Искусство жить. Человек в зеркале психотерапии

Прежде всего – зачем, для чего вам это? Просто так? Но «просто так» – ни с того, ни с сего – не бывает. Все мы несем в себе маленькие, не известные нам самим тайны. Иногда они вполне безобидны, а иногда заряжены болью, которая может вспыхнуть при выполнении теста.

Тест – не линейка, годная для измерения всего и у всех. Вот простой вопрос: «Любите ли вы помидоры?» «Обожаю», – выдохнет удачливый огородник. «Терпеть не могу», – дружно ответят аллергик и тот, кто недавно попался на краже томатов, «Кушать люблю, а так нет», – сообщит персонаж анекдота.

Метрической системою владея,

Удобно шею или брюхо мерять.

Душевным меркам невозможно верить.

Портновская идея.

Борис Слуцкий

Нередко люди пытаются «переиграть» тест. Можно так ответить на вопросы теста на вспыльчивость, что окажется, что вы тише воды и ниже травы, а порадовавшись такому замечательному результату, закатить скандал домашним за не выключенный в ванной свет. Но, отвечая на вопросы теста открыто и искренне, можно получить довольно интересный материал для размышлений о себе любимом (или ненавидимом).

Серьезные профессиональные тесты, требующие соблюдения особых условий их проведения, знаний и навыков интерпретации результатов, для развлечений типа «Проверь себя» не используются. Наспех составленными опросниками можно позабавиться, но особенно доверять результатам не стоит (знаю, о чем говорю, – сам сочинял такие игрушки).

Главное, чего следует остерегаться, – это попыток разделить черты характера на «хорошие» и «плохие». Во-первых, таковых просто нет. Во-вторых, нахождение «хороших» черт не делает нас лучше, а нахождение «плохих» хуже: мы такие, какие есть. В-третьих, как я уже говорил, мы можем вольно или невольно передергивать карты в ходе выполнения теста. В-четвертых, восприняв «плохое» со звериной серьезностью, можно начать такую войну против себя самих, что никакие миротворческие силы ООН не помогут.

Дело не в чертах, а в том, находят ли они свое место в жизни. Вот этот шкет с вечным гвоздем в известном месте – от него стонут учителя, перешли на аспириновую диету родители и катаются со смеха товарищи – не новый ли это Райкин? А этот – такой маленький, а уже занудливый умник, не вынимающий головы из книг, не слышащий никого и ничего вокруг, не знающий радостей детских игр, затюканный сверстниками и затасканный по психиатрам, – не он ли годы спустя расшифрует на изъеденном временем камне надписи, которые тысячи взрослых, как ни бились, расшифровать не могли? Ни одна черта характера, если она проявляется в нужное время и в нужном месте, не плоха.

В свое время в одном из ленинградских институтов, где готовились будущие строители дорог и мостов, ходили легенды о человеке, которого называли Дедом. Он приезжал на распределение из Средней Азии набирать специалистов. Отличники его не интересовали: «Это вам для аспирантуры и протирания штанов». Он смотрел личные дела. Этот схватил «трояк» и четырежды пересдавал экзамен, пока не получил желанную «пятерку» – «У меня есть место для этого упорного вола». Этот к концу зачетной сессии подошел без единого зачета, а к середине экзаменационной уже опередил всех, сдав и зачеты, и экзамены, – «Для этого авральщика у меня есть отличная работа». Деда любили и приезжали из пекла среднеазиатских пустынь счастливыми.

То в характере, что мы знаем и принимаем, доступно нашему контролю и управлению, а то, что остается неизвестным или отвергается, – управляет нами. В конце концов, звуки одних струн моего характера нравятся мне больше, других – меньше, но дело в том, играю ли я на них если не так, как Паганини, то хотя бы как выпускник музыкальной школы. Меланхолик, рвущийся в торговые агенты, холерик, стремящийся в бухгалтеры, флегматик, мечтающий стать популярным ведущим ток-шоу, – примеры неумения пользоваться своим характером так, чтобы быть успешным и получать максимум удовлетворения от работы и жизни. И вместо того, чтобы «ровнять» характер своего ребенка, может быть, лучше подумать, какая работа, какие занятия ему по характеру, а какие нет.

Говорят о нормальном характере. Но и он определяется не наличием, а выраженностью черт и их сыгранностью в оркестре характера. Я бы скорее говорил о гармоничности характера, чем о его нормальности или ненормальности.

