Путь империи

В отличие от людей, джао являли собой образец поразительного простодушия, когда дело касалось шпионажа и поддержания внутренней безопасности. У них было мало общего с ФБР и еще меньше — с всепроникающей секретной полицией вроде старинного КГБ или его предшественницы, царской охранки. Лишь изредка они прибегали к услугам людей-доносчиков. Благодаря своему военному превосходству и продвинутой электронике в них не было необходимости. Именно благодаря этому сочетанию самоуверенности и наивности джао многочисленные отряды Сопротивления действовали по всей территории Северной Америки, успешно скрываясь во всевозможных дырах и щелях. Но если бы чиновники человеческой администрации попытались что-то предпринять, эта попытка была бы мгновенно раскрыта и пресечена.

— Эй, Кэтлин!

Она обернулась и увидела Алекса Брека, который бежал к ней через лужайку. Он был высоким и стройным, а кое-как остриженные черные волосы постоянно спадали ему на глаза. В течение всей прошлой недели Алекс упорно приглашал ее на свидание, а Кэтлин столь же упорно отбивалась, чтобы избежать проблем. В данном случае проблема заключалась в том, что она хотела пойти на свидание. Алекс был одним из немногих, кому она нравилась сама по себе. По крайней мере, в этом Кэтлин не сомневалась.

— Подожди, Кэтлин!

Она остановилась и прижала портфель к груди, словно пытаясь защититься непонятно от чего.

— Я тебе целыми днями названиваю!

Алекс тоже остановился, тяжело дыша, и смотрел в лицо Кэтлин своими карими глазами, словно снайпер на цель.

— Я… не прослушивала автоответчик, — соврала она. И поняла, что Алекс это заметил.

— И вообще у меня работы невпроворот. Надо подобрать материалы для профессора Кинси, пока занятия не начались, — она вздернула подбородок. — Он пишет книгу по истории джао.

— Знаю, знаю. Но зачем? Мы изо дня в день только и слышим: «джао, джао»… Не хватало еще писать о них книги.

В душе Кэтлин была с ним согласна.

— Это нужно профессору Кинси, — ответила она так громко, чтобы услышала Банле. — И мне за это платят.

— Ага, — и Алекс коснулся ее руки.

Кэтлин попыталась ответить рукопожатием, но выронила портфель, и его содержимое рассыпалось по траве. Через секунду оба стояли на коленях и собирали книги, ручки и бумагу. Алекс смеялся, и Кэтлин, сидя на корточках, смеялась вместе с ним, а ветер играл ее волосами.

— Ну же, — сказал он, заправляя ей за ухо выбившийся локон. — Что ты от меня шарахаешься? Давай поужинаем вместе сегодня вечером.

Его лицо излучало искренность. Кэтлин вздохнула.

— Я бы с удовольствием, — сказала она. — Но ты не понимаешь, чего просишь. У меня… нет личной жизни. И никогда не было.

Она обернулась и посмотрела на Банле. Высокая, вся золотая, охранница стояла на границе света и тени, а солнечные пятна делали ее шкуру похожей на камуфляж.

— Видишь? Она охраняет меня с тех пор, как мне стукнуло четыре года. И, наверно, так и будет всюду за мной ходить, пока я не умру. Или пока она сама меня не убьет. Потому что если джао решат, что я должна умереть — уверяю тебя, ты и глазом моргнуть не успеешь, как я буду мертва.

Алекс наморщил лоб. Похоже, на этот раз он снова не поверил. Кэтлин сунула в свой старый портфель последние листки бумаги и встала.

— Я ни с кем не могу встречаться. Потому что они считают это предосудительным. И как я могу получать удовольствие, если Банле будет постоянно заглядывать мне через плечо? Может быть, когда-нибудь все изменится, и я смогу вздохнуть полной грудью… — она на миг опустила глаза, вспоминая своего старшего брата Брента. — Если я позволю себе к кому-то привязаться, этот человек тоже станет заложником. А мне хватает и того, что я сама заложница.

