Черная молния

Однако час еще не пробил.

Он, Экспериментатор, потерял былую квалификацию. Пока он не восстановит ее, эксперименты проводиться не будут.

Надо же в конце концов выдерживать определенный уровень! Тот самый уровень, к которому и близко не подошел мужчина, тащивший тело чрезвычайно непрофессионально забитой жертвы, словно темнота ночи могла служить ему достаточным укрытием от возможных последствий содеянного.

Темнота же – укрытие явно недостаточное. Скоро – возможно, очень скоро – Экспериментатор строго накажет жалкого имитатора, за которым он наблюдал прошлой ночью.

Сегодня, впрочем, Экспериментатора ожидали дела совсем иного рода. Сегодня, пока спит Гленн, он начнет восстанавливать свое былое мастерство, требовавшее чрезвычайно слаженной и точной работы рук и утраченное за те несколько лет, на которые ему пришлось – не по своей вине – прервать исследовательскую работу. Не в силах подавить трепет от охватившего его приятного возбуждения. Экспериментатор закончил осмотр дома и задержался лишь у гардероба Энн. Он открыл дверцу, выдвинул ящики и коснулся кончиками пальцев шелковистой ткани, из которой было изготовлено ее белье.

В своих мыслях он касался не белья, а ее кожи.

Из его груди с шумом вырвался мощный вздох, напоминавший шипение раскаленных углей, на которые вылили воду. На мгновение его пальцы скомкали шелк в бесформенную массу, но Экспериментатор быстро восстановил контроль над собой. Прикрыв дверцу шкафа, он вышел из комнаты и направился в подвал.

Покупки, сделанные им за день до этого, за исключением удилища, найденного Кевином, были спрятаны в потрепанный солдатский сундучок, который он обнаружил, сдвинув с места две запыленные коробки с книгами. Отодвинув коробки в сторону таким образом, чтобы не смахнуть с них пыль, Экспериментатор открыл сундучок и извлек оттуда несколько предметов: моток нейлоновой лески, катушку прочных шелковых ниток, несколько рыболовных крючков и книгу. Затем он перенес все это на длинную деревянную скамью, стоявшую у стены подвала, и дернул за шнурок выключателя. Вверху пару раз мигнуло, а потом подвал залило ярким светом флюоресцентной лампы, мгновенно разогнавшим сумрак.

Экспериментатор раскрыл книгу. Это было руководство по ужению рыбы на муху. Рыбалка помогала ему смягчить острое чувство неудовлетворенности, обрушивавшееся на него всякий раз, когда эксперимент не удавался. Он начал быстро перелистывать книгу, пока не добрался до главы, где описывалось, как правильно привязывать наживку. Здесь он рассматривал каждую цветную вкладку, иллюстрировавшую процесс. Хотя со стороны могло показаться, будто он просто-напросто любуется красивыми картинками от нечего делать, истина заключалась в обратном: его глаза запоминали каждую мелочь, каждую деталь, запечатленную на двадцати с лишним цветных вклейках.

Мушка, которую он разыскивал, была изображена на двенадцатой таблице, на второй фотографии слева в третьем ряду. Рядом с таблицей была напечатана инструкция по изготовлению такого рода искусственных мушек. К примеру, образчик, привлекший внимание Экспериментатора, изготавливался из перьев длиннохвостого попугая с добавлением кошачьего меха и имел вид крупного насекомого, напоминавшего мохнатую гусеницу с крыльями.

Экспериментатор отлично знал, где раздобыть материалы, чтобы собственноручно смастерить полюбившуюся ему искусственную мушку.

Выбравшись из подвала, он двинулся наверх, на второй этаж. Бутс тихо заворчал, когда он прошел мимо него через кухню, и, секунду помедлив, двинулся следом. В комнате Кевина попугай пытался извлечь ядрышко из семечка подсолнуха. На маленьком столике Кевина сидела Кумкват, укрыв лапки пушистым хвостом, и внимательно следила за манипуляциями попугая.

