Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Вторая грань реальности - Семь камней радуги

ModernLib.Net / Удовиченко Диана / Семь камней радуги - Чтение (стр. 6)
Автор: Удовиченко Диана
Жанр:
Серия: Вторая грань реальности

 

 


      – Зачем звали-то? Проныру никто просто так не угостит. Видать, узнать чего хотите?
      – Мы ищем своего друга, его прозвище Оранжевый. Может, вы знаете, где он живет? Я хорошо заплачу за сведения, - Макс потянулся к поясу, на который повесил кошелек.
      – А как он выглядит, ваш друг? - хитро прищурился Проныра.
      Макс замялся - он, конечно, не представлял себе, даже приблизительно, внешность Оранжевого.
      – То-то! - торжествующе воскликнул Проныра, - Никакой он вам не друг! А если вы, к примеру, душегуб какой? И убить его хотите?
      – Я заплачу, - повторил Макс, не зная, что еще сказать.
      Человечек принял позу, видимо, изображающую гордый вызов:
      – Не надо денег! Проныра - честный человек. Вы ко мне со всем уважением, хотя и видно, что вы господин знатный, а за столом сидеть не побрезговали. Так что, денег я не возьму. А только вот один раз я видел, как черные рабыни пляшут…
      – Рабыни? - растерянно переспросил Макс, не понимая, о чем речь.
      – Ну да, очень уж мне понравилось, они и так, и этак грудями делали, - Проныра изобразил нечто, похожее на танец живота, - Вы уж прикажите вашей рабыне, господин хороший, пусть она спляшет, а я вам, не сомневайтесь, покажу, где Оранжевый живет.
      До Макса наконец дошло: он закусил губы, стараясь на расхохотаться, и взглянул на Викторию. Девушка была в бешенстве, ноздри изящного носа воинственно раздувались, в глазах разгорались красные искры. Макс накрыл ладонью ее руку, сжавшуюся в кулак, и тихо прошептал:
      – Здесь нельзя драться, нас тут же стража заберет.
      Виктория одарила его уничтожающим взглядом, вскочила и прошипела сквозь зубы:
      – Милана, делай вещи.
      Хохочущая Милана взмахнула рукой, и Виктория преобразилась. Теперь на ней красовалась коротенькая, напоминающая набедренную повязку юбка, открывающая стройные сильные ноги, обтянутые сетчатыми колготками и обутые в длинные сапоги на высоченном каблуке. Пышная грудь была еле прикрыта обтягивающим топом.
      Еще один взмах руки - и в зале зазвучал волшебный, завораживающий голос Beyonce. Вокруг танцевального пятачка закружились разноцветные огни. Макс почувствовал себя в родной стихии - на мгновение показалось, что он вернулся домой, во Владивосток, и сидит за столиком в любимом клубе "Dance House". Но ностальгические мысли вылетели из головы, когда Виктория вышла в центр зала. Это было нечто невообразимое! Все современные поп-дивы зарыдали бы от зависти и ушли в церковный хор, если бы им случилось увидеть танец Виктории. Ее движения были возбуждающи, женственны и агрессивны одновременно, потрясающая пластика танца околдовывала. Тело девушки сладострастно извивалось в кружении разноцветных огней. Зал потрясенно молчал, все взгляды были прикованы к невероятному танцу. Макс не знал, сколько прошло времени - час, или минута, но был очень разочарован, когда музыка затихла, и Виктория, независимо подняв голову, прошла обратно к столу.
      – Вот это да! - воскликнул Проныра, - Пожалуй, те-то рабыни похуже танцевали, чем ваша!
      Макс понял, что еще секунда - и он не сможет удержать Викторию от расправы над всеми поклонниками ее хореографического таланта, которые тянули к ней руки, стремясь ущипнуть девушку за крепкий зад, и сказал:
      – Вы обещали показать дом Оранжевого.
      – Так может… - Проныра выразительно взглянул на Викторию, суча под столом ногами.
      Раздалось грозное рычание, из-под стола высунулась оскаленная морда Роки, которому помешали расправляться с мозговой костью.
      – Ой, какая собачка-то у вас страшненькая! - с ужасом воскликнул жулик.
