Детективный конкурс Литвиновых - Идеальная секретарша

В прихожей она еще раз с удовольствием оглядела себя в зеркале и отметила большое сходство с Анной. Тогда, чуть поколебавшись, она вернулась в комнату и решительно дернула ручку коричневого кейса, который так и лежал на круглом обеденном столе со вчерашнего дня. Это хорошо, что Анька его бросила, наверняка что-то купила себе новое – решила Варвара и с кейсом в руках вышла в прихожую. Надо же, продолжала она думать о подруге, вот уже новые вещи выбрасывает, вот кейс, он еще такой шикарный. Да он совершенно новый, решила она, внимательно рассматривая рисунок кожи. А ведь были времена – не такие уж давние, – когда мы в общежитии всей комнатой пользовались одной сумкой. Кстати, тогда это была моя сумка.
      Она еще немного повертелась перед зеркалом и осталась очень и очень довольна собой. Потянувшись к выключателю, она окинула взглядом прихожую и вдруг увидела на столике у трюмо мобильный телефон Анны, нисколько тому не удивилась – подруга всегда была рассеянной – сунула его в кейс.
      …Когда Варвара была уже на вокзале, часы на перроне показывали три часа дня.

* * *

      Из криминальной хроники. "Вчера в подмосковном дачном поселке «Фортуна» найден труп женщины. Ее личность пока не установлена: при ней не обнаружено каких-либо документов.
      Предположительная версия – убита с целью ограбления – кажется сомнительной: на жертве дорогое фамильное кольцо в старинной оправе и золотые серьги с бриллиантами. Однако при ней не оказалось никаких других вещей. Вряд ли такая женщина – в дорогом светлом шелковом плаще – могла путешествовать без сумочки или кошелька. Так что версия остается в силе – убийство с целью ограбления. Вероятно, в ближайшее время следственным органам удастся сообщить что-то конкретное об этом печальном происшествии, потому что дорога до дачного поселка обычно очень оживленная и конечно же найдутся свидетели, которые что-то видели. Однако совершенно непонятно, почему женщина сошла с хорошей асфальтированной дороги, которая вела к поселку, на глинистую тропу – вдоль дороги, по которой приятно ходить лишь в хорошую сухую погоду, а уж никак не после вчерашнего дождя»

* * *

      Анна понапрасну ждала Варвару весь день, вечер и весь следующий день – та не приехала. Телефон в доме не работал, а идти по дождю до ближайшего автомата возле магазина ей не хотелось – вторые сутки накрапывал дождь, а плащ Анна оставила в квартире у Варвары. Свой мобильный телефон она, видимо где-то тоже оставила, скорей всего у Варвары, в прихожей…
      Она полистала свои записи, но ни читать, ни, тем более, писать ей не хотелось, она встала и включила телевизор, совсем убрав звук – узнать лишь прогноз погоды. Просидев еще минут пять у безмолвного экрана, она решила спуститься вниз – на кухню, приготовить себе скорый ужин, чтобы успеть к передаче прогноза. Но когда она, взяв поднос, поднялась в себе наверх, то шла уже криминальная сводка. Сейчас Анну интересовала подобная информация – она собиралась еще раз попробовать себя в детективном жанре. Однако то, что она потом увидела потрясло ее до глубины души: на экране показали… ее собственный труп. Длинный белый плащ, коричневый, немного примятый кейс, который она когда-то покупала в Москве, а сейчас он должен был лежать на столе в квартире у Варвары..
      … И самое главное – тяжелое фамильное кольцо на указательном пальце – именно так любила она его надевать… Кольцо… Анна судорожно схватила свою руку… без кольца. Господи, вспомнила – она ведь оставила его на полочке в ванной комнате, у Варвары… Но быть может, то кольцо лишь похоже на ее собственное…
      Что говорил комментатор, она не слышала, потому что не сразу сообразила прибавить звук… Она была так ошеломлена увиденным, что тотчас же стала лихорадочно собираться в Москву.
      Бросая все в кейс, Анна вдруг остановилась с белой блузкой в руках: куда она поедет на ночь глядя?.. Ну, что она за дура? Нужно сначала позвонить Варваре и пусть та объяснит, как ее – Анны – вещи оказались на какой-то тетке?! А потом и паниковать. Завтра утром она пойдет на электричку, а там на вокзале и позвонит своей бестолковой подруге. Которая всегда была способна влипнуть в какую-нибудь историю.
      Анна совсем забыла, что именно эта бестолковая подруга Варвара должна была и приехать сегодня к ней днем. Но так и не приехала.

