Башня зеленого ангела (Орден Манускрипта - 6)

      - Они и впрямь демоны! А Хейхолт теперь их гнездо.
      - Но я не вижу, чтобы они что-нибудь делали.
      - Ну и хорошо, - ответил Изорн. - Может быть, их слишком мало. Но они великолепные лучники. Я не понимаю, почему не видно луков?
      Слудиг качал головой, потрясенный. Он не мог отвести глаз от страшных лиц норнов.
      - Эйдон, спаси нас! - хрипло пробормотал он.
      Барон Сориддан поднялся на платформу, с трудом передвигаясь в тяжелых доспехах.
      - Какие новости? - спросил Изгримнур. Сориддан стащил с себя рукавицы и поднес руки к жаровне с углем.
      - Все идет хорошо, надо полагать. Люди Элиаса стреляют по барану, и из-за этого он движется очень медленно, но все равно скоро будет у ворот. Некоторые осадные башни тоже скоро подойдут к стенам, и защитники сейчас стреляют в основном по ним. Нам повезло, что сегодня такой ветер и королевским лучникам плохо видно.
      - Я это уже слышал, - проворчал герцог. - А я потихоньку схожу с ума. Черт бы побрал Джошуа, как он мог так бросить меня! - Он нахмурился, потом сотворил знак древа. - Прости меня, я не хотел это говорить.
      Сориддан кивнул:
      - Я знаю. Действительно ужасно, что мы даже не имеем представления, где он.
      - Не только это тревожит меня. Слишком много вопросов остается без ответов.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Если все, что они должны сделать, - это задержать нас, и если эта проклятая звезда действительно означает что скоро должно случиться что-то, что поможет Элиасу, то почему они тогда даже не пытаются поговорить. Я думал, что король захочет увидеть своего брата хотя бы для того, чтобы накричать на него и назвать предателем!
      - Может быть, Элиас уже знает, что Джошуа здесь нет.
      Изгримнур вздрогнул:
      - Откуда ему знать? Джошуа пропал только прошлой ночью.
      - Ты больше моего знаешь о таких вещах, герцог Изгримнур. Ты уже давно сражаешься с королем и его волшебными союзниками.
      Изгримнур подошел к переднему краю платформы и посмотрел на темные стены Хейхолта:
      - Может быть, они действительно знают? Может, они каким-то образом заманили Камариса внутрь - но, будь я проклят, это нисколько не означало бы, что и Джошуа пойдет следом. Они не могли на это рассчитывать.
      - Я не могу даже догадываться, - сказал барон. - Я, собственно, пришел сказать, что хотел бы забрать часть людей к восточной стене. Мне кажется, пришла пора заставить их побеспокоиться и еще об одном месте.
      - Валяй. Но вот что еще меня мучит: Элиас вовсе не кажется встревоженным. Осадный баран подошел так близко, и я бы на их месте предпринял по крайней мере одну вылазку, чтобы не дать нам поставить его на место.
      - Я не могу тебе ответить. - Сориддан хлопнул его по руке. - Но если это все, что может сделать Верховный король, мы обрушим ворота через каких-нибудь пару дней.
      - У нас может не быть дней.
      Сориддан встал и направился к своей лошади.
      - Мужайся, герцог Изгримнур, - крикнул он. - Все идет хорошо.
      Изгримнур оглянулся:
      - Джеремия!
      Мальчик протиснулся через небольшую группу вооруженных людей в задней части платформы.
      - Да, сир?
      - Найди-ка мне немного вина, мальчик. Мои потроха промерзли даже больше, чем ноги.
      Оруженосец поспешил к палаткам. Изгримнур повернулся и сердито посмотрел на ветреное, покрытое снегом поле битвы.
      - Сохрани нас Бог! - ахнул потрясенный Слудиг. - Что они делают?
      - Поют, - сказал Изорн. - Я видел такое под стенами Наглимунда. Это продолжалось очень долго.
      Он смотрел на две дюжины ситхи, которые выехали вперед и теперь торжественно стояли на расстоянии полета стрелы от стен, по колено в сугробах.
      - Как это поют?
      - Они так сражаются, по крайней мере со своими родственничками. Если бы я понимал больше, я бы тебе объяснил.
