Братство волка (Властители рун - 2)

      Кобыла Роланда тоже была вся в мыле и тяжело дышала. Они остановились на северной окраине города, у последних домов, и корма для лошадей здесь было мало. Траву вдоль дороги объели овцы. Сейчас овец было не видать. Должно быть, их угнали в замок. Кобыла, не найдя ничего другого, подошла к одному из домов и принялась объедать с подоконника какие-то белые цветы, да так быстро, как может есть только лошадь с даром метаболизма.
      Роланд тем временем тщетно искал орехи на земле, где их давно подобрали свиньи. Ничего не найдя, он полез на дерево.
      - Мне нужно облегчиться, - сказала Аверан, ерзая в цепких объятиях барона Полла.
      - Терпи,- приказал тот.- Девочка с даром силы может терпеть целый день.
      - Я и так терпела всю ночь, - виновато сказала Аверан. Барон Полл завращал глазами.
      - Ладно, иди. Позади дома должна быть уборная.
      Аверан соскочила с лошади и побежала вокруг дома. Зеленая женщина последовала за ней по пятам, как верный пес.
      Роланд, стоя в развилине дерева, набивал карманы орехами. Через минуту он собрался слезать, повернулся и бросил взгляд на юг.
      Там, откуда они только что прискакали, над дорогой вздымалась пыль. Еще далеко, милях в двух, и Всадников пока загораживали дома и деревья. Однако если у них сильные кони, вестников догонят очень скоро.
      - Едут Всадники, очень быстро, - сказал Роланд барону. Сердце у него заколотилось. Не заберись он на дерево, так и не увидел бы их.
      - Чьи цвета?
      Роланд всмотрелся и различил желтые пятна.
      - Радж Ахтена, и они гонятся за нами.
      Он тяжело спрыгнул с дерева, чуть не подвернув ногу.
      - Аверан! - крикнул барон Полл.- Кончай писать и бегом сюда!
      Он развернул коня и, выругавшись, поскакал вокруг дома. Роланд, вскочив в седло, двинулся следом и, завернув за угол, увидел, как барон на заднем дворе вышибает дверь уборной. Внутри никого не оказалось.
      - Проклятая девчонка сбежала! - крикнул барон Полл.
      Роланд в панике закусил губу. Он не хотел Потерять девочку, не хотел, чтобы она попала в беду. И не знал, что делать, потому что слишком хорошо понимал ее страх и стремление поступить так, как она считала правильным.
      За каменной оградой двора простирались сады других усадеб. Роланд беспокойно огляделся. Беглянок нигде не было видно.
      - Они не могли уйти далеко,- сказал он, сознавая, что это уже не имеет значения. Даже если девочка пряталась совсем рядом, у них не было времени на поиски.
      - Оставь! - сказал барон Полл. - Девчонка этого хотела, так пусть остается!
      Он развернул коня, а Роланд немного замешкался. Ему страшно было оставлять их одних. Судьба Аверан и зеленой женщины волновала его даже больше, чем он думал.
      Барон Полл уже поскакал прочь, а Роланд, поднявшись в стременах, все оглядывался, надеясь увидеть их где-то неподалеку. Но тут до слуха его с противоположного конца города донесся грохот подков.
      - Удачи тебе! - крикнул Роланд в надежде, что Аверан его слышит. - Я вернусь за тобой, дочка! И поскакал за бароном.
      _________
      Аверан сидела за сиреневым кустом у ограды за четыре двора от Роланда и барона Полла и видела, как они уехали. Она сняла с зеленой женщины плащ, и зелень куста надежно скрыла их обеих от чужих взглядов.
      Крепко обняв свою спутницу, Аверан шепотом уговаривала ее не шевелиться.
      Она не могла объяснить, почему ей нужно остаться. Мужчины никогда ничего не понимают. Аверан же еще с вечера испытывала весьма странные ощущения.
      Ночью она нервничала, глядя на костер, а утром не могла смотреть на солнце - свет обжигал ей глаза. А когда в лесу возле трупа убийцы она сделала вид, будто пробует кровь, ей и впрямь вдруг мучительно захотелось ее отведать.