Глава 10
КЛЕМЕНТИЯ, пятница, 19 сентября

      – Вы считаете, что я хорошо справилась со своими обязанностями? Ну прямо не ожидала, что вы оцените мои старания. – Удивилась Клементия, перекладывая в новую папку бумаги, которые полковник Рудин привез с собой. – Может их лучше зарегистрировать?
      – Нет. Это дело архивное. Я принес его, чтобы восстановить некоторые детали этого дела. Ты подшей их аккуратненько, а на самой папочке сделай надпись цветным фломастером «Банкир». Только не на торце.
      – Вы мне раскажете об этом деле?
      – Клементия, у тебя только одна здесь функция – не мешать мне.
      – А помогать? Вам же помощник нужен был.
      – Вот и помогай. Если прошу что-то делать – делай. Не прошу – не делай. Все ясно?
      – Так точно, господин полковник частного сыска.
      – Свободна. Иди, Клементия, на кухню, свари мне чашку кофе и можешь идти домой. Завтра же будешь печатать на компьютере – я все тебе покажу. Да, а как твой роман?
      – Нормально развивается. Но все еще очень грустный. Но мне кажется, что она ему еще покажет зубы.
      – Кто и кому?
      – Да героиня эта. У нее жуткий роман с очень жестким мужчиной. В общем, ситуация такая – она его любит, а он ее – нет. Это я заглянула вперед.
      – А что, у нее нет имени?
      – Да пока она никак себя не называет. Странная женщина.
      – А как роман называется?
      – Я не интересуюсь названиями. К тому же, первые листы все равно оторваны – эту книжку уже читала моя подруга Лилька – она ужасно с книгами обращается, а я же на книжку сразу одеваю кожаную обложку, меня мама так учила делать.
      – Хорошая у тебя мама. Как только дочитаешь, Клементия, так ты сними обложку и посмотри, что же это за книга, может быть там сохранилось название.
      – Хорошо. Так я пойду? Я в метро всегда читаю, а вы?
      – Я в метро редко езжу. У меня машина.
      – Так я пошла?
 
      В метро Клементия принялась читать.