      - И это союзники, которых мы ждали? - Слудиг повысил голос, впадая в ярость. - Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть, а они поют! Смотри! Наши там умирают!
      - Ситхи умеют сражаться и по-другому, Слудиг. Это ты еще увидишь, я думаю. А в Наглимунде это пение сработало, хоть я и не знаю как. Они-таки повалили стены.
      Его собеседник насмешливо фыркнул:
      - Я лучше буду верить в барана, осадные башни да еще в людей с сильными руками. - Он посмотрел в небо: - Темнеет. А ведь сейчас еще не вечер.
      - Облака сгущаются. - Изорн одернул лошадь, нервно переступавшую с ноги на ногу. - Мне не нравится, как это выглядит. Ты видишь эту тучу над башнями?
      Слудиг посмотрел туда, куда указывал палец Изорна. Он моргнул:
      - Молния! Это работа ситхи?
      Действительно, сквозь завывающий ветер теперь были слышны только странные, ритмически поднимающиеся и опускающиеся голоса бессмертных.
      - Не знаю, но это вполне возможно. Я видел, как они пели перед Наглимундом несколько дней, и все равно я не могу сказать тебе, что они делают. Но Джирики говорил мне, что его люди работают, чтобы противостоять какому-то волшебству норнов. - Изорн вздрогнул при раскате грома, разнесшемся по склону холма и пустынным улицам Эрчестера. Снова сверкнула молния, на мгновение, казалось, сковав все вокруг стен Хейхолта: людей, осадные машины, летящие снежинки и даже стрелы в полете. Потом вернулась грозовая тьма. Снова ударил гром. Ветер завыл сильнее. - Может быть, именно поэтому норны не стреляют из луков, громко продолжал Изорн. - Они, наверное, готовят какой-нибудь фокус или заклятие - в любом случае вряд ли нам это понравится. О, я навидался достаточно ужасов в Наглимунде. Я молюсь, чтобы люди Джирики смогли сдержать их.
      - Это безумие! - закричал Слудиг. - Я почти ничего не вижу!
      Раздался новый удар, на сей раз потише. Это был не гром.
      - Слава Узирису! Они подвели барана к воротам! - возбужденно закричал Изорн. - Смотри, Слудиг, они нанесли первый удар! - Подняв над собой черный меч, он пришпорил коня. На голове его был шлем с морским драконом, плащ развевался по ветру, и даже Слудигу пришлось напомнить себе, что это не Камарис, а сын его сеньора. - Надо найти всадников Хотвига и быть наготове, на случай если им удастся пробить ворота.
      Слудиг тщетно искал среди пехотинцев, крутившихся вокруг, кого бы послать с поручением.
      - Мы должны сказать твоему отцу! - крикнул он.
      - Тогда иди. Я подожду. Но торопись! Кто бы мог подумать, что мы так быстро сделаем это?
      Слудиг хотел было что-то сказать, но ничего не было слышно из-за шума бури. Он повернулся и поехал назад к склону горы, где наблюдал за битвой герцог Изгримнур.
      - Баран у ворот! - ликующе сказал Сангфугол. - Ты только посмотри на него! Он большой, как три дома!
      - Ворота больше. - Стренгъярд дрожал. - Я поражен, что они почти не сопротивляются.
      - Ты же видел Эрчестер. Все бежали. Элиас и его ручной колдун опустошили это место.
      - Но за стенами должно быть достаточно людей, чтобы защищать замок. Почему они не вырыли траншеи, чтобы задержать движение машин? Почему приготовили так мало камней, чтобы сбрасывать их на осадные лестницы?
      - Камни, которые у них были, хорошо сделали свою работу, - сердито отрезал Сангфугол, раздраженный тем, что священник не разделяет его восторга. - Люди, попавшие под них, мертвее мертвого.
      - Элисия, Мать Искупителя нашего! - Священник был возмущен. - Сангфугол, не говори так о павших. Я только хотел сказать, что не понимаю, почему защитники так плохо подготовлены к осаде, о которой Элиас должен был знать уже недели назад, да что там недели - месяцы!