      И теперь Аверан знала, что нужно зеленой женщине, и понимала это, по-видимому, лучше ее самой.
      А нужна той была Земля. Сила Земли для восстановления собственных сил.
      Вот они и спрятались, хотя девочка слышала, как ругается барон и как Роланд обещает вернуться. Она с трудом сдерживала слезы.
      Когда Роланд сказал, что хочет стать ей отцом, она удивилась, очень удивилась и обрадовалась. Она нуждалась в друге, который заботился бы о ней. Но пока ей было не до себя.
      Она прошептала ему вслед:
      - Вернись за мной, отец, вернись, как только сможешь.
      Чуть позже по переулку, обсаженному деревьями, проскакали, гремя подковами и бряцая оружием, двадцать рыцарей Радж Ахтена.
      Пока Неодолимые, грохоча копытами коней, проезжали мимо, зеленая женщина сидела в объятиях Аверан не шелохнувшись. Потом подняла нос, принюхалась, как собака, и спросила:
      - Кровь - да?
      - Кровь - да,- подтвердила девочка, радуясь, что та узнала запах врага. Но не сейчас. Сейчас ты должна отдохнуть. Я знаю, что тебе нужно.
      Аверан не сомневалась в этом, ибо у нес было видение. Смысла видения девочка не поняла, но ее вело сознание необходимости, желание, возникшее внутри нее самой Зеленая женщина была созданием Земли и в данный момент нуждалась в объятиях Земли.
      Некоторое время еще Аверан не решалась выйти из укрытия. Ветер колыхал листву сирени. Зеленая женщина смотрела на листья со страхом, словно их шевелила какая-то злая сила.
      - Это ничего,- сказала Аверан.- Просто ветер. Ветер.
      Она заставила свою подопечную поднять руку, чтобы та ощутила, как струится меж пальцев поток воздуха. Но женщина со страхом отдернула руку.
      - Ветер - нет! - сказала она. И огляделась вокруг с выражением отчаяния на лице, как будто ища, где бы спрятаться от него.
      Аверан решила, что Неодолимые должны быть уже далеко. И повела зеленую женщину в сад позади дома. Земля там была жирной и рыхлой. Хозяева перед тем, как уйти, выкопали всю морковь и всю репу.
      Аверан пощупала почву и сочла ее подходящей. Отыскала в сарае мотыгу и за несколько минут вырыла неглубокую канавку.
      Зеленая женщина, не дожидаясь уговоров, ступила в нее и легла во весь рост - нагая, довольная, радующаяся прикосновению к телу земли.
      Аверан собралась было присыпать ее. Но в этот момент и сама ощутила жажду, непреодолимый зуд. Солнце жгло ей затылок, и, подняв глаза, она зажмурилась, ослепленная.
      Одежда совсем не защищала от его лучей. Девочка взглянула на свою руку ту, которой она вчера вытирала кровь с лица зеленой женщины, упавшей с неба.
      На коже по-прежнему виднелись темно-зеленые пятна. Они так и не сошли, как она ни старалась их отчистить. Наоборот, они как будто впитались в плоть. Это стало похоже на татуировку. "Видимо, никогда не сойдут, - подумала Аверан. Кровь зеленой женщины будет проникать все глубже, пока не дойдет до самых костей".
      - В нас течет теперь одна кровь, - сказала Аверан зеленой женщине - Я даже не знаю, кто ты, но мы с тобой - одно и то же.
      И, сказав это, девочка разделась, тоже легла в канавку. И стала сгребать руками землю, присыпая тело, чтобы укрыться от солнца, но получалось плохо.
      Тогда ее внезапно осенило, и она крепко обняла зеленую женщину и приказала земле:
      - Укрой меня.
      И земля откликнулась, заструилась на них со всех сторон, как вода.
      Аверан подумала, сможет ли Роланд, вернувшись, разыскать эту неглубокую могилку А Неодолимые ? Что они сделают, если найдут их? Раскопают?
      "Нет, - поняла она. - Нам ничто не угрожает. Ни огонь, ни солнце. Вообще ничто... пока не спустится ночь".
