Детективный конкурс Литвиновых - Идеальная секретарша

      Она вернулась в квартиру Варвары.
      … Анна долго сидела у телефона, не зная, кому ей следует сообщить о Варваре – она даже не знала для какого издательства подруга делала переводы, не представляла личную жизнь Варвары, хотя считала, что знает ее всю жизнь… Какая же я стерва, уничтожала себя Анна, о Варваре я ничего не знаю! При всей своей крикливости, шумности, бестолковости, суетливости… Варвара никогда ничего о себе толком и не говорила. Она интересовалась всем и всеми, но никогда не интересовалась лично собой. Мы все пользовались ее добротой, отзывчивостью, бескорыстием, но никто из нас не спрашивал – а как ты сама то, Варвара? А вот теперь – никак. Никак, никогда, ничего… И Анна впервые за это время разрыдалась, по-настоящему горюя о подруге.
      Почему так все случилось с моей самой лучшей подругой? Почему она пошла по этой дурацкой тропе? Почему не могла идти как все – по дороге, где всегда есть люди? Такие вопросы задавала себе Анна и не получала ответа.
      И вдруг она как будто споткнулась – это ЕЕ хотели убить! Варвару просто перепутали с ней из-за ее плаща! Господи, как она сразу не догадалась? Но тогда почему? Кому я нужна? За что?..
      Телефонный звонок Анна в этот момент уж никак не ожидала. Звонил …Вадим. Вадим Н-ский. – человек, которого Анна больше всего не хотела бы сейчас слышать. Человек из ее прошлого…

Глава 14
КЛЕМЕНТИЯ, суббота, 20 сентября

      Клементия внимательно посмотрела на «комиссара» и увидела, что он очень растроен последним телефонным разговором. Видимо, звонила женщина. И теперь «комиссару» неприятно, что он показал себя не с лучшей стороны. И Клементия тоже стала переживать. И во всем этом виноват тот посетитель. Чует сердце, что от него еще будут неприятности. Так думала Клементия, глядя на своего «комисссара Мэгре».
      – Может, вы дадите мне какое-нибудь задание? – Вежливо и даже нежно спросила Клементия, полагая, что с расстроенным полковником нужно именно так разговаривать. Однако полковник не прореагировал на ее нежный и вежливый вопрос и ответил ей довольно грубо и резко:
      – Читай свой роман, и чтоб я тебя сегодня не видел и не слышал. Чтоб сидела как мышка. Вот такое у тебя сегодня задание. – Полковник швырнул папку в письменный стол и потянулся за телефоном. Клементия сочла благоразумным юркнуть за шкаф.
      Она достала книгу и продолжила чтение, как ей и рекомендовал полковник.

       ПЯТНИЦА
      За все время нашего странного альянса он всего три раза дарил мне цветы.
      Первый раз это были розовые гвоздики – он купил их случайно – не для меня… Второй – гладиолусы. Эти цветы также предназначались не мне. В третий? Не помню, но кажется, что я сама их себе купила в аэропорту на его деньги, когда провожала его в Финляндию в первый раз.
      Он никогда не был щедрым. Впрочем, наверно со всеми он себя так вел. По его представлению: подарки – это заявка на любовь.
      После Финляндии же он сказал:
      – Теперь я буду водить тебе иногда в ресторан. Мне необходимо, чтобы ты научилась вести себя – к нам скоро прибудут большие гости. У тебя благородная внешность и есть какой-то шарм, ты нравишься некоторым. Но не мне. – Строго добавил он, как-то криво усмехаясь.
      – Ты чувствуешь, как лучше я стал к тебе относиться? – Спросил он, но, заметив, как изменилось выражение моего лица после первых его слов, добавил. – Хорошая ты баба. Жуть какая хорошая. Ласковая. Послушная. Преданная.
      Да, я делала для него все. И даже стала по его рекомендации… писать.
      К тому времени я не могла уже себе представить и дня без него. Он же часто оставался неизменно корректным и даже жестким по отношению ко мне:
      – Тебе пора домой – ты потеряла чувство времени. – Говорил он и подавал мне пальто.
      К тому времени у нас уже был общий бизнес. Он вышколил меня, развил во мне деловые качества и я – провинциалка – стала его ассистенткой. Ассистенткой доктора наук. Тогда уже – члена-корреспондента.
      – Ты сможешь работать только со мной. Никто не сможет тебя ценить так, как я. И ты будешь до конца своих дней со мной. Работать. Я и мечтать не мог, что у меня будет такой помощник, как ты…
      … Он уехал опять в зарубежную командировку. И оттуда звонил почти каждый день, но был всегда недоволен: без него я все делаю не так, работаю мало и плохо, а значит стараюсь ему навредить…
      Это было неправдой: я работала так, будто это была моя последняя возможность. Мне хотелось, чтобы он был мною доволен.
      Провинциалка… Разве могла я себя вообще ценить? Провинция – это клеймо на всю жизнь. Низкая самооценка, – так мне сказал знакомый психотерапевт.

