Люди и спецслужбы

Корпоративная ангажированность российских спецслужб сделала невозможной их работу по пресечению коррупции, «крышевания», участия в криминальном переделе собственности всех правоохранительных органов. Что практически уничтожило законность как основу жизнедеятельности всех государственных органов.

Характеристику не менее любопытных сторон деятельности спецслужб находим в интервью бывшего заместителя председателя КГБ СССР Леонида Шебаршина, опубликованного в «Московском комсомольце» в июне 1999 года под заголовком «Заговора спецслужб в России не существует».

Позиция генерала Шебаршина в вопросе о задачах КГБ в СССР неоригинальна и вполне корректна: "Сама функция органов госбезопасности — это охрана и обеспечение безопасности государства. Наша задача была не реформировать страну, а защищать ее конституционный строй. Рассуждать о том, плохой это был строй или хороший, в наши задачи не входило. Уверяю вас, что в самых демократических странах дело с госбезопасностью обстоит точно так же… Мы привыкли рассматривать термины «госбезопасность» в более узком плане. Внешняя военная угроза, подрывная и разведывательная деятельность, внутренние риски. Все действия, направленные на подрыв конституционного строя

Что касается Гитлера, к сожалению, он был неглупым человеком. Я думаю, что его наследие заслуживает изучения, чтобы видеть константы векового нажима на Россию со стороны Запада. Но Гитлер — это история уже древняя. Можно поднять и посмотреть директиву Совета национальной безопасности США за 1948 год, где были четко сформулированы цели Запада в отношении нашей страны…Все эти цели достигнуты полностью".

Вот такая получилась защита конституционного строя в СССР со стороны наших спецслужб — защитить не смогли. В Китае же — вполне с этим справились бывшие коллеги и соратники КГБ. Защищать, как оказалось, надо было, прежде всего, от собственной высшей номенклатуры, да пороху в характере не хватило. Тогда заговор спецслужб СССР не состоялся, а предпринятая позже робкая и профессионально несостоятельная попытка путча в течение нескольких дней рассыпалась в прах.

Так что между правильными представлениями руководителей спецслужб о своей предназначенности и их воплощением этих представлений в реальную жизнь часто оказывается неодолимая дистанция.

Бывший руководитель КГБ вполне обосновано весьма скептически аттестует возможности тайных заговоров как таковых, в том числе и с участием спецслужб: «Какая бы мощная ни была тайная организация, она не в состоянии развалить такую махину как СССР. Это не так. Я знаю, что требуется, какие усилия на те или иные события в стране… Я приведу ряд примеров. Гранада — задний двор США. Казалось бы ничтожная страна. Там работали ЦРУ, Госдеп и американская пропаганда. А кончилось чем? Войска пришлось ввести. Шестьсот морских пехотинцев, по моему, высадились и смели на фиг неугодный режим. Панама была совсем карманной страной у американцев, и президент был агентом их разведки. Но опять же пришлось вводить войска…Есть пределы, до которых тайные средства действуют».

Действительно, если бы тайными операциями можно было решать любые внутри— и внешнеполитические проблемы, армии с их чудовищными вооружениями были бы не нужны. А они есть, и все виды спецслужб работают, в том числе и на вооруженные силы. И какие бы величественные, глобальные тайные планы ни разрабатывали аналитические центры разведок — реализовывать их придется в значительной и самой существенной части открытыми политическими, экономическими, военными средствами, зарабатывая при этом репутацию «мирового жандарма», «империи зла», «большого сатаны» и т.п. со всеми сопутствующими следствиями в виде демонстраций протестов, экономических и иных диверсий и др.

Кроме того, за тайные гнусности можно схлопотать тайно же того же, но большей мерой, а может еще и больней. Это тоже сильно ограничивает свободу тайного маневра.

Далее руководитель одной из бывших сильнейших служб безопасности лишь подтверждает существовавшую серьезную практику подбора кадров: "В систему госбезопасности брали людей далеко не худших. Служба в КГБ была престижной. Я сам уходил на Лубянку из МИД с удовольствием. Работа в КГБ учила самостоятельности, ответственности, дисциплине. Сегодня набор, казалось бы, таких элементарных качеств — большая редкость.

Я до сих пор узнаю своих бывших коллег по пустяковому признаку. Если мы договорились на встречу в двенадцать часов, то человек в течение пяти минут появляется. Исключительно редки бывают опоздания. Их практически не бывает. Если бывший наш работник принимает на себя какие-то обязательства, то он их неизменно придерживается".

