Люди и спецслужбы

Цыганских же таборов переместилось к городу изрядное число из голодных и разоренных регионов бывшего СССР. Подобным же промыслом занимается в городе изрядное число интернациональных групп молодежи, «работающих» под патронажем некоторых местных сотрудников милиции. Разрешить только такую частную проблему в изрядно продвинутом либералами гражданском обществе, не привлекая спецслужбы, вряд ли удовлетворительно удастся — приводить в чувство требуется уже самих правоохранителей.

Ныне время мощных мировых миграционных потоков, спровоцированных перманентным демографическим взрывом в Азии, Африке, Южной Америке. Переселенцы устремлены в «цивилизованные страны» со зрелыми гражданскими обществами, живущими по самым либеральным законам, при самых либеральных государственных системах, легко там обосновываются (а живут по своим собственным обычаям и укладам) целыми общинами в «цивилизованно-либеральной» среде, не обращая особого внимания на культурные и иные ценности общества пребывания. Ни на ожидания их адаптации к «западным ценностям».

Традиционными для этих общин являются обязательное присутствие, доминирующее положение в них структур традиционной оргпреступности: якудза, триад, коморр и т.п., которые «цементируют» этнические группы, делая их еще более невосприимчивыми к культурам стран пребывания.

Этническая же организованная преступность практически не поддается традиционным полицейским методам преследования и утеснения, западная тюрьма для «бойцов» — настоящий курорт, за отступничество — убивают беспощадно. Противостоять этой новой этнической угрозе западным либеральным гражданским обществам если в чем-то и удается, то только с активным участием своих спецслужб.

Многократно продемонстрировано в новейшей истории, что любые наборы демократических «завоеваний», либеральных обретений общества одномоментно могут быть порушены финансовым крахом, который может быть инспирирован в ряде стран в результате продуманной удачной спекулятивной акции на ведущих финансовых рынках мира. Гражданское, нафаршированное свободами общество невозможно, когда «свободным гражданам» нечего жрать, не на что проехаться на трамвае или метро, не говоря уж о поезде или самолете. Если и дано каким-то образом профилактировать возникновение финансово-экономических катаклизмов, разрушающих в кратчайшие периоды сложнейшие системы жизнеобеспечения государства и общества, то только методами и средствами соответствующих спецслужб. При условии, что работа спецслужб организована надлежаще и сами они вполне дееспособны и достаточно мощны для решения фрагментов глобальных задач мирового рынка финансов.

По сути своей, все современные модели вроде бы процветающих гражданских обществ Запада — земля обетованная отнюдь не для всех и каждого сущего там гражданина, но только и по преимуществу людей либо очень богатых, либо просто богатых. Все иные прочие — в лучшем случае в обслуге преуспевшей и наслаждающейся всеми свободами публики: собирают за скромную плату в составе предвыборных штабов разнообразные подписки, разносят по почтовым ящикам разные пропагандистские рекламные материалы, скандируют на митингах заранее предписанные лозунги и здравницы, ассистируют в телешоу своим более великим гражданам — товарищам и т.д. Все эти внешне благополучные общества разделены внутри себя на никогда не совместимые ни по интересам, ни по устремлениям разновеликие группы, где «сливки общества» глухо, неявно, но непримиримо противостоят потребители массовой посредственной, низкосортной продукции всего списка: от продуктов питания, эрзацнапитков до убогой имитационной масс культуры. Здесь спецслужбы всегда должны быть начеку, чтобы успеть погасить внешне немотивированный, внезапный социальный взрыв своими специфическими средствами до того, как в это дело придется впутывать внутренние войска с их карательно-полицейскими методами «работы».

Не до восторгов беспредельной гражданской свободой становится родителям, когда их дети получают теперь уже с помощью самой любимой игрушки — персонального компьютера — доступ в Интернет к множествам разнообразных порносайтов с подростками и малолетками в качестве главных действующих персонажей. Уличить и привлечь к уголовной ответственности у полиции нравов есть возможность ныне только единицы из великого множества дельцов прибыльнейшей отрасли порноиндустрии. При необходимости кардинально решить эту проблему — поручать придется опять же спецслужбам с их набором квазиюридических приемов и технологий.

