Лахтак

      Шли молча. Невесело и тревожно было морякам. Иногда, утомленные, они начинали идти еще медленнее. Тогда Вершомет негромко кричал:
      - Быстрее! Быстрее!
      Проходили часы. Сначала в темноте мерцали только звезды. Но вот горизонт над обледенелым морем прояснился, и вскоре всплыла луна. Она была обращена рожками вниз и равнодушно смотрела на трех людей, которые, выбиваясь из сил, продвигались вперед. Теперь идти стало легче - белая полоса снега отчетливее вырисовывалась над скалами острова. Молча сменяли друг друга и снова шли вперед. Запара чувствовал, что у него звенит в висках, но ни единым жестом не выдавал своей усталости.
      Холодное утро застало этих людей в дороге. Они не уменьшали шага.
      Вдали среди льдов зачернел пароход.
      Г л а в а XI
      С юга пролетели кайры*, вестники победного наступления весны. В море трескался лед, на острове темнел и оседал снег. За кайрами появились гаги, гагары, казарки, снеговая чайка, которую можно заметить на снегу только благодаря ее темным лапкам и черному клюву, трехпалая чайка с черными крыльями и редкая птица - розовая чайка.
      _______________
      * К а й р а - небольшая черная птица из семейства чаек.
      Однажды солнце взошло над горизонтом и больше уже не заходило. Оно кружило по небу и, приближаясь к северу, все ниже и ниже, склонялось к горизонту. Над полюсом оно стояло ниже всего, а потом после полуночи двигалось на восточную сторону неба, поднималось кверху и через двенадцать часов занимало самую высокую точку. Но эта самая высокая точка была расположена так низко, что тень парохода была в три раза больше ее высоты.
      С капитанского мостика можно было наблюдать движение льда и большие полыньи, которые появлялись то там, то тут. Но в том месте, где стоял "Лахтак", лед оставался неподвижным. Покрытое льдом море с задержанными мелью айсбергами, уперлось в берег острова и не поддавалось ни морским течениям, ни солнцу.
      Несмотря на это, в жизни парохода многое изменилось. По приказанию Кара норвежцев зачислили в состав команды. Бентсен был назначен третьим штурманом, а Запару освободили от штурманских обязанностей. Норвежский боцман помогал Лейте, а Вершомет увлекался охотой. Имея полную команду, Кар нетерпеливо ждал, когда солнце наконец одолеет ледяное поле, пленившее пароход, и можно будет разогревать паровые котлы. Торба проводил целые дни в машинном отделении в ожидании этого торжественного момента.
      Две недели шла борьба за жизнь Степы. Огромная потеря крови, рана около сердца, высокая температура...
      Две недели он лежал без сознания. Только на третью неделю стало ясно, что Степа выживет. Через месяц он уже сидел на своей койке очень бледный, еще слабый, но разговорчивый, с веселыми глазами. Аппетит у него был прекрасный - он с удовольствием уничтожал котлеты из свежей медвежатины. Вершомет заботился, чтобы медвежатина регулярно поступала в камбуз, где теперь хозяйничал кок-норвежец.
      Товарищи ежедневно навещали юнгу. Только ковылявший на костылях Ландрупп держался поодаль и никогда не подходил к Степе. Браконьер чувствовал, что все следят за ним и не доверяют ему. Лейте однажды сказал Кару:
      - Выгнать бы его на остров, и пусть ковыляет к своему шкиперу! Пускай вдвоем бродят по острову до самой смерти. А не то еще пароход сожжет.
      Но Кар не согласился с боцманом.
      - Он там умрет раньше, чем ты думаешь, - ответил штурман. - А мы за него отвечаем. Остров же наш, советский, и мы тут представляем советскую власть.
      Как раз после этого разговора у Кара появилась мысль поднять над островом красный флаг и этим окончательно закрепить остров за Советским Союзом.
      Узнав об этом, Степа начал просить отложить праздник водружения флага до его выздоровления, потому что ему очень хотелось принять участие в этой церемонии.
