Наперегонки со смертью (№1) - Наперегонки со смертью

– Да, Виктор Алексеевич.

– "Пальма" работает?

– Да.

– Людей там много?

– Как обычно.

– Ничего подозрительного?

– Нет.

– Вы не засветились?

– Нет, совершенно посторонний пацан все проверял за пять баксов...

– Что ж, в добрый путь, как говорится в таких случаях! Желаю вам удачи!

Ребята тут же послушно встали из-за стола и направились к выходу.

– Александр, задержитесь на минуту. А ты, Черный, подожди его в приемной.

– Хорошо, Виктор Алексеевич, – покорно ответил начальник "филиала", закрывая за собой дверь.

Когда кабинет опустел, шеф жестом указал Банде на кресло напротив, приглашая присесть.

– Садись и послушай меня, пожалуйста. Я хочу тебе кое-что объяснить, ведь ты парень горячий...

Нет-нет, я знаю, что ты мужик толковый и все поймешь сам. Просто лучше будет, если я тебя сразу введу в курс дела. Он помолчал, пытливо рассматривая Банду и, видимо, удовлетворившись увиденным, продолжил:

– Вчерашний случай – не просто хулиганство, Саша. Некоторые нехорошие люди объявили мне войну, вторглись, так сказать, на чужую территорию. Да-да, Саша, у нас в бизнесе отношения, как между государствами – каждый контролирует свою территорию и соответственно охраняет ее. Вчера наши границы нарушили. Я теперь больше не могу заниматься своим кафе. Стало просто опасно, понимаешь? А раз я не в кафе – значит, мне придется теперь засвечиваться перед государством. Вот...

Сейчас Черный едет к нарушителю границ, к Корявому. Проведет с ним переговоры, обменяются они мнениями. Потолкуют, словом. Корявому надо напомнить о правилах игры.

Вдруг Виктор Алексеевич встал. Сашка по все еще не отмершей армейской привычке тоже поднялся и тут же, смутившись, по довольной улыбке шефа заметил, что Виктору Алексеевичу это понравилось.

– Я не буду, пожалуй, тебя больше задерживать.

На месте все сам увидишь. Ну а после операции поговорим, ведь вы все снова здесь соберетесь.

Виктор Алексеевич подошел к Банде вплотную и, положив парню руку на плечо, пытливо заглянул в глаза:

– Александр, ты ни о чем не беспокойся. Ты просто поприсутствуй там. Погляди. Вмешиваться ни во что не надо. Ну в крайнем случае поможешь, надеюсь. Черному. Поможешь?

Сашка утвердительно кивнул.

– Вот и отлично! Давай иди, с Богом!..

* * *

На двух "жигулях-девятках" подкатили они к маленькому частному ресторанчику с довольно дурацким для Москвы названием "У пальмы". Впрочем, насчет дурацких названий Москва, наверное, могла бы уже переплюнуть любой город мира, столько здесь расплодилось в последние годы забегаловок, комков, бутиков и прочей дребедени, нареченной самыми неудачными именами.

Банда, знавший столицу еще довольно слабо, решил, что приехали они куда-то в район Сокольников, но более точно, кружа по вечерним московским улицам в тесном салоне "жигулей", он не сориентировался.

Когда они вылезли из машин, к нему подошел Черный, протягивая какую-то картонную коробку:

– Держи, это товар. Будь все время рядом со мной. Да, кстати, ты знаешь, у нас не принято называть друг друга по именам. Я, как тебе уже известно, – Черный. Он, – кивнул новый опекун Банды на водителя их машины, – Малыш. Этот – Кулак, вот Шварц. А как тебя величать будем? Может, у тебя была какая кликуха? Или мне самому придумать?

– Можете Бандой звать. Так меня всю жизнь, кажется, величали, – разрешил Сашка, принимая коробку. – Ого, какая тяжелая! Что тут?

– Водка. "Абсолют"... Так, значит. Банда, говоришь? Ну что ж, по-моему, подходит вполне. Будешь теперь Бандой... Все, ребята, пошли, – сделал Черный знак всем остальным, и они двинулись в ресторан.

