Панкрат (№3) - Ставки сделаны

Хозяин оказался мужчиной лет пятидесяти, с лысиной и свекольно-красными щеками. Еще у него были вставные зубы, а на носу плотно сидели очки в железной, местами ржавой оправе. Он встретил их грустной улыбкой и взглядом, в котором ясно читалось примерно следующее: «И как тебе, взрослому мужику, не стыдно путаться с этой пигалицей?»

Либо: «Как тебе, пигалице, не стыдно…»

Вслух он, однако, ничего не сказал. Молча взял деньги, пересчитал их, предварительно послюнив желтый, с неровно обрезанным ногтем указательный палец. Потом удовлетворенно кивнул и передал Панкрату ключ от входной двери.

– Холодильник работает, мебель имеется, телефон подключен, но межгород блокирован, – сообщил он каким-то тоскливым голосом. – Через три дня я вернусь. Счастливо оставаться.

И он, подхватив с пола залатанный во многих местах рюкзак, вышел. По всей видимости, отправился на электричку.

На ближайшие сутки эти две комнаты должны были стать для них домом.

Панкрат открыл дверь в гостиную и пропустил Люсю вперед. Когда та входила, он впервые за день обратил внимание на то, что она заметно прихрамывает, и вспомнил, как Доктор Циркуль шепотом перечислял все полученные ею повреждения.

– Пойди приляг, – посоветовал он ей. – Я ужин приготовлю.

– Вы и готовить умеете? – совершенно искренне удивилась она, глянув через плечо.

– Почему нет? Деликатесы в моем меню не значатся, но пару яиц разбить и зажарить сумею, – Панкрат хмыкнул. – Если не промахнусь, конечно же.

– Смотрите не перепутайте, – фыркнула она. – Сначала разбить, потом зажарить.

Он рассмеялся.

– А ты не промах. Но в самом деле, приляг. Хочешь, возьми сок и пару яблок, перекуси слегка.

Прилечь в этой квартире можно было на полу или на диване. Люся, разумеется, выбрала второе. Тщательно осмотрев продавленный предмет мебели на наличие паразитирующей живности, она положила под голову свернутый спальник, вытащенный из принесенного Панкратом рюкзака, и улеглась, с блаженным вздохом вытянув ноги.

Минут пятнадцать она вообще не двигалась, прислушиваясь то к саднящей боли внутри, то к негромким, таким домашним звукам, доносившимся из кухни, где хозяйничал Панкрат.

Похоже было, что он мурлычет себе под нос какую-то нехитрую песенку, ужасно, впрочем, фальшивя.

Люся слабо улыбнулась и закрыла глаза…

– Кушать подано, – донесся откуда-то издалека смутно знакомый голос. – Э, да ты уже спишь.

– Не сплю я, – пробормотала она, внезапно ощутив сильнейший голод. – Уже просыпаюсь, то есть.

Люся приподнялась на локтях, а потом открыла глаза. Рядом с диваном стоял Панкрат, держа в руках старый алюминиевый поднос с несколькими тарелками: дымящийся омлет, салат из свежих овощей, тонкие полоски жареного мяса и несколько крупных ломтей свежего хлеба.

К этому прилагался пакет абрикосового сока и отдельное блюдо с очищенными и мелко нарезанными фруктами – его Панкрат поставил на табуретку, принесенную из кухни.

– Здорово… – восхищенно протянула Люся и, вдруг спохватившись, добавила:

– А который час?

Панкрат улыбнулся:

– Пять. Ты минут сорок всего спала, – он внимательно на нее посмотрел. – Что, спешишь куда-то?

Девушка утвердительно тряхнула головой.

– Не понял? – он изогнул бровь.

– Я спешу услышать твою историю, – совершенно серьезно произнесла она. – Я хочу знать, откуда берутся мужчины.

– Оттуда же, откуда и женщины, – буркнул Панкрат, чувствуя, что совершенно по-дурацки краснеет. – Ешь, а то остынет. И не жди никаких историй.