* * *

      Однажды он позвонил мне поздно вечером. Он говорил так резко, что я поняла – это конец. Я тупо смотрела на телефон и ни о чем больше не думала. Он выжал из меня все чувства. Я не могла даже плакать. Своему психотерапевту я сказала тогда:
      – Я подобна разбитому об асфальт на мелкие брызги арбузу…
      Но через два дня он позвонил мне – все из той же Финляндии – и как ни в чем не бывало сказал:
      – Ты не бросай меня. Мне плохо. Ты мне нужна. Я скоро приеду. К тебе…
      – Куда же я от тебя денусь. – Только и смогла сказать тогда я.
      Потом он приехал, но был, между тем, совершенно чужой.

* * *

      Перед одним из таких отъездов он сказал:
      – Видишь, какие разные люди вокруг тебя – это особый мир. Мир ученых. Самый элитный, самый интеллектуальный и… – он замолчал на миг, – самый грязный. Да, грязный. Ученые – люди со скверными характерами. Сплошь – завистники. Интриганы… А ты – человек для них чужой и… наблюдательный: интересно говоришь и, мне кажется, могла бы неплохо описать эти характеры. Попробуй, может быть, получится русская «человеческая комедия».. И он уехал.
      А я действительно стала писать. И к моему изумлению – у меня что-то получалось. Писала же я о становлении характера ученого, о типах людей, которые могут заниматься наукой, а которые нет… Но самое, пожалуй, на мой взгляд, интересное – о пороках ученого мира:
      О лжи. Зависти. Предательстве. Лести. Плагиате…
      Интересных тем оказалось множество, а писать – занимательно. А для меня это было все равно, что разгадывание кроссвордов – увлекательно и быстро. И к его приезду из Финляндии у меня уже было готово около ста печатных страниц.
      – И это можно читать? – Он с сомнением и даже какой-то брезгливостью посмотрел на мои труды.
      – Как хочешь, – обиделась я, – буду читать сама.
      Потом он все-таки взялся читать и был очень удивлен.
      – Умна. Хитра. – Сказал он, прищурившись и недобро ухмыляясь. – Я должен тебя бояться.

      Клементия захлопнула книжку и стала собираться домой. Комиссар отпустил ее сегодня домой пораньше.