Вышибалу на входной двери ребята Черного уложили буквально в два счета, и Банда даже удивился про себя отточенности и слаженности их действий.

Они, судя по всему, прошли неплохую подготовку.

Компания ввалилась в зал ресторана в самый разгар веселья – играл ансамбль, что-то томно-уголовное мурлыкала на эстраде певичка, несколько пар, танцуя, топтались посреди зала, а за столиками вовсю гудел народ, накачиваясь спиртным, старательно жуя и неумеренно дымя сигаретами.

Черный, чувствовалось, отлично здесь ориентировался. В полумраке зала он уверенно свернул куда-то влево, в дальний угол, где, как оказалось, располагались маленькие уединенные кабинки с цветами и свечами на столиках. Ребята Черного все как один неотступно следовали за командиром, лишь двое, видимо, по заранее обговоренному сценарию направились к стойке бара, по дороге оборвав наконец-то стенания певички про русскую эмиграцию, красных комиссаров и море шампанского, попросту приказав ей заткнуться.

В зале тут же возник недовольный ропот, но Черный властно вскинул руку:

– Тихо всем!

Они уже стояли у кабинки, и за столиком с водкой и какой-то закуской Банда с удивлением обнаружил "малинового" и "кожу" – тех самых вчерашних незваных посетителей кафе Виктора Алексеевича. Они сидели по обе стороны от совсем невзрачного плюгавенького мужичка в белоснежном костюме и в очках в тяжелой золотой оправе.

Несмотря на его, надо прямо признать, неудачную от природы внешность, именно он, сразу чувствовалось, был за этим столиком главным.

– О-о, кого мы видим! Ну здравствуй, Корявый! – вкрадчиво начал Черный, наигранно пытаясь придать голосу оттенок дружелюбия.

От Банды не ускользнуло, как дернулись вдруг "малиновый" и "кожа", но невесть откуда взявшийся в руках Черного пистолет Макарова весьма недвусмысленно уперся стволом мужичку в белом прямо в лоб:

– Скажи своим образинам, чтобы без шуток.

Руки на стол, всем сидеть тихо... Нам ведь поговорить о кое-каких делах надо бы, ведь так? – снова в голосе Черного звучала чуть ли не нежность. – Как ты считаешь, Корявый?

Тем временем подскочившие ребята из их команды утихомирили "малинового" и "кожу", разбив об голову каждого по бутылке. Те тихо сползли на пол. Лицо Корявого медленно принимало мертвенно-бледный оттенок.

– Ты думал, что очень крутой, да? – Черный в открытую измывался над своей жертвой, втыкая ствол пистолета ему в лоб. – У тебя заведение такое крутое, да? Ты не волнуйся, мы тебе сейчас поможем сделать его еще круче. Я же не ошибся, ты здесь за хозяина?

Корявый молчал, не в силах вымолвить ни звука, и Черный продолжал, вкрадчиво понизив голос:

– Я знаю, что ресторан твой. И вот твоей конторе мы решили сделать маленький подарок. Ты даже удивишься, как тебе станет приятно. Банда, – обернулся он к Сашке, – давай сюда ящик. Ставь-ка на стол.

Корявый с удивлением уставился на коробку, не понимая толком, чего они от него хотят? Избить?

Устроить погром? А при чем тогда коробка, подарок какой-то?

– Это водка, Корявый. Хорошая шведская водка "Абсолют". У крутых ее сейчас модно пить. Вот мы и решили, чтобы твой ресторан стал покруче, тебе ее продать. Здесь двенадцать бутылок. По пятьсот "зеленых" за каждую – итого шесть "тонн". Ты хоть рад, Корявый?

– Шесть тысяч долларов?! Да вы что, с ума сошли?! – наконец-то дошел смысл предложения до хозяина ресторана, и холодный пот выступил у него на лбу. – Я же не знал... Я не хотел такого делать.

Это было самоуправство моих ребят, честное слово.

Поверьте!