      Роки, искренне считающий себя образцом собачьей красоты, не задумываясь, тяпнул Проныру за тощую ногу. Тот обиженно заверещал. Макс решил прекратить этот бардак, швырнул на стол деньги, решительно встал и приказал:
      – Пошли, выполняй свое обещание.
      Выйдя на улицу, он шепотом спросил Викторию:
      – Ты где так танцевать научилась?
      – Подумаешь, велика наука! - хмыкнула девушка, - Я уже год занимаюсь "Ар эн Би".
      Проныра привел путников на окраину города. Здесь, видимо, располагались дома местных богатеев. Тихая улица была освещена яркими огнями масляных фонарей. Дома тонули в пышной зелени деревьев и кустов. На роскошных клумбах благоухали экзотические цветы. Жулик чувствовал себя здесь не очень уютно, так как быстро откланялся, указав на самый большой и красивый двухэтажный дом:
      – Здесь он живет, ваш господин Оранжевый. Ох, и богатый же!
      Макс толкнул ворота, которые к его удивлению послушно раскрылись, и пересек широкий двор. Девушки последовали за ним. Переевший Роки плелся сзади, раздраженно хрюкая.
      Над тяжелой резной дверью дома висел серебряный колокольчик, отозвавшийся на легкое прикосновение мелодичным звоном. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла пожилая сухощавая женщина в фартуке, повязанном поверх коричневого платья. Она с постной миной оглядела пришедших и скрипучим голосом спросила:
      – Что вам угодно?
      – Господин Оранжевый дома? - оробел Макс.
      – Господин не принимает, он уже спит, - презрительно скривилась старуха, всем своим видом выражая недовольство поздним визитом.
      – Но… - Макс не успел ничего возразить, дверь захлопнулась.
      – Ну, хватит с меня! - взревела Виктория и пнула дверь ногой.
      Служанка снова открыла, готовая разразиться гневной отповедью. Но взбешенная девушка, еще не пришедшая в себя после того, как ее приняли за рабыню, буквально вломилась в дом, оттолкнув старуху.
      – Я сейчас покажу "спит"! Он у меня год кошмарами мучиться будет!
      Максу с Миланой ничего не оставалось делать, как войти вслед за Викторией. Та разошлась не на шутку:
      – Тащи его сюда, старая ведьма! Так гостей не встречают!
      – Не стоит так горячиться, дорогая!
      Вниз по лестнице со второго этажа быстро скатился невысокий полный мужчина лет сорока. Он потирал толстенькие ручки и быстро тараторил:
      – Добро пожаловать, господа Носители! Для меня большая честь принимать вас у себя в доме!
      На дядьке был шелковый халат, открывавший густую черную поросль на жирной груди. Из-под халата торчали пижамные штаны. В его блестящей лысине отражались огни роскошной люстры. Макс обратил внимание на перстень с огромным, необычного цвета янтарем, украшавший толстый мизинец правой руки. Камень был оранжевым, и, казалось, излучал солнечное тепло.
      – Очаровательная Виктория! Вы, как всегда, великолепны! - воскликнул Оранжевый, глядя на девушку маслеными глазками.
      Виктория, только сейчас вспомнив, что на ней все тот же легкомысленный наряд, уничтожающе взглянула на Милану. Та взмахнула рукой и вернула подруге привычный облик. Оранжевый тут же подкатился к Милане:
      – Какое мастерство! Вы королева иллюзий!
      Девушка смущенно заулыбалась, а хозяин уже обращался к Максу:
      – Наследник! Польщен, польщен! А как поживает ваша уважаемая матушка?
      – Хорошо, - пробормотал Макс, удивленный его осведомленностью.
      – Очаровательная женщина! Я, знаете ли, был с ней знаком в юности. Да, и мы чуть было не поженились.
      Макс представил свою высокую статную маму рядом с этим колобком, и рассмеялся.
      – Не верите? Напрасно. Были когда-то и мы рысаками…, - ничуть не обиделся Оранжевый.
      Создавалось впечатление, что он нарочно оттягивает момент серьезного разговора, будто знает, о чем пойдет речь, и боится этого.
      – Мы к вам по делу, - начал Макс.
      – Знаю, знаю, - отмахнулся хозяин, - Пророчество, окно во Мрак, и все такое.