— Вижу.

Он тоже выпрямился и, после секунды колебания, зашагал прочь, обходя Банле стороной.

Вот и все. А жаль. Он мне нравился.

«Вообще-то, он этого не заметил», — подумала Кэтлин, направляясь дальше. Он понятия не имеет о том, что представляет собой ее жизнь, но это к лучшему. Она и не хотела, чтобы он узнал. Проблем и так хватает, незачем вводить в эту игру дополнительного игрока.

Банле догнала ее.

— Тебе угрожала опасность? — ее тело выгибалось, выражая «предчувствие-угрозы».

— Нет, — быстро ответила Кэтлин. — У нас просто были мелкие разногласия.

— Твои родители проявляют слишком большую снисходительность. Ты должна жить в своей коченате, где старейшины могут обучить тебя важным истинам, — произнесла Банле. — А не здесь, среди незнакомцев.

— Люди делают иначе, — возразила девушка. — Они покидают дом и обучаются в университете. Я хочу быть здесь.

Банле лишь неодобрительно сморщила свой курносый нос.

Когда Эйлле, ведя на буксире Талли, вернулся в офис, Райф Агилера уже ждал его. Крупный для человека, но слишком хрупкий для джао, Агилера прохаживался по коридору, как обычно, прихрамывая, и явно обеспокоенный.

Эйлле отключил дверное поле и прошел внутрь. Талли последовал за ним и сразу же забился в угол. Его ярко-зеленые глаза, не отрываясь, следили за джао и человеком. «Точно зверь в клетке», — подумал Агилера.

— Тебя вызвали сюда не для того, чтобы наказать, — Эйлле обратился к технику на своем родном языке. — Хотя многие уверены, что ты заслуживаешь наказания…

Он встретился взглядом с Агилерой. У людей странные глаза — они похожи на белесые яйца со срезанной верхушкой и полупрозрачным содержимым. На этот раз содержимое было темно-коричневое.

— Ты это понимаешь?

Агилера бросил короткий взгляд в сторону Талли, потом опустил глаза. На его скулах заходили желваки.

— Меня слегка заносит, — пробормотал он после небольшой заминки. — Но я не хотел проявить неуважение. Все, чего я хочу — это делать свою работу как следует и быть полезным. Вы же сами хотите, чтобы от нас была польза?

— Польза должна быть подобна волне, — Эйлле процитировал одну из первых максим, которую освоил при обучении. — Тот, кому не находится применения, может считать себя мертвым.

— Знаю, слышал.

Агилера расправил свои костлявые плечи — движение, при котором становится заметным, что плечевой сустав у человека устроен чуть иначе, чем у джао. В итоге то, что можно было бы принять за позу «честно-выражаю-согласие», превратилось в полную бессмыслицу.

— Я хочу, чтобы ты подробнее изложил свое мнение относительно человеческих танков, — Эйлле сел в кресло и откинулся на спинку. — Мне кажется, это может оказаться очень ценным. Так же считает и Смотритель Нэсс.

Тонкие полоски волос над глазами Агилеры поднялись.

— Нэсс? Она никогда… — он умолк, не закончив фразы.

— Последнее время она старалась не высказывать свое мнение. Но теперь она перешла в мое подчинение и освобождена от прочих обязательств…

Он чуть не произнес «… и неприятностей», но вовремя остановился. Людям незачем знать такие подробности. Для этого нет причин. Более того, это было бы… неприлично.

Поджарое тело техника заметно расслабилось, и он потер одну ладонь о другую.

— Я не заставляю вас верить мне на слово. Но многие рабочие из нашего цеха тоже сражались под Чикаго. Почему бы вам и их не расспросить?

— Отличная идея, — ответил Эйлле. — Организуй встречу. Он смолк, и тело само приняло позу «самопогружение-и-размышление».

