Переодетые в чужие тела

      Ворбий отодвинул в сторону пульт с горя-щими тремя квадратами, поднялся из кресла, медленно и уныло прошелся по комнате к раздвижной двери, она открылась.
      "Сучонок!" -- оскаленно прошипел сквозь зубы представитель фирмы, покидая контактную комнату.
      Хозяин
      -- Алло... Я слушаю вас... Говорите!..
      -- Добрый день.
      -- Здравствуйте.
      -- Извините за беспокойство: это квартира профессора Аршиинкина-Мертвяка?
      -- Да. Он самый у телефона.
      -- Василий Федорович?
      -- Да. Это я. Кто звонит?
      -- Будем надеяться, что вы еще не передумали, и наш разговор будет удачным.
      -- Не говорите загадками! Кто вы?
      -- Вас беспокоит Георгио Фатович, "Обратная сторона".
      Профессор ничего не ответил. Зависло молчание с десяток секунд.
      -- Вы замолчали... Может, мне уже не следовало вас беспокоить?
      -- Нет-нет. Это просто неожиданно. Точнее... -- Василий Федорович заерзал в кресле у рабочего стола, -- я надеялся, ожидал..., хотел, но предполагал, что все-таки... У вас хорошие новости? -- осторожно, настороженно поинтересовался профессор у представителя фирмы.
      -- Думаю, что именно так, -- коротко ответил Ворбий.
      -- Но..., это не однозначный ответ, -- похоже, переспросил Аршиинкин-Мертвяк.
      -- С моей стороны, точнее, -- поправился Ворбий, -- Со стороны фирмы -ответ одноз-начный: Да!
      -- Спасибо, -- тут же поспешил поблагодарить профессор.
      -- Не торопитесь, -- как бы приостановилпорыв благодарности Ворбий. -Я сказал, что с нашей стороны ответ положителен, как вы и хотели, но в общем-то, его еще пока нельзя объявлять таковым.
      -- Что такое? -- еще больше насторожился профессор. -- Вы же сказали "Да".
      -- Это сказали мы, а что скажете вы?
      -- Конечно же, да!
      -- Не торопитесь, профессор! Выразить "Да", согласиться, вовсе не значит, что возникла однозначность сторон, вы меня понимаете, что я имею ввиду?
      -- Теперь понимаю. Но на этот счет вы можете быть абсолютно спокойны: меня устроят практически любые ваши условия. Я же сказал, что я могу хорошо... отблагодарить.
      -- Это не телефонный разговор, Василий Фе-дорович.
      -- Понимаю.
      -- Вы сможете подъехать к нам завтра, го-лубчик мой?
      -- Смогу.
      -- В какое время?
      -- Лучше, если бы это было после трех дня.
      -- Договорились, Василий Федорович, я бу-ду вас ожидать в половине четвертого, устроит?
      -- Да.
      -- В таком случае, до завтра, профессор.
      -- До свидания, -- сказал Аршиинкин-Мертвяк, но тут же спохватился и взволнованно заговорил в трубку: -- Георгио Фатович! Георгио Фатович, послушайте... -- но осекся, замолчал, потому что в трубке уже пульсировал неумолимый прерывистый сигнал. "А жаль..." -- поду-мал профессор, -- "Надо бы ему было поубедительнее сказать о благодарности, что она и в самом деле будет большой... Они не должны пе-редумать!.."
      Аршиинкин-Мертвяк живо подскочил из кресла, но... внутренне... остановивши расшатавшуюся шестидесятилетнюю этажерку чувств, стал сосредоточено прохаживаться по кабинету со взглядом еще одержимой безысходности и одновременно нарастающей надежды -- как арестант, ожидающий амнистии...