      Взгляд его вдруг стал цепким и колючим, теперь толстяк уже не выглядел таким добродушным и безобидным.
      – Так вы нам поможете? - Виктория, как всегда, поставила вопрос ребром.
      – Я - бизнесмен, а не боец! - гордо заявил Оранжевый, - У меня здесь торговля тканями, пять лавок. Шелк, бархат, батист… Я не могу все это бросить и пойти воевать неизвестно с кем и за что!
      – Отсидеться хочешь? Не получится! Погибнет Вторая грань, и ты накроешься вместе со своими лавками, - спокойно ответила Виктория.
      – Ну и что? У меня дома рыбообрабатывающий заводик и небольшая пивоварня, - Оранжевый не собирался сдаваться.
      Виктория презрительно улыбнулась:
      – И откуда же у тебя деньги на развитие твоего производства? Я кое-что о тебе слышала, и уверена, что все твое благосостояние происходит из Второй грани. Уж не знаю как, но ты нашел способ перетаскивать отсюда золото, жулик несчастный. Правда ведь?
      Дядька мигом растерял весь свой светский лоск, его речь зазвучала по-другому:
      – Вейз мир, девочка! Будешь в Одессе - спроси любого за Леву Гольдштейна! И тебе ответят: Лева Гольдштейн - честнейший человек!
      – Так вы идете с нами, или нет? - уточнил Макс.
      – Лева Гольдштейн никогда не бросает товарищей! - торжественно провозгласил Оранжевый, - А теперь пойдемте спать, Роза Яковлевна покажет вам ваши комнаты.
      – Еще один вопрос, - сказал Макс, - Откуда вы все о нас знаете?
      Гольдштейн скромно опустил хитрые глаза:
      – У меня дар такой - знать. Я экстрасенс.
      Макс пожал плечами, он никогда особенно не верил в паранормальные явления. Но спорить не стал, памятуя о том, что во Второй грани возможно все.
      Экономка Роза Яковлевна отвела Макса в большую гостевую комнату на втором этаже. Девушек поселили в комнатах напротив. Макс огляделся. Он уже давно отвык от комфорта, и роскошь гостевой удивляла. Стены были обиты чем-то вроде шелка, на полу - пушистый ковер, в центре стояла огромная мягкая кровать. В комнате были две двери, открыв одну из которых, Макс обнаружил ванную комнату с зеркальными стенами, душевой кабиной, джакузи и полочками, на которых теснилось множество флакончиков. Это было все, о чем он мог мечтать! Сначала Макс решил вымыть Роки, который ужасно вонял псиной. Поставив протестующего пса в ванну, он намылил его первым попавшимся шампунем, и обильно полил теплой водой, затем завернул в полотенце, и отнес в комнату. Роки увернулся от попытки вытереть его как следует, и отряхнулся, забрызгав шелковые обои. Махнув рукой на капризное животное, Макс пошел принимать душ. Он долго с наслаждением подставлял упругим теплым струям свое измученное уставшее тело, поочередно намыливаясь разными средствами, обнаруженными на полке. Вытираясь, он посмотрел на себя в зеркало, и замер в изумлении. Макс никогда не утруждал себя физическими нагрузками, поэтому не мог похвастаться рельефными мускулами. Сейчас же на него из зеркала смотрел поджарый загорелый парень, на руках которого выделялись крепкие мышцы. "Видел бы меня Михалыч", - в очередной раз вспомнился строгий физрук. Впрочем, вряд ли Михалыч узнал бы своего нерадивого ученика в юноше, напоминающем эльфа из компьютерной игры. Макс вытерся и вернулся в комнату. Роки, стараясь высушить шерсть, валялся на бархатном ковре.
      – Давай спать, Зеленый! Сколько можно намываться? Ты как енот-полоскун, - недовольно пробурчал пес, обиженный тем, что его лишили родного запаха.
      Макс рухнул на постель и мгновенно уснул.

Глава 13.

      Он проснулся от звонкого лая: Роки азартно облаивал экономку, которая испуганно пятилась к двери. Макс сладко потянулся и увидел, что его одежда, которую он вчера оставил пыльной кучей в ванной, теперь выстиранная и отглаженная, аккуратно разложена в ногах кровати.