Дверь оставалась открытой, и Агилера посмотрел в дверной проем, сквозь стеклянную стену коридора, который проходил как раз над цехами. Отсюда можно было видеть, как внизу работают люди.

— А это правда, что где-то есть другая раса, еще более сильная, чем джао? — спросил он. — Которая собирается всех нас уничтожить?

— Ты имеешь в виду Экхат, — откликнулся Эйлле. — И, как ты правильно выразился, они пока еще «где-то». Есть только одна причина, по которой они до сих пор не уничтожили Землю вместе со всеми ее обитателями, словно кучу мусора. Ваша система находится далеко от принадлежащих им узлов контура и поэтому не обнаружена.

Агилера повернулся к нему.

— Но что им нужно?

— Пока этого никому не удалось выяснить, хотя мы, джао, тщательно анализировали ход прошлых столкновений. Насколько нам удалось понять, Экхат просто хотят остаться одни во Вселенной и наслаждаться собственным совершенством.

Поза человека почти не изменилась, но он явно задумался.

— А вы как тогда уцелели? Вы что, выгнали их со своей планеты?

Эйлле был потрясен.

— Ты взял на себя ответственность установить с джао более тесный контакт, чем это было позволено кому бы то ни было из людей. И при этом не знаком с такими основами?! Да еще через двадцать орбитальных циклов после Завоевания?!

Плечи Агилеры поднялись и вновь опустились. Кажется, у людей это заменяло позу «смущение-и-неуверенность».

— Но джао никогда о себе не рассказывают.

Еще одно потрясающее открытие. Приемы установления отношений с побежденными расами были хорошо известны, многократно опробованы и проверены. Это очень напоминало воспитание младенцев. Разумеется, нужно поддерживать свой авторитет и, в случае необходимости, наказывать за непокорность и неуважение. Но чего никогда не следует делать, так это лгать или скрывать что-либо от своих подопечных. Каждый уважающий себя старейшина кочена старается всегда быть искренним со своими воспитанниками. Основа единства — доверие, а основа доверия — откровенность.

И вновь возникает вопрос: чем Нарво здесь занимались?

Однако Эйлле не видел причин обсуждать эту проблему с Агилерой и тем более с Талли. В конце концов, откровенность с представителями подчиненной расы не распространяется на разговоры, которые ведут отпрыски одного кочена за спиной у отпрысков другого.

— На самом деле, мы не знаем, где наша родная планета, — произнес он. — Самые ранние хроники относятся к тому времени, когда большой группе джао удалось бежать из рабства Экхат.

— Они поработили всю вашу расу?!

— Они нас создали. Мы были полуразумными обитателями океанов. Экхат дали нам разум, потому что им были нужны разумные рабы, которые будут работать и сражаться за них.

— Рабы? — Агилера провел рукой по своим непослушным черным волосам.

— Да. Нам повезло. Вероятно, Экхат связывали с нами какие-то планы. Какие именно и почему — неизвестно. Большинство разумных или полуразумных рас, которые попались на пути Экхат, были истреблены немедленно.

— Значит, если не подготовиться к их визиту, нас всех тоже перебьют?

— Скорее всего, — отозвался Эйлле. — А теперь спустись в цех и договорись с рабочими.

Агилера коротко кивнул головой — человеческий жест, означающий согласие, — и скрылся за дверью. — Что-то мне с трудом верится. Талли впервые подал голос с тех пор, как вернулся в офис.

— Думаю, вы нарочно все это выдумали, чтобы нас строить. Последнее слово было тоже произнесено на языке джао, но само выражение было чисто человеческим. Как быстро люди переводят все в понятия единообразия и порядка! Их способ мышления можно назвать линейным. Вернее, прямолинейным. Стоит ли удивляться, что они до сих пор не достигли единства? Ведь прямые соединяются только под углом. Но сейчас есть более насущные проблемы.

— Ты находишься в моем подчинении, — резко сказал Эйлле. — Это дает тебе право задавать мне вопросы, но я советую тебе впредь воздержаться от намеков на то, что я с тобой неоткровенен. Будь здесь Яут, ты бы уже снова обливался кровью. Он очень суровый инструктор.

