Твин Пикс (№4) - Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер

Бенжамин Хорн попробовал пригладить свои растрепанные волосы, а Джерри участливо заметил: — Бен, ты все-таки ужасно выглядишь. — Ну, ты и идиот, — сказал Бенжамин Хорн,-как я, по-твоему, должен выглядеть сидя в камере?

Джерри почувствовал внезапный прилив родственной нежности. — Бен, — протяжно сказал он и протянул свои руки сквозь решетку. — Джерри, — воскликнул Бенжамин Хорн, и братья обнялись.

Хорны долго стояли, обнявшись, хлопали друг друга руками по спинам. Наконец, Бен оторвался от Джерри и, обиженно глядя на сержанта, сказал: — Сержант, ну неужели вы не можете открыть дверь? Я же отсюда никуда не убегу. И тем более, пришел мой личный адвокат. — Извините, сэр, я забыл.

Сержант отпер ключом дверь, решетка скрипнула, а братья вновь бросились навстречу друг другу. — Да, Бен, ты догадлив, — наконец-то сказал Джерри. — Поскольку твой адвокат Палмер сам обвиняется в убийстве, твоим делом придется заняться мне.

Сказав это, Джерри поставил на стол большой кожаный портфель, который придавал ему солидности не меньше, чем очки в. толстой роговой оправе. — Спасибо тебе, Джерри, — чуть не прослезился Бенжамин Хорн.

Джерри подошел к брату и снизу заглянул ему в покрасневшие глаза. — Послушай, Бен, это ты ее убил?

Бенжамин Хорн буквально опешил от этого откровенного вопроса. — Ты что, идиот, Джерри? — зашипел он. — Извини, извини, брат, — сказал Джерри, усаживаясь на топчан, — защитнику совсем не обязательно знать правду о своем клиенте. Если хочешь, пожалуйста, можешь мне не признаваться.

Джерри расстегнул свой солидный портфель и принялся в нем копаться. Бенжамин Хорн с интересом смотрел, что же такое достанет его брат. Но вопреки ожиданиям Бенжамина Джерри извлек из портфеля трубку, молча набил ее, сунул пачку табака в карман и закурил.

Бенжамин разнервничался не на шутку. — Джерри, так ты вытащишь меня отсюда или нет, в конце концов?

Джерри молча затянулся дымом, выпустил его в потолок камеры и посмотрел на своего старшего брата. Маленькое помещение камеры заполнил сладкий аромат дорогого табака. — Бен, чего ты горячишься? — А что, по-твоему, я должен сидеть спокойно и радоваться? — Радоваться не обязательно, но без предъявления обвинения они имеют право продержать тебя 24 часа. Десять ты уже отсидел, — Джерри похлопал ладонью по своему толстому портфелю.-Вот здесь лежит кодекс законов нашего штата. Я его знаю наизусть, так что можешь быть спокоен, скоро тебя отпустят.

Бенжамин Хорн некоторое время нервно ходил по камере, потом, наконец, поняв, что от этого ничего не изменится, уселся на топчан рядом с братом и искренне признался: — Ну, Джерри, и влип же я!

Младший брат участливо обнял за плечи старшего и похлопал его по спине. — Держись, Бен, держи себя в руках. — Ничего лучшего ты посоветовать не можешь? — А теперь, — сказал Джерри, — перейдем к делу. — Давай, — воодушевился Бенжамин Хорн. — Так, Бен, где ты был в ночь убийства Лоры Палмер? Быстро отвечай!

Бенжамин Хорн смутился. Он похлопал себя по карманам и вытащил из нагрудного кармана толстую гаванскую сигару. — Знаешь, Бен, я в ту ночь был с Кэтрин. — С кем? — изумился Джерри. — С Кэтрин Мартелл. — Ты знаешь, брат, это очень неудачный выбор. Придумай что-нибудь получше.

Но от взгляда старшего брата Джерри стало немного не по себе. — А что я могу придумать? Что? Я и в самом деле был с ней. — Бен, а от нее хоть что-нибудь осталось? Хоть зубы или пара костей?

Бенжамин Хорн принялся шарить по карманам, ища зажигалку. Джерри смотрел на него, ожидая ответа. — Послушай, Бен, а может, от нее действительно остались зубы или какая-нибудь обгоревшая записка, подтверждающая, где ты был?