      -- Ну, вот... -- по-взрослому снисходительно, в адрес только что прекратившего существование на телефонной линии абонента, проговорил Ворбий и, как хозяин, открыл паузу со смыслом, известным только ему... Медленно положив телефонную трубку на аппарат, он мягко, слегка откатился в своем рабочем кресле назад, к окну, при этом не отрывая жалящего взгляда от своего собеседника... Теперь, Ворбий, будто приготовившись для начала к смачному плевку на расстояние, неотступно сидел за все тем же столом в Приемной Интегральной фирмы. -- Шлифовка идет чудно, конечно же, если вовремя удалять сучки, вроде тебя, мадам, -- сказал представитель фирмы, как бы давая понять, о чем была его пауза, и как бы пригрозившиею, только что, змеино проползшей. Ворбий противно оскалил зубы в сторону своего собеседника, обнаруживая свое видение в этом собеседнике близкой жертвы.
      -- Я имею возможность загладить свою ви-ну? -- не поднимая опущенной головы задала вопрос представителю фирмы Юсман.
      -- А как бы ты хотел...ла, уважаемая Виктория Леонидовна? -- с издевкой, в угрожающем тоне, спросил Ворбий.
      -- Загладить... Надо заплатить или что-то другое? -- все так же безысходно проговорила Юсман.
      -- Заплатить... -- повторил, наигранно за-думываясь Ворбий -- Нет! -Он покачал головой, оттопыривши верхнюю губу. -- Что-то другое?.. А вот это, пожалуй... кое-что! А?
      -- Хотелось, хотя бы так, -- немного ожила Юсман и в надежде на мгновение, взглянула в сторону представителя фирмы и снова опустила глаза.
      -- Ладно, -- коротко определился Ворбий и немного помолчал, -- В конце концов, ты всегда можешь умереть: поживешь, пока и поможешь, а может..., поможешь и будешь как прежде жить. Все зависит и будет зависеть уже не от тебя, а от обстоятельств, которые сложатся. Тебе больше ничего не остается. Твоя жизнь -- благополучный исход предприятия. У тебя нет выбора, мадам, голубчик мой!
      -- Я согласна. Что необходимо делать? -- сказала Юсман в интонации, которую давно и нетерпеливо, взволновано ожидала проявить, но еще не было такого дозволения.
      А теперь, наконец-то, ей разрешено загово-рить в этой интонации, и пусть даже так: надменно -- брошена, как собаке кость, брошено разрешение на подобную интонацию, брошено -- "в фирменной упаковке", упаковке, которую Виктория Леонидовна стала, не раздумывая, распаковывать и тут же примерять на себя, примерять разрешенную интонацию на свой голос, его звучание, примерять как подарок представителя фирмы. И даже, если эта интонация окажется ей не к лицу, то, лишь бы он этого не заметил, должно понравиться хозяину. Нужна необходимая хозяину реакция.
      Свидание
      -- Мой отец какой-то необычный в последнее время, и мне кажется, что он... задумал меня выдать замуж. -- сказала Юля, и в ее глазах промелькнула обворожительная догадка о чем-то.
      -- Вы знаете, Юля, я тоже это заметил, -- поддержал направление разговора молодой человек.
      -- Интересно, Миша, -- приветливо и застенчиво посматривая на свои ручные часы, проговорила девушка, -- отчего же именно вы, и что, и как могли заметить?
      -- Целый каскад вопросов! -- воскликнул молодой человек, и девушка подняла опущенную голову и едва, ненадолго, прикоснулась к его лицу своим понимающим взглядом. Миша обнажил свою очаровательную улыбку, которая тут же перемагнитилась на лицо девушки. -- Я должен обязательно отвечать, -- сказал он, -- или мне предоставляется право выбора, например, сохранять страшную тайну?
      -- Мне кажется, следуя нормальному этикету, вы должны объясниться! -определилась девушка.
      -- Извините, но я не в гостях, мы на нейтральной территории и потому...
      -- Хорошо! -- оборвала собеседника Юля, и в ее голосе выказалась упрямая гордячка. -- Пусть будет, как вам хочется. -- И она сделала вид, что ей абсолютно безразлична тема начатого разговора.
      -- И все-таки вам не безразлично -- буду от-вечать я или нет?!
      -- Может... -- Юля призадумалась, -- это именно так.
      -- Тогда я лучше отвечу?
      -- Попробуйте, -- задумчиво проговорила девушка.
      -- В таком случае... Гм... Да... -- запнулся, начавши было говорить, молодой человек, набираясь решительности, -- ваш отец приглашал меня в гости...