Талли отступил на шаг, но в его позе не появилось даже намека на раболепный страх. Нет, он очень смел, это несомненно.

Эйлле решил, что замечание все-таки принято к сведению, и продолжал:

— В остальном ты волен думать, что пожелаешь. Нам все равно, во что ты веришь — главное, чтобы это не мешало найти тебе применение.

Талли поднял руку с локатором. Значения этого жеста Эйлле не знал.

— И как же вы собираетесь меня применять?

— Я еще не решил. Возможно, применения тебе вообще не найдется.

— И что тогда? — Талли вскинул голову и выпятил подбородок. В его глазах светилось упрямство, которое Эйлле стал легко распознавать.

— Тогда я снова буду думать, как поступить. Но зачем думать о том, чего может и не произойти?

Талли собирался сказать что-то еще, но осекся. Потому что в комнату вошел Яут.

Фрагта вел перед собой женскую особь, тощую и неряшливую. Эйлле окинул ее взглядом. Грубые уши, такое же грубое лицо… и судя по всему, такой же грубый интеллект. Тупость была тем качеством, которое Эйлле желал бы видеть у своих подчиненных меньше всего. Он посмотрел на своего Аоаггу, подняв руки в позе «смущение-и-недоумение».

— Вэйш, — как ни в чем не бывало поздоровался Яут. Дверное поле восстановилось с легким треском. Эйлле дернул носом.

— Она нуждается в воспитании, — сказал фрагта. — Я взял ее с собой, чтобы облегчить этот процесс.

— Как я понимаю, она тоже поступила ко мне в подчинение? — Эйлле иронично выгнул уши. Яут махнул наветренной рукой, выражая «смущение-и-согласие».

— У того, кто носит бау великого кочена, должно быть много подчиненных. Много и отовсюду. У тебя везде должны быть глаза и уши.

— Безусловно. Но тебе не кажется, что мы собрали слишком многих в слишком короткий срок, чтобы их можно было хорошо воспитать? — Эйлле бросил взгляд на Талли, который стоял у стены, и принял напряженную позу «признаю-что-обеспокоен». — Я не сомневаюсь в твоих способностях, но ты один.

Яут проследил за его взглядом.

— Я вижу, обучение продолжается, — заметил он. — Когда я здесь и когда меня нет.

— Мне тоже так кажется.

— Я обнаружил двоих отпрысков кочена Биннат, — продолжал фрагта. — Возможно, они — именно то, что тебе нужно. Они…

В дверь негромко постучали. Яут смолк и отключил поле. В коридоре стояла группа людей во главе с Райфом Агилерой.

— Сэр? — Агилера заглянул в офис. — Вот люди, о которых вы спрашивали. Кое с кем из них я сам служил, а про остальных слышал много хорошего.

— Они говорят на нашем языке? — спросил Эйлле.

— Кто-то говорит, кто-то нет.

— Тех, кто не говорит, пока отпусти. Но обязательно запиши их имена. Я побеседую с ними позже, когда буду лучше говорить по-английски.

Агилера что-то негромко произнес. Трое из семи кивнули и вышли, опустив головы.

— А теперь, — сказал Эйлле, — расскажите мне о ваших методах борьбы с наземными боевыми машинами джао.

Один, явно мужского пола, вышел вперед. Обычно длинный жесткий ворс — «волосы» — покрывает у людей всю голову, кроме лица. У этого человека волосы были короткими и росли пучками, а кожа была пятнистой и неровной, словно он неудачно перелинял.

— Сложнее всего было на пересеченной местности, — начал он, стараясь не встречаться взглядом с Эйлле. — Этим вашим магнитным приводам никакие ухабы не помеха. А вот с вашими лазерами мы справлялись при помощи дыма. Человек прятался и ждал, пока подъедет машина, а затем кидал дымовую шашку, и мы видели, куда бьет лазер. Обычно это срабатывало. Но это была очень опасная работа, — он немного выпрямился. — Я проделывал это дважды. И во второй раз меня вот так у нас это называется «разукрасило».

