Галактический шторм (№2) - Крестовый поход

— МакРори, — глухо проговорил фиванец. — Я так и знал!

— Брось оружие, макака! — прохрипел Ангус, и фиванец удивленно взглянул на свой автомат, словно забыв о его существовании. Он разжал руку, и оружие грохнулось на пол, раздался еще один шорох, и МакАйвер тоже схватился за винтовку, но не стал стрелять, увидев, как из-под стоявшего в углу письменного стола вылезает фиванская женщина. Она была маленькая и худенькая, как игрушечная, но тут же бросилась к фиванцу, стоявшему в дверях, и заключила его в объятия.

— Все хорошо, Ханата, — успокаивающим тоном проговорил фиванец. — Я цел…

— Слушай, Ангус, — сквозь зубы процедил Таллох, — не хочу помешать тебе наслаждаться этой трогательной сценой, но поблизости вся павианья армия.

— Подожди-ка!

Ангус приблизился к фиванцу и ткнул его стволом винтовки в грудь над головой прижавшейся к нему женщины.

— Ты знаешь меня, макака! А вот я почему-то с тобой незнаком.

— Адмирал первого ранга Ланту к вашим услугам! — В голосе фиванца звучала едва уловимая горькая ирония.

— Ого!

Ангус судорожно соображал. Он не хотел поднимать здесь особого шума, но стрельба явно выдала его присутствие. Теперь они в ловушке, но командующий павианьими вооруженными силами на Новых Гебридах шикарный заложник! Может, он им так дорог, что павианы отпустят их живыми?!

— Топай к себе в комнату, макака! — рявкнул он и жестом приказал своим людям следовать за собой. — К стене! — приказал Ангус, по-прежнему держа фиванцев на мушке. Партизаны спрятались по обеим сторонам открытой двери, а Ангус увидел на полу еще один труп в окровавленных одеждах старшего военного капеллана. Ланту проследил глазами за взглядом Ангуса, и его лицо исказила гримаса, но он гордо поднял голову.

— Зачем вы пришли? — почти твердым голосом спросил он.

— Сам знаешь, — негромко ответил Ангус, и адмирал кивнул ему в ответ. — Где она?

— Могу провести тебя к ней, — сказал Ланту.

— Как бы не оказаться с ней в одной камере! — пробормотал кто-то из партизан.

— Да нет… — начал было Ланту, но Таллох яростным жестом приказал ему замолчать.

Услышав топот ног в коридоре, Ангус весь подобрался. Он пытался сообразить, как лучше использовать единственный козырь, который был у него на руках, но не успел открыть рта, как фиванка, стремительно перебирая коротенькими ножками, пулей метнулась к двери. Рори МакСвейн с глухим рычанием вскинул винтовку, но Таллох схватил ее за ствол и пригнул к полу. Ангус облегченно вздохнул. Он заметил в глазах Ланту свирепую ярость и понял, что, если бы Рори выстрелил, адмирал набросился бы на них, чтобы задушить голыми руками. Это было бы совсем ни к чему, ведь…

Ход его мыслей прервал громкий голос фиванки.

— Слава Святой Матери-Земле! Вы здесь! — кричала она. — Это террористы! Они убили капеллана и похитили адмирала! Они побежали вон туда! По восточному коридору! Скорее за ними! Прошу вас, скорее!

В ответ раздались удивленные возгласы, и звуки шагов стали удаляться. Партизаны в растерянности смотрели друг на друга. Впрочем, они удивились еще больше, увидев, что крохотная фиванка спокойно вернулась.

— Это был дежурный караул. У вас есть десять минут! Потом прибудут солдаты из казарм.

— Зачем ты сделала это, Ханата?! — гневно воскликнул Ланту. — А когда они поймут, что ты их обманула?!

— Ничего страшного! — спокойно ответила Ханата. — Я всего лишь глупая женщина. Если тебя не будет, когда они вернутся, они подумают, что я просто перепутала, в какую сторону тебя увели. А ты должен уйти. Ты и сам это знаешь.

