Черная молния

Экспериментатор еще немного постоял, а потом тоже медленно пошел в дом, мгновенно позабыв о неудачном опыте с электробритвой.

Теперь все его мысли были прикованы к этой женщине. В его сознании промелькнул проблеск надежды.

Не пора ли снова приступить к настоящему делу?

Надо хорошенько подумать об этом.

Подумать и провести все необходимые приготовления.

Глава 25

...полиция "удовлетворена" тем обстоятельством, что осуждение и казнь Ричарда Крэйвена положили конец целой серии убийств. Но детектив все же отметил: "Еще предстоит доказать причастность Крэйвена ко всем этим преступлениям". Кроме того, детектив Блэйкмур не решился отстаивать ту точку зрения, что Крэйвен действовал в одиночку.

Шейла Херрар уставилась на газетную статью помутневшими с похмелья глазами, с трудом вынося резкую боль в голове. Она сидела в этот ранний час на безлюдной площади, стараясь прийти в себя после вчерашней пьянки. Номер "Сиэтл Геральд" кто-то оставил на скамье, как, впрочем, и недопитую чашку с кофе, остатки которого она уже проглотила.

Осталось только одно тело, которое еще не обнаружили, – тело ее сына Дэнни. И теперь не только полиция виновата в этом, но и газета. Шейла весь день ждала, что ей позвонят из редакции, куда она направила свой запрос, но так и не дождалась ответа. Как же фамилия той журналистки? Шейла вспомнила, что сохранила вырезку из недавнего номера газеты, и стала лихорадочно рыться в сумке.

Вот она. Энн Джефферс. Да, это именно та самая женщина, которой Шейла оставила сообщение на автоответчике. Шейла так и не вспомнила, когда же это было, но хорошо помнила, что весь день ждала от нее звонка, но так и не дождалась.

А все потому, что она была индианкой.

Вконец спившейся индианкой.

Шейла гневно смяла газету в кулаке. Она в то утро чувствовала себя не очень хорошо, хотя и не так ужасно, как сейчас. Может быть, эта женщина звонила ей, но ее не было рядом с телефоном-автоматом? В проклятой гостинице никому нет дела до жильцов.

Ей вдруг захотелось чего-нибудь выпить. Медленно поднявшись со скамьи, Шейла почувствовала приступ тошноты. Ее вырвало прямо на чистую мостовую площади.

Никакого облегчения не наступило. Напротив, во рту остался мерзкий привкус блевотины. Она поплелась к питьевому крану и прополоскала рот, выплюнув воду на газон.

Какой от нее прок в таком состоянии? Если она хочет выяснить, что случилось с Дэнни, то ей следует непременно привести себя в полный порядок.

Шейла снова порылась в своей старой сумке, отыскала там несколько монет и принялась лихорадочно соображать, сколько вина можно купить на эти деньги. Но внезапно всплывший в ее замутненном сознании образ сына заставил ее забыть о вине. Она решительно направилась через площадь к Первой авеню, вошла в небольшое кафе, выпила там две чашки кофе и проглотила пончик. За это время у нее состоялся мысленный разговор с сыном.

– Может быть, она не получила твое сообщение? – услышала она голос Дэнни. – Или ты снова напилась до чертиков и не подождала у телефона?

– Я ждала, – пробормотала Шейла и замолчала, так как люди за соседним столиком с удивлением посмотрели в ее сторону.

– Скорее всего ты подождала несколько минут, а потом побежала на улицу, чтобы где-нибудь надраться, – стоял на своем голос.

Шейла не стала спорить с ним, так как хорошо знала, что он прав. Она даже допускала, что оставила Энн Джефферс неправильный номер.

Нужно еще раз позвонить ей. Шейла встала из-за столика и заковыляла в дальний конец зала, где, как она знала, находился телефон-автомат.

Пролистав несколько желтых страниц телефонного справочника, она вдруг поняла, что лучше всего позвонить Энн Джефферс домой. Вскоре перед ее глазами появилось знакомое имя: "Джефферс, Гленн и Энн".

Шейла опустила в автомат монету и набрала номер. Ответ послышатся только после восьмого гудка, когда она уже была готова повесить трубку.

– Алло?

– Могу я поговорить с Энн Джефферс?

– Ее нет дома. Она сейчас на работе. Может, что-нибудь передать?