      -- Помочь порешать задачки, -- оборвала его девушка.
      -- Нет. То есть да, но... решение задачек не являлось, как я догадываюсь...
      -- Отец предложил вам жениться на мне?
      -- Да, -- сказал молодой человек и озадаченно обронив заметно взволнованную паузу, уточнил -- то есть нет...
      -- Так что же?
      -- Василий Федорович намекнул мне об этом...
      -- Я не думаю, что нам необходимо больше встречаться, -- коротко сказала девушка.
      Она сразу же ушла.
      Уличные фонари будто косились на молодого человека, небрежно освещая переулок напря-женными клочьями света. Ее каблуки отстучали вниз по лестнице. Лестница увела девушку в ла-биринты метро.
      Гости
      Это происходило около двух часов дня, того самого дна, который ознаменовался началом...
      -- Миша, мне некого было больше пригласить, кроме вас, -- наспех объяснился перед мо-лодым человеком профессор. -- Извините.
      -- Что произошло, Василий Федорович?
      -- Я все объясню, не волнуйтесь.
      -- Почему именно здесь, в этом переулке и такая спешка встречи? Ничего не понимаю. Че-стное слово, Василий Федорович. Что-то случилось невероятное?
      -- Погодите, Миша, с догадками! -- бегло остановил молодого человека Аршиинкин-Мертвяк. -- Скажите: вы помните тот журнал?
      -- Какой? Их бесчисленное множество!
      -- Тот самый, который вы невзначай почи-тывали у меня на кухне, в тот вечер, помните?
      -- Ну, помню, был какой-то журнал, -- сказал Миша. "Ерунда какая-то, причем тот журнал", -- подумал он про себя.
      -- Пожалуй, не название журнала меня привело сюда, а название его статьи, "Обратная сторона" -- помните?
      -- Что-то припоминаю... -- задумался нена долго молодой человек, -кажется, там описы-валась какая-то фирма, которая реабилитировала, или что-то вроде этого, мужеподобных и наоборот -- в нормальных, кажется, путем исправ-ления психики. Но причем здесь статья? -- озадачился еще больше молодой человек.
      -- Правильно, -- тут же согласился профессор,--и статья не причем, но фирма! Вы помните мой коротенький спор с Юлей по поводу содер-жания работы "Обратной стороны"?
      -- Не припоминаю в деталях, но в общих чертах да.
      -- Понимаете, Миша... Как бы вам это правильнее объяснить... Я долго выискивал возможность попасть в эту фирму, потому как, меня, как профессионала, плюс нарекания дочери, весьма заинтересовала правильность, если хотите, со-циальная юридичность в подобной форме ре-шать сложнейшую проблему. "Обратная сто-рона" -- довольно труднодоступная фирма для человека с улицы, не пораженного болезнью по-ла. Но, все-таки, мне удалось, буквально двумя часами назад, договориться о встрече с ее пред-ставителем. Понимаете?!
      -- То, что вы договорились о встрече и вашу заинтересованность -- я понимаю, Василий Федорович, но!
      -- Какой вы недогадливый, Миша! -- заботливо похлопал по плечу молодого человека про-фессор (если бы молодой человек оказался по-внимательнее, то он бы обязательно заметил, что профессор сейчас нервничает, то и дело искоса поглядывает по сторонам и будто недоверчиво ощупывает собственные кисти рук, словно проверяя принадлежат ли ему они, его ли это руки), -- помните предостережения Юли?
      -- Не помню.
      -- Она говорила, что если могут избавить кого-то от психического неуюта -- прибывать в теле мужчины, но страдать желанием иметь обличие женщины и наоборот -- то есть, помочь обрести общепринятое сознание себя, то есть, полная или приличная вероятность, соблазн, лазейка и для обратного эффекта!
      -- Хорошо! Возможно это так, но я все равно ничего не понимаю, Василий Федорович. Что должен делать я? Ворваться в фирму и потребовать, чтобы вас туда пропустили, так вы уже договорились об этом. Может мне необходимо их побить, но...
