Голубая ива

— Надо поговорить о том, что произошло и почему произошло. — На лице Артемаса появилась маска сдержанности.

— Какой-то несчастный случай. Не знаю. — Лили положила полотенце на колени, наблюдая, как с волос капает вода. — Я спрашивала себя. Каждый день, каждую ночь. Кричала в душевой, чтобы тетя Мод и сестры не услышали. Я не знаю.

— Значит, мы с тобой занимались одним и тем же.

— Адвокаты — адвокаты Ричарда и Фрэнка — уже пытались чего-то от меня добиться. Я позвоню им, когда немного приду в себя. А еще государственные следователи. И с ними я должна буду поговорить.

— Поговори сначала со мной.

Она недоуменно подняла голову. Он приказывает? Да, надо помочь ему узнать, кто виноват, кого следовало бы наказать.

— Как Джеймс? — наконец спросила она.

— Завтра будет еще одна операция, может, удастся восстановить большую часть поврежденных мышц и нервов. Он останется в больнице еще на пару недель.

— А как остальные?

— Они говорили об этом только раз. Удерживают друг друга — и Джеймса — от слишком тягостных воспоминаний. У всех свои дома, никто больше не вернется в Нью-Йорк. Мы сняли два этажа в отеле, до тех пор пока не найдем подходящее здание в аренду для офисов. Большинство сотрудников уже переехали.

— Вы живете в отеле?

— Да.

— А как насчет Голубой Ивы?

— В конечном счете я все еще хочу восстановить ее.

Она откинулась на спинку дивана, склонила голову набок:

— Все, ради чего ты работал, твои мечты…

— Моя семья — вот моя главная забота. — Он сделал паузу, лицо его исказила гримаса боли, большие серые глаза обжигали. — Я никогда не перестану скучать по своей сестре, но, Лили, твой сын!.. Я даже не могу представить, каково тебе…

— Внутри меня все оборвалось и сгорело. Осталась лишь оболочка. — Она пальцем указала на себя и положила руки на подлокотник. — Эта оболочка только притворяется, что живет. Если бы мне удалось узнать, что случилось той ночью, мне незачем было бы притворяться. Я вставила бы в рот дуло старого отцовского пистолета…

Он взорвался, издавая какие-то яростные, гортанные звуки, и рванулся к ней через комнату. Сорвал с дивана. Схватившись за лацканы пиджака, она взглянула на него, удерживая равновесие.

— Никогда не думай об этом! — Он дико сверкнул глазами. — Проклятие, поклянись, что не будешь. Клянись!

— Я сказала, если не будет причины продолжать жить… Я не трусиха…

— Клянись, говорю! Клянись душой Стивена.

Она с трудом перевела дыхание.

— Клянись, что не причинишь себе вреда, — повторил он, встряхнув ее как следует. — Боже, я не переживу, если ты сделаешь это.

— Клянусь, Обещаю. Отпусти меня.

Тяжело дыша, он опустил ее на пол.

— Сейчас я приведу множество причин, по которым тебе захочется жить и бороться, — проговорил он тихим и злым голосом.

Он провел руками по волосам и, вздохнув глубоко и неуверенно, опустил руки. Лили в ужасе смотрела на него. Он в равной степени прочувствовал все то, что прочувствовала она. Их слишком многое связывало, и невозможно было бы описать, обсудить или отвергнуть эти узы, поскольку между ними было так много любви.

Она застонала, закрывая лицо.

«Ричард, Ричард, я не имела права… Это кончилось до того, как я встретила тебя. Прости».

Лили, не отдавая себе отчета, подошла к стеклянным дверям, заставила себя сосредоточиться. Надо бороться и сокрушить свое горе. Неожиданно до ее сознания дошли слова Артемаса.

Ее пробрала дрожь. Бороться?

Она, скрестив руки на груди, повернулась к Артемасу. Ей хотелось выбросить из головы совершенно новые мысли, зарождающиеся в ее сознании.

— Ты хочешь сказать, что мой муж и его партнер обвиняются в совершении какой-то ошибки?

Она вскинула голову, и от взгляда Артемаса кровь застыла у нее в жилах.

— Они были архитекторами. Здание и мост возводили по их проектам. Подрядчиков тоже нанимали они.

От ярости у нее перехватило дыхание.

«Успокойся, не нервничай. Он лишь утверждает очевидное».

— Я не настолько глупа, — медленно начала она. — Конечно, следователям придется изучить проект моста Ричарда и Фрэнка, и пока не проверят каждую деталь, архитекторы будут находиться под подозрением. — Она зло сверкнула глазами. — Но я знаю, что они не найдут никакой ошибки.