– Да ты не волнуйся. Мы верим. Просто, сам понимаешь, сделанного не воротишь.

– Но...

– Тише, тише! Мы же тебя не бить, не обижать пришли. Купи у нас водку – и дело с концом.

– а ты подумай, посчитай: бутылка – пятьсот, в бутылке – литр. Значит, сто граммов – пятьдесят баксов. Плюс еще твой навар сверху. За пятьдесят граммов смело можешь тридцать долларов запрашивать, ты представляешь? Старик, да таких цен нигде в Москве не сыщешь. К тебе теперь все крутые будут ходить водку жрать! – засмеялся Черный, с победным видом оглядываясь на своих. – Твой ресторан будет самым престижным. Представляешь, какие перспективы для бизнеса?

Корявый молчал, и Черный ткнул пистолетом в стол:

– Клади сюда бабки – и мы тут же уходим.

– Нет, – дрожа от страха, все же твердо ответил хозяин "Пальмы", боясь поднять на своего мучителя глаза. – Нет у меня таких денег. А если бы и были – не дал бы. Вы – гады. Это беспредел...

– Ах так?! Ты покупать не хочешь? Так, наверное, у тебя у самого "Абсолют" есть? Да?.. Эй, Муха! – крикнул исполнительный директор через весь зал парням, топтавшимся у стойки бара. – Посмотри, у него в баре "Абсолют" есть?

Тот, которого окликнул Черный, перепрыгнул через стойку бара и, ударив пару раз кулаком в живот бармену, вставшему на пути, принялся шарить по зеркальным полкам. В многообразии разноцветных емкостей он быстро нашел прозрачные бутылки с тремя сортами знаменитой шведской водки и со вздохом сожаления начал сбрасывать их на пол.

– Чпок!.. Чпок!.. Чпок!..

Вскоре только груда битого стекла на полу напоминала про запас "Абсолюта" в баре ресторана "У пальмы".

– Черный, нету тут никакого "Абсолюта", пусть он нам не заливает! – радостно провизжал из-за стойки Муха, закончив работу.

– Ну вот видишь, Корявый! А ты у нас покупать не хочешь. Зря, я тебе скажу... Эй, Муха, в холодильнике еще посмотри, может, там найдется?

Муха подскочил к огромному холодильнику со стеклянной дверцей, заполненному рядами горизонтально уложенных бутылок, и буквально через несколько минут весь найденный здесь "Абсолют" постигла та же участь.

– Черный, и здесь нет!

Корявый сидел молча, то бледнея, то зеленея, взволнованно грыз ногти и с каждой новой разбитой бутылкой как будто съеживался, уменьшался в размерах, все глубже вжимая голову в плечи...

– Ай-ай, как нехорошо! – сетовал тем временем Черный, склонившись над своей жертвой. – Такой, казалось бы, почтенный человек, а самым крутым владельцем самого крутого ресторана не желает становиться... Наверное, тут что-то не так. Наверное, Корявый, ты свой "Абсолют" от меня прячешь. Да, дорогой? Признайся.

В ответ послышался только слабый стон – бедняга сидел, спрятав лицо в ладонях.

– Ребята, – кивнул Черный своим, – посмотрите-ка на складах. Может, там найдете?

Минут десять-пятнадцать в напряженной тишине ресторанного зала слышался беспрерывный звон разбиваемых бутылок, доносящийся откуда-то из подсобных помещений. Посетители молча сидели, оцепенев от страха. Никому и в голову не приходило во что-нибудь вмешиваться.

– Черный, да у него там вообще никакого спиртного нету, – доложил Шварц, появляясь в дверях кухни. Грохот разбиваемых бутылок наконец-то прекратился.

– Ты что? У нашего друга такая бедная на ассортимент контора? Корявый, последний раз тебе говорю – покупай, пока не поздно! – Черный уже вошел в раж и забавлялся от души, просто талантливо добивая свою жертву. – Муха, а в баре вообще что-нибудь есть?