Глава 15
АННА, суббота и воскресенье, 20–21 сентября

      После короткого разговора с Вадимом Анна в панике бросилась собирать свои вещи. Она запихнула все собранное в большую сумку, но, поняв, что не сможет с такой тяжестью быстро идти, вывалила ее содержимое на диван…
      Выхватив из кучи одежды лишь то, что показалось ей необременительным, она затолкала все в полиэтиленовый пакет и выскочила из квартиры.
      Постояв на площадке перед лифтом – кнопка вызова горела красным светом, и решив подняться этажом выше – с последнего легче уехать, – Анна увидела, что у двери квартиры, из которой только что вышла она, стоит… Вадим. Каким образом он поднялся без лифта на восьмой этаж – Анна не поняла, да это было и не так уж важно. Он был не один – с ним стоял высокий – с короткой бычьей шеей – молодой мужчина и милиционер.
      Все ясно, решила Анна – у милиционера, якобы, ордер на вскрытие квартиры, а эти двое – понятые. Ловок же ты, парень. А если бы я, идиотка, со своими сборами в дорогу, осталась в квартире?..
      Теперь Анна была не просто в панике, она была в ужасе – как теперь незаметно выйти из дома? Ведь наверняка, Вадим приехал на машине, так же наверняка, что приехал он не один. Ее приметы он уже сообщил им – это совершенно очевидно. И выход из дома всего лишь один – нет ни чердаков, ни черных ходов. Вот идиоты – проектировщики, строят так, что приличной женщине не убежать, руганула Анна неведомых специалистов. После таких нелестных эпитетов она поняла, что к ней вернулось самообладание и даже чувство юмора. Ну уж нет, так просто меня не обманешь, успокоила себя Анна и решила… не уходить из дома. Она поднялась на самую верхнюю площадку – перед входом на крышу – и уселась там на старый большой фанерный ящик из-под спичек.
      Сидеть ей пришлось долго, потому что из квартиры Варвары все никак не выходили…
      … Уже почти стемнело, когда она наконец решилась переменить позу, но в это время дверь на нижней площадке открылась и осторожно, крадучись, те трое вышли из квартиры. Анна смотрела на них из своего укрытия и даже видела их манипуляции с замком – здоровый мужик слюнявил пальцы и приделывал пластилином невидимый Анне волосок.
      Выждав еще какое-то время, Анна вернулась в квартиру и ее взору предстала совершенно разгромленное жилье – все вывалено из шкафов, облито какой-то вонючей гадостью, затоптано и испорчено… Но не с этой целью они сюда приходили… Анна бросилась к креслу и перевернула его – ее немудреный тайник был пуст. Придурки, руганулась Анна, я не хранила здесь ничего важного. Так, прозрачная тонюсенькая папочка с кое-какими личными бумагами. Для меня не так важно, что вы прихватили с собой все это, однако неприятно, что кто-то будет знать хоть что-нибудь из ее личной жизни.
      Однако Анна лгала себе – эти бумаги были важны для нее, как и все ее личные вещи. Но вот только зачем ему то? Какая цель при этом преследуется? Захотел посмеяться? Отомстить? За что? И каким образом?
      Закрывая дверь, она плюнула на замок и хотела идти, но потом передумала и вернулась – и волосок ею был прикреплен на то самое место, где он и был всего каких-то полчаса назад.