И именно так все и есть в действительности, так и было. Существенно здесь только то, что традиционные достойные личные качества бывших сотрудников КГБ СССР автоматически не унаследованы многими их приемниками из следующих поколений. Что и верно, и весьма прискорбно.

Интересны здесь и некоторые откровения о специфике работы спецслужб — как советских, так и зарубежных: "Мы покупали целые газеты негласно за границей, не говоря уже о главных редакторах и обозревателях. Тем же самым занимаются и западные спецслужбы в России. Я не хочу называть конкретные примеры — у меня нет документальных доказательств. Но я знаю совершенно точно, кто был куплен и какие материалы в нашей прессе по Ирану, Ираку, по торговле оружием, продвигаются и проплачиваются из-за рубежа. Комитет госбезопасности, естественно, приглядывал за газетами… Сегодня за деньги можно купить любой компромат. И за деньги пристроить его в газету. Этим могут заниматься и профессиональные журналисты и политологи. Конечно, у наших работников навыки проведения акций влияния, так называемых «активных» мероприятий, остались. Но я бы не делал обобщений. «Активные» мероприятия — не такая уж высокая наука. Журналисты, по-моему, публика достаточно быстро обучаемая и гибкая. Пресса стала свободной и предлагает себя по рыночной цене… Я уже говорил об абсолютно прозрачной стратегии Запада в отношении России. Раз есть стратегия, значит, есть и ее проводники внутри страны… За свою работу они получают неплохие деньги. В виде оплаты за лекции, акциями предприятий или гонорарами за книги. Россию спасет только Россия.

Объективные процессы не укладываются в рамки тайных или явных стратегий".

Очень интересные и ценные для «простого человека» суждения профессионала и не менее интересны некоторые выводы на их основе:

«Свободная пресса» является некоторым образом зоной действия агентов влияния недружественных стран, что невозможно было практически в СССР, а ныне — в современном Китае по причине жесткой цензуры и опеки служб госбезопасности. Что здесь лучше, что хуже — зависит от типа господствующих в обществе умонастроений: кто-то предпочитает ветреную жену в обществе свободных нравов со всеми возможными для себя издержками, кто-то — верную при всех обстоятельствах под угрозой неизбежной жесткой расправы за измену по законам шариата. В последнем случае индивидуальный «гнет нравственных оков» возвращается религиозному обществу сторицей отсутствием эпидемий сифилиса, СПИДа, сохранением здоровой наследственности и высокой репродуктивности.

Изведение, нейтрализация «проводников интересов Запада» внутри российской политической и прочей элиты — задача для российских спецслужб ныне неподъемная. В отличие от периода существования СССР, ответное обретение агентов влияния Россией среди политиков Запада задача еще менее разрешимая по причинам не столько из-за отсутствия для этого средств у российских спецслужб, сколько из-за отсутствия в составе нынешней элиты достаточно сильных и устойчивых образований, кровно заинтересованных в отстаивании национальных интересов собственной страны.

Ослабленные до критического состояния спецслужбы непригодны ни для каких заговоров, кроме «внутрисемейных» при схватках за должности, сферы влияния, защиты своих «подкрышников» и т.п. Но это уже скорее только муляжи достославных структур, внешнаяя оболочка, которую перестали наполнять доброкачественным материалом.

Последним в приведенной череде весьма пространных высказываний бывших и действующих руководителей, работников спецслужб рассмотрим материалы беседы бывшего заместителя ФСБ РФ генерал-полковника Анатолия Сафронова с главным редактором «Общей газеты» Егором Яковлевым, помещенным в номере за 23 апреля 1998 года под символичным заголовком: «Нас не надо любить, ведь и мы никого не любили».

Редактором «Общей газеты» был задан самый, пожалуй, трудный вопрос о базовых ценностях общества, ради которых должен функционировать каждый сотрудник нынешних российских служб госбезопасности. Мы помним по знаменитому фильму чеканные строки служебных характеристик работников спецслужб нацистской Германии: «характер нордический…хороший семьянин…отличный спортсмен…интересам Рейха предан…». Помним мы и стереотипы служебных характеристик сотрудников правоохранительных органов, иных руководителей советского времени: «Делу партии и советского государства предан…У товарищей по работе пользуется заслуженным авторитетом…Нетерпим к нарушителям социалистической законности…» и т.п. Сказать, что подобные оценки в характеристиках были формальным вымыслом — незаслуженно обидеть людей: и тех, о ком было написано, и тех, кто это писал. И люди это писали вполне вменяемые, нормальные, и выносили свои суждения о достойных людях.