Черты характера не подобраны по росту, как солдаты королевской гвардии. Какие-то из них выражены ярче других или отчетливее проявляются в ситуациях напряжения, стресса, заинтересованности: музыка поведения от этого не нарушается. Тогда говорят о характере акцентуированном – это не диагноз, а лишь признание того, что в характере есть достаточно выраженные ведущие черты.

Но порой какая-то черта (или группа черт) характера выражена настолько сильно, что начинает заглушать все остальные, управляя поведением. Раньше это называли «психопатией», теперь – «расстройством личности». Что это за штука? Точнее всего ее определяли старые врачи. Психопат, говорили они, это человек, трудный для себя и окружающих, поскольку его реакции не соразмерны по силе и продолжительности вызвавшим их событиям. Другими словами, хвост вертит собакой. Осторожность, к примеру, нужна, но когда она проявляется по любому незначительному поводу или начинает эти поводы для себя творить – это уже чересчур. Или – кому не знакомы переживания ревности? Но между способностью ревновать и неспособностью управлять своей ревностью как раз и пролегает граница нормы.

Однако не стоит делать культа из представлений о норме. Часто в ответ на вопрос «Что вас беспокоит в вашем характере?» слышишь: «Беспокоить-то не беспокоит. Но ведь это ненормально!» То есть человек чувствует себя в жизни, как в строю, – «стоять по росту и видеть грудь четвертого, не высовываясь и не западая». И тогда кто-то нам или мы кому-то со стальной ласковостью конвоира разъясняем: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим». В каких-то специфических ситуациях в этом, наверное, есть резон. Но возведи мы такой лагерно-строевой устав характера в правило – любовь потеряет право сводить нас с ума, Коперники и Галилеи будут просиживать штаны в НИИ и писать ежегодные отчеты о вращении Солнца вокруг Земли, а Спартаки с безграничной любовью к своему господину отправятся на мечи друг друга и на рога быков.

Трудно ли с людьми, характеры которых уж очень бугристы? Да, безусловно. Но, замечу, им и самим трудно. Как мало кто другой это чувствовал и понимал Ф. М. Достоевский, выписывая характеры Раскольникова, Мышкина, Карамазовых, Смердякова, Сонечки Мармеладовой… и принимая их такими, какие они есть. Оно конечно, принимать характеры литературных героев легче, чем характеры окружающих людей и свой собственный. И все-таки другого выхода нет, хотя бы уже потому, что принять значит понять. Если мы знаем, что в ответ на крик человек заводится с полоборота, то, может быть, лучше попробовать говорить с ним, не повышая голоса, чем кричать: «А ты не ори!»? Я вовсе не имею в виду, что все вокруг должны приносить себя в жертву такому бугристому человеку, становясь для него психотерапевтами или окружая его всепрощающим сюсюканьем. Это попросту невозможно, да и сам он скорее всего рванет рубаху на груди, мол, мы – психопаты, а «ты, пионер, не спи, глаз не закрывай, ты меня воспитывай!». Но видеть в человеке личность, а не только носителя черт характера, не вредно. Слишком часто по существу согласные между собой люди становятся злейшими врагами, не различая за частоколом черт характеров друг друга личностной близости.

Многие из нас ужасно недовольны характером (реже – своим, чаще – чьим-то) и пытаются наращивать «хорошие» черты и выжигать каленым железом «плохие» (причем иной раз так усердно, что, кажется, паленой человечиной пахнет). Если с вами такое случается, возьмите лист бумаги, разделите его пополам и напишите слева, какие черты вашего характера вам нравятся, а справа – те черты, которые вам не нравятся. Не спешите – для себя же делаете. А когда наберется хотя бы штук по десять с каждой стороны, посмотрите, что получилось. Много интересного можно для себя открыть.

Даже если вам не нравится какая-то черта характера другого человека, не спешите настаивать: «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу». Ничего из этого не получается, кроме конфликтов и душевного раздрая. Характер – это ансамбль черт, и важно, как он играет, как звучит в целом. Иногда человек спасается бегством не потому, что трус, а потому, что практичен, а иногда лезет в драку не от храбрости, а по безрассудству. Наконец, даже если взять одно какое-то измерение характера, например «трусость – храбрость», то практически никогда нельзя сказать: «Или трус, или – храбрец». Всегда приходится поискать место на шкале между этими полюсами. Потому что и то и другое – в наличии. В зависимости от ситуации человек может проявить одно или другое: «трусливая» зайчиха будет защищать зайчат, как львица, а цирковая львица – безропотно подчинится этому хилому дрессировщику, которого ей и на обед было бы маловато.