      – Спасибо, Роза Яковлевна, - вежливо поблагодарил он экономку.
      Та недовольно поджала губы:
      – Завтрак накрыт внизу, Лев Исаакович вас ждет в столовой.
      В просторной комнате за богатым столом Гольдштейн радушно потчевал девушек, рассыпаясь в комплиментах. Увидев Макса, он воскликнул:
      – Садись, сынок, покушай как следует. Наверное, изголодался в дороге. И собачку свою покорми.
      Макс уселся за стол и ухватил большой бутерброд с копченым мясом. Роки тут же устроился у него под ногами, время от времени требуя новые куски.
      – Какие планы? - спросил Макс с набитым ртом.
      – Сейчас пойдем лошадок покупать! - восторженно заверещала Милана.
      Макс чуть не подавился от неожиданности:
      – Лошадок? Каких лошадок?
      – Ну, не пешком же нам идти, - благодушно пояснил Гольдштейн, - Самая ближняя из Носителей живет в трех днях пути. Это если верхом. А пешком…я уже не в том возрасте.
      – Самая ближняя это кто? - уточнил Макс.
      – Синяя, чудесная дамочка. У нее дом на берегу Быстрицы. Река такая.
      Макс снова удивился осведомленности Гольдштейна. Он вспомнил, как его и девушек напутствовал Белый, без которого они просто не знали бы, куда идти, и тут же подумал, что тот давно не появлялся.
      – Ваш Белый обычный пижон, и без него обойдемся, - тут же отреагировал толстяк.
      – Вы умеете читать мысли? - изумился Макс.
      – Нет, я просто неплохой психолог. Сейчас я вижу, что ты смотришь вверх, как будто ждешь чего-то, или кого-то. Появлялся он вчера утром, предупредил, что вы придете. Как будто я сам не знал!
      Виктория решила внести ясность:
      – Так где продают лошадей?
      – Пойдем на конюшни Аслахана, - ответил Гольдштейн, - У него самые лучшие скакуны.
      После завтрака все под предводительством Гольдштейна вышли из дома и зашагали по дороге, мощеной разноцветной плиткой. Лев Исаакович нарядился как богатый купец. На нем был вышитый золотом кафтан из зеленого бархата, и широкие штаны из той же ткани, заправленные в мягкие сафьяновые сапожки. На поясе висел тугой кошелек. Макс с Викторией выглядели как обычно, зато Милана наколдовала себе ярко-розовое платьице, обшитое зелеными оборочками, и серебряные босоножки на шпильке. Сомнительное сочетание цветов в ее наряде еще можно было как-то понять, но платье заканчивалось, не доходя до колен сантиметров на тридцать. К тому же девушка украсила себя ярким вечерним макияжем.
      – Поменяй это убожество на что-нибудь приличное, - не выдержала, наконец, Виктория, когда очередной прохожий остановился, не в силах отвести взгляда от ног Миланы, - Ты к восточным людям идешь, они нас из-за тебя камнями закидают!
      Милана надулась, что-то бубня себе под нос, но одежду изменила. Теперь на ней красовались полупрозрачные шелковые шальвары и некое подобие цветастой восточной рубахи. При ходьбе все это великолепие очень выгодно обрисовывало ее изящную фигурку, лишь намекая на скрытые под одеждой прелести и придавая девушке загадочность.
      Макс с интересом оглядывал улицы Торгового города. Среди прохожих попадались представители самых разных наций и национальностей. Как они называются во Второй грани, он не знал, но выделил нескольких людей кавказкой внешности, стайку желтолицых малорослых торговцев, подозрительно похожих на китайцев, и одного чернокожего мужчину в странном ошейнике.
      – Раб, - коротко пояснил Гольдштейн, опасливо покосившись на Викторию.
      Через некоторое время роскошные дома сменились зданиями попроще. Богатые кварталы остались позади. Пройдя через квартал ремесленников, в котором вплотную друг к другу стояли мастерские гончаров, кожевенников, меховщиков, оружейников, и других тружеников, компания вступила на улицу, вдоль которой стояли длинные одноэтажные сооружения. Здесь стоял специфический резкий запах.
      – Вот и Конюшенный ряд, - сказал Гольдштейн, - Нам в самый конец, к Аслахану.
