Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Детективный конкурс Литвиновых - Идеальная секретарша

ModernLib.Net / Детективы / Волкова Инесса / Идеальная секретарша - Чтение (стр. 10)
Автор: Волкова Инесса
Жанр: Детективы
Серия: Детективный конкурс Литвиновых

 

 


      Я собираюсь открыть рот, чтобы сделать очередную ошибку, но вовремя закрываю его. Не следует сообщать ему, что книга давно переписана на дискетку.
      И он – очень довольный собой – уходит. Совершенно опешенная, я ничего не предпринимаю, а просто плюхаюсь в кресло и долго сижу, ничего не соображая от только что происшедшего. Потом я забираю сумку, дискеты и спускаюсь в вестибюль.
      На дворе прекрасная погода и светит солнце. В моей же душе – кромешний мрак…
 
      На другой же день я еду в издательство и объясняю ситуацию, почему не могу представить рукопись в указанный срок. Я не говорю, что у меня есть дискета – просто описываю ситуацию, в которой оказалась. Литературный редактор – пожилой, но очень подвижный мужчина, кажется, искренне сочувствуют мне и предлагают простой выход – плюнуть на этого член-кора и на злосчастную рукопись и… написать другую книгу. Эта идея кажется мне занятной.
      Я ухожу, так и не сказав ему, что могу оставить в редакции всю книгу просто на дискете…
      Дочитать Клементии не дали – звонила Лилька – мириться.