       СУББОТА. Вечер
       Я полюбила его отчаянно и безнадежно.
      Почему же это было безнадежно? Потому лишь, что его устраивало только мое тело. Он часто признавался мне, что я для него, как кукла и, что находясь со мной, он как бы находится с какой-то другой женщиной. Он говорил, что облекает меня в образ любимой женщины. Иногда, правда, мне казалось, что он любит меня, да ведь и были же этому подтверждения. Нет, об этом он никогда не говорил и в нем все протестовало против моего появления в его жизни. Он часто был просто груб со мной и даже жесток. И меня охватывало отчаяние от безнадежности. Но я не могла расстаться с ним сама. Хотя бы до тех пор, пока он сам со мной не расстанется.
      В самом начале нашего знакомства он поставил условие: изменить внешний облик. И даже добавил обидное – привести себя в порядок. Зубы, лицо, прическа… Я смолчала, но внутренне все во мне запротестовало. А потом… полностью подчинилась, чтобы изменить себя.
      Я стала тщательно следить за собой: модная короткая стрижка, элегантная оправа очков, постоянный запах дорогих духов, одежда…
      Эти изменения вначале обрадовали его. И не просто обрадовали, а даже несказанно удивили. Однако улыбка удовлетворения лишь на мгновенье появилась на его холеном лице. В основном же ему никогда и ничего не нравилось во мне: не тот стиль, не тот характер, не та внешность… К тому же, слишком серьезна и молчалива. Привлекало лишь тело и ум. Я по своей провинциальности и наивности считала, что женщины все одинаковые, но он постоянно говорил мне о моей страстности и для меня это было большой неожиданностью…
      Но между тем я чувствовала, что он меня часто просто ненавидит. За что? Хотя бы за то, что ему приходится спать с такой незначительной женщиной, какой была в то время я.
      У меня не было фамильных драгоценностей…
      Мой род не был ни княжеским, ни графским…
      Я не была дочерью министра, президента или академика…
      Его бы устроила даже дочь простого профессора, потому что сам он уже был профессором и балотировался в член-корреспонденты.
      В его понятии женщин из таких – высших – кругов можно любить проcто за то, что они из этих кругов. Таких женщин любят, несмотря на их возраст, отсутствие ума и красоты… А чем ценным обладала я? НИЧЕМ. Но может быть, основным моим недостатком – так я себя утешала – был мой возраст? Но я знала, что даже если бы я обладала чем-то ценным, он нашел бы за что меня не любить.
      Он часто говорил всем, что женится только на молодой. Идеальный вариант – на семнадцатилетней.
      Я знала, что так и будет.
      – У тебя нет никаких шансов на мою взаимность – я люблю молодых. И это непреодолимо.
      Обо мне же он как-то сказал мимоходом:
      – Никогда.
      Ну что-то же тянуло его ко мне?
       СУББОТА. Поздний вечер
      Иногда я задумывалась о себе. Почему я становилась рядом с ним такой рабыней, а чаще всего просто дурой… Из которой можно вить веревки. Почему я так безропотно сносила его грубости? Почему не рассталась, если мне так было тяжело с ним?
      В том-то и дело, что виновата была всегда я сама. У нас были нормальные дружеские отношения, мы были прекрасными партнерами и не только деловыми. И мне не стоило думать, что если мужчина лежит с женщиной в постели, то значит он ее любит. Была я в какой-то степени просто глупа, представляя себе такую единственно мне известную модель отношений. Я же провинциалка. Для провинции это действительно подходило, но для города Москвы – нет.
      Впрочем, не сразу же я поняла, что наши отношения развиваются по какой-то другой модели. Да и как мне было это понять? Если звонит мне мужчина, назначает встречу, улыбается, целует руки… Как мне все это оценивать? К тому же, мил и приветлив. Вместе ходим в кино, театр, иногда ездим за город… Он оказывается прекрасным собеседником, правда, достаточно резким в суждениях, но и это мне кажется симпатичным из-за необычности поведения – в моих кругах так вести себя было не принято. Мое окружение в своем большинстве – люди пресноватые из-за своей воспитанности и интеллегентности. Словом, человек этот был совершенно иным.
      В то время он занимался научным бизнесом, впрочем, оставаясь все-таки ученым. И когда мы только познакомились, он только стал доктором наук. И был страшно честолюбив. Кстати, потом оказалось, что люди науки не могут быть иными. Но это потом я сделала такие выводы. А пока мне казалось, что вместе с ним я вошла в недоступный мне ранее научный мир. Мир же оказался не научным, а каким-то околонаучным. Боже, какие там кипели страсти, какая грязь выливалась друг на друга, какие войны велись из-за крошечной мелочи – в каком порядке упоминать фамилии соавторов незначительной научной статьи в зарубежном журнале.
      К его науке я не имела никакого отношения, правда, потом мне пришлось работать под его руководством, но это была уже не наука, а только бизнес…

      Клементия захлопнула книгу и сунула ее в сумку – пора выходить. Метро «Щелковская».