      Высокий чернобородый Аслахан встретил их радушно:
      – Вах, мама джан! Какие люди! Лева дорогой! Как твои дела, брат?
      Узнав, что гости хотят купить четырех хороших коней, заводчик стал просто приторно вежливым. Он провел всех в конюшню, расхваливая достоинства своих скакунов. При этом он не забывал масляно коситься на Милану, чья белокурость и яркий наряд, видимо, поразили его в самое сердце. К Аслахану присоединились двое помощников, выводя из стойл и демонстрируя покупателям горячих коней. Помощники тоже не остались равнодушными к прелестям блондинки. Милана была очень довольна таким вниманием, и усиленно строила восточным людям глазки.
      Виктория занималась осмотром коней. Чувствовалась, что она разбирается в лошадях. Макс в который раз уже подумал, что девушка - просто кладезь знаний и умений. Наконец, четыре коня были выбраны. Виктория указала на них Аслахану и отошла в сторону, видимо, рассудив, что торговаться должен Гольдштейн. Толстяк и заводчик начали торг. Макс еще не разобрался в масштабах здешних цен, но, глядя на побагровевшее лицо Льва Исааковича, понял, что Аслахан запрашивает астрономическую сумму, и не хочет уступать. Гольдштейн уговаривал, обижался, разворачивался и уходил, возвращался, снова уговаривал… Максу стало скучно. Тут он увидел, что один из помощников Аслахана, маленький и пронырливый, делает ему какие-то знаки. Заинтересовавшись, Макс подошел к нему. Тот прошептал:
      – Аслахан не уступит, его кони самые лучшие в городе. У нас их даже шейх покупает. Но можно сделать обмен.
      – Какой обмен? - не понял Макс.
      – Аслахан отдаст коней за вашу красавицу.
      – Какую еще красавицу?
      – Вай! Здесь одна красавица, - маленький сладко закатил глазки, - Рахат-лукум! Белая как сахар, нежная как роза, сладкая как мед!
      – И зачем она вам? - обалдело поинтересовался Макс, не зная, как реагировать на идиотское предложение.
      – У шейха сегодня день рождения, Аслахан хочет подарить ему вашу прекрасную гурию для гарема!
      – Милана свободная женщина, она не продается, - разозлился Макс.
      – Как хочешь, - тон конюха из сладкого стал угрожающим, - Аллахом клянусь, пожалеешь!
      Подошел потный Гольдштейн и пробурчал:
      – Уходим! Ни одна лошадь не стоит таких денег!
      Выйдя из конюшни, Виктория спросила:
      – Пойдем к другому заводчику?
      – Нет, мы идем обедать, - ответил Гольдштейн, вдруг приходя в хорошее настроение, - Роза Яковлевна приготовила замечательную рыбу-фиш!
      – А как же лошади? - удивился Макс.
      – Там видно будет, - загадочно пробормотал Лев Яковлевич и замолчал.
      Обед, приготовленный экономкой, действительно был выше всяких похвал. Наевшись, Макс решил пойти в свою комнату и немного поспать. Виктория заинтересовалась книгой, которую нашла в библиотеке хозяина. Милана, наряженная в тоненькое бикини, отправилась во двор и разлеглась в шезлонге под яблоней, держа одной в руке бокал с минеральной водой, в другой - неизменный "Космо".
      Макс улегся на удобную кровать и погрузился в томную дремоту. Рядом похрапывал Роки. Было так спокойно, уютно и удобно, что не хотелось думать ни о чем, особенно о предстоящем продолжении опасного путешествия. Время текло медленно и лениво, Макс не мог сказать, прошел ли час, или несколько минут, когда дрема незаметно перешла в глубокий сон.
      Разбудил его громкий стук в дверь. В комнату влетела Виктория:
      – Милана не у тебя?
      – Что ей здесь делать? - удивился Макс, протирая глаза.
      – Она пропала! Я ищу ее по всему дому уже час!
      – Но Милана загорала в саду, - Макс подскочил на кровати, ощущая тревогу.
      – Там ее уже давно нет! Я читала, потом посмотрела в окно, ее не увидела и решила, что она поднялась в свою комнату. Но ее и там нет!