Шейла немного подумала, а потом решила рискнуть – ведь она говорила с живым человеком, который живет в доме Энн Джефферс.

– Я оставила ей сообщение в редакции, но она почему-то не позвонила мне, – объяснила Шейла, стараясь как можно отчетливее произносить каждое слово, хотя это было и нелегко. – Вы ее муж?

Шейла так волновалась, что не обратила внимания на небольшую заминку перед тем, как голос в трубке произнес:

– Да.

– Я по поводу своего сына, – продолжала Шейла. – Его звали Дэнни Херрар. Этот мерзавец Ричард Крэйвен убил его, но полиция так и не нашла тело. Они сказали, что Дэнни – спившийся индеец, но это не так. Дэнни был очень хорошим мальчиком. Он много работал, исправно посещал школу и никогда не пил.

Шейла почувствовала, что ее глаза увлажнились, и смахнула рукавом набежавшие слезы. Сейчас ей следовало держать себя в руках.

– Я хочу только одного – чтобы они нашли моего мальчика. Я не успокоюсь, пока он не будет похоронен надлежащим образом.

На другом конце провода воцарилось молчание, а потом мужской голос спросил:

– И вы хотите, чтобы Энн помогла вам найти его?

Это было так неожиданно, что у Шейлы застрял комок в горле. Он не бросил трубку! Он готов выслушать ее!

– А как вы думаете, она может помочь мне в этом деле? – спросила Шейла дрожащим голосом.

– А почему бы вам не рассказать мне о том, что вы знаете? – неожиданно спросил мужчина. – Просто поделитесь со мной своими мыслями насчет исчезновения вашего сына, а заодно сообщите, как моя жена может связаться с вами.

Руки Шейлы задрожали еще сильнее, а на лбу появились капельки пота. Господи, с чего же начать? Да и что она может рассказать ему?

– Он ходил на рыбалку, – неуверенно начала она, – ходил вместе с этим Ричардом Крэйвеном. Я рассказала об этом полиции, но они не поверили мне, потому что я ин... – она запнулась, но потом преодолела смятение и решительно произнесла: – Полицейские никогда не верят коренным американцам. Они говорят, что мы все пьяницы и алкоголики, но это не так. Дэнни не был пьяницей, да и я тоже – во всяком случае, тогда. Но они все равно не поверили мне.

– Расскажите, пожалуйста, что вы знаете об этом деле и что думаете по этому поводу, – настойчиво попросил мужчина.

Тщательно подбирая слова, Шейла рассказала ему все, что наболело у нее на душе со времени исчезновения Дэнни, попутно изложив свои соображения относительно случившегося.

Человек на другом конце провода внимательно слушал ее.

Слушал и вспоминал...

* * *

Его сердце стучало так громко, что, казалось, весь мир слышит эти глухие удары, но на самом деле Экспериментатор наслаждался своим одиночеством, и никто не мог ни слышать, ни даже видеть его.

Он был один, он был абсолютно замкнут в своем внутреннем мире – подвижном мире, сделанном из металла и стекла и охотно выполняющем все его приказы. Этот мир находился под его полным контролем, в отличие от мира внешнего, где все развивалось по другим законам.

Как хорошо быть одному!

Но скоро его одиночество прервется, так как именно в этот момент он увидел через ветровое стекло того, кого искал.

На расстоянии половины квартала от него стоял парень с удочкой в руках. Ему было лет семнадцать-восемнадцать, не больше.

Парень стоял и ждал его.

Экспериментатор плавно притормозил и остановился, стараясь не выдать своего волнения.

Парень приветливо улыбнулся, продемонстрировав два ряда ровных белоснежных зубов, отчетливо выделявшихся на фоне бронзовой кожи.

Экспериментатор ответил ему такой же лучезарной улыбкой и жестом велел ему побыстрее садиться в фургон.

– Куда мы едем? – беззаботно поинтересовался парень.

– В горы, – кратко ответил Экспериментатор. – Я знаю одно чудесное место на реке Сноквалми.

Он окинул взглядом улицу и успокоился, увидев, что она безлюдна.

Никто не видел его дом на колесах.

Никто не видел его самого.

А если кто-нибудь заметил одиноко стоявшего на улице парня, то ничего страшного в этом нет.