— Я не могу, — начал возражать Ланту. — Мой долг…

— Довольно! — Ханата схватила адмирала за руку двумя маленькими ручками и встряхнула ее. Это было похоже на игру болонки с волкодавом, но никто из партизан даже не улыбнулся. Они стояли как каменные изваяния, все еще стараясь понять, что происходит.

— Неужели ты не понимаешь, что это конец?! Даже капеллан догадался! Теперь тебя некому защищать!

Представляешь, что с тобой сделают Шамар и Хуарк?! Ты не сможешь выполнить свой «долг», если тебя убьют! Так что беги, Ланту! Беги!

— С ними? — спросил Ланту, махнув в сторону партизан.

— Да! Хотя бы с ними! — Ханата повернулась к Ангусу с такой решимостью во взоре, что верзила сержант невольно попятился. — Вы наверняка знаете, как отсюда выбраться. Адмирал отведет вас к ней! Он специально берег ее для вас! Но я прошу вас забрать его с собой!

Ангус смотрел на фиванцев, стараясь привести мысли в порядок. Это бред какой-то! Но маленькая мартышка рассуждает разумно! Кроме того, сколько бы крови Ланту ни выпил у партизан, дав им слово, он всегда держал его!

— Ну ладно, — неохотно буркнул он. — Как мы пришли, так и уйдем. Если ты отведешь нас к Кэти и нас при этом не убьют, мы заберем тебя с собой. Ты будешь у нас в плену, но мы сохраним тебе жизнь. Даю слово.

— Я… — начал было Ланту, но замолчал, переводя взгляд с высокого землянина на полное отчаяния лицо Ханаты и обратно.

Краем глаза он снова заметил труп Манака, но старался на него не смотреть. Он чувствовал, что смертельно устал и ему все надоело. Наконец Ланту опустил голову и прикрыл глаза внутренними веками, ощущая лишь тоску и горечь.

— Ну ладно, — вздохнул он. — Пойдемте, сержант МакРори, я отведу вас к капралу МакДагал.

«Именно это я и пытался предотвратить!»

Адмирал второго ранга Яханак снова сидел на флагманском мостике «Арбелы», наблюдая, как дисплей подтверждает его наихудшие опасения. В Сандхерсте он нанес язычникам болезненный удар, но у него было недостаточно сил, чтобы остановить их, прежде чем они доберутся до Лорелеи. Теперь они были намного осторожнее. Каждый из их авианосцев, выходивших из узла пространства, сопровождал сверхдредноут или линкор. Если бы Яханак решил дать бой язычникам сейчас, у них хватило бы сил, чтобы справиться с любыми кораблями, которые он мог бросить против них. После ущерба, нанесенного в Сандхерсте проклятыми авианосцами-призраками его линейным крейсерам и эскортировавшим их кораблям, у Яханака не возникало ни малейшего желания мериться с язычниками силами в Новейших Новых Гебридах. Теперь, когда у противника появились тяжелые ракеты с повышенной дальностью действия, которые он мог применить вместе с истребителями, любое сражение на большой дистанции стало бы для фиванцев самоубийственным. Чтобы остановить противника, Яханаку придется заманить его в ловушку возле узла пространства, защищенного минными полями и мощными космическими фортами, поддерживаемыми всеми тяжелым кораблями, какие он только сумеет наскрести.

— Передайте приказ на все корабли, капитан Юрах, — негромко проговорил адмирал, сознательно не обращая внимания на пустовавшее кресло старшего военного капеллана. Хинам не мог оспаривать решение адмирала отступить без боя, прекрасно понимая, чем кончилось бы для фиванцев новое сражение в данных условиях, но и с продолжением отступления смириться он не мог. После гибели от рук террористов старшего военного капеллана Манака Хинам решил очистить свою совесть, отправившись со всеми фиванскими космическими десантниками, каких Яханак только смог ему выделить, на помощь полковнику гвардии Синода Хуарку, намеревавшемуся любой ценой не допустить землян на Новые Гебриды.