Потом пестрый человек рассказал о том, как устроена «дымовая шашка». Остальные присоединились, вспоминая другие способы борьбы с лазерами джао — не всегда радикальные, но довольно эффективные. Вскоре Эйлле понял, что докопался до сути проблемы. Раньше он никогда не задумывался об этом, но теперь понял: способ ведения боевых действий джао унаследовали от Экхат.

Но Экхат не были завоевателями. Они просто уничтожали противника. Если же задача заключалась в том, чтобы добыть рабов, они попросту захватывали достаточное количество пленников, чтобы те могли размножаться, а остальная часть популяции уничтожалась. Поэтому они редко вели бои на поверхности планеты, населенной разумными существами. Получив в свое распоряжение несколько ее обитателей, они просто уничтожали планету. Их вооружение и тактика создавались для сражений в открытом космосе. В свою очередь, Яут вставил контраргумент.

— До сих пор наши методы себя вполне оправдывали, — резко произнес он. — Как вы можете это объяснить?

Люди смолкли. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было обладать хоть какими-то сведениями о прошлом джао. Однако Эйлле уже знал ответ.

— Мы ни разу не воевали против технически развитой расы. Большинство из тех, кого нам удалось подчинить, просто были дикарями, которые едва освоили обработку металлов. Со слабым противником можно сражаться и плохим оружием. Но теперь мы столкнулись с вами и поняли, в чем наша слабость. Мы давно должны были это понять, но до сих пор никто не потрудился изучить этот вопрос и выслушать побежденных.

Вот только почему? Эйлле уже был готов объявить это очередным промахом Нарво. Но такое объяснение будет в лучшем случае поверхностным. Настоящая причина состоит в другом» догадался он. Джао действительно никогда не встречали ни одной расы, похожей на людей. Им никогда не приходилось приглашать представителей побежденных, чтобы проконсультироваться с ними по поводу вооружения и методов ведения войны. Потому что в этом просто не было смысла: все, с кем джао воевали до того, как захватили Землю, были вооружены примитивным оружием, которое управлялось исключительно силой мускулов.

Разумеется, кроме Экхат. Но у Экхат такое же вооружение, как у джао.

Погруженный в раздумье, Эйлле сделал несколько шагов взад и вперед.

— Интересно, что можно найти в наших рапортах о битвах с Ллеикс. Мне ни разу не доводилось их изучать.

— А мне доводилось, — ответил Яут. — Информации в них очень мало и еще меньше — полезной информации. Строго говоря, это вообще не рапорты. Больше всего они напоминают церемониальные песнопения: возвышают чувства, но ничего не сообщают уму.

Для Эйлле это не было новостью. История сражений с Ллеикс действительно воспринималась как легенда, а не хроника реальных событий. Эти события произошли очень давно — еще в те времена, когда джао были послушными рабами Экхат. Экхат отдали приказ, и джао истребили Ллеикс.

Разговор продолжался, и Эйлле решил больше не отвлекаться. Он погрузился в поток реального времени. Люди рассказывали, он слушал… Но самым удивительным было ощущение, которое появилось у него впервые за все время, которое он находился на этой планете.

Это было ощущение единения.

Наконец-то.

По крайней мере, первые проблески.

Глава 9

Еще не пришло время ранней тьмы, когда Смотритель Нэсс кринну Ташнэт вау Ниммат отыскала Директора Вамре в темной нише Зала единения. Заметив в дверях ее мускулистую фигуру, Директор обвел взглядом темные своды зала, поморщился и поглубже зарылся в груду дехабий. Воздух был наполнен ароматом така, напоминая о доме. Вдыхая его, Вамре чувствовал себя гораздо лучше. Ссора с давешним юнцом-выскочкой уже наполовину забылась… хотя, пожалуй, все-таки надо подать протест главнокомандующему Каулу.