* * *

      Анна доехала до дачи брата почти не опасаясь, что за ней кто-то может следить. Они будут ее ожидать в квартире Варвары – это было совершенно ясно. Однако она никак не могла понять, каким же образом она вычислена. Фамилия другая, вернее, псевдоним, страна проживания – другая, никаких связей с прошлым… кроме Варвары. Даже брату она только звонит – так они когда-то договорились. Вот теперь его нет в Москве – и Анне не с кем переговорить о своих делах. Была Варвара – нет Варвары. Да и ничего Варвара и не знала. А может все-таки знала?..
      … Все следующее утро Анна сидела у окна и смотрела на проселочную дорогу – обзор был плохой, она видела лишь маленький участок дороги и увитые плющем узорчатые чугунные ворота. Она ничего не ждала, она просто не знала, что ей предпринять. Часы показывали половину двенадцатого. Ей хотелось есть, но она боялась спуститься на кухню и сварить себе кофе. У нее давно – еще с Германии – появилось ощущение, что она участвует в какой-то игре, по правилам, которые ей все еще неведомы. Она попыталась проанализировать все, что произошло, и как этот человек себя вдруг повел, хотя она и предполагала что-то подобное, но…
      Она не понимала, почему вдруг после нескольких лет он стал вдруг так активен. И самое главное, каким образом ему все-таки удалось ее вычислить? Ее новую фамилию… Это, пожулай, понятно, каким образом он все вычислил, тут она сама виновата… Но она ведь и не предполагала о таком обороте… Но все-таки, как это глупо с ее стороны… Как глупо. Ну ладно, что теперь говорить, но вот как он мог квартиру Варвары вычислить? Ведь раньше у нее была другая квартира, а эта досталась Варваре после приватизации – по наследству от какой-то старой тетки по линии отца. Вот это вопрос? Значит, он все время держал Варвару на мушке? Так, на всякий случай? Хотя, Москва не такой уж большой город – это она помнит – все равно люди имеют возможность на неожиданную встречу…
      Однако все это пустяки по сравнению с тем, что случилось с Варварой. И Анна опять расплакалась. Как теперь сообщить ее родственникам, ведь по обычаю ее послезавтра уже хоронить надо… А она сама боится носа показать теперь.
      … Ее взор привлек автомобиль – темно-зеленый джип с хромированными трубками – он проехал мимо ворот ее дома и остановился за зеленью ограды. Теперь она не видела джип, но слышала, как кто-то осторожными шагами прошел по дорожке, ведущей к дому. Ей не была видна ни дорожка, ни входная дверь. Анна замерла – кто-то дергал за ручку входной двери…
      Сквозь щели жалюзи она попыталась рассмотреть человека, который стоял у двери. Но ничего не увидев, она осторожно спустилась на первый этаж по скрипучей лестнице, каждый раз замирая от ужаса быть обнаруженной, и подошла к входной двери. Анна прислушалась. За дверью тоже слушали…
      Анна взяла в руку клюшку от гольфа, корзина с которыми стояла возле вешалки, и повернув гладкую ручку входной двери, она открыла дверь, отпрянув назад. На пороге стоял Максим.
      – Ну и напугали же вы меня! Господи, никогда еще не испытывала я такого ужаса. А как же вы нашли меня?
      – Обижаете, все-таки я следователем когда-то работал. А еще, вы забыли, что я вас вон до того поворота подвозил не так уж давно.
      – Верно, но я не помню, что сообщила вам номер дома. В поселке примерно восемьдесят домов.
      – Восемьдесят два. А вашу крышу, – при этом слове Максим улыбнулся, – бабка из крайнего дома вычислила и мне сообщила. По большому секрету. Она тут выполняет роль местной мадам Марпл – следит за всеми. Я ей газон полил, а она мне ручкой – вежливенько так – указала на вашу мансарду.
      – Она – сумасшедшая – газон осенью поливать? Да, не думала, что кто-то вообще видел меня.
      – Значит видели и даже описали вашу манеру недоверчиво смотреть на все и на всех. – Рассмеялся Максим. – А газон она поливает до самых морозов. Она в книжке – про английские газоны – прочитала, что именно так делают в Англии. Кстати, сейчас лишь ранняя осень – еще астры цветут и гладиолусы. Так вы меня впустите в дом?
      Пропустив гостя вперед, Анна выглянула за дверь и огляделась. И только после этого она плотно закрыла за собой дверь и повернула рычаг тяжелой задвижки.
      – Что, так опасно жить на даче? – Улыбнулся Максим, глядя на ее манипуляции.
      – Да. – Просто ответила Анна и повела своего нежданного гостя к себе наверх.
      – Вы вероятно обиделись на меня, за то что я так резко ответил, когда вы мне позвонили? – Спросил Максим, постукивая костяшками пальцев по столу.
      – Да. Я подумала, что вас очевидно воспитывали в казарме.
      – Это точно. Почти половину жизни я провел в казарме. Я ведь – военный следователь. – Рассмеялся Максим. – Но я никак не ожидал от себя, что я полдня буду вас разыскивать по каким-то дачным поселкам, в то время, когда у меня каждая минута на счету. Мой деловой партнер недоволен тем, что я отложил его дела из-за вас.
      – Так зачем же откладывали? Вы мне ничем не обязаны.
      – Но я то обязан объяснить женщине, даже не очень знакомой, что я не такой уж грубиян. Хотя случается, что тут и говорить. По крайней мере, я пытаюсь не быть грубияном.
      – Иногда.
      – Да. Иногда, но я очень стараюсь. Так что же у вас случилось?
      – Почему вы так решили? У меня что, написано это на лице? – Сразу насторожилась Анна.
      – Я не поверю, что такая женщина, как вы, сама стала бы звонить случайному знакомому без всяких на то оснований. И потом ваша осторожность – вы хотя бы положили на место ту тяжелую клюшку, которой запросто огрели бы меня по голове, если бы я был неосторожен и сунул голову раньше, чем переступил бы порог…
      – Да. Для этого здесь и стоят эти клюшки. Чтобы каждого, кто непрошен, встречать так сурово. – Рассмеялась Анна.
      – Пожалуй, я расскажу вам все, что со мной случилось. И Анна рассказала ему все. Почти все. Хотя она и сама не знала, что же с ней все-таки случилось и в какую историю она попала.
      … Максим долго молчал.
      – Займемся для начала неотложными делами. Варвара – вот это дело. Вы едете со мной и мы займемся этим неотложным делом.
      – А как вы узнаете, где она работает?
      – Не только, где работала, – с ударением на последнем слоге ответил Максим, – но и узнаю адрес ее родственников. Похоронить-то они ее должны.
      – Я только напою вас кофе и брошу кое-что в сумку. – Ответила Анна.
      – Кофе не надо, выпьем по дороге.
      – Нет уж, здесь нигде по дороге вы ничего подобного не выпьете, это вам не Стокгольм и не Рига, кофе на углу вам не подадут.
      – Хорошо. – Коротко и безропотно ответил Максим. – Мне мыть руки или не мыть? Какие на этот счет существуют правила этикета в этом доме?
      – Если в казарме у вас были правила «мыть», то мойте, но если вам это делать неприятно, то не мойте.
      – В моей казарме мыла не выдавали, а покупать его на свои средства мы как-то не догадывались, поэтому я и не привык, но если у вас есть мыло, то помою ради дамы.
      – Мойте ради себя. – Засмеялась Анна.