Глава 35
МАКСИМ, среда, 24 сентября

      Максим думал, что приедет на кладбище раньше всех, но он ошибся – уже опускали гроб. Он побродил вокруг, посматривая по сторонам, а когда опять подошел, то уже укладывали венки. Анны между тем он пока не увидел – не было ее ни среди присутствующих на погребении, ни среди праздноглазеющих, которых на этом кладбище оказалось предостаточно. Но как только он хотел отойти в сторону, чтобы понаблюдать издалека, как увидел ее. Она его еще не видела, но вертела головой, явно выискивая кого-то в толпе. Стоящие рядом с Максимом женщины тоже почему-то заинтересовались Анной.
      – Да ты посмотри, кто это тут присутствует? – Вполголоса произнесла дама, что была повыше ростом. Она приподняла подбородок, показывая направление, в котором следует смотреть той даме, что была рядом – пониже.
      – Это фиолетовая брюнетка? Ну и что же в ней интересного? – С некоторой долей превосходства ответила также вполголоса вторая, краем глаза поглядывая на Максима.
      – Не только то, что она в какой-то рыбацкой куртке, как будто собралась по грибы… – Нараспев произнесла все та же первая дама. И добавила, – ну и цвет, прямо как баклажан в парнике, вот уж не ожидала, что у нее вкус начисто пропадет.
      – Да о ком ты? Об этой фиолетовой брюнетке? – Недоуменно и с каким-то раздражением, опять спросила вторая, все еще не спуская глаз с Максима.
      – Да о Климовской. Это ж Анька Климовская – подруга варварина. Помнишь, она еще жила какое-то время у нее на Кропоткинской? Покойница ее прямо обожала. Правда, ругала ее по чем свет, за всякие там глупости с этим любовником, ты же знаешь позицию Варвары, касаемую мужиков. На работе о ней частенько говорила. Да ты что, не помнишь ту историю? Эта Анька когда-то сохла по одному доктору, буквально проходу ему не давала. – Все это дама произнесла на одном дыхании и с явным удовольствием. – Такой высокий блондин.
      – А он?
      – Ой, я не помню, кажется, то ли он женился на другой, то ли она вышла за другого. Точно не помню, но что-то интересное было – Варвара зря говорить бы не стала. А, вспомнила, уехала она. Кажется, в Германию, а может, еще куда. Точно, уехала она. Не замуж, а в прислуги нанялась. Да и какое это имеет значение, когда ясно – жизнь у нее не удалась, ты только посмотри, Наташка, как она одета, а этот цвет – удавиться можно.
      – Да, это точно, удачливой она не выглядит. Она что, с Варварой училась?
      – Нет, она приехала откуда-то из глубокой деревни.
      – Вспомнила и я, Тамарочка. Она была у того доктора ассистенткой. Или секретаршей.
      – Это одно и тоже – чай приносить, да постель стелить.
      – Но Варвара того доктора называла стервецом. И Аньку эту очень жалела.
      Обе женщины так увлеченно сплетничали, что позабыли, где находятся. Максим стоял почти рядом с ними и со стороны казалось, что это ему что-то рассказывают эти две дамы.
      Когда он услышал фамилию, то посмотрел в ту сторону, куда показала женщина. Говорили они об Анне – это ее назвали баклажанной брюнеткой. Впрочем, Анне идет этот цвет, снисходительно подумал Максим, по крайней мере, не портит ее – у нее нежный цвет лица, а яркие волосы даже кстати. И тут он увидел, что та, которую так увлеченно обсуждали дамы, наконец, заметила его и даже вроде бы махнула ему рукой.
      – Кажется, она нам машет? – Одновременно сказали обе дамы и удивленно переглянулись.
      – Вам? А я думал мне. – Сказал Максим и улыбнулся.
      – Как же, вам, мы же все-таки знакомы с ней, – женщина помедлила и добавила, – через покойницу Варвару.
      – А Климовская – это по мужу или как? – Спросил Максим.
      – Или как. – Поджав губы, ответила дама, которая пару минут назад с интересом посматривала на Максима. – Да она сроду замужем не была. Может она и выходила замуж, но уж точно не в Москве. Здесь она была холостячкой. Высокомерная такая – ни с кем не общалась кроме Варвары. А чем гордилась, ума не приложу? Потом, кажется, она в Литву уехала. В Ригу.
      – Разве Рига в Литве? – Удивился Максим.
      – Не знаю, Варвара говорила, что Климовская собирается переехать в Ригу.
      – К тетке. – Добавила первая дама и отвернулась от Максима.
      – Наташка, да ты посмотри, легок на помине, – почему-то шопотом сказала женщина, которую звали Тамара и дернула подругу, глазами указывая на мужчину, который с интересом поглядывал в их сторону.
      Максим посмотрел в том направлении, куда показывала женщина: за раскидистым вязом стоял его недавний клиент: высокий блондин. А вот это уже наводит на размышление, подумал Максим. Это уже очень и очень интересно… Все так же одет – темный, наглухо застегнутый до подбородка, плащ, элегантная оправа дорогих очков со стеклами «хамелеон», прическа – волосок к волоску. В руках непременный атрибут занятого делами человека – мобильный телефон.