      -- Это уже ближе, но бить никого не надо, Миша. Я вас очень прошу, -профессор взглянул на часы,-- через пятнадцать минут мне на-значена встреча, сопроводите меня в эту фирму.
      -- Телохранителем? Что же вы сразу не сказали. Это нетрудно, но что вам бояться, Василий Федорович, это же вполне официальная фирма.
      -- Так-то оно так, но "Береженого -- Бог бе-режет" -- как говорится.
      -- Боитесь, профессор?
      -- В себе я уверен, но Юлины фантазии, при-знаться, немного навеивают на меня некоторые сомнения, а потом, такая труднодоступность! Остается думать, что в жизни всякое бывает.
      -- Все-таки вы чудной, Василий Федорович, надо полагать, эта фирма где-то здесь поблизости?
      -- Мы стоим возле нее, Миша...
      ...
      Вечером этого же дня Юля обыкновенно ожидала возвращение отца из университета.
      На циферблате настенных часов стрелки отследили восемь, половину девятого, но в пятнадцать минут десятого часы развели стрелками, будто руками в стороны, не ведая, будто удивившись, почему от них отстает хозяин.
      Юля выключила телевизор, подошла к окну, и оглядевши настораживавшийся на ночь двор, потянула за специальные веревочки и захлопнула шторы.
      Затем она взглянула на телефон, приблизилась к нему, осторожно занесла руку над аппаратом и несколько мгновений казалось ей, что телефон вот-вот зазвонит, но он молчал.
      "Исправен ли?" -- подумалось девушке и она скоро сняла трубку и прислушалась к ней -- "Гудок есть", Юля положила трубку на место.
      И тут раздался и в самом деле звонок!
      Девушка схватила трубку, но неуклюже и аппарат свалился с тумбочки на пол.
      Звонок повторился дважды подряд. Теперь только Юля сообразила, что звонят в дверь, а не по телефону, и она поспешила в прихожую.
      -- Добрый вечер, -- сказала, кажется, незна-комая женщина, объявившаяся на пороге, когда Юля открыла дверь. -- Мне можно пройти?
      -- А вы кто? -- озадаченно поинтересовалась девушка.
      -- Я -- Юсман Виктория Леонидовна, кан-дидат психологических наук. Я работаю в Уни-верситете. Мы знакомы с Василием Федоровичем.
      -- Да... Я припоминаю что-то, -- задумчиво проговорила девушка. "Наверно, это и есть из-бранница папы -- промыслилось ей. -- Дачный поселок, и... по-моему я присутствовала на защите ее диссертации?"
      -- Мне можно войти? -- будто поинтересовалась женщина.
      -- Конечно, проходите, -- спохватилась девушка, -- но папы еще нет.
      -- А вы Юля? -- утвердительно спросила гостья, после того как, по-приглашению, молча прошла в гостиную комнату и уселась в предложенное хозяйкой кресло.
      -- Да, вы не ошибаетесь.
      -- А что это у вас телефон валяется на полу, поломался?
      -- Нет. Мое неосторожное движение.
      -- Бывает, -- будто одобрила Виктория Леонидовна.
      -- К сожалению, папы еще нет, -- напомнила девушка и тут же уточнила: -- Вы же к нему?
      -- Нет. Скорее по его поводу.
      -- Как это понимать?
      -- Мне необходимо с вами серьезно переговорить, Юля.
      -- О чем? -- поинтересовалась девушка, хотя ей подумалось, что она понимает смысл данного визита. "Такая пришла не удочерять -- у нее свои планы и стиль, хорош папа!"
      -- Честно говоря, мне трудно об этом говорить вам, сейчас должна подъехать еще одна женщина, думаю, что тогда мне будет легче объясниться.
      -- Вы как будто меня к чему-то готовите? Что за внезапная вечерняя таинственность?
      -- Не стану скрывать, я и в самом деле, как вы правильно догадываетесь, подготавливаю вас.
      -- К чему?
      -- Жизнь штука сложная. Вы, человек взрослый и умный...
      -- Что вы хотите этим сказать?
      -- Все-таки, давайте дождемся Веру.