Снова несколько минут в зале стоял звон разбиваемого стекла, сопровождаемый беспрерывными стонами хозяина заведения. Муха отрывался, как хотел, – швырял в стеклянные шкафы бутылками и стульями, расколачивал целые подносы рюмок, бокалов и фужеров, ногой старательно корежил кофейный автомат, отбил и положил себе в карман ручку от пивного крана.

– Черный, ничего нету! – доложил он, закончив с напарником погром и возвращаясь к остальным, утомленно вытирая со лба пот.

– Ну вот... – Черный, как отметил про себя Банда, был действительно прирожденным артистом – печаль и разочарование были в его голосе поистине неподдельными. – Корявый, ну что за ресторан у тебя? Людям даже выпить нечего, елки-палки. Чего молчишь? Как до жизни такой докатился, что даже мне налить не можешь?

Он с силой тряхнул Корявого за плечо. Несчастный владелец "Пальмы" обреченно молчал, и Банда почувствовал, что, видно, теперь уж хозяину раскуроченного заведения абсолютно все стало безразличным.

Заметил это и Черный. Он полностью добился своего – деморализовал и напугал противника, а к тому же нанес "Пальме" огромный материальный урон. Теперь работа его команды была закончена.

– Ты, Корявый, извини, но задерживаться больше мы не можем. Времени нет. Поедем уже, пожалуй... Ах да, чуть не забыл, я же тебе водку предлагал, – Черный, вытащив из коробки одну бутылку, поставил ее на стол перед хозяином ресторана, снова передавая чуть полегчавший ящик Банде. – Хоть ты и не купил у нас ничего и премия тебе вроде как не полагается, но вот это тебе. Подарок от нашей фирмы. Пей понемногу каждый день и вспоминай нас тихим благодарным словом, ведь мы так заботимся о тебе и о твоей конторе. Кстати, слышь. Корявый, а почему "У пальмы"? Где пальма-то твоя?

– А пошел бы ты... – начал хозяин, но договорить ему не позволил резкий удар в зубы, который мощно нанес Черный, коротко взмахнув рукой.

– Ты, сука, не хами. А то я добрый-добрый, а могу и клыки показать, понял? Ха-ха!

Он снова заржал, от души радуясь своей выходке.

– Пошли, ребята, здесь мы больше бизнеса не сделаем. Держи, Банда, водку поаккуратнее, мы ее дома выпьем. За нашу неудачную коммерческую сделку. Пошли...

Через несколько мгновений они уже исчезли на своих "девятках" в темноте московских улиц. И, конечно же, совершенно безнаказанно.

А Корявый в ту же ночь по "скорой" попал в больницу, разбитый инфарктом. Его ресторанный бизнес закончился надолго, если не навсегда...

* * *

Они вернулись в ресторан Виктора Алексеевича ближе к полуночи, встреченные при входе бурными аплодисментами и победными криками товарищей – ребят из различных "филиалов" довольно разветвленной сети "фирмы", и гуляли всю ночь, обильно накачиваясь водкой и шампанским.

Сначала Банде и кусок в горло не лез. Он в подробностях вспоминал каждую деталь их визита в ресторан "У пальмы", пытаясь разобраться, что же это все-таки было такое – защита от агрессии и справедливое возмездие? Или элементарное хулиганство? Обыкновенный примитивный рэкет? Бандитское нападение на чужую собственность?

В какой-то момент он вдруг ясно осознал, что стал нечаянным свидетелем и волею случая активным участником самой настоящей мафиозной разборки. Он читал раньше про такое в газетах – две организации не могут поделить между собой сферу и территорию влияния, и тогда начинается война – в ход идут все средства и все способы борьбы с конкурентами, вплоть до прямого физического уничтожения. И он. Банда, теперь волей-неволей тоже стал солдатом этой войны.

Но с каждой выпитой рюмкой его настроение улучшалось. Теперь Банда смотрел на события двух прошедших дней уже слегка под иным углом – с точки зрения мужской, а возможно, и мальчишеской логики. Разборка? Да, конечно, разборка! Но главное – кто первый начал?