      – Этот что ли, стервец? – Желая вызвать дам на дальнейший разговор, улыбнулся Максим. Но они разом замолчали и не проронили больше ни слова, отойдя от него на почтительное расстояние.
      Пока Максим разговаривал с дамами и решал вопрос: подойти ли к Анне или выждать, толпа заметно поредела. Но тут он, к своей досаде, заметил, что Климовская – он наконец узнал фамилию Анны, – которая вроде бы сама двинулась к нему, как-то замешкалась и пошла не к нему, а по направлению к боковому выходу – вместе с двумя рослыми мужчинами. Максим подумал, что она хочет проводить родственников покойной Варвары, и хотел было уж идти вслед за ней, чтобы предложить ей свою машину. Однако его опять отвлек все тот же блондин – он быстрыми шагами нагнал двух дам, что стояли несколько минут назад рядом с Максимом, и взял их под руки, отчего они как-то даже вроде бы присели то ли от испуга, то ли от полной неожиданности.
      Максим отвернулся, все еще пытаясь отыскать глазами Анну, но ее уже не было видно.
      Он бросился к боковым воротам, через которые вошел сам, но и там ее не оказалось. Тогда он не стал возвращаться на главную аллею, а быстро пошел наискосок к центральному выходу, огибая оградки, кресты и надгробья. Когда он вышел за ворота, то увидел уже отъезжающие машины. Анны не было. В какую из машин – а их было четыре – она села, он не видел – их окна были затемнены. Тогда он бросился к своему джипу и какое-то время ехал за ними, но на перекрестке, при выезде на магистраль, машины, идущие впереди, разделились – две поехали направо, две – прямо. И когда вишневая «тойота», не показав сигнала поворота, неожиданно свернула уже с кольцевой, Максим последовал за черным «мерседесом» и вскоре потерял его из виду в тот момент, когда остановил свой джип у красного сигнала светофора, а «мерседес» успел проскочить на желтый. Покрутившись еще немного по городу и не обнаружив черного «мерседеса», Максим выругался и остановился, чтобы позвонить в собственное агентство.
      Ему хотелось застать Клементию на работе, да заставить ее покопаться в картотеке и уточнить некоторые данные. Если, конечно, она заносит все то, о чем он ее просит в картотеку, в чем он был совсем не уверен.
      Клементия долго не подходила к телефону и это ему не понравилось: да ходит ли эта помощница на работу? Но потом она подняла трубку и голос у нее был испуганный.
      – Комиссар? Тут мне такого бандиты натворили! – Всхлипывала она. – Не знаю как и жива осталась – забрали зачем-то картотеку, разбросали папки, а несколько из них забрали с собой. – Тараторила Клементия, которая быстро оправилась от испуга и со скоростью спортивного диктора докладывала о случившемся. – Когда один из них увидел компьютер – я же все-все передвинула тут без вас и он теперь за шкафом, вернее, шкаф перед компьютером, – скороговоркой пояснила она.
      – Короче. – Строго сказал Максим.
      – Да, да, Теперь у меня вроде бы кабинетик есть. Был вернее, – опять всхлипнула Клементия.
      – Так цел компьютер? – Не выдержав, заорал на нее Максим.
      – Нет, один бандит разбил телевизор рукояткой пистолета, а другой раздавил ногой клавиатуру. Нет теперь ничего. – Опять заревела Клементия.
      – А процессор?
      – А что это такое?
      – Ну ящик, в который ты суешь дискету. Он под ногами у тебя стоит, под столом? Он то цел?
      – А что ему сделается, его ведь просто так не разобъешь. Он ведь железный. Там и стоит, я его еще дальше под стол засунула. И теперь я эту кнопочку, ну эту – включения, могу пальцем ноги включать-выключать. Вот и сегодня – бандиты на порог, а я руки на стол, как они попросили, а правой ногой, вернее, пальцем, на кнопочку.
      – Ты что, босиком? – Так ведь ноги на каблуках за весь день устают. – Оживилась Клементия. Вот я без вас и сижу в носочках. Еще коврик такой пушистый под ноги подстелила.
      – Молодец, Клементия. А теперь закрой контору и дуй домой. Завтра я привезу тебе новый телевизор и мы с тобой все восстановим. У тебя ведь есть дома вся информация на дискетах?
      – Есть. Вы же мне приказали все-все сдублировать, вот я и стараюсь. Для вас, комиссар.
      – Молодец. Я тебе присваиваю звание агента. Агент 008.
      – А какое звание следующее? – Повеселела Клементия. – Детектив. Ты у меня будешь детективом, Клементия. А теперь отбой – конец связи, агент 008.
      То, что рассказала ему Клементия о погроме, он ожидал всегда – работа у него такая, но то, что бандиты оказались не такими уж и крутыми – это его озадачило. Уж если кто-то хотел лишить его информации – а это похоже, – то почему прислал таких придурков, которые разбили монитор, но не тронули процессор – память? Может быть, это простое хулиганство и совсем не связанное с его делами? Скорее всего так оно и есть.
      День выдался неудачным, часа через два решил, наконец, «комиссар Мэгре», до этого надеясь, что может быть, Анна позвонит ему сама.