Бенжамин Хорн, наконец, нашел зажигалку, щелкнул, прикурил сигару и жадно затянулся. Хотя он не любил курить натощак и знал, что это вредно, но выбора у него не существовало. — Боюсь, Джерри, что нет ни записки, ни зубов. — Ну, знаешь, Бен, ты меня просто огорчаешь, — Джерри недовольно поднялся с топчана и отошел от своего брата.

Бенжамин Хорн молча курил, нервно откидывая со лба волосы. Джерри подошел к умывальнику, заглянул в него, как будто там могла валяться обгоревшая записка или что-нибудь в этом роде. Потом он перевел взгляд на своего брата и увидел, что тот, как и прежде сидит на топчане. — Слушай, Бен, да ведь у тебя здесь двухъярусный топчан, почти такой же, как у нас был в детстве. Джерри ловко подбежал к топчану и взобрался на второй ярус. Он по-детски устроился набок и подпер щеку рукой. — Ты помнишь, Бен, нашу кровать?

Бен задумчиво повертел головой, не понимая, куда клонит Джерри. Он вновь глубоко затянулся и выпустил синий дым тонкой струйкой. — Я спал наверху, вот как сейчас, а ты спал внизу, — ностальгично проговорил Джерри.

Лицо Бенжамина Хорна изменилось. На нем появилась мечтательная улыбка. — А помнишь, как к нам по вечерам приходила Лиза Домбровски и танцевала с фонариком в руках?

Джерри и Бенжамин мечтательно задумались.

Им на мгновенье показалось, что в камеру проскользнула Лиза Домбровски, шестнадцатилетняя стройная девушка с не по годам развитой грудью. В ее руках был зажженный маленький фонарик. Она изгибалась, поднимала вверх руки, вихляла бедрами, вертелась и танцевала в темной комнате перед двумя подростками, которые лежали на двухъярусной кровати.

Лиза то и дело направляла луч фонаря на свое тело, а потом переводила его на восторженные лица то Джерри, то Бенжамина. Ребята жмурились от яркого света и облизывали пересохшие губы. — Так ты помнишь, Бен? — Конечно, конечно помню, Джерри, — прошептал, не открывая глаз, Бенжамин Хорн. — И я, и я помню. Мне кажется, как будто это происходило вчера, как будто это происходит…— Что? Что происходит? — Ну, это… танцует Лиза. Ее фонарик высвечивает твое лицо… Помнишь, Бенжамин? — Нет, он высвечивал твое…— Своего ты не мог видеть. — Да, Джерри, я все помню. Я помню, как луч фонарика скользил по стенам нашей маленькой комнаты. Помню, как она светила на свои ноги, на свое улыбающееся лицо. Я помню, как она приподнимала подол платья. — Неужели ты все это помнишь? Бенжамин. — Конечно, Джерри, а ты? — И я, и я помню. Я помню, какие у нее были округлые колени, и как вздымалась ее грудь. — Неужели ты помнишь и это? — Ну конечно, Бенжамин. Я даже помню запах ее дешевых духов. — Знаешь, о духах я забыл. А какие тогда у нее были духи? — Да черт их знает. Таких в нашем универмаге нет. А если бы были, то я купил бы флаконов двадцать и обливал всех девушек. — Ну, Джерри, ты даешь. — Да, Бенжамин, это самые лучшие воспоминания моей жизни. — Неужели? — Конечно, мне кажется, что я никогда не забуду.

И видишь, мне помогло все это вспомнить то, что тебя посадили в камеру. — Черт, действительно, и мне кажется, что сейчас Лиза Домбровски танцует вот здесь, возле умывальника…