Экспериментатор ехал осторожно, тщательно соблюдая правила уличного движения и не превышая разрешенной скорости. Парень, сидевший в салоне, тем временем беспрестанно болтал. Но, в отличие от многих других подопытных особей, он оказался весьма интересным собеседником, так как был коренным американцем.

– Вы знаете, что у нашего народа есть поверье, будто женщина появилась из рыбы?

Экспериментатор молча покачал головой.

– Да, из лосося, – уточнил парень. – Однажды мужчина поймал огромную рыбину и распорол ей брюхо, чтобы вытащить внутренности, но внутри оказалась женщина.

– Распорол брюхо? – неожиданно оживился Экспериментатор, ощутив учащенное сердцебиение.

– Да, брюхо лосося, – подтвердил парень. – Он поймал эту рыбину и распорол ей брюхо, чтобы вытащить внутренности, но там оказалась женщина. Это была первая женщина. Именно поэтому наш народ поклоняется лососю. Наша праматерь зародилась в брюхе этой рыбины.

– А тот мужчина, который поймал эту рыбину? – спросил Экспериментатор нарочито спокойным голосом. – Что случилось с ним?

Краснокожий парень равнодушно пожал плечами:

– Не знаю. В наших легендах говорится только о том, откуда появилась праматерь. Знаете, это немного похоже на легенду о том, что Бог создал Еву из ребра Адама.

– Да, но это ребро достал из груди Адама не человек, а Бог, – рассудительно заметил Экспериментатор.

Парень снова пожал плечами.

Человек за рулем испытывал неописуемое волнение.

Город уже остался позади, и фургон быстро мчался к подножию горы. Утренний туман окутывал машину, скрывая ее от посторонних глаз. Уютное пространство салона подчеркивало обособленность водителя и пассажира от внешнего мира. Парень, кажется, тоже почувствовал это.

– Удивительно! – тихо прошептал он. – Такое впечатление, будто в мире нет абсолютно никого, кроме нас.

– Может быть, и нет, – хладнокровно изрек Экспериментатор. – А может быть, никогда и не было никого, кроме нас двоих.

– Или кого-то из нас просто не существует? – ухмыляясь, спросил парень, ухватившись за ниточку этого философского постулата. – Но тогда кто же из нас двоих является плодом воображения другого?

Экспериментатор благоразумно промолчат, так как для себя уже давно ответил на этот сакраментальный вопрос.

Существует только он один.

А все остальные являются не более чем подопытными кроликами для его экспериментов.

Фургон остановился в небольшой роще неподалеку от его любимого места для рыбной ловли. Он хорошо знал эти места и поэтому без особого труда поставил машину так, чтобы ее не было видно за густыми деревьями. Впрочем здесь не бывало посторонних людей.

– Я приготовлю кофе, – предложил парню Экспериментатор. – Выпьем по чашке, а к тому времени туман немного поредеет, и мы начнем ловить рыбу.

Он набрал полный чайник воды и поставил его на плитку в фургоне.

Через двадцать минут, когда туман действительно стал понемногу редеть, а из-за горизонта показались первые лучи солнца, голова парня обессиленно свесилась на грудь, а сам он погрузился в глубокий наркотический сон.

Экспериментатор опустил шторы на окнах фургона, включил в салоне свет и вынул из ящика пластиковые простыни, которыми он аккуратно покрыл все пространство салона. Все это делалось медленно, методично. Каждое движение было скрупулезно рассчитано и многократно отработано. С особым усердием Экспериментатор застилал пластиком диван, где проходили все его эксперименты.

После этого Экспериментатор начал медленно раздеваться, аккуратно укладывая предметы одежды в ящик под диваном.

Оставшись совершенно голым, он повернулся к парню, который крепко спал на пассажирском сиденье. Его он раздел так же уверенно, как раздевался сам, но одежду сложил не в ящик под диваном, а в большой пластиковый мешок, который всегда находился у него под рукой.

Когда все приготовления были завершены, Экспериментатор осторожно перенес парня на диван и приступил к работе. Как обычно, сперва он сделал небольшие надрезы, используя для этой цели новенький скальпель. Скальпель был такой острый, что входил в тело пациента легко, словно в подтаявшее масло. Появившуюся кровь Экспериментатор аккуратно убирал заранее приготовленным тампоном.

Только после этого он перешел к главному этапу эксперимента. Достав из ящика хирургическую электропилу, он подключил ее к генератору и приготовился к операции. Его сердце бешено колотилось в груди, а на лбу появилась испарина.