Важное значение критериям оценки служебных качеств сотрудников, естественно, придает цитируемый руководитель ФСБ: "Это, наверное, самая главная наша проблема. Есть задачи, аналогов которым в русской истории просто не было. Взять тяжелую ситуацию на Кавказе — она складывалась веками. А что такое отношение органов госбезопасности к частной собственности и капиталу? Вчера мы писали в аттестациях сотрудников: «К предпринимательству и накопительству не склонен», что рассматривалось как важнейшая черта социального портрета. Сегодня же эта строчка может прозвучать «приговором» с точки зрения отношения сотрудника к частной собственности и обеспечения ее защиты. Мы поднимаем сейчас в наших архивах уникальные материалы о НЭПе, показывающие какие в то время ставились задачи, какие ориентировки шли на места, как предписывалось защищать инвестиции и контролировать их.

Увы, НЭП длился недолго, и сегодня у нас, по сути, нет опыта подхода к экономике вне тотального контроля государства…И на Западе не все просто. Ну, будет ЦРУ или кто-то другой защищать частную компанию, а назавтра налогоплательщик его спросит: «На каком основании вы мои деньги тратите на защиту именно этого частного капитала?». Теперь возьмем нашу ситуацию. Допустим, начальник нашего управления в Ульяновске помогает частному предпринимателю, дает ему нужную информацию, считая, что тем самым выполняет свою задачу. То же самое, например, происходит в Туле. Эти компании начинают конкурировать на рынке. И что же, два наших управления начинают работать друг против друга?".

Сказано многое о многих серьезных вещах, но по привычке, вероятно, смещен оказался ряд принципиальных акцентов, которые привели к некоторому искажению реальности:

Никогда в системе служб госбезопасности характеристики не были «приговором» карьере: и потому, что больше всегда описывали в них «положительные» качества в данный период, а отрицательные качества чаще не упоминались вовсе. И потому, что сами сотрудники, зная основные ожидания в отношении их личностных качеств, всегда умели достаточно убедительно мимикрировать под требуемый положительный образ. Объективная же характеристика с точным перечислением недостатков действующего сотрудника — удар по всей системе «подбора, расстановке и воспитания кадров», ее руководителей, недопустимый при нормальных обстоятельствах. Случись какое-либо серьезное ЧП, вроде совершения сотрудником преступления — служебные проверки выявят конкретных виновников, «просмотревших» оборотня. Раз взяли в систему — годен на всю службу, какие бы социальные перемены ни происходили в государстве и обществе. Меняться же будут тональности, политическая «окраска» служебных аттестаций, характеристик.

Никакого неодолимого неприятия частного капитала сотрудники российских спецслужб не продемонстрировали. Куча проблем обнаружилась совершенно в другом: почти сразу сотрудники спецслужб стали охотно негласно, несанкционированно сотрудничать с новыми собственниками, не обращая никакого внимания ни на криминальность их «бизнеса», ни на его ущербность для общества. Сотрудничество приняло почти повсеместно характер «крышевания», то есть всяческой помощи не только от разнообразного рэкета, но и законного интереса правоохранителей, налоговиков, претензий других участников договорных рыночных отношений.

В западных странах почти никогда не возникает подобного пристрастия к конкретным фирмам по простой причине: там есть четкий водораздел — помогать спецслужбы своим национальным корпорациям без колебаний и сомнений будут только в зарубежной, внешнеэкономической деятельности последних. Участие, к примеру, ЦРУ во внутренних межкорпоративных рыночных столкновениях — недопустимо, будет жестоко наказуемо, квалифицированное как тяжелое должностное преступление. При соблюдении этого очевидного правила и у нас не было бы схваток между различными структурами, подразделениями и сотрудниками одной и той же спецслужбы.

Участие в поддержке внутрирыночных противоборств различных отечественных бизнесструктур обязательно подвигает отдельные фрагменты спецслужб выступать против интересов собственного государства и общества по простой причине: подавляющее большинство компаний всегда любыми правдами и неправдами стремится уклониться от полной уплаты налогов, сбывать некачественную или контрафактную продукцию, минимизировать выплаты в социальные фонды и т.п. А «крышующие» их структуры спецслужб делают такие правонарушения во многом успешными и безнаказанными.

