Дорога смерти (Обретение волшебства - 2)

      - Я перехвачу их до Улторна, - мрачно произнес он. - Так что смогу прикончить их сам.
      - Тогда самое лучшее, что ты можешь сделать, это стоять здесь и болтать, - сварливо пробурчал Старый Сыч.
      Пока продолжалась дискуссия, Елена незаметно придвинулась поближе к старику, надеясь разглядеть его получше. Она чувствовала, что знает его, но не могла сказать, откуда. И догадывалась, что видела его не в этой одежде. Они встречались давно... Наконец ей удалось взглянуть в глаза загадочному старику, и в мозгу вспыхнула искорка узнавания.
      - Боже мой! - воскликнула она, наполовину яростно, наполовину изумленно. - Почему вы просто не прикончили его и не избавили нас от проблем? .
      Старик улыбнулся.
      - Дело в том, моя дорогая, что в нынешнем состоянии да еще промозглой ночью я скорее схвачу пневмонию, чем справлюсь с противником. Честно говоря, в настоящий момент я чувствую себя скорее Старым Сычом, нежели Таремом Селодом.
      - Тарем Селод, - тихо, почти про себя повторил Брент. - Значит, вы пережили нападение убийцы...
      - Едва-едва, - согласился человек, именовавший себя Старым Сычом. Он покачал седой головой, задумавшись над собственными словами. - Едва-едва. Но у меня нет времени на воспоминания. Как я и говорил, Мадх и Хейн едут на север. Очень важно перехватить их до того, как они достигнут Улторна. Добравшись до леса, Мадх станет гораздо более опасным. А Улторн достаточно опасен и сам по себе. Имбресс, ты должна ехать с Каррельяном и Марвиком...
      - Она не поедет никуда, если в том направлении буду двигаться я... начал было Брент. Подумав, он добавил: - Как и Марвик. Слушай, старик, меня не интересует, кто ты есть, но позволь мне кое-что тебе объяснить. Я не работаю ни с кем, кроме... - Он резко замолчал, нахмурившись. - Я вообще ни с кем не работаю.
      - Вот и объяснишь Карну, почему ты потерпел неудачу, - пожал плечами Тарем Селод. - Я не пророк. Мне ничего не известно о будущем, но я знаю вот что: никто из вас не в силах остановить Мадха и Хейна в одиночку.
      Брент мрачно покосился на Имбресс, но промолчал.
      - Я поеду с Каррельяном, - почти не дрогнувшим голосом сказала Елена. Но возьму с собой еще и Харнора с Лэцем, - добавила она, имея в виду двоих в масках, захвативших Каррельяна.
      - Там, куда вы направляетесь, - предупредил Селод, - эти двое ничем не помогут. Можешь, конечно, проигнорировать мои слова, но тогда пеняй на себя.
      - Они поедут, - повторила Имбресс решительно, ив ее тоне не было даже намека на возможность компромисса.
      - Очень хорошо, - вздохнул Тарем Селод. - У нас нет времени на препирательства.
      Старик отступил на несколько шагов в направлении разрушенного трактира. Его глаза на краткий миг встретились с глазами Брента. Взгляд мага излучал необыкновенный покой, и Каррельян почувствовал, что полностью погружается в его глубины. Волны умиротворения омыли душу Брента, и внезапно его ярость улеглась.
      - Господин Каррельян, вас нельзя назвать глупцом, - произнес Тарем Селод. - Не следует сосредотачиваться только на Хейне. Что бы делал убийца, не направляй его Мадх? Именно Мадха вы должны поймать. Помните об этом.
      Затем человек, о котором Брент привык думать как о Старом Сыче, растворился в ночи, а пятеро новых коллег остались на площади, обмениваясь друг с другом тяжелыми, недоверчивыми взглядами.