Люся обиженно надула губы. Потом подумала и взяла с подноса вилку: возникшее было желание отказаться от еды из гордости не выстояло в коротком поединке с голодом.

– Я имела в виду – настоящие мужчины, – пояснила она как ни в чем не бывало и воткнула вилку в один из кусков заблаговременно разрезанного омлета.

Он не ответил.

Ужин прошел в молчании.

– Подумать только, еще утром лежала под капельницей, – проговорила Люся, опустошив пакет сока. – А теперь вот – разносолы всякие. Врач, наверное, с ума сошел бы.

Она негромко рассмеялась и потянулась за газетами, которые Панкрат сложил на полу.

– А спасибо? – хмуро поинтересовался он.

– Съеденное без остатка блюдо – лучшая благодарность повару, – назидательно произнесла девушка, раскрывая ту газету, что была сверху.

Панкрат хотел было ответить что-нибудь в тон, но увидел, как резко изменилось выражение ее лица, и вместо этого с тревогой спросил:

– Что-то случилось?

Но Люсины глаза уже бегали вверх-вниз по колонкам, и вместо ответа она лишь похлопала ладонью по дивану рядом с собой.

Садись, мол.

Хмыкнув, Панкрат забрал поднос с пустой посудой и вышел на кухню. Она, похоже, этого не заметила.

Сначала он вымыл тарелки. Потом открыл окно, сел на подоконник и закурил. Ветер подхватил синие струи дыма и унес куда-то вверх, где они превратились в причудливо извивающихся воздушных змей.

Из комнаты не доносилось ни звука, за исключением шороха переворачиваемых газетных страниц.

Потом Люсин голос негромко позвал:

– Идите сюда, пожалуйста.

* * *

Перед ним лежали несколько газет, раскрытых на разных страницах. Здесь был и желтый-прежелтый «Вагон новостей», и довольно сдержанная «Московская аналитика». Между ними уместились несколько изданий, совмещавших, так сказать, приятное с полезным.

Все они сегодня писали об одном и том же.

Панкрат еще раз пробежал взглядом по заголовкам.

«Палач для маньяков: резня в клубе „Титаник“».

«Секс и смерть в „Титанике“».

«Клубные разборки: с каким „айсбергом“ столкнулся „Титаник“?».

«Извращенцев искупали в крови. Собственной».

«Элит-эротик-некро-шоу: Последний день „Титаника“».

Все материалы был щедро проиллюстрированы фотографиями. В основном снимками обнаженных человеческих тел, залитых кровью.

На одном из фото Панкрат увидел невероятно толстого человека, заколотого ножом прямо за рулем «мерседеса»; как утверждала подпись, именно он и был хозяином элит-эротик клуба.

Панкрат несколько раз перечитывал статьи, а некоторые абзацы даже обвел карандашом. Потом открыл блокнот и разделил чистый лист на две колонки, назвав их «Факты» и «Версии».

– Что ты делаешь? – тихо спросила Люся, все это время молча наблюдавшая за ним с дивана.

– Привожу в порядок мысли, – ответил он, пропустив ее «ты» мимо ушей.

Панкрат начал методично заполнять колонки, время от времени сверяясь с текстами в разных газетах. В некоторых местах из-за разночтений приходилось ставить знаки вопроса.

Вскоре в колонке «Версии» свободные строчки закончились. В колонке «Факты» при этом их оставалось более чем достаточно.

В итоге у Панкрата получилось следующее.

Неоспоримыми он признал всего лишь две вещи: то, что нападение было совершено вчера вечером, а также то, что при этом погиб владелец и директор клуба некто Самуил Левин, хорошо известный персонаж московской «голубой» тусовки.

Остальное не выдерживало никакой критики и годилось только в качестве версии, хотя досужие газетчики и лезли из кожи вон, чтобы продемонстрировать свою компетентность в данном вопросе. Начальник московского управления по борьбе с организованной преступностью в связи с происшествием выразился однозначно: бандитские разборки, обычный передел сфер влияния.