      Тем временем матросы сделали крепкий высокий флагшток, обитый жестью, и сшили большое красное полотнище, на котором Ковягин нарисовал серп и молот и написал: "СССР".
      С каждым днем к Степе возвращалось здоровье. Прошло немного времени, и он уже сам смог выйти на палубу. Его поразили ласкающие краски полярной весны, ясный день, блестящий лед, свежий воздух, ставший значительно теплее, птицы, которые пролетали с острова в море, а потом возвращались обратно.
      - Любуйся весной, братец, - поучительно сказал Запара, - потому что скоро придет унылое полярное лето.
      - То есть как - унылое? - не понял юнга.
      - Летом надо льдом почти всегда висит туман. Целый день на небе солнце, а за туманом его не видно. Летом Арктика - страна туманов. Редко-редко разгоняет их ветер, и только тогда сияют море, лед и острова в своей полной красе.
      Степа прогуливался по палубе, ожидая Вершомета и Эльгара, которые охотились где-то на побережье острова. Для охотников наступило раздолье: в полыньях все чаще встречались нерпы и моржи, по льду и по берегу острова ходили медведи, на скалах гнездились тысячи птиц.
      Но вот вернулись охотники. Сегодня их добыча состояла из десятка уток-морянок.
      - Скоро, Степа, пойдем на охоту? - спросил Эльгар по-русски.
      - Я еще немного слаб. Надеюсь, что это скоро пройдет, - ответил Степа по-норвежски, показывая, что он тоже кое-чему выучился у норвежца.
      - Вот заговорил бы ты по-норвежски со шкипером Ларсеном в ту ночь, пошутил Вершомет, - он бы и не стрелял в тебя. Кстати, сегодня мы видели его следы. Он спускался с холмов и дошел почти до самых прибрежных скал, вблизи нашего парохода.
      - Воров и разбойников всегда тянет к тому месту, где они совершили преступление, - вступил в разговор Торба.
      - Пусть только посмеет подойти!.. - нахмурившись, сказал Вершомет. Нет, побоится! - уверенно добавил он.
      Ларсеном на пароходе интересовались мало, и только Лейте приказывал вахтенным следить, не появится ли где-нибудь вблизи парохода браконьер.
      30 апреля Кар известил экипаж, что на следующий день над островом Лунной Ночи будет поднят советский флаг. Первое мая экипаж "Лахтака" отпраздновал торжественно. Мачты парохода были украшены флагами расцвечивания. Целые сутки Торба, Шелемеха и Ковягин возились в кочегарке и в машинном отделении, наводя там порядок. Впервые за зиму все по-настоящему побрились и постриглись. На палубе вывесили стенгазету.
      После вкусного завтрака все, за исключением вахтенных, сошли на лед и построились. Павлюк положил на плечо длиннющий флагшток. Зорин держал в руках красное полотнище. Вся команда готовилась к походу на остров. Впервые сходил на берег Кар. Где-то в глубине он скрывал тревогу, но не принять личного участия в водружении советского флага ему было нельзя. К превеликому удивлению почти всего экипажа, механик Торба отказался идти на берег. Он ссылался на свой ревматизм. Его хотели повезти на нартах, как это сделали со Степой, но он решительно отказался.
      - Везти мальчика - это я понимаю, но такое старое пугало, как я... К тому же берег меня совершенно не интересует.
      - А мне казалось, - удивленно сказал гидролог, - что у вас, напротив, было большое желание посетить остров.
      Механик поглядел себе под ноги, пожал плечами и ничего не ответил.
      Моряки стали в колонну, по три в ряд, и двинулись к острову. За колонной ехали нарты, в которых сидел Степа. Матросы по очереди тащили нарты. Хотя юнга и протестовал против того, что его везут, и несколько раз хотел вылезть на лед, чтобы идти вместе со всеми, но ему категорически запретили сделать это.
      На острове, на ближнем холме, Кар приказал крепить флагшток. Он решил не отходить далеко от парохода.
      Набрав камней, моряки сложили из них высокую пирамиду, а наверху установили флагшток.