Глава 16
КЛЕМЕНТИЯ, воскресенье, 21 сентября

      В воскресенье Клементия решила подольше поваляться в постели и почитать книгу, которая занимала ее все больше и больше. Она позвонила своей подруге Лильке и поговорила на тему любви.
      – Ну надо же, какой это типчик, ну не любишь, так зачем женщину держать на привязи.
      – Ты знаешь, – говорила рассудительная девушка Лиля, – вот такие они все мужчины – эгоисты. Уж поверь мне, я столько за последнее время любовной литературы начиталась, что ужас прямо.
      Так они еще немного поговорили о любви и о работе, и Клементия – с помощью опытной девушки Лили – сделала окончательный вывод – с любовью лучше подождать, ну чтобы не ошибиться, как эта героиня.
      Она поудобней уложила подушки и принялась читать книгу без обложки.

       СУББОТА
      Когда он весной приехал из Швеции, то решил, что нам пора расставить все точки над i.
      – Мне необходимо жениться – за границу лучше всего ездить с женой. Я надеюсь, что она меня будет любить.
      – Она – это кто?
      – Ты не знаешь ее.
      – Ты влюблен?
      – Да. Немного. Я познакомился с ней в Швеции. Она молода, у нее маленький ребенок. И я наверно решусь на брак. Тебя же я больше не рассматриваю как любовницу. Я теперь люблю другой тип женщин.
      – Но ты меня никогда и не любил… – Сказала я и промолчала потом весь вечер. Мы сидели в ресторане – он выполнял свое обещание. Впрочем, ресторан оказался скверным и дешевым.
      – Это верно, что не любил, но я иногда к тебе тепло относился.
      Я же после этих слов почувствовала, что не смогу подняться со стула. Я погибала.
      – Правда, надо отдать должное – я не могу себе даже представить, что ты после этих слов куда-то исчезнешь. Ты меня часто раздражаешь, но не могу же я остаться без такой помощницы. Так что ты имей это в виду. Да и где ты будешь получать столько, сколько я тебе плачу? Имей и это в виду. – Подчеркнул он, вытирая рот салфеткой и брезгливо отбрасывая ее.
      Я продолжала молчать, да он и не обратил внимание на мою реакцию на все сказанное. А я думала о его… самомнении. Оно было у него на такой высоте, что позволяло с презрением смотреть абсолютно на всех. На этой высоте у него родилось сознание того, что нет достойной женщины. И дело тут не во мне, хотя и во мне – тоже, а в том, что такой достойной не существовала в природе – на данном отрезке времени – вообще.
      Вокруг него всегда было множество женщин – молодых, постарше. С характером и без него. Много в его жизни было и рабынь. Таких как я…