Когда в комнату вошел Экспериментатор, птица перестала возиться с семечком и угрожающе щелкнула клювом, словно защищая свои припасы от нежданного визитера.

Глаза Экспериментатора задержались на кошке.

– Ну, как поживаешь? – спросил он. – Согласна ли ты пожертвовать частицей своего меха для изготовления отличной приманки?

Кошка навострила уши и повела туда-сюда розовым носиком.

– Давай подпишем договор – если птичка даст мне перышко, то ты сделаешь взнос в виде кусочка меха, договорились?

Подойдя поближе к клетке, Экспериментатор увидел на дне перо. Он открыл дверцу и сунул руку внутрь, но стоило ему схватить перышко, как Гектор сильным клювом вцепился в его большой палец. Вскрикнув от боли, Экспериментатор мгновенно убрал руку из клетки – как раз вовремя, чтобы избежать повторной атаки Гектора.

– Что-то я замешкался, – сделал вывод Экспериментатор, в то время как птица принялась приводить в порядок перья, одновременно поглядывая на него круглым глазом сквозь прутья своего домика.

– С другой стороны, ты ведь сам обронил перо, правда? – задумчиво произнес Экспериментатор и повернулся к кошке, помахав у нее перед носом ярко-зеленым пером. – Птичка сделала свой вклад, теперь твоя очередь.

Взяв Кумкват на руки, он пошел назад в подвал.

Бутс, извиваясь всем телом, последовал за ним.

В дальнем конце погреба, рядом с деревянной скамьей, находился небольшой верстак, на котором стояла незаконченная модель трехмачтовой шхуны. Картинка с изображением корабля все еще висела на стене над верстаком. Вокруг недоделанного, покрытого пылью корпуса модели располагались инструменты из набора судомоделиста, – впрочем, позабытые, как и сама модель. Собрав все эти инструменты, Экспериментатор разложил их на свободной поверхности верстака, чтобы как следует подготовиться к предстоящему делу. Затем он раскрыл книгу с интересовавшей его фотографией мушки на нужной странице и прислонил книгу к стене.

Закрепив крючок в нужном положении в крохотных тисочках, Экспериментатор приступил к работе, предварительно запасшись клеем из модельного набора, чтобы прикрепить части перышка к меху и крючку.

Взяв острейший модельный нож, Экспериментатор занес его над широким зеленым пером. Интересно, сколько уже прошло времени с того последнего раза, когда он упражнялся, оттачивая свое умение? Впрочем, рука его по-прежнему оставалась твердой, и ладонь уверенно схватила нож. Пальцами левой руки Экспериментатор прижимал перо к доске стола, а правой рукой манипулировал ножом. Всего за несколько секунд ему удалось вырезать несколько кусочков пера как раз той формы, которая ему требовалась. Все эти кусочки прекрасно укладывались по контуру в чертежик, приведенный в книге.

На секунду прервав работу, чтобы полюбоваться своим изделием, Экспериментатор продолжал колдовать над мушкой, приматывая шелковыми нитками кусочки пера к крючку, как того требовала инструкция.

Наконец когда все было завершено и шелковые нитки безупречно соединили кусочки перышка со сталью крючка, Экспериментатор позволил себе выбраться из-за верстака и любовно оглядеть почти готовую мушку. Хотя он и нанес капельку клея для более прочного соединения, клея совершенно не было видно, а концы ниток исчезали в безупречно запрятанных узелках. Подобно крыльям крохотной бабочки, кусочки яркого пера Гектора сверкали и переливались в ослепительном свете неоновой лампы. Экспериментатор уже представил себе мушку, скользящую во всем своем великолепии по гладкой водной поверхности, и крупных форелей, поднимающихся к ней из глубины.

Оставалось только прикрепить к крючку немного кошачьего меха, чтобы окончательно сформировать тело искусственного насекомого. Нагнувшись, Экспериментатор подобрал с пола кошку и прижал ее к своей груди таким образом, чтобы зверек мог видеть крохотный яркий предмет, зажатый в тисочках.