      4
      "Поскольку тело является всего лишь бренной плотью...", - читал Карн. Пожилой вор подозревал, что Брент никогда в жизни не прикасался к этим дорогим, обтянутым кожей трудам по философии. Книга была такой жесткой и тяжелой, что Карну приходилось держать ее обеими руками. "Оно служит лишь горнилом, в чьем белейшем пламени закаляется ум, и ничем иным". В камине библиотеки Брента плясали всего-навсего красно-оранжевые языки пламени, но, в конце концов, и они сгодятся. Именно в их объятия Карн отправил книгу, с отвращением швырнув ее через всю комнату, и ощутил глубокое удовлетворение, лишь когда массивный том, подняв ворох пепла и искорок, рухнул на дрова.
      - Философия, - пробормотал Карн, - служит чертовым горнилом, в котором колбасу можно поджарить до хрустящей корочки, и больше ни на что не годится.
      Удерживая одно колесо на месте, Карн крутанул второе, парой резких движений развернув кресло к двери. Он удивился, заметив, что створка приоткрыта и в освещенном тусклым светом электрического канделябра проеме маячит маленькая безголовая фигурка. Карн вздрогнул, но, присмотревшись, узнал Кэтама. Калека не мог даже представить, сколько времени ловкий мальчишка, стоя на руках, наблюдал за своим господином.
      - Вы здорово читали вслух, хозяин Карн, - сказал мальчик и все так же, вверх ногами, без труда вошел в библиотеку. -- Хотя мне было больно видеть, как вы сожгли книгу.
      - Книга ничего не стоила, - мрачно пробурчал Карн.
      Кэтам рассмеялся, его звонкое мальчишеское сопрано разнеслось по комнате.
      - Прошли годы с тех пор, как вам доводилось промышлять воровством, хозяин Карн. На улице эта книга потянет как минимум на пару монет.
      С этими словами мальчишка начал медленно сгибать руки, пока его голова почти не коснулась пола, затем резко оттолкнулся и, грациозно приземлившись на ноги, поклонился.
      - Вам следовало бы сходить на похороны министра Кордора, - заметил ребенок. - Было очень забавно.
      - Я послал тебя, - ответил Карн. - Так и знал, что тебе понравится.
      На самом деле Кэтам не менее часа ныл по поводу слишком накрахмаленной белой рубашки и кусачего шерстяного костюма, который он вынужден был надеть, чтобы проникнуть на похороны. Но вот сама по себе задача оказаться там, куда его не звали, была для него самой завлекательной на свете.
      - Что ты узнал? - спросил Карн. Он заметил, что мальчишка первым делом сменил наряд и только после этого явился с докладом. Слава Небесам, его лицо выглядело довольно чистым, а волосы не казались такими растрепанными, как обычно, но вот одежда... Карн не сомневался, что легче убедить змею вернуться в сброшенную шкуру, чем уговорить Кэтама одеваться в приличное платье. За исключением случаев, когда это строго-настрого запрещалось: например, отправляясь на похороны Кордора, парень настаивал на том, чтобы напялить на себя те самые лохмотья, в которых его подобрал Брент. "На улицах приличные шмотки на мне будут смотреться как корона на шлюхе", - заявлял он. Карн вздохнул, вспоминая этот разговор. Таким упрямым... и юным выглядел малолетний строптивец, выражавшийся как пьяный матрос.
      - Я узнал, - начал Кэтам, понизив голос до конспиративного шепота, что министр Райвенвуд последние три месяца не стоит в постели и ломаного гроша.
      Карн прикрыл глаза и вздохнул. Двадцать лет назад он просчитал бы изменения, которые в связи с этим произойдут на рынке, но сейчас новость вызывала только скуку.
      - Андус Райвенвуд, без сомнения, отозвал тебя в сторону, чтобы сообщить эту новость?
      Кэтам вновь покатился со смеху, его глаза сверкнули в свете пламени.
      - Разумеется, нет. Министры - это шайка хитрецов, старые козлы. Они за всем наблюдают и помалкивают, когда кто-то находится неподалеку и может подслушать. Совсем не забавно. Особенно этот генерал Пейл. - Кэтам криво усмехнулся. - Он выглядит так, будто кто-то из моих друзей поиграл на его лице в крестики-нолики... ножом.
      Карн припомнил историю о встрече Амета Пейла с Хейном, чуть было не оказавшейся фатальной, и кивнул, ожидая, пока мальчик продолжит.