      17
      Пыль
      Над дорогой на Даркинские холмы стояла сплошная пыль. Когда Эрин Коннел ехала здесь два дня назад, земля была от дождей размокшей и скользкой. Но грязь по крайней мере лежала смирно и не лезла в ноздри, да и ехала Эрин тогда в одиночестве.
      За каких-то два жарких дня южная дорога успела высохнуть, как летом. К тому же по ней прошло столько народу, столько копыт разбило землю, прокатилось столько колес, что под ногами теперь была теперь не земля, а мука, вздымавшаяся вверх густым бурым облаком. Эрин мечтала только об одном свернуть к опушке Даннвуда и поскакать рядом с дорогой, лишь бы вдохнуть чистого воздуха. Но там рос густой кустарник, тропы были неровные, и она побоялась отстать. Позволить себе это она не могла.
      Эрин ехала в авангарде войска, вместе с Королем Земли Габорном Вал Ордином, толстым королем Орвинном и остальными высокими лордами в сопровождении, разумеется, всех Хроно.
      Впереди скакали вереницей несколько дюжин разведчиков и гвардейцев, и пыль, поднятая копытами их коней, плыла над дорогой облаком. Песок скрипел на зубах, жег глаза, не давал дышать. Он прилипал к промасленным звеньям доспехов и скапливался в складках одежды. Через полдня езды Эрин уже казалось, что придется пролежать в ванне неделю, чтобы смыть с себя эту грязь.
      Но что было делать. Оставалось только благодарить судьбу за то, что ехать пришлось не в арьергарде, где пыли гораздо больше.
      У многих в свите Габорна были рыцарские шлемы, и, опустив забрало, владельцы их могли хоть немного защитить глаза и лица. Счастливчики. Эрин казалось, что даже дьявольская духота внутри такого шлема куда лучше, чем пыль.
      На ней был обычный шлем Всадницы, круглый, защищавший только уши, даже без наносника. С конским хвостом, выкрашенным в голубой цвет. И лицо ей пришлось прикрывать платком.
      Сзади донесся перестук копыт, и на обочину дороги выехал верховой.
      Он посмотрел на Эрин и собрался уже обогнать ее, когда внезапно заметил Габорна и придержал коня. На лице его отразилось изумление. Эрин догадалась, что он искал Короля Земли, а король Габорн Вал Ордин и король Орвинн оказались такими грязными, что их невозможно было отличить от простых солдат.
      - Ваше величество, - обратился он к Габорну, - отряды в тылу просят позволения отойти назад. Лошадям от пыли трудно дышать.
      Эрин едва не рассмеялась. По-видимому, сами воины Гередона дышали в этой пыли без труда. Задыхались у них только лошади.
      - Пусть отойдут, - ответил Габорн. - Пока мы не подъедем к замку Гроверман, строй держать не обязательно.
      - Благодарю, милорд, - воин поклонился. Но замешкался. Казалось, он хочет попросить еще о чем-то.
      - Да? - сказал Габорн.
      - Прошу прощения, милорд, вы ведь - Король Земли, так не могли бы вы что-нибудь с этим сделать?
      - Вы имеете в виду... убрать куда-нибудь пыль? - растерянно спросил Габорн.
      - Мы были бы вам очень признательны, милорд,- ответил рыцарь с глубокой благодарностью.
      Габорн засмеялся, но что прозвучало в его смехе, веселость или презрение, Эрин не поняла.
      - Да, я Король Земли,- сказал он,- и дорожная пыль нравится мне не больше, чем вам. Однако силы мои, представьте, ограничены. Если бы я мог ее развеять, я бы уже сделал это. Рассредоточьте ряды. Пусть каждый едет сам по себе. Те, у кого кони порезвее, доберутся до Гровермана первыми.
      Рыцарь посмотрел на Габорна. Король Земли с головы до пят был покрыт пылью.
      - Хорошо, милорд, - сказал он и поскакал обратно, выкрикивая приказ рассредоточиться.
      Тут же и короли перестали сдерживать коней и понеслись вперед, обгоняя тех, у кого лошади были послабее. Эрин сделала то же самое, и разведчики, возглавлявшие войско, вынуждены были прибавить ходу, чтобы оставаться впереди.