– Ну-ка посмотри, – нежно обратился он к кошке. – Красиво, правда? Ты же согласна одолжить мне немного меха, чтобы я смог закончить работу?

Кумкват, казалось, поняла: должно случиться нечто для нее неприятное. Она забеспокоилась и попыталась выскользнуть из рук Экспериментатора, но тот лишь сильнее сжал ее в руках. Кошка почувствовала мертвую хватку его пальцев, и ее сердце быстро-быстро заколотилось.

Экспериментатор ощутил, как энергия страха проникает в него через кончики пальцев с силой электрических импульсов. Жизнь. У него под рукой работал самый настоящий генератор жизненной энергии, превращая ничтожное мяукающее создание – собрание простейших молекул, не более, – в источник животворящей субстанции. И снова у него в мозгу возник и выкристаллизовался вопрос: как это происходит?

Экспериментатор перевел взгляд на Кумкват, которая по-прежнему старалась вырваться из его рук. В глубине души он знал, что настала пора приступить к исследованиям снова. Ему даже показалось, будто сама судьба подарила ему эту несчастную кошечку как своего рода знак к возобновлению научных изысканий.

Еще раз оглядев подвал, он обнаружил картонную коробку с неплохо сохранившейся крышкой. Уложив Кумкват в коробку, он двинулся в поход по погребу в поисках всего необходимого для эксперимента.

Немного тетрахлорида-углерода. Если намочить тряпочку в этой токсичной жидкости и положить в коробку, то ее испарения подействуют примерно так же, как эфир, который Экспериментатор иногда употреблял в прошлом.

А вот полиэтиленовая пленка, оставшаяся в доме со времени последнего ремонта. Если ее постелить на верстак, она не позволит крови испачкать пол.

Экспериментатор разделся, аккуратно сложил одежду и спрятал ее в сундучок.

Когда все приготовления были завершены и кошка, усыпленная тетрахлоридом углерода, уже лежала на поверхности верстака, Экспериментатор взялся за нож. Его душа пела от радости. Наконец-то он может приступить к своей работе после длительного перерыва.

Поначалу он работал медленно, дабы не допустить ошибки, но потом выяснилось, что мастерство хирурга по-прежнему оставалось при нем, словно с момента предыдущего эксперимента прошло лишь несколько дней, а не лет.

Весьма искусно он рассек кожу на груди у кошки, стараясь уменьшить кровотечение с помощью материалов, которые ему удалось найти в подвале. Он сделал два параллельных надреза и откинул прямоугольный лоскут кожи, обнажив тонкую пленку соединительной ткани, покрывавшей грудину и реберную клетку. Затем он нажал на рычажок миниатюрной электропилы, которую приобрел, накануне. Жужжащий звук инструмента отзывался в его теле, словно любимая симфония в ушах меломана. Твердой рукой он направил режущую кромку электропилы вглубь, принимая с восторгом повышение тона в звучании своего инструмента, когда его бешено вращающееся лезвие впилось в тонкие кошачьи кости. В течение нескольких секунд пила проникла сквозь реберную клетку животного, обеспечив Экспериментатору свободный доступ к тому самому органу, который вызывал его наибольший интерес в течение всех последних лет.

Отложив пилу в сторону, он извлек выпиленную часть грудной клетки и проник пальцами в промежуток между обнажившимися легкими, чтобы коснуться кошачьего сердца. Осторожно манипулируя рукой, он извлек трепещущий комочек мускулов из сердечной сумки. Теперь, когда сердце оказалось у него на ладони, он с восторгом следил за его ритмичными сокращениями, поглощая энергию, которая заструилась теплым потоком, проникая сквозь кожу в его организм.

Наконец-то он снова при деле.

Как приятно это сознавать.

Затем в его сознании возник женский образ. Образ Энн Джефферс.

Ее лицо оказалось прямо перед Экспериментатором. Вглядываясь в привидевшиеся ему глаза, он с силой сжал в кулаке еще трепетавшее сердце. Он продолжал его сжимать все сильнее и сильнее, как несколькими часами раньше сжимал шелковое белье Энн. И, подобно белью Энн, он смял сердце Кумкват в бесформенную массу.