      После этого Кар стал, как на трибуну, на высокий камень и сказал:
      - Остров Лунной Ночи объявляется территорией Союза Советских Социалистических Республик!
      Лейте дернул за линь, и красный флаг поплыл вверх. Моряки громко закричали "ура", и, когда флаг остановился наверху флагштока, один за другим прогремело пять залпов из ружей. После первого же залпа Зорин и Шелемеха, молча, словно ожидая чего-то, обернулись к пароходу. Когда стихли выстрелы, моряки услышали гудок. Этот гудок был не очень громкий и все же он чрезвычайно взволновал моряков. Все удивленно посмотрели друг на друга, ничего не понимая.
      - Для этого Торба остался на пароходе, - объяснил Зорин.
      - А мы работали целые сутки в машинном отделении, - добавил Шелемеха.
      Г л а в а XII
      На следующий день над островом промчалась последняя зимняя вьюга. А еще через день Вершомет и Эльгар отправились в очередной охотничий поход.
      Тем временем на "Лахтаке" начался настоящий ремонт. Чинили каюты и камбуз, наводили порядок в машинном отделении и в кочегарке. Кар перевел команду с зимнего положения на летнее, то есть расселил моряков по каютам, потому что в твиндеке*, где они зимовали, было слишком тесно и темно. Для этого переселения нужно было, помимо всего прочего, наладить паровое отопление. Когда Торба однажды сказал, что топлива мало, Кару пришло в голову добыть его на острове Лунной Ночи. На острове были нефть, плавник. Плавник, облитый нефтью и смешанный с углем, смог бы удовлетворить потребность "Лахтака" в топливе.
      _______________
      * Таваианадаеак - внутреннее помещение парохода над трюмом.
      Но если плавник, лежавший не далее мили от парохода, можно было доставить туда, хоть и с большими трудностями, то доставить через весь остров нефть казалось абсолютно невозможным. Поэтому Кар решил не торопиться с переходом наверх. Впрочем, Торба догадывался, что капитан что-то надумал.
      Оба охотника вернулись неожиданно быстро и без всякой добычи. В глазах Вершомета пылали гнев и возмущение. Никому ничего не говоря, он прошел прямо к Кару, вытащил из кармана изорванный кусок черной материи и бросил его на пол.
      - Что случилось? - спросил Кар.
      - Тот подлец, которого мы, к сожалению, оставили на острове живым, сорвал красный флаг и нацепил эту тряпку!
      В глазах Кара вспыхнули зловещие огоньки.
      - Сделать новое красное полотнище! - приказал он.
      Лейте, узнав о хулиганстве Ларсена, пообещал поломать ему все ребра, когда он попадется, и только после этого спустить через клюз* на якорной цепи в море и утопить.
      _______________
      * Калаюаз - отверстие в борту судна для выпуска за борт якорного
      или причального каната.
      Все были возмущены. Просили Кара послать их ловить бандита. Но Кар кратко ответил:
      - Не нужно. Он сам придет сюда.
      - Лучше пусть не приходит! - сказал Котовай.
      - Почему? - спросил Торба.
      - Потому что я не ручаюсь, что здесь с ним хорошо обойдутся, ответил матрос. - Между ним и мною может произойти инцидент...
      На следующий день Кар разделил команду на группы. Одна должна была хозяйничать на пароходе, а другая - перевозить с берега плавник.
      Вершомет и Эльгар также сошли на берег и снова подняли над островом красный флаг.
      Команда "Лахтака" единогласно постановила поставить возле флагштока часового. Сторожить должны были по очереди, каждый по двенадцати часов. Кар утвердил это постановление.
      Тем временем началась нелегкая работа по перевозке плавника на пароход. Моряки отыскивали бревна, которые можно было разрубить, или кругляки, которые могли катиться по льду. Сделали ледяную дорогу и сани. Хотя на это ушло много времени, но все же удалось проложить санный путь между торосами. Сани сбили из досок. После этого начали возить плавник. Работа продвигалась медленно, но все же ежедневно перевозили по три-четыре тонны. Плавник возили почти месяц - до тех пор, пока солнце не испортило окончательно ледяную дорогу.
