— И поскорей! — добавил журналист.
— Не разрешите ли вы мне и Айртону остаться здесь, мистер Смит? — спросил моряк.
— К чему это, Пенкроф? — ответил инженер. — Не стоит нам дробить силы!
Нельзя было терять ни секунды. Колонисты вышли из Камина и, пользуясь естественным прикрытием скал, добрались до подножия Гранитного дворца.
Но гул пушечного выстрела возвестил им, что «Быстрый» уже совсем близко.
Броситься в корзину подъёмной машины, подняться к двери жилья, кинуться в большой зал, где Топ и Юп были заперты со вчерашнего дня, — всё это было делом буквально одной минуты.
Колонисты вовремя вернулись домой: сквозь просветы в листве, скрывающей окна Гранитного дворца, они увидели, что «Быстрый», окутанный дымом выстрелов, уже шёл проливом. Сайрус Смит предложил даже отойти от окон, так как бриг беспрерывно палил вслепую из всех орудий под несмолкающие крики «ура» всей команды.
Колонисты, однако, надеялись, что зелёная завеса скроет от глаз пиратов Гранитный дворец. Но вдруг ядро пробило наружную дверь и влетело в коридор.
— Проклятие! — вскричал Пенкроф. — Они открыли наше убежище.
На бриге, верно, не подозревали, что скрывается под зелёной завесой, но на всякий случай Боб Гарвей решил послать туда ядро. Когда в стене открылась зияющая пробоина, он приказал обстрелять её из всех орудий. Положение колонистов стало отчаянным. Их убежище было обнаружено, они не могли ничем защищаться от дождя ядер, дробившего гранит в щебень.
Колонистам оставалось только покинуть своё жилище, обречённое на разрушение, и укрыться в верхней пещере.
Они собрались уже сделать это, как вдруг до них донёсся гул взрыва, сопровождавшийся отчаянными криками. Сайрус Смит и его товарищи бросились к окнам.
Они увидели, как бриг, поднятый с огромной силой в воздух каким-то водяным смерчем, треснул посредине и в десять секунд затонул без следа вместе со своим преступным экипажем…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Колонисты спускаются на берег. — Айртон и Пенкроф занимаются спасательными работами. — Беседа за завтраком. — Рассуждения Пенкрофа. — Осмотр корпуса брига. — Пороховой погреб невредим. — Новые богатства. — Последние обломки. — Осколок цилиндра.
— Бриг взорвался! — вскричал Герберт.
— Да, бриг взлетел на воздух, — ответил моряк, бросаясь вместе с Гербертом и Набом к корзине подъёмной машины.
— Но что же произошло? — спросил Гедеон Спилет, ошеломлённый неожиданной развязкой.
— О, на этот раз мы всё узнаем! — живо ответил инженер.
— Что мы узнаем?..
— После, после! Сейчас некогда! Идём, Спилет! Идём, Айртон! Важно то, что пираты больше не существуют!
И, увлекая за собой Спилета и Айртона, инженер присоединился у подножия Гранитного дворца к Герберту, Набу и Пенкрофу.
От брига не осталось и следа. Подброшенный в воздух странным смерчем, он лёг набок и в этом положении затонул. Очевидно, в его борту была огромная пробоина. Но так как глубина пролива в этом месте не превышала двадцати футов, можно было не сомневаться, что при отливе корпус затонувшего судна обнажится. На поверхности моря плавали запасные мачты, реи, бочонки, ящики, клетки с ещё живыми птицами — всё, что находилось на палубе в момент взрыва. Но ни одной доски с палубы, ни куска обшивки брига ещё не всплыло на поверхность, так что причина его внезапной гибели по-прежнему оставалась неизвестной.
Однако через некоторое время обе мачты корабля, переломившиеся при толчке несколько выше основания, всплыли со всеми своими парусами, часть из которых была свёрнута, а другая распущена.
Чтобы не дать течению унести в море эти богатства, Айртон и Пенкроф хотели вскочить в пирогу и отбуксировать обломки крушения к островку Спасения или Гранитному дворцу, но слова Спилета остановили их.