* * *

      Он часто себе противоречил. Вчера он сказал мне, что теперь любит другой тип женщины, сегодня:
      – Мне бы такую женщину как ты, но только – молодую… Была бы ты на двадцать лет моложе, лучше бы и желать не стоило.
      – Увы, я не могу помолодеть.
      Он никогда не жалел меня. С большим удовольствием говорил правду. Правду, от которой хотелось заткнуть уши.
      – Что ты из себя возомнила? Ты не представляешь ценности ни для кого… Что ты нажила к своим почти сорока годам? Внешность? Положение? Деньги? У тебя нет положения. У тебя нет денег. У тебя истрепаны нервы. От тебя осталась только оболочка, с никому не нужными чувствами. Ты – нищая. Тебе скоро сорок. Смирись…
      – Все это я знаю и без тебя.
      Ему не понравилась моя реакция – он желал бы видеть меня в истерике.
      – Ты слишком самонадеянна! – Заорал он. – Как ты смеешь мечтать обо мне?! – Он был просто в ярости. – Посмотри вокруг – сколько красивых молодых баб! Да каждая полюбит меня! Каждая посчитает за счастье любить меня. Я сделал карьеру. У меня положение. У меня деньги. Если я дам вон той девице, что сидит за столом у двери, кучу денег с условием потратить их за два дня, так она влюбится в меня как кошка. Ты думаешь, что твоя любовь меня удержит? Мне не нужна она!
      Я повернулась и ушла. Навсегда.
 
      Моя любовь была действительно ненормальной. А утром после этого разговора я проснулась с ощущением горя.
      Чем меня удерживал этот человек? Почему я не могла от него уйти? Я не могла найти ответа. Любовь через страдания? Мазохизм какой-то, так сказал мне мой психотерапевт несколько месяцев спустя, когда я ему рассказала об этом. И еще он добавил, что я как кошка, которую хозяин пинает в живот, а она все равно трется о его ногу…
      … Однажды я сидела вечером у зеркала и рассматривала свое отражение. У меня было хорошее настроение, потому что все уже было – так мне казалось – в прошлом. И я поймала себя на том, что… нравлюсь себе. И я вдруг поняла, ПОЧЕМУ я была к нему так привязана!
      Он мне часто льстил! – Вот ответ на мой вопрос «почему»? Его комплименты, скорей всего, были неправдой, но он пользовался ими в самый подходящий момент. И я – неглупый человек – иронично воспринимающий любую похвалу в свой адрес, совершенно шалела от его редких похвал. Именно редкая похвала расценивалась мною как истинная правда. Мне, конечно, хотелось, чтобы это было правдой. А если честно, то я все равно до сих пор не знаю, что из его слов было правдой.
      Иногда он казался мне совершенно неумным – меня раздражала его речь, манеры, слишком громкий голос, его бесцеремонность… В другой раз я удивлялась его мягкости, тактичности и тонкости в обращении, хитрости. Иногда я ловила себя на мысли, что, пожалуй, не встречала в своей жизни человека, который был бы так полярен, так противоречив. Это и было его притягательной чертой. Он то притягивал, то отталкивал. И все это происходило бурно и страстно…
      … Этот вечер перед зеркалом как бы открыл мне глаза – я увидела себя со стороны. Передо мной сидела женщина – с внутренним достоинством и вполне привлекательная. Ну может, у нее были слишком грустные глаза. Но не была она рабыней…
      Кстати, за время безответной любви я похудела – без всякой диеты – ровно на десять килограммов. Так что положительные моменты в жизни тоже присутствовали, решила эта женщина, очень похожая на меня. Женщина у зеркала.
      Но как оказалось позднее, на этом отношения не закончились…