      Эрин, скача в стороне от остальных, привстала на стременах, чтобы ветер обдувал волосы и одежду.
      Ехавший рядом принц Селинор поступил так же. Глянув в его сторону, она заметила, что принц испытующе смотрит на нее. Но когда глаза их встретились, он отвернулся.
      Эрин не имела дара обаяния. Флидс был бедной страной, и по указу Верховной Королевы эти дары в нем не передавались. Зачем тратить на женскую красоту драгоценный кровяной металл, для которого найдется более полезное применение?
      Но даже и без дара обаяния Эрин казалась некоторым мужчинам привлекательной. Правда, если бы поняла, что принц Селинор глазеет на нее именно по этой причине, она бы удивилась. У него-то было не меньше двух таких даров, и выглядел он замечательно. Волосы - цвета платины, почти белые, лицо узкое, но выразительное. Глаза - как темные сапфиры. Очень высокий. "Красивый мужчина, что и говорить, - подумала она, - хотя ложиться с ним в постель не хочется. Поскольку, как говорила флидская поговорка, "слава его летела за ним, как мухи за отбросами".
      Хроно Селинора, скакавший за ним следом, был примечателен лишь тем, что ростом почти не уступал своему лорду.
      Нет, горькими пьяницами Эрин не интересовалась. По одной из сплетен, принц Селинор отправился как-то раздавать милостыню беднякам замка Кроутен и разъезжал по улицам в повозке с запасом снеди, одежды и мелких монет. Когда же запас кончился, он в рьяном помрачении снял с себя штаны из золотой парчи и бросил в толпу, к великому смущению женщин и детей.
      Другие же говорили, что он снял с себя тогда не только штаны.
      Пил он, по слухам, так много, что никто не знал толком, умеет ли он держаться в седле, поскольку его чаще видели падающим с лошади, нежели верхом. Собственные вассалы прозвали его Бешеным псом, за то, что на губах у него слишком часто оставалась пивная пена.
      Через час войско достигло реки Двинделл и города Хейворт.
      Лорды и Хроно спустились к речному берегу восточнее моста, чтобы напоить лошадей. Пока конь Эрин утолял жажду, она спешилась и заглянула в воду. Река Двинделл в этом месте была широка и глубока, чистая вода закручивалась водоворотами. На небе с утра собирались облака, но сквозь них пробивалось солнце, и Эрин даже смогла разглядеть в глубине резвящуюся форель и лососей.
      Она встала на колени, смочила в холодной воде платок, которым прикрывала нос, и принялась смывать с лица грязь. Ужасно хотелось снять доспехи и окунуться в реку. Но на это не было времени.
      Принц Селинор тоже встал на колени и снял шлем из вороненого серебра. Дважды ополоснул его, смывая пыль, затем наполнил водой и стал пить из него, как из кубка.
      Потом предложил шлем Эрин и начал умываться. Она пила взахлеб, чувствуя, как вода промывает гортань. Никогда еще вкус ее не казался девушке таким свежим.
      Габорн оставался в седле, пока конь его утолял жажду, словно у него не было сил спешиться. Он был весь покрыт пылью и грязью.
      Селинор посмотрел на Габорна.
      - Вот сейчас перед нами истинный Король Земли, - шепнул он Эрин. Смотрите, как ему идет. И хохотнул над собственной шуткой.
      - Думаю, ему это идет больше, чем кому бы то ни было, - сказала Эрин, которой слова принца показались непочтительными.
      - О, я не хотел проявить неуважение, - на этот раз в голосе Селинора прозвучало раскаяние.
      Эрин резко сунула шлем ему в руки. Селинор снова наполнил его водой, поднялся на ноги и поднес Габорну. И пока тот пил, Селинор вернулся к реке и намочил платок.
      И подал королю, чтобы тот освежил лицо. Габорн отерся и сердечно поблагодарил принца. А Эрин задумалась - делает ли Селинор это ради нее или же он действительно относится к королю с почтением?