      -- Вера -- это и есть та самая женщина, которая должна подъехать?
      -- Именно так.
      Наступило произвольное молчание: Юля сидела так же как и гостья в кресле напротив, их разделял низенький журнальный столик.
      И вот раздался непродолжительный, но какой-то, как показалось девушке, вкрадчивый звонок в дверь и Юля внутренне насторожилась. "Может, они собрались делить моего отца?" -- думала она, -- "А где же все-таки он сам? Непонятно, ничего непонятно!.."
      -- Это Вера, -- сказала Юсман.
      -- А почему вы так уверены в этом? -- удивилась уверенности гостьи девушка.
      -- Должна быть она, если, конечно же, к вам не имеет кто-либо обыкновения приходить в гости в такое время.
      -- Но ведь здесь живет еще и мой отец, и это может быть он, скорее всего! -- определилась Юля, обрадовавшись про себя, что сейчас должно многое проясниться.
      -- Нет, -- категорически заявила Юсман, -- это никак не может быть Василий Федорович!
      -- А что так? -- съехидничала немного в тоне своего голоса девушка, приостановившись у выхода из гостиной, -- вы бы не хотели с ним встречаться?
      -- Нет, это не так, Юля. Просто... -- заговорила сбивчивыми расстановками Юсман, -- он..., именно он..., сейчас прийти -- это исклю-чено.
      -- Ладно, -- определилась девушка, -- сейчас посмотрим! -- и она поспешила в прихожую ко входной двери.
      "Почему эта женщина так уверена, что отец, именно папа, сейчас прийти не может?" -- по пути в прихожую думалось Юле, -- "Либо она знает, где он, либо успокаивает себя надеждой на желаемое, либо..."
      Юля, даже не посмотревши в глазок, машинально-ловкими движениями открыла входную дверь: на пороге стояла какая-то, теперь уж точно -совершенно не знакомая девушке женщина.
      Выглядела она лет на сорок пять, хотя, возможно, была и моложе: довольно плотненькая, невысокого роста, волосы редкие, цвета свежей ржавчины, коротко подстрижены. Лицо округлое, отчего ее лоб воспринимался заметно ужатым в висках.
      При виде этой женщины возникало состояние, будто она только что наелась чего-то жирного и сладкого, а руки и губы не вымыла. Ее серый утепленный плащ, казалось, распахнула нараспашку массивная грудь. Но в общем, эта женщина понималась подвижной, прочно стоящей на ногах.
      -- Что с моим папой?! -- тут же требовательно спросила девушка, и эта взволнованная фраза, которая бесцеремонно обнажила внутреннее волнение Юли, словно преградила путь в квартиру очередному гостю.
      Женщина на пороге оторопело смотрела в глаза хозяйке квартиры, наконец:
      -- Он болен, -- сказала она.
      -- Вы что, издеваетесь?! -- немного подкрикнула в голосе девушка.
      -- Нет. Он действительно болен, Юля, -- услышала за своей спиной девушка.
      Юля повернулась назад: сказанное принадлежало Юсман, которая тоже, вслед за хозяйкой квартиры, вышла из гостиной.
      -- Внезапно заболел, -- снова подтвердила Юсман и добавила: -- Это -та самая Вера, которая должна была подъехать.
      -- Проходите, -- сказала печально и медленно Юля женщине, стоящей на пороге.
      -- Да, но... -- начала было говорить женщина и загадочно замолчала.
      -- Что? -- тут же задала вопрос ей девушка.
      -- Дело в том, что я не одна, -- ответила Ве-ра и она молча повела головой в сторону, указывая тем самым на присутствие там, чуть пониже площадки этажа, на ступеньках лестничной клетки, еще кого-то, какого-то человека, которого девушка никак не могла заметить, находясь в прихожей у распахнутой входной двери.
      -- Кто там? -- оживляясь, спросила Юля у Веры и не дожидаясь ответа, потребовала для себя желаемого подтверждения, -- папа?! -- бы-ло воскликнула она.
      -- Нет. Это... молодой человек. Вы его знаете.
      -- Кто? -- настороженно и пугливо забеспокоилась хозяйка квартиры.