Нэсс, скорее всего, собирается сообщить, что план в очередной раз не выполнен — как всегда, на какие-нибудь пару процентов. Или о том, что группа рабочих-туземцев сбежала — как всегда, прихватив какой-нибудь пустяковый образец технологий джао. Эта Нэсс всегда так аккуратна… Но сейчас его рабочий день уже закончился, а по окончании рабочего дня у него полностью пропадал интерес к работе.

Через мгновение Нэсс тоже заметила Директора и подошла. Право, с таким благородным ваи камити занимать столь скромный пост… Нелепость. Будучи подчиненной Вамре, Нэсс была отпрыском Ниммата — кочена с куда более благоприятными связями, чем у Кэнну. Впрочем, стоило ли удивляться? То же самое можно сказать про большинство коченов.

Смотритель устроилась на куче поношенных дехабий с такой грацией, словно весила не больше новорожденного детеныша. Не обращая внимания на взгляды и шепот остальных присутствующих, она слегка склонилась в позе «сожаление-и-искренность».

— Офицером, с которым вы спорили сегодня, был наш новый Субкомендант Эйлле кринну ава Плутрак.

Директор сделал судорожное движение, словно хотел встать, потом превратился в статую. Даже его вибрисы не шевелились.

— Плутрак?!

— Вот именно.

Взгляд Нэсс оставался бесстрастным, глаза мягко отливали зеленью, поза не изменилась ни на йоту. В малейшем движении ее ушей чувствовалось классическое воспитание — воспитание, которое могут получить лишь отпрыски Изначальных коченов и при котором тебе уже не надо делать усилий, чтобы двигаться изящно.

— Если помните, — продолжала она, — я просила вас выйти со мной наружу, чтобы сообщить вам об этом…

Директору стало не по себе. И с каждым словом Нэсс это ощущение неуклонно усиливалось.

— Как мне сказали, он — намт камити, самый достойный представитель своего поколения. Некоторое время назад мне была оказана высокая честь: меня перевели в его личное подчинение.

Очевидно, она исполнила все, что диктует витрик, потому что встала и покинула зал, предоставив своему бывшему начальнику лежать в своем темном уголке, размышлять, слушая разговоры окружающих, и вдыхать ароматный дымок, поднимающийся над жаровней, на которой лежала веточка привозного така.

Перевели в личное подчинение Субкоменданта?! Вамре едва сдержал стон. Они с Нэсс всегда плохо уживались — а тогда обстановка была не столь накаленной. Теперь с ней и вовсе будет не сладить. Когда за ее спиной стоит такой высокий авторитет, как отпрыск Плутрака, нетрудно догадаться, кто будет на самом деле управлять заводом.

Но сейчас нужно позаботиться кое о чем более важном, чем отношения с Нэсс. Вамре попытался вспомнить, что наговорил тогда в цеху и что ему ответил ава Плутрак. Да, на щеках у этого юноши нет ни одной полосы… но как можно было проглядеть такой ваи камити?! А его фрагта… Такой строгий, чопорный и преисполненный чувства долга… Одного его присутствия было достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так. Ни у одного офицера из младшего кочена — и тем более из тэйфа — не может быть фрагты. Где были его глаза и уши?! Где был его разум?!

Ясно, что необходимо принести извинения, пока не поздно. Вэллт, его кочен, ничем не успел прославиться. Другие кочены редко отвечали на его предложения вступить в союз — и еще реже отвечали согласием. Немногим лучше было положение Исконного кочена Кэнну, к которому принадлежал Вэллт. А теперь своим безрассудством он нанес вред всем отпрыскам своего кочена — и нынешним, и будущим. Теперь каждый раз, услышав их имена, этот Плутрак будет вспоминать его, Вамре. И непременно посоветует другим отвернуться от них. И не только этот ава Плутрак. Так будут поступать все, кто связан с Плутраком, а таких множество. Нет больше кочена, который достиг бы таких высот в искусстве единения. А все эта «утонченность Плутрака»… Лишь могучий и многочисленный Нарво может заявлять, что равен Плутраку. Но ни один джао — за исключением отпрысков родственных и союзных коченов — не разделяет этого мнения.