Бенжамин Хорн мечтательно описал дугу рукой с зажженной сигарой. — Вот здесь. — Да, Бен, именно вот здесь, перед нами. И никто не видит, никто. — Конечно, нас тогда никто не видел. Мы были с тобой вдвоем. — Я помню, как блестели твои очки. Я помню, как ты смотрел на Лизу. — Да. А твои разве не блестели? — Что? — Очки. — И мои блестели. — Я вспомнил, — зашептал Джерри, свешивая свою голову с топчана, — как Лиза быстро водила рукой с фонариком, и его слепящий луч чертил в темной комнате линии. — Да, и они сливались в окружности, потом были зигзаги, а потом, Джерри, она нарисовала сердце, пронзенное стрелой…— Да нет, Бен, сердце, пронзенное стрелой, нарисовать фонариком невозможно, просто сердце — можно. — Ну, значит, стрелу я придумал. — Слушай, Бен, — вкрадчивым голосом спросил Джерри,-скажи честно, вот сейчас, в этой камере ты тогда трахнул Лизу? — Да ты что, Джерри? — Ну, признайся. Признайся, сейчас ты ведь можешь это сказать? — Сейчас могу. — Значит, трахнул, да? — Как тебе сказать…— А вот так и скажи, как было. Трахнул или нет? — настаивал Джерри. — Знаешь, брат, не я ее трахнул. — А кто? Кто? — Когда ты уехал на каникулы, то она пришла ко мне в комнату, в нашу маленькую комнату и трахнула меня. — Тебя? Она? Сволочь! Ну, сука. Я так и знал, что она сука. — Да успокойся, Джерри. Не нервничай. — А я то думал, а я ей верил. Я так и знал, Бен, что ты всегда, всегда перейдешь мне дорогу. — Какую дорогу, Джерри? Где я тебе, когда и что перешел? — Ну, с этой… с этой стервой… с Лизой Домбровски, а? — Да, ладно, успокойся. Ведь это было сто лет назад. — Сто? Нет, Бен, это было не сто лет назад. Мне кажется, это было вчера. — Ну что ты, успокойся. Сейчас надо думать о другом. — О другом? О другом думать не хочется. — Тебе надо сейчас думать о другом — как отсюда выбраться. — Но, Джерри, ведь ты мне поможешь? — Ладно, помогу, — сказал Джерри и спрыгнул со второго яруса, — но самое главное, Бен, что это не ты трахнул Лизу. — Как не я? — Ну, ты же сам сказал, что это не ты. — А кто же тогда? — Да ты же признался, только что признался, что это она, она пришла, и трахнула тебя. Так что ты ни в чем не виноват. И можешь не приписывать себе этот подвиг. — А я и не приписываю, Джерри. Чего ты завелся с полуоборота? — Знаешь, как-то противно. Как будто что-то самое чистое и светлое ты взял и вымазал в грязь. — Ладно, Джерри, не заводись. Давай лучше думать о другом. — Хорошо, — Джерри вновь принялся раскуривать свою трубку, — так ты убил Лору Палмер? — Джерри, идиот, заткнись! У меня есть свидетель, что в ту ночь я был в мотеле. — Да? — И этот свидетель Кэтрин. — Засунь ты себе в задницу то, что от нее осталось, если найдешь. — Что с нами стало, Бенжамин, — Джерри Хорн нервно расхаживал по камере, — в кого мы с тобой только превратились? — Да, брат, — согласился Бенжамин.

Глава 21

Один из бесценных рецептов кузины Люси: как сделать синий палец розовым. — Акробатические этюды с клюшкой в руках в исполнении мистера Палмера. — Смех и плач так похожи, если смотреть на человека со спины. — Бенжамину Хорну жаль расставаться даже с малой толикой своей крови. — Очередной муж матери Нормы. — Почему не приехал журналист — ресторанный критик? — Мистер Жерар просит сиделку принести стакан воды, но на уме у него другое…

Пока Бенжамин Хорн и его брат Джерри за тюремными прутьями предавались мечтам, дверь в полицейский участок отворилась. В приемную вошли две женщины. Это были Люси и ее кузина. Кузина держала на руках завернутого в одеяльце младенца. — Врачи мне сказали, — обратилась кузина к Люси, — что это мочевой пузырь. — Что, мочевой пузырь? — изумилась Люси. — Ну, там что-то не в порядке, и они попросили меня сдать анализ. — Ну и как? — поинтересовалась секретарша шерифа. — А ничего. Оказывается, белок был оттого, что на моей ноге выскочил мозоль, палец на моей ноге, представляешь Люси, прямо-таки посинел…— И что, он и сейчас у тебя синий? — Люси нагнулась и посмотрела на ногу своей кузины. — Да нет. Я сделала ванночку из питьевой соды, и палец порозовел. — Ух, — облегченно вздохнула Люси, — а то я уже было за тебя испугалась. — А потом, Люси, у меня начались такие колики, будто я проглотила кусок садового шланга…

Занятые разговором женщины наткнулись на неподвижно стоящего Хогга, который сжимал в руках хрупкую чашку, наполненную кофе.

Кузина Люси с изумлением посмотрела на высокого статного мужчину. — О, Люси, — ткнула она пальцем в грудь Хогга, — так это тот самый индеец, о котором я столько от тебя слышала? Его зовут, по-моему, Орлиный Глаз?