* * *

      Когда он в очередной раз вернулся из заграничной командировки, то сказал:
      – Ты не сможешь жить без любви. Ты сильная личность и тебе надо кого-то страстно любить.
      – Я постараюсь жить без любви. – Сказала я.
      – Ты не сможешь сама меня разлюбить, как бы ты не пыталась. Ты будешь любить меня, пока я этого хочу. А я пока хочу.
      И тогда я решилась сходить к колдуну…

      Зазвонил телефон и Клементия отложила книгу в сторону.

Глава 17
МАКСИМ, воскресенье, 21 сентября

      Когда Максим был уже в десятке километров от дачного поселка, где все-таки оставил Анну, вопреки первоначальному решению ехать с ней в Москву, то у него вдруг возникло чувство, что за ним кто-то следит. Сначала он отнес это на счет собственных профессиональных ощущений – ведь когда он начинает новое расследование, то такие ощущения вполне возможны, но в данном случае ему показалось это слишком преждевременным. Все дело в Анне, ведь его видели с ней в тот день, когда на нее пытались наехать. Именно тогда они и познакомились, а потом он ее подвез. Значит… Значит они знают где она живет! Какой он болван, как он мог не заметить, что его ведут?
      Нет, ерунда, никого и ничего не было от самой Москвы. Значит… значит это произошло только здесь. Нет, это не может быть связано с Анной, потому что это просто невозможно – успокоил он себя. Скорей всего, это мой новый клиент перестраховывается, решил Максим и прибавил газ. Спидометр показывал сто восемьдесят, и вскоре позади его джипа уже не было ни одного автомобиля. По крайней мере, не было тех, которые ему показались подозрительными.
      Приехав в Москву, Максим позвонил Анне – он оставил ей свой мобильный телефон – и предупредил – никому не открывать и из дома не выходить.
      – Почему? – Удивилась Анна.
      – Да что тут объяснять. Не выходить и все. – Строго и четко, как будто приказывая рядовому, сказал он и повесил трубку.
      Что она спрашивает, если и так понятно. Ведь он оставил ее на даче, так как считает, что там ей будет безопаснее, чем в Москве. Вряд ли Вадим знает о существовании этой дачи, ведь если бы знал, то уж наверняка выставил бы своего человека. Так думал Максим, он уже знал кое-что об этом Вадиме, и сейчас, собираясь съездить в Управление, хотел кое-что узнать и о Варваре. Варвара – это сейчас самое главное.
      И несмотря на то, что было воскресенье – к вечеру он все уже знал. А еще через час он уже звонил родителям Варвары и сообщил им нерадостную новость. Но оказалось, что они уже все знают. Тогда он позвонил Анне и пересказал все, что ему удалось узнать в Управлении: да, это убийство. Причины? Пока ничего толком он не знает, но знает одно – это не ограбление.
      – Может перепутали со мной? Ведь она была в моей одежде.
      – Это не телефонный разговор. – Ответил Максим и пообещал, что утром он приедет за ней.
      – А похороны когда? Я должна помочь родителям Варвары, мне надо ехать. – Сказала Анна и опять расплакалась.
      – Похороны в среду, а помощь ваша не требуется, об этом как раз не надо беспокоиться, тут еще другое обстоятельство возникло… – Максим замолчал, словно подбирая слова, но тут в трубке затрещало и связь ухудшилась настолько, что Анна ничего не смогла услышать…
      Максим пожалел, что оставил эту женщину на даче, но еще больше жалел о том, что не смог оставить Анне зарядное устройство для мобильного – оно осталось в его офисе. И как только батарея сядет, телефон отключится. И даже если она каким-то образом подзарядит телефон, то активизировать его не сможет – он забыл сообщить ей пин-код.