— Вы забыли о шести пиратах, скрывающихся на правом берегу, — сказал журналист.
Все обратили взгляды к мысу Находки, куда бежали бандиты, спасшиеся с разбившейся о скалы шлюпки. Но их не было видно.
Очевидно, после гибели брига они скрылись в глубине острова.
— Мы займёмся ими после, — сказал инженер. — Они представляют некоторую опасность, так как вооружены, но всё-таки их всего шесть человек против нас шестерых. Шансы, таким образом, равны. Поэтому займёмся сейчас более срочными делами.
Айртон и Пенкроф сели в пирогу и поплыли за обломками крушения.
Новолуние наступило всего два дня тому назад, и прилив поэтому был особенно высоким. Нужно было ждать не меньше часа, пока корпус судна покажется из воды.
Айртон и Пенкроф успели перехватить мачты и, обвязав их верёвками, передать концы стоящим на берегу колонистам. Соединёнными усилиями тем удалось подтянуть драгоценные обломки к берегу. Тем временем на пирогу подобрали все плававшие в воде ящики, бочонки, клетки с птицами и т.п. и доставили всё это в Камин.
Тут один за другим стали всплывать трупы пиратов. Айртон узнал в одном из них Боба Гарвея и, указывая на него своему спутнику, взволнованно сказал:
— Таким и я был, Пенкроф.
— Но теперь вы уже не такой, мой славный Айртон! — ответил ему моряк.
Странно было, что на поверхность всплыло так мало трупов. Колонисты насчитали всего шесть утопленников. Очевидно, захваченные врасплох взрывом, пираты не успели бежать, и упавшее набок судно погребло их всех. Отлив отнёс трупы в открытое море и тем избавил колонистов от неприятной необходимости рыть могилы на своём острове.
В продолжение следующих двух часов Сайрус Смит и его товарищи были заняты только перетаскиванием в безопасное место мачт и парусов, оказавшихся в отличной сохранности. Работа настолько поглотила колонистов, что они почти не разговаривали. Зато сколько каждый из них успел передумать за эти часы! Бриг заключал в себе огромные богатства. Ведь корабль — это целый плавучий мирок, в котором есть всё необходимое. Имущество колонии должно было теперь пополниться тысячью полезных предметов.
«Почему бы нам не поднять со дна и не отремонтировать этот бриг? — думал Пенкроф. — Если в нём только одна пробоина, её нетрудно будет заделать. А корабль в триста-четыреста тонн водоизмещением — настоящий великан по сравнению с нашим «Благополучным». На таком корабле можно поплыть куда угодно! Надо будет, чтобы мистер Смит и Айртон осмотрели со мной корпус брига. Дело стоящее!»
Действительно, если бриг мог ещё держаться на воде, то шансы вернуться на родину значительно возрастали. Но для того чтобы получить ответ на этот вопрос, надо было запастись терпением и дождаться отлива; тогда можно будет осмотреть затонувшее судно.
Сложив в недоступное для воды место свои приобретения, колонисты разрешили себе маленький перерыв. Они буквально умирали от голода. К счастью, кухня была недалеко, и Наб быстро приготовил обильный завтрак. Чтобы не терять времени на ходьбу, колонисты позавтракали в Камине.
Естественно, что разговор всё время вращался вокруг неожиданного события, спасшего колонию.
— Поистине чудесное спасение! — сказал моряк. — Надо признаться, что эти пираты взлетели на воздух как нельзя более своевременно. Ещё несколько минут — и Гранитный дворец был бы разрушен дотла!
— Как вы думаете, Пенкроф, — спросил журналист, — что случилось? Что вызвало этот взрыв?
— Нет ничего более простого, мистер Спилет, — ответил моряк. — Пиратский корабль — не военное судно. Дисциплина и порядок там слабые. Ясно, что пороховой погреб при такой частой стрельбе был открыт. Ну вот, достаточно было, чтобы туда забрался какой-нибудь растяпа или чтобы кто-нибудь оступился и упал, — и вся махина взлетела на воздух.