Я бы сравнил характер с арсеналом личности. И может быть, стоит начать с того, чтобы узнать и понять свой и ближайших людей характеры и поучиться использовать это знание? А то ведь недолго оказаться в роли обладателя фамильного столового серебра, владеющего им, как мартышка очками, рядом с соседом, который пластиковыми вилкой и ножом над бумажной тарелочкой орудует с изяществом аристократа в седьмом поколении.

Пол

В течение последних 25–30 лет в мире ежегодно выходит не менее полутора тысяч научных книг и статей, посвященных половым различиям. Не так, значит, все просто, как могло показаться Адаму и Еве, только что отведавшим плода от Древа Познания. Во всяком случае фиговыми листочками досужих мнений, анекдотов и вековых предрассудков проблему не скроешь. Современные Адамы и Евы бьются над составлением списка различий между ними и пониманием их происхождения. Два основных вопроса: 1) Какие половые различия действительно существуют? 2) Их существование – дань биологической природе мужчин и женщин или они задаются историей и культурой?

Половые различия

Старт нынешнему марафону их изучения дала книга Э. Маккоби и К. Джеклин, вышедшая в США в 1974 г. Они проанализировали большинство опубликованных к тому времени работ о врожденных различиях между полами и сочли, что достоверны только: у мальчиков/мужчин – бoльшая агрессивность и бoльшая успешность в выполнении математических и зрительно-пространственных заданий, а у девочек/женщин – более высокие языковые способности. Скажем прямо, не густо. И. С. Кон по этому поводу заметил, что авторы были чересчур придирчивы, а то, что различия не подтверждены психологами, еще не означает, что их действительно нет. К тому же и с подтвержденными дело обстоит вовсе не просто.

Вскоре после выхода книги последовало много возражений, особенно в отношении агрессивности. Было показано, что женщины не менее агрессивны, чем мужчины, если расценивают свои действия как справедливые или свободны от ответственности за них. Возможно, что присущие женщинам тревожность, способность к сопереживанию и чувство вины приводят к подавлению агрессивности там, где мужчины ее не скрывают. Поскольку агрессивность традиционно приписывается мужчинам и служит предметом их гордости, они склонны подчеркивать или преувеличивать ее.

Эмпатия (способность к сопереживанию), какими бы методами ее ни изучали, с первых дней жизни более присуща женскому полу. Вероятность того, что данные разных исследований совпадают случайно, – всего-навсего 1:64000 (0,000016 %), то есть практически никакая. В ходе развития различия сохраняются, но мальчики/мужчины в какой-то мере обучаются эмпатии, а девочки/женщины в какой-то мере приглушают ее. И очень низкая, и очень высокая эмпатия жизненно невыгодны, неудобны: воспринимать другого голой, незащищенной душой больно, а быть эмоционально толстокожим бегемотом – значит не улавливать важные эмоциональные сигналы, помогающие ориентироваться в отношениях.

Есть различия, за знанием которых не приходится лазать в книги. Например, мужчина любит глазами, а женщина ушами. Если она ему хочет понравиться, она в первую очередь должна «выглядеть». Если понравиться хочет мужчина, он должен быть хорошим «говорильником».