Корабли Яханака покинули эту звездную систему. В Альфреде они не намеревались даже снижать скорость, оставив там лишь несколько небольших патрульных соединений. Впрочем, оборонять в Альфреде, собственно говоря, было нечего…

Мысли об этом иногда беспокоили Яханака, хотя он и не собирался ни с кем делиться своими опасениями. Ведь в конечном счете Святая Мать-Земля все равно победит! Кто укорит торжествующий победу Возлюбленный Народ за то, что иногда ему приходилось действовать на оккупированных планетах довольно сурово?! Ведь фиванцы лишь пытались принести свет истинной веры их жителям, упорствовавшим во мраке заблуждения!

Тем не менее в глубине души Яханак надеялся, что этому идиоту Хуарку хватит ума уничтожить свои архивы.

— Они скрылись, господин адмирал, — доложил Сущевский.

Фиванские корабли вышли за пределы радиуса действия сканеров разведывательных кораблей землян, и преследовать их дальше было бессмысленно.

— Здесь остались только орбитальные укрепления вокруг планеты. Свои военные подразделения на ней они, кажется, бросили на произвол судьбы.

— Они не сдадутся, — сказал Ктаар. Он не осуждал и не хвалил фиванцев, а просто констатировал факт. — Приготовить истребители для удара, господин адмирал?

Антонов наблюдал на дисплее, как маленькие корабли адмирала Аврам — теперь их классифицировали как «эскортные авианосцы» — летят вместе с уцелевшими легкими авианосцами адмирала Беренсона вслед за авангардом из линейных и тяжелых крейсеров.

«Слава Богу, — подумал он, — что Аврам удалось удержать Данциг!»

Совершенно неожиданно у командующего Вторым флотом появилась новая удобная и хорошо укрепленная передовая база, а после того, как в Сандхерсте он потерял почти все легкие авианосцы, маленькие эскортные авианосцы Ханны Аврам были во флоте буквально на вес золота. Эти блестяще спроектированные коммодором Хезелвудом корабли красноречиво свидетельствовали о том, что в Фортификационном командовании этот офицер просто закапывал свой талант в землю. Кроме того, под его руководством кораблестроительные заводы в Данциге отремонтировали поврежденные легкие авианосцы Беренсона намного быстрее, чем этого мог ожидать Антонов. Вне всякого сомнения, сопровождавшие флот самоходные мастерские провозились бы с ремонтом гораздо дольше.

Адмирал встрепенулся и взглянул на Ктаара:

— Нет. Мы и так потеряли в Сандхерсте много пилотов. Остановимся на пределе дальности действия тяжелых ракет, мы будем обстреливать ими орбитальные укрепления, пока они не сдадутся или не будут уничтожены. — Он увидел выражение лица орионца и усмехнулся: — Я и сам понимаю, что они не сдадутся. И все же я надеюсь на то, что когда наши корабли появятся на орбите Новых Гебрид, сидящие там фиванцы одумаются и сложат оружие. До них должно дойти, что война практически проиграна, — добавил он более сурово. — Даже религиозные фанатики могут отчаяться, увидев, что они в полной изоляции, а собственный военно-космический флот бросил их на произвол судьбы. Надо хотя бы попробовать убедить их сдаться, — подытожил адмирал.

— Зачем? — с обезоруживающей непосредственностью спросил орионец.

Партизаны провели весь день в радостном возбуждении, хотя и не говорили почему. Вот и сейчас, холодной ночью в горах, они сбились в кучу и смотрели на небо. Бывший адмирал первого ранга почти без любопытства выбрался из пещеры и присоединился к ним. За ним следовали его конвоиры, и партизаны замолкали при их приближении.

Как и обещал МакРори, Ланту сохранили жизнь, хотя во время бегства были моменты, когда он сильно сомневался, что хоть кто-нибудь целым и невредимым доберется до гор. Ланту не знал, зачем его ищет Фраймак — чтобы спасти или арестовать. Однако он впервые оказался в шкуре партизана, за которым охотятся с помощью эффективных методов, которые он сам разработал.