Глава 36
КЛЕМЕНТИЯ, четверг, 25 сентября

      С утра Клементия встала в хорошем настроении – вчерашнее служебное «повышение» придало ей бодрости. Вообще-то, она никогда долго не предавалась унынию, хотя бы потому, что так ее учила мама. Она всегда ей говорила: уныние есть смертный грех, а это значит, что ты недовольна собой – творением Божиим. А вот это было совершенной неправдой – Клементия была довольна творением рук Бога. Собой, то есть. Потом она помылась и с удовольствием позавтракала, а затем достала из стола дискеты и сунула в их сумочку. Это были как раз те дискеты, за которые ее вчера похвалил «комиссар», она даже посмотрела на свои плечи – нет ли на них погонов? Но погонов не было, да и то верно, зачем себя обнаруживать – она ведь тайный агент «комиссара». Еще раз кинув взгляд а зеркало, Клементия осталась собой вполне довольна – красива и умна. Так ей мама всегда говорила по утрам. И она отправилась в агентство.
 
      В метро она попыталсь читать.
       СРЕДА
       Мы расстались с ним врагами из-за какой-то книжки.
      Эта мысль присутствовала во мне. До вечера следующего дня. Я знаю, что не книжка виной нашей ссоре, но пока мне хотелось думать именно так. И через день я успокаиваюсь и решаю не воевать с ним из-за какой-то ерунды. Пусть берет ее себе и издает, где хочет и как хочет – меня это уже мало волнует. И пусть считает эту книжку моим последним подарком – я щедрая…. Кажется, я когда-то собиралась отдать ему свою печенку, пусть берет – я великодушная. А что касается моей печенки – вырастет новая. Ведь так было после всех моих неудач. У меня все отрастет – лучше прежнего. Вот только сердце всегда оставалось прежним – раненым, колотым и рваным – оно не заменялось. А жаль, говорю я себе, сердце время от времени надо бы менять – после безответной любви… Чтобы не помнить никого и ничего.
 
      Через три месяца я увидела на прилавке книжного магазина ЕГО книжку. Она неплохо оформлена, но я вижу в ней массу недостатков – своих, разумеется. Очевидно, что он так и не прикоснулся к рукописи. Правда, в начале книги появился дополнительнывй лист – об авторе. О нем. Обо мне, конечно, ни слова. И мне совсем не грустно – мне смешно так, что я хочу поделиться с кем-нибудь. Я звоню подруге и сообщаю ей о книге. Она говорит предельно четко.
      – То, что ты – дура, мне известно со студенческих времен. То, что ты – блаженная, тоже не новость. Но то, что ты по-прежнему непрактична, начинает меня раздражать и вынуждает принимать радикальные меры. И так как твоя болезнь зашла слишком далеко и давно неоперабельна, то, разумнее для тебя и полезнее для общества будет следующее – утопить тебя в ведре. Как котенка, у которого так и не прорезались глазки. И это патология. Медицина тут бессильна. Сама ты не способна утопиться в ведре и я могу тебе помочь. – И она начинает меня ругать. Как всегда.
      Подруга всегда резка в той части, которая касается мужиков. Она ярая феминистка и уж плакать по поводу того, что кто-то ее не любит, не станет. Но я не обижаюсь на подругу – ей бы хирургом быть, а не переводчиком. А то, что я иногда ей кое-что рассказываю, она расценивает так, будто я дарю ей бриллиантовые серьги, которые мне достались от тети и очень нравятся подруге. Давай, давай, говорит она в таком случае, я все это отражу в своем слезливом романе. Я ведь напишу его когда-нибудь.
      – Роман я и сама, может быть, напишу. – Уныло отвечаю ей, а ты купи эту книжку и позвони автору – не мне, конечно, – и спроси, почему это он в четвертой главе так перевоплотился, что выступает от имени женщины. – Настроение у меня заметно улучшается и я даже смеюсь.
      – Кажется, что ты на пути к выздоровлению. – Говорит подруга. – Утопление в ведре отменяется. На время отменяется. – Добавляет она. – Беру тебя на поруки. Едем-ка с тобой в Турцию на неделю. Давай? Я денег кучу за перевод получила. Так собираемся? Не хочешь в Турцию, так давай хоть в дорогой ресторан сходим, посидим вечерок в хорошем месте, да среди нормальных людей. Идет?
      – Идет. – Говорю я совсем не весело. Да и что за повод для веселья?
      Клементия загрустила, а ведь зря она ему книжку подарила, я бы ни за что так не поступила…
 
      Клементия весь день напрасно прождала «комиссара» с обещанным монитором. Да так и не дождавшись ни того, ни другого, уехала домой. Дискеты же она решила теперь хранить только в сейфе.