      -- Юленька! -- послышалось с лестничной клетки, -- ради бога, не волнуйтесь, -- продол-жал говорить приближающийся голос. -- Это я. -- Сказал он, объявившись возле Веры.
      -- Миша? -- что-то соображая про себя, про-говорила девушка. -- Но что делаете здесь вы?
      -- Они сейчас тебе все объяснят, Юля, -- хо-лодно сказала Юсман.
      Минут пятнадцать Юлю приводили в чувства, ибо девушке стало нехорошо еще там, в при-хожей: у нее подкашивались ноги, кружилась голова, и она постоянно повторяла одну и ту же фразу: "Что с моим отцом?.., Что с моим отцом?.., Что с моим отцом?.."
      Ее кое-как довели и усадили поудобнее в кресле в гостиной.
      Больше всех беспокоился о происходящем молодой человек: он говорил сердечно и волнуясь. Юсман же и Вера оставались хладнокров-но-тактичными, они интонировали свои голоса и производили свои утешительные действия в адрес хозяйки дома, будто сговорившись, словно контролировали себя по инструкции хорошего тона.
      Когда девушка немного пришла в себя и была способна выслушать и понять -- ей все рассказали.
      Несколько минут Юля молчала, потом по-просила всех оставить ее одну и когда тяжело-весные гости вечера, такими показались девушке Вера, Виктория Леонидовна и Миша, собрались было уходить, как Юля почему-то, остановила Мишу:
      -- Миша.
      -- Да, Юленька.
      -- Пожалуйста, останьтесь еще немного со мной.
      -- Хорошо, Юленька -- я останусь. Вы... идите, -- коротко и довольно сухо сказал молодой человек женщинам, тоже остановившимся в прихожей.
      Виктория Леонидовна Юсман и Вера ушли. Теперь молодой человек и девушка оставались в квартире одни.
      Юля, медленно передвигаясь, предложила Мише пройти на кухню. Движения ее рук будто парашютировались, иногда останавли-вались, зависали.
      Оба молчали, пока Юля готовила чай. Миша непроизвольно и как-то виновато посматривал на девушку.
      -- Вы сегодня какой-то другой, Миша, -- наконец-то печально произнесла девушка уже за питьем чая.
      -- Мне кажется, я всегда был таким.
      -- Неправда.
      -- Разве что-то существенно заметно во мне иное, большее, нежели переживание за вас, Юленька?
      -- Вы сегодня ни одного разу не улыбнулись, Миша.
      -- Хорошо. Я попробую, -- и молодой человек натужно обнажил на своем лице улыбку.
      -- Нет. Это улыбнулись не вы.
      -- Но это я, Юленька, -- словно оправдываясь, сказал молодой человек, заметно обеспокоившись, -- Я, -- улыбнулся, будто подтвердил он.
      -- Во всяком случае, раньше вы улыбались не так, Миша. Ведь мне совсем не захотелось улыбнуться вам в ответ. Хотя... Весь мир теперь для меня -- не так.
      -- А хотите, я вам прочту стихотворение, Юленька?
      -- О чем?
      -- О стихах не говорят, их... читают.
      -- Хорошо. Почитайте..., пожалуйста, -- за-думчиво согласилась девушка.
      Молодой человек аккуратно отставил недопитую чашку чая в сторону и, облокотившись одной рукой на подоконник, а другой о край кухонного стола, рассматривая что-то в ночном кухонном окне, заговорил:
      Похоже, капает листва:
      Распластанные
      капли
      листьев...
      А я у свежего листа
      Бумаги белой.
      Так же -- вместе:
      Бумага,
      Я -- мой парк раздумий.
      Бумаги много очернило
      Любовно
      Едкое чернило.
      Но осень, разве же в ином?
      Она, слезится за окном,
      Она -- воятель мертвых мумий!
      К живому тянется всегда,
      Но откровенная беда:
      В ее любви,
      В дождливых ласках -
      Живые умирают краски...
      Люблю, люблю я белый лист,
      Глядишь, и лист уже не чист...
      Что,
      Все способно изменить?