Он вдруг решил, что это, как в детдоме, когда во двор школы класс выбегал драться против другого класса – люто, до крови. За что? Неважно! Важно, что надо было отстоять какие-то принципы, какие-то права, на которые покушались непрошенные чужаки. И это было свято.

Или, как в армии, когда они, десяток десантников-славян, перед отправкой в Афган минут тридцать метелили вдвое большее количество танкистов-узбеков в аэропорту, пока их со стрельбой в воздух не разогнал патруль комендатуры. В тот раз чурбанам нужно было просто доказать две вещи – во-первых, десантник не может быть "молодым", которого какие-то там танкисты имеют право заслать за сигаретами в киоск, а во-вторых, узкоглазым чуркам можно не обольщаться насчет того, что славяне будут им прислуживать. И когда они били узбеков смертным боем, отрабатывая в очередной раз удары, натренированные в учебке, разве задумывался кто-либо из них о пределах допустимой самообороны или принципах достаточности наказания? Нет! Просто шла крутая мужская разборка, разборка за честь и права.

Так и здесь. Виктора Алексеевича обидели – значит, обидчики заслуживают наказания. Тем более, что сам факт преступления Корявого был налицо – он сидел в компании не с кем-нибудь, а с этими ублюдками – "малиновым" и "кожей". Значит, поделом ему и его подонкам!

Окончательно сомнения Банды развеялись часа полтора спустя, когда в ресторанный зал спустился сам Виктор Алексеевич и подсел к их столику.

– Ну как. Черный?

– Порядок, шеф.

– Водку купил?

– Не-а, не захотел, сука. Зато теперь весь свой запас будет обновлять. Га-га-га! – дружное ржание их компании заглушило шум гуляющего ресторана.

– Ну ладно-ладно, кони! Кончайте ржать! – ласково утихомирил их Виктор Алексеевич. – Мне уже рассказывали в общих чертах, как вы поработали. Молодцы! Я решил вас порадовать и выписал всем за хорошую и качественную работу премиальные. Лично от меня.

С этими словами Виктор Алексеевич вынул из внутреннего кармана пачку долларов и передал Черному.

– Здесь пятьсот баксов. По полтиннику на нос.

Раздашь каждому...

– Спасибо, Виктор Алексеевич!..

– Спасибо!..

– Да мы всегда!..

– Да ежели что!..

Ребята дружно загудели, выражая шефу свою самую искреннюю признательность.

– Черный, пойдем, переговорить надо, – встал из-за стола Виктор Алексеевич. – А вы, ребята, пейте, гуляйте, не буду вам мешать.

Шеф с Черным, о чем-то беседуя, отошли на несколько шагов от их столика, но чуткий слух Банды уловил все же смысл их короткого разговора.

– Слушай, Черный, а вы хоть самого Корявого не трогали? Только его заведение?

– Только заведение, Виктор Алексеевич.

– Точно?

– Ну один раз по морде...

– Ты не темни!

– Правду говорю!

– Смотри у меня! – погрозил пальцем Черному Виктор Алексеевич. – Мне только что позвонили – Корявый в больницу попал, инфаркт. Если врачи найдут телесные повреждения – менты под нас начнут копать, совать свои носы туда, куда их никто не просит...

– Да я ж понимаю, Виктор Алексеевич! Один раз только – по челюсти. Сам бил, так что знаю точно – цела челюсть. Ни одного зуба даже не вылетело.

– Ну ладно... А как там наш новичок себя вел?

– Банда-то? Нормально!

– Банда?.. – в задумчивости повторил Виктор Алексеевич Сашкино прозвище. – Банда... Красноречивое у него имечко-то, как думаешь?

– Сам подсказал нам – мол, всю жизнь его так кличут.

– Говоришь, держался спокойно?

– Да, Виктор Алексеевич, – стоял, смотрел. Осваивался, одним словом.

– Ну-ну... Ладно, ты иди, гуляй. Про дела завтра говорить будем, – с этими словами Виктор Алексеевич повернулся и ушел на кухню, чтобы подняться затем к себе в кабинет, а Черный вернулся к столу, чтобы раздать своим бойцам бабки и присоединиться к общему веселью...