      Зато теперь вся команда перебралась наверх, в каюты.
      Хотя дорога на остров и ухудшилась, потому что на льду появилось много пресноводных луж, все же охотники и часовые регулярно посещали остров.
      Как-то Эльгар встретился здесь один на один с Ларсеном. Шкипер не напал на охотника, не стал стрелять в него. Он помахал платком, который заменил ему белый флаг, хотя был такого же черного цвета, как и та тряпка, которую Ларсен вывесил вместо советского флага. Шкипер крикнул, что хочет поговорить.
      - Брось ружье! - ответил Эльгар.
      Ларсен бросил ружье на снег. То же самое сделал и охотник. Они сошлись безоружными. Ларсен протянул Эльгару руку, но тот не принял ее.
      - Олаунсен, - сказал шкипер, - ты предал меня.
      - Я не хотел становиться пиратом и платить черной неблагодарностью тем, кто спас мне жизнь.
      - Ты забыл о блестящих перспективах, которые открылись бы перед нами, если бы мы захватили пароход. Ты, Карсен и Бентсен предали меня, Ландруппа и тайну золота.
      Эльгар усмехнулся. По-видимому, Ларсен до сих пор не знал, что представляла собой его "золотая руда".
      - У русских я научился одной пословице, - сказал охотник. - Они говорят: "Не все то золото, что блестит". То, что нашли вы с Ландруппом, не золото. Ландрупп об этом уже знает.
      Эльгар рассказал о пиритах все, что слышал от Запары.
      - Как же тебе живется, шкипер?
      Не отвечая на вопрос, Ларсен спросил:
      - Скажи, там, наверное, думают, что это я ранил одного из советских моряков?
      Эльгар нахмурился и резко ответил:
      - А ты имеешь нахальство отрицать это?
      - Я защищался.
      - И поэтому вторично выстрелил в лежачего?
      Шкипер снова помолчал.
      - Он жив?
      - Почему ты так думаешь? - заинтересовался Эльгар.
      - Потому что я нигде не видел могилы.
      - Да, он выздоровел и пользуется большой симпатией и любовью всех норвежцев. Это юнга.
      - Скажи, как они думают выбраться отсюда?
      - Одному из советских моряков удалось установить радиосвязь, и в конце лета сюда придет ледокол.
      - Ледокол? Сюда?
      Эльгар подтвердил свои слова кивком головы.
      - А скажи, пожалуйста, что со мною сделают, если я явлюсь на пароход?
      - Я думаю - они поступят по закону.
      - Расстреляют?
      - Нет, отдадут под суд.
      - Слушай, - сказал Ларсен, - поговори с Каром. Скажи, что я уступаю ему все права на остров, золото и нефть. Ведь я первый их открыл и поэтому имею на них право. Кроме того, я уплачу ему десять тысяч крон, если он возьмет меня на свой пароход и высадит в первом же населенном пункте, не уведомляя власти о моих поступках.
      - Наверное, из этого ничего не выйдет, - задумчиво сказал Эльгар. Капитан Кар считает остров советской территорией, а по их закону все полезные ископаемые, кем бы они ни были найдены, принадлежат государству. Твои же кроны вряд ли его заинтересуют.
      - У меня в банке в Осло есть двадцать пять тысяч, я отдам их Кару. Если он согласен, пусть поднимет над этим холмом белый флаг.
      - Хорошо, я передам. Это солидная сумма, - согласился Эльгар. Прощай, мне нужно идти.
      Гарпунер повернулся, но не успел сделать и двух шагов, как Ларсен снова его окликнул.
      - Что такое? - спросил Эльгар.
      Ларсен вынул из кармана револьвер.
      - Видишь, - сказал он, - я вооружен.
      - Ну, и что же? - спросил Эльгар.
      - Я не делаю тебе никакого вреда, - объяснил шкипер и спрятал револьвер в карман.