Глава 11
АННА, пятница, 19 сентября

      – Алло! Варвара? – Голос на том конце провода был резким и неприятным.
      – Кто это? – Тревожно спросила Анна, которая только что вошла в квартиру к Варваре.
      – Варвара, Варвара! – Торопился голос. Ах, как мне жаль твою подругу – эту гордячку Анну. Ты ведь уже знаешь? Вчера ее показывали по телевизору, – незнакомка затараторила так, словно у нее уходил поезд, а она должна была дочитать заготовленный текст до конца… – Вернее, не ее саму, а ее труп. Представляешь, какой я испытала ужас, ведь только позавчера ты мне сказала, что она приехала из своей заграницы? Это точно была она?
      Анна попыталась вставить хотя бы слово, но ей это не удалось.
      – Извини, электричка уходит, вечером я тебе еще позвоню. Ты расскажешь мне все подробности.
      И трубка замолчала.
      Ошеломленная Анна стояла с телефонной трубкой в руке: ей было неприятно от подобного соболезнования, и она ничего не могла понять. Почему надо сразу же считать чей-то труп, показанный мельком по телевизору, трупом Климовской? Это что, теперь так шутят? Насколько я понимаю – та женщина только ее чуть-чуть напоминает, к тому же – издалека. И неизвестно еще чей это труп… И, вообще, откуда такая информированность? Я тоже иногда смотрю телевизор, но мне и в голову не придет кому-то звонить лишь потому, что показалось… И где эта Варвара? Куда ее занесло? Зачем всюду она включила свет? Почему в квартире такой беспорядок, ведь это совершенно непохоже на Варвару: при всей своей безалаберности – она педантична. Ах, все понятно, она меряла мои вещи, решила Анна, внимательно осматриваясь.
      Следующий телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.
      – Вам поручено передать следующее сообщение, – бесстрастным металлическим голосом вещала телефонная трубка, – все то, что случилось с вашей суетливой подругой Варварой – предназначалось вам. Подруга – лишь досадное недоразумение.
      – Какое недоразумение? О чем вы говорите? Что происходит? Это что – шутка? Кто вы? – Закричала в ответ Анна, но телефон уже замолчал.
      Уже в метро Анна вспомнила, что вообще-то она хотела кроме всего прочего взять свой мобильный из квартиры Варвары, но возвращаться уже не хотелось.