То, что у нынешней России коррупция, криминальный вывоз капитала приняли сокрушительные и невиданные ни в одном либеральном европейском государстве размеры, вины спецслужб особой нет — есть только устойчивое, маниакальной стремление либеральных политиков, либеральной интеллигенции не допустить активного участия спецслужб в работе по наведению надлежащего порядка. И совсем не обязательно по известным из недавней истории технологиям НКВД: сложившиеся фактически в мире глобальные экономика и финансы жестко диктуют свои императивы квазинациональным правительствам множества стран, понуждая коррупционной поддержкой многих «либеральных» политиков действовать и проводить в жизнь законы, программы, несовместимые с существующими национальными интересами, простым выживанием традиционных этносов. Что уже сами по себе резко обостряет множество внутрисоциальных конфликтов, порождает новые их виды и формы. При этом финансируемые зарубежными спецслужбами разнообразные фонды проводят множество специальных социологических исследований общественного мнения, настроений, устремлений социумов, часто предумышленно искажая полученные результаты с целью ввести в заблуждение аналитические исследовательские группы, обслуживающие правительства стран, подвергшихся информационной, финансовой и иной современной колонизации, оккупации. Эту волчью хватку за горло международного финансового капитала и обслуживающих его разнородных и отлично оснащенных спецслужб в состоянии хоть как-то ослабить, умерить отнюдь не политические партии и парламентарии со своими пустопорожними заявлениями и обращениями к мировой общественности — только собственные национальные спецслужбы. При условии, если они, конечно, еще в состоянии планировать и реализовывать свои задачи самостоятельно, а не ввергнуты уже своими политическими вождями в непрерывные преобразования и реформы по чужим сценариям. Тут уже действительно ситуация ближе всего напоминает классическую: только горные овчарки в состоянии уберечь овечьи стада от губительных набегов волчьих стай, снизить до приемлемых размеров наносимый серыми бандитами ущерб.

По совести и по уму бороться надо бы не за гражданское общество, где люди лучше всего защищены от произвола и злоупотреблений чиновников, бюрократов (которые вроде бы тоже люди и граждане), не от государства, которое жизненно необходимо каждому социуму, а преимущественно за то, чтобы весь социальный уклад, вся общественно-государственная организация стимулировали бы единственную и главную цель всего своего предназначения — становления, развития и социального преуспеяния нравственного достойного человека. Вместо всей нынешней практики всех сущих в цивилизации обществ, когда наиболее впечатляющие преуспеяния во всех без исключения сферах человеческой жизнедеятельности гарантированы людям недостойным, нравственно ущербным, с набором социальных ценностей, сохранившихся в целостности и полной сохранности от эпохи неандертальца. Такой человеческий материал, наполняя собой любые сколь угодно либерально-демократические институты общества, искажает своей прижизненный практикой любые благонамеренные программы их деятельности, превращает любые должностные полномочия из контрольно-распорядительных функций во общее благо в инструмент личной корысти. Причем, всегда это делается в составе групп, кланов, кодл — то есть стократно усиленным. Борьба с такими «ветвями власти», сколь успешной она бы ни была для спецслужб, для правозащитных организаций, никогда не приводит к улучшению внутрисоциального климата, но только к смене лиц у кормил власти. Что может деморализовать любых борцов за законность и справедливость.

Мир социумов меняется постоянно, в подавляющем объеме эволюционно, под воздействием развития и роста производственно-энергетических возможностей техносферы. В незначительной же части — по воле «борющихся» людей. Новые технологии приходят основательно и надолго — до смены на более выгодные. Человеческие новации даже в виде конституционных законов мало что меняют — в процессе толкования законов все течет, все меняется: Конституция СССР гарантировала личную и колхозно-корпоративную собственность. Но практика правоохранительных органов всячески эту собственность ущемляла, изводила, не давала ходу, развития.