Вполне традиционно представление о том, что мужчины умнее женщин: «Умных женщин не бывает: бывают очаровательно-глупенькие и ужас какие дуры» (М. Жванецкий). Есть на сей счет и другое мнение: когда мужчины хотят понравиться женщинам, они прикидываются умными, а женщины, когда хотят понравиться мужчинам, прикидываются глупыми. Мужчины прикидываются умными потому, что понимают: при прочих равных у умного больше шансов. Женщины прикидываются глупыми, чтобы мужчинам не приходилось так сильно напрягаться, делая вид, что они умнее. Если же серьезно, то половые различия интеллекта выражены меньше, чем индивидуальные, и ответственны не более чем за 5 % тестовых показателей. Маккоби и Джеклин (см. выше) утверждали, что математические способности лучше развиты у представителей «сильного пола». Действительно, так ли уж много женщин – способных математиков?! Но вот, говорят, в Исландии есть деревушка Сандгерди, где местную школу вдруг поразила вспышка математических способностей у девочек. Секрет, до которого было совсем не просто докопаться, оказался до смешного прост. Не грела девчачьи души перспектива повыходить замуж за рыбаков и провести всю жизнь в деревне, а математика открывала возможности учебы в университете, жизни в большом городе. Мальчишек же больше привлекала перспектива быть рыбаками и хорошо зарабатывать, да и романтики сколько… Как не без иронии заметила женщина-журналист, комментируя очередное исследование, утверждавшее, что мужской интеллект выше, «в глубине души каждый мужчина, даже самый раздемократ, уверен, что все женщины – дуры. А мы и не спорим: одна из важных составляющих женского ума – способность его не демонстрировать».

В 1980-х гг., еще увлекаясь исследовательской работой, я натолкнулся на статью о том, что мужской и женский ум различаются не по величине, а по организации. У мужчин он представлен тремя независимыми факторами: словесным, зрительно-пространственным и математическим. У женщин – двумя: один объединяет в себе все три фактора, выделенные у мужчин, а второй связан с зависимостью речи от окружения (речевой гибкостью). Идея показалась мне интересной и повлекла за собой серию экспериментов, приведших к заключению, что ум, подобно армии, умеет перестраиваться в зависимости от ситуации. В обычных условиях мужской ум представлен отдельными, не зависимыми друг от друга группами способностей, но чем труднее задача, тем больше эти группы объединяются, как бы собираясь в кулак. Женский ум придерживается прямо противоположной тактики: в обычных условиях он наступает на задачу единым фронтом, но чем задача труднее, тем больше он разбивается на отдельные, действующие независимо группы, нанося удары одновременно с разных сторон. Я ловлю себя на мысли, что женщина, скорее всего, нашла бы какое-то иное, не военное сравнение. Но это так, кстати. Важно, что передовая линия женского ума представлена синтезом, интуитивностью, тогда как анализ, рассудочность в запасе, а мужской ум действует наоборот. Стоп! Но ведь и эмпатия, столь выраженная у женщин, тоже штука целостная, синтетическая – интуитивная: женщина чувствует состояние другого человека, а мужчина «вычисляет» его. Так, может быть, у эмпатии и интуиции есть какой-то общий корень?

Думаю, что да. И связан он с мозгом. Правое полушарие ответственно за синтетическое, интуитивное мышление, а левое – за аналитическое, рассудочное. Их функции настолько различны, что говорят о «правом» и «левом» мозге. У мужчин полушария функционируют более независимо, чем у женщин. Это выявляется уже в первые сутки жизни. И не только выявляется, но и подтверждается строением мозга. Полушария соединены между собой так называемым мозолистым телом – пучком нервов-проводников, своего рода кабелем, обеспечивающим обмен информацией между ними. Уже к моменту рождения этот «кабель» у девочек и толще, и устроен несколько иначе, чем у мальчиков.

Вырисовывается сложная и интересная система половых различий. Пока она далеко не до конца расшифрована, но ее можно проследить на примере той же эмпатии. С точки зрения эволюции преобладание эмпатии у женщин можно объяснить материнским инстинктом, врожденными программами материнского поведения, обеспечивающими выхаживание и воспитание потомства. С точки зрения психофизиологии она находит объяснение в более симметричной, содружественной работе мозговых полушарий, обеспечивающей целостность, интуитивность восприятия и переживания. Для социального психолога важно, как проявляет себя эмпатия в разных ситуациях, что ее стимулирует, а что тормозит. Наконец, для социолога важно, что оба пола подтягивают эмпатию к тому уровню, который обеспечивает более эффективное социальное поведение. Индивидуальные различия в проявлении эмпатии могут быть как угодно широки – вы наверняка можете припомнить как очень сопереживающих мужчин, так и эмоционально «глухих» женщин.