— Как ты можешь быть так уверена в этом, Лили?

— Потому, что только работу он любил так же сильно, как Стивена и меня. Он жил ею, гордился своими творениями.

Холодная волна негодования вздымалась в груди женщины. Как мог Артемас предположить, что архитектурная фирма Ричарда допустила ошибку?!

— Да он никогда не позволил бы Стивену подняться на мост, предполагая, что это опасно! Он не позволил бы и никому другому! И не поднялся бы сам.

— А если он считал, что риск ничтожно мал. Что, если он и Фрэнк Стокмен просчитались?

— Нет, нет! Ты утверждаешь, будто они знали, что мост небезопасен? — Она затрепетала от предательства Артемаса, упорно настаивающего на своей точке зрения. — Оставь голословные обвинения. Я понимаю, тебе нужно наказать виновных, отомстить, — она сжала кулаки, — я тоже хочу этого, но Ричард тут ни при чем. Нет.

Он закрыл глаза. Самые противоречивые чувства обуяли его. Их взгляды вновь встретились, теперь он смотрел виновато, но вместе с тем решительно.

— Мои эксперты просмотрят каждый документ, каждый чертеж. Все перечни материалов. Возможно, это займет месяцы, но в конечном счете мы узнаем, что случилось и, самое главное, почему. — Он сделал паузу и мягко добавил: — Ричард был структурным инженером — он рассчитывал давление грузов, проектировал стальное основание… Его печать стоит на каждой спецификации. Лили, если обнаружится ошибка в расчетах Ричарда, то мне придется выяснить, была ли эта ошибка случайной… или намеренной.

Ноги ее подкашивались, в глазах потемнело.

— Ты имеешь в виду человека, — сказала она сквозь зубной скрежет, — который занимался стенами, потому что трещина прошла на дюйм выше по вертикали.

Артемас заложил руки за спину. Рассеянный свет сквозь стеклянные двери окрашивал его лицо в пепельный цвет.

— Возможно, Ричард с Фрэнком сотрудничали с подрядчиками, чтобы сэкономить деньги или время.

— Чепуха! Проект Коулбрука был ниспослан Ричарду Богом. Он давал им с Фрэнком все — государственную поддержку, богатых клиентов, награды. Они вкалывали, не жалея сил, целых три года. — Она подалась к нему, яростно схватила за плечо. — Они с Фрэнком не стали бы рисковать жизнями людей, чтобы сэкономить несколько долларов на проекте в сотни миллионов.

— Они надеялись на лучшее. Рисковали… и погибли.

В висках у Лили стучало, черные круги поплыли перед глазами, но она не желала выказывать слабости перед этим человеком. Слишком дорого придется платить, она еще не забыла. Лили спокойно опустилась на диван. Нет, должны быть какие-то другие объяснения этому кошмару, из-за чего запятнано имя Коулбрука. А для Артемаса восстановление имени всегда стояло на первом месте. Теперь он искал способ реабилитироваться, даже ценой самого дорогого для нее.

— Я бы хотел, чтобы ты вспомнила… комментарии, которые делал Ричард, странное поведение с его стороны, в общем, все, — продолжал Артемас тем же мрачным тоном.

От отчаяния она совсем было лишилась голоса.

— Я не стану помогать тебе делать козла отпущения из моего мужа.

На лице Коулбрука заиграли желваки.

— Моя сестра умерла. Брат будет хромать всю оставшуюся жизнь. Несколько сотрудников «Коулбрук интернэшнл» погибли. Ради Бога, Лили, так много жизней потеряно… столько людей в неутешном горе. Они заслужили правосудия, и моя семья в том числе. Ты сейчас должна думать только о справедливости независимо от того, какой бы горькой ни была правда. Я бы сделал все возможное, чтобы защитить тебя.

— Я никогда не нуждалась в твоей защите, ты прекрасно знаешь.

— Лили, твой бизнес декоративного садоводства также связан с этим. Ты работала над этим проектом с самого начала.

— А ты забыл почему? Я не хотела принимать участия… не хотела, чтобы фирма Ричарда выполняла заказ. Это ты заставил меня.

— Заставил? — Он слегка покраснел от напряжения. — Я предоставил паре молодых талантливых архитекторов, неординарному ландшафтному дизайнеру шанс, которого у них никогда бы в жизни не появилось.

— Ты вмешался в нашу жизнь, а я ничего не могла сказать Ричарду.