      Гарпунер рассмеялся и сказал:
      - А кто бы передал твои слова капитану Кару, если бы ты меня застрелил? - Он подошел к своему ружью, поднял его и, не оборачиваясь, пошел своей дорогой.
      Услышав о двадцати пяти тысячах крон, Кар поднял брови и заметил с упреком:
      - Вы должны были сказать ему, что советские моряки не продаются ни за какие деньги и не потакают преступникам.
      - О! Гуд! - радостно воскликнул норвежец.
      Г л а в а ХIII
      Приблизительно в километре от парохода виднелось свободное от льда море. Если бы "Лахтак" был там, Кар мог бы приказать развести пары и пустить в ход машину. Но ледяные тиски у острова не выпускали пароход. В кормовом трюме лежало сто килограммов аммонала и тридцать килограммов динамита. На них и возлагал надежды Кар, когда думал вывести "Лахтак" на чистую воду.
      Он выжидал тот момент, когда край льда ближе всего подойдет к пароходу. В середине июня этот момент, по его мнению, наступил. Узнав о планах Кара, Бентсен предложил свои услуги в качестве подрывника. Плавая у берегов Гренландии и Шпицбергена, он уже не раз освобождал из ледяного плена шхуны и пароходы с помощью пороха и динамита. Правда, с аммоналом он еще не работал, но знал, что это вещество действует во льду лучше динамита.
      В четырехстах метрах от парохода решили заложить первый фугас. Соблюдая шестидесятиметровые интервалы, заложили еще шесть фугасов. Два, ближайшие к воде, сделали из динамита, а остальные - из аммонала. Толщина льда была от двух до трех метров, увеличиваясь по направлению к пароходу. Для фугасов из аммонала пробивали дыры в полтора метра глубиной, клали туда пятикилограммовый заряд и заливали водой. Для динамита пробивали лед насквозь и спускали под лед заряды весом в двенадцать килограммов.
      Пробивать дырки было нелегко. Приходилось не только бить ломами и пешнями, но и сжигать патроны с взрывчатыми веществами. Пока изготовили шесть фугасов, прошло несколько дней. Бентсен провел электрические запалы от фугасов к пароходу. С помощью Торбы он присоединил провода к аккумуляторной батарее с таким расчетом, чтобы фугасы взрывались один за другим с интервалом примерно в полсекунды. Первыми должны были взорваться динамитные фугасы, а потом аммоналовые.
      Когда вся подготовительная работа была закончена. Бентсен отослал на пароход всех своих помощников. Он проверил в последний раз фугасы, запалы и провода и тоже возвратился на "Лахтак". Это были минуты напряженного ожидания. Успех или неуспех взрывов должен был определить, скоро ли моряки вернутся домой. Опасались также, чтобы взрывы не повредили пароход. Четыреста метров гарантировали полную безопасность, и все же нужно быть осторожными.
      Кар приказал всем спрятаться в помещения. Он боялся, чтобы обломки льда, залетев на пароход, не ударили кого-нибудь.
      В каюте радиста Степа под наблюдением Бентсена включил ток. В то же мгновение грохнул первый взрыв, поднявший вдали, на самом краю ледяного поля, столб воды и обломков льда. Почти одновременно рядом поднялся второй точно такой же столб, а за ним третий, четвертый, пятый, шестой. Четыре секунды гремела канонада. После шестого взрыва палуба содрогнулась, и в каютах зазвенела посуда. Град мелких обломков льда посыпался на палубу и на пароходные надстройки.
      Сразу же после этого двери кают открылись, и оттуда высунулись головы моряков, с нетерпением и любопытством ожидавших удара пароходного колокола, который должен был сигнализировать об окончании взрывов.
      Вахтенный медленно отбил сигнал. Все бросились к трапу, чтобы сойти на лед и посмотреть на результаты взрывов.