Насчет точного количества жертв у журналистов единого мнения не было, хотя это вполне можно было узнать у того же милицейского чиновника. В «Вагоне новостей» Панкрат обратил внимание на еще одну деталь весьма сомнительного плана: в клубе был обнаружен труп милиционера, вышедшего на патрулирование в нескольких кварталах от «Титаника».

Якобы сержант веселился там с мальчиками. По крайней мере, так утверждал автор статьи, ссылавшийся при этом на «неофициальные источники в милиции».

Панкрат только фыркнул, прочитав эту фразу. Если верить тому, что было написано о клубе выше, попасть в него милиционеру, да еще в форме (ее нашли рядом с ним), невозможно было ни за какие деньги. Его тело явно подбросили – вот только с какой целью?

Первое, что приходило в голову: скомпрометировать хотели именно этого милиционера. Рассудив здраво, Панкрат отбросил эту мысль: кому мог насолить простой патрульный, чтобы его не просто застрелить, а еще и в грязи вывалять захотелось? Будь это крупный милицейский чиновник – другое дело, он поднял бы обе руки за эту версию.

Кроме этой, лежащей на поверхности, гипотезы, все остальные казались излишне надуманными Но Панкрат не унимался: ему казалось, что именно в этой детали и скрыт какой-то ключ.., или, по крайней мере, знак, указывающий на что-то очень важное.

– Не думаю, что из газет можно узнать что-то действительно ценное, – снова нарушила молчание Люся. – Они все врут.

– Они не могут врать абсолютно все, – не оборачиваясь, отозвался Панкрат. – Журналистская фантазия, как и состряпанная контрразведкой дезинформация, всегда основывается на реальных фактах. Главное – отделить первое от второго.

С этими словами он еще раз вернулся к «Московской аналитике» и перечитал предпоследний абзац.

«Предполагается, что среди клиентов элит-эротик клуба были не только богачи с извращенной фантазией, но и вполне респектабельные люди, имеющие непосредственное отношение к государственному управлению. Думается, что вскоре нас ожидают громкие отставки и внешне необъяснимые кадровые перемещения если не в самых верхах, то в близких к ним сферах. Во всяком случае, именно в этом контексте приобретает совершенно иное звучание еще одна сегодняшняя трагедия – самоубийство Андрея Сорокина, в последнее время более известного под прозвищем Антикоррупционера. Как сообщил нашему корреспонденту охранник депутата, первым прибежавший на звук выстрела, на его рабочем столе действительно лежала коробка от некоего видеодиска. К тому же в этот момент на экране телевизора, подключенного к DVD-проигрывателю, охранник заметил сексуальную сцену непристойного содержания. Так что же это могло быть на самом деле?»

После минутного размышления Панкрат вписал в колонку «Версии» слово «ловушка», подумал еще минуту и поставил против него знак вопроса.

Больше ни одна газета не увязала самоубийство Сорокина, о котором уже трубили все СМИ, с разгромом клуба «Титаник». А ведь эта версия была хотя и нестандартной, но перспективной.

Он попытался нарисовать логическую схему ситуации в таком вот ключе.

Итак, есть клуб для извращенцев. Каких, уточнять не будем. Скажем, для всяких. Его администрация жестко контролирует клиентуру, допуская в «чертоги страсти» людей не просто с капиталом, но и репутацией. Дескать, чтобы иметь уверенность в их последующем достойном поведении. На самом деле – и это вполне естественно – комнаты клуба оборудованы скрытыми камерами, которые записывают все происходящее внутри. Потом эти записи используются для шантажа клиентов… Все гениальное просто!

Однако есть несколько «но». Об этом оборудовании не написала ни одна газета – раз Ни в одной статье не было даже намека на обнаружение соответствующих видеозаписей – два.

Хотя как раз в момент нападения и должна была вовсю работать аппаратура, поскольку в клубе находились клиенты.

Возможно, подумал Панкрат, я ошибаюсь Но вряд ли.