Глава 12
КЛЕМЕНТИЯ, суббота, 20 сентября

      В этот день Клементия по просьбе Рудина пришла на работу, несмотря на то, что была суббота. У «комиссара Мэгре», как за глаза называла она полковника Рудина, было плохое настроение и скверный клиент, который требовал отложить все дела и заняться только его персоной. По кислой физиономии «комиссара» Клементия видела, что ему страсть как не хочется браться за это дело. Дело же было наверняка проигрышным – найти сбежавшую девицу, которая к тому же еще и прихватила с собой часть очень ценных или суперважных бумаг. И теперь без этих бумаг клиент не мог ни спать спокойно, ни есть с аппетитом.
      – И что же вы раньше не вспомнили об этих бумагах? – Задал вопрос «комиссар». – Уж не один год прошел.
      – Да как-то мне и в голову не приходила мысль, связывать их исчезновение с увольнением рядовых сотрудников. Самых рядовых и самых незаметных. – Зачем-то подчеркнул он.
      – А что же теперь изменилось? Что-то случилось?
      – Нет. – Очень поспешно произнес клиент – мужчина неопределенного возраста в дорогом длинном темном плаще, наглухо застегнутом до самого ворота. У него были массивные темные очки, в руках – черная папка из тонкой кожи на молнии, которой он все время вертел, чем сильно раздражал Клементию. – Нет и нет. Ничего не случилось, просто я вдруг вспомнил о тех бумагах – они мне срочно понадобились.
      – А почему вы не хотите обратиться в органы – официально? У них ведь больше возможностей. Я ведь занимаюсь несколько иными делами и это не сыск. Частный сыщик – это, знаете ли, ограниченные возможности. Да у меня и в уставе написано «консультационные услуги населению», а не частное расследование.
      – Но ведь вы заниматесь сыском? У меня такие о вас данные, да и связи у вас остались, по сообщению… – тут посетитель запнулся, – некоторых осведомленных лиц, вы все еще поддерживаете эти связи, несмотря на то, что вы на пенсии. И к тому же – дело деликатное, и, возможно, я в своих домыслах ошибаюсь…
      – Мне понятна ваша деликатность, но все-таки, я служил несколько другому ведомству – военному, а не Министерству внутренних дел, и связи у меня в этих кругах совсем незначительные. Ведь после выхода на военную пенсию, я всего пять лет работал в органах.
      – Да, но каких лет! – Воскликнул посетитель, желая взять «комиссара» на комплимент. – Я ведь не с улицы к вам пришел, – продолжал мужчина, – вас порекомендовали мне очень известные люди.
      – Вы представляете себе, как я буду разыскивать женщину, не имея выхода к информационной сети, к тому же – брачного возраста, которая, может быть, уже с пяток фамилий поменяла за годы. Она могла умереть, могла сесть в тюрьму, могла просто уехать зарубеж.
      При слове «зарубеж» клиент переменил позу, что по понятиям Клементии, означало – ему стало интересно.
      – Зарубеж, говорите? Вот об этом я как-то не подумал. Хотя, грешен, лгу. Думал я и об этом. И совсем недавно. А что? Все может быть, – пробормотал он и даже, как показалось Клементии, заерзал на стуле. – Хотя вряд ли, она не говорила ни на одном языке, кроме русского. Я не назвал бы ее способной к изучению языков. Вряд ли, – сам себя успокоил он и действительно внешне стал совершенно спокойным. – Но если быть откровенным, то я не знаю какой она кончала институт, может быть даже гуманитарный… – Совсем неуверенно пробормотал он. – Она, знаете ли, была такой темной лошадкой. Да, она всегда была себе на уме. – Уже уверенно добавил он.
      – Так как мы порешим с вашим делом? – Спросил «комиссар». – Оставьте сведения о себе и контактный телефон, а я вам через пару дней перезвоню.
      – Станислав. Станислав Круглов. – Спешно произнес посетитель и зачем-то записал свое имя на визитке, которую он держал в руке, но все еще не подал «комиссару», а потом машинально сунул в карман своего плаща. – Телефона у меня сейчас нет, вернее, я не буду сидеть у телефона, лучше я сам вам позвоню через два дня. А сведения о моих сотрудниках, точнее, а двух сотрудницах, мною подозреваемых, я вам привезу завтра же. – Так их уже двое? Вы же только что говорили об одной? – Брови «комиссара» поползли вверх.
      – Да. Это две женщины и обе могут взять эти бумаги. Сначала я думал об одной, а теперь совершенно очевидно, что их двое.
      Клементии не нравился посетитель, он был красив какой-то северной красотой – холодной и неживой. У него были светлые брови и такие же светлые волосы. Ей никогда не нравились блондины, да еще с голубыми глазами – она считала таких людей поверхностными и лживыми, не способными на большие чувства. Клементия была молода и ни разу не была влюблена. Но она твердо знала, что не позволит кому бы то ни было унижать ее светлые чувства. Она еще раз посмотрела на посетителя, оценив его высокий рост и стройную фигуру, но еще раз мысленно сказала себе строгое «нет». Нет, у нее будет не такой возлюбленный. Он будет стройный, красивый, но не такой холодный, холеный и надменный. Клементия любила людей душевных, вот таких, хотя бы, как «комиссар». Еще она любила таких же душевных героев романов, да и героинь – тоже, ну таких как эта женщина из женского романа, название которого она так и не удосужилась спросить у подруги Лильки.
      Посетитель уже уходил, когда зазвонил телефон. «Комиссар» сам схватил трубку и Клементия поняла, что он уже страшно взвинчен, поэтому она нисколько его не осудила за то, что он нагрубил кому-то в трубке. Ничего, один раз может нагрубить и «комиссар», решила Клементия, не все же ему быть душевным.
      Интересно, подумала Клементия, почему он не дал комиссару номер своего мобильного? У него же телефон из кармана торчал… Неприятный типчик, хоть надо отдать должное красив собой…
      После ухода обоих Клементия, сделав несколько упражнений по системе йогов, которых она, впрочем, не очень уж и уважала, придвинула к себе книжку, которую она все это время прятала под стопкой бумаг.
      Клементия опять принялась читать книгу.