С разных точек зрения половые различия психики видятся по-разному. Похоже, что, составляя списки обязательных «мужских» и «женских» черт, едва ли можно что-то толком прояснить. Возможно, правы те, кто считает, что уместнее говорить о разнице стилей жизни. Мужской стиль описывают как предметно-инструментальный. В нем ведущее место занимают цели и способы их достижения. В женском – эмоционально-коммуникативном – стиле ведущее место принадлежит отношениям и связанным с ними эмоциям. Другими словами, мужской стиль ориентирован больше на результат, а женский на процесс. Поведение мужского стиля отвечает на вопрос «Что?», женского – на вопрос «Как?». С этой точки зрения взглянем еще раз на агрессивность. В предметно-инструментальном стиле она, скорее всего, проявит себя физической, сексуальной или открытой словесной агрессией. В эмоционально-коммуникативном стиле это может быть вскользь брошенная фраза – точная, как укол рапиры в самое чувствительное место. Что-нибудь вроде: «Дорогая, где ты купила это прекрасное платье? Оно так замечательно скрывает все недостатки твоей фигуры». Если мы не учитываем разницу стилей, в отношениях то и дело потрескивают короткие замыкания, грозящие пожаром. «Милый, ты меня любишь?» В ответ он бурчит что-то нечленораздельное, не отрываясь от компьютера. Она переходит к прямым инструкциям: «Милый, ну скажи, что ты меня любишь!» В ответ – «Угу!», а в голове: «Черт подери, вечно под руку… И чего надо? Пашу, как папа Карло, семью обеспечиваю, не изменяю, не импотент, детей в школу вожу, краны-шманы чиню. Чего еще надо?!»

Все это хорошо согласуется с эволюционной теорией пола, предложенной в 1960-х гг. В. А. Геодакяном. Зачем она вообще нужна – эта двуполость? Если для размножения, то почему человек не размножается делением? Живут же бесполые черви тысячелетиями, и ничего. Правда, какими они были миллионы лет назад, такими и остались, а разница между доисторическими людьми и нами поражает воображение. Двуполость обеспечивает самый прогрессивный вид воспроизводства – так говорят ученые, и нет никаких оснований подозревать их в обмане или ошибке. Если уж два пола существуют, то каковы их функции?

В теории В. А. Геодакяна женское и мужское начала сопоставляются как наследственность и изменчивость, количество и качество потомства, консервативность и вариативность. Женское начало обеспечивает неизменность от поколения к поколению, сохранение того, что было накоплено в ходе эволюции. Оно – «золотые кладовые» наследственности. Мужское начало – передовой отряд эволюции, берущий на себя «разведку боем». Оно принимает на себя функцию столкновения со средой, испытания ее новых условий – если они достаточно сильны и устойчивы (природе нет смысла реагировать на слабые и случайные влияния), «под них» формируются новые генетические тенденции, которые могут быть переданы потомству.

Выглядит фантастикой? Что ж, посмотрим на факты. Если гипотеза «разведки боем» верна, она должна подтверждаться более высокими потерями. Сразу после зачатия соотношение плодов мужского и женского пола составляет примерно 150: 100, к моменту рождения – 105–107: 100, к 30 годам на 95 мужчин приходится 100 женщин, а годам к 80–85 на одного мужчину приходится семь женщин (но это уже как-то и ни к чему). Так что в призыве «Берегите мужчин», если его не оглуплять до уровня бульварных журналов, что-то есть. Действительно ли в ходе этой разведки формируются новые качества? При сравнении врожденных пороков сердца оказалось, что у мальчиков/мужчин они чаще представляют собой футуристические модели сердца, каких в эволюции не было, а у девочек/женщин чаще воспроизводят более ранние эволюционные модели (например, двухкамерное сердце).

Согласно теории В. А. Геодакяна, мужское и женское начала в человеке выполняют разные задачи. Женское начало обеспечивает неизменность в эволюционном развитии и пластичность в жизни, мужское – пластичность в эволюционном развитии и неизменность в жизни. Мне всегда хочется сравнить женское начало с персиком, податливая мякоть которого окутывает несокрушимую косточку, а мужское – с орехом: под жесткой и прочной скорлупой у него таится уязвимое ядрышко.

Отсюда уже можно шагнуть к психологии пола. Только осторожно. Потому что если прямо перенести теорию Геодакяна в психологиию, то получится, что женщине с ее постоянством, консервативностью, стабильностью выход за пределы классического пространства «кухня, дети, церковь» категорически запрещен и ума для сидения в этом пространстве много не надо, а любить она может исключительно свой домашний очаг и домочадцев. Мужчина же всегда если не в бою, то в походе, а если не в походе, то в загуле, потому что, дома сидя, разве может он выполнить свою великую миссию преобразователя и исследователя, для которой ему природа такую бездну умища дала?