Бесформенную и безжизненную.

Глава 39

Находиться в центре внимания вовсе не так приятно, как кажется. Поначалу, когда Хэдер только приехала в школу, все шло великолепно. Все уже знали, что рано утром в парке нашли тело, но только Хэдер могла точно ответить на вопрос, кто именно его нашел, а также о чей именно труп споткнулась ее мать.

– На самом деле тело обнаружила вовсе не мама, – объясняла Хэдер уже в десятый раз возбужденным одноклассникам перед началом занятий. – Его нашла наша собака.

Хотя Хэдер не довелось лично побывать на месте происшествия, она сумела воссоздать в своем воображении весьма впечатляющую картину. Пересказывая историю в третий раз, она живописала ее с такими подробностями, словно именно ее, Хэдер, Бутс заставил изменить привычный маршрут и привел к изуродованному телу Джойс Коттрел.

– Он как бешеный тянул поводок и лаял, поэтому мама наконец сдалась и отправилась посмотреть, что же он там такое нашел, – пересказывая историю, которую ей поведал отец, вернувшись из парка, Хэдер чувствовала приятное покалывание во всем теле. – А потом, когда мама увидела, кто это, то чуть не лишилась сознания!

Хотя отец ничего подобного, признаться, не говорил, девочка полагала, что так оно и было, поскольку стоило ей представить, что это она, Хэдер, наткнулась на мертвое тело в парке, как у нее уже начинала кружиться голова. Конечно же, ее мама не падала в обморок, иначе она не смогла бы найти телефон, позвонить в полицию и охранять тело до тех пор, пока не прибыли представители власти.

– Но кто же это был? – обыкновенно спрашивали Хэдер, стоило той поведать, что ее мать сразу же опознала жертву.

– Наша соседка, которая жила в доме рядом, – привычно отвечала Хэдер, после чего принималась распространяться о кое-каких деталях из жизни Джойс Коттрел.

Во время первой перемены события развивались очень впечатляюще. Каждому хотелось с ней поболтать – даже известный задавака Джош Уитмен прислал ей записку с предложением вместе пообедать. Но после третьей перемены, когда Хэдер чуть ли не на пять минут опоздала на урок, поскольку ей продолжали задавать вопросы уже после того, как прозвенел звонок, она стала ощущать некоторую усталость. К обеденному перерыву, когда ей стало совершенно очевидно, что Джош пригласил ее на обед с единственной целью узнать об убийстве из первых рук, она поняла: больше она не скажет о происшедшем ни слова.

Поэтому когда в четыре часа они с Рэттой Гувер вышли из школы, Хэдер порадовалась тому, что почти все уже ушли. По крайней мере, ей не нужно было пересказывать свою версию случившегося с самого начала.

– Хочешь прогуляться до Бродвея и обратно? – спросила она Рэтту.

– Ладно, – согласилась та.

Пока они шли по Капитолийскому холму по направлению к Бродвею, Хэдер заподозрила, что Рэтта изо всех сил старается не говорить об убийстве, и подумала, что ее подруга вряд ли выйдет победительницей из этой самоубийственной внутренней борьбы. Хэдер даже загадала про себя, что Рэтта вряд ли продержится дольше следующего квартала. Так оно и случилось, но Хэдер следовало отдать подруге должное: та постаралась избежать вопроса в лоб.

– Ну и как это бывает, когда обедаешь с Джошем Уитменом?

– Он пригласил меня на бал однокурсников, – ответила Хэдер, изобразив голосом искусственное возбуждение так удачно, что Рэтта купилась на это – по крайней мере, на долю секунды. Затем Рэтта неожиданно улыбнулась, приоткрыв в улыбке металлические скобки, стягивавшие ее зубы, – эти скобки она обыкновенно старалась не демонстрировать.