Вамре поднялся и направился к выходу. Его штаны источали запах така. Полная тьма еще не наступила. Возможно, он успеет переговорить с ава Плутраком, если только тот не погрузился в дремоту.

Родственники смотрели ему вслед. Кое-кто из них даже слышал разговор краем уха. Но никто не выразил готовность пойти с ним и попытаться спасти то, что, похоже, было погублено безвозвратно.

Слушая отпрысков Бинната, Эйлле принял строгий, почти суровый вид, сложив руки в позе «спокойствие-и-внимание», что оказалось весьма благотворным. Безымянная телохранительница притаилась где-то на периферии. Однако до нее, кажется, уже дошло, что даже Талли, чей статус еще ниже, чем у нее, тоже находится в личном подчинении Эйлле, и постепенно начинала приходить в себя. Яут стоял у дальней стены, его вибрисы шевелились, словно он вынюхивал добычу.

Его собеседники — один был мужской особью, другой женской, — расположились в креслах перед столом. Трехмерную схему внутреннего устройства человеческой подводной лодки Эйлле хотел убрать, но заметил их неподдельный интерес и передумал. Теперь это переплетение цветных линий и полупрозрачных поверхностей медленно вращалось над столом, отражаясь в гладкой поверхности столешницы и время от времени разбрасывая яркие блики.

Женская особь была выше ростом и пока сидела неподвижно. Ее спутник, плотно сбитый, с несколькими блестящими драмами с наветренной стороны, наклонился вперед, каждым изгибом суставов выражая «готовность-быть-откровенным».

— Ваш фрагта сказал, что вас интересует Чикагское сражение, Субкомендант.

Ни утонченности, ни манер, подумал Эйлле. Просто старый боец, готовый ответить за ошибки и не желающий играть по сложным правилам витрик. Можно не сомневаться: из-за этого его и не продвигают по службе.

— Именно так, — ответил он, принимая позу «внимание» — без какой-либо дополнительной окраски. — Что вы можете сказать о войсках людей?

— Они сражались как дикие звери, — воспоминания зажгли в глазах ветерана зеленое пламя. — Очень хитрые, но недостаточно умные, чтобы понять, когда следует признать поражение. Мы постоянно давали им возможность сдаться, но они продолжали атаковать. Они шли в бой сотнями — опытные и новички, старые и молодые — и сражались даже после того, как это теряло смысл. Нам приходилось уничтожать их, разрушать их технику и объекты — даже мосты и дороги. Нам даже приходилось убивать их детенышей! Но они не оставили нам выбора, потому что не желали сдаваться.

Самка поежилась, словно ей стало не по себе.

— С ними было очень тяжело иметь дело, потому что они совершенно непрактичны, — негромко проговорила она. — У них есть специальное название для такого поведения: «фанатизм». Когда нам удавалось захватить в плен их воинов, они отказывались есть и умирали от голода. А иногда — правда, не слишком часто, — убивали себя и друг друга, и даже собственное потомство. Только бы не попасть к нам.

Она перевела взгляд на схему подлодки и смолкла. Изумрудные плоскости переливались, под ними мигали красные огоньки, которые обозначали местонахождение командных пунктов. Эйлле нарушил молчание.

— А что вы можете сказать о джинау?

— Они очень способные, сэр, — сказал отпрыск мужского пола. — Но никогда не поймешь, можно ли им доверять. На самом деле, они очень непостоянны. Порой мне кажется, что причина этому — их повышенная сообразительность.

— И все же у них есть чувство долга, — задумчиво произнес Эйлле. — Я сам был свидетелем тому, как некоторые из них отважились спорить с Директором завода — только из-за того, что хотели «сделать работу как следует».