Впрочем, об этом ему говорил только разум. Его чувства безмолвствовали. После испуга во время схватки не на жизнь, а на смерть с телохранителями Манака и невероятного напряжения по пути к тайной камере Кэтрин Ланту утратил способность переживать. Его сердце окаменело, слившись с черной пустотой между звездами.

Воспоминания о бегстве напоминали разрозненные фотографии на фоне странного, безжизненного пейзажа. Ланту помнил, с какой медвежьей силой МакРори обнял Кэтрин. Даже в состоянии шока он чуть не рассмеялся, слушая, как скупо Ангус рассказывает девушке, каким образом он до нее добрался. Впрочем, в глубине души он испытывал ко всему — даже к наличию под его собственным штабом труб городских коммуникаций — полное безразличие. Он вяло укорил себя в том, что не вспомнил об их существовании, разрабатывая меры безопасности. Впрочем, в узкой трубе длинноногие земляне передвигались не очень быстро, и он без особого труда поспевал за ними.

На свежем воздухе стало намного труднее. Ланту слышал, как некто по имени МакСвейн предложил перерезать ему горло или бросить его на произвол судьбы. В тот момент он сидел на корточках под деревом, с трудом переводя дыхание и испытывая полное безразличие к своей дальнейшей участи. Однако МакРори наотрез отказался убивать или бросать его, а Кэтрин МакДагал его поддержала. Поддержал его и МакЭндрю. Впрочем, этот спор не очень тронул Ланту, и, когда все внезапно снова тронулись в путь, адмирал испытал лишь чувство легкого недоумения: ведь МакСвейн прав, он их враг и задерживает всех!

Еще Ланту помнил о том, как валялся в холодной грязи рядом с Кэтрин, пока партизаны уничтожали патруль фиванцев. Адмирал хотел было окликнуть патруль и предупредить его об опасности, но не стал этого делать. И совсем не потому, что Кэтрин приставила нож ему к горлу, а потому, что у него больше не было сил принимать решения. Фиванцев было больше, чем партизан, но те неожиданно набросились на них, и до Ланту донеслись лишь сдавленные хрипы.

Он помнил еще кое-что: патрульные автожиры, черные на фоне утреннего неба, вой двигателей бронетранспортеров у самой границы оккупированной зоны, холодный дождь и крутые горные тропы. В один прекрасный момент МакЭндрю внезапно схватил его и почти швырнул на другую сторону просеки, когда у них над головами пронесся очередной воздушный патруль.

Впрочем, все это, как и последние три дня в партизанском лагере, напоминало ночной кошмар, от которого он тщетно пытался пробудиться.

Жизнь стала ужасно пустой. В ней остались лишь мучительное чувство вины, сосущее отвращение к самому себе и слепая ненависть к лживой Церкви. Пять поколений Возлюбленного Народа верили в чудовищную ложь, заставившую их, как свирепых хищников, вцепиться в горло ни в чем не повинной расе. Он сам посвятил этому всю жизнь! По вине Церкви он и его соотечественники запятнали свои руки кровью. Более миллиона невинных жертв только на Новых Гебридах! Ланту чувствовал себя страшно виноватым. Сколько миллиардов сынов и дочерей еще придется принести в жертву этой лжи, уже убившей Манака?! Сколько миллионов землян эта ложь уже погубила в других мирах?

Положение Ланту было незавидным. Его мучило невыносимое чувство вины. Чтобы избавиться от него, он мог попытаться бежать от страшной правды и вернуться к своим прежним убеждениям, которые оправдывали его действия, но ненависть к лжецам и желание покарать их не позволяли ему это сделать.