Ныне — другая крайность: правоохранители всех разновидностей бросились неистово служить, чаще неформально, частной собственности, помогая исключительно новым капиталистам и чинам грабить государственную, которую они должны были бы хранить и оберегать от разграбления. Дошло до того, что уничтожаются реликтовые леса, разрушается природный баланс громадных территорий. Попытки всех новообразований гражданского общества вроде филиалов «Гринпис» остановить эту вакханалию преимущественно с помощью криков в прессе никакого практического эффекта не производят. И так будет до тех пор, пока карательные структуры не получат команды взять за горло всех, кто хотя бы окрест столиц преступно прибрал в природоохранительных зонах земли под свои загородные дворцы. В числе таких «новых капиталистов» — хищников оказалось предостаточно и либеральных политиков и интеллектуалов, для которых все полученные множественные либеральные права и свободы означали только одно: безнаказанность за беспредельное и беспрерывно творимое ими хищничество в любых исполняемых ими социальных ролях: собственника, банкира, депутата парламента, правительственного чина, армейского или милицейского генерала, прокурора, судьи и т.д. Творить же нового человека, для которого преступить высший — нравственный — закон неприемлемо ни при каких обстоятельствах, это и есть единственная возможность создавать все более достойное и совершенное гражданское общество, которое, к примеру, при сохранении крепостного права в разных современных модификациях никогда не сложится, несмотря на любые либеральные свободы. Здесь главные «технологические линии» и процессы в них — семья, школа, университеты, библиотеки, театры. И все то, что способствует их процветанию. А отнюдь не частое переписывание Конституции. Такому становлению гражданского общества через воспроизводство нравственного человека никакие спецслужбы не враги — никогда, ни при каких обстоятельствах.

Яростная борьба современных защитников со спецслужбами, увенчавшаяся в отдельных странах впечатляющими победами, в этих же странах, как правило, подтвердила наблюдения ученых: там, где извели в свое время волков, изобразив их ненасытными, кровавыми убийцами, стали хиреть и вымирать те популяции животных, которым волки, якобы наносили непоправимый, гибельный урон. Пришлось восстанавливать срочно теперь уж волчью породу. В «цивилизованных странах» Европы и Америке, где сильно продвинулись строители гражданского общества, махровым цветом расцвели наркомания, гомосексуализм, немотивированные массовые убийства в школах, в иных местах скопления людей: вместо популяции государственных «сторожевых псов» развилось множество видов, стай «своеобразных охотников за черепами». В иных случаях признаки запаршивливания человеческого «овечьего стада» воплощаются во впечатляющих цифрах: «По данным доклада, опубликованного в „Журнале Американской медицинской ассоциации“, более четверти (26,4%) американцев страдают психическими расстройствами» («Московский комсомолец», 03.06.2004г.). В Китае же, где традиционно сильны бюрократия и спецслужбы и практически отсутствуют признаки гражданского общества, этот показатель составляет всего 9,1% на все громадное население, живущее в многократно худших социально-экономических условиях. Так же неприлично низок здесь по современным оценкам, характерным для «цивилизованных стран», уровень больных наркоманией, СПИДом, алкоголизмом, нездоровых детей и др.

Действительно, в Китае с формированием гражданского общества западного образца дело худо, сильно в этом плане в глазах «цивилизованного мира» обделен китайский народ. Может даже невыносимо нравственно страдает. Но вот по части контроля по части коррупции номенклатурного чиновного стада китайские спецслужбы и правоохранители вполне на уровне стоящих задач: в итоге социальный строй и политический режим в стране вызывает полное доверие мирового рынка финансов, и инвестиции в Китай идут полноводным потоком. А уж международный финансовый капитал — основа либерализма — всегда учитывает наибольший набор важнейших показателей состояний социума и власти, да еще в ближайший и отдаленной перспективе. И никакой опасности для себя в сильных, вездесущих и спецслужбах и слабых или никаких учреждениях гражданского общества в китайском варианте здесь для себя не увидел.

Китайское тоталитарно-полицейское общество недавно быстро справилось с эпидемией атипичной пневмонии: чтобы не получить полицейской дубинкой по хребту повязки носили все без исключения, руки хлорированной водой тоже мыли все.