Скорее всего информация о видеокамерах не просочилась в газеты благодаря чьим-то вполне конкретным стараниям.

В любом случае Левин не мог быть последней фигурой в этом «бизнесе для извращенцев», кто-то стоял и над ним. Так сказать, возглавлял кооперативное товарищество. И этот «кто-то» вполне может обладать властью, достаточной для ограничения информации Куда, в таком случае, мог подеваться компромат? Нападавшие с собой забрали? А чем не вариант, в самом деле.

Возможно, этот налет вообще был совершен исключительно с целью изъятия компромата Например, его организатором выступил некто, чьи возможности шантажист Левин и сотоварищи просто недооценили.

Не исключено и то, что это была конкурирующая фирма.

Почувствовав, как голова начинает пухнуть от самых невероятных версий и предположений, Панкрат встал с пола, на котором сидел в окружении раскрытых газет, и потянулся всем телом до хруста в костях.

– Высидели что-нибудь4 – поинтересовалась Люся.

На ее лице была написана откровенная – может быть, чуть-чуть преувеличенная – скука – Высидел, – ответил Панкрат. – Вот только Марку никак не могу роль определить в этом спектакле – Чем могла – помогла, – Люся нахмурилась. – Или, может, подробности пикантные вспомнить?

– И так достаточно, – остановил ее Панкрат – Ты отдыхай Мне еще подумать надо. Я на кухню пойду, покурю.

По лицу девушки снова скользнула тень обиды.

– Отдохнешь здесь, – с плохо скрытым раздражением бросила она. – Ни телевизора, ни радио нет.

– Газеты читай, – парировал он. – В них еще масса интересного вранья имеется.

С этими словами Панкрат вышел в коридор.

На кухне он снова открыл окно, впустив в помещение теплый летний ветерок. Облокотившись на подоконник, закурил и задумался.

Для Марка в схеме Панкрата оставалась лишь одна «экологическая ниша» – организатора нападения. Или, по крайней мере, руководителя всей этой операции по зачистке клуба.

В пользу первой версии говорило то, что он вообще смог побывать в «Титанике». Значит, имел для этого достаточный вес в обществе и определенный капитал. Среди бандитов средней руки и новых русских «калифов на час» Марка искать явно не стоило.

С другой стороны, он лично наведался в палату к Люсе, чтобы устранить нежелательную свидетельницу. А значит, как минимум умеет обращаться с огнестрельным оружием. Хладнокровен (Панкрат вспомнил холодный взгляд с тенью разочарования и заинтересованности, которым тот одарил его в клинике).

И более того, чтобы в столь короткие сроки получить информацию, необходимую для установления местонахождения девушки, нужно обладать соответствующими навыками ее сбора и некоторыми, сугубо технологическими, возможностями.

Такому не учат на улице. Поэтому Панкрат все больше склонялся к мысли о том, что Марк имеет непосредственное отношение к спецслужбам А если это так, то вполне объяснимо исчезновение видеоархива Левина и последовавшее за этим самоубийство Антикоррупционера. Скорее всего последнего попытались припугнуть, используя компромат, добытый в клубе, но перегнули палку. Или Сорокин оказался не столь крепок, как можно было предположить.

Значит, опять Контора…

Панкрат затянулся, выдохнул дым и некоторое время наблюдал за тем, как ветер вьет из его синих нитей причудливые узоры.

Вот так и человек со своей судьбой, внезапно подумал он.

Она – ветер, он – струйка дыма, и вьет она из него что хочет.

А потом дым без следа растворяется в воздухе.

Докурив, Панкрат щелчком отправил сигарету в окно и достал мобильник. Быстро набрал по памяти номер, приложил к уху трубку.

– Слушаю, – раздался могучий бас.

– Добрый вечер, брат Алексий, – с небольшой толикой доброй иронии произнес он. – Как поживаешь?

– А, Панкрат, – обрадовался голос. – Все о'кей с Божией помощью. Кстати, собирался тебе позвонить.