      - Король сошел с ума, - ответил арфист. - Ты же слышал, что говорят те, кто бежал из Эркинланда. Очень немногие остались, чтобы воевать на его стороне. Это все равно, что выгнать медведя из пещеры. Медведь свиреп, но он только зверь и всегда уступает человеческой хитрости.
      - Хитрости? - Архивариус пытался стряхнуть снег со своего одеяла. Ветер легко преодолевал сложенный ими из камней низкий барьер. - В чем выражается наша хитрость? Нас все время водили за нос, как быка за кольцо.
      Сангфугол легкомысленно махнул рукой. Он тоже дрожал от холода.
      - Ну, например, Изорна и этого наббанайского парня заставили изображать Камариса и Джошуа; ты должен признать, что это очень остроумная выдумка... не считая, конечно, идеи о том, чтобы я играл роль принца. А пробираться под стены Хейхолта через туннели? Что может быть хитрее? Король об этом и за тысячу лет не догадался бы.
      Стренгъярд, который яростно тер руки, пытаясь хоть немного согреть их, внезапно остановился.
      - Король, может быть, и нет, но его союзники должны знать об этих туннелях. - Голос его задрожал. - Конечно, норны должны знать.
      - Вот почему наши эльфы и пошли за принцем и Камарисом. Я видел их. Брата и мать Адиту и еще других. Не сомневаюсь, они могут о себе позаботиться... даже если норны знают о туннелях и ждут их там, как ты, похоже, решил.
      - Тут что-то не так. - Стренгъярд встал. Снег сыпался с него. Ветер немедленно подхватывал белые хлопья и уносил их. - Совсем не так. Норны знают все об этих туннелях.
      Он перешагнул через низкую каменную стену, сбросив несколько камней.
      - Эй! Что ты делаешь?
      - Я должен найти герцога Изгримнура. Мы в большей опасности, чем подозревали. - Он повернулся и побрел вниз с горы, пробираясь сквозь сугробы. Священник сгибался под порывами ветра. Он выглядел слабым, но полным решимости.
      - Стренгъярд! - закричал Сангфугол. - Будь оно проклято, я не собираюсь оставаться здесь в одиночестве! Я пойду с тобой, какая бы безумная мысль ни пришла тебе в голову. - Он пошел вслед за архивариусом через каменный барьер. - Ты идешь прямо в бой! - закричал он. - В тебя стрела попадет!
      - Я должен найти Изгримнура, - отозвался Стренгъярд. Цветисто ругаясь, арфист поспешил за ним.
      - Изорн прав, сир, - сказал Слудиг. - Если мы пробьемся через ворота, надо предпринять мощную атаку. Люди уже видели норнов, и они испуганы. Если мы промедлим, преимущество снова будет на стороне короля. Кто знает, что случится, если он сделает вылазку, а мы будем сражаться у стен.
      Изгримнур смотрел на высокие стены Хейхолта. Только на фоне такой бури, как эта, столь могучая крепость могла показаться маленькой. Может быть, действительно они смогут пробить ворота. Может быть, Слудиг и остальные правы: королевство Элиаса - гнилой плод, готовый свалиться с ветки прямо им в руки. Еще одна странная шипящая молния сверкнула над верхушками башен. Загремел гром, но сразу за ним раздался страшный треск - огромный баран врезался в ворота.
      - Тогда иди, - сказал герцог Слудигу. Его вассал подвел свою дышащую паром лошадь к краю деревянной платформы, на которой стоял Изгримнур. - Хотвиг и его всадники все еще ждут на краю Кинсвуда. Нет. Подожди. - Герцог подозвал одного из только что вернувшихся всадников, дал ему послание для тритингов и отослал. - Ты возвращайся к Изорну, Слудиг. Скажи, чтобы держался крепко и чтобы приказал первым, кто войдет в ворота, идти пешком. Никаких запасных отрядов, пока я не увижу, чего Элиас ждет.
      Пока герцог говорил, баран снова ударил в Нирулагские ворота. Бревна, казалось, немного подались внутрь, как будто огромные болты ослабли.