Глава 37
ВАДИМ, среда, 24 сентября

      То, что он, наконец, увидел Анну, его даже как-то огорчило и он решил не ехать сразу же в свой – не совсем достроенный – загородный дом, а вернуться в Москву. Хотя, что он будет делать дома? Громадная квартира, которую он переделал из трех, занимала половину второго этажа старинного особняка почти в самом центре шумной и бестолковой столицы. Здесь же – в маленьком переулке – недалеко от знаменитой картинной галлереи, было провинциально тихо и безлюдно. «Надо же, как ты сумел устроиться», – сказала когда-то его молодая жена – красавица-блондинка, когда он привел ее в эту квартиру. Правда, тогда она состояла всего из трех комнат в коммунальной квартире. Зато потом он развернулся и скупил за бесценок у живших здесь старух все крыло… Квартиру он перепроектировал и сделал ее на двух уровнях, благо, что высокие потолки это вполне позволяли.
      Он поднялся на балкончик, нависающий над холлом, там у него было что-то вроде небольшой библиотеки, и хотел посидеть за компьютером, но передумал, решив отложить дела, и спустился вниз, чтобы растопить камин. Прислуга приходила раз в три дня и он даже не встречался с ней, впрочем, таковы были условия, при приеме ее на работу – не мельтешить перед глазами хозяина. Он не любил чужих людей в доме, хотя порой ему было от этого тоскливо – не кого и ругануть.
      Маленькая дочь – его неожиданное счастье – находилась сейчас с дальней родственницей в Англии. Вчера он срочно их отправил. Береженого бог бережет… Ее мать – его первая жена – погибла за рулем автомобиля, где-то в Тель-авиве. Он узнал об этом спустя год, когда случайно встретился с ее братом, приехавшим в Москву. Девочку никто из родственников не хотел брать, потому что все деньги на ее воспитание – до восемнадцати лет, которые Вадим выплатил своей бывшей жене, были ею же растрачены в первый год проживания в Израиле. Вот тогда Вадим неожиданно не только для всех, но и для себя самого, поехал за девочкой в Тель-авив. Ему пришлось уплатить изрядную сумму денег родственникам, которые вдруг воспылали любовью к девочке, оценив возможности родного отца и поняв, что с него можно доить деньги еще добрый десяток лет. Сначала он никак не воспринимал дочь – чужая, да и только, – но спустя короткое время вдруг ощутил себя отцом и это ему понравилось. Бабы приходят и уходят, а дочь еще лет десять-двенадцать будет при нем. Это его в какой-то мере утешило. Рядом с дочерью Вадим Борисович вдруг ощутил себя искренне любимым, это его даже удивило, ведь мать девочки вдалбливала ей в голову, что отец, бросивший ее нищенствовать, негодяй и подлец. Впрочем, она была недалека от истины, но вот что касается денег, то тут она была не права, потому что сама спустила все в первый же год, растратив деньги на своего любовника-жиголо. Или, как сейчас говорят, бой-френда.
      Пару дней назад он вдруг забеспокоился: а что будет с ребенком, если с ним что-то случится? Это «что-то» уже висело над ним. Он чувствовал, как изменился сам воздух вокруг него. Но изменился не только воздух – статус его изменился, ведь если совсем недавно он был персоной номер один, то скоро он может стать персоной нон грата. И вот тогда он спешно решил отправить дочь подальше, решив, что так будет надежней и спокойней. И теперь он сидел один в своей громадной квартире и не знал, чем себя занять даже на час, уж не говоря о целом дне или вечере.
      Чаще всего он проводил такие вечера в ночном клубе – очень элитарном, а потому чрезвычайно скучном; иногда привозил к себе домой свою секретаршу – молоденькую красотку, но при этом, совершенно глупую. Но клуб надоел уже после третьего посещения, а секретарша поразила его своей беспросветной глупостью. Он удивлялся, как может за таким хорошеньким лобиком – чистым и нежным – скрываться такая дремучесть. Девушка имела способности к языкам – она говорила на четырех, но при этом поражала своей недалекостью. Она была дочерью чиновника средней руки из МИДа, но это дало ей возможность сначала учиться в английской спецшколе, а потом жить с отцом в разных странах. Поначалу Вадим Борисович, пораженный ее красотой, даже планировал жениться на ней, но очень скоро стал совершенно очевидным факт ее несостоятельности как жены: интересы ее были просты – деньги, наряды, ночные клубы… А к тому времени он уже устал от такой светской жизни.
      Он поужинал, посидел у камина, листая журналы и переключая телевизор с одного на другой канал. Ему было мучительно скучно и тоскливо. Надо же, как меняются представления о счастье, подумал он, когда-то давно он мог лишь мечтать о квартире с камином, хорошей библиотекой, просторным кабинетом и был счастлив, если получал гонорар и мог позволить себе сходить в ресторан с друзьями или с подругой. А сколько у него тогда было подруг… Да, это были вполне счастливые времена. Были…
      Но не все времена он любил вспоминать…