Банда ехал к себе в Чертаново, в комнатушку, которую снимал у одинокой старушки, на такси. Он был пьяный и счастливый. Весело шуршал в кармане бумажками, перебирая огромную, как ему тогда казалось, пачку купюр, заработанных за один вечер, – прямо у Черного он обменял свой полтинник на рубли, более привычные и надежные. Он радовался, что так удачно, так просто и легко смог найти столь денежную работу. С теплотой вспоминал "чуткого" Виктора Алексеевича, "душевного парня" Черного, всех остальных – "отличных ребят". И никакой червь сомнения более не шевелился в его душе.

Банда сделал свой выбор...

* * *

Несколько месяцев провел Сашка в команде Черного.

Он был на положении обыкновенного бойца, но уважали ребята его и боялись больше, чем даже самого Черного. Банда не понимал, что тому причиной – особое ли отношение к нему со стороны Виктора Алексеевича, неоднократно публично выражавшего свое расположение к Сашке, или же недюжинная сила парня и умение вести бой с любым противником, что в результате позволило их команде прослыть чуть ли не непобедимой. Как бы то ни было – Банда реально ощущал свое особое, привилегированное положение в команде Черного и с удовольствием пользовался этим точно так же, как подсознательно, даже не желая и совершенно не замечая того, пользуется в нашей армии своим особым положением старослужащий солдат.

Обычно команда Черного занималась выбиванием денег – трясли мелких кооператоров и частных предпринимателей, собирали дань с ночных таксистов-частников и торговцев цветами и газетами в своем, так сказать, районе. Банда поначалу даже сам не верил, что это может быть выгодным бизнесом, но их жертвы расставались с деньгами с такой легкостью, а количество жертв было настолько велико, что мелкие вроде бы суммы поборов за день, за неделю, а тем более за месяц складывались в астрономические цифры, успешно пополняя и без того немалый бюджет огромной "империи" Виктора Алексеевича.

Несколько раз у них случались мелкие разборки с конкурентами, но силы команды Черного, во многом определяемые наличием в ее рядах Банды, всякий раз оказывались подавляюще превосходящими, и противник с позором был бит.

Однажды Виктор Алексеевич их команду даже вооружил. Ему нужно было рассчитаться за что-то с другой "фирмой", и на стрелку на Волоколамском шоссе обе группы прибыли вооруженные до зубов, щелкая затворами автоматов и предохранителями пистолетов. Кстати, именно Банде доверил в тот день Виктор Алексеевич сопровождение "дипломата" с деньгами, и это больно ударило по самолюбию Черного.

В команде явно назревал конфликт, и дальновидный Виктор Алексеевич это великолепно уловил. В один прекрасный день Банду вызвали в офис шефа.

– А, Саша! Заходи, я тебя давно жду. Как твои дела? – доброжелательно, с распростертыми объятиями встретил его Виктор "Алексеевич.

– Нормально. Работаем потихоньку.

– Знаю-знаю, что работаете, и даже совсем не потихоньку, – довольно потер руки шеф. – Деятельностью твоей, Александр, я весьма удовлетворен. Мне кажется, что мы не ошиблись в выборе друг друга. Разве не так?

– Так, Виктор Алексеевич.

– Сколько ты за месяц накрутил?

– Вы же знаете...

– Я то знаю. А ты помнишь?

– Ну баксов двести пятьдесят, наверное...

– Вот видишь! А где живешь?

– Ну вы же сами мне квартиру за ВДНХ сняли!

– Снял, конечно, как и обещал... Ну а по городу на чем ездишь?

– На "восьмерке"...

– Ага! – обрадованно воскликнул Виктор Алексеевич. – Значит, я все обещания выполняю – Конечно, Виктор Алексеевич. Но я ведь тоже стараюсь как могу...

– А я ничего и не говорю. Молодец! Да ты садись, – он кивнул на кресло напротив и, вынув из ящика стола сигару, задымил. – Кстати, можешь курить. Тебе, – подчеркнул он Сашкину исключительность, – в этом кабинете курить можно. Я разрешаю.