* * *

      Была уже глубокая ночь, когда Анна проснулась от телефонного звонка. Схватив трубку, что лежала на тумбочке у дивана, она не сразу поняла, что звонит не телефон. Все еще не совсем соображая ото сна, она опустила ноги с дивана и хотела было уже спускаться вниз, чтобы открыть входную дверь, но в это время зазвонил мобильный телефон. Она вернулась в комнату и взяла трубку – это был Максим.
      – Так это не вы? – С недоумением спросила она, сразу поняв, что говорит глупость.
      – Вопрос, по крайней мере, странен, но это все-таки я. – Ответил Максим. – Звоню так поздно, потому что изменились обстоятельства, и я завтра приеду не утром, а только к вечеру.
      – А кто же тогда звонит мне в дверь? – Она взглянула на настенные часы. – Три часа ночи. А я решила, что это вы и как раз шла открывать дверь.
      – Вам не надо никому и ничего открывать, даже если это соседка пришла сообщить о пожаре, – медленно и внятно произнес Максим. – Почему вы так неосторожны?
      – Но ведь это вы обещали приехать рано утром, – оправдывалась Анна. – Да и кого мне бояться?
      – Три часа ночи! А она согласна открыть любому дверь. – Ну что за женщина, и в Германии вы тоже так делаете?
      – Нет, но там ко мне никто и не звонит среди ночи.
      – Так. С большинства дач уже уехали. К вам никто не должен звонить. Я сейчас выезжаю, а вы пока сидите у себя наверху и к двери не подходите. Продолжают звонить?
      – Нет. Ушли.
      Анна положила трубку на столик и тихонько спустилась в холл на первом этаже. Она прислушалась. Было тихо. Анна, как всякая, очень любопытная женщина уже хотела было приоткрыть дверь, как услышала тихие осторожные шаги – кто-то спускался по каменным ступенькам – и шопот: «Ты переговорил с боссом?» Анна не расслышала, что ответил второй голос, но она услышала того – первого: «Дом то каменный… Надо начинать с пристройки… Давай канистру…»

* * *

      После телефонного разговора с Анной, Максим бросился в гараж, чтобы взять машину и ехать к ней в дачный поселок. И когда он был уже в полукилометре от дачного поселка, то издалека увидел зарево пожара. Сердце у него екнуло, он почти не сомневался, что горит дом, в котором он оставил Анну.
      Да, горел именно этот дом..
      Но ни среди зевак, прибежавших поглазеть на пожар, ни среди людей, которые помогали тушить его, Анны не оказалось. Обойдя вокруг горевшего дома, Максим наклонился, чтобы поднять с земли тускло поблескиваюшее полукольцо – это была серебрянная серьга Анны. Он не успел распрямиться, как на его голову обрушился страшный удар… И все погрузилось во мрак

Глава 18
КЛЕМЕНТИЯ, воскресенье, вечер, 21 сентября

      Не успела Клементия переговорить по поводу любви и других жизненно важных проблем с подругой Лилей, как ей опять позвонили и на этот раз разговор был коротким, ей предлагалось переговорить по поводу дополнительного заработка. Каким же образом, если она уже неделю как работает? Это совсем не мешает, а напротив. Что же касается самого задания: ей так и сказали – задания, – то оно хорошо оплачиваемое, но очень простое. Какое же, спросила нетерпеливая Клементия. Об этом с ней поговорят завтра при встрече. Когда? За ней завтра заедут. На вопрос кто же с ней сейчас говорит, на том конце провода замолчали, а потом сказали, а вы не догадываетесь? После этого, сказав «до встречи», трубку повесили.