— Знаете, мистер Спилет, — сказал Герберт, — меня удивляет, что взрыв произвёл так мало разрушений. Глядите, на воде почти нет обломков, да и шум взрыва был несильный… Можно подумать, что бриг не взорвался, а просто утонул.
— И тебя это удивляет, дитя моё? — спросил инженер.
— Очень.
— Меня тоже, Герберт, — признался инженер. — Но когда мы осмотрим корпус брига, мы, вероятно, найдём объяснение этому странному происшествию.
— Что вы, мистер Смит! — воскликнул Пенкроф. — Неужели вы думаете, что бриг просто-напросто затонул, наткнувшись на риф?
— Почему бы нет? — опросил Наб. — Ведь в проливе есть рифы.
— Ну, Наб, ты, верно, ничего не видел. За секунду до того, как затонуть, бриг поднялся на гребень огромной волны и, наклонившись набок, погрузился на дно. Если бы он просто наткнулся на риф, он бы тихо затонул, как всякое другое честное судно.
— Но ведь это как раз нечестное судно! — рассмеялся Наб.
— Терпение, Пенкроф, терпение! — сказал инженер. — Скоро мы всё узнаем.
— Узнать-то мы узнаем, но я и сейчас готов голову прозакладывать, что никаких рифов в проливе нет, — ответил моряк. — Скажите, мистер Смит, как по-вашему, нет ли и здесь проявлений той же сверхъестественной силы?..
Инженер не ответил.
— Чем бы ни было вызвано крушение, — сказал журналист, — взрывом или рифом, но оно произошло как нельзя более кстати. Согласны вы с этим, Пенкроф?
— Да, да… — ответил моряк. — Но не в этом дело. Я спрашивал у мистера Смита, не видит ли он и здесь проявления той же силы?
— Я пока воздержусь от ответа, — сказал инженер. — Вот всё, что я могу вам сейчас сказать.
Слова инженера нисколько не удовлетворили Пенкрофа. Он твёрдо верил во «взрыв» и ни за что не соглашался допустить, что в проливе, дно которого устлано таким же мелким песком, как и пляж, в проливе, который он неоднократно переходил вброд, находится неизвестный ему подводный риф. «Наконец, — рассуждал он, — в момент крушения был разгар прилива, то есть уровень воды был достаточно высок, чтобы позволить трёхсоттонному бригу преспокойно пройти, не задев рифа, который не выступает из воды при отливе. Отсюда следует, — делал он вывод, — что бригу не на что было наткнуться и он просто-напросто взорвался».
Надо признать, что рассуждения моряка были строго логичны.
В начале второго часа колонисты сели в пирогу и направились к месту крушения. Было очень досадно, что не сохранились шлюпки с брига. Одна из них, как известно, разбилась о скалы у устья реки Благодарности, другая затонула вместе с бригом и не всплыла на поверхность, очевидно раздавленная его корпусом.
В это время «Быстрый» стал понемногу выступать из воды.
Бриг не лежал на боку, как думал Пенкроф. Потеряв мачты при толчке, он, погружаясь в воду, перевернулся килем вверх.
Колонисты объехали судно кругом и установили если не причину ужасной катастрофы, то, по крайней мере, характер полученных бригом повреждений. На носу, по обе стороны киля, в семи или восьми футах под ватерлинией обшивка корпуса была разворочена, и на её месте зияла огромная пробоина в двадцать футов в диаметре. Эту пробоину никаким способом нельзя было заделать. Сила удара была так велика, что все скрепы на всём протяжении корпуса расшатались и не держали. Киль был буквально вырван из днища судна и треснул в нескольких местах.
— Тысяча чертей! — воскликнул Пенкроф. — Боюсь, что этот корабль трудно будет отремонтировать!
— Не только трудно, но даже невозможно, — заметил Айртон.