      - Но их жены болтали без умолку, а если бы и остановились, заметив такого невинного ребенка, как я, - на этот раз Кэтам широко ухмыльнулся, то лишь затем, чтобы пригладить мне волосы.
      Кэтам умышленно опустил кое-какие детали, рассказывая Карну о своей вылазке. Под конец церемонии, выяснив все, что требовалось, он рассчитался за одно из этих поглаживаний, толкнув жену помощника министра финансов.
      - Ну, удалось ли тебе узнать от милых леди о чем-нибудь, кроме постельных проблем министра Райвенвуда? - устало спросил Карн, начиная терять терпение.
      Мальчик пожал плечами.
      - Немногое. Я узнал, что генерал Пейл ведет себя так же ужасно, как и выглядит. Он заметил, как один из его помощников пялится на его шрамы, и избил беднягу до бесчувствия своим мечом.
      - Весьма типично для Пейла, - пробормотал Карн.
      - Затем он взял его собственный нож и вырезал на щеке у бедняги его инициалы, - добавил Кэтам и заметил, что Карн содрогнулся. - Похоже, однако, что генерал не хочет ограничиваться одними только собственными помощниками.
      - Что ты имеешь в виду?
      Кэтам пожал плечами, затем перелез через письменный стол Брента. Ловкие пальцы мальчугана походя прихватили самопишущую ручку. Он поднял вещицу к свету, восхищенно разглядывая черную блестящую эмаль и золотой орнамент. Затем взглянул на Карна и вопросительно поднял бровь.
      - Она твоя, - вздохнул тот, почти ошарашенный радостной улыбкой, озарившей проказливое лицо мальчишки. Обычно ничто не напоминало о том, каким юным тот был на самом деле - вероятно, не старше лет четырнадцати. Но даже сейчас, когда он на какой-то миг снова стал обыкновенным подростком, в глубине его глаз остались настороженность и безграничное упрямство. Эти чувства Карн понимал слишком хорошо: а как иначе мальчишка мог столь долго просуществовать на улицах?
      Кэтам небрежно подбросил ручку в воздух, вроде бы даже не следя за тем, как плавно вращается небольшая вещица. Затем рука маленького пройдохи метнулась вперед, и спустя мгновение безделушка исчезла. Очень немногие, кроме Карна, могли бы заметить стремительное движение кисти, которое отправило ручку в рукав Кэтама.
      "Достаточно скромная плата, - подумал Карн, - за информацию, принесенную Кэтамом... или даже просто за развлечение".
      Карн с гораздо большим удовольствием давал мальчику книги или вот как сейчас ручку, нежели какие-либо другие вещи, которые тот мог попросить. Без сомнения, мальчишка просто хотел продать ручку, но все же...
      - Генерал Пейл хочет воевать с Индором.
      Карн закатил глаза.
      - Любая молочница в Перте знает эту "тайну".
      - Но он может наконец добиться своего.
      Карн сжал деревянные поручни кресла-каталки и наклонился вперед.
      - С чего ты взял?
      Кэтам на мгновение нахмурился, затем скрестил руки на груди, старательно изображая серьезность. Карн давно понял, что мальчик обладает сверхъестественной способностью к имитации. Он с легкостью воспроизводил практически любой голос, если тот был не слишком низким, и, похоже, мог дословно запомнить любую речь. В основном Кэтам использовал свои способности для розыгрышей, но сегодня они пришлись как нельзя более кстати.
      - Вдоль реки Цирран в невероятном темпе концентрируются военные силы, произнес Кэтам, стараясь сделать свой голос по-мужски низким, взгляд его устремился в пространство. - Пейл собрал уже достаточно войск и обеспечил материальную базу, чтобы отразить массированный удар... или нанести его превентивно.
      - Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, что такое материальная база? - спросил Карн. - Или превентивно?
      Кэтам пожал плечами.
      - Более или менее. Я ухватил суть.