– Спасибо!

Несколько минут они дымили молча, и Виктор Алексеевич внимательно разглядывал Банду сквозь пелену сизого дыма. Наконец, вдоволь насмотревшись и, наверное, увидев для себя что-то очень важное, он проговорил:

– Вот что, Александр. Ты, конечно, куда лучше Черного, но его команда для тебя – слишком уж мелкая работа. Пусть Черный остается пока на своем месте, а что касается тебя... Тебя ждет карьера покруче.

Сашка, склонив голову, внимательно слушал, стараясь понять, к чему клонит шеф.

– Тебе, Сашок, пришло время поработать в другом "филиале". Постажируешься там, присмотришься – на будущее все пригодится. Согласен?

– Как скажете, Виктор Алексеевич. А у кого теперь работать надо?

– У Кабана.

– Понятно.

– Ты про его команду слышал уже что-нибудь от ребят?

– Это тот, что на вокзале, что ли?

– Да. Но не только. У него особый бизнес, и между прочим, – похотливо захихикал Виктор Алексеевич, – самый приятный в нашей "фирме"...

Короче, Александр, прощайся с ребятами. Я с Кабаном переговорю, и сегодня вечером он заберет тебя.

Жди его в ресторане.

– Хорошо, Виктор Алексеевич, – поднялся, понимая, что разговор окончен, Банда. – Я пойду?

– Иди-иди, ты свободен... Ох, Сашенька, там-то тебе точно понравится! – снова странно захихикал Виктор Алексеевич, на прощание заговорщически подмигивая Банде...

* * *

Чем промышляет Кабан, Банда понял в эту же; ночь.

Из ресторана они вместе поехали в какую-то заштатную гостиницу, Сашка даже не запомнил ее названия, кажется, "Звезда", где-то в районе Лужников. Зашли в ресторан при этом "отеле", взяли по чашечке кофе.

– На работе не пью, – гордо сообщил Кабан как об огромном достижении, кивая на свою порцию дымящегося ароматного напитка. – И тебе не советую.

– Что мы тут делаем? – Банда успел окинуть зал привычным взглядом профессионального бойца, каким он стал за последнее время, но так и не смог выловить достойной жертвы, которую следовало бы проучить и трясануть, и теперь искренне недоумевал.

– Эта гостиница – под нашим контролем. А все остальное сейчас поймешь.

Через несколько минут к ним за столик подсела крашеная блондинка в сильно декольтированном платье и почти с боевой раскраской на лице.

– А вот и Светочка! Знакомься, Банда, – Светланка наша лучшая девочка, самая большая умница.

От ее взгляда не скроется никто и ничто, а уж от ее сисек и попки сбежать точно никто не сумеет...

– Кабан, кончай, – неожиданно сильным басом выговорила девица, скорчив недовольную рожицу и откровенно разглядывая Банду.

– Светочка, не старайся – Банда не клюнет, он на работе, – рассмеялся Кабан. – Это же не клиент. Он наш парень, недавно работает в "фирме".

Его послали ознакомиться с нашими производственными успехами. Так что запомни его как следует, считай моим заместителем.

– А-а-а, – даже немного разочарованно протянула девица и вздохнула. – Ну привет – Привет, – Банда не мог отвести взгляд от ее полных грудей, заманчиво выглядывавших из смелого выреза платья.

Честно говоря, его опыт общения с прекрасным полом был весьма и весьма мал: несколько мимолетных встреч до армии, две большие "любви" в училище, где он впервые, кстати, и познал женщину. С тех пор он вполне обходился без них, без этих созданий, – бешеные нагрузки Афгана ему, не привыкшему к более, так сказать, тесному общению с женским полом, совершенно компенсировали природные желания, сублимируя их в работу мышц и разума. Но теперь, за эти последние месяцы, Банда расслабился, "зажирел", как он иногда говорил о себе, и мужская природа все чаще брала свое, заставляя иногда тоскливым взглядом провожать каждую пару прекрасных ножек.