Адмирал сжал зубы, увидев, как на фоне звезд возникают яркие точки, похожие на вспышки адского пламени. Это флот землян уничтожал немногочисленные орбитальные форты. Скоро на Новые Гебриды высадятся космические десантники и узнают правду о том, что здесь произошло…

Ланту сидел, наблюдая за огнем, бесшумно полыхавшим в космическом пространстве, и проклинал себя за трусость. Надо было вступить в схватку с лжецами! Ведь не зря же он ушел с партизанами! Когда человечество узнает о том, что произошло в Новых Гебридах, оно отплатит за гибель их обитателей в тысячекратном размере! Ланту не мог осуждать такую реакцию, но должен был попытаться ее предотвратить. Что бы он раньше ни делал, во что бы он раньше ни верил, его вера, как и вера всего народа, была искренней. Разве его соотечественники заслуживают, чтобы их за нее уничтожили?! Нет! Он не может этого допустить!

На оптических дисплеях флагманского мостика Новейшие Новые Гебриды, как и почти все обитаемые миры, выглядели очаровательной голубой планетой, окутанной белой мантией облаков.

Легкие орбитальные ракетные платформы были уничтожены. Как и предполагалось, они даже не пытались дать отпор землянам, наносившим по ним страшные удары разрушительными боеголовками с антивеществом, находясь за пределами дальности действия оружия фиванцев. Теперь Второй флот ВКФ Земной Федерации вращался на орбите совершенно беззащитной планеты, высматривая, от кого требовать капитуляции.

Этот поиск завершился совершенно неожиданным образом.

— Господин адмирал! — доложил Сущевский, стоявший рядом с приборами связи. — Мы получили акустический сигнал, присланный плотным лазерным лучом. Передача ведется с поверхности планеты открытым текстом, а говорит явно не фиванец. Этот человек называет себя сержантом МакРори из новогебридского миротворческого корпуса. Он утверждает, что командует партизанскими отрядами, действующими на планете. Виннифред сейчас разыскивает его имя в базе данных личного состава… Вот, пожалуйста!

Сущевский кивнул Виннифред Тревейн, которая с довольным видом выглянула из-за своего компьютера и подняла кверху большой палец.

— Такой человек действительно существует. Кроме того, он использует стандартное коммуникационное устройство миротворческого корпуса. Хотите с ним поговорить?

Антонов решительно кивнул и шагнул вперед:

— Говорит адмирал флота ВКФ Земной Федерации Антонов. Это сержант МакРори из миротворческого корпуса Новейших Новых Гебрид?

— Так точно, — ответил голос с сильным новогебридским акцентом. — Мы очень рады, что вы наконец собрались к нам заглянуть… Но надо пошевеливаться, ведь главарь наших павианов намыливается…

— Простите, сержант! — нетерпеливо прозвучал бас Антонова. — Мне сказали, что вы говорите открытым текстом.

— Ну да! — Казалось, МакРори немного озадачен. — Не надо париться, господин адмирал…

Антонов нахмурился и повернулся к Сущевскому:

— А на каком языке вообще говорят на Новейших Новых Гебридах? Они что, не умеют говорить по-человечески?

Виннифред Тревейн поперхнулась смехом, потом взяла себя в руки и сделала серьезное лицо.

— На самом деле, господин адмирал, это обычный английский с примесью, так сказать, местного колорита. С вашего позволения…

Она представилась МакРори и включилась в беседу, которая продолжилась после того, как из динамика донеслось неотчетливое бормотание, по которому можно было понять, что в сторону говорилось о «русских Иванах, америкашках и прочих англичанах».

Переговоры велись несколько минут. Потом Тревейн повернулась к Антонову с озабоченным лицом:

— Фиванцами на этой планете командует некий полковник Хуарк. Мне уже сообщили координаты его штаба. Впрочем, не знаю, удастся ли уговорить его капитулировать… Мне самой трудно поверить в то, что сержант МакРори рассказал о зверствах фиванцев на этой планете.

Хуарк был первым живым фиванцем, которого узрели офицеры Антонова. Свирепые желтые глаза разительно отличали его от трупов, которые им до сих пор приходилось видеть.