      - Я так и понял, - сказал как будто про себя Карн, кивнув с отсутствующим видом. - Ты сможешь потом посмотреть все эти слова. - Он развернулся и показал на большую голубую книгу, стоявшую на ближайшей полке. - Этот словарь твой.
      Глаза мальчишки вновь радостно сверкнули. Он без колебаний схватил книгу и, кинув на нее лишь короткий оценивающий взгляд, сунул под мышку.
      - Эта книга, она твоя только в том случае, - добавил Карн, - если ты пообещаешь не продавать ее. Ну а теперь, удалось тебе подслушать что-нибудь еще?
      - Немногое, - вздохнул Кэтам. - В основном насчет того, что требуется больше вооружения. Я полагаю, это слово я тоже должен посмотреть.
      - Разумеется, - подтвердил Карн, отпуская мальчика. Он пробежался пальцами по своим курчавым, седым волосам, наблюдая за тем, как мальчишка, выглядевший веселым и беззаботным, убежал вниз, в холл.
      "Больше оружия, - подумал он. - Самого разного оружия для чалдианской армии. Им понадобятся лучшие материалы. Дешийская сталь". - Карн вздохнул. Он понимал, что надвигаются серьезные проблемы, а времени осталось совсем немного. По всей вероятности, считанные дни.
      "Пять дней, - прикинул Карн. - Я и так слишком долго откладывал".
      Друг и помощник Каррельяна расположился в крохотной комнатке, оборудованной глубоко под особняком и защищенной одновременно магией и всеми хитроумными техническими ловушками, какие только смогли выдумать инженеры Брента. Сама комната была обставлена весьма скромно - небольшой письменный стол да масляная лампа. Помещение было таким маленьким, что кресло-каталка Карна не могло здесь развернуться, и потому ему приходилось прибегать к помощи слуг, чтобы попасть внутрь и устроиться за столом. Комната способствовала развитию клаустрофобии, и отнюдь не только из-за своих скромных размеров. За исключением двери, ведущей в главный подвал, остальные стены от пола до потолка были полноетью скрыты полками, на которых стояли папки. Карн снял несколько штук и разложил их перед собой на письменном столе - толстые папки с красными, желтыми или черными корешками. Разные цвета для разных видов греха.
      "А кто мы, к дьяволу, такие, - думал Карн, - чтобы судить?"
      Эти папки лежали в комнате годами, их не открывали, не трогали, но несколько недель назад... Они являлись энциклопедией пороков человеческой души. И Карн с радостью оставил бы их здесь, погребенными в подвале, если бы не последние слова Брента, перед тем как он исчез на дороге, ведущей в Белфар: "Предай огню желтые и красные, а черные представь на всеобщее обозрение".
      Это зашифрованное послание было понятно только Карну - сжечь красные и желтые папки, хранившие сведения о глупых, неосмотрительных поступках, и опубликовать содержимое черных, в которых была собрана информация об убийствах и предательствах. Да, он легко мог представить, как сжигает эти папки. Карн разделял страстное желание Брента удалить опухоль, скрывавшуюся в основании дома, увидеть, имеется ли возможность начать жизнь с чистой страницы. Но почему тогда не сжечь их все? Разве люди, преступления которых были описаны в черных папках, не заслуживали своего шанса?
      Может, и нет. Карн открыл очередную черную папку и поспешно просмотрел ее, надеясь обнаружить свидетельство злодеяний столь страшных, что ему волей-неволей придется согласиться с Брентом, считавшим подобные преступления заслуживающими возмездия. В стенах этой комнаты, насколько было известно Карну, хранились более чем шокирующие секреты, и ему предстоит погрузиться в них, прежде чем он наберется храбрости и вытащит на свет божий хотя бы одну папку. "Насколько было бы лучше, - подумал он, - провести этот день наверху, с Масией". Или, например, взять экипаж и отправиться за город. На деревьях в лесу набухли почки, воздух наполнился дурманящим ароматом цветочной пыльцы. Масия в ситцевом платье, подчеркивавшем ее по-девичьи стройную фигуру... Но он должен еще немало времени провести здесь, в подвале, выполняя тяжелое задание. Карн склонился над столом, подвинул поближе лампу и начал читать.