— Если здесь был взрыв, — сказал Гедеон Спилет, — то надо признаться, что он имел странные последствия: вместо того чтоб взлететь на воздух надводной части судна, пострадала почему-то только подводная часть… Нет, эти пробоины скорее говорят о столкновении с рифом.
— В проливе нет никаких рифов, — упрямо возразил моряк. — Я готов допустить что угодно, но только не столкновение с рифом!
— Надо пробраться внутрь брига, — сказал инженер. — Может быть, там мы найдём объяснение причин катастрофы.
Это было самое разумное, не говоря уже о том, что необходимо было ознакомиться с имуществом, находящимся на борту, и организовать спасение его.
Проникнуть внутрь брига было нетрудно. Вода продолжала отступать, и нижняя палуба, ставшая верхней после того, как бриг перевернулся, была вполне доступна обозрению. Балласт, состоящий из тяжёлых чугунных чушек, пробил её в нескольких местах. Слышалось журчание воды, вытекающей сквозь трещины обшивки. Сайрус Смит и его товарищи, вооружившись топорами, вступили на полуразрушенную палубу. Её загромождали ящики с разными товарами. Так как ящики пробыли в воде очень недолго, возможно, что их содержимое не слишком пострадало.
Первым долгом колонисты занялись перевозкой на сушу этих ящиков. До начала прилива оставалось ещё несколько часов, и колонисты решили использовать это время. Айртон и Пенкроф установили над пробоиной в борту тали и с их помощью перегружали в пирогу ящики и бочки. Пирога тотчас же отвозила груз на берег и возвращалась за следующей партией. Колонисты забирали всё, что попадалось под руку, так как не было времени на сортировку и отбор нужного — этим они предполагали заняться позже.
Однако между делом они с удовлетворением отметили, что груз брига состоял из самых разнообразных товаров: орудий, оружия, тканей, съестных припасов, домашней утвари и т.д. Здесь был полный ассортимент всего необходимого для дальнего плавания к Полинезийскому архипелагу.
Это было как раз то, о чём только могли мечтать колонисты.
Сайрус Смит с величайшим удивлением увидел, что внутренность брига пострадала не меньше, чем его борта, — всё здесь было в таком хаотическом беспорядке, точно в трюме взорвался снаряд огромной силы: переборки и подпоры были разбиты, груз разбросан, обшивка корпуса исковеркана. Особенно пострадала носовая часть.
Колонисты легко пробрались на корму, сделав проход между тюками с грузом. Кстати, это было нетрудно, так как тюки были не тяжёлыми, но лежали они в беспорядке.
Пройдя на корму, колонисты первым делом стали искать крюйт-камеру. Сайрус Смит не думал, что она была взорвана, и надеялся найти в ней несколько бочонков пороха; так как обычно порох хранится в металлической упаковке, он, вероятно, не успел отсыреть от пребывания под водой.
Так оно и оказалось. Найдя крюйт-камеру, колонисты обнаружили в ней бочонков двадцать пороха, обшитых изнутри медью. С величайшей осторожностью порох был извлечён и отправлен на берег. Пенкроф при этом своими глазами убедился, что не взрыв крюйт-камеры явился причиной катастрофы: как раз кормовая часть брига, в которой помещалась крюйт-камера, меньше всего пострадала от крушения.
— Возможно, — сказал упрямый моряк, — но я всё-таки повторяю, что бриг не мог наткнуться на риф в проливе, потому что там нет никаких рифов!
— Что же произошло в таком случае? — спросил юноша.
— Не знаю, — ответил моряк. — И мистер Смит не знает, и никто не знает, и никогда не узнает!
Работы внутри затонувшего корабля отняли несколько часов, и незаметно снова начался прилив. Пришлось приостановить спасательные операции. Впрочем, спешить особенно было некуда, так как корпус брига глубоко погрузился в песок и держался в нём так прочно, что течение не смогло бы сдвинуть его с места.
Можно было поэтому спокойно отложить продолжение работ до следующего отлива.