– О'кей – это не по-старославянски, – в шутку упрекнул его Панкрат. – Если серьезно, Леха, мне твоя помощь нужна. Позарез. И твоего хакера – тоже.

– Да ты никак на тропу войны вышел? – поинтересовался монах.

– Скорее она на меня, – кисло улыбнулся Панкрат. – К Волкову моя просьба не имеет никакого отношения, между прочим. Нужно поискать личное дело совсем другого человека.

Если честно, то я даже не знаю точно, кого именно.

– Типичная ситуация для русской сказки, – резюмировал Алексей. – Хорошо, я постараюсь быть как можно скорее.

Но есть кое-какие дела пред Господом. Завтра к обеду ты еще будешь жив, я надеюсь?

– Типун тебе на язык! – не выдержал Панкрат. – Шути как-нибудь попроще.

– Значит, у тебя все серьезнее, чем я думал, – монах цокнул языком. – Если уж ты нормальных шуток не воспринимаешь, то прижали тебя крепко…

– Пока еще нет, – вздохнул Панкрат. – Есть еще шанс прижать самому. Очень небольшой, правда.

– О'кей, – подвел черту Алексей. – Говори адрес, и завтра мы подъедем.

– Не понял, – протянул Панкрат. – Что значит «мы»?

– «Мы» – значит я и еще парочка братьев, – пояснил монах.

– А зачем посторонние-то?

– Посторонних я брать не буду. Исключительно проверенных людей – наш монастырский «спецназ».

– Шутишь? – нахмурился Панкрат.

– Сам увидишь, – ответил монах. – Давай диктуй адрес.

Панкрат назвал улицу, дом и квартиру.

– Это же вроде как не твоя, – усомнился Алексей.

– Точно, – подтвердил Панкрат. – Я нынче в бегах.

– И давно?

– С сегодняшнего утра.

– Ясно, – пробасил Алексей. – В общем, Господь с тобой, Панкрат. Жди в гости.

– Спасибо, Леха.

Панкрат отключил телефон, положил его в кожаный футляр на поясе и опять потянулся к сигаретной пачке.

– С кем это вы говорили? – неожиданно раздался за его спиной Люсин голос.

– Нехорошо подслушивать, – бросил он через плечо вместо ответа. – Родители тебе такого не говорили?

– Банально, – отреагировала девушка. – Так с кем? Я ведь тоже имею право знать.

– С монахом, – ответил Панкрат, закуривая.

Некоторое время за его спиной было тихо.

– С кем? – переспросила девушка, совладав с собственным удивлением. – Я что, ослышалась?

– Нет, – Панкрат был немногословен и по-прежнему не оборачивался.

Скрипнул пол – Люся вошла в кухню и села на табурет у стола.

– Может, вы панихиду по нам заказали? – наконец предположила она. – Нет, правда, зачем нам какой-то монах?

– Он не какой-то, – Панкрат выдохнул сизый дым. – Мы с ним бок о бок успели повоевать… – он спохватился. – В общем, сама увидишь. Он должен нам помочь.

Подумав, Панкрат поправился:

– По крайней мере, обещал.

– Интересные у вас друзья, – заметила Люся. – Так, значит, вы военный?

– Был когда-то, – неохотно отозвался он, злясь на себя за досадную оговорку. – Теперь – начальник службы безопасности «Омега-банка». Все очень просто и скучно.

– А где вы воевали? – продолжала допытываться она. – В горячих точках, да?

– В холодных, – буркнул Панкрат. – Иди спать, в самом деле – Шрам тоже на войне получили? – не отставала Люся. – Или жена скалкой ударила?

Он машинально коснулся виска.

– Жена, конечно. Вот что давай-ка спать, правда. Поздновато уже для душевной беседы.

Девушка покривила губы, но подчинилась. Молча встав, вышла.

– Мне надо принять душ, – донесся из коридора ее голос. – Здесь есть, я надеюсь, горячая вода?

– Конечно, – откликнулся он. – Мыло и полотенце – в рюкзаке.