* * *

      … Времена, о которых не любил вспоминать Вадим Борисович, были не так уж и давние. А не любил он их совсем не потому, что времена были плохи, скорее, наоборот, просто с тех пор все у него пошло как-то наперекосяк. Нет, дела как раз пошли в гору, зато его личная жизнь так и не удалась. Девка эта – красавица-блондинка – через год сбежала с каким-то испанистым хлюстом из варьете, с которым она, оказывается, подрабатывала еще в студенческие годы, то танцуя в ресторанах, то участвуя в показе мод – ножки у нее были еще те. Тот наобещал ей золотые горы – контракт на три года в престижном западном рекламном агентстве, участие в конкурсе красоты, показы мод на подиумах Европы, фото на обложках журналов… Денег ей, что ли, не хватало, стерве, устало подумал Вадим, помешивая дрова в камине. Где теперь она, Вадим так до сих пор и не знает, а прихватила эта девочка – небесной красоты девочка – тогда у него из сейфа приличную по тем временам сумму.
      Да, после нее, как отрезало его успех у баб. Как будто наколдовала. Банкирши, деловые дамы, девки, бабы, проститутки – таких было у него, хоть штабелем укладывай. Однако были эти… на месяц, неделю, сутки, ночь… Но не было одной, которая любила бы его просто так, не за деньги. Да и он – так ведь и не смог полюбить кого-то. Но нет, была после той блондинки у него постоянная женщина – топ-модель. Поначалу ему показалось даже, что он влюблен, но потом сам же ее и выгнал. Застал со своим водилой в своей же постели и выгнал, да еще морду обоим набил. Даже рад был потом: и тому, что нашелся повод ее выгнать, и тому, что, как оказалось, не влюблен вовсе. Красивая была девка, но редкой породы стерва. Впрочем, теперь все бабы таковы – им лишь бы деньги.
      Так он и просидел бы весь вечер у камина, если бы ему не позвонили с дачи и не спросили, а что же дальше делать? Ну с этой, Климовской?
      – Ах, да. Приеду. – Только и сказал он, делая вид, что совсем забыл о своей гостье.
      Конечно, ничего он не забыл, просто оттягивал момент, когда надо будет решать ее судьбу. Припугнул он ее уже наверно достаточно – дача, Варвара… Подругу, конечно, без надобности хлопнули, чисто случайно – перепутали. Ну, кто ж знал, что у нее сердце такое слабое, ну да, что об этом вспоминать. Ему никого не жалко. Всех, кто встает у него на пути, он не щадит. И никогда не щадил. Правда, и не убирал физически, сами исчезали из поля зрения. Но Климовская… Это случай особый. Вадим Борисычу хотелось сначала удивить ее своими достижениями, пусть посмотрит, чего он достиг, благодаря своему уму, таланту, интуиции, умению приспособить обстоятельства под себя. Но хотелось и унизить ее. Что она из себя возомнила? Провинциалка. Забыла, кому она должна быть благодарна за свое сегодняшний успех, благополучие? Кому она должна руки целовать? Что бы она смогла без его тогдашней поддержки?..
      Он иногда думал, что не после бегства блондинки у него все стало не так, а именно после таинственного исчезновения вот этой самой Климовской… Незаметной, но как оказалось, такой значительной.
      А как она его отблагодарила? Нет, никаких воспоминаний – все это мешает бизнесу, а сейчас самое главное – та папка с документами, и это его спасение, а баб у него еще будет… Он был в этом уверен: только свистни – самые красивые будут в его постели. А любовь? Раньше он прекрасно обходился без нее, любовь – она только мешает жить спокойно. Вон сколько нелучших событий у него произошло только из-за того, что вздумал он жениться по любви. Два брака, а сколько неприятностей?
      Он сделал несколько упражнений по системе йогов – для спокойствия и равновесия – и спустился вниз. За водой, чтобы залить камин. Угли зашипели, сизый дымок, тоненькой струйкой поднялся вверх.
      Через полчаса Вадим Борисович уже сидел за рулем своего «Volvo», однако поездку на дачу он все-таки решил отложить до пятницы – пусть Климовская понервничает, может, станет сговорчивей. И он развернул машину и спокойно поехал в ночной клуб.