В либерально-демократическом западном обществе для достижения таких же результатов нужно затратить десятки миллиардов долларов, чтобы стерилизовать всю окружающую людей среду, ибо самих людей вразумить не удается, а принудить — нельзя, противопоказано законом, не демократично, против Конституции.

В отличие от интеллектуалов-мыслителей, замышляющих эпохальные проекты вариантов «светлого будущего» для всего человечества или его отдельных фрагментов и не обращающих никогда никакого внимания на число, объемы неизбежных при этом жертв, несмотря на весь якобы присущий им гуманизм, спецслужбы, равно как и военные, политики обязаны рассчитывать потери, хотя бы для того, чтобы не оказаться победителем в пустыне. И антигуманный, античеловечный расчетливый эгоизм нормальных спецслужб иногда на порядки полезнее и благоприятнее беспредельного либерального гуманизма: в известных событиях на площадь Тань-ань-мынь в Пекине в пору расцвета пресловутой «перестройки» в СССР было натурально раздавлено танками несколько тысяч китайских студентов — борцов за демократические либеральные реформы. В итоге Китай ныне — процветающая страна, темпы экономического развития которой потрясают мир, народонаселение растет, несмотря на все попытки сдержать его лавинный характер. В России, где победили — таки недоумки-перестройщики при полном попустительстве «силовиков», за эти годы вымерло 15 миллионов человек (уже 10 % населения), стремительно развивается деградация людей, набирает темпы депопуляция, экономика в руинах, армия — огрызки прежней, полиция — почти мародеры и т.п. В такой пропорции Китай потерял бы уже более 150 миллионов человек.

НКВД обвиняют в гибели миллионов в ГУЛАГе. Даже если бы это и было так — остались созданные системы каналов, железных дорог, городов, по крайней мере. В современной России при еще многом большом числе инспирированных разорением жертв — остались только пустые просторы и разросшиеся погосты на них.

Извечные противостояния «прогрессивной интеллигенции» и спецслужб, где первые всегда изрядно бывают побиты или перебиты порядочным числом, а вторые — прокляты печатно и изустно и «оклеветаны», в целом малопродуктивны, почти безрезультатны. Эволюции государств и обществ, их трансформации в нечто иное, более приличное или целесообразное происходит по иным основаниям и причинам: состязания, конкуренции экономик, вооружений, освоенных промышленных технологий, эволюции систем образования и воспитания и др. подобному.

Развитие социумов в не меньшей мере происходит и от изменения содержания того, что в головах так называемых «элит». А в самой незначительной — от форм государственного устройства, наличия в обществе множества гражданских свобод и числа самых сумасбродных объединений этих самых свободных ото всего граждан.

Есть, однако, примеры не только неантагонистического, но вполне конструктивного взаимодействия общественный гражданских институтов и спецслужб. Речь идет, прежде всего, о сотрудничестве в местных общинах европейских диаспор, которые всегда очень серьезно работают с бытовой информацией в социуме своего пребывания: накопление, систематизация, анализ сведений по всем значимым лицам во всех значимых сферах жизнедеятельности. К этим массивам информации всегда могут обратиться спецслужбы Израиля или через них — иные дружественные спецслужбы. Но и сами спецслужбы в свою очередь оказывают квалифицированную помощь общинам в случае какой-то острой ситуации. И ни одна из сторон не клеймит другую из-за разногласий по каким-либо идейным, этическим соображениям. По крайней мере, публичных свидетельств тому не встречается.

Но таких примеров — единицы. В остальных случаях взаимоотношения без взаимодействия протекают на фоне взаимных окошмариваний, демонизации образов друг друга. Причем, с разными результатами: спецслужбы фантомами злобных интеллектуалов — цареубийц запугивают политическую элиту и получают для себя режим все большего благоприятствования. Интеллектуалы — оппозиционеры демоническими информационными фантомами образов спецслужб сильно запугивают себя и некоторую часть обывателей, которая благоразумно отодвигается от «революционеров» на почтительное расстояние.