– Да брось ты, подруга! – хохотнула она. – Этот жеребец, помешанный на футболе, просто-напросто хотел выведать у тебя то самое, о чем мы сегодня целый день трепались. Лучше ты мне расскажи все о женщине, которую убили. Как-никак меня зовут Рэтта. Я твоя подруга, милашка, ты не забыла?

– Да нечего особенно рассказывать-то, – вздохнула Хэдер. – Я хочу сказать, что миссис Коттрел никто по-настоящему не знал. Она всем казалась загадочной. Друзей у нее не было, да и из дому она почти не выходила – только на работу, а с работы сразу домой. Некоторые люди видели, как она обедает. Представляешь, сидит одна в огромной столовой и ест!

Рэтта почувствовала легкий озноб. Она-то всегда считала, что в большом доме, стоявшем рядом с домом Джефферсов, водилась нечистая сила. С тех пор как в шестом классе они сблизились с Хэдер, Рэтту не оставляла мысль, что женщина, проживавшая за стенами большого дома, окутана флером таинственности. И вот теперь ее убили...

– Как ты думаешь, что же приключилось с ней на самом деле? – спросила Рэтта. – Только честно.

Хэдер пожала плечами.

– Ну откуда мне знать? Я и не общалась с ней никогда.

– Я тебя не спрашиваю, знаешь ли ты, что произошло. Мне интересно, что ты думаешь по этому поводу. Может, у нее был кто-то?..

Хэдер снова беспомощно пожала плечами.

– Да никого у нее не было.

Теперь они уже шли по Бродвею, но стоило им выйти к Проспект-стрит, как Рэтта остановилась.

– Давай-ка поднимемся к месту, где все это случилось, и посмотрим сами, – предложила она.

У Хэдер расширились глаза.

– Нас не пропустят. Все это место оцеплено.

– Ерунда, – небрежно бросила Рэтта. – В прошлом году мой дядя пристрелил какого-то парня, но полицейские находились на месте происшествия не более двух часов. Так что пошли.

Свернув на Проспект-стрит, Рэтта целеустремленно зашагала вверх по направлению к парку. Секундой позже за ней последовала Хэдер.

– Ну, где это случилось? – вопросила Рэтта, когда они подошли к лужайке, тянувшейся широким языком от Проспект-стрит к проезжей дороге. Дорога огибала холм, скрывавший за собой озеро.

– Мне кажется, мы вряд ли увидим это место отсюда, – сказала Хэдер, которой отчего-то расхотелось отправляться на поиски. – Отец говорил, что мама находилась на возвышенности, за которой открывается озеро.

– Тогда пойдем, – сказала Рэтта, смело двинувшись прямо по траве к той точке пространства, где дорога ближе всего подходила к водоему. Потом она пересекла дорогу и стала карабкаться вверх по утоптанной тропинке, которая вела в обход холма.

– Неужели мы не могли пройти через территорию музея? – жалобно спросила Хэдер. – Уж больно здесь круто.

– Какого черта? – возразила Рэтта. – Зачем нам давать круг, когда мы и так уже почти пришли?

Остановившись на склоне и дожидаясь, пока ее догонит Хэдер, Рэтта не теряла времени даром. Она обозревала окрестности, и не зря. Она сразу же заметила группку любопытных, которые со всем тщанием рассматривали заросли. Теперь, когда цель путешествия была почти достигнута, Рэтта неожиданно пошла на попятный.

– А вдруг там земля залита кровью? – спросила она.

Хэдер ухватилась за руку Рэтты. Одна только мысль о том, что она может наткнуться на лужу крови Джойс Коттрел, сводила ее с ума.

– Может, нам просто пойти ко мне домой? Конечно, если тебе вдруг расхотелось смотреть...

Однако не успела она закончить, как услышала голос брата, настоятельно взывавший к ней.

– Эй, Хэдер! – кричал Кевин, размахивая руками. – Ты только посмотри! Вот где мама ее нашла!

Хэдер совершенно не хотелось на все это смотреть, но она решила, что ей следует увести Кевина домой, пока родители не узнали, чем он занимается в свободное время. Поэтому она присоединилась к Рэтте и двинулась навстречу Кевину, пополнив тем самым группу зевак, которые с напряженным вниманием слушали рассказ Кевина об утреннем происшествии.