Вскоре в ванной комнате зашумела вода. Панкрат взял в коридоре свой спальник, бросил его на пол рядом с диваном и распаковал. Потом забрался внутрь, поворочался и, устроившись поудобнее, моментально уснул.

Люся, вышедшая из душа, застала его уже спящим. Он лежал и сопел совершенно по-детски. На мгновение ей захотелось забраться к нему в спальник и прижаться к нему всем телом.., но она лишь тихо-тихо произнесла:

– Спокойной ночи.

Глава 8

– Он мне нужен живым, – спокойно произнес Родион Волков, маленькой серебряной ложечкой насыпая в трубку темный табак с терпким ароматом. – А вы предлагаете мне труп. Не пойдет.

Молотобоец украдкой бросил взгляд на отца: Гриб недовольно поджал бескровные губы, но с ответом не спешил.

Сухонького старичка, по случаю визита в модный ресторан одевшего свой лучший довоенный костюм, практически не было видно из глубокого трехногого кресла с высокой изогнутой спинкой, полностью затянутого в кожу яркого апельсинового цвета. Его старший сын, судя по бегающему взгляду и беспокойным рукам, чувствовал себя неуверенно без своего молота, который пришлось оставить в машине. Одет Молотобоец был в кожаный пиджак и антрацитовые джинсы стильного поношенного вида; на его бочкообразной груди нет-нет да и останавливались взгляды девушек из-за соседних столиков, мечтавших о сильных мужских объятиях.

– А вы хорошо его знаете? – осторожно поинтересовался Гриб-младший, вальяжно развалившийся в кресле с коктейлем немыслимой расцветки в руке – Мы вот на собственной шкуре убедились, что этого коня легче завалить, чем стреножить.

– Окороти язык, Жорик, – резко оборвал его отец.

Сам Волков одарил младшего таким взглядом, от которого тот едва не поперхнулся, и поспешил поставить высокий бокал с легкомысленной соломинкой на столик. Подумав, он еще и сменил позу: выпрямился и положил руки на колени, словно примерная гимназистка.

– Я много о нем знаю, – проговорил Родион. – Хотя виделись мы всего один раз… И со своей стороны, разделяю ваши опасения. Но в таком случае вам остается, как говорят политики, лишь снять свои кандидатуры. Я найду других напарников. Причем, – он тронул лежащий на столике мобильный телефон, – сделаю это, даже не выходя отсюда.

– Зачем он тебе живой? – сделав ударение на последнем слове, спросил Гриб. – Хочешь наказать примерно, или как?

Волков усмехнулся, взял лежавший на столике длинный коробок с танцующими инками и вынул из него спичку с темно-фиолетовой серой. Взяв ее так, как обычно берут стрелы для дартс, он резко чиркнул по терке и поднес вспыхнувший огонек к трубке, которую зажал в зубах.

Старик терпеливо ждал, пока он затянется, изобразит довольный вид и выдохнет светлый, почти невидимый дым.

– Или как, – наконец произнес Волков. – Я с удовольствием застрелил бы его из снайперской винтовки с расстояния в полтора километра Но мне нужны деньги, которые этот парень прикарманил. И даже – я говорю это по большому секрету, старик, запомни – не столько мне, сколько другим хорошим людям, перед которыми я., хм, в некотором долгу И он откинулся на спинку кресла, попыхивая трубкой.

– Я удовлетворил ваше любопытство?

Гриб кивнул, сохраняя непроницаемое выражение лица.

Леха потянулся к коктейлю, в котором было много алкоголя.

Молотобоец не слишком удачно подавил зевок.

– В карты, что ли, проигрался? – спросил он, игнорируя предостерегающий взгляд отца.

Волков, однако, сделал вид, что не расслышал.

Рядом с ними совершенно беззвучно материализовался офипиант-мачо, в кружевной рубашке навыпуск и кожаных джинсах. Он виртуозно приземлил на столик большое блюдо с разнообразными шедеврами итальянской кухни и поинтересовался, что будут пить уважаемые гости.