Что же касаемо перспектив создания гражданского общества, реально имеющего возможность аудита власти. То по трезвому размышлению следует, вероятно, сделать оговорки на тот предмет, что если таковое когда-то, где-то и будет возможно, то только с изрядными купюрами: сознательные организованные и активные граждане никогда не получат доступа к контролю над тайными политическими обществами, которые в различных формах (иерархии масонских лож, например) всегда будут, не смогут контролировать оргпреступные сообщества, никогда не получат доступа к секретам спецслужб — сначала их придется упразднить.

А с такими и некоторыми иными изъятиями (связанных тайной личной жизни великих и не очень личностей, к примеру) картина «прозрачной власти» не складывается — что-то постоянно подозрительное мельтешит в густом тумане, в то время как на демонстрационных ясных полянах тишь да благодать. На том дело и ограничится. Зато великая цель — аудит власти — останется манящий и влекущий все новых мечтателей на века. Что само по себе не так уж плохо.

Охота впотьмах на серую дичь

Численность, необходимые профессии строительной корпорации, потребные для строительства атомной или гидроэлектростанции рассчитать специалисту несложно. Определить оптимальную численность и структуру правительства страны на основе каких-то расчетов практически нельзя: невозможно точно рассчитать и учесть качества людей, занятых на этом поприще, где один недоумок из именитого рода, клана может свести к нулю усилия множества достойнейших, разумнейших людей. Со спецслужбами в этом отношении не проще. К примеру, обеспечивать надежную охрану особо важных объектов, военных секретов можно на основе разных предпочтений: содержать многочисленную охрану, оснащать объекты все более дорогой и сложной техникой от несанкционированного доступа. А можно нагнетать в среде населения предельную подозрительность и стимулировать всячески поток сообщений о любых сомнительных ситуациях, людях, а потом сбиваться с ног, проверяя массу таких «донесений», 9/10 из которых чаще всего оказываются результатом неадекватной трактовки реальной действительности. А можно совмещать эти два подхода — тогда и численность и расходы на экипировку и содержание спецслужб будут расти самыми стремительными темпами без каких-либо внятных гарантий надежности обеспечения безопасности. Отказаться от этой функции опасно и любой фирме, и государству: промышленный шпионаж, к примеру, никогда не исчезнет в конкурентном мире, когда относительно небольшими тратами на подкуп чужих сотрудников можно получить результаты исследований, на которые конкурент потратил многие миллионы и годы. Да еще и обскакать соперника на рынке традиционно его продукции. Задача же не дать увести из-под носа «know-how» может обойтись очень дорого, но это многократно приемлемей утраты научного или иного базового приоритета.

При исполнении охранных функций любого вида, характера практически невозможно даже приближенно вычислить степень реальной угрозы, «энерговооруженность» и силу нападающей стороны, время и место диверсионного акта ни самим «охранникам», ни тем, кто хотел разобраться, в какой мере эффективны, целесообразны и нужны охранные структуры в их реальном виде. Заслуживают ли они при этом таких трат, следует ли удовлетворять их вечные запросы по увеличению штатов, улучшению оснащения и технического обустройства. Судить сколь-нибудь достоверно в таких случаях по данным самих охранных структур практически нецелесообразно: свои неудачи они всегда скрывают за редким исключением, естественно, когда это уже получило огласку. А «успешно предотвращенные попытки» оппонентов можно достаточно легко инспирировать: обнаружили, к примеру, припаркованную машину с динамитом у плотины водохранилища, обезвредили, никого не задержали. Но ни кого нет уверенности, что эту машину не угнали и «оснастили» сами «охранники» — и себя показать, и встряхнуть общественное мнение и власть, чтобы лишний раз криво не ухмылялись при очередных домогательствах служб охраны.

Посему рационализировать и оптимизировать спецслужбы, исполняющие эти функции, вещь нереальная и неподъемная ни для политиков, ни для руководства корпораций. Путь здесь один — наиболее опасные участки «перекрывать» с многократной страховкой. И побольше профессионально хитрить, конспирировать: не зря же иные диктаторы имеют множество резиденций и никому не говорят, где будут обретаться каждую новую ночь. А иные лидеры государств каждодневно ездят одновременно несколькими одинаковыми кортежами, рассаживая в них своих двойников. Прибегают и к множеству иных изощренных ухищрений: жить захочешь — и чечетку на руках исполнишь!