      - Да, сир. - Слудиг повернул коня к полю битвы. Механики еще раз толкнули барана вперед. Обитая железом голова с размаху обрушилась на деревянную преграду. Ворота раскололись по всей длине, и даже сквозь шум бури Изгримнур услышал, как возбужденно закричали люди по всему полю. Барана оттащили назад и запустили снова. Нирулагские ворота зашатались и рухнули внутрь, взорвавшись сломанными балками и крутящимися скульптурами. Снежный вихрь поднялся в образовавшемся проходе. Изгримнур вытаращил глаза, не в силах поверить, что ворота упали. Когда снег улегся, несколько десятков замковых лучников двинулись в отверстие, готовые отразить атаку. За воротами не оказалось никакой спрятанной армии.
      Несколько долгих мгновений противники смотрели друг на друга сквозь метель. Казалось, никто не может двинуться с места, настолько обе стороны были ошеломлены тем, что произошло. Потом маленькая фигурка в золотом шлеме подняла меч и бросилась вперед. Два десятка конных рыцарей и несколько сотен пеших солдат ринулись к пробоине в воротах Хейхолта.
      - Черт меня побери, Изорн! - закричал герцог Изгримнур. Он высунулся так далеко вперед, что чуть не потерял равновесие и не свалился с платформы. Вернись! Где Слудиг?! Слудиг! Останови его! - Кто-то дергал его за рукав, оттаскивая от края платформы, но Изгримнур не обращал на него внимания. Неужели он не видит, что это было бы слишком просто! Изорн! - Он знал, что его голос никак не может быть услышан во всей этой суматохе. - Сориддан! Где ты?! Во имя красного молота Дрора, где мои гонцы?!
      - Герцог Изгримнур! - Стренгъярд, архивариус, все еще тянул его за рукав.
      - Убирайся, будь ты проклят! - ревел Изгримнур. - Мне не нужен священник, мне нужны конные рыцари! Джеремия, беги к Сориддану, - крикнул он. - Изорну навязали атаку! Скажи барону, чтобы скакал туда.
      Но Стренгъярд не унимался:
      - Пожалуйста, герцог Изгримнур, вы должны выслушать меня!
      - У меня нет сейчас для тебя времени! Мой сын только что, как дурак, ворвался внутрь.. Изорн, похоже, решил, что он действительно Камарис, и это после всего того, что я говорил ему.
      Он метался по платформе, успокаивая себя тем, что солдаты были разъярены не меньше, чем он. Священник преследовал герцога, как собака, покусывающая за ноги быка. Наконец он вцепился в накидку Изгримнура и дернул изо всех сил, так что старый риммер потерял равновесие и чуть не упал.
      - Во имя всего святого, Изгримнур! Вы должны выслушать меня!
      Герцог смотрел на раскрасневшееся лицо священника. Повязка Стренгъярда съехала почти на нос.
      - Ну, что тебе надо? - требовательно спросил Изгримнур. - Мы вышибли ворота. Это война, священник.
      - Норны должны знать о туннелях, - настойчиво сказал Стренгъярд.
      Изгримнур увидел арфиста Сангфугола, прячущегося у края платформы, и подумал, что могут делать священник и арфист в центре событий, которые их не касаются.
      - Что ты хочешь сказать?
      - Они должны знать. А если мы можем додуматься послать кого-то под стенами замка...
      Крики людей, несущихся по склону горы к разбитым воротам, вой ветра и грохот грома были внезапно перекрыты ужасным скрежещущим звуком. Лошади попятились, а некоторые солдаты на платформе зажали уши руками.
      - О, милостивый Эйдон, - сказал Изгримнур, глядя вверх, на Хейхолт. - Нет!
      Последние пехотинцы Изорна пробивали путь через отверстие в воротах. За их спинами, вырастая из заснеженной земли и руин, оставленных стенобитным бараном, поднимались вторые ворота. Они двигались быстро, скрежеща, как зубы людоеда, грызущего кость. Через несколько мгновений отверстие было закрыто. Под покровом земли и снега были видны тусклые металлические пластины, которыми были обиты эти ворота.
      - О помоги мне Бог, я был прав! - простонал Изгримнур. - Они поймали в ловушку Изорна и его людей! Милостивый Узирис.
      В беспомощном ужасе он смотрел, как механики откатили барана назад и начали колотить по вторым воротам. Обитое металлом дерево не поддавалось ни на дюйм.
