сказал, обращаясь к герцогу:
      - Если Король Земли приказал бежать, нужно бежать.
      Герцог Палдан ударил кулаком по дубовому столу.
      - Слишком поздно, - сказал он. - Мы окружены. На моем попечении четыреста тысяч горожан и крестьян, и я не могу просить людей бежать туда, где их тотчас перережут Неодолимые.
      Старик Джеримас покачал седой головой.
      - Не дело это Нас предупредил Король Земли, а его следует слушаться, мой герцог.
      - Слушаться,- проворчал Палдан.- Разве король сказал, куда? Хорошо, все побегут. Некуда? Как? От кого?
      - Вы говорите так, словно все еще верите в крепость стен, - сказал Джеримас. - После всего, что произошло, по-прежнему верите в силу камня. Не лучше ли было бы поверить королю?
      - Я верю королю, - возразил Палдан. - Но он отдает слишком противоречивые указания.
      Вид у советников был встревоженный. И Роланд понял, что вопросов у них куда больше, чем ответов. Выражения лиц у всех были такие, словно они уже сдались.
      Тут герцог поднял взгляд, увидел Роланда и удивился.
      - Сэр Боринсон? Что вы здесь делаете? Привезли новые указания от короля?
      - Нет, - сказал Роланд. - Я не сэр Боринсон, я его родственник.
      Он передал герцогу послание, а тот развернул свиток, рассеяно пробежал глазами и вернул Роланду, сказав коротко:
      - Благодарю.
      Опустошители в Башне Хаберд, а Палдан и глазом не моргнул?
      - Милорд...- Роланд даже растерялся.
      - Я уже все знаю, - сказал герцог. - Несколько часов назад такое же известие принес барон Полл. Мы ничем не можем помочь. Мы в осаде, а королевские вестники требуют, чтобы я готовил горожан к бегству!
      - В осаде, милорд? - удивленно переспросил Роланд. Он не заметил осадных сооружений. Да и войск Радж Ахтена тоже.
      - В осаде, - терпеливо подтвердил герцог.
      - Милорд, - сказал Роланд, - я хотел бы просить у вас позволения уйти из замка. Недалеко отсюда я оставил одного человека... маленькую девочку, которая пропадет без меня.
      "Просить разрешения удочерить Аверан сейчас явно не время",- подумал он про себя.
      Герцог думал недолго.
      - Нет. Это слишком опасно, к тому же у нас не хватает солдат, Голубая Башня разрушена.
      - Разрушена? - вновь переспросил Роланд, не поверив своим ушам.
      Герцог Палдан мрачно кивнул.
      - До основания.
      От неожиданности Роланд едва не вскрикнул. Посвященный, он провел в Голубой Башне больше двадцати лет. Он тоже мог погибнуть во сне. Что ж, он возродился вовремя!
      Но если подумать о том, что ожидает Каррис, Посвященным, может быть, даже повезло.
      - Как это случилось? - рискнул он спросить. Палдан пожал плечами.
      - Никто не знает, но, судя по тому, что там произошло четыре часа назад, все погибли,- он испытующе посмотрел на Роланда. - Вы похожи на Боринсона. Скажите, не обучались ли вы воинскому искусству?
      - Я был мясником, милорд.
      Герцог Палдан хмыкнул, бросив короткий взгляд на кинжал Роланда.
      - Тогда теперь будете стражником. Встанете на южную стену между пятьдесят первой и пятьдесят второй башнями. Убивайте любого, человека ли, зверя, которые полезут на стену. Ясно? На рассвете придется поработать мечами, и мясник для этого вполне сгодится.
      Роланд застыл, ошарашенный, но стражник подтолкнул его в спину и повел на пост.
      28
      Раскрытый заговор
      Когда Эрин Коннел добралась до замка Гроверман, желания веселиться у нее не было никакого. Она не обрадовалась даже известию от Габорна, часом раньше очнувшегося от своего обморочного сна, о том, что Темный Победитель умер - во всяком случае, лишился тела и стал не так опасен.
      Она потеряла лошадь, а принц Селинор был ранен. По всему телу у него были тяжелые ожоги. С такими ожогами выжить мог только человек, обладавший дарами жизнестойкости. Когда Эрин вытащила его из-под пылавших бревен, он как ребенок плакал от боли и что-то невнятно бормотал. Потом потерял сознание, и один из воинов Гровермана повез его с собой на своей лошади, и Эрин не видела его до самого замка.
      Вслед за каким-то дворянином из Джонника она въехала во двор башни. И еще у ворот поняла, что они далеко не первые.
      Во дворе уже пировали сотни рыцарей. Слуги Гровермана выносили корзины с хлебом, щедро раздавали кушанья, открывали фляги с пивом. Вдоль восточной стены пылали костры, и поварята жарили на вертелах телят. На балконе Герцогской Башни играли музыканты, глашатай возле ворот то и дело выкрикивал:
      - Ешьте досыта, господа! Ешьте досыта!
      Для войска Короля Земли герцог не пожалел ничего. Но Эрин есть не хотелось.
      Она пошла искать Селинора. Слуги герцога Гровермана устроили его на попоне в тихом углу под стеной башни. Рядом росли ночные красавицы, уже раскрывшие в сумерках свои белые лепестки, над которыми вились бабочки. Рядом с Селинором наклонился какой-то доброжелатель и пытался силой влить ему в рот виски.
      - Выпейте, сударь, - приговаривал он. - Легче станет.
      Селинор же, стиснув зубы, с выступившими от боли слезами на глазах, молча отвернулся. Рыцарь же не отставал, очевидно, решив, что принц не в себе.
      - Дайте-ка я ему помогу, - Эрин отодвинула рыцаря в сторону. - От мака он не откажется.
      - Может, и не откажется,- сказал рыцарь,- хотя кто это будет пить горький мак вместо сладкого виски?
      - Найди лекаря и принеси мак,- Эрин устало опустилась возле Селинора на колени и потрогала ему лоб.