Люси немного смутилась. — Да, это Хогг. — А это твоя кузина? — спросил Хогг, ткнув пальцем в белокурую женщину с ребенком на руках. — Да, это моя сестра.

Кузина как могла приветливо улыбнулась и раскланялась, а потом участливым тоном осведомилась: — Вы, мистер Хогг, наверное, ненавидите белых после всего того, что мы с вами сделали? — Как ни странно, некоторые из них мои друзья, — сказал в ответ помощник шерифа.

Тут мальчик на руках кузины Люси расплакался, и та принялась его трясти. От этого спеленутый ребенок закричал еще громче.

Хогг недовольно поморщился и отошел от женщин. Люси кинулась успокаивать малыша. Мать, посмотрев на Люси, вдруг сказала: — Пойдем отсюда, у нас болит животик.

Люси испуганно посмотрела на свою кузину, она не поняла, у кого болит животик -то ли у малыша, то ли у его матери.

Дэйл Купер и Гарри Трумен шагали по широкому коридору отеля. На ходу Дэйл надиктовывал в диктофон: — Даяна, ты меня слышишь? Сейчас десять часов сорок минут утра. Я нахожусь в отеле, рядом со мной Гарри Трумен. Мы с ним только что навестили однорукого. Точнее, Даяна, то, что от него осталось. В своем мире он, наверное, был провидцем или шаманом, не знаю. Но в нашем — он всего лишь торгует обувью.

По широкой лестнице, застланной ковром, Дэйл Купер и шериф вышли в холл отеля. На стульях, расставленных вдоль стены, сидело трое постояльцев. Все они с изумлением и восхищением наблюдали за мистером Палмером, который, жонглируя блестящей клюшкой для игры в гольф, как горный козел вскакивал на стулья, на столы, перепрыгивал через них и пританцовывал.

Дэйл Купер и Гарри Трумен застыли у входа. — По-моему, — сказал Дэйл, — с мистером Палмером не все в порядке. — По-моему, с ним все не в порядке, — мрачно ответил шериф.

Мистер Палмер вспрыгнул на стол, легко оттолкнулся от него и опустился на стул. Потом поставил одну ногу на спинку. Стул плавно наклонился, но мистер Палмер, не потеряв равновесие, как заправский акробат, соскочил на пол и низко поклонился присутствующим. Он отбил несколько тактов чечетки и взмахнул сверкающей клюшкой. Зрители восторженно зааплодировали. — Гарри, — наклонился Дэйл Купер к самому уху шерифа, — как, по-твоему, он знает, что ты арестовал Бенжамина Хорна?

Гарри Трумен отрицательно покачал головой. — По-моему, еще нет. Во всяком случае, я сужу по его поведению. — Думаю, будет лучше, Гарри, если ты сам ему об этом скажешь. Может, хоть это приведет его в чувство.

Дэйл Купер остановился, а Гарри Трумен направился к мистеру Палмеру, который все еще раскланивался перед зрителями. Наконец, когда Лиланд в очередной раз выпрямился, то заметил стоящего перед ним шерифа. Он широко улыбнулся и игриво вскинул руку с клюшкой в приветствии. — Привет, Гарри. — Привет, Лиланд, — растерянно проговорил Гарри Трумен. — Знаешь, я решил немного развлечься. Тебе это показалось странным? — Нет, я не имею ничего против развлечений, но я по другому делу.

Лицо мистера Палмера стало напряженным. — По какому? — Извини, Лиланд, но я хочу сообщить тебе не очень приятную новость. — Какую? — Мы арестовали Бенжамина Хорна по подозрению в убийстве Лоры. — Что? — только и смог выдавить из себя Лиланд Палмер и крепко сжал двумя руками свою никелированную клюшку для игры в гольф. — Обвинение еще не предъявлено, но улики против Хорна у нас уже имеются. — Улики против Хорна? — изумился мистер Палмер. — Да, — кивнул шериф. — Но это, должно быть, какая-то ошибка? Этого не может быть. Бенжамин — убийца моей дочери? — клюшка в руках мистера Палмера подрагивала.-Бен? Не может быть… Он же мой друг…— Да, — сказал Дэйл Купер, который стоял за спиной шерифа. — Бен? Но я же думал, что Жак Рено…— Нет, — покачал головой шериф. — У вас серьезные улики против него? — мистер Палмер говорил очень взволнованно. — Да, серьезные улики, — с сожалением в голосе произнес шериф. — Боже, — прошептал побелевшими губами Лиланд. Его лицо исказила гримаса боли, и он отвернулся в сторону.