Острое лезвие пилы медленно приближалось к распростертому на диване телу.

Скоро... скоро...

Скоро он проникнет в тело этого юноши и откроет для себя тайну его существования.

Скоро он почувствует под своими тонкими пальцами источник жизненной энергии, прикоснется к трепещущему сердцу, почувствует пульсацию его животворящей энергии...

Скоро... скоро...

Но его мечтам не суждено было сбыться. Все закончилось очень быстро. Он стоял над истерзанным юным телом и дрожал от ярости и разочарования. Его и на сей раз постигла неудача.

Гневно сверкая глазами, Экспериментатор швырнул тело парня на землю и принялся забрасывать его камнями, благо их было множество вокруг их стоянки. Он трудился до тех пор, пока тело не исчезло под мощным сооружением, которое легко можно было принять за природное образование. Затем Экспериментатор отошел подальше в лес, облил бензином одежду своей жертвы и поджег ее, угрюмо наблюдая за тем, как огонь жадно пожирает то, что осталось от провалившегося опыта.

Через некоторое время Экспериментатор вернулся к реке и стремительно бросился в ледяную воду, по привычке смывая с себя кровь и разочарование результатами эксперимента. Холодная вода немного успокоила его тело, хотя горечь неудачи еще долго будоражила его душу.

Глава 26

Энн Джефферс протиснулась в дверь ресторанчика "Ред Робин" в тот самый момент, когда дождь, собиравшийся с самого утра, хлынул стеной. Если дождь не прекратится через час, подумала Энн, а он явно не собирался прекращаться, то ей придется ловить такси, чтобы добраться до редакции. Празда, оставался шанс, что ее подвезет Марк Блэйкмур. Энн лишилась этого шанса, когда в ресторан вбежал промокший до нитки детектив.

– Ты на машине? – наивно спросил он, окончательно лишив ее надежды благополучно добраться до работы.

– Если нет, то я просто утону в этом море, прежде чем доберусь до участка.

– Мы можем добраться туда на такси, если, конечно, тебе удастся поймать его, – с иронией заметила Энн, обрадовавшись, что он не упомянул о ее статье в "Геральд". Они прошли в глубину зала и попросили столик на двоих. Энн все еще надеялась, что ей удастся избежать неприятного разговора по поводу статьи в утренней газете. Ну кому приятно узнать, что его контора плохо выполняет свои обязанности?

Энн уже давно заметила, что Марк Блэйкмур оказывает ей гораздо большую помощь в деле Ричарда Крэйвена, чем та, на которую она имела право рассчитывать. Эту помощь невозможно было переоценить, если учесть, что все ее статьи так или иначе содержали в себе критический заряд в адрес ведомства Блэйкмура. Ведь любое открытие Энн будет означать, что полицейские что-то упустили, проглядели.

Почему же Марк Блэйкмур помогает ей и зачем он пригласил ее сегодня на обед?

Похоже, он просто положил на нее глаз. Она хорошо знала, как это проверить. Если он не станет наскакивать на нее по поводу последней статьи в "Геральд", значит, он определенно решил приударить за ней.

Усевшись за столик, Энн призадумалась и неожиданно пришла к выводу, что мысль о возможном ухаживании нисколько не оскорбила ее. Напротив, это льстило ее самолюбию, а говорить Блэйкмуру о своем открытии она не собиралась и уж тем более не собиралась поощрять его действия. К тому же детектив был недурен собой, а ее радовало сознание того, что Гленн – не единственный мужчина, который обращает на нее внимание. Поэтому когда Марк Блэйкмур уселся рядом с ней, она вдруг почувствовала сильное волнение и густо покраснела.

– Не волнуйся, – успокоил ее Марк, по-своему истолковав ее реакцию. – Я не собираюсь терзать тебя из-за твоей последней статьи. Я ничего не сказал о ней Эккерли, а остальным наплевать на все, что ты пишешь, – даже Маккарти. Да и вообще, черт возьми, какое им дело до этого? Ты же делаешь свою работу, разве не так?

Энн подумала, что все ее подозрения подтверждаются и что теперь необходимо выработать определенный стиль поведения.

– Ну ладно, если ты не собираешься обсуждать со мной содержание моей статьи, то зачем же в таком случае ты пригласил меня на обед? Почему нельзя было поговорить по телефону?