      Лишь то,
      Что может все губить?
      Всегда, везде,
      И даже в ласках
      Рождаются
      И гибнут краски...
      -- Откуда?.. Откуда вы эти стихи знаете? -- немного помолчавши после того, как молодой человек закончил чтение, настороженно спросила девушка.
      -- Стихи принадлежат всем и сочиняют их все от какого-нибудь лица, выражая, -- сказал молодой человек.
      -- А вы... гораздо сложнее, чем я думала, Миша. Но, все-таки..., это же стихи моего папы, откуда они вам известны?
      -- Здесь нет ничего таинственного, Юленька! Просто... ваш отец как-то подарил мне их. А вам подумалось что-то другое?
      -- Нет. Скорее всего так. Но почему именно вы, вам? -- задала вопрос Юля, будто самой себе вслух.
      Молодой человек уловил это в интонации девушки и не стал отвечать.
      -- А знаете, -- снова заговорила Юля, -- уже довольно поздно... -определилась она.
      -- Понимаю, конечно... я сейчас ухожу, -- торопливо оправдываясь, сказал молодой человек.
      -- Нет, нет!.. Вы меня не правильно поняли... Не так как я хотела, -- в свою очередь оправдалась девушка, -- я имела ввиду -- "поздно", но это не значит, что вам пора уходить. Скорее... Вам поздно уходить. Оставайтесь спать здесь, у нас, я постелю вам в гостиной. Хорошо?
      -- Хорошо, Юленька.
      -- Вы остаетесь?
      -- Да.
      Обоюдное согласие
      На следующий день, утром, Юля чувствовала себя уставшей так, будто ребенку запретили входить в излюбленную комнату, но все-таки, переспавши с несчастьем, бедою отца, девушка могла теперь произвести более взвешенный анализ случившегося.
      Но вдруг, еще одевая халат в своей комнате, ей послышалось, что кто-то находится в папином кабинете...
      Осторожно вышла она из спальни, остано-вилась и прислушалась к закрытой двери напротив. Девушке мнительно казалось, что кто-то или что-то теперь пристально притворяется тишиной.
      И вот, действительно, и в самом деле послышалось шуршание бумаги и... медленное движение... конечно же ящика стола!..
      -- Кто там? -- негромко, сглатывая взволнованность, спросила Юля, не решаясь открывать дверь в комнату отца, чтобы не спугнуть, возможно возвращение счастья, (отец в кабинете -- почему-то, девушка была абсолютно уверена в этом)!..
      У нее на сердце было так же, как если бы это был там он, и в самом деле -- отец.
      Но снова сосредоточилась тишина.
      Тогда девушка медленно и осторожно попятилась назад и ускользнула в свою комнату, словно играя в прятки, прикрыла дверь -- пусть папа найдет.
      Не через долго, отчетливо уловилось: кто-то, будто ощупывая каждый свой шаг -- "точно" вышел из отцовского кабинета!..
      Казалось, что молниеносно Юля распахнула дверь своей комнаты в прихожую но..., застала уже уходящего в гостиную Мишу.
      Молодой человек не заметил увидевшей его девушки и в следующее мгновение скрылся в гостиной.
      Вначале Юля сиротливо, обмануто оторопела, но вот разочарование словно ударило поддых -- дыхание сводило, каждый вдох будто завязывался в узел в ее груди, который с трудом развязывался при выдохе, а в глазах стекленели беззвучные слезы.
      Несколько минут спустя, девушка еще про-должала бороться со своим внутренним волне-нием, как оттуда, из гостиной послышался те-лефонный звонок и Юля стала всеми трудно-послушными силами души, которые были разворочены теперь на тяжелые глыбы переживаний, сосредоточивать в себе срочно понадобившуюся внимательность, вслушивалась в телефонный разговор молодого человека с кем-то, отчего ее волнение подернулось хладно-кровным туманом, остановилось в его леденя-щей вязкости и наконец растаяло, забылось, словно девушка внезапно оставивши его объятья, отвернулась от него.