Глава 38
КЛЕМЕНТИЯ, пятница, 26 сентября

      Еще позавчера вечером Клементия хотела позвонить подруге Лильке и похвастаться своим званием, которое ей присвоил «комиссар», но потом раздумала, ну что ей скажет подруга? Будет как всегда насмешничать, а потом и вовсе все испохабит своими нелестными эпитетами относительно министерства внутренних дел, сыскной службы вообще, и агентства «Аргус», в частности. Потом она обязательно пройдется по полиции-милиции и неперспективности службы в ней девиц с незаконченным высшим. А Клементия в ответ: что она и не думала кончать это высшее, потому что только начав, поняла его бесперспективность, и что некоторые, и она знает, кто конкретно, это высшее получила, но ни приличной работы, ни денег ей от этого не прибавилось. Разве торговать книгами на Белорусском вокзале – это стоящее дело? А Лилька в ответ раскричится и скажет, чем торчать день и вечер в паршивом агентстве и ничего в итоге не получать, так лучше торговать книгами у вокзала или сидеть дома с дипломом в кармане и тоже ничего не получать. На том они и расстанутся, каждая при своем. Именно поэтому Клементия раздумала расказывать подруге о своем звании агента, а уж тем более о перспективах получения следующего – детектива.
      Клементия уже умылась, позавтракала и хотела было собираться на работу, как в дверь позвонили. Кто бы это мог быть, подумала девушка, но не поспешила открывать дверь – всякое сегодня может случиться, а посмотрела в глазок. На площадке стоял сам «комиссар Мэгре»…
      – Как вы меня нашли? – Пропуская раннего визитера в прихожую, Клементия была просто ошеломлена его неожиданным появлением перед своей дверью.
      – А еще звание получила, – вместо приветствия шутливо произнес «комиссар», проходя за ней в маленькую чисто прибранную комнату. – Ты разве не знаешь, что для частного сыщика ничего невозможного нет. – Максим засмеялся.
      – Да, но ведь мои данные в компьютере… компьютер разбит… вы вчера не приехали… не позвонили… не привезли телевизор.
      – Монитор, Клементия, эта штука называется… монитор.
      – Ну и ладно. Так вот. Сегодня уже пятница, значит вы и сегодня никак не могли привезти этот монитор, – тут она взглянула на часы, – потому что все еще закрыто, как бывает закрыто каждый день в семь часов тридцать минут утра.
      – Эх, курица ты, а не агент – в перспективе частный детектив. У меня ведь и дома есть компьютер, а дискеты со всей информацией есть. Так что, ставлю тебе за логическое мышление пока банан, надеюсь, ты знаешь, что это такое?
      – Да уж училась в школе не так давно, – с явным неудовольствием ответила Клементия.
      – Извини, Клементия, я пошутил и насчет банана, и насчет курицы. Но не насчет логического мышления, потому как оно тебе необходимо, если хочешь работать детективом. Ферштейн?
      – Ферштейн, чего ж тут не понять. – Клементия оживилась. – А знаете, меня мама частенько так называла. Поэтому слово курица для меня не ассоциируется с чем-то неважнецким, мне оно даже нравится. Я вообще, люблю кур за их домовитость и материнские чувства. У бабушки в деревне я любила смотреть на курицу-наседку, когда она со своми цыплятами разговаривала. Такая семейная идиллия, просто часами я могла смотреть на них и душой отдыхать. А что голова у курицы маленькая? Зато живет она по своим маленьким меркам и счастлива. Счастье – это, в конечном итоге, не освоение космоса, счастье – это маленький круг семьи. Космонавт, может быть, и счастлив, когда он в космосе, но старается-то он в итоге для семьи. Разве не так? Вот такие у меня мещанские представления о счастье. Вам они чужды?
      – Напротив. Я очень даже согласен с тобой.
      – А какие у тебя, агент «008», представления о сверхурочной работе? Это не омрачит твоих представлений о работе детектива?
      – Не омрачит. Я готова к сверхурочной работе. А перестрелки гарантируете?
      – Нет. Вот это не могу. Только в перспективе, да и то, если станешь детективом.
      – Стану. Так что это за работа?
      – Работа деликатная. Разведка.