Он лаконично согласился вступить в переговоры с землянами, действуя по поручению старшего военного капеллана Хинама, и с каменным лицом выслушал требование безоговорочной капитуляции. Когда в поле зрения объектива появился Ктаар, лицо Хуарка стало еще более злобным. Антонов закончил свою речь, через несколько мгновений томительного ожидания Хуарк снова заговорил:

— Я согласился выслушать тебя, язычник, лишь для того, чтобы воочию убедиться, в какую бездну отступничества канула твоя падшая и навеки проклятая раса. Но я не ожидал, что даже ты до такой степени безбожен, что предстанешь перед лицом сына Возлюбленного Народа в компании исчадия Хана-Сатаны! — Хуарк содрогнулся, его резкий, хриплый голос дрогнул и постепенно перешел в визг. — Этот мир, освободить который нам завещал сам Святой Посланник, не достанется тем, кто якшается с демонами и почитает идолов! Вы можете обстреливать нас из космоса, убивая при этом своих братьев-язычников, но в тот момент, когда первый из вас ступит на поверхность планеты, она сгинет в очищающем пламени ядерных зарядов, заложенных во всех городах и поселках. Ты можешь умертвить нас, язычник, ведь мы всего лишь смертные, но тебе не сломить дух Возлюбленного Народа Святой Матери-Земли! Ты получишь комок радиоактивной пыли! Будь ты проклят! И пусть Святая Мать-Земля низвергнет тебя, как и этот злополучный мир, в пламя вечных мук!

Антонов наклонился вперед, заполнив весь объектив своими необъятными плечами и лохматой бородой.

— Слушайте внимательно, полковник Хуарк! История научила нас тому, что угрозы уничтожить заложников не должны препятствовать необходимым мерам и не могут помешать отомстить за гибель невинных жертв. Не только вы лично, но и вся ваша раса ответит за геноцид жителей Новейших Новых Гебрид. Если вам наплевать на собственную жизнь, подумайте о том, что будет с населением Фив, когда мы до них доберемся!

Хуарк хотел было что-то сказать, но вместо этого рассмеялся зловещим визгливым смехом, в котором звучали нотки безумия. Потом он неожиданно отключил связь.

Антонов вздохнул и отошел от объектива.

— Что ж, — негромко буркнул он, — хорошо смеется тот, кто смеется последним. — Потом он встрепенулся и обратился к Сущевскому: — Пожалуй, стоит еще раз поговорить с сержантом МакРори. На этот раз постарайтесь получить его изображение.

Ангус МакРори неторопливо кивнул:

— Да, господин адмирал. Этот Хуарк настоящий маньяк! Ну чем не ригелец! Он сделает, что обещал.

Стоявшая рядом с Ангусом молодая женщина с золотисто-рыжими волосами тоже закивала.

Антонов, уже начавший понимать новогебридский вариант английского, был очень рад присутствию Кэтрин МакДагал, хотя с нетипичной для него тактичностью ничего об этом не сказал.

Кэтрин говорила как образованный человек, на стандартном английском, Виннифред Тревейн иногда деликатно переводила живописные словечки Ангуса, и разговор протекал довольно гладко.

Теперь адмирал с мрачным видом взъерошил себе бороду.

— Я не сомневался, что вы скажете именно это. Ведь мы тоже кое-что знаем о фиванцах! Выходит, разговаривать с Хуарком бесполезно.

— Выходит, так, — нахмурившись, сказала Кэтрин. — Ну и что же вы будете делать?

— Что я буду делать, капрал МакДагал? — пожав плечами, ответил Антонов. — Я исполню свой долг, который заключается в том, чтобы как можно скорее закончить эту войну. Все остальные мои действия подчинены этой цели.

Оба новогебридца заметили, что русский акцент адмирала стал заметнее. Он явно волновался. Он, конечно, сделает то, что считает нужным! Всплеск терроризма в начале двадцать первого века излечил человечество от бытовавшего в предыдущем столетии нелепого представления о том, что в гибели жертв террора виноват еще кто-то помимо террористов. Антонов не стал бы винить себя в зверствах, которые могут учинить фиванцы. Из этого не вытекало, что он был готов провоцировать противника на бесчинства, но угрозы не могли остановить адмирала.