      Напоив лошадей, Габорн и король Орвинн поскакали через Хейвортский мост к постоялому двору "Двинделл", поскольку всем известно, что горло лучше промывать крепкими напитками, а не водой. "Для хозяина трактира этот день обещает стать благословенным, - подумала Эрин,- ибо сегодня туда заглянет не одна сотня рыцарей".
      Она умылась, собираясь присоединиться к Габорну и королю Орвинну. Вновь села на коня и на мосту заметила, что Селинор рядом.
      Но когда она спешилась у трактира, принц остался в седле. Поднявшись на крыльцо, Эрин обернулась. В ноздри бил хмельной запах пива, которым за века здесь пропитались даже стены.
      - Вы не зайдете? - спросила она. Лицо его застыло. Принц виновато покачал головой и сказал:
      - Пожалуй, лучше проедусь, дам лошади немного остыть.
      Эрин прошла внутрь вместе со своей Хроно, и они сели за свободный стол. Тут же к ним торопливо подошла молоденькая служанка, на ходу спрашивая:
      - Чего угодно леди?
      Толстяк-хозяин дружески беседовал с королем Ордином. Эрин услышала, что он поздравляет Габорна с недавней женитьбой.
      - Пива, - ответила она.
      Забегавшаяся девчушка поспешила прочь.
      Трактирщик поднялся и заторопился за нею, чтобы помочь вынести сразу несколько бочонков с пивом. И тут король Орвинн громко сказал:
      - Ну что ж, ваше величество, кажется, принц Селинор боится к нам присоединиться.
      - Это хорошо, - ответил Габорн. - Я надеялся, что у него хватит сил не заглядывать сюда.
      - Думаете, это надолго? - спросил король Орвинн. - Готов спорить, даже обещание Королю Земли не поможет ему продержаться трезвым неделю. Ставлю десять золотых, милорд, уже завтра к вечеру он будет падать с лошади.
      - Надеюсь, что нет, - сказал Габорн, но спорить не стал.
      - Ваше величество,- громко поинтересовалась Эрин. - Так вы беседовали с принцем Селинором?
      Король Орвинн посмотрел на нее холодно, как нередко смотрели воины на уроженок Флидса. Но хоть он и не испытывал к ней особого уважения, однако на вопрос ответил:
      - Утром перед нашим отъездом этот пьяница набрался наглости предстать перед Королем Земли и предложить ему свой меч. Король, конечно же, отказал.
      Габорн устало разглядывал свои руки, сложенные на столе.
      - Не будьте так суровы,- сказал он.- У него доброе сердце, просто совесть не позволяет мне избрать человека, который любит вино больше, чем себя и своих товарищей.
      - Так вы отказали ему? - спросила Эрин.
      - Нет, - сказал Габорн. - Я попросил его раскаяться. И отказаться от своего главного удовольствия. Если он научится сохранять трезвость, я его изберу.
      Прежде Эрин не слышала, чтобы Король Земли ставил кому-нибудь какие-то условия. Ее, например, он избрал сразу. Но ей приятно было узнать, что ради его благословения кто-то хочет исправиться.
      Ей принесли пиво, Эрин сделала маленький глоток и вышла с кружкой во двор, где у коновязи ждали лошади. Налив пиво в ладонь, она протянула руку коню, тот стал пить, щекоча кожу губами. Добрый крепкий напиток сослужит хорошую службу, придаст коню силы, чтобы не отставал от других. Конь обладал дарами силы, метаболизма и ловкости - каждого по одному, но у лошадей Габорна и других лордов из его свиты даров было куда как больше.
      Она размышляла над словами короля. У Селинора "доброе сердце"? Как эта может быть? Ведь вчера он только тем и занимался, что выражал свои сомнения в правах Габорна на верховную власть. Маршал Скалбейн намекнул даже, будто Селинор, пороча Габорна, выполняет отцовское поручение. Как же Габорн разглядел в нем доброе сердце?
      Странно.
      Но, может быть, Габорн просто решил дать принцу шанс?
      Напоив коня пивом, Эрин отнесла кружку обратно в трактир и расплатилась. Вместе с Хроно они выехали из города.
      Селинора и его Хроно Эрин нашла на лугу, заросшем клевером и одуванчиками. Принц чистил лошадь, а та щипала траву.