Молотобоец открыл было рот, но Волков уже кивнул официанту – отрицательно.

– Спасибо, любезный, но пить пока не будем. У нас еще деловая часть встречи не закончена, – и, посмотрев на Грибово семейство, он раздвинул губы в улыбке.

Официант безмолвно испарился.

Некоторое время они вкушали салат из свежих овощей с гусиной печенью и оливками, а затем отдали должное рыбе в изысканном миланском соусе. Глядя на то, как обращаются с приборами его визави, Волков не мог сдержать гримасу неодобрения. Старик громко чавкал своими беззубыми деснами, а Жорик вообще отложил нож в сторону и орудовал вилкой, отделяя ею от рыбного филе внушительные куски и целиком запихивая в необъятный рот. Молотобоец еще и пальцами себе помогал в особо трудных случаях, Родион с огромным удовольствием встал бы сейчас из-за этого столика и ушел бы куда глаза глядят. Но дело было в том, что он не мог себе этого позволить. В течение всего вечера он блефовал, представляя себя хозяином ситуации, перед бандитами, необходимыми ему гораздо больше, чем он – им. Но эту заинтересованность нельзя было показывать никоим образом, иначе ставки тут же возросли бы.

А денег у Волкова было мало. Собственно, после того как он заплатил Грибу за информацию о Панкрате, остатков его бюджета хватило лишь на ужин в хорошем ресторане. Он решил потратиться, поскольку произвести впечатление и поддержать имидж человека состоятельного в данный момент было просто необходимо. Жизненно необходимо.

Покончив с рыбой, Волков снова раскурил трубку и окутался клубами дыма…

* * *

Два года назад, узнав о том, что Степан Ворошилов погиб в Чечне, но двое его друзей и сын Кирилл уцелели, он впер вые в жизни почувствовал настоящий страх. То обстоятельство, что им удалось захватить Удоева, прокурора Грозного, поставило под угрозу самого Волкова: высокопоставленный чеченец вполне мог «сдать» его ради спасения собственной жизни, поскольку был прекрасно осведомлен о составе всей цепочки, начиная с исполнителей и заканчивая организаторами и заказчиком. А рассчитывать на снисхождение со стороны такого человека, как Панкрат Суворин, было попросту глупо.

Тогда Волков колебался недолго. В тот же вечер он собрал все необходимое, обналичил свои пластиковые карты и уехал из Москвы, взяв билет на поезд до Праги. С его капиталом можно было прожить в этом красивом и относительно безопасном городе довольно долго. О своем увольнении с поста старшего инструктора в «Правь-Сатори» он сообщил администрации клуба по телефону, уже из вагона поезда.

Не прошло и двух месяцев, как он уже устроился на работу по специальности, получив должность секьюрити в пражском филиале одной из российских фирм.

По прошествии полутора лет жизнь, как показалось Родиону, наладилась и вошла в колею. Более или менее сносно изучил чешский язык и начал подыскивать аналогичную работу, но уже в местных организациях. Будущее представлялось если не радужным, то определенно не мрачным, ностальгия отнюдь не мучила, а мертвый друг уже год как перестал являться к нему в кошмарных снах.

Неизвестно, каким боком повернулась бы к нему фортуна, уйди Волков в чешскую фирму раньше. Возможно, его след затерялся бы вовсе.

Но он не успел.

В один из теплых летних вечеров он возвращался из пивницы (так чехи называют небольшие бары с преимущественно пивным ассортиментом) в свою двухкомнатную квартиру с видом на Градчаны. Свернув в одну из старых узеньких улочек, Родион нос к носу столкнулся с двумя «детьми гор» довольно-таки представительной наружности. Один из них, абрек постарше, был одет в короткий светлый плащ, серую тройку и летние туфли. На втором, помоложе, были кремовый пиджак на три пуговицы, рубашка с воротником в духе 60-х, прямые джинсы и казаки без шпор.