      Вместе с Викторией и Роки они еще раз осмотрели дом. Миланы нигде не было. Странно спокойный Гольдштейн повторял:
      – Не волнуйтесь, обойдется.
      Во дворе около шезлонга нашелся брошенный журнал. Виктория выбежала за ворота и крикнула оттуда:
      – Здесь следы!
      На одной из клумб, окружавших забор снаружи, все цветы были помяты, а на недавно политой земле виднелся четкий отпечаток конского копыта.
      – Ее похитили! - Виктория была вне себя.
      – Да что ж вас все время похищают-то?! - возопил Макс в отчаянии, - И где мы ее искать будем?
      Тут он вспомнил о странном предложении маленького конюха, и о его не менее странной угрозе. Пожалуй, больше девушку похищать было некому. Макс поделился своей догадкой с Викторией. Та пришла в ярость и выразила желание немедленно пристрелить Аслахана, поджечь конюшни и пойти войной на неведомого шейха.
      – Охолонись, девочка, - сказал незаметно подошедший Гольдштейн, - Идти в бой без разведки бессмысленно и неразумно.
      – Какая еще разведка? - зарычала Виктория.
      – Мы пойдем в гости моему старинному другу Моне Кацу.
      – И чем же он нам поможет?
      – Моня Кац знает все, - торжественно провозгласил Гольдштейн и направился в сторону города.
      Ювелирная лавка Мони Каца располагалась в самом центре торгового квартала. В витрине под стеклом были разложены великолепные украшения. Кольца, серьги, браслеты и ожерелья таинственно переливались и мерцали в бархатных гнездах. Хозяин лавки, древний седобородый старик, выслушал Гольдштейна и надолго задумался, сложив на животе худые узловатые руки и шевеля беззвучно губами. Наконец, он сказал:
      – Я ничего не слышал о вашей девочке, но…
      – Так я и знала, - перебила его Виктория.
      – Но, - неторопливо продолжил ювелир, - Сегодня у меня был евнух из гарема шейха Али Махмуда, он купил много вещей. Самое лучшее ожерелье из сапфиров, в центре десятикаратный бриллиант. А к нему серьги, кольца, браслеты…
      Моня Кац замолчал, казалось, он задремал. Через несколько минут, видимо, отдохнув, он снова заговорил:
      – Евнух сказал, у шейха новая молодая жена, белокурая и голубоглазая. Ей очень пойдут сапфиры. Поэтому он попросил вот в этой диадеме заменить рубины сапфирами. Я заменил. Сегодня диадему надо доставить во дворец шейха.
      – Спасибо, друг! - обрадовался Гольдштейн, - Мы доставим в целости и сохранности, не сомневайся!
      – Старый Моня ни в чем уже не сомневается, - меланхолично ответил ювелир, укладывая украшение в бархатную шкатулку и вручая ее Максу, - Доброго вам пути.

Глава 14.

      Дворец шейха Али Махмуда поражал воображение своими размерами и восточной роскошью. У ворот стояли два янычара со зверскими физиономиями, вооруженные кривыми ятаганами. Гольдштейн отрекомендовался ювелиром, показал диадему, а Макса и Викторию выдал за свою охрану. Янычары отодвинулись от ворот, пропуская их внутрь и опасливо косясь на Роки. Внутри дворец был так же роскошен, как и снаружи. Их встретил пухлый евнух и повел куда-то запутанными коридорами. В очередном темном коридорчике Виктория схватила евнуха за шею и, приставив к его горлу меч, потребовала:
      – Веди в гарем.
      – Вай, зачем дерешься? - испуганно взвизгнул тот.
      – Мы пришли за девушкой, которую сегодня привезли шейху. Отдай нам ее, и останешься жив, - сказал Макс.
      Удивительно, но евнух почему-то очень обрадовался:
      – Аллах услышал мои молитвы! Забирай! Только ключ от гарема у самого шейха.
      – Веди к шейху! - Виктория подтолкнула его вперед.
      Через некоторое время блуждания по многочисленным залам, комнатам и коридорам евнух остановился у богато разукрашенных дверей, открыл их и торжественно провозгласил:
      – Солнцеподобный, луноликий, мудрый и великий шейх Али Махмуд!