Однако самое судно было обречено — сыпучие пески на дне пролива неминуемо должны были засосать его, и нужно было поскорее снять с него всё, что представляло ценность для колонии.
Было уже около пяти часов вечера. Этот день был очень нелёгким для колонистов. Они пообедали с аппетитом и после обеда, несмотря на усталость, не могли сдержать любопытства и занялись осмотром ящиков, спасённых с «Быстрого».
В большей части ящиков находилось готовое платье и обувь в количестве, которого хватило бы, чтобы одеть с головы до ног целую колонию.
— Вот мы и стали богачами! — воскликнул Пенкроф. — Но что нам делать с такими огромными запасами?
Такими же весёлыми возгласами и криками «ура» моряк встречал каждую бочку рома, каждый ящик с табаком, огнестрельным или холодным оружием, земледельческими орудиями, слесарными, кузнечными, плотничьими инструментами, мешки с зерном, нисколько не пострадавшие от недолгого пребывания в воде. Какая нужда во всём этом была два года тому назад! Но и теперь, когда изобретательные колонисты сами обеспечили себя всем необходимым, эти богатства не были лишними.
Обширные кладовые Гранитного дворца могли вместить всё. Но в этот день колонисты так устали, что решили отложить переноску нового имущества до следующего вечера. Кстати, не следовало забывать, что шестеро каторжников из состава экипажа «Быстрого» находились на острове. Это, несомненно, были отъявленные негодяи, и нужно было принять какие-то меры предосторожности. Хотя мост через реку и все мостки были подняты, но никто не сомневался, что узенькая полоска воды не остановит пиратов, если они захотят переправиться на другой берег.
А доведённые до отчаяния пираты были опасней диких зверей.
Колонисты условились позже обсудить вопрос о взаимоотношениях с этими людьми; но пока что следовало оберегать от них имущество, сложенное вблизи Камина, и всю ночь поочерёдно один из колонистов стоял в карауле.
Однако этой ночью каторжники не пытались напасть на колонистов. Юп и Топ, оставленные на страже у Гранитного дворца, конечно, не замедлили бы поднять тревогу.
Три следующих дня — 19, 20 и 21 октября — были посвящены переноске с затонувшего корабля всего, что имело хоть какую-нибудь ценность для колонии.
Во время отлива колонисты разгружали всё более оседавшее в песок судно, во время прилива перетаскивали добытое добро в кладовые Гранитного дворца. Они отодрали от корпуса судна значительную часть его медной обшивки.
Прежде чем песок окончательно засосал бриг, Айртон и Пенкроф успели, ныряя на дно пролива, выудить якоря, якорные цепи, чугунные чушки балласта и даже четыре пушки, которые они подняли на поверхность при помощи герметически закупоренных пустых бочек. Всё это было благополучно доставлено на берег и переправлено в Гранитный дворец.
Как видим, арсенал Гранитного дворца выиграл от крушения брига не меньше, чем его склады и кладовые. Увлекающийся Пенкроф уже строил в мечтах батарею, охраняющую вход в устье реки и пролив. С этими четырьмя пушками он обязывался преградить доступ к острову Линкольна даже «самому мощному в мире флоту»!
Когда от брига остался только никуда не годный остов, наступившая непогода довершила дело разрушения. Сайрус Смит хотел взорвать остов, чтобы пригнать обломки к берегу, но жестокий норд-ост развёл на море сильное волнение, и в ночь с 23 на 24 октября волны окончательно разбили остов брига и выбросили часть обломков на берег.
Несмотря на самые тщательные поиски, Сайрус Смит не обнаружил ни в капитанской каюте, ни в других помещениях никаких судовых документов. Пираты, очевидно, сознательно уничтожили все бумаги, по которым можно было установить национальность и порт, к которому был приписан «Быстрый», равно как и имя его владельца или капитана. Однако по некоторым конструктивным особенностям брига Айртон и Пенкроф признали в нём судно, построенное на английских верфях.