       СУББОТА
       Когда в первый раз он пришел ко мне домой, мы долго говорили. О взглядах на жизнь, на любовь. Он пробыл уменя тогда два дня.
      – Мне нравится у тебя – чистая постель и умная женщина. Пожалуй, из всех женщин, встреченных мной в жизни с учеными степенями и без них, ты – самая умная.
      В другой раз он удивил меня высказыванием другого рода.
      – Ты хочешь, чтобы я стал академиком?
      – Да, хочу. Но тогда мы расстанемся?
      – Не думаю. Думаю, что мы будем с тобой знакомы долгие годы. А может быть, всю жизнь.
      Ради таких слов я и терпела все унижения?.. Да, для меня эти слова были похожи на драгоценности в глыбе пустой породы. Но потом оказалось, что это всего лишь блестки кварца – песка…
      Он был большой знаток человеческой подлости. И однажды он сказал, что общаясь с ним, я стану намного хуже. Я промолчала, потому что не верила. (Верила я со всей своей наивностью, что общаясь со мной он сам станет лучше.)
       ВОСКРЕСЕНЬЕ. Утро
      Ему было плохо. Он пришел опустошенный и молчащий. Впервые за наше знакомство он стал говорить о своей душевной муке. И я жалела его и гладила по голове, совсем как ребенка:
      – Ты еще будешь счастлив, ты полюбишь молодую красивую женщину и она полюбит тебя.
      Именно эти слова он и ждал от меня.
      – Ты хочешь со мной расстаться? – Спросила я.
      – Что ты, мне и в голову не приходило. Я возле тебя хоть отогреюсь…
      С самого первого дня нашего знакомства он довольно жестко обозначил границы наших отношений: никакой любви.
      – Вот где она у меня, – резанул он по горлу ребром ладони.
      И пока я не переступала эту обозначенную границу, сохраняя дружеские отношения без какого-либо намека на любовь, то все было нормально – он был доброжелателен и учтив. Но как только его доброжелательность я воспринимала как проявление любви – он тотчас же сверепел.
      – Я свободен! – Орал он. – Не смей за мной шпионить! Я выберу ту, которую сам выберу! Имей гордость – не вешайся на шею человеку, который тебя не любит. Мы только друзья…
      Вот тут-то он ошибался: я не вешалась ему на шею. Никогда. И никогда не разыскивала его и не звонила ему сама. Позвонит – я рада. Не позвонит – жду звонка.
      Вообще-то, это для меня была какая-то кабала. Я считала себя человеком с характером, потому что всегда имела собственное мнение и ко мне приходили люди решать свои проблемы, но тут… мистика какая-то. Против своей воли я становилась безвольной. Он мог позвонить поздно вечером и назначить свидание в совершенно неподходящее для меня время. И что же делала я – женщина с характером? Безропотно шла на его зов. Как кролик в пасть к удаву. (Потом я, правда, напишу об этом статью под названием «Пользователь». Это как раз о таком рабстве, но в тот момент я еще не научилась отфутболивать от себя подобного «пользователя».)
      Вообще-то, мы часто ссорились. После таких ссор я бурно переживала. И обязательно плакала. Нет, не при нем. При нем же молча уходила. И как считала – навсегда. И вот именно после этого я где-то в укромном уголке разряжалась горючими слезами. После этого еще какое-то – весьма долгое – время я убеждала себя, что это очень хорошо – ссора. И что я – сильная женщина, потому что у меня хватило сил, наконец-то, его бросить. Все. Он был в прошлом. Так я считала. И он не напоминал о себе все это время. И вот как раз в тот момент, когда я чувствовала себя свободной и счастливой, появлялся он. Он мог просто позвонить и молчать. Он мог просто приехать и тоже молчать. И никаких объяснений или извинений.
      – А ничего не произошло. – Мог сказать он. И я опять попадала к нему в зависимость. В кабалу. До следующей крупной ссоры. Например, из-за ревности…
 