Но при более осмотрительном подходе обнаруживаются интересные вещи, многие из которых знакомы просто по жизни. Колючие, ершистые, беспокойные мальчишки – как с ними бывает трудно! Но если вам удалось пробиться сквозь эту скорлупу, он ваш преданный друг. Аккуратные, покладистые, послушные, тихие девочки – просто мечта! Но это лишь до тех пор, пока дело не касается чего-то важного и принципиального для них, а коснется – тогда и мальчишки ангелами покажутся. Учителя это хорошо знают. И выводы Э. Маккоби и К. Джеклин о том, что мнения о различиях мужского и женского пола в послушности, степени влияния среды на развитие, внушаемости и социальности не имеют оснований, уже не выглядят столь убедительными.

…Вот вы это читаете и вольно или невольно примеряете все к себе и знакомым вам людям. Наверняка в памяти оживают образы, опровергающие все, что я пытаюсь сказать. Есть, правда, и совпадения, но меньше, чем можно было бы ожидать. Но в общем – не сходится!

И не должно сходиться. Потому что В. А. Геодакян говорит не о мужчинах и женщинах, не о присущих каждому мужчине и каждой женщине особенностях, а о мужском и женском началах в человеке. Человек ведь, строго говоря, двупол. И. С. Кон в книге «Вкус запретного плода» пишет: «Вы, конечно, помните библейскую историю о сотворении Евы из Адамова ребра. Но в первой главе книги Бытия эта история излагается несколько иначе: “И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их”. Вместо лестной для мужского самолюбия версии создания женщины “для человека” здесь утверждается одновременность их сотворения или, страшно подумать, что наш первопредок обладал как мужскими, так и женскими свойствами». Не мужские гормоны у мужчин и женские у женщин, а те и другие и у мужчин, и у женщин. Например, сила сексуального влечения и у тех и у других зависит от тестостерона – мужского полового гормона, а расслабленное удовлетворение после полового акта – от женского гормона пролактина. И в устройстве тела и мозга сочетаются признаки, присущие тому и другому полу. Каждый из нас – сочетание мужского и женского начал. Женщина может быть энергичной, предприимчивой, напористой, а мужчина – пассивным, непрактичным, ведомым. Штольц и Обломов не только представители разных жизненных позиций и мировоззрений, они еще и разные типы мужчин. Хрупкая и нежная тургеневская Ася и некрасовская «женщина русских селений», которая «коня на скаку остановит», – это тоже не просто образы представительниц разных сословий – это и разные типы женщин. Если вы любите историческую и мемуарную литературу, то от вашего внимания не ускользнуло, что далеко не все короли, цари и императоры являли собой образцы «железных мужчин» и далеко не все королевы, царицы и императрицы были нежными, мечтательными и слабыми особами.

Так что же, половых различий психики и вовсе нет? Не будем бросаться из одной крайности в другую. Они есть, но их меньше, чем кажется, и они не столь категоричны и прямолинейны, как распространенные представления о них. Это не такая уж новость. Достаточно на досуге перелистать легенды и мифы Древней Греции, чтобы увидеть, насколько различны Зевс, Геракл, Нарцисс, Вакх или Афродита, Афина, нимфы. Удивительно другое – живучесть штампованных-перештампованных жестких противопоставлений типа «мужчины умны, женщины дуры», «женщины эмоциональны, мужчины – бесчувственные чурбаны». Удивительна готовность превращать отношения людей в «отношения полов», а их, в свою очередь, в «войну полов», ломать собственную судьбу, судьбы близких и детей в угоду этим представлениям. А ведь ломаем…

«Сколько помню себя – тянуло к кисти и краскам, музыке, красивому. Отец – он военным был, хорошим офицером – гнал меня на футбольное поле, в секцию бокса, хотел, чтобы я пошел в суворовское училище… Как вечный топор над головой: “Ты что – баба? Скрипочку ему… Мужчиной надо быть!” …От суворовского училища мать меня как-то отбила, но в армии я свою солдатчину оттянул – с отвращением, чуть ли не на грани самоубийства, но прошел… Потом хотел музыкальное или художественное образование получить, а как, если с детства все это было под запретом или тайком? Ничего же не умел, одно желание голое. Отмучил с грехом пополам институт, работаю в оборонке, за сорок перевалило, дети скоро взрослыми станут, все вроде ничего… вот именно – ничего… Жизнь проходит, а я еще и не жил по-настоящему».