Гарри Трумен положил ему руку на плечо. — Как ты себя чувствуешь, Лиланд? — Мне тяжело, — прошептал мистер Палмер. — Во всем разберется суд. — Конечно, так и должно быть, — твердо сказал Дэйл Купер. — До свидания, Гарри, — заспешил проститься мистер Палмер. — До свидания, мистер Купер.

Лиланд осторожно снял руку шерифа со своего плеча и быстро пошел к выходу. Но постепенно его шаги замедлялись, походка стала шаркающей, и мистер Палмер придержался рукой за стену. Казалось, за несколько мгновений мистер Палмер постарел лет на двадцать.

Чувствуя, что ему в спину пристально смотрят и шериф и специальный агент ФБР, мистер Палмер остановился. Он нагнул голову, его плечи задрожали. Но если бы Дэйл Купер и Гарри Трумен могли видеть его лицо в этот момент! Нет, мистер Палмер не плакал: его губы растянулись в мерзкой улыбке, глаза были веселы как никогда прежде, а его плечи сотрясали не рыдания, а смех. — Извини, Гарри, — шепнул Дэйл Купер шерифу, — я тебя догоню, ты сейчас иди.

Специальный агент ФБР двинулся к Палмеру. Тот стоял перед зеркалом, закрыв лицо руками. Его плечи все еще вздрагивали. — Лиланд, — резко позвал его специальный агент ФБР.

Мистер Палмер вздрогнул и изменившимся голосом испуганно спросил: — Что? — Лиланд, если вспомните что-нибудь необычное в поведении Бенжамина Хорна в ночь, когда погибла Лора, сообщите мне об этом, пожалуйста. — Конечно, — заспешил с ответом мистер Палмер. — Спасибо, — Дэйл Купер развернулся и пошел догонять Гарри Трумена.

Оставшись один, мистер Палмер самодовольно улыбнулся. — Ну что, Дэйл, с ним все в порядке? — поинтересовался Гарри Трумен.

Дэйл Купер пожал плечами. — Я не уверен, Гарри, не уверен. — Ты что-то подозреваешь? — Да нет, просто какие-то предчувствия. Ничего конкретного. — Опять твои предчувствия? — Да, что поделаешь.

Едва за специальным агентом и шерифом Гарри Труменом закрылась входная дверь отеля, как Лиланд Палмер осмотрелся. Увидев, что никого рядом нет, он принялся весело и радостно отплясывать, отбивая каблуками чечетку, размахивая сверкающей клюшкой для игры в гольф. Он плясал минуты три. Его лицо покрыли крупные капли пота. На губах блуждала радостная улыбка, взгляд был безумен. Но ни шериф, ни специальный агент уже не видели этого страшного танца.

Из ностальгических воспоминаний Бенжамина Хорна и его брата Джерри вывело появление специального агента ФБР, шерифа и доктора Хайвера. Ни слова не говоря, доктор Хайвер открыл свой чемоданчик, извлек оттуда бумажный пакет и, разорвав, достал из него пару резиновых перчаток.

Пока доктор Хайвер натягивал перчатки на руки, Бенжамин Хорн начал нервничать. — В чем, собственно, дело? — спросил он у специального агента ФБР. — Не спешите, сейчас все узнаете. — Они собираются брать у тебя анализ крови, — догадался Джерри и тут же, возмущенный происходящим, бросился к своему портфелю.

Он извлек на свет Конституцию и принялся потрясать ей в воздухе. — Это нарушение всех конституционных норм! — кричал Джерри, — вы не имеете права так бесчеловечно обходиться с моим клиентом! — Успокойтесь, мистер Хорн, — зло проговорил Дэйл Купер, — это совсем не больно. И если ваш клиент ни в чем не виновен, то ему от этого не будет никакого вреда. Правда, доктор Хайвер? — Конечно, это как укус комара, — сказал Уильям, доставая иголку для забора крови. — Но я все разно протестую, — вновь взвился Джерри Хорн.

Не найдя поддержки, в следующий раз он решил обратиться к шерифу. — Послушайте, Трумен и это после того, что мой брат сделал для города? — Чего ты так волнуешься, Джерри? — Гарри Трумен скрестил на груди руки.

Поняв, что его слова не достигают цели, Джерри опустился на стул рядом со своим братом и принялся раскуривать трубку.

Доктор Хайвер взял руку Бенжамина Хорна и уколол его средний палец иголкой: Бенжамин вскрикнул, как будто ему было больно.