      Меня просто раздирала жгучая ревность. Я ревновала его ко всем женщинам. Трудно было предугадать – понравится ли ему эта женщина или нет. Мне казалось, что ему нравятся все. В какой-то мере так оно и было.
      Он же никогда меня не жалел и мог звонить любой из своих подруг при мне, а часто просто с моего телефона. Подруги были у него в разных городах, а уж в Москве…
      – Это деловая встреча, – говорил он, ухмыляясь. – Твоя ревность мне мешает. Преврати свою любовь в спорт. А избавиться от ревности тебе поможет замужество. Выходи замуж за старого и богатого. А любить будешь меня.
      – А как же ты?
      – Я тоже женюсь.
      – Но как только ты женишься, а ты ведь женишься по любви, мы перестанем встречаться?
      – Почему же, ну может быть, месяца два я и буду увлечен, но не больше – я слишком занят. Ты мне нужна всегда. Ты мне нужна всегда, но… молодая. – Добавлял он без всяких комментариев. – Ты настоящая женщина – добрая и умная. Мне с тобой хорошо… Знаешь, мне в жизни везет. Вот бывают у меня ситуации, когда ясно, что нет никакого выхода. Но вдруг… неожиданный поворот, почти как выигрышный билет в проигрышной лотерее. Ты – такой билет. Я иногда думаю, что ты мне послана свыше… Ты мой лучший друг. Таких у меня не было никогда… Да, и лучшая любовница тоже ты…
       СРЕДА
      Мы в очередной раз выясняли отношения. Он говорил: «Ну что тебе еще надо, я с тобой сплю почти регулярно, я считаю тебя идеальной любовницей, но не более. У нас партнерские отношения».
      Он был совершенно нелогичен, потому что не далее, как вчера он же говорил: «Я иногда думаю, что не смогу жить без тебя – ты такая надежная.»
      Но для меня такое признание прозвучало так, будто мне сообщили о моих пороках – о прочности, надежности, доброте, нежности, жалости, любви. Это все были мои пороки. В глазах многих мужчин – так утверждал он – эти качества не имеют ценности. Цену имеет лишь молодость и красота.
      Иногда мне казалось, что он не сможет жить в семье – он был сама ненадежность. Ему никогда нельзя было верить. Да он и сам путался в своей лжи. Так что же я любила в нем?
      Когда-то в самом начале нашего знакомства – не романа, уж это наверняка – он спросил меня: «Скажи, а за что ты меня любишь?»
      Вот это-то и я не знала. Потом я подумала и сказала: «Когда я смогу проанализировать наши отношения и сказать, за что люблю, то это будет означать одно – конец любви.»
      А потом добавила: «По твоим же меркам – любить тебя не за что.» Он засмеялся.
      У меня в то время был выбор, но меня как будто зациклило на нем. Он был из какой-то недосягаемой мне среды. Сама то я – провинциалка, даже жизнь в столице не сделала из меня настоящую горожанку. Ну разве что, одета я была по-городскому: модная стрижка, оправа дорогих очков, элегантный макияж. Но я не научилась как столичная жительница суетиться, спешить, безразлично относиться к своим соседям, коллегам и друзьям – я была слишком искренна с ними и участлива. И в какой-то мере я стыдилась своимх простых чувств к людям и ко всему, что меня окружало. А он был моим антиподом. Вообще-то, он был моим Божьим наказанием. И однажды я сказала ему об этом. Он же сразу как-то помрачнел и после долгой паузы с грустью сказал: «Дура ты. Тебе дана любовь. Мне бы вот так кого-нибудь любить…» После этого он выгнал меня из кабинета и долго сидел в одиночестве… Да, я к тому времени работала у него в институте.
      … Работа в институте была для него большим понижением. Ушел он из академии после большого скандала, связанного с какой-то научной работой, которую он, якобы, присвоил. От него многие отвернулись, и он потерял почти всех своих друзей. Почти. Потому что этой должностью в институте он был обязан одному из своих друзей – из числа его учеников. Разумеется, это было понижением, даже не понижением, а падением. Вот тогда он и уехал из своего научного подмосковного городка, а снял комнату в самой Москве, чтобы избежать столкновений или встреч со старыми друзьями. Но Москва – она не такая уж большая, как оказалось… Вот тогда он и остался без семьи.
      В этом же институте ему дали возможность создать крошечную лабораторию, правда, денег дали не сразу. Но он сам подобрал себе бескорыстных сотрудников – так у него оказалась и я…
      Что же касается финансирования его научных исследований, то деньги он в конце концов нашел – работы его были перспективные. И мог продолжить свои исследования на широкую ногу. Деньги нашлись не в министерстве науки и образования, а совсем в другом месте…