      Но Бентсен позволил пойти вместе с ним только двоим морякам. Остальные должны были наблюдать на расстоянии приблизительно ста метров. В трехстах метрах от парохода Бентсен увидел, что в тех местах, где были фугасы, образовались выбоины диаметром в пять-шесть метров, в которых плавала ледяная крошка. От каждого такого места тянулось пять-шесть расселин. Ближе к морю расселины от одних взрывов перекрещивались с расселинами от взрыва других фугасов. Край ледяного поля метров на сто развалился совсем и потихоньку расползался под порывами северо-восточного ветра.
      Но, даже если бы "Лахтак" и находился там, где взорвался самый далекий от него фугас, то и тогда он не смог бы выбраться собственными силами. Бентсен видел, что в тех местах, где лед трескался, необходим был еще целый ряд взрывов, чтобы пароход мог выйти на чистую воду. Кроме того, оставалось еще почти четыреста метров нетронутого льда. Для него нужны были взрывчатые вещества. Кар и Бентсен рассчитали, что, если экономно расходовать эти вещества, то их хватит, чтобы освободить "Лахтак". На то, чтобы пробить во льду новые дырки, ушло еще несколько дней. Теперь дырок сделали в несколько раз больше, чем нужно. Началась новая серия взрывов. Бентсен производил их по одному. Проверив результаты взрыва, он отыскивал наиболее подходящее место для закладки нового фугаса. Когда там не было заранее приготовленной дырки, приходилось ее пробивать.
      Кар приказал разводить пары, чтобы быть готовыми использовать первый же удобный случай и выскочить из ледяной западни.
      Торба, укомплектовавший свою машинную команду норвежцами, среди которых нашлись мотористы, поспешил исполнить приказ капитана.
      Степа, ходивший уже без посторонней помощи, активно вмешивался во все дела на пароходе. Работать ему еще не позволяли, но он помогал матросам в разных мелочах, лазил в машинное отделение и кочегарку, где не могли обойтись без его услуг и советов, спускался на лед и наблюдал, как там готовили фугасы.
      Мысль о давно ожидаемом плавании радовала всех.
      После каждого взрыва сокращалось расстояние, отделявшее пароход от воды.
      И вот наконец корпус судна задрожал, обломки льда засыпали корму и правый борт, а ледяные тиски, сжимавшие пароход, разжались. Около борта выступила вода.
      Долго и протяжно гудел гудок. Гудел на полную силу своих паровых легких. Он извещал, что пароход готовится выйти в море, и звал последнего часового, стоявшего у красного флага. Последнюю вахту нес Котовай.
      Кар и Бентсен искали его с помощью биноклей. Они видели, как с острова сошли на ледяное поле два человека, а не один. Обходя широкие проталины, перелезая через торосы, они спешили к пароходу. За этими двумя людьми наблюдали все, кроме машинной команды. Все догадались, что второй был шкипер Ларсен.
      Вот оба пешехода приблизились к борту.
      Впервые после долгого молчания зазвенел звонок машинного телеграфа, а в машинном отделении внимание Торбы привлекла стрелка, показывавшая на сектор "Готовьтесь".
      - Пар, пар поднимайте! - крикнул Зорин в кочегарку.
      Механик каждую минуту ожидал нового звонка, который передвинет стрелки на сектор "Малый вперед". И вот звонок прозвенел. Дрожащими руками механик дал пар. Медленно двинулись поршни, и заработала ходовая часть парохода.
      За кормой под лопастями винта весело забурлила вода.
      Г л а в а XIV
      - Мне капитана! - сказал шкипер Ларсен, поднявшийся вместе с Котоваем на палубу "Лахтака".
      - Пойдешь со мной, - ответил Лейте и повел Ларсена на капитанский мостик.
      - Где ты его захватил? - спрашивали матросы Котовая.
      Эльгар, который уже хорошо понимал по-русски, перевел рассказ Котовая норвежцам.
      - Сам сдался. Подходит, платком машет. Я насторожился. Он бросил ружье и подходит ближе. Я вспомнил, как он разговаривал с Эльгаром, и показываю руками: выбрось револьвер. Он вытащил его из кармана и швырнул мне под ноги. Подходит еще ближе, что-то говорит и на пароход показывает. А было все это уже после гудка, когда я дошел до самого берега. Часто имя нашего капитана произносит. Ну, я и понял: услышал он, что пароход покидает остров, и напал на него страх. На пароход хочет. Я его и забрал.