– Добрый вечер, господин Волков, – без улыбки поздоровался с ним тот, что постарше.

Родион мгновенно подобрался: от своих бывших компаньонов по криминальному «бизнесу» он не ожидал ничего хорошего.

– Добрый, – ответил он и поднял руку, делая вид, что хочет почесать нос. – Не припомню, чтобы мы встречались.

Молодой при этих словах сверкнул глазами. Волков с совершенно невинным видом коснулся носа и, опустив руку, принялся теребить лацкан пиджака Он готов был в любой момент выхватить пистолет, лежавший в подмышечной кобуре.

– Меня зовут Бас, – представился старший. – Нам надо поговорить о наших общих.., знакомых.

Решив, что приятную во всех отношениях беседу нужно заканчивать как можно быстрее, Родион выхватил пистолет.

Сделал он это довольно быстро, но, как оказалось, напрасно: в затылок ему тут же уперся ствол.

– Рахмет, забери у него пушку, – улыбаясь, попросил тот, что представился Басом. – Нарушаете этикет, Родион Иванович. Нехорошо.

Волков, однако, не собирался сдаваться так просто.

Пожав плечами, он взял свой «магнум» за ствол и протянул его молодому. В тот момент, когда абрек сомкнул пальцы на рукояти, Родион присел и резко ударил ногой назад. Ботинок уткнулся в невидимое для него тело, которое охнуло от резкой боли в подреберье.

Возвратным движением той же ноги он достал Рахмета в лицо. Тот, впрочем, успел нажать курок. Грохнул выстрел, и Волкову обожгло висок раскаленным воздухом. Пуля прошла в миллиметре от головы, но он уже оттолкнул Баса и кинулся прочь. Молодой выронил пистолет, схватился за лицо – по-видимому, у него был сломан нос – и сделал несколько шагов следом, но споткнулся и полетел на каменную мостовую.

Бас стоял неподвижно и улыбался.

Когда Родиону уже казалось, что он ушел, из подворотни вдруг вылетел, словно сухопутная акула, обтекаемый черный БМВ и аккуратно, со знанием дела «взял» его на капот.

Так, как это умеют профессионалы, – с минимумом телесных повреждений для бегущего, но с гарантированной остановкой.

Очнулся Волков в больнице.

Московской У его койки сидел Бас.

Застонав, Волков отвернулся к стене. «Не убили – значит, будут пытать» – это было первое, что пришло ему в голову.

Оказалось, что нет.

У чеченцев – а это были именно они – имелись несколько другие планы.

– Ты нам кое-что должен, Родион, – начал Бас, закурив сигарету и выдохнув дым в лицо Волкову. – Совсем пустяк – один миллион долларов.

Тогда только он полностью осознал, в какой дерьмовой ситуации оказался.

– Видишь ли, – мягко пояснял Бас. – Ты подбросил моим соотечественникам эту идею с похищением. Не спорю, куш получался солидный, да и с правительством не нужно было ради выкупа заигрывать. В общем, в случае успешного завершения этой.., хм, авантюры мы были бы довольны.

Он вздохнул, стряхнул пепел прямо на бежевый тафтинг и снова затянулся.

– К сожалению, шайтан спутал твои – и наши, разумеется, тоже – планы. В итоге мы потеряли своего человека, стоявшего во главе грозненской прокуратуры, лучший из имевшихся у нас схрон для заложников и законспирированную военную базу стоимостью в добрую сотню тысяч долларов. Все это – из-за каких-то троих русских, о которых ты не предоставил нам совершенно никакой информации.

– В чем здесь моя вина? – глухо спросил Волков, чувствуя, как что-то заныло под сердцем.

– Вах, дорогой, кто говорит о какой-то вине? – с притворством иезуита изумился чеченец. – Мы предлагаем тебе шанс поправить твои дела и восстановить доброе имя, Родион Волков хмыкнул: снова в ту же мышеловку, но уже не по собственной воле. Впрочем, выбора не было: если он откажется, то из этой палаты скорее всего попадет прямиком в морг.