Если бы удалось исчислить и суммировать усилия и средства, которые бесчисленные VIP-ы (и лица, которые сами себя к ним причисляют) имеющие быть во всех странах, тратят только на обеспечение собственной безопасности, то средств могло бы хватить на отопление и озеленение всей Антарктиды с тем, чтобы переселить туда миллиарды выбракованных во всех социумах подонков и негодяев. Но до создания мифического единого дееспособного и разумного мирового правительства, этот удачный проект вряд ли удастся реализовать. Посему охранная функция спецслужб во все более жестоко противоборствующем мире будет только крепнуть и стремительно дорожать, стимулируя в еще большей степени несправедливое распределение получаемых человечеством ресурсов и благ и плодя все более жестокие социальные противоборства.

Применительно к одной из ведущих функций спецслужб — политическому сыску (обережению конституционного режима — официально) — определить объемы разумных потребностей в привлечении человеческих и материальных ресурсов нет никакой объективной возможности: только субъективные профессиональные предчувствия руководителей самих спецслужб, густо замешанных на всегда сильно преувеличенных представлениях о социальной значимости выполняемых задач и собственном честолюбии и самолюбии. Как и во всех прочих сферах государственного управления. Ибо наибольшей полнотой информации об умонастроениях и предрасположенности к поддержке или противодействию политическому режиму различных социальных слоев и групп общества обладают только сами спецслужбы, и только они произвольно интерпретируют имеющиеся сведения для политиков своих в секретных меморандумах и резких интервью для общественности через СМИ. Если в бытность СССР для КГБ возникали некоторые трудности с социальной идентификацией врагов социалистического строя (во всенародном государстве страт — антагонистов не было по теории) и приходилось пробавляться разнородными россыпями диссидентов, на управу с которыми вполне хватало психиатрических учреждений и милиции для утеснения тунеядцев, то в нынешней России с этим проблем для ФСБ нет никаких. Врагов режима ныне — пруд пруди: и коммуно-фашисты (красно-коричневые, то есть), и пещерные националисты множества толков, и воинствующие сектанты вроде Аум Сенрике, и исламские фундаменталисты с их впечатляющим террором по городам и весям страны. Под такие бесчисленные угрозы ныне в России спецслужбы могут только развиваться и крепнуть, получая максимально возможную финансовую поддержку. Все в порядке с набором врагов и у спецслужб США: под исчезновение главного их сатанинского оппонента в образе СССР ущербные пацифисты попытались и здесь умерить пропитание своих спецслужб, но после известных акций полумифической Аль-Каиды все вернулось с большой лихвой. Тем более что никуда не делся в Америке и «черный экстремизм», к которому только добавился «желтый», «зеленый» и иных расцветок. Стремительный рост значимости спецслужб в ведущих странах мира, предпринимаемые попытки консолидации их усилий в борьбе с так называемым «международным терроризмом» уже не на шутку перепугали разнообразных правозащитников, усмотревших в этой тенденции серьезную угрозу демократическим институтам, принципам либерализма и гуманизма, положенным в основу нынешних «цивилизованных» государств.

Ряд СМИ, финансируемых сторонниками беспредельного либерализма и свобод без границ, постоянно, упорно пытаются внушить: самые серьезные террористические акции в мире организуются самими спецслужбами пострадавших стран. Приводят и косвенные доказательства. С некоторой пользой и для спецслужб: происходит серьезное завышение их реальных возможностей, и процесс демонизации получает новый мощный толчок, что усиливает профилактические полезные опасения в среде интеллигентского толка. Да и самим спецслужбам приходится готовить и проводить свои акции тщательней с учетом возможного негативного толкования их действий со стороны своих вечных оппонентов.