Брат участливо положил ему руку на плечо. — Не беспокойся, Бен, я с тобой.

Доктор Хайвер взял пробу крови и, посмотрев на Шерифа, сказал: — Анализ крови будет через два часа. — Но только смотри, Уильям, чтобы не было как ют раз с Брендоном. — Да что ты, Гарри, такого не произойдет. Я теперь за всем слежу сам. — Ну, тогда хорошо, — кивнул шериф. — Джентльмены, — поднялся со своего места младший Хори, — я требую, чтобы моего клиента или освободили, или предъявили ему какие-нибудь обвинения. А так вы держите в заточении невиновного человека. Мне ещё никогда в моей практике не приходилось такого вопиющего попрания конституционных прав.

Дейл Купер поднял вверх руку, резко остановив тираду Джерри. — Могу вам всем представить проходимца — Джерри Хорн, — говорил специальный агент ФБР, — он окончил университет в 1974 году, кстати, последним из всех студентов своего курса.

Джерри Хорн хотел что-то возразить, но Дэйл вновь оборвал его. — Он сдал экзамен по специальности всего лишь с третьей попытки. Ему запрещена практика в трех штатах: Иллинойс, Флорида и Аляска.

Джерри, желая оправдаться, полез, было в портфель за документами, но потом махнул рукой и вновь вставил себе в зубы трубку. Было слышно, как позванивает мундштук. — Сядьте, мистер Хорн. — Бен, — кивнул Джерри своему брату, — не обращай внимания на эти слова. — Сядьте, сядьте, — Дэйл Купер извлек из кармана красную тетрадь в кожаной обложке с медными замочками и подошел к столу, за которым сидели братья Хорны. Тетрадь легла перед ними. — Что это такое? Вы знаете? — спросил Купер у Бенжамина Хорна.

Тот пожал плечами. — Тетрадь, — подсказал ему Джерри. — Тетрадь, — повторил Бенжамин Хорн. — Посмотрите получше, мистер Хорн.

Бенжамин полез в карман, достал очки, долго протирал их галстуком, потом водрузил себе на нос. Он склонился над тетрадью так низко, что можно было подумать, он не рассматривает, а нюхает ее.

Потом Бенжамин откинулся на спинку кресла и посмотрел на своего брата. — Что ему отвечать? Джерри пожал плечами. — Что отвечать? — шептал Бен, вопросительно глядя на Джерри. — Это тетрадь, — шепнул тот брату. — Тетрадь, — сказал Бен. — Да, это тетрадь, — согласился Дэйл Купер, — но не просто тетрадь, это еще и дневник Лоры Палмер.

Он взял тетрадь в руки и, пролистав несколько страниц, нашел нужное место.

Бенжамин с нетерпением ожидал, что же вновь скажет специальный агент ФБР. — Так вы узнаете эту вещь? — Нет, не узнаю, но теперь знаю, что это дневник Лоры Палмер. — Вы знаете о таком заведении «Одноглазый Джек?» — поинтересовался Дэйл Купер.

Братья ничего не ответили. — Ну, тогда я прочту одну цитату из дневника, поскольку об «Одноглазом Джеке» знала и Лора.

Дэйл Купер принялся читать:

«Настанет день, и я скажу всю правду о Бенжамине Хорне, и все узнают кто он».

Дэйл Купер захлопнул дневник. Бенжамин Хорн пожал плечами. — А такой возможности у Лоры теперь нет, ведь, правда, мистер Хорн?

Бенжамин Хорн не ответил. Тогда Дэйл Купер присел на край стола и сказал: — Мы ведь с вами взрослые люди, мистер Хорн. Согласитесь, такая хорошенькая молоденькая девушка как Лора однажды становится угрозой не только для вашего бизнеса, но и для вашей семьи. Я думаю, вы согласитесь со мной, это не могло вас не взволновать.

Бенжамин Хорн и в самом деле разволновался. Он хотел что-то сказать, но Джерри удержал его: — Молчи, молчи,-зашептал младший брат старшему.

Но Бенжамин Хорн сбросил его руку с плеча и зло выкрикнул: — Вы не имеете права угрожать мне! — Возможно, — согласился с ним Дэйл Купер, — возможно, вам и нечего скрывать, но здесь, в дневнике, говорится обратное.

Бенжамин Хорн, не выдержав, вскочил со своего места. — Вы не имеете права! Вы не имеете права так разговаривать со мной.