      Эрин остановилась и занялась тем же самым, проверив заодно у коня бабки и копыта. В одной подкове потерялась пара гвоздей, все остальное было в порядке. Селинор не сводил с нее глаз.
      - Почему вы здесь, а не с остальными? - сказал он наконец.- Ведь у нас не будет возможности отдохнуть до самого Баннисфера.
      Эрин ни за что не призналась бы ему, почему она здесь. Кодекс чести велел ей стоять в битве с мужчиной рядом, даже если битву тот вел всего-навсего со своими пороками.
      - Ну, пока мы не держим строй, гораздо лучше ехать впереди,- сказала она.Пусть теперь другие глотают мою пыль.
      - Уверен, она им покажется слаще меда, - засмеялся Селинор. Эрин улыбнулась. "Значит, он действительно относится к Габорну с уважением,подумала она.- Просто любит пошутить".
      - Итак, - спросила Эрин, - вы все-таки признали Габорна Королем Земли? Говорят, вы предлагали ему свой меч.
      - После того, как он отказал Верховному Маршалу,- сказал Селинор,- я решил, что он должен быть либо Королем Земли, либо... сумасшедшим. На сумасшедшего он не похож. Мне он, конечно, тоже отказал. Но я особенно не надеялся.
      - Он не отказал вам, - сказала Эрин. - Он только отложил свое решение.
      - Да, это так,- улыбнулся Селинор, склонив голову. - И я надеюсь стать когда-нибудь достойным его благословения. Вот уже двадцать часов, как я не пью.
      Эрин искала подходящие слова, чтобы похвалить его за сей подвиг, когда вдруг до нее дошел смысл его слов. Двадцать часов? Ведь он предложил свой меч Габорну только утром. А ночью народ отмечал окончание Праздника Урожая, и все трактиры у замка Сильварреста были полны.
      Обычай требовал перед сном поднять тост за конец праздника. Она и представить себе не могла, чтобы принц Селинор не пил всю эту ночь.
      - Двадцать часов? - переспросила она.- Но ведь вы только утром предстали перед королем!
      - Бросить пить я поклялся еще вчера, - сказал Селинор.
      Эрин пытливо смотрела на него.
      - Вы меня презираете, - продолжал он, - и вы правы. Я понял вчера ваш упрек: мои друзья в пивных. Потому и поклялся. Не хотелось увидеть еще раз такое выражение в ваших глазах и навлечь на себя ваше неудовольствие.
      Эрин улыбнулась, польщенная тем, что одно ее слово так повлияло на мужчину. Впрочем, она не слишком поверила.
      - Не хотите поехать рядом со мной? - спросила она. - Буду счастлив, сказал Селинор. Они вспрыгнули в седла и двинулись в путь.
      18
      Скорбный день для книг
      Габорн сидел за столом в "Двинделле". Король Орвинн говорил без умолку, перескакивая с темы на тему, но мысли Габорна были далеко, и он не прислушивался к словам короля. Все утро его мучило то давящее ощущение в груди, которое предвещало надвигающуюся опасность.
      Подданные его покинули замок Сильварреста, страх за них немного утих. Но в замке остались люди. Он чувствовал, что Иом и Миррима, десятки жителей города и стражники все еще там.
      Опасность все приближалась. Когда и откуда она ударит?
      Какими силами обладает Победитель, чем он так страшен?
      Два дня назад Габорн в руинах даскинов ощутил присутствие опустошителей, близость гибели. Он едва успел предупредить своих рыцарей. И сейчас, как и тогда, предчувствие гибели все усиливалось, и Король Земли решил, что на этот раз не станет медлить с предупреждением. Поэтому он только кивал в ответ Орвинну, не решаясь заговорить и не решаясь пошевелиться. Тревожил его и король Орвинн. Этот толстый старик, казалось, был сотворен из крепкого материала. Но вокруг него распространялся неприятный холод.
      "Скверно было бы потерять его, - подумал Габорн. - Надо о нем позаботиться".
      Король Орвинн - верный союзник, большая редкость в эти дни. И его сильные воины очень пригодятся в походе на юг.