      - Они думают, что захватили Камариса, - сказал Стренгъярд. - Это они и планировали с самого начала.
      Изгримнур обернулся и схватил священника за рясу, почти упершись носом в его лицо.
      - Ты знал? Ты знал?!
      - Боже мой, Изгримнур, нет, конечно я не знал. Но теперь это стало очевидно.
      Герцог отпустил его и начал выкрикивать неистовые распоряжения, посылая вперед оставшихся лучников, чтобы те помогли защитить механиков, на которых обрушился град стрел со стен Хейхолта.
      - И найдите мне этого проклятого генерала ситхи! - орал он. - Того, в зеленом! Эти эльфы должны помочь нам пробить новые ворота!
      - Вы все-таки должны выслушать меня, Изгримнур, - сказал священник. - Если ситхи знают об этих туннелях, то и норны должны. Король Бурь, когда был жив, царствовал в Асу'а.
      - Что это значит? Говори яснее, будь ты проклят! - Изгримнур был в ярости. - Мой сын попал в ловушку, и с ним чертовски мало людей! Мы должны сломать эти новые ворота и идти за ним внутрь!
      - Я думаю, вы должны посмотреть... - начал Стренгьярд, когда еще один взрыв возбужденных криков прервал его. На этот раз они доносились из-за спины Изгримнура.
      - Поднимаются через Эрчестер! - кричал всадник. - Белые лисицы!
      - Думаю, вам надо оглянуться, - сказал Стренгъярд и вздохнул. - Если мы могли пройти под стенами, то и они могут.
      Даже в полутьме можно было разглядеть, что армия, идущая по Центральному ряду, состояла не из людей. Белые лица светились в темноте. Белые руки сжимали острые пики. Теперь, когда они были на виду и необходимость скрываться пропала, норны начали петь. Триумфальный речитатив болью отдавался в ушах Изгримнура.
      Герцог позволил себе мгновение полного отчаяния.
      - Искупитель, спаси нас! Мы попали в западню, как кролики. - Он похлопал священника по плечу в немой благодарности. - Ко мне, люди Джошуа, ко мне! - Он махнул рукой Джеремии, требуя своего коня.
      Норны с пением поднимались по Центральному ряду.
      10 ОКОЛО ПРУДА
      - Наверх, к дереву... - пробормотал Гутвульф. Его лицо под рукой Саймона было горячим, как печка, и скользким от пота. - К горящему дереву. Хочет идти...
      Графу становилось все хуже, и Саймон не знал, что делать. Он все еще сильно хромал после своих мучений, ничего не знал об искусстве целения и к тому же находился в темной дыре, где не было ничего способного помочь Гутвульфу.
      Он смутно помнил, что лихорадка должна сама себя выжечь, и потому укрыл пылающего графа разбросанными по полу тряпками, но не был до конца уверен в своей правоте, наваливая теплые вещи на человека, который, казалось, сгорал заживо.
      Совершенно беспомощный, он снова сел подле Гутвульфа, прислушиваясь к его бреду и молясь, чтобы граф выжил. Темнота давила на него, как сокрушительные глубины океана, мешая дышать и думать. Он пытался отвлечься, вспоминая то, что видел в странных местах, в которых побывал. Больше всего ему хотелось бы делать что-нибудь, но сейчас делать было нечего. Он мог только ждать.
      Что-то коснулось его ноги, и Саймон протянул руку, думая, что это несчастный Гутвульф. Вместо этого пальцы Саймона коснулись теплого меха. Юноша издал удивленный крик и отшатнулся, ожидая, что через мгновение ощутит коготки крысы, а может быть, и что-нибудь похуже. Но ничего не произошло, так что Саймон свернулся клубком и лег. Потом чувство ответственности за Гутвульфа победило, и он снова пододвинулся к графу. Преодолевая брезгливость, он ощупал землю перед собой и снова обнаружил пушистое существо. Оно отшатнулось, так же как и он, но не ушло далеко. Это была кошка. Саймон нервно засмеялся, потом протянул руку и погладил ее. Кошка выгнула спину под его рукой, но ближе не подошла. Она устроилась у груди слепого, и движения Гутвульфа стали не такими порывистыми, дыхание успокоилось. Казалось, присутствие кошки помогло ему. Саймон тоже почувствовал себя не таким одиноким и решил быть осторожным, чтобы не напугать животное. Он отщипнул кусочек от оставшейся хлебной горбушки и предложил кошке, которая понюхала, но есть не стала. Саймон сам съел несколько крошек, потом попытался найти удобную позу, чтобы заснуть.