Через восемь дней после катастрофы — вернее, после чудесного спасения колонистов — не осталось никаких следов брига даже во время отливов. Обломки либо унесло в море, либо их собрали колонисты. Кладовые же Гранитного дворца обогатились всем ценным, что имелось на бриге.
Тайна, окутывающая историю гибели пиратского корабля, вероятно, никогда бы и не разъяснилась, если бы 30 октября Наб не наткнулся на берегу на обломок цилиндра из толстого железа, хранивший следы взрыва: оболочка цилиндра была изогнута и искромсана, очевидно каким-то сильным взрывчатым веществом.
Наб принёс этот кусок железа своему хозяину, работавшему в мастерских Камина.
Инженер внимательно осмотрел цилиндр и, обернувшись к Пенкрофу, спросил:
— Вы по-прежнему убеждены, что «Быстрый» не наткнулся на риф, а погиб от другой причины?
— Да, мистер Смит, — ответил моряк. — Вы не хуже меня знаете, что в проливе нет никаких рифов.
— Ну, а если он наткнулся на этот кусок железа? — спросил инженер, показывая моряку цилиндр.
— Что? На эту дурацкую трубу? — вскричал недоверчиво Пенкроф.
— Друзья мои, — сказал инженер, — помните ли вы, что перед тем, как затонуть, бриг взлетел, словно поднятый водяным смерчем?
— Да, мистер Смит, — ответил за всех Герберт.
— Вы хотите знать, что вызвало этот смерч? Вот эта штука.
И инженер показал всем железный цилиндр.
— Вот эта? — переспросил Пенкроф, думая, что инженер шутит.
— Она самая. Этот цилиндр — всё, что осталось от торпеды.
— Торпеды?! — вскрикнули хором колонисты.
— А кто выпустил эту торпеду? — спросил Пенкроф, не желавший ещё признать себя побеждённым.
— Не я! Это всё, что я могу вам ответить, — сказал Сайрус Смит. — Но факт тот, что торпеда была выпущена, и мы были свидетелями её огромной разрушительной силы.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Утверждение Сайруса Смита. — Грандиозные планы Пенкрофа. — Воздушная батарея. — Пираты. — Колебания Айртона. — Великодушие инженера. — Пенкроф неохотно сдаётся.
Итак, гибель брига объяснялась взрывом торпеды под водой… Сайрус Смит, которому во время войны неоднократно приходилось испытывать эти страшные орудия разрушения, не мог ошибиться в своём заключении. Вот почему были столь значительны разрушения в корпусе судна, сделавшие невозможным его ремонт. И неудивительно: мог ли маленький бриг «Быстрый» устоять против торпеды, пускающей ко дну броненосный фрегат с такой же лёгкостью, как простую рыбацкую барку?
Да, торпеда давала разгадку гибели брига. Но необъяснимым оставалось появление самой торпеды.
— Друзья мои, — сказал Сайрус Смит, — мы не имеем больше права сомневаться в том, что на нашем острове живёт какое-то таинственное существо. Кто этот благодетель, вмешательство которого столько раз уже выручало нас из беды? Я не могу догадаться… Но от этого его заботы о нас не становятся менее ценными. Если вспомнить всё, что он сделал для нас, не останется сомнений в том, что это человек, и к тому же человек необычайно могущественный. Этот неизвестный спас мне жизнь, вытащив меня из воды. Айртон должен быть благодарен ему за записку в бутылке, которая предупредила нас о его бедственном положении. Добавлю, что ящик, наполненный вещами, в которых мы особенно нуждались, несомненно был подброшен на берег у мыса Находки им же; что это он зажёг костёр на плоскогорье Дальнего вида, позволивший «Благополучному» вернуться на остров; что дробинка, найденная нами в теле молодого пекари, вылетела из его ружья; что торпеда, потопившая бриг, была выпущена тоже им! Одним словом, вся та цепь загадочных событий, над объяснением которых мы столько ломали себе голову, вся она — дело его рук. Кем бы ни был этот таинственный человек — таким же потерпевшим крушение, как мы, или изгнанником, — мы были бы неблагодарнейшими из людей, если бы не чувствовали себя безмерно обязанными ему. Мы кругом в долгу перед ним, и я надеюсь, что когда-нибудь мы сумеем отплатить ему за все благодеяния!