Блэйкмур подождал, пока официантка примет заказ, а потом тихо произнес:

– Шейла Херрар.

Энн прикусила губу и задумалась. Это имя показалось ей знакомым, но она никак не могла вспомнить, где она его слышала. Внезапно ее осенило.

– Эта женщина звонила мне и оставила сообщение, но я не смогла разобрать номер ее телефона.

Блэйкмур подтвердил ее догадку кивком головы.

– Я долго рылся в бумагах и наконец-то нашел ее заявления. Правда, там не так уж много информации, но все же... Это индианка... э-э-э, прошу прощения, коренная американка, которая два года назад несколько раз звонила в полицейский участок и требовала, чтобы мы немедленно арестовали Ричарда Крэйвена, так как он якобы убил се сына.

– Чего вы, конечно же, не сделали, – сухо сказала Энн, но Блэйкмур сделал вид, что не заметил колкости.

– У нас не имелось абсолютно никаких оснований для ареста, – сдержанно ответил детектив. – Ни тела, ни малейших улик, вообще ничего.

– Но ее сын действительно исчез?

– Это смотря что понимать под словом "исчез", – огрызнулся Блэйкмур. – Если ты хочешь знать, находится ли он до сих пор в Сиэтле, то ответ будет однозначным – нет. А если и находится, то не подает абсолютно никаких признаков жизни. Дело в том, что этому парню было восемнадцать лет и он мог уехать куда угодно, естественно, не известив об этом полицию. Ты же прекрасно знаешь, что в нашей стране любой взрослый человек может свободно перемещаться и не обязан никого ставить в известность о своих перемещениях – даже собственных родителей.

– Значит, полиция ничего не предприняла в связи с исчезновением этого парня? – спросила Энн укоризненным тоном.

Блэйкмур поднял руки, как бы желая защититься от назойливых упреков собеседницы.

– А что мы могли сделать? Этот парень учился в школе при том самом университете, где преподавал Крэйвен. Ну и что из этого? Кстати, Крэйвен никогда не специализировался на студентах и учащихся. Наоборот, он старался держаться подальше от них и всегда останавливал свой выбор на незнакомых людях. Именно в этом заключался его метод преступной деятельности.

– Его метод заключался в том, чтобы избегать всяческих методов, – глубокомысленно заметила Энн со скептической усмешкой. – А это означает, что он запросто мог посягнуть на жизнь одного из своих учеников, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Интересно, а что представляет собой его мать?

– Пьяница. – Блэйкмур грустно вздохнул. – Насколько я знаю, она всегда злоупотребляла алкоголем. Кто знает, может быть, именно поэтому сын и сбежал от нее?

Блэйкмур вкратце пересказал Энн все, что узнал о Шейле Херрар из рассказов владельцев дешевых забегаловок, а затем вынул из бокового кармана записную книжку, написал адрес Шейлы, вырвал листок и протянул его Энн. При этом их пальцы соприкоснулись, и Марк Блэйкмур покраснел от смущения.

– Извини, что я так долго возился с этим делом, – пробормотал он, отводя глаза.

– Я уже почти забыла о нем, – призналась она и принялась рыться в сумке, давая ему возможность взять себя в руки. До конца обеда они пребывали в напряжении, стараясь больше не прикасаться друг к другу. Когда они наконец вышли из ресторана, дождь по-прежнему лил как из ведра, но их это не остановило. Они разбежались в разные стороны, даже не вспомнив о том, что можно поймать такси и добраться до работы вместе. Энн прошла полквартала, а потом стала озираться, пытаясь найти машину. Флирт флиртом, но их взаимоотношения должны впредь находиться под контролем и оставаться на уровне рабочего сотрудничества, не более того. Энн решила, что в следующий раз она обратится за помощью не к Марку, а к Лоис Эккерли.

Хотя та, конечно, пошлет ее ко всем чертям.

Ну и черт с ней! В конце концов, она может самостоятельно справиться с этим делом. Не хватало еще завести себе любовника из числа местных полицейских!

И все же рядом с Марком ей было хорошо...

Глава 27

Первым, что почувствовал Гленн, когда пришел в себя, было ощущение холода. Не того пронизывающего холода, который иногда добирается до Сиэтла с арктическими циклонами, а того ледяного холода, который порождается кошмарными снами. Правда, Гленн находился не в постели, а ощущение холода возникло у него не ночью, а днем.