      Тем временем Ларсен поднялся на капитанский мостик. Кар встретил его суровым и вопрошающим взглядом.
      - Капитан Кар, - обратился к нему Ларсен, - я пришел сказать, что сдаюсь и вверяю вам свою жизнь.
      Кар ответил ему холодно, сжато и твердо:
      - Я арестовываю вас, шкипер Ларсен, как преступника, и передам властям. Товарищ Лейте, посадите этого человека в отдельную каюту и поставьте около нее стражу.
      - Есть! - ответил Лейте и, повернувшись к Ларсену, сказал: - Пойдем!
      Кар повернулся, подошел к машинному телеграфу и перевел ручку на сектор "Малый вперед".
      Соломин повернул штурвал, и пароход начал разворачиваться, нажимая кормою на лед. Растолкав носом льдины, он двинулся вперед, используя каждую трещину и разводье. Был момент, когда, войдя в узкую расселину, он остановился. Пароход давил на лед, но расселина не расширялась. Тогда Кар позвонил: "Полный вперед", - и, нажав изо всех сил, "Лахтак" раздвинул стены расселины. Через час пароход вышел на чистую воду.
      Кар вызвал к себе Павлюка:
      - Известите Архангельск, что "Лахтак" собственными силами вырвался изо льдов и идет по чистой воде.
      - Товарищ капитан, - печально ответил Павлюк. - позвольте мне перейти на работу в кочегарку.
      - А что такое?
      - Наша радиостанция испортилась, и я никак не разберусь, в чем дело.
      - Плохо. Ты пробовал советоваться с Запарой и Торбой?
      - Советовался. Они тоже осматривали, но в чем дело, не знают.
      Кар нахмурился. Ему было ясно - среди всей команды никто, кроме Павлюка, не разбирался в радио. Снова придется стать немым пароходом.
      - Что ж, - сказал он Павлюку, - попробуй еще раз. А если ничего не выйдет, валяй в кочегарку.
      "Лахтак" шел на запад. Кар знал, что Запара, Лейте и Вершомет еще в начале весны наблюдали там немало полыней, образовавшихся, по-видимому, от действия теплого течения. Он хотел воспользоваться этими теплыми водами, чтобы пройти к северному берегу острова, осмотреть таинственную бухту с подводным гейзером и попытаться набрать из озера нефти. В самом деле, огибая остров с запада, "Лахтак" не встретил льда. Узкая ледяная полоса вдоль берега становилась все тоньше и тоньше и наконец исчезла совсем. Только на севере небо над горизонтом белело, свидетельствуя о присутствии там льда. Очевидно, там начинался район постоянного обледенения.
      "Лахтак" подошел к бухте. Так же как и зимой, посреди бухты бурлила вода, а вокруг нее расплывались синие пятна нефти. Гидролог взял образцы воды для исследования.
      Кар не отважился заходить в эту неизученную и непромеренную бухту. Пройдя ее, "Лахтак" подошел к тому месту, откуда было видно нефтяное озеро.
      На разведку пошла шлюпка с Торбой, Запарой, Бентсеном и Степой. Они вернулись и подтвердили то, что уже было известно.
      Набрать нефть было не таким уж сложным делом. За это взялся Лейте.
      Между полубаком и спардеком лежал вверх дном довольно большой баркас. Им пользовались еще на Новой Земле во время выгрузки строительных материалов. Теперь баркас спустили на воду, положив в него ручной насос и все бывшие на "Лахтаке" шланги. Шлюпка отбуксировала баркас к берегу. На нефтяном озере установили насос, а шланги провели к морю. Из озера качали нефть в баркас. Накачав, буксировали к пароходу и там перекачивали в цистерну.
      Два дня длилась тяжелая работа. Все устали, но зато цистерна наполнилась нефтью.