— Вы правы, дорогой Сайрус, — ответил Гедеон Спилет. — Нельзя больше сомневаться, что на острове скрывается какой-то таинственный человек, покровительствующий нашей колонии. Я бы сказал, что могущество этого человека сверхъестественно, если бы я верил в сверхъестественное… Может быть, он через колодец проникает в Гранитный дворец и таким образом узнает все наши замыслы и планы? Но как? Ведь колодец сообщается только с морем?.. Кстати, вспомним, что никто, кроме него, не мог выбросить Топа из озера Гранта, когда на собаку напал ламантин; что никто другой не мог убить под водой этого ламантина; что Сайруса Смита, тонувшего в нескольких сотнях футов от берега, мог спасти только он, ибо всякий другой в этих условиях был бы совершенно беспомощен! Очевидно, этот человек сильнее даже стихий!
— Да, — согласился Сайрус Смит, — ваше замечание совершенно справедливо. У этого человека огромные возможности, которые могут показаться сверхъестественными не посвящённым в его тайну. Если бы мы нашли этого человека, я уверен, тайна сама собой бы разъяснилась. Но в том-то и заключается вопрос: должны ли мы стремиться раскрыть тайну нашего великодушного покровителя или нам следует терпеливо ждать, пока он сам не захочет сделать это? Как ваше мнение?
— Моё мнение, — ответил Пенкроф, — что кем бы ни был этот человек, он славный парень и молодчина, и я его очень уважаю!
— Согласен с вами, — сказал инженер, — но это не ответ на мой вопрос.
. — Моё мнение, мистер Смит, — сказал Наб, — что мы можем искать этого человека бесконечно долго, но найдём его только тогда, когда он сам того захочет.
— Ты, кажется, прав, Наб! — сказал Пенкроф.
— И я считаю Наба правым, — заметил Гедеон Спилет, — но это ещё не повод для того, чтобы отказаться от попытки найти нашего покровителя. Найдём мы его или нет, это неважно. Главное то, что мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы выплатить долг благодарности!
— А как твоё мнение, мой мальчик? — спросил инженер, поворачиваясь к Герберту.
— О, — воскликнул юноша, — я не знаю, чего бы я не отдал, чтобы иметь возможность лично поблагодарить нашего спасителя!
— Ты прав, Герберт, — сказал Пенкроф, — честное слово, я, кажется, согласился бы пожертвовать одним глазом при условии, если бы другим увидел этого человека!
— А вы, Айртон? — спросил инженер.
— Я, мистер Смит, не считаю себя вправе высказывать своё мнение по этому вопросу. Ваше решение будет правильным решением, и если вы захотите, чтобы и я принял участие в поисках, я готов за вами следовать куда угодно!
— Благодарю вас, Айртон, — ответил инженер, — но мне хотелось бы получить от вас более прямой ответ. Вы — наш товарищ и равноправный член колонии. Поскольку речь идёт о важном деле, вы должны так же, как и все остальные, принять участие в его обсуждении.
— Мне кажется, — сказал Айртон, — что мы должны сделать всё, чтобы разыскать нашего неизвестного покровителя. Быть может, он одинок и страдает. Быть может, он нуждается в помощи, как нуждался в ней я.
— Решено! — сказал Сайрус Смит. — Мы возобновим поиски, как только это будет возможно. Мы перероем весь остров сверху донизу, проникнем в самые потаённые уголки его, и да простит нам неизвестный покровитель нашу нескромность, вызванную горячим чувством благодарности!
В течение следующих дней колонисты занимались заготовкой сена и уборкой урожая. Перед тем как отправиться в экспедицию в неисследованные части острова, они хотели покончить со всеми неотложными работами. После уборки хлеба они занялись огородами.