      Он проснулся, почувствовав, что что-то произошло. В темноте было невозможно различить никаких изменений, но у него было неуловимое ощущение, что все вокруг как-то поднялось и он оказался в совершенно незнакомом месте, понятия не имея, как попал туда. Но вокруг него валялись те же самые тряпки, и тихое затрудненное дыхание Гутвульфа слышалось рядом. Саймон подполз к графу, осторожно отодвинул теплую, мурлыкающую кошку и был обрадован, ощутив, что мышцы слепого уже не сведены судорогой. Очевидно, лихорадка проходила. Возможно, кошка была его товарищем и ее присутствие помогло ему. Саймон позволил кошке вернуться на прежнее место. Странно было не слышать больше голоса Гутвульфа.
      В первые часы болезни у графа бывали просветления, хотя он был так измучен голосами и прежним одиночеством, что нелегко было отличить правду от кошмарных снов. Он говорил о том, что полз сквозь тьму, отчаянно пытаясь найти Сверкающий Гвоздь, хотя, как ни странно, он, казалось, вовсе не думал о нем как о мече, но как о живом существе, зовущем его. Саймон вспомнил беспокоящую силу Торна и подумал, что немного понимает, о чем говорит граф.
      Трудно было вылущить зерно истины из отрывочных фраз слепого, полубезумного человека. Саймон представлял себе графа, бредущего сквозь туннели на зов, который он не мог оставить без внимания. Гутвульф зашел далеко от своих обычных маршрутов и слышал множество ужасных вещей. Наконец он пополз и, когда узкий туннель закончился тупиком, начал копать, преодолевая последнюю преграду между ним и объектом его вожделения.
      Он прокопал ход в могилу Джона, с содроганием понял Саймон. Как слепой крот в поисках морковки. Рылся... рылся...
      Гутвульф все-таки получил долгожданный трофей и каким-то образом нашел дорогу обратно к своему гнезду. Но, по-видимому, даже радости от обладания вещью, о которой он так мечтал, не было достаточно для того, чтобы он оставался в своем тайнике. По какой-то причине он отважился выйти; скорее всего затем, чтобы украсть немного еды в литейной, - ибо откуда еще у него могли взяться хлеб и вода? - но возможно и для чего-то другого, более сложного.
      Почему он пришел ко мне? - думал Саймон. Для чего он рисковал встретиться с Ничем? - Он снова вспомнил о Торне, о том, как он, казалось, почти выбрал, куда хочет идти. Может быть, Сверкающий Гвоздь хотел найти... меня.
      Эта мысль была пугающе соблазнительной. Если Сверкающий Гвоздь тянулся к великому столкновению, которое должно было вскоре произойти, тогда, может быть, он каким-то образом знал, что Гутвульф по собственной воле никогда больше не выйдет на свет. Как Торн выбрал Саймона и его спутников, чтобы они отнесли его с Урмсхейма к Камарису, так, может быть, Сверкающий Гвоздь выбрал Саймона, чтобы он пришел с мечом в Башню Зеленого ангела и дал бой Королю Бурь. Возникло еще одно смутное воспоминание.
      В моем сне Лилит сказала, что меч был частью моей истории. Она именно это имела в виду! Детали были странно туманными, но он помнил человека с грустным лицом, который держал меч у себя на коленях, ожидая чего-то. Дракона!
      Саймон провел пальцами по спине кошки, потом по руке Гутвульфа. Наконец он коснулся Сверкающего Гвоздя. Граф застонал, но не сопротивлялся, когда Саймон осторожно разжал его пальцы. Он почтительно провел рукой по грубой поверхности самого Гвоздя, привязанного под гардой. Гвоздь с древа казней святого Узириса! Кроме того, насколько он помнил, какая-то реликвия святого Эльстана была запечатана в полой рукояти. Меч Престера Джона. Как удивительно, что бывший судомой мог коснуться такой вещи!