      5
      - Не пора ли нам отдохнуть? - поинтересовался Марвик.
      Сегодня весна подарила им по-настоящему летний денек, солнце освещало бескрайние кукурузные поля... и измазанный сажей костюм из плотного синего бархата, который совершенно не подходил для трудного путешествия. Сам Марвик советовал тщательно подготовиться к погоне - хорошенько выспаться и собрать вещи, - но Брент и Имбресс настояли на том, чтобы выехать как можно скорее. Марвик подумал, что необходимость спешки оставалась единственным вопросом, в котором эти двое могли прийти к согласию. Ни Брент, ни Имбресс не желали даже в мыслях признать, что они стали партнерами в погоне за Мадхом и Хейном. Тем не менее Брент немедленно отправился назад, в трактир, оседлал Рэчел и дал Марвику всего несколько минут на сборы. Затем они галопом понеслись на север. Все это время Брент даже не упоминал об Имбресс. Марвика не покидало стойкое ощущение, что его старый друг был бы абсолютно счастлив никогда больше не видеть агента разведки. Однако так уж случилось, что Имбресс и два ее спутника появились возле древних северных ворот Белфара всего несколькими мгновениями позже.
      Они вовсе не договаривались о встрече, все пятеро столкнулись случайно, поскольку стремились побыстрее покинуть Белфар. Брент и Имбресс не обменялись ни единым словом, группа Елены скакала сквозь ночь, держась в тридцати ярдах позади Брента с Марвиком, которые первыми вырвались на хорошо утрамбованную дорогу.
      Всю ночь и все утро Брент погонял лошадь, он мчался, пригнувшись к шее кобылы, в надежде перехватить Хейна. Он почти ничего не говорил, только несколько раз сообщил, что сделает со Старым Сычом, если тот обманул его. Брент все еще именовал старика этим прозвищем, хотя и знал теперь, что настоящее имя его спасителя Тарем Селод.
      Тарем Селод, экс-министр международных отношений, прикинулся дряхлым лекарем и заинтересовался Брентом? Марвик находил все происходящее невероятно увлекательным. А если припомнить намек на то, что Селод едва уцелел - как подозревал Марвик, это было делом рук Мадха или Хейна, - и события становились еще более любопытными. Что, ради всего святого, могло подвигнуть кого бы то ни было напасть на столь могущественного чародея, которым, по слухам, являлся Тарем Селод? И зачем калечить Карна? Белфарского вора чрезвычайно занимала связь между этими событиями.
      Спустя час после выезда из города он просто попросил у Брента объяснений. При всем своем любопытстве Марвик старался не лезть в чужие тайны без крайней необходимости, но после вчерашних событий рыжеволосый грабитель не сомневался, что имеет право получить хоть немного информации.
      - Все дело в Хейне, - фыркнул Брент. - Карн лежит покалеченным. Какого дьявола тебе еще требуется знать?
      Марвик разочарованно покачал головой.
      - Брент, не забывай, он не только твой друг, но и мой. И если у него возникли какие-то проблемы с теми, кого мы преследуем, я должен знать, что за этим кроется.
      Если тебе хочется поболтать, поезжай с ними, - в ответ пробурчал Брент, бросив взгляд назад, в сторону Имбресс. - А я поберегу дыхание для схватки.
      Больше они не обменялись ни словом. Временами Марвик даже радовался тому, что имеется тайна, которую ему следует обдумать. Мысли белфарца неслись под стать его бешено мчавшейся лошади, и он почти не замечал тяжелого пути, по крайней мере до тех пор, пока не понял, что солнце просто-напросто спалит ему мозги, если он немедленно не найдет тени.
      - Брент, - взмолился Марвик снова. - Нам нужно немного отдохнуть.
      Бывший шпион поднял голову и взглянул на старого приятеля.
      - Они впереди. Где-то на дороге, я это знаю. Старик был уверен, что нам не удастся перехватить их до леса, но я не сомневаюсь: у нас получится, если мы станем спать меньше, чем они, а скакать будем быстрее и дольше.