Весь урожай разместился в необъятных кладовых Гранитного дворца рядом с запасами сушёного мяса, тканями орудиями, инструментами, оружием, боевыми припасами и прочим.
Что касается пушек, снятых с брига, то Пенкроф упросил колонистов поднять их в Гранитный дворец и пробить для них специальные амбразуры между окнами. С этой высоты жерла пушек держали под своим прикрытием всю бухту Союза, превращая её в своеобразный маленький Гибралтар.
Ни один корабль не мог теперь приблизиться с этой стороны к острову против воли колонистов.
— Теперь, когда наша батарея установлена, — сказал Пенкроф инженеру, — необходимо испытать её в действии!
— Вы уверены, что это полезно? — спросил инженер.
— Это не только полезно, но совершенно необходимо! Без такого испытания мы не будем знать, на какое расстояние бьют наши пушки!
— Что ж, попробуем… — согласился инженер.
Испытание произвели в тот же день в присутствии всей колонии, включая Юпа и Топа. Оказалось, что радиус действия орудий превышал пять миль.
— Ну-с, мистер Смит, — воскликнул Пенкроф по окончании испытания, — согласитесь, что наша батарея работает великолепно! Ни один тихоокеанский пират не сможет теперь высадиться на остров без нашего позволения!
— Поверьте мне, Пенкроф, — ответил инженер, — лучше, чтобы нам не пришлось пускать эту батарею в действие.
— Кстати, — вспомнил вдруг моряк, — как мы поступим с теми шестью пиратами, которые находятся на острове? Неужели мы позволим им слоняться по нашим полям, лесам и долинам? Ведь эти пираты — настоящие ягуары, и я считаю, что с ними надо поступить, как с ягуарами! Что вы об этом скажете, Айртон? — спросил моряк, оборачиваясь к товарищу.
Айртон не сразу ответил, и Сайрус Смит пожалел, что Пенкроф, не подумав, обратился к нему с этим бестактным вопросом. Поэтому он глубоко взволновался, услышав, как Айртон произнёс дрожащим голосом:
— Я слишком долго был таким же ягуаром, Пенкроф… Я не вправе в данном случае высказывать своё мнение!
И с этими словами он медленно вышел из комнаты.
— Какой я осёл! — воскликнул Пенкроф, поняв свою ошибку. — Бедняга Айртон! Между тем ведь он в такой же мере, как каждый из нас, вправе решать этот вопрос!
— Это верно, Пенкроф, но тем не менее его отказ от участия в обсуждении такого вопроса делает ему честь, — сказал журналист. — Мы не должны напоминать Айртону о его тёмном прошлом!
— Слушаюсь, мистер Спилет! — ответил моряк. — Впредь буду умнее! Я лучше проглочу свой язык, чем ещё раз огорчу Айртона! Но возвратимся к вопросу о пиратах. Мне кажется, что эти негодяи не заслуживают никакого сожаления. Нужно поскорей очистить от них остров!
— Это ваше твёрдое убеждение, Пенкроф? — спросил инженер.
— Да, так я думаю.
— И вы считаете нужным начать истреблять их даже прежде, чем они сами откроют враждебные действия?
— А разве то, с чего они начали на острове, недостаточно? — недоумевающе спросил Пенкроф.
— Но ведь могло случиться, что они раскаялись, — возразил инженер.
— Они?.. Раскаялись?.. — моряк пожал плечами.
— Пенкроф, вспомни Айртона! — сказал Герберт, пожимая руку моряка. — Ведь он снова стал честным человеком!
Пенкроф посмотрел поочерёдно на всех своих товарищей. Ему и в голову не приходило, что его предложение будет так встречено. Честная, но примитивная натура моряка не могла примириться с тем, что можно так церемониться с пиратами, сообщниками Боба Гарвея, каторжниками и убийцами. Для Пенкрофа они были хуже диких зверей, и он, не задумываясь, истребил бы их всех до последнего.