В России, в отличие от любой европейской страны или США, есть действительные и непримиримые враги нынешнего политического режима: в стране проведена несправедливая криминальная, хищническая приватизация, создавшая крошечный слой миллиардеров — миллионеров, увезших свои основные капиталы за рубеж и опустивших более половины населения за черту нищеты. В результате предельно допустимое по оценкам социальных психологов соотношение 10% самых богатых людей к 10 % самых бедных (делический коэффициент), который в нормальном обществе не должен превышать соотношение 1:8, в России превысил значение 1:25, что может быть чревато любыми социальными катаклизмами, не обязательно протекающими в виде баррикадных боев, восстаний, бунтов и тому подобному. В России, к примеру, сейчас во всю бушует демографический катаклизм — сокращение населения со скоростью 1 миллион в год, прежде всего за счет стремительного уменьшения числа детей.

Так что в России и в обозримом будущем для спецслужб ситуация с социальным экстремизмом самых разных модификаций останется чрезвычайно актуальной. Работа в этом секторе останется для госбезопасности одной из главных, и с ресурсами в надлежащих объемах проблем особых не возникнет и общественное внимание к деятельности и сотрудникам этих подразделений будет гарантированно высоким и уважительным. А вот с определением эффективности спецслужб в борьбе с террором, радикальным экстремизмом проблемы останутся: раз совершаются регулярно теракты, гибнут люди — либо спецслужбы не работают как надо и следует перетряхивать их руководство, либо террористы наседают с большей интенсивностью и ресурсами и следует спецслужбы свои укреплять, мощь их наращивать, предоставлять им всячески полномочий все больше. Ну а если терактов нет — либо спецслужбы всех террористов и их структуры передавили, и те бояться к нам нос сунуть, либо ими (террористами) в стране не пахнет и спецслужбы этого направления — дармоеды и понтовики.

К террористам за разъяснениями не обратишься — не буди лихо, пока оно тихо. Искренности и правдивости оценок от спецслужб тоже не дождешься — наивные там не держатся. Разрешить сомнения этого порядка политикам, властвующим помогают чаще всего все-таки сами спецслужбы: важные государственные проблемы нельзя позволять решать подбрасыванием монетки — предоставят впечатляющие аналитические материалы, развединформацию, сошлются на «передовой зарубежный опыт», предложат свои сценарии возможного развития событий на ближайшее обозримое будущее и т.п. Одним словом, не оставят своих политических спонсоров в сомнениях и растерянности. А если в такие моменты резко активизируются и сами террористы — правота оценок спецслужб станет очевидней. Что, правда, рождает у некоторых честолюбивых руководителей спецслужб соблазн каким-то образом в нужное время стимулировать активность террористических организаций на подведомственной территории. Но если такое иногда и происходит, то исключительно редко — никто не захочет, чтобы когда-то вылезли нежданно-негаданно наружу уши такой инициативы со всеми вытекающими последствиями.

Случаются ситуации, когда угрожающие политическому режиму, основным социальным группам опасные процессы идут на спад (в том числе и в результате эффективной работы спецслужб) и востребованность мощной, отмобилизованной структуры спецслужбы резко падает, ставя под угрозу карьеры, жизненные перспективы всех ее штатных сотрудников и руководителей. Как это бывает с массой боевых опытных офицеров после победоносного завершения войны. А люди — профессионалы в отличие от оружия и боеприпасов, для консервации непригодны: без привычного дела быстро деморализуются и профессионально деградируют. Этот болезненный процесс наблюдается в России в 90-х годах прошлого столетия, когда были разрушены практически все структуры мощного КГБ СССР и множество работоспособных и преданных делу офицеров было попросту вышвырнуто на улицу. Обществу за этот безмозглый шаг тогдашних политических руководителей страны приходится платить по сию пору, в том числе и чрезвычайно большим числом почти не подлежащих раскрытию заказных убийств бизнесменов, банкиров, чиновников. И высокой криминализацией бизнеса, стремительной коррумпированностью управленческих структур государства. Там, где правящая элита разумней и организованней, подобного не случается: «демилитаризация» спецслужб проходит постепенно, обдуманно в виде ли трансформации подразделений в иные структуры по иным социальным, геополитическим опасностям, которые имеют свойство появляться во все новых модификациях, подобно постоянно эволюционирующим типам вирусов гриппа.