      Саймон осторожно взялся за рукоять. Она, казалось... подошла. Она лежала в его руке так удобно, как будто была сделана именно для него. Все другие мысли о клинке и о Гутвульфе ушли. Он сидел в темноте и чувствовал, что меч продолжение его руки, его продолжение. Он встал, не обращая внимания на ноющие мышцы, и резко ударил темную пустоту перед собой. Однако, ужаснувшись при мысли, что он может нечаянно ударить Сверкающим Гвоздем по каменной стене пещеры и затупить лезвие, он снова сел, потом отполз в свой угол пещеры и растянулся на камне, прижимая к себе меч, как будто это был ребенок. Металл, касавшийся его кожи, был холодным, лезвие - острым, но Саймону не хотелось его отпускать. На другой стороне пещеры Гутвульф беспокойно бормотал.
      Прошло некоторое время (Саймон не знал, спал он или нет), когда он внезапно понял, что чего-то не хватает. Он не слышал больше дыхания графа. Мгновение, пока он, спотыкаясь, шел по неровному полу, Саймон цеплялся за безумную надежду, что Гутвульф почувствовал себя настолько лучше, что решил прогуляться, но Сверкающий Гвоздь, все еще зажатый в его руке, делал это предположение очень маловероятным. Слепой ни на минуту не позволил бы никому взять его меч. Когда Саймон подполз к Гутвульфу, кожа графа была холодной, как речной ил.
      Он не плакал, но чувство потери было очень велико. Он скорбел не по Гутвульфу, человеку, которого он, не считая последних безумных дней, знал как жестокого убийцу, но по самому себе, снова оставшемуся в одиночестве.
      Почти в одиночестве. Что-то толкнуло его в голень. Кошка, казалось, пыталась привлечь его внимание. Саймон был уверен, что она скучает по своему другу. Возможно, она думала, что каким-нибудь образом Саймон может разбудить Гутвульфа, раз уж она потерпела неудачу.
      - Извини, - прошептал он, погладив ее спинку и нежно потянув за хвост, он ушел в другое место. Мне тоже одиноко.
      Ощущая леденящую пустоту, он опустился на колени и попытался разобраться. Теперь у него не было иного выбора, кроме как отправиться в темные туннели, хотя он и сомневался, что сможет найти дорогу без провожатого. Два раза он шел по этому зачарованному лабиринту, и смерть следовала за ним так близко, что он почти слышал ее терпеливые шаги; было бы глупо надеяться, что ему снова может повезти. Тем не менее другого выхода не было. Башня Зеленого ангела была где-то наверху, а Сверкающий Гвоздь следовало отнести туда. Если Джошуа и его люди до сих пор не принесли Торн, он сделает то, что сможет, хотя это, без сомнения, кончится поражением. Он так много должен тем, кто отдал свои драгоценные жизни за него.
      Трудно было положить Сверкающий Гвоздь - он уже чувствовал, что боится его потерять почти так же, как Гутвульф, хотя в маленькой пещере нечего было опасаться, - но он мало что мог сделать, держа меч в руке.
      Прислонив Сверкающий Гвоздь к стене, он приступил к неприятной процедуре раздевания мертвого графа. Сняв с Гутвульфа оборванную одежду, он взял несколько разбросанных по пещере тряпок и завернул в них тело - жалкая пародия на то, что делали священники в Доме Приготовлений. Отчасти он чувствовал нелепость таких стараний ради человека, который не пользовался никакой любовью при жизни и будет вечно лежать в темноте пещеры, никем не оплакиваемый, - но Саймон твердо решил сделать все возможное для спасшего его графа. Моргенс и Мегвин отдали свои жизни за него, и им не было дано ни церковного поминовения, ни последнего ритуала - нигде, кроме как в сердце Саймона. Гутвульф не должен отправиться в Потусторонние Поля не отпетым.
      Закончив, он встал.
      - "Господь наш да защитит тебя",
      начал он, пытаясь припомнить слова молитвы о мертвых.
      - И Узирис, Сын Его единственный,
      Наверх тебя да поднимет.