Джерри пытался унять его, но тот все вырывался и кричал: — Вы не имеете права! Вы не имеете права! Шериф понял, что настало время вмешаться. Он

подбежал к Бенжамину Хорну и громко крикнул: — Бен!

От зычного голоса шерифа Бенжамин Хорн пришел в себя. Джерри, улучив момент, схватил брата за плечи и усадил за стол. — Разговаривай повежливее. Но и вы, мистер Купер, тоже обращайтесь с ним помягче, ведь он, все-таки мой клиент. Хотя он мой брат. — Вам самим следует успокоиться, ведь мы уже поговорили, — бросил Дэйл Купер и они вместе с шерифом вышли из камеры.

Когда за ними закрылась дверь, Джерри припал к уху Бенжамина и зашептал: — Бен, если ты намерен во всем признаться, то возможности защиты будут сведены к нулю. — Я ее не убивал, — прошептал Бенжамин Хорн. — Но твое алиби сгорело вместе с лесопилкой, и они легко могут вычислить мотив преступления, — пытался уговорить Бенжамина Джерри, — возможно, они даже могут найти Лорины отпечатки пальцев в «Одноглазом Джеке».

Бенжамин Хорн нервно вскочил со своего места и буквально забегал по тесной камере. — Бен, как твой адвокат, как твой друг и, наконец, как твой брат, я настоятельно советую тебе найти другого защитника.

Бенжамин Хорн подошел к столу, оперся о него руками и презрительно посмотрел в лицо своего младшего брата. Тот отвел взгляд.

Боб Таундеш сидел на низенькой табуретке, держа в руках маленький магнитофон. Он щелкал клавишами, гоняя пленку то в одну, то в другую сторону, внимательно прислушиваясь к голосам, звучащим из динамика. — Хорошо, хорошо, просто замечательно, — шептал Боб Таундеш, слушая голоса.

«Итак, это твой последний шанс, Лео. Смотри, не разочаруй меня», — слышался голос Бенжамина Хорна, записанный на магнитофонную ленту.

Таундеш отогнал запись немного назад, потом включил второй магнитофон, поднес маленький диктофон к микрофону и щелкнул клавишей. Из диктофона послышался голос Бенжамина Хорна.

«Лео, ты все понял? Действуй очень осторожно. Слово „поджог“ не должно вызвать у страховых агентов никаких подозрений. Ты понял? — Да, Бен, я все понял, — послышался голос Лео Джонсона». — Итак, я слышал два голоса: Лео Джонсона и Бенжамина Хорна, — Боб Таундеш склонился к низенькому столику и сделал запись на листке блокнота. На его лице блуждала радостная улыбка. Наконец, он закончил записывать. На листке осталась надпись:

«Бенжамину Хорну. Спецдоставка. Лично».

Бобби подчеркнул жирной чертой последнее слово и вырвал листок из своего блокнота, спрятал кассету в большой конверт, положил туда сложенный вдвое листок из блокнота и тщательно заклеил конверт. Из гостиной послышался недовольный голос Шейлы: — Бобби, Бобби! Мне уже все это чертовски надоело. Где ты? Где? Иди сюда, скорее! Как мне надоело. У меня больше нет сил. — Ну что там такое? — громко поинтересовался Боб Таундеш. — Да, ничего. Сейчас сам все увидишь.

В комнату вошла Шейла, ее лицо было заляпано томатной пастой. — Теперь твоя очередь, Бобби, мыть Лео. Иди скорее, — она остановилась у стола и укоризненно посмотрела на своего приятеля.

Боб подошел к Шейле, бросил на неубранный стол запечатанный конверт, наклонился к ней и поцеловал в шею. — Бобби, что это такое? — Шейла приподняла увесистый конверт. — Это? Это мое послание одному человеку. — Ничего не понимаю, объясни.

Боб Таундеш положил руки на плечи Шейле, склонился к ее уху и зашептал: — Понимаешь, Шейла, поскольку наша дойная корова не оправдала надежд…— Что ты имеешь в виду? — вставила вопрос Шейла. — Я же тебе говорю, наша дойная корова оказалась просто-таки дерьмом, и поэтому я решил сделать карьеру в бизнесе, — Боб Таундеш прижал к себе Шейлу и поцеловал ее в висок. — Ничего не понимаю, Боб, объясни, что значит — ты решил сделать карьеру в бизнесе. — Ну, как тебе сказать, Шейла? Я просто решил стать крутым бизнесменом. — Насколько я понимаю, ты решил стать продавцом? — Да ты что, Шейла? — Боб Таундеш отстранился от женщины, — я думаю, что у меня будет кабинет управляющего кампании.