      Клементия закрыла книгу, обозвав героиню дурой, что по ее мнению было вообще-то справедливо.

Глава 13
АННА, суббота, 20 сентября

      – Максим? Извините, что звоню вам на работу, но я сначала звонила к вам домой, но там никто трубку не поднимает, и вот я решила, что вы здесь и не ошиблась. Вы не должны меня забыть – это я, Анна. Вы меня вспомнили?
      Да, он вспомнил ее, но сейчас он занят – у него важный деловой разговор. Он позвонит, когда освободится.
      Такой ответ Анну обескуражил. Она ожидала хотя бы любезного вопроса о делах, самочувствии, погоде… А вместо этого? Он – единственный человек, с которым она сейчас хотела бы поговорить. Анна чуть не заплакала от этой черствости. Надо же, он позвонит. Я ведь говорила ему, что у меня на даче нет телефона, так куда же он звонить будет? Номер своего мобильного она дает лишь в исключительных случаях, этот же случай она тогда не посчитала исключительным. Да и мобильный она, к своему огорчению где-то оставила, в квартире Варвары его не оказалось, хорошо, если она оставила его в кресле у редактора, а если потеряла?
      У Анны уже покатились слезы. Что делать? Кто ей поможет? И как сообщить родственникам Варвары?
      … Еще вчера Анна была уверена, что Варвара вот-вот сама объявится. Теперь же, находясь в квартире Варвары, она стала думать уже иначе… Она перерыла все вещи подруги, но так и не нашла никаких записных книжек с телефонами знакомых, родственников или подруг… Ничего. У Анны было такое впечатление, что записей не существовало. Этого не могло быть – не могла эта Варвара обходиться без записной книжки, ведь даже о приближающейся дате своего рождения она сама себе напоминала записью в блокноте.
      Анна не нашла книжку. Тогда она стала обзванивать… больницы. Дошло дело и до моргов…

* * *

      Еще раньше, договариваясь с адвокатом о встрече, Анна сомневалась: нужно ли ей поручать свои дела этой девчонке и не проще ли позвонить своему адвокату из Эссена. Но потом она все-таки сделала выбор в пользу «этой девчонки», как она ее сразу же окрестила. Во-первых, ее характеризовали друзья, а во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, она лучше знает российское законодательство, чем любой – самый лучший – адвокат-немец. И сама она тоже решила хорошо подготовиться к любой неожиданности, хотя пока она и не представляла, что же ей надо все-таки готовить. А пока – она нашла время и отвезла все необходимые бумаги адвокату. Но это пока все – трагическое происшествие с Варварой меняло все ее планы…