      Наконец пришло время прощаться с островом Лунной Ночи. С ружьями в руках команда вышла на палубу. Подняли якорь. Загудел третий прощальный гудок. Вершомет скомандовал:
      - Пли!
      Отгремел ружейный салют, и на палубе воцарилась тишина. Слышно было только, как дрожит машина и еле заметно плещет вода за бортом. Кое у кого из норвежцев на глазах выступили слезы: им припомнились тяжелые дни, прожитые на острове. Да и вообще не было человека на пароходе, который не волновался бы. Правда, расставание с островом вызвало разные мысли и чувства. Одни вспоминали пережитые здесь опасности и тревоги, другие мечтали о скором возвращении домой и встрече с близкими; мрачные Ларсен и Ландрупп горевали о своих утраченных надеждах. Опершись на фальшборт, Степа говорил Павлюку:
      - Мы еще вернемся на этот остров! Недаром над ним развевается красный флаг. Здесь заводы будут перерабатывать нефть. В этой бухте будет порт. На берегу вырастут дома научно-исследовательской станции.
      Кочегар пожал руку своему юному другу.
      Пароход отходил все дальше и дальше. Вот уже скрылся из виду берег острова, и на его месте зачернелась над морем большая скала, испещренная белыми снеговыми пятнами. Над горизонтом склонилось солнце, окрасившее море в красный цвет. Воздух был неподвижен, а воду волновало только движение "Лахтака".
      Между тем становилось все холоднее. Запара измерял температуру моря и качал головою. Через каждые несколько миль температура падала. Гидролог боялся встречи со льдами. Кар приказал рулевому изменить курс с западного на юго-западный. Сначала штурман хотел попытаться обойти Северную Землю с севера. При этом он вспоминал успешный поход "Сибирякова" в 1932 году. Тогда капитан Воронин и профессор Шмидт использовали исключительно теплое для Арктики лето и прошли мимо северного мыса, не встретив льда. Теперь же, получив от гидролога предостережение, Кар изменил курс. Он решил направиться к проливу, через который "Лахтак" прошел минувшей осенью и где дезертировали трое из его команды.
      "Где-то эти дураки? - подумал штурман. - Выжили ли они?" Он не мог понять, на что рассчитывали Шор, Попов и Аксенюк, покидая пароход.
      Кару захотелось выпить чаю, и он пошел в кают-компанию. По дороге он встретил шкипера Ларсена. Тот гулял, сопровождаемый часовым. Кар вспомнил один неразрешенный вопрос и обратился к Ларсену:
      - Скажите, Ларсен, чем объяснить, что на палубе "Лахтака" нашли трубку Эльгара за несколько дней до того, как мы встретились с вами?
      - Это я потерял ее, - ответил Ларсен, и в глазах его затеплилась какая-то надежда. - Я спас тогда ваш пароход, - добавил он, - потому что, заметив огонь, зазвонил в колокол.
      - Так это были вы... - протянул Кар. - Бесспорно, вы с этой трубкой и были настоящей причиной пожара.
      Г л а в а XV
      "Лахтак" вошел в пролив Шокальского. Пройдя мыс Анучина, взяли курс на остров Арнгольда. Этот островок лежит в северо-восточной части пролива. Его открыла экспедиция Вилькицкого, назвавшая его именем врача с ледокола "Вайгач".
      Приближаясь к островку, пароход шел правым бортом мимо острова Октябрьской Революции. Вдали, на фоне гигантского ледника, возвышалась гора Бык.
      Запара опускал в море ведро, ловко набирал воду и, вытащив его за шкертик на палубу, измерял температуру. Вскоре он пришел к выводу, что чем дальше пароход уходит в пролив, тем холоднее становится вода. И в самом деле, за островом Арнгольда льдины стали встречаться все чаще и чаще. В большинстве случаев это были айсберги и мелкие обломки глетчерного* льда, но иногда попадались и обычные льдины из морской воды, которые еще не успели растаять.
      _______________
      * Галаеатачаеар - ледяной поток, спускающийся по горной долине.