— Я не стану перекладывать ответственность за принятие решения на ваши плечи, — продолжал он, — но не вижу, почему бы не посоветоваться с вами. Скажите, есть ли альтернатива высадке десанта? Я готов выслушать любое предложение, которое предотвратит поголовную гибель жителей Новых Гебрид.

— Мы понимаем вас, господин адмирал, — ответила Кэтрин, и они с Ангусом одновременно кивнули. — Нам надо поговорить с товарищами и… еще кое с кем.

— Есть разговор, — сказал Ангус, и Ланту поднял затуманенные желтые глаза от пламени костра, на которое он пристально смотрел.

— О чем? — спросил он, пытаясь разогнать черную пелену, окутывавшую его мысли.

— Об этой сволочи Хуарке, который хочет раздолбать всю планету ядерными зарядами.

— Что?! — Ланту вскочил на ноги, чувствуя, как у него проясняется голова.

— Он хочет подорвать ядерные заряды в городах и лагерях, — ледяным тоном объяснил Ангус. — Ты что, сам этого не собирался делать?

— Именно это я и пытался предотвратить!

— Ну да? — Ангус пристально взглянул в глаза адмиралу, а потом сел на камень, жестом предложив Ланту сесть рядом с ним. — Складно говоришь, макака.

— А вот я ему верю, — сказала появившаяся из устья мрачной пещеры Кэтрин.

Ланту поднял на нее глаза. В его взгляде сквозило что-то похожее на благодарность.

— Это правда, — сказал он. Его глаза просветлели. Ужасная угроза рассеяла его апатию. — А что именно сказал Хуарк?

Ангус сидел молча и наблюдал за Ланту, слушавшим рассказ Кэтрин о разговоре Антонова с Хуарком. Впервые с того момента, как фиванский адмирал попал в плен (если так можно было назвать обстоятельства, при которых он оказался в руках у партизан), он выглядел оживленным. Его вопросы были четкими и деловыми. Ангус наконец поверил, что перед ним адмирал, чуть не разгромивший движение Сопротивления на Новых Гебридах.

— Хуарк — идиот! — наконец сказал Ланту, заложив за спину руки и нервно расхаживая взад и вперед перед костром. — Это тупой, ограниченный фанатик, вполне способный исполнить свою угрозу.

— Сам знаю. А что делать? В лагерях опять начались расстрелы. Тут без высадки десанта не обойтись.

— Опять начались расстрелы?! — Чешуйки на лице у Ланту потемнели, и он впился взглядом в глаза Ангусу.

— Да. На следующий день после твоего… исчезновения. Вот поэтому-то я и думаю, что ты не врешь, макака. То есть адмирал.

В другой ситуации внезапное превращение из макаки в адмирала могло бы насмешить Ланту, но сейчас он этого просто не заметил.

— Думаю, без вторжения не обойтись, сержант МакРори.

— Но он же все взорвет! Ты что, рехнулся?!

— Вы с капралом МакДагал побывали в руках у инквизиции! — Ланту даже не вздрогнул, увидев, как при звуке этих слов у Ангуса сузились зрачки. — Я понимаю, что вам пришлось пережить, но благодаря этому вы знакомы с учением нашей Церкви.

— Это точно, — буркнул Ангус.

— Все это ложь, — ровным голосом сказал Ланту. — Я это знаю, а Хуарк с Шамаром — нет. Нельзя отдавать судьбу планеты на произвол побежденных людей, которые верят в то, что борются за правое дело. Они уничтожили здесь почти миллион жителей, когда считали себя победителями. Как вы думаете, как они поступят сейчас?

— Короче, как ни верти, нам конец? — устало спросил Ангус.

— Нет! Этого нельзя допустить! — Ланту покачал годовой. — Особенно теперь, когда… — Он на секунду замолчал, а потом хрипло сказал: — Я не позволю!

— Ну и как же вы им это не позволите?

— У меня есть одна мысль, но вам придется положиться на мое слово.