Что же касаемо бывших руководителей и сотрудников спецслужб, ушедших в отставку по возрасту, но поддерживающих активные контакты с действующими сослуживцами, то те прямо и в полном объеме участвуют в указанной противоправной деятельности корпораций, куда они пришли работать. И никто в спецслужбах этому сколь-нибудь серьезно не противится.

Другие весьма замечательные посылки в интервью вполне корректны и весьма существенны для осознания роли и места спецслужб в обществе и государстве: «Я бы особо не облагораживал человеческую натуру. Недавно я со своим 20-ти летним сыном пошел в Москве на „бои без правил“. Кстати, во время одного из них, в Киеве, убили спортсмена-американца. Прямо вокруг ринга стоят столики, разносят еду, много молодых женщин, семьи с детьми — и тут же льется кровь. И когда ты видишь, с каким жутким восторгом воспринимает все это публика, как кричат от радости девушки, ты спрашиваешь себя, а насколько все это отличается от гладиаторских боев в Риме? Наверное, есть люди, патологически неспособные ко злу. Но полагаться приходится не на любовь, а на государственные механизмы, которые должны исключать возможность массовых насилий. Вообще человеческая цивилизация — это то, для сохранения чего нужны специальные усилия… Нас же надо любить. Спецслужбы не любят ни в какой стране мира. Они защищают граждан, но при этом вторгаются в частную жизнь и являются, по сути, репрессивным аппаратом. Оснований для любви тут нет. Другое дело, что должно быть уважение к этой работе, понимание и защита законами… Органы государственной безопасности — инструмент, с которым надо уметь обращаться. Иначе от него, как мы прекрасно знаем, может исходить не только польза, но и беда для общества».

С последним утверждением, естественно, невозможно не согласиться. Правда, различные спецслужбы не любят по разному, за различные грехи.

На этом в целом пусть и не во всем бесспорном, но жизнеутверждающем мнении глубокоуважаемого Анатолия Ефимовича Сафронова, генерал-полковника и руководителя ведущей российской спецслужбы, и закончим наше повествование.

Заключение

Итак, обобщая материалы глав книги о взаимоотношениях людей и спецслужб, можно свести их некоей совокупности выводов:

Люди, образующие социум, являются и средой, в которой обретаются спецслужбы и объектом их воздействия. Подавляющая часть общества, к которой принадлежат неимущие, невластные, практических контактов с работниками спецслужб не имеет, объектом их постоянного воздействия в обычных условиях не является. Сведения о спецслужбах, о целях и практических результатах их деятельности эти категории получают только искаженные до неузнаваемости преимущественно через кинематограф, детективную литературу. Обычные люди, случайно попадая в зону интереса спецслужб, являются для них либо временной целью, либо временным средством.

По отношению к интеллектуальной части общества спецслужбы, как правило, выступают в роли присмотрщика, либо в роли экзекутора, изредка — карателя. Незначительная часть по преимуществу творческой интеллигенции, категорически не идущая на сотрудничество, платит спецслужбам за это искренней ненавистью, изображая, где это только возможно, их душителями свободы. Большая часть интеллигенции, несмотря на неприязненные чувства, предпочитает ладить или сотрудничать со спецслужбами. Формирование отношений спецслужб с интеллигенцией происходит в определяющей части еще в студенческой среде.

Научно-техническая интеллигенция, прежде всего предприятий и организаций военно-промышленного комплекса, воспринимает спецслужбы и их сотрудников как неотъемлемую технологию обережения, сопутствующую научно-производственному процессу, как в определенном роде соратников, на которых иногда можно опереться во внутрипроизводственных конфликтах и межкорпоративных схватках.

Политики, руководители, функционеры и активисты политических партий, общественных организаций (кроме экстремистских) всегда искренне заинтересованы в наилучших отношениях с сотрудниками спецслужб, охотно поддерживают добрососедские отношения с руководством спецслужб. При возможности стремятся заручиться их поддержкой в своей политической деятельности.

Крупные предприниматели, финансисты охотно берут на высокооплачиваемую работу бывших высокопоставленных сотрудников спецслужб, готовы нести изрядные расходы на их деятельность, в том числе и на поддержание тесных отношений с действующими руководителями спецслужб. Предприниматели среднего уровня предпочитают дружить с сотрудниками спецслужб и нести определенные расходы на поддержание с ними добрых отношений — на всякий случай. А таких случаев в реальной деловой жизни приключается немало.