      Марвик вздохнул и закатил глаза.
      - Ты никого не поймаешь, - ответил он, - если свалишься с седла от истощения или прикончишь лошадь, загнав бедняжку.
      - Я планирую по мере надобности менять лошадей, - пояснил Брент. - В таком случае у нас больше шансов настигнуть убийцу.
      Марвик кивнул. В этом имелся определенный смысл... за исключением одного незначительного обстоятельства. Лошади уже были измотаны. Марвик редко выезжал за пределы Белфара, но он знал кое-что об окружающей местности.
      - Брент, ближайшая деревенька - это Бархелм, и до нее еще пятьдесят миль. Мы в любом случае не сможем добраться дотуда без передышки.
      Брент ничего не ответил, с прежней решимостью направляя Рэчел к северу. Марвик недовольно покачал головой. Возможно, он свалял дурака, отправившись в путь. Его безумно интересовала тайна, гнавшая вперед старого приятеля, к тому же у него имелись и другие причины отправиться в дорогу. Однако они казались нелепыми, если взглянуть на них с точки зрения холодного здравого смысла. Никакая месть не исцелит ноги Карна. И хотя Марвик многое мог выдержать ради Брента - пусть тот и не понимал этого, - даже столь верному другу не нравилось, когда его постоянно игнорировали.
      Марвик немало удивился, увидев, что Брент пустил Рэчел рысью и свел ее с дороги, когда они приблизились к следующей ферме. Это было большое, ветхое строение - новые помещения хаотично пристраивались там, где возникала необходимость.
      Пока Брент, свесившись с седла, беседовал с мявшей в пальцах край передника женщиной, которая открыла им дверь, Марвик оглянулся на Имбресс. Она и ее люди остановились посреди дороги и тихо совещались. Затем Елена повернулась к ним, окинула Брента сердитым взглядом, пришпорила лошадь и в сопровождении Харнора и Лэца продолжила путь на север.
      Марвик вздохнул, спешиваясь, и присоединился к Бренту. Тот как раз уронил серебряную монету в ладонь женщины.
      - ...только для моего друга и меня. Другие пусть договариваются о цене сами.
      - Там нет других, сэр, - вежливо ответила женщина и посмотрела на удалявшуюся троицу всадников.
      Брент оглянулся, поймав взглядом Имбресс как раз в тот момент, когда она вместе со своими спутниками исчезла за небольшой группкой деревьев.
      - Будь я проклят! - воскликнул он. - Если они могут ехать, Марвик, значит, смогу и я. И ты тоже.
      - Нет, - сказал Марвик тихо, но в голосе его слышалась твердая решимость. - Имбресс не захотела здесь останавливаться, поскольку это означало бы, что нашу маленькую экспедицию ведешь ты. Но они не меньше нас нуждаются в отдыхе. Наши приятели из разведки не уйдут далеко. И мы не уйдем дальше комнаты для гостей этой доброй женщины, если только ты не хочешь через несколько миль замертво свалиться с лошади. Как некогда говаривала мамаша, усталая лиса пляшет плохо.
      С этими словами он, улыбаясь, проскользнул мимо изумленной женщины, проигнорировав злобный взгляд Брента.
      Во сне Марвик вновь был юным, беззаботным мальчишкой пятнадцати лет, его медные волосы, как всегда, лезли в глаза, когда они с Брентом пробирались по тихим, темным улицам Белфара. Хотя приятель был годом старше, Марвик заметно превосходил того ростом, и Бренту трудно было приноравливаться к его быстрым шагам. Потому они всегда действовали следующим образом: Марвик двигался на шаг позади своего серьезного друга, безропотно подчиняясь его руководству. Сегодня Брент вел их в богатый район Белфара, где жили купцы и отцы города. Все окружающее нервировало Марвика, хотя он ни за что не признался бы в этом другу. В грязных, узких лабиринтах, которые они называли домом, все было по-другому. Здесь высокие, сложенные из коричневого камня дома стройными рядами тянулись вдоль улиц, заставляя Марвика чувствовать себя выставленным на всеобщее обозрение. Он предпочитал извилистые тропки Лабиринта Блейка: там всегда поблизости была тень, где можно укрыться, и переулок, которым можно удрать.