Ко всему прочему Банда был довольно стеснительным в общении с девушками, не в силах преодолеть барьер какой-то отчужденности от этих существ, с которыми он в жизни встречался так мало.

У него, как ни странно, сохранились самые лучшие представления о женщинах как таковых, и это не позволяло ему глядеть на представительниц прекрасного пола как на предмет лишь плотского вожделения. Именно поэтому он зачастую скрывался у себя на квартире, когда команда Черного гуляла, тиская и трахая в перерывах между водкой сразу дюжину податливых бабенок.

Он убегал в такие ночи от своих товарищей, подсознательно чувствуя и понимая ненужность, невозможность растрачивания сил и ощущений без любви.

Но природа – коварная штука, и теперь Банда заглядывал в вырез платья Светланы, думая лишь об одном: "А что если бы ее грудь вдруг показалась вся?

Интересно, какого цвета у нее сосок?"

– Светка, ты, наверное, Банде понравилась, – ржал тем временем Кабан. – Смотри-ка – взгляда не может от твоих сисек оторвать. Может, дашь ему?

– Да пошел ты!

– Ладно, не злись. Как тут у вас сегодня дела?

Клиенты есть толковые?

– Как обычно. Работаем, – Светлана отхлебнула шампанского из бокала, принесенного с собой, и оттопыренным мизинцем ткнула куда-то в глубину зала. – Ты лучше во-о-он туда глянь, третий столик от оркестра.

– Ну? – насторожился Кабан, приглядываясь и подсчитывая столики.

– Две шалавы сидят, видишь?

– Да.

– По-моему, девочки сидят не просто так. Понял? Они зашли на нашу территорию. Мы уже сами хотели с ними разобраться, но тут как раз ты подрулил.

– Симпатичные...

– А пошел бы ты! – снова привычно ругнулась Светлана, вставая. – Нам тут особо пополнение не нужно. А в общем, Кабан, дело твое, я тебе показала их, а ты уж поступай теперь как знаешь.

– Спасибо, Светочка!.. Банда, пошли! – толкнул он в плечо Сашку, завороженно провожавшего взглядом мерно покачивающиеся бедра уходящей девушки. – Пошли-пошли, хорош таращиться.

Сейчас будем знакомиться с "телками".

Они подошли к столику, за которым оказались две довольно юные особы, немного пугливо и настороженно озиравшиеся по сторонам, но одетые в слишком уж короткие для такого непрезентабельного заведения юбки.

– Привет, девочки! Скучаем?

– Здравствуйте.

– Можно вас чем-нибудь угостить?

– Да мы и сами себя угостить можем, – независимо, но в то же время очень жеманно откликнулась та, что выглядела чуть постарше.

– Ну зачем же так неласково? – Кабан, казалось, ничуть не смутился, четко отрабатывая давно заученную роль. – Мы же просто поговорить хотим...

– Ну говорите, раз хотите.

Кабан, улыбаясь, присел на свободное кресло и вдруг резко схватил старшую из девушек за руку, с силой прижимая ее запястье к ребру стола. Девушка вскрикнула от боли, пытаясь вырвать ладонь, но Кабан держал крепко. Ее подруга расширенными от страха глазами наблюдала за происходящим.

– Мне кажется, что вы, бедненькие, работаете совсем в одиночку...

– О чем ты? Мы ничего не знаем!

– Точно в одиночку! И вам нужен настоящий покровитель, который мог бы о вас позаботиться. Правильно я говорю?

Кабан потянул ее руку к себе, немного выкручивая запястье, и голова девушки, невольно изгибавшейся от боли, оказалась лежащей у него на плече.

– Пусти!

– Пущу, не волнуйся. Ты мне нравишься!.. Банда, как они тебе? Хороши?

– Нормально, – Сашка промямлил что-то, как обычно застеснявшись при необходимости общения с женщиной.

– Пусти же! Я не вырвусь, не убегу! – взмолилась пленница Кабана, и тот отпустил ее руку.