Он едва заметно пожал плечами:

— Что теперь рассуждать о моих мотивах.

— Ты прав, — осуждающе сказала она. — Потому что я все поняла еще задолго до этого. Ты ни перед чем не остановишься, чтобы получить желаемое.

— Я приехал сюда просить тебя передать мне личные бумаги Ричарда. В основном он трудился дома. Позволь моим людям просмотреть его архив.

Она уставилась на него непонимающим взглядом.

«Он хочет наказать меня за то, что я вышла замуж за Ричарда. Отомстить мне за то, что я имела ребенка от Ричарда. Хочет, чтобы я умоляла его о прощении».

— Я поклялась в своей верности, — наконец выдохнула она, — и не нарушу своей клятвы.

— Тебя уничтожат, если ты не доверишься мне; я не в силах буду остановить эту машину.

— Хочешь сказать, у тебя есть власть, чтобы защитить меня? — Она обхватила голову руками. — Если бы ты ушел из моей жизни, мой сын был бы жив. Он погиб из-за тебя.

Казалось, светлая комната вмиг погрузилась в темное безмолвие. Наконец он заговорил злым, свистящим шепотом:

— Твой сын умер из-за Ричарда. Моя сестра тоже. Брат остался калекой только из-за него. Я докажу это, даже если ты возненавидишь меня на всю оставшуюся жизнь.

Он рванулся к дверям, тяжелые деревянные панели издали грубый протестующий стон. Он гордо вскинул голову и вышел не оглянувшись.

* * *

Они собрались в больнице напротив палаты Джеймса. Вечером здесь было тихо и пусто, только яркие флуоресцентные лампы на белых стенах слепили глаза. Время росещения подходило к концу. Из комнаты напротив через открытую дверь доносился приглушенный звук телевизора.

Майкл плотно прикрыл дверь. Больница напомнила ему о многих неделях, проведенных им у постели своей жены, смертельно бледной из-за сильного аневризма сосуда мозга. Казалось невероятным, что такая веселая и энергичная жизнь зависела от работы маленькой артерии. Теперь так же нереально воспринималось, что за этой дверью неподвижно лежал его брат, удерживаемый ремнями, перевязанный бинтами, с унизительными трубками в носу.

Касс с мрачным видом оперлась на стену, пятнышки от кофе проступили на ее белоснежном свитере из ангоры. Элизабет раскачивалась от усталости, казалось, что плечи платья поддерживают ее. Элис склонила голову к невестке, что-то крепко сжимая в руках. Майкл заметил на ее кремовой блузке пятнышки крови, коснулся ее руки. Она, печально глянув на кусок окровавленной марли, спрятала его в карман длинной юбки; это была повязка с ноги Джеймса.

— Не понимаю, почему до сих пор нет Артемаса, — вздохнула Элизабет. — Так он может и опоздать.

Касс, нервно кусая ногти, хрипло пояснила:

— Тамберлайн, кажется, говорил, что они могут задержаться. Они вроде бы в часе езды отсюда, где-то в северных предместьях.

Элис вздохнула:

— И почему надо было ехать к ней именно сегодня?

— Она — его старый друг, — откликнулся Майкл. — Он должен был опередить адвокатов.

— Старый друг, — кисло отозвалась Касс. — Который, вероятно, знал, что ее муж и его закадычные друзья хотят прибить нас. Черт, она же отвечала за декоративное устройство и наверняка знала, что они делали.

— Вовсе нет, — возразил Майкл. — Артемас так не думает.

— Какое имеет значение? — выпалила Касс. — Каждый, кто был связан с этими ублюдками, заслуживает наказания. Она виновна в соучастии. Как жена Портера, она знала, на что он способен.

— Но виновный еще не найден, — напомнила Элизабет.

— Да, до тех пор, пока Оливер Гранд не сдастся и не скажет нам об этом. Если я услышу от его адвокатов: «Наши клиенты всегда следовали архитектурным инструкциям», я задушу эту сучку.

Элис побледнела как полотно.

Майкл извлек из кармана ингалятор и начал крутить его в руке, пытаясь успокоиться. Проклятие, вечно он должен бороться с приступами астмы, когда расстраивается!

— Скажет Гранд или нет, причина выяснится. Если он или архитекторы отклонились от стандартов, чтобы сэкономить деньги, мы узнаем об этом, как только следователи изучат все накладные и ведомости.

— И почему все так глупо? — спросила Элизабет. — Сказали бы Джулии, что проект превышает выделенный бюджет. И не ясно, все ли деньги потрачены. Возможно, они просто просчитались в оценке полной стоимости здания. Так случается сплошь и рядом.