— Не все так просто, — возразил ава Биннат. — Люди очень изворотливы и часто лгут.

— Если они хотят что-то получить, то скажут вам все, что угодно, — подхватила его спутница. — Они могут даже поклясться, а потом все равно поступят как заблагорассудится. Поначалу многие джао поплатились жизнью за то, что этого не знали.

— Я как раз хочу проверить их слова. Люди утверждали, что наши лазеры оказались неэффективны. От них можно было защититься достаточно примитивным способом — рассеивая в воздухе всевозможные мелкие частицы.

— Во время наземных боевых действий так и было. Это правда. И еще правда в том, что их собственное оружие часто оказывалось куда более эффективным.

— Кто-нибудь проводил расследование этой ситуации — тогда или позже?

— Мне об этом неизвестно, — ава Биннат покосился на свою родственницу, и та шевельнула уцелевшим ухом, подтверждая его слова. — В конце концов, мы победили.

— Понимаю…

На миг Эйлле позволил своим вибрисам поникнуть, но вовремя понял, что выражение «подозреваю-недальновидность» может оказаться слишком резким, и тактично изобразил «ожи-даю-развития-событий». Потом встретил взгляд Яута и заметил в его позе оттенок сдержанного интереса.

— Ты хотел задать вопрос, фрагта Яут?

— Да, — Яут шагнул вперед. — Как часто джао отказываются от своей техники и используют вместо нее человеческую?

Прекрасный вопрос, подумал Эйлле. Ему такое почему-то не пришло в голову.

Отпрыски Бинната переглянулись, потом женская особь неохотно проговорила:

— Такое действительно случалось. Время от времени. Ее спутник вскочил, словно его подбросило, и мгновенно оказался в позе «крайнее-изумление-и-насмешка».

— «Время от времени»?! Лучше сказать: «как только выпадал случай»! Нет, не спорю, случай выпадал редко — по крайней мере, на моей памяти. Думаю, дело только в том, что мы не помещаемся в их танки. Но мы применяли всю артиллерию, до последней единицы, которая попадала к нам в руки, как только научились ей пользоваться.

Яут пристально посмотрел на него. Эйлле был уверен, что его фрагта не ограничится одним вопросом, но тот, помедлив мгновение, вновь отступил к стене. Ясно, что ему было о чем поговорить с этими отпрысками кочена… но не здесь и не сейчас, не в присутствии своего воспитанника.

Эйлле не рассердился. Хороший фрагта вполне может взять инициативу в свои руки и выбирать методы по своему усмотрению. К тому же доверие к отпрыскам коченов и тэйфов, входящих в кочен Плутрак, было не последним из того, что способствовало его возвышению.

В этот момент дверное поле рассеялось, и на пороге появился еще один джао. Эйлле прищурился, рассматривая новоприбывшего, пока не вспомнил, где видел этот ваи камити.

— Директор Вамре? — сказал он, на всякий случай, принимая нейтральную позу.

— Я… — весь вид директора излучал простодушное страдание. — У меня было столько хлопот, я прослушал сегодняшнюю сводку… Я не знал!..

Ошарашенные, отпрыски Бинната отступили к дальней стене, в тень. У Яута дернулись кончики ушей. Казалось, даже Талли понял, насколько потрясен директор.

— Не знал?! — беспомощно переспросил Эйлле.

— Я не знал, что вы ава Плутрак!!!

— Плутрак — весьма многочисленный кочен. Никто не ожидал, что вы будете знакомы со всеми его отпрысками. Это было бы странно.

— Но я не знал о вашем назначении! — Вамре кринну Вэллт вау Кэнну сделал несколько шагов вперед, и его взгляд неожиданно наткнулся на ветеранов-джао, которые с изумлением взирали на эту сцену. Вид отпрысков другого кочена, Даже не столь славного, заставил директора подтянуться.