* * *

      Через десять минут они уже сидели в «комиссарском» джипе. А сам «комиссар» в нескольких словах объяснял смышленой девушке со странным именем Клементия суть ее участия в таком непростом деле, как разведка. Клементия в свою очередь поведала ему о странных посетителях, которые приходят без приглашения, бъют компьютеры, крадут дискеты…
      Потом они долго ехали, звонили из сотового телефона, который комиссар у кого-то то ли одолжил, то ли приобрел, разным важным людям и, наконец, приехали в один из дачных поселков. Крутых домов здесь было множество – достроенных и не совсем. От такого обилия богатых особняков у Клементии даже рот сначала открылся, на что «комисср» ей строго указал: «Рот не разевать, смотреть внимательно, искать зеленый строительный вагончик с написью С и М.» Клементия быстро нашла такой вагончик возле одной из недостроенных дач, но не стала спрашивать, что такое С и М. Ведь и так понятно – строительство да монтаж. В этот вагончик они и вошли. А когда вышли, комиссар попросил ее посидеть в машине, а сам куда-то отлучился, только спросил: «Тебе есть, чем заняться?»
      Клементия опять взялась за книгу.
       ЧЕТВЕРГ
       Я не жалела, что ушла, наконец, из института.
      Какое-то время я сидела дома, ни с кем не встречаясь и не отвечая на звонки. Я исключила всякий контакт с внешним миром. Иногда я выходила на улицу и целый день просто бесцельно болталась по Москве. Деньги у меня были уже на исходе, а я все не решалась уехать навсегда к тетке в Ригу. Иногда я писала рассказы и относила их в какой-нибудь журнал или еженедельник, но не отслеживала их судьбу. Правда, до тех пор, пока мне не позвонили из бухгалтерии одного из журналов и не спросили, почему я до сих пор не получила свой гонорар. Я поехала. Этот звонок изменил мое отношение к своему творчеству – я стала писать и печататься регулярно.
      Как-то раз я забрела в издательство, с которым договаривалась на издание той книги. Меня там помнили.
      – Так вы пишете? – Спросил меня все тот же – немолодой, но очень подвижный – литературный редактор.
      – Пишу. – И я рассказала ему о своих успехах в журналах.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17