— Или были слишком расточительны, а потом решили скрыть это, — вмешалась Касс.

— Нет, Джулия проверяла все расходы. Она бы сразу узнала.

Майкл печально опустил глаза, но тут же попытался улыбнуться.

— Она всегда хвасталась своей памятью и могла не задумываясь перечислить все цены, начиная с дверных ручек и кончая фильтрами вентиляционной системы. Она знала стоимость работ до пенни. Как-то раз электрикам неправильно заплатили, и она вмиг доказала это, пересчитав все на калькуляторе.

Губы Элизабет тронула едва заметная улыбка.

— Джулия говорила, что способна вовремя возвести даже Тадж-Махал и уложиться в бюджет.

Касс зловеще выпрямилась.

— Она знала дело, и они убили ее. А эта сучка, которую Артемас называет своим другом, участвовала в этом.

Наступила тишина. Наконец Майкл сказал:

— Брат никогда не наказывает невиновных, но не щадит и проштрафившихся…

— Знаю. — Касс несколько успокоилась. Майкл крепко обнял ее. Элизабет и Элис подошли к ним.

В конце коридора распахнулась дверь лифта. Артемас энергично зашагал к ним навстречу.

Иногда он должен был напоминать себе, что они еще просто дети, а он приходится им кем-то вроде отца. Майклу, Элизабет и Элис шел тридцать второй год, Касс — тридцать третий. Ему так хотелось пожаловаться им, что сегодня он потерял больше, чем можно себе представить, но разве они поймут? Они знали только эпизоды истории Маккензи и Коулбруков, только то, что он намерен восстановить старое поместье Голубая Ива как часть корпорации в Атланте, только то, что они с Лили были друзьями детства.

— Как прошла твоя встреча с Лили Портер? — спросил Майкл.

Артемас покачал головой:

— Плохо.

Позднее он откроет им больше: Бог поможет ему, нет способа убедить их в невиновности Лили. Глаза его ввалились, во рту пересохло. Тем не менее он должен поддержать младших. Кашлянув, он резко сказал:

— Пойдемте навестим Джеймса.

Глава 16

Кабинет, который Лили разделяла с Ричардом, был просторной удобной комнатой с дубовыми стенами. Большие окна выходили в сад с азалиями. Теперь окна задернуты мягкими ситцевыми занавесками, сдерживающими холодную черную ночь.

Комната чем-то напоминала сейчас тюремную камеру.

Лили, скрючившись, сидела на толстом коричневом ковре, обложенная папками, бумагами и блокнотами. Пот струился по ее спине, авторучка, небрежно сунутая в кармашек рубашки, оставила темную кляксу на материале.

Она пыталась найти зацепку, какой-нибудь ключ к оправданию происшедшего.

За компьютером сидели два молодых архитектора, которые работали на Ричарда и Фрэнка. Глаза покраснели, лица напряжены. С помощью системы автоматического проектирования они шаг за шагом просматривали чертежи. Инспектор фирмы, женщина средних лет с плотно сжатыми губами, низко склонилась над бумагами Ричарда. Главный адвокат компании, развалясь в углу дивана, просматривал копии переписки, которую Ричард держал дома.

— Я принесу еще кофейник, — заявила Маленькая Сис, заглядывая в дверь и ничуть не заботясь, что ее увидят в ночной сорочке из шотландки и стоптанных тапочках.

Лили вяло покачала головой:

— Нет, иди спать. Сестры уже улеглись.

— Тебе бы тоже не помешало. Именно тебе! — Она строго взглянула на Лили.

При мысли о том, что ей нужно будет пересечь комнату Стивена, лечь на кровать, которую они делили с Ричардом, сон мгновенно улетучивался.

— Не могу. Я скоро отпущу всех домой, но вряд ли мне удастся заснуть.

Маленькая Сис что-то проворчала и исчезла, послышалось лишь ее торопливое шарканье по деревянному полу.

— Здесь ничего, — бросил один архитектор.

Другой и вовсе выключил компьютер:

— Никаких изменений в спецификациях, никаких исправлений. Только первоначальные чертежи.

Лили изумленно посмотрела на них.

— У Ричарда всегда были копии для работы дома.

Адвокат, высокий седой мужчина, с репутацией кристально честного человека, подперев подбородок, задумчиво подался вперед:

— Возможно, изменения в проекте были выполнены в офисе фирмы, а не здесь.