      --..А втчи.ш.ту ...ше, -- не разобрать что, -- проснулась, -- быстрым шепотом произнес Миша в гостиной по телефону и тут же заговорил через паузы уже обыкновенно, не приглушая голоса. -- Да... Думаю, что нет... Мне очень трудно осваиваться... Попробую, и надеюсь, что все получится... Я очень благодарен вам... Конечно же так... Хочется верить... Вам -- да... Верю... А как, что теперь будет с ним?.. Спасибо... Да, как и планировали... Нет, еще не звонила... Я все понял... Понятно... Конечно... Согласен... Буду продолжать игру!.. Кажется так... Да... До свидания...
      Когда в гостиную входила Юля, молодой человек успел уже положить трубку на аппарат -- он закончил свой разговор.
      -- Доброе утро, -- пристальноприсматриваясь к Мише, сказала девушка и присела, так же как и гость, в кресло.
      -- Доброе утро, Юленька! -- тут же поспешил отреагировать в свою очередь встречным приветствием Миша и постарался улыбнуться.
      -- Нет, -- определенно рассматривая молодого человека, холодно, твердо заметила Юля.
      -- Что, Юленька? Что-то не так?
      -- Вы совершенно разучились улыбаться, мне и теперь, все так же, как и вчера, не захотелось улыбнуться вам в ответ. И вообще, вы стали каким-то другим.
      -- Что же все-таки изменилось?
      -- Насколько я помню, вы... не проявляли такого мягкотелого характера, а сейчас... честное слово, -- девушка нерешительно остановилась, -- а впрочем, какая разница! -- предлагая переменить тему разговора, сказала она.
      -- И все-таки? -- попытался настоять на ответе Миша.
      -- Сейчас?.. -- Юля отчетливо выдержала паузу, -- вы больше походите на моего папу, нежели на себя, каким я вас помню.
      Несколько секунд молодой человек молчал, вежливо смотря в глаза собеседнице.
      -- Я стараюсь, хоть как-то, -- сказал он, -- сгладить ваше состояние, и поверьте, это я делаю не специально, не в соответствии с этикетом, который подразумевает разум -- сегодня я себя так веду и не могу уже быть другим. Скорее, если я стану оставаться таким же как вы меня помните, то именно в таком случае мне придется играть.
      -- Боже... -- негромко, настороженно и уди-вленно произнесла девушка, едва покачав головой по сторонам, -- вы даже стали говорить его языком.
      -- Поверьте, это у меня получается произвольно.
      -- Не надо оправдываться, Миша. Хорошо, что так, -- сказала девушка и негромко всплакнула, опустивши лицо в свои ладони. Но тут же, будто опомнилась, -- расскажите, как это произошло?
      -- Честное слово, я не хотел бы вас больше, чем уже есть, травмировать.
      -- Это ничего, -- аккуратно высморкавшись в носовой платок, определилась девушка. -- Вчера, -- сказала она, -- я плохо соображала, все казалось мне нереальным. Пожалуйста, расскажите, как это произошло, еще раз? Как это вообще могло произойти?
      -- На вопрос "как?", если вы настаиваете?
      -- Да, я настаиваю!
      -- Я могу повторить уже рассказанное вчера, но на вопрос "почему?"...
      -- Его я задала скорее для себя, чем для вас.
      -- Понимаю... -- задумчиво произнес молодой человек, -- хорошо, -добавил он через паузу и... медленно стал рассказывать. -- Вчера днем..., гм..., во второй половине дня я и ваш отец встретились в центре, по его, вашего папы, предварительной инициативе на то.
      -- Зачем? -- спросила девушка.
      -- Понимаете, Юленька... -- ненадолго зап-нулся молодой человек в поиске подходящего тона для последующего изложения событий, -- ваш отец позвонил мне по поводу вас.
      -- Меня? -- удивилась Юля.
      -- Да, именно так.
      -- Сейчас припоминаю, -- сказала девушка, -- вчера вы об этом говорили, но подробности..., они совершенно потерялись.
      -- Так вот, -- продолжал Миша, -- Василий Федорович позвонил мне и сказал, что ему срочно необходимо встретиться со мной и что это касается, "очень касается моей дочери" -- это его точные слова.