Кевин тем временем разошелся вовсю.

– Здесь все было залито кровью, а ее просто разорвали на части, – с воодушевлением повествовал он. – Бутс уже начал слизывать кровь с ее руки, когда...

– Кевин! – завизжала Хэдер, схватив брата за плечи и пытаясь заткнуть ему рот. – Сейчас же прекрати! Мы идем домой!

Кевин сделал попытку освободиться, и когда ему удалось оттолкнуть ладонь сестры, мешавшую ему говорить, закричал как резаный:

– Помогите! Она хочет меня похитить!

Кучка любопытных, благоговейно внимавших словам Кевина всего минуту назад, разразилась смехом, глядя на его неуклюжие попытки освободиться от объятий сестры.

– А твоя мать и в самом деле нашла труп? – обратился с вопросом к Хэдер какой-то человек.

– Боже мой, – застонала та в ответ, – зачем вообще моя мать здесь оказалась?

Тем не менее, хотя Хэдер и выразила во всеуслышание свое негодование, ее взгляд, словно железо к магниту, притянуло к тому месту, где была найдена Джойс Коттрел. Рэтта Гувер, стоявшая рядом со своей лучшей подругой, завороженно смотрела туда же, хотя вся ее бравада уже испарилась. И той, и другой необходимо было видеть.

На самом же деле смотреть особенно было не на что. На место находки трупа десять часов назад указывала только желтая лента, которой сотрудники правоохранительных органов обнесли небольшой участок земли среди кустов. Огороженный участок также тщательно очистили от упавших листьев и мусора, в изобилии декорировавших не тронутую полицией территорию.

Уже само по себе отсутствие видимых деталей преступления порождало чувство одиночества и опустошенности. Содрогнувшись, Хэдер поняла, что все ее воображение оказалось бессильно. Она была не в состоянии хотя бы отчасти представить себе то, что наяву увидела ее мать. Хотя почти все следы гибели Джойс Коттрел убрали, Хэдер почувствовала сильнейший озноб, пробравший ее до костей.

– Пойдем, – наконец сказала она, неосознанным движением ухватив Рэтту Гувер за руку. – Давайте все пойдем домой.

Через секунду за ними последовал и Кевин.

Всю дорогу до поворота на Шестнадцатую восточную улицу дети молчали, а когда они повернули и прошли квартал по направлению к дому Джефферсов, то обнаружили, что смотрят не на дом Хэдер и Кевина, а на тот, который стоял сразу за ним.

Они постепенно замедляли шаги и наконец остановились прямо перед домом убитой, зловещей глыбой нависавшим над домом Джефферсов. Первой сумела заговорить Рэтта Гувер:

– Кажется... он выглядит сейчас совсем по-другому, правда?

Они довольно долго разглядывали роковое строение. До сегодняшнего дня это был самый обыкновенный дом, в котором проживала эксцентричная соседка. Ее боялись маленькие дети и потихоньку высмеивали взрослые. Теперь же парадный подъезд закрывала полоска желтой ленты, и уже одного этого было достаточно, чтобы люди держались подальше от выморочного жилища. Тем не менее Хэдер, Кевин и Рэтта подошли поближе, чтобы прочитать слова, написанные на ярком пластике: "Запретная зона. Проход запрещен".

– Господи, – тяжело вздохнула Рэтта. – Должно быть, ее убили прямо в доме.

Расширившимися от ужаса глазами она посмотрела на Хэдер.

– Ты не знаешь, кричала она или нет?