Антонов отключил канал связи. С экрана пропали лица МакРори, МакДагал и этого, другого… Адмирал повернулся в кресле к офицерам, сидевшим вокруг стола. Они выглядели не менее ошеломленными, чем он сам. Наличие на Новых Гебридах бойцов Сопротивления, приветствовавших своих освободителей, не очень их удивило, но никто не ожидал увидеть среди партизан фиванского перебежчика.

«Особенно фиванца, командовавшего их флотом в сражении при Редвинге! — мрачно подумал Антонов. — Фиванца, уничтожившего миротворческий флот!»

Он не сомневался, что после Редвинга фиванцы сменили командующего флотом, но ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь встретится с их прежним командиром, к тому же претендующим на роль союзника и помощника.

— Ну что ж, — пробурчал он, — мы выслушали план партизан, а точнее, план адмирала Ланту. Что вы об этом Думаете?

— Мне это не нравится, — сказал Арам Шагинян с прямотой, типичной для генерала корпуса космического десанта. — Нас просят высадить на планету отряд спецназа с легким снаряжением, чтобы его труднее было засечь, и предоставить его в распоряжение этого павиана!

Новогебридская кличка фиванцев всем очень понравилась. Было видно, что генерал почти дрожит от негодования. Он сверкал темно-карими глазами. В нем явно заговорила кровь сотен поколений упрямых армянских горцев.

— Мне это не нравится! — повторил он.

— А мне, — вставил Ктаар через переводчика, трудившегося для тех, кто не понимал великий язык орионцев, — не по душе идея доверить судьбу операции фиванцу.

— А разве у нас есть выбор? — спросил Сущевский. — Партизаны знают Хуарка лучше нас. Они убеждены, что в случае нашей высадки он исполнит свою угрозу. А начав бомбардировку планеты, мы будем своими руками убивать наших граждан. С тем же успехом мы можем позволить Хуарку взорвать планету. Конечно, план рискованный, но как еще отбить эту планету, не уничтожив при этом ее жителей?

Виннифред Тревейн выглядела очень расстроенной.

— Мы уничтожили все силы фиванцев в космическом пространстве этой звездной системы, — нетипичным для нее неуверенным тоном начала она. — Хуарку нечем угрожать нам с тыла. Может, мы просто продолжим наступление в звездную систему Альфред?..

— Нет! — Антонов рубанул ладонью воздух. — Я не хочу перекладывать решение этой проблемы на чужие плечи. Я не оставлю эту планету в руках безумца Хуарка, который будет уничтожать ее жителей, до тех пор пока кому-нибудь не хватит мужества принять решение за меня! — Антонов оглядел собравшихся вокруг стола офицеров и снова заговорил, обращаясь в первую очередь к Ктаару: — Я тоже не верю этому Ланту. Но сержант МакРори и капрал МакДагал вроде бы ему доверяют. А после того, что с ними сделали фиванцы, это кое о чем говорит! Генерал Шагинян, — продолжал Антонов после непродолжительного молчания, — я принял к сведению ваши возражения, но мы будем действовать по плану, предложенному бойцами новогебридского Сопротивления. Я беру на себя всю ответственность за это решение. Тем временем подразделения космического десанта должны подготовиться к высадке во всех крупных городах и лагерях для перевоспитания, как только отряд спецназа доложит об успешном выполнении своего задания. Или к выполнению любых других приказов, если это задание не будет выполнено.

— Есть! — Шагинян достаточно хорошо знал Антонова, чтобы не пытаться с ним спорить. — Могу предложить прекрасного офицера в качестве командира штурмовой группы.

— Я, кажется, знаю, кого вы имеете в виду, — кивнул Антонов. — Поступайте по вашему усмотрению. Кроме того, — усмехнулся он, — нам придется повысить в звании МакРори. Ведь не может же простой сержант командовать освобождением целой планеты. Пусть у вас в штабе этим займутся. — Антонов окинул взглядом присутствующих:

— Есть еще замечания?