      Из "Двинделла" Габорн вышел далеко за полдень.
      К Хейворту все еще подъезжали рыцари, жаждавшие короткой передышки. На всех улицах рядами стояли лошади, трактирщик без устали выносил бочонки с пивом. Служанка не успевала наполнять кружки. Мыть их и вовсе было некогда. Ей просто протягивали пустую посуду и медяки, она брала деньги и наливала пиво.
      Чтобы добраться до лошадей, королям пришлось проталкиваться сквозь толпу. Подойдя наконец к коновязи, Габорн начал отвязывать своего скакуна. Надо было торопиться.
      В этот момент кто-то тронул его за плечо. Габорн повернулся и увидел своего Хроно. Коричневое одеяние подчеркивало бледность лица летописца. Хроно била дрожь.
      - Ваше величество... - начал он и развел руками, словно хотел сказать: "Мою печаль не выразить словами".
      - Что такое? - спросил Габорн.
      - Сожалею, ваше величество, - голос Хроно дрогнул. - Сегодня скорбный день для книг. Я очень сожалею.
      - Скорбный день для книг? - переспросил Габорн с нарастающим страхом.
      Он словно сорвался в бездну. "На меня нападают", - подумал Габорн, ощущая со всех сторон дыхание смерти. Она окружила его, как темная туча. Но нападающего он не видел.
      - Что? Что происходит? - громко спросил он. Король Орвинн услышал и перевел встревоженный взгляд с Хроно на Габорна.
      - Ваше величество?
      Габорн поднял голову к серым облакам, сгустившимся в небе, и послал предупреждение Иом и всем остальным в замке Сильварреста: "Бегите!"
      Он поставил ногу в стремя, но не успел сесть на коня, как у него закружилась голова.
      Все силы внезапно покинули его, к горлу подступила тошнота.
      Габорн соскользнул с седла, застыл, прислонясь к лошади.
      "На меня напала какая-то неведомая сила", - подумал он.
      - Ваше величество, - спросил король Орвинн, - вы в порядке?
      Габорна вновь затошнило, и, оглушенный и ошеломленный, он на мгновение перестал сознавать, где находится.
      Он потряс головой, пошатываясь побрел к крыльцу и опустился на ступени. Народ расступился, чтобы дать ему больше воздуха.
      - Его отравили! - крикнул король Орвинн.
      - Нет... нет! Это умирают Посвященные,- сказал Габорн. - Радж Ахтен проник в Голубую Башню.
      19
      В Голубой Башне
      Над морем все утро стоял густой туман, и Радж Ахтен плыл к Голубой Башне, ориентируясь по крикам морских птиц и шуму волн, разбивающихся о камни.
      В тумане он без труда миновал военные корабли, охранявшие город, и двинулся к его главному опорному пункту.
      Плечо болело, мешая грести. В битве при Лонгмоте король Менделлас Ордин раздробил ему кости. Тысячи даров жизнестойкости помогли Радж Ахтену выжить, но всю прошлую неделю ему пришлось ложиться под ножи лекарей, снова и снова резавших его плоть и ломавших кости, чтобы вправить как следует. Раны заживали через минуту, но боль тем не менее была мучительной, и плечо до сих пор не работало толком.
      А все проклятые мистаррийцы - король Ордин и его сын.
      За эту неделю Радж Ахтен сумел найти достаточно форсиблей, чтобы вернуть весь свой метаболизм, и снова был готов к войне.
      За эту неделю он научился еще лучше владеть Голосом. Он отточил его, как клинок, и мог теперь действительно резать им металл и камни.
      Голубая Башня медленно выступила из тумана. Она была огромна, эта старинная крепость, служившая пристанищем чуть ли не для всех Посвященных Мистаррии.
      Радж Ахтен перебрался на нос лодки и, набрав в грудь побольше воздуха, издал долгий низкий звук. Это был не крик. Скорее ровное, монотонное гудение, ровный, рокочущий звук, на который отозвались вибрацией и его кости, и воздух, и даже каменные стены Голубой Башни.
      Звук не был особенно громким. Громкость, как заметил Радж Ахтен, значения не имела. Важно было попасть в нужный тон - он зависел от породы камня который заставит камень запеть в ответ.