Когда его сознание стало понемногу проясняться, он с удивлением обнаружил, что лежит совершенно голый на холодном полу ванной комнаты. Поначалу он никак не мог понять, что же с ним произошло, но затем в его памяти стали постепенно всплывать отдельные подробности происшедшего, а вместе с ними поднимаюсь и безотчетное чувство страха.

Гленн боялся пошевелиться, опасаясь возможных последствий. Неужели у него был еще один сердечный приступ? Он попытался вспомнить собственные ощущения на следующий день после первого приступа, но так и не смог этого сделать.

Немного успокоившись, он прислушался к своему дыханию и пощупал пульс. Никаких отклонений.

Вскоре смутно припомнил, что перед тем, как он потерял сознание, в ванной комнате присутствовал кто-то посторонний. Да, все было именно так. Он, Гленн, вылез из ванны, вытерся и хотел побриться, но вдруг почувствовал, что кто-то смотрит на него. Он повернулся – и...

Что же это было? Удар?

Гленн приподнялся и ощупал голову и шею. Все было нормально. Правда, шея немного онемела, но это скорее всего оттого, что он долго лежал на твердом полу.

Сколько же времени он здесь пролежат?

Медленно поднявшись на ноги, Гленн бросил взгляд на раковину и увидел там выпавшую из его рук электробритву. Он не стал поднимать ее и направился к шкафу, чтобы одеться. Проходя мимо стола с настольными часами, он машинально бросил взгляд на циферблат и ужаснулся.

Два часа? Господи, неужели он лишился сознания на целых пять часов? Не поверив своим глазам, Гленн подошел к другим часам, которые тоже показывали два часа пополудни.

Его снова охватил страх нового сердечного приступа. Наспех одевшись, Гленн порылся в карманах и отыскал там визитную карточку Гордона Фарбера, на которой был указан телефонный номер доктора. Руки Гленна так сильно дрожали, что он набрал нужный номер только с третьего раза.

– Это Гленн Джефферс, – сказал он, когда кто-то снял трубку. – Извините за беспокойство, но мне нужно срочно проконсультироваться с доктором Фарбером. Могу ли я приехать прямо сейчас?

* * *

– Не знаю, что с вами случилось, но сейчас вы, похоже, в полном порядке.

Гленн прибыл в больницу и больше часа сдавал анализы. Кардиограмма показывала, что сердце работает нормально, и это немного успокоило его, хотя он по-прежнему терялся в догадках насчет того, почему он потерял сознание в ванной.

– Что же все-таки со мной случилось? – обеспокоенно спросил он доктора. – Я сам потерял сознание или меня кто-то ударил?

– А там были признаки присутствия постороннего человека? – спросил в свою очередь Фарбер.

Гленн слегка покраснел.

– Вообще-то я не посмотрел. Мне показалось, что лучше будет, если я сразу же приеду к вам.

– Насколько я могу судить, по голове вас никто не бил, – заверил его доктор. – В противном случае у вас был бы синяк, шишка или даже сотрясение мозга.

– Значит, я просто упал в обморок?

– Я этого не говорил. Знающий человек может запросто вырубить вас простым нажатием на нужный нерв, но ведь вы утверждаете, что никого не видели.

– В ванной было много пара. Я даже себя сидел с большим трудом.

– Возможно, вы слышали, как открылась дверь?

Гленн решительно покачал головой:

– Она была все время открыта.

Фарбер недоуменно пожат плечами:

– Ну что ж, если хотите знать мое мнение, то вы просто потеряли сознание, что, по правде говоря, меня совершенно не удивляет. Ведь вы целых две недели не вставали с постели и до сих пор еще не полностью оправились после тяжелейшего сердечного приступа. К тому же вы приняли горячий душ, что вам противопоказано. Все вместе это могло привести к потере сознания на какое-то время.

– Да, но не на целых же пять часов!

Фарбер упрямо вскинул голову.

– Вы хотите, чтобы я снова положил вас в больницу? – раздраженно спросил он. – Если вы так обеспокоены своим самочувствием, я могу устроить вам дополнительное обследование.

– Но вы говорите, что со мной все в порядке, разве не так?