      Да будешь ты перенесен в долину зеленую
      Владений Его,
      Где на вершинах гор души добрых и справедливых поют
      И на деревьях Ангелы Его
      Радость голосом Бога возглашают...
      - Спасибо тебе, Гутвульф, - сказал он, когда молитва была закончена. Прости, что я взял у тебя меч, но я попытаюсь сделать то, что должно быть сделано.
      Он начертал знак древа, надеясь, что, несмотря на темноту, Бог увидит и заметит Гутвульфа, когда граф наконец предстанет перед ним, потом натянул на себя одежду и сапоги покойного. Годом раньше он бы дважды подумал, прежде чем прикоснуться к одежде умершего, но Саймон сам подходил к смерти так близко, что теперь был более практичен. В пещере было тепло и безопасно, но кто знает, какие холодные ветры и острые камни ждут его?
      Когда он допил последние капли воды из миски, кошка снова потерлась о его ноги.
      - Ты можешь пойти со мной или остаться здесь, - сказал он ей, - как хочешь.
      Саймон поднял Сверкающий Гвоздь, обернул тряпкой лезвие под рукоятью и привязал меч к поясу, чтобы руки оставались свободными. Теперь меч был снова с ним, и Саймон почувствовал мгновенное облегчение.
      Когда он ощупью двинулся к отверстию пещеры, кошка пошла с ним, проскальзывая взад и вперед между ногами.
      - Я так упаду, - сказал он. - Перестань.
      Боком Саймон прошел немного по проходу, а кошка продолжала путаться у него в ногах, пока он не споткнулся. Саймон протянул к ней руку, потом глухо засмеялся, поняв, насколько бессмысленны все попытки поймать юркого зверька в полной темноте. Кошка прошла под его рукой, а потом скользнула в сторону в противоположном направлении. Саймон остановился.
      - В ту сторону, не в эту? - спросил он громко. Через мгновение юноша пожал плечами, потом снова рассмеялся. Несмотря на все ужасы, которые он уже пережил и через которые ему еще предстояло пройти, он чувствовал себя странно свободным. - Ну ладно. Пойду за тобой. Скорее всего ты притащишь меня к самой большой крысиной норе в Светлом Арде.
      Кошка подтолкнула его, потом скользнула вверх по коридору. Ощупывая стены, окруженный непроницаемой тьмой, Саймон следовал за ней.
      Исарда остановилась у основания ступеней и возбужденно спросила что-то у своего мужа. Джисфидри ответил. Они нагнулись, чтобы осмотреть потрескавшуюся балюстраду.
      - Это место, - сказал Джисфидри. - Если вы пойдете по этим ступеням наверх, то придете в смертный замок, построенный поверх этого.
      - Куда именно? - спросила Мириамель. Она положила свой лук и мешок на пол туннеля и прислонилась к каменной стене. - В какое место замка?
      - Мы не знаем, - ответила Исарда. - Все это было построено уже без нас. Ни один тинукедайя не касался этих камней.
      - А вы? Куда вы пойдете? - Она посмотрела наверх, в лестничный проем. Он уходил в темноту, куда уже не достигал слабый свет кристаллов дворров.
      - Мы найдем другое место. - Джисфидри посмотрел на жену. - Нас осталось совсем мало, но здесь все еще есть места, где нужны наши руки и глаза.
      - Пора нам уходить, - настойчиво сказал Бинабик. - Мы не имеем знания, как очень далеко норны.
      - Почему вы не хотите идти с нами? - спросила Мириамель у дворров. Теперь вы должны понять, что наша битва и ваша тоже.
      Джисфидри содрогнулся и поднял длинные руки, как бы отстраняя ее.
      - Неужели вы не понимаете? Мы не принадлежим свету и миру судходайя. Вам уже удалось изменить нас: мы сделали то, чего никогда не делают тинукедайя. Мы... мы убивали тех, что некогда были нашими хозяевами. - Он пробормотал что-то на языке дворров. Исарда и другие уцелевшие дворры огорченно повторили хором его слова. - Нам долго придется учиться жить с этим. Мы не принадлежим к верхнему миру. Позвольте нам уйти и найти темноту и глубину, умоляем вас.