Л. Г., 43 года

Нет ничего проще и бесполезнее, чем споры о том, хороши или плохи, правильны или неправильны с точки зрения науки о половых различиях позиции отца и сына. Потому что дело тут уже не в половых различиях, а в людях и человеческих судьбах.

Гендер

Как-то в начале 1990-х гг. на серьезном научном собрании, где мне пришлось делать доклад о половых ролях, один пожилой и уважаемый мной профессор спросил не без ядовитой иронии: «Я правильно понимаю, что, как Шекспир говорил, мир – театр и люди в нем – актеры и мы на самом деле не мужчины и женщины, а только роли играем, притворяемся?»

Оставаясь самими собой, мы действительно играем роли. Генерал, перед которым трепещут его подчиненные, перешагнув домашний порог, становится нежным дедушкой, из которого любимый внучек только что веревки не вьет, или готов ползать на коленях перед молодой женой. А когда по каким-то причинам способность к смене роли страдает, возникает множество конфликтных, иногда трагикомических ситуаций: «Я – главный инженер, а мой муж просто инженер. В сексе я должна быть сверху», – заявила С. С. Либиху его пациентка. Когда в постели встречаются директор школы и командир полка, не умеющие оставить за порогом дома (и тем более спальни) таблички с дверей своих кабинетов и погоны, хорошего ждать не приходится.

Под половыми ролями понимают систему существующих в обществе стандартов, предписаний, нормативов, ожиданий, которым человек должен соответствовать, чтобы его признавали мальчиком/мужчиной или девочкой/женщиной. Послушаем детей пяти-шести лет: «У мальчиков лошадки, у девочек колясочки… пожарные – дяди, а девочки плачут… у мальчиков дома машинки… мальчики могут всяко делать, а девочки только в школу и больше никуда… тети в ушках камушки носят… девочки красят глазки, губы, щечки… мальчики защищают девочек».

Самая простая и самая старая модель половых ролей построена по принципу «или-или» – никогда не сходящихся полюсов. Женская роль – слабость, пассивность, нежность, беззащитность, зависимость. Мужская – сила, активность, грубость, агрессивность, лидерство. Если представить себе мужчину с такой половой ролью, то к нему лучше всего подойдут слова Б. Заходера: «Никакого нет резона у себя держать бизона, поскольку это жвачное грубое и мрачное». Жизнь, однако, сложнее черно-белых схем. «У женской нежности завидно много сил», – писал И. Анненский, а Н. Гоголь заметил: «Есть случаи, где женщина, как ни слаба и бессильна характером в сравнении с мужчиною, становится вдруг тверже не только мужчины, но и всего, что есть на свете» (как тут не вспомнить теорию В. Геодакяна?).

На смену модели «или-или» пришла модель «большеменьше». Она допускала сочетание тех и других ролевых качеств, в котором у мужчин должны преобладать мужские, а у женщин – женские ролевые особенности. Скупая мужская слеза даже на глазах героев Шварценеггера не дает оснований сомневаться в их мужественности. Сдвиг к таким моделям был не случаен и диктовался самой жизнью с ее все большей демократичностью отношений мужчин и женщин, где жесткое разделение ролей порождало дискомфорт и конфликты.

После публикации в 1974 г. работы американской исследовательницы Сандры Бэм на первый план вышла предложенная ею модель «и-и». В ней мужественность и женственность рассматриваются как независимые друг от друга качества. (Поскольку мужественность в русском языке – понятие довольно широкое и вполне приложимо к женщинам, будем, как это принято, пользоваться словами маскулинность и фемининность.) С. Бэм выделяет по четыре полоролевых типа для мужчин и для женщин: 1) высокая маскулинность – низкая фемининность; 2) низкая маскулинность – высокая фемининность; 3) высокая маскулинность – высокая фемининность; 4) низкая маскулинность – низкая фемининность.

Поскольку большинство профессиональных и социальных требований нашего времени не соответствуют традиционным стереотипам «или-или», мужчины 1-го типа и женщины 2-го типа испытывают немалые трудности в приспособлении к современной жизни, требующей изрядной ролевой гибкости.