– Это моя личная точка зрения, которую можно не принимать во внимание, – сухо заметил доктор. – Мне кажется, что вы потеряли сознание прежде всего из-за слишком горячего душа, крепко уснули и проснулись на полу. Вы правильно сделали, что позвонили нам и приехали на консультацию. Я сейчас с уверенностью могу сказать, что ничего серьезного не случилось, но если вы волнуетесь по поводу своего здоровья, я могу снова положить вас в больницу на несколько дней и провести дополнительное обследование. Вот, собственно, и все.

Гленн вспомнил утомительный больничный режим, безвкусную еду и ежечасные визиты медсестер для замера температуры. Несколько часов на полу показались ему сущим пустяком по сравнению с этой смертельной тоской.

– Нет, не стоит. Забудем об этом. Если вы говорите, что со мной все в порядке, то для меня ваших слов вполне достаточно.

Однако когда Гленн уже собрался уходить, в его голове пронеслись совсем другие мысли.

– Сделайте одолжение, Горди... – доверительно начал он. – Но только между нами, хорошо? Ни в коем случае не говорите о случившемся моей жене. Ее это ужасно испугает. Договорились?

– Нет проблем, – охотно согласился Фарбер. – А сейчас ступайте домой и ни о чем не беспокойтесь. Займитесь чем-нибудь совершенно ненужным и бесполезным.

– Например? – спросил обескураженно Гленн, теряясь в догадках, что является бесполезным в глазах кардиолога.

Фарбер призадумался на минутку, а потом пояснил свою мысль:

– Ступайте в центр города, купите там какой-нибудь журнал, сядьте на скамью и понаблюдайте за прохожими. Увидимся через пару дней.

Покинув больницу, Гленн сел в машину и хотел было отправиться домой, но потом вспомнил слова доктора и повернул на Бродвей – самую многолюдную и оживленную улицу, где находился городской рынок. Почему бы действительно не поглазеть на прохожих?

Долгие годы на нынешней территории рынка находился лишь огромный магазин Фреда Мейера, включавший гастроном, галантерейные товары и аптеку. Это было излюбленное место покупок для жителей среднего достатка, которые издавна селились на Капитолийском холме. Но со временем здесь стали селиться и люди из других общественных слоев. Вместе с ними появилось и множество торговых точек, где всегда можно было купить всякую всячину. Состоятельные жители стали постепенно покидать этот чересчур шумный район, удаляясь в более тихие и безопасные пригороды. Что же касается магазина Мейера, то он со временем превратился в шумный торговый центр с множеством маленьких магазинчиков, ресторанов и кафе. Интерьер здания был основательно переделан, что превратило его в солидное место, где можно было купить все необходимое, а заодно и хорошо отдохнуть. Кроме того, на первом этаже появились офисы многих преуспевающих бизнесменов, плативших за аренду немалые деньги. Короче говоря, рынок на Бродвее превратился в важнейший пункт города, где всегда околачивались огромные толпы людей.

Гленн медленно переходил от одного магазинчика к другому, с любопытством наблюдая за прохожими, сновавшими взад и вперед. Он не ожидал, что ему здесь так понравится.

Вернувшись наконец домой, он включил телевизор и с удивлением обнаружил, что проболтался на рынке не менее двух часов.

Неужели он действительно пробыл там целых два часа?

Ему показалось, будто прошло не больше часа.

Включив телевизор, он медленно пошел наверх, чувствуя, что засыпает на ходу. Странно, ведь он сегодня спал на целых пять часов больше, чем ему положено.

А может быть, ему хотелось не спать, а забыться? Просто отвлечься от той странной истории, которая с ним приключилась?

Глава 28

Суета и неразбериха.

Этот день был до крайности суматошным и беспорядочным. Энн Джефферс всегда ненавидела подобные дни. Началось все с того, что она забыла спросить Марка Блэйкмура о самом главном. Этот вопрос просто вылетел у нее из головы, когда она поняла, что детектив пригласил ее на обед вовсе не для деловой беседы. Энн в течение двадцати минут обдумывала, что ей теперь делать – позвонить Марку немедленно или немного выждать.

Окончательно расстроившись, она решила отложить все дела и попытаться отыскать Шейлу Херрар. По тому адресу, который дал ей Марк Блэйкмур, ей сообщили, что Шейла живет на четвертом этаже, но дома ее не оказалось.

Внизу ей подсказали, что скорее всего Шейла Херрар сидит в скверике на площади.