Хэдер отрицательно покачала головой, не в силах оторвать взгляд от зловещего строения. Она знала, что на втором этаже дома располагалась спальня миссис Коттрел. Когда Джойс находилась на работе, по периметру дома попеременно вспыхивали огоньки. Все знали, что освещение регулировалось таймером. Стоило хозяйке вернуться, как огоньки гасли и освещалась одна только спальня – то самое окно, которое было видно из комнаты Хэдер. Неожиданно Хэдер решила: чрезвычайно важно вспомнить все, что имеет отношение к событиям прошедшей ночи, и постаралась восстановить картину вчерашнего вечера. Сначала ее родители поругались. Вернее, не совсем поругались, просто немного повздорили, но и этого оказалось достаточно, чтобы в доме установилась гнетущая тишина. Домочадцы не сидели вместе в гостиной перед телевизором, как обычно бывало. Вместо этого они разбрелись по своим комнатам. Хэдер, к примеру, оставалась у себя даже после того, как сделала уроки. Кевин тоже сидел у себя, а мама отправилась спать раньше обычного, так что в гостиной оставался только отец, решивший немного почитать перед сном. Но отец сидел в гостиной недолго: он постучал в комнату к Хэдер и пожелал ей спокойной ночи, когда еще не было и десяти. Через какое-то время она и сама отправилась спать, легла в постель, немного почитала – и заснула.

Когда она ложилась, миссис Коттрел все еще не было дома. Хэдер сидела за столом у окна почти целый час, пытаясь выучить теорему по геометрии. Огоньки, опоясывавшие дом соседки, попеременно вспыхивали и гасли. Это было лучшим свидетельством того, что хозяйка отсутствует.

Хэдер почувствовала, что ее вновь начинает пробирать дрожь. Вчера она не обратила на это внимания, но теперь...

Кто-то стоял на тротуаре.

Не прямо перед домом, нет, – человек стоял через дорогу от дома. Это был мужчина в темном пальто. Она не слишком хорошо рассмотрела этого человека. Казалось, он просто прогуливался, но потом неожиданно остановился, и в течение одной долгой секунды Хэдер казалось, будто он смотрит прямо на нее. Затем он снова двинулся вверх по улице. Она пару раз выглядывала из окна, но незнакомец уже скрылся.

Так, по крайней мере, ей показалось.

А если она видела человека, который убил миссис Коттрел? Видела и ничего не предприняла?

– Боже мой! – едва не застонала она. – Вдруг я смогла бы ее спасти?

– Что? – громко спросила Рэтта. – Ты о чем это там бубнишь себе под нос?

Проглотив комок, вставший в горле, Хэдер рассказала Рэтте и Кевину о том, что видела.

– Вдруг это и в самом деле был убийца? – она окинула вопрошающим взглядом притихшую аудиторию. – Что, если он потом вернулся?

– А что, если он увидел и запомнил тебя? – спросила Рэтта и оглянулась. Можно было подумать, что человек в темном пальто стоит где-нибудь поблизости и смотрит на них. – Давайте-ка лучше пойдем, ладно?

В последний раз окинув взглядом дом, который с каждой минутой казался ей все более зловещим, Рэтта возблагодарила Бога, что живет аж за шесть кварталов отсюда, и направилась к входной двери Джефферсов. Оказавшись рядом с ящиком с землей, куда по весне высаживали цветы, она сунула в него руку, чтобы достать ключ, поскольку знала, что Джефферсы хранят его именно там. Совершив сие деяние, она вдруг поняла, что натворила, и замерла, оглядывая улицу. К ее большому облегчению, оказалось, что за ней никто не наблюдает, но стоило ей снова повернуться к двери, как она встретилась с озабоченным взглядом Кевина.

– Чисто сработано, Рэтта-ума-нету, – сообщил он ей. – Ты бы еще всему городу рассказала, где мы храним ключи.

Хэдер тут же пришла на помощь подруге.

– Вполне вероятно, что все в городе и так об этом знают. Впрочем, начиная с сегодняшнего дня мы уже не будем оставлять ключ в клумбе. Вспомни, что случилось с миссис Коттрел.

Кевин выпучил глаза.

– Если этот парень тебя и в самом деле видел, он тебя и так достанет, – заявил он, ухватившись за возможность еще немного попугать сестру. – Могу поспорить, что он следил за тобой весь день.