      Но Брент, казалось, чувствовал себя столь же непринужденно и среди громад дорогих домов. Он говорил, что чем человек богаче, тем он менее наблюдателен. Богачи путают свои домищи с крепостями. А значит, богатого купца легче надуть, чем бедного плотника, который живет над своей лавкой и понимает, насколько хрупким является его благополучие.
      Брент неожиданно остановился и обернулся. Его темные глаза блеснули в слабом свете луны.
      - Вот этот, - указал он на угловой дом. Его голос был слишком низким и скорее принадлежал взрослому Бренту, чем мальчику, но во сне Марвик не обратил на это внимания. Никто другой столь часто не являлся в снах белфарскому вору. Иногда он видел точно воспроизведенные моменты прошлого, а иногда они смешивались с фантазиями, которые посещали его дремлющий мозг. В любом случае, он привычно наслаждался сном, с удовольствием погружаясь в его поток и стараясь припомнить детали при пробуждении.
      Сцена переместилась к парадной двери дома, Брент склонился к замку, искусно исследуя его внутренности при помощи набора отмычек. Мар-вик нервно оглядывал противоположную сторону улицы, уверенный, что кто-нибудь непременно скрывается в тени высоких ступеней одного из соседних особняков. "Высокий мужчина", - подумал он, но стоило мальчишке присмотреться, и видение исчезло, а Брент просто рассмеялся, когда Марвик предложил удрать домой.
      Теперь сон превратился в вереницу расплывчатых образов: извлечение содержимого большого бархатного ларца для драгоценностей, пока его владелец храпел в нескольких шагах от них. Брент запихивает в карман небольшую обсидиановую статуэтку, обнаруженную на антикварном столе в библиотеке. Марвик выдвигает ящик буфета, в котором хранится столовое серебро, одна блестящая ложка выскальзывает у него из пальцев и со звоном падает на пол. Трое охранников купца, полуодетые, но успевшие вооружиться мечами, ворвавшись в дверь кухни, кидаются на них. Брент, темный силуэт в ночи, бесплотный, словно дух, проносится между ними, поставив подножку одному и опрокинув другого на кухонный стол. Марвик, чье сердце готово выскочить из груди, попытался отпихнуть последнего, и тогда сверкающий клинок рассек ему предплечье. Он закричал, и кричал, пока сумка с серебром, казалось, слишком медленно падала на пол, вилки и ложки со звоном сыпались из бархатного мешочка. Затем, когда оружие поднялось для завершающего удара, что-то темное со свистом прорезало воздух и ударило человека в лоб, фонтаном хлынула кровь - статуэтка, которую успел прихватить Брент.
      Каким-то образом они скатились со ступенек, по пятам неслись уже пришедшие в себя два охранника, которых Брент свалил в начале потасовки. У Марвика сдавило грудь, он знал, ему ни за что не преодолеть длинных, открытых улиц и его схватит городская стража. Но затем из темноты выступила еще одна фигура: тот самый высокий мужчина, мелькнувший перед тем, как мальчишки проникли в особняк. Жесткие, черные, курчавые волосы незнакомца едва тронула седина. Как ни странно, на губах его играла беззаботная улыбка. Он бестрепетно шагнул в центр хаоса, вращая тяжелую прогулочную трость, словно сухую веточку. Трость моментально обрушилась на голову одного из преследователей, затем метнулась к другому, и они тотчас же улеглись на ступени, тихие и спокойные, как спящий Марвик. А мальчишки понеслись по улицам Белфара в сопровождении хохочущего незнакомца, который сказал, что его зовут...
      - Марвик!
      Его трясли за плечи. Хрупкие сновидения умчались прочь, белфарский вор открыл глаза и увидел перед собой хмурое лицо Брента. Лицо, которое показалось сейчас таким старым.
      - Просыпайся, - приказал Брент. - Пора ехать. Мы проспали больше пяти часов.