      Посреди комнаты на низенькой тахте возлежал в подушках маленький жирный человечек в парчовом халате. Его лысую голову украшал компресс. Человечек удрученно стонал. Рядом сидела молоденькая девушка, разминая шейху плечи. Евнух что-то быстро сказал на незнакомом языке. Шейх оживился:
      – Вы пришли за Лейлой?
      – Нашу подругу зовут Милана, - ответил Макс.
      – Я назвал ее Лейлой, - возразил шейх, делая наложнице знак поменять компресс, - Она так прекрасна! Я думал, у меня в гареме будет юная гурия, услаждающая мой взор, а она… Шайтан! - по-бабьи взвизгнул он.
      – Где она? - грозно вопросила Виктория.
      Шейх неодобрительно цокнул языком:
      – Вай, женщина! Не вмешивайся в разговор мужчин! Она в гареме. Всех слуг распугала, жены мои плачут, а я сам зайти боюсь. Закрыл гарем на ключ, вот он.
      – Что же она такое натворила? - изумился Макс.
      – Пошли, посмотрите сами, - Али Махмуд поднялся с тахты и заковылял к двери.
      Атмосфера в гареме, судя по всему, царила нервная и напряженная. Откуда-то раздавались визг, плач и причитания. Шейх опасливо выглядывал из-за широких спин молодых евнухов, которых взял для сопровождения. Впрочем, евнухи и сами были чем-то напуганы. Из комнат выглядывали многочисленные зареванные шейховы жены. Одеты они были как-то странно: кто в деловой костюм, кто в бикини, кто в декольтированное вечернее платье, некоторые красовались в джинсах и открытых топах. Мелькали и дамочки в мини-юбках, еле прикрывающих пышные телеса. Европейские наряды совершенно не шли дебелым восточным красавицам. Похоже, женщины и сами были недовольны своим внешним видом. Они делали отчаянные попытки прикрыться чадрами, которые тут же исчезали в воздухе, что вызывало у несчастных новый приступ плача.
      – Это у вас гарем, или публичный дом на каникулах? - поинтересовался Макс.
      Шейх нервно дернулся:
      – Горе мне! Дальше смотри!
      Из дальней комнаты раздавался воинственный голос Миланы, выкрикивающий какие-то лозунги. Макс с Викторией побежали туда, и застали чудесную картину: несчастные обитательницы гарема, разодетые по последней моде улицы красных фонарей в Амстердаме, пугливо жались к стенам, а в центре комнаты, на высоком сундуке стояла Милана. В противовес другим женщинам, ее наряд отличался революционным аскетизмом. На девушке была надета черная кожанка, отзывавшаяся скрипом на каждое ее движение, белокурые волосы венчала красная косынка. Всем своим видом Милана напоминала комсомолку с плаката двадцатых годов. Именно такие плакаты и украшали стены комнаты. Милана размахивала красным флагом и вопила во все горло:
      – Свободу женщине Востока! Женщина тоже человек!
      Макс с Викторией покатились со смеху, ухватившись друг за друга, Гольдштейн украдкой ухмыльнулся. Шейх окончательно расстроился:
      – Шайтан! Змея! Ну, чего тебе не хватало? Я тебе такие сапфиры подарил! А ты? Зачем так, а?
      – Долой проклятых шовинистов! Даешь поголовную гламуризацию! - ответила Милана новым лозунгом, взмахнула рукой, и шейх предстал перед изумленной публикой в костюме Снегурочки.
      Перепуганные жены завыли громче. Евнухи попытались приблизиться к девушке, но тут же украсились кожаными шортиками и задорными розовыми футболочками с изображением плейбоевского кролика на груди. Пытаясь прикрыть жирные ноги, они короткими перебежками двинулись к выходу.
      – Заберите! Умоляю, заберите эту ивлисову дочь! - Али Махмуд, сдвинув на лысый затылок голубенькую шапочку с белой опушкой, вцепился в Макса и заискивающе заглянул ему в глаза, - Она мне всех жен уморит!
      – Милана, пошли, хватит революций, - со смехом позвала Виктория.
      – Не спеши… - задумчиво протянул Гольдштейн, - Мы еще не решили.
      Шейх в ужасе повернулся к нему:
      – Дорогой, спаси!