Криминальный мир (который вне политической борьбы в ее крайних формах) всегда готов взаимовыгодно сотрудничать со своими спецслужбами. «Недоразумения» со стрельбой изредка случаются, но носят частный характер при попытках сторон уклониться от «ранее достигнутых договоренностей».

Спецслужбы — не лечебно-оздоровительное учреждение для общества: немножко — иммунная система против чужеродного вторжения и присутствия, немножко — поддерживающая и карающая, немножко — пугающая, грозящая издалека. Но в первую очередь — опора существующего политического режима, какого бы типа тот ни являлся, его обязательная, неотъемлемая составляющая.

Спецслужбы как элемент власти могут переживать вместе с политическим режимом периоды агрессивной, карательной активности, спокойной размеренной работы, периоды застоя, стагнации, либо разложения и упадка. Коэффициент полезного действия спецслужб по их заявленным целям всегда полностью корреспондируется с КПД всей управленческой деятельности, осуществляемой политической элитой общества.

Спецслужбы — род корпораций со своей служебной этикой, табу, закрытостью для посторонних, стремлением к доминированию в определенных зонах жизнедеятельности общества и государства. Главная «корпоративная» особенность — наивысшая устойчивость, выживаемость по причине того, что являются самыми любимыми «дочерними» структурами самой мощной корпорации, именуемой государством. В отличие от всех прочих корпораций, крах спецслужб происходит только с крушением государственности, от которой службы безопасности являются производными.

Спецслужбам свойственно «болеть»: чрезмерно преувеличенным представлением сотрудников о своей особой социальной значимости, либо излишней тягой сотрудников и к личному высокому имущественному статусу, постепенным снижением реальной оперативной активности, связанной с серьезными личными рисками, заменой ее имитацией деятельности в виде производства киносериалов, где сотрудникам спецслужб нет равных. Либо болезненным стремлением сотрудников «держать ситуацию под контролем» любой ценой. Как правило, большинство таких болезней вполне успешно «лечится» политическими средствами и кадровыми корректировками.

Однако при всех особенностях, отклонениях в жизнедеятельности спецслужб именно они в сравнении со всеми прочими общественными и государственными институтами, неформальными и формальными образованиями элит вроде масонов, закрытых элитарных обществ и т.п., являются в наибольшей степени выразителями и защитниками интересов государства, способными вносить существенные коррективы в особо разрушительную практику паразитических фрагментов элит, вроде компрадорской буржуазии.

Спецслужбы даже в периоды массовых репрессий никогда не являются носителями только разрушительной для общества функции. Даже НКВД вместе с карательной практикой занимался и развитием инфраструктуры СССР становлением новых отраслей промышленности, энергетики, разработкой и созданием атомного оружия. В отличие, к примеру, от тех групп российских «новых русских», которые запустили и поддерживают выморочные и деградационные процессы в России в устрашающих темпах путем массового сбыта наркотиков, недоброкачественных продуктов, напитков, лекарств, технических средств, всевозможных фальсификатов. Надежды здесь сейчас именно на российские спецслужбы, их способность возродиться для продуктивной работы по защите национальных интересов России.

Спецслужбы — это жизненные поприща их сотрудников, руководителей. Здесь в течение всего продуктивного периода жизни реализуются все жизненные устремления, цели, честолюбивые планы личного состава, то есть наполняющих эти структуры профессионалов. В судьбу этого служебного сословия вплетаются все индивидуальные человеческие элементы судьбы: радостные, счастливые минуты, несчастья, трагедии личные и с близкими людьми. Чьи служебные карьеры при всем их своеобразии испытывают мощное давление меняющихся политических, экономических обстоятельств жизни социума. Здесь же ни на минуту не прекращаются многообразные схватки, битвы за должности руководителей, чины, награды — как это происходит повсюду.

Естественно, личный жизненный опыт каждого умудренного читателя книги может вполне оказаться богаче, многосторонней авторского в части соприкосновения, либо сотрудничества или противоборств в каких-либо формах со спецслужбами. Вполне вероятны множества несовпадений с высказанными здесь суждениями и выводами.

Но есть надежда, что книга способна явить немало поводов для серьезных размышлений на вечную тему взаимоотношений, чаще невольных, людей и спецслужб.