– Заткнись, Кевин, – попросила Хэдер, взяв ключ у Рэтты и вставляя его в замок. – Заткнись – и все.

– Что значит "заткнись"? Ты мне больше таких слов не говори, – взъелся на сестру Кевин, когда они вошли в прихожую. Хэдер закрыла за ними дверь и задвинула ее на засов. – Кошка-трусишка, кис-кис-кис, – пропел Кевин, нагнувшись, чтобы почесать живот Бутсу, который бросился к хозяину в тот момент, когда дверь стала открываться, и теперь лежал на спине, тихонько поскуливая от радости и удовольствия. – Хэдер – настоящая пугливая киска!

– Почему бы тебе не захлопнуть пасть? – обратилась Хэдер к брату, затем повернулась к Рэтте. – Заходи. Можешь открыть пару банок кока-колы, пока я положу в миску Кумкват еды.

Кевин посмотрел на сестру.

– Вот я сейчас пойду и скажу папе, что предложила мне "захлопнуть пасть", – произнес он с угрозой. – Папа! – заорал он, задрав голову. – Ты где?

Отец отозвался из закутка, находившегося рядом с гостиной:

– Здесь я!

В то время как девочки пошли на кухню через столовую, Кевин выбрал другой путь. Царапая пол когтями, Бутс устремился за ним.

– И что же мы будем делать? – осведомилась Рэтта, открывая дверцу холодильника и извлекая с нижней полки две жестянки с кока-колой.

– Ты это о чем? – спросила Хэдер, вынимая консервную банку с кошачьей едой из буфета, стоявшего рядом с холодильником.

– Я о том самом мужчине в темном костюме, – Рэтта открыла жестянки с кокой и вылила их содержимое в два больших стакана, после чего плюхнулась на стул, стоявший в углу кухни рядом с большим столом.

– Что, если Кевин прав?

Хэдер положила несколько кусочков консервированной кошачьей пищи в мисочку Кумкват.

– Да не видел он меня, – сказала Хэдер, придавая своему голосу уверенность, которой в глубине души вовсе не чувствовала.

– А если все-таки видел? – продолжала гнуть свою линию Рэтта.

– Не хочу больше об этом говорить! – Хэдер поставила мисочку на пол и вдруг нахмурилась. Кошки, которая обычно в этот момент терлась о ее ноги и мурлыкала, нигде не было видно.

– Брось, девушка, – запротестовала Рэтта. – Он тебя видел – и в этом все дело.

Хэдер, однако, сосредоточила свое внимание на другом.

– Кумкват! – позвала она кошку. – Иди сюда, кис-кис-кис!

Поскольку кошка так и не появилась, Хэдер снова вернулась в прихожую.

– Пап, ты не знаешь, Кумкват вернулась?

– С утра ее не видел, – отозвался отец, который все еще оставался в кладовой рядом с гостиной.

Сдвинув брови, Хэдер поднялась к себе в спальню и тщательно ее обыскала. Выяснив, что кошки нет и там, она принялась методично осматривать комнату за комнатой, а затем, разочарованная, снова вернулась на кухню.

– Она сбежала, – сообщила Хэдер подруге.

– Может, она увидела большого красивого кота и бросилась за ним, чтобы урвать кусочек кошачьего счастья? – ухмыльнулась Рэтта, потягивая кока-колу.

– Ей удалили яичники, – кратко информировала подругу Хэдер.

– Моей тетушке их тоже удалили, но это вовсе не означает, что тетушке не нравится это самое, – парировала Рэтта.

– Рэтта! – простонала в ответ Хэдер, пытаясь одернуть подругу, и открыла черный ход, чтобы еще раз попытаться вызвать кошку из небытия. – Кумкват! Иди сюда, моя маленькая. Ужин готов!

На кухню ввалились Кевин с Бутсом. Пес, завидев открытую дверь, сделал попытку выскочить на просторы двора, и Хэдер захлопнула дверную сворку прямо у него перед носом.

– Открой, – сказал Кевин. – Папа попросил меня вывести его на прогулку.