      Марвик молча кивнул и спустил ноги с соломенного тюфяка, предоставленного ему благодаря серебряной монете Брента. Он задался вопросом, что снится Бренту, и снится ли ему хоть иногда их белфарское прошлое, его юность, проведенная с Марвиком и Карном. А затем, припомнив рассказ своего приятеля о несчастье, приключившемся с Карном, Марвик изумился: неужели этот большой смеющийся мужчина может выносить пожизненное заключение в кресле на колесах? Внезапно Марвик ощутил невероятное облегчение от того, что не последовал за двумя друзьями в Прандис, что его не было там, когда с Карном случилась беда. Он не желал, чтобы его сновидения посещал этот образ.
      Натягивая сапоги, Марвик бросил взгляд в окно. Смеркалось, солнце только-только начало опускаться за горизонт. Рыжеволосый вор надеялся на полноценный ночной сон, но зато, путешествуя по ночам, их не будут сводить с ума палящие солнечные лучи.
      Закончив надевать свой некогда столь элегантный костюм, Марвик решил, что неплохо бы обзавестись одеждой, более подходящей для путешествия.
      Со вздохом оглядев себя, он присоединился к приятелю в огромной общей комнате, примыкавшей к снятому им помещению. Брент наполнял холщовую сумку еще дымящимися кукурузными булочками, только что вынутыми хозяйкой из печи.
      - Булочки пахнут восхитительно, - заметил Марвик, получив улыбку признательности от хозяйки.
      Брент, как всегда, не был расположен обмениваться любезностями. В тусклом свете сальной свечи он выглядел не менее хмурым, чем обычно. Дневной сон не улучшил его расположения духа.
      - Мы хотели бы приобрести двух запасных лошадей, - коротко бросил Брент. - У нас впереди долгий путь.
      Хозяйка наклонила голову, не забывая во время разговора приглядывать за выпечкой.
      - Прошу прощения, сэр, но у нас только две упряжные лошади, они пригодны для плуга, а не для таких господ, как вы.
      Брент разочарованно нахмурился. Без сомнения, фермер согласился бы продать и лошадей, и плуг, предложи он ему достаточно денег, но упряжные лошади действительно не годились для погони. Брент подхватил мешок с выпечкой, повернулся и направился к двери.
      - Спасибо за гостеприимство, - сказал Марвик и слегка поклонился, выходя вслед за своим молчаливым товарищем на улицу. "Стыдно, что Брент все такой же невежа", - подумал он. А сколько сил приложил Карн, пытаясь привить ему хорошие манеры...
      Оба молча оседлали коней и понеслись по дороге в наступающей ночи. Настроение лошадей, похоже, изрядно улучшилось. Несколько часов передышки вкупе с овсом и сеном смягчили последствия тяжелого труда последних дней. "Лошади смогут показать неплохой результат", - хихикнул про себя Марвик.
      Дорога выглядела пустынной - к вечеру все путники покидали тракт в поисках укромных местечек для ночлега, - и Марвик почувствовал, что ему как-то недостает Имбресс, Харнора и Лэца. Не то чтобы он ожидал, что трое агентов сделают это путешествие приятным, но просто звук множества копыт на плотно утрамбованной дороге мог в какой-то мере скрасить одиночество. Это чувство буквально захлестнуло белфарского грабителя, а присутствие Брента, скорее, усугубляло, а не смягчало его.
      - Интересно, как далеко ушла Имбресс со своими помощниками? - вслух подумал Марвик, но Брент ответил лишь равнодушным хмыканьем.
      Однако ответ не замедлил последовать. Примерно через четыре мили они миновали находившуюся на другой стороне дороги небольшую ферму. Рожок месяца едва показался над горизонтом, и бодрый дымок, поднимавшийся из трубы, придавал всему строению уютный вид. Но когда путники рысью миновали ферму, раздался крик, и через несколько секунд Марвик увидел одного из мужчин-агентов (он не успел разобрать, кто именно это был), который выбежал из дома и помчался к конюшне, на ходу сражаясь с рубашкой, - помощник Имбресс пытался, не расстегивая, натянуть ее через голову.