      – Зачем мне тебя спасать? Она нам и самим надоела. У нас свои дела. Пусть поживет здесь пару недель, потом, может, мы за ней и вернемся. Если успеем. Придется ведь пешком идти, аж к реке Быстрице.
      – Зачем пешком? Я коней дам, самых лучших! - торопливо зашептал шейх, - Только вы ее подальше увезите, чтобы никогда не вернулась!
      – Товарищи женщины! Предлагаю переименовать ваш гарем в Коммуну имени Клары Цеткин! - завопила Милана.
      Али Махмуд задрожал:
      – Четыре скакуна, седла и уздечки, украшенные серебром, и сто золотых в дорогу!
      – Ну что ж, возможно, мы придем к консенсусу, - глубокомысленно заметил Гольдштейн.
      – Дело Розы Люксембург живет и побеждает! - разразилась Милана новым лозунгом.
      – Еще походный шатер, расшитый шелком, - тут же добавил шейх.
      – И большой удобный мешок с подушкой для собаки! - потребовал Роки. Макс перевел шейху его требование.
      – Будет, будет, все будет! - заверил тот, - Только уведите шайтана!
      – Согласны. Милана, поехали домой, - ухмыляясь, сказал Макс.
      – Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить! А сапфиры я забираю в качестве этой…эпиляции! - провозгласила Милана.
      – Репарации, - улыбаясь, поправила ее Виктория.
      – Ну да, компенсации. За моральный ущерб. А теперь… коней - в студию!
      Милана взмахнула рукой, и вернула все в первоначальный вид. Жены с облегчением замотались в свои покрывала и разбежались. Шейх вызвал евнуха, который проводил друзей к выходу. На площади перед дворцом четверо конюхов держали под уздцы великолепных оседланных скакунов. Еще один слуга с поклоном протянул Гольдштейну свернутый шатер, дорожный мешок и большой кошель с золотом.
      Виктория подошла к красивому белому жеребцу, нервно раздувающему ноздри, и ласково провела рукой по пышной гриве. Коню она, видимо, понравилась. Он доверчиво склонил к ней гордую голову. Виктория взвилась в седло. Гольдштейн, пыхтя, навьючил шатер на спокойную гнедую кобылу и взобрался на нее. Милана выбрала серого в яблоках коня, и, нежно, успокаивающе щебеча, сумела сесть в седло. Максу достался вороной. Он злобно косился черным глазом и переступал с ноги на ногу. Судя по всему, характер у жеребца был не сахарный. Макс видел лошадей только издали, и не имел никакого опыта общения с ними. Он усадил Роки в новый большой мешок, подошел к жеребцу, и попытался погладить его, как это сделала Виктория. Конь дернул головой и чуть не укусил Макса за руку.
      – Садись уже, поехали! - поторопила Виктория.
      Макс подобрался жеребцу справа и попробовал поставить ногу в стремя. Тот взбрыкнул и отскочил. При попытке подойти слева повторилась та же история. Так продолжалось довольно долго, пока Макс не догадался сунуть коню под нос руку с кольцом. Глядя на сияние изумруда, вороной наконец позволил Максу сесть в седло, всем своим видом показывая, что он временно смирился, но не покорился.
      – Сейчас ко мне домой, переночуем, а с утра тронемся, - скомандовал Гольдштейн.
      В седле Максу не понравилось: ноги были расставлены непривычно широко, и казалось, что он в любой момент может свалиться на дорогу. Он предпринимал героические попытки удержаться верхом, при этом его немилосердно трясло. При каждом шаге коня зад Макса подпрыгивал вверх и с размаху ударялся об седло. Но больше всего раздражал непривычный запах конского пота, от которого его подташнивало. За спиной раздавалось пыхтение: Роки, видимо, укачавшись от тряски, высунул голову из мешка и жадно глотал свежий воздух. Дорога к дому Гольдштейна показалась Максу бесконечной. Наконец, она закончилась. Всадники въехали во двор. Виктория ловко соскочила на землю, за ней последовали Милана и Гольдштейн. Макс продолжал сидеть в седле, не зная, как слезть. Казалось, земля очень далеко. Жеребец, нетерпеливо переступая, повернул к нему благородную голову и насмешливо сказал:

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41