      Он держал этот тон долго, и Голос сливался с песней камня до тех пор, пока до слуха его не донесся треск раскалывающихся стен, крики ужаса в башне, отдаленные и бессловесные, как крики чаек, и в море полетели огромные камни, вздымая при падении брызги и пену.
      Он пел, и крыши проваливались, из окон стали выпрыгивать люди, пытаясь спастись от гибели.
      Он пел, и башенки рушились одна за другой, от стен отваливались каменные горгульи, жуткие подобия людей, и наконец вся Голубая Башня накренилась и рухнула в море.
      В тумане заклубилась серая пыль. Корабли, сторожившие башню, спешно подняли паруса и двинулись к ее развалинам.
      Голубая Башня пала, и с нею пала вся сила Мистаррии. Посвященные и охрана погибли.
      Радж Ахтен снова взялся за весла. Он проскользнет сквозь туман куда быстрее, чем развернутся корабли.
      Спина у него болела, но он испытывал удовлетворение, зная, что Габорну Вал Ордину сейчас еще больнее.
      20
      Все еще Король Земли
      Никогда прежде Габорну не приходилось переживать гибель своих Посвященных. Он только слышал, что утрата силы и жизнестойкости сопровождается тошнотой и изнеможением.
      Сейчас он почувствовал это сам. Приступы тошноты следовали один за другим. Кольчуга внезапно стала такой тяжелой, что пригибала к земле.
      Он не спал три ночи. И теперь, когда не стало жизнестойкости, почувствовал всю навалившуюся усталость.
      Смертную усталость и растерянность. Король Орвинн смотрел на него с ужасом.
      Габорн скорчился, прижав руку к животу, словно его ударили. Но думал он сейчас не о себе.
      В Голубой Башне были почти все Посвященные Мистаррии. А войска Мистаррии составляли почти треть всех вооруженных сил Рофехавана.
      Минуту назад воины герцога Палдана, самые лучшие в Мистарии, стали обыкновенными, не пригодными для сражения людьми; в лучшем случае они сделались "воинами неудачных пропорций", как называют тех, кто сохранил силу, но утратил быстроту движений или сохранил ловкость, утратив силу.
      А герцог Палдан в этот момент готовится к битве с армией Радж Ахтена, и Неодолимые точат клинки, собираясь убивать.
      Прошлой ночью Габорн гадал, куда подевался Радж Ахтен. Теперь он это узнал.
      Мистаррия падет, и с нею вместе падет весь север. Как это могло случиться?
      Ведь герцог Палдан, разумеется, должен был укрепить оборону Голубой Башни - удвоить, а то и учетверить ее охрану.
      Мысленным взором Габорн увидел, как трескаются стены башни, как сыплются в море дождем громадные камни.
      Ему казалось, что и сам он разваливается на части. Сила ушла из него вместе с тремя дарами. В глазах потемнело, когда в Голубой Башне умерли Посвященные слепые.
      Он гордился знаниями, полученными в Доме Разумения, но исчезли два дара ума - и он забыл больше половины того, чему его учили; не мог даже вспомнить образ Иом. Птичьи голоса зазвучали глуше, потому что притупился слух.
      Сознание своего бессилия разбудило в нем ярость, и он закричал на Хроно:
      - Ты, сукин сын! Трусливый ублюдок! Почему ты не предупредил меня? - голос прозвучал непривычно слабо, поскольку и немые, служившие ему, умолкли навсегда. - Скорбный день для книг, говоришь?
      - Мне очень жаль, - снова виновато произнес Хроно. Король Орвинн сел на крыльцо рядом с Габорном, обнял за плечи.
      - Успокойтесь,- сказал старик. - Успокойтесь. Он убил всех ваших Посвященных?
      Габорн стоял, из последних сил превозмогая изнеможение, желание сдаться и отказаться от всех надежд.
      - Да! - ответил он. - Он разрушил Голубую Башню.
      - Ваше величество, вы похожи на мертвеца, - сказал король Орвинн.- Что будем делать? Найдем Способствующего и передадим вам несколько даров, а потом уж поедем дальше?