Шейла лукаво улыбнулась. — Да неужели, Бобби? — Да, Шейла. — Ну, знаешь, это просто замечательно, — Шейла повернулась к нему боком.

Боб указательным пальцем снял с ее плеча томатную пасту и сунул палец ей в рот. Он смотрел на Шейлу веселым взглядом. Та улыбалась. — Тогда, дорогая, я смогу дать тебе все, что ты захочешь. — Да неужели? — снова повторила Шейла. — Конечно, дорогая. У тебя будет все. — А знаешь, чего я хочу больше всего? — Говори. — Я хочу, чтобы у нас была постоянная сиделка, которая будет ухаживать за Лео. — А может ты хочешь горничную-француженку? — Боб, перестань так шутить, — Шейла легонько ударила Бобби в грудь.

Он взял ее голову и крепко поцеловал в губы.

Норма аккуратно протерла большую тарелку, положила на нее мясо, картофельный гарнир, овощи и поставила перед толстым бородатым лесорубом. Тот заправил носовой платок за ворот своей рубашки и приготовился приступить к трапезе.

К стойке бара подошла немолодая седоволосая женщина. — Привет, Норма. — Мама? — изумленно воскликнула Норма. — Ну да, как видишь. — Мама, ты здесь? — Да-да. А это что, из настоящего картофеля? — мать Нормы взглянула на тарелку, стоящую перед лесорубом.

Потом она смело взяла вилку и попробовала картофельный гарнир. — О, по-моему, это из настоящего картофеля. — Конечно же, из настоящего, — подтвердила догадку своей матери Норма.

Лесоруб недоуменно посмотрел сначала на Норму, потом на седовласую женщину. — Мама, какой сюрприз! — не очень радостно проговорила Норма. — Ты знаешь, это очень даже неплохо приготовлено. Мне кажется, твоего Хэнка кое-чему научили в тюрьме.

Лесоруб вновь перевел взгляд с седовласой женщины на Норму. — Понимаешь, мама, Хэнка сейчас нет. — Да я и сама это вижу, — ответила женщина. — Мама, позволь спросить, что тебя привело сюда? Женщина оперлась о стойку бара, посмотрела на свою дочь и немного хитровато улыбнулась. За ее спиной появился высокий брюнет в клетчатом пиджаке и голубой рубашке. Немолодой мужчина внимательно посматривал на Норму. — Позволь, Норма, познакомить тебя с моим очередным новым мужем. — Мужем? — изумилась Норма.

Немолодой брюнет подошел к матери Нормы, положил ей руку на плечо и прижал к себе. Он все так же радостно улыбался, глядя в лицо Норме.

Норма, обратясь к мужчине, сказала: — Седовласая женщина.

Мужчина улыбнулся еще шире. — Норма? — сказал он, — как дела, Норма? Норма не нашлась что ответить. Тогда разговор продолжила ее мать. — Знаешь, дочь, у нас медовый месяц. Мы с мужем решили немного попутешествовать. — Простите, — обратился мужчина к Норме, — можно у вас попросить чашечку кофе? — Конечно, — ответила Норма, повернулась и направилась готовить кофе. — А она у тебя хорошенькая, — мужчина даже присвистнул. — Да.

Через несколько минут Норма вернулась с большой чашкой горячего кофе. Ее мать, пристально глядя в глаза дочери, сказала: — Ты знаешь, а он у меня финансист. А вообще-то, мне очень нравится твой кафетерий.

Норма не знала, что сказать, поэтому просто улыбнулась и осмотрела помещение своего кафе. — Спасибо. Большое вам спасибо, — мужчина взял чашку кофе и вновь обнял мать Нормы. — Ты знаешь, приятно видеть, что твоя красота сохранилась в следующем поколении, — он с пристрастием осмотрел Норму.

Затем он вынул трубку радиотелефона, набрал номер, приложил трубку к уху и с чашкой кофе направился к свободному столику. — А ты, Норма, отлично выглядишь, и тебе очень идет это форменное платье, — сказала мать своей дочери. — Спасибо, мама. — У тебя такая же прекрасная фигурка и ты почти не изменилась. — Мама, я не хочу показаться бестактной, но как долго вы пробудете у нас в Твин Пиксе? — Знаешь, дочь, пару дней Эрни просто хотел осматривать местность. А в чем, собственно, дело?