Она тотчас среагировала:

— Маркус, он не изменял проект и не позволил бы Фрэнку, а также не позволил бы снизить стоимость конструкции. Ни за что.

Маркус вздохнул.

— Давайте обратимся к фактам. У Фрэнка и Ричарда были и другие клиенты помимо Коулбрук-билдинг. Фрэнк сосредоточился на архитектуре. Ричард главным образом делал структурный анализ.

Она кивнула:

— Фрэнк был профессионалом.

Один из архитекторов добавил:

— Да, он несколько часов обсуждал форму кирпича, который предполагалось использовать для фасада. А уж мост в атриуме Коулбрук-билдинг он считал настоящим архитектурным шедевром.

— Так оно и было, — вмешался его коллега. — Какая структурная целостность в дизайне! Несмотря на дополнительную работу, Ричард усилил каждую критическую точку, дабы обеспечить необходимый запас прочности.

— А если все эти спецификации в один прекрасный момент были изменены? — заметил Маркус.

— Мы уже работали тогда над другими проектами, ведь признание фирмы в связи с проектом Коулбрук-билдинг обеспечило новых клиентов.

Лили закусила губу. Все надежды, все планы рухнули вместе с мужем, сыном и другими загубленными жизнями. Настоящий крах фирмы, которая только-только переехала из арендуемых помещений в собственное здание — красивый двухэтажный комплекс по проекту Ричарда и Фрэнка.

— Уверена, что Ричард не менял спецификации моста, — резко сказала она. — Иначе это было бы отражено на чертежах в его компьютере.

Маркус внимательно посмотрел на нее:

— А если предположить, что изменения внес Фрэнк, не поставив в известность Ричарда. — Он перевел взгляд на архитекторов: — Такое возможно?

Те переглянулись.

— Да, — ответил один. — Но для этого не было разумных оснований.

Кровь прилила к вискам Лили. Закружилась голова. Фрэнк хозяйничал за спиной Ричарда?!

— Мы никогда не сможем точно узнать, что случилось, — напомнил Маркус. — Значит, мы никогда не сможем гарантировать фирме освобождения.

Лили сдержала стон отчаяния. Это конец.

Инспектор, миссис Лейси, сняв очки, закрыла папку. Лили недолюбливала эту женщину, хотя она была превосходным специалистом. Правда, весьма самоуверенным. Фрэнк с Ричардом наняли ее с момента основания фирмы, и при первой же встрече миссис Лейси заявила Лили, что на то была воля Божья.

— Предвидя вероятный скандал, надо по возможности смело все отрицать. Я всегда говорила Фрэнку с Ричардом, что гордость до добра не доведет, а они были греховно гордые люди.

Лили медленно подошла к столу, где сидела миссис Лейси, и села напротив, наклонившись так, чтобы впериться в нее взглядом:

— Вон из моего дома, и чтобы больше я тебя здесь не видела!

Миссис Лейси раскрыла рот.

— Миссис Портер, это неразумно.

Лили швырнула за порог ее сумку.

— Успокойтесь. — Маркус тотчас подскочил к Лили, положил на плечо руку.

Лили почти касалась лица миссис Лейси В глазах инспекторши застыл страх.

— Ричард был добр к тебе. Добр ко всем, и самое малое, что ты можешь сделать, это поверить в его невиновность… и в невиновность Фрэнка. — Голос Лили сильно дрожал. Она подняла голову и посмотрела на Маркуса: — И ты также. — Потом, повернувшись к архитекторам, добавила: — Вы все.

Одолев горе, Лили действовала с фанатичной решительностью, хватаясь за любую работу, но любая провокация новой волны агонии вызывала в ней безжалостный протест.

— Уходи от греха подальше. — Лили еле сдерживала тайное желание схватить ее за волосы. — Ты просто боишься, что тебя в чем-нибудь обвинят.

— Лили, успокойся! — воскликнул Маркус. — Никто из нас и не думал обвинять Ричарда. Мы пытались только сопоставить факты.

Миссис Лейси презрительно фыркнула:

— Но я не стану скрывать подозрений.

Лили ударила кулаком по столу. Миссис Лейси, чуть выждав, взяла свое пальто и подняла сумку с пола. Ее бледное лицо было перекошено от страха и презрения.

— У меня имеется свое мнение на этот счет!

Лили угрожающе двинулась к инспекторше. Маркус перехватил ее.

— Уйдите, — приказал он миссис Лейси.

Она повернулась на каблуках и поспешно вышла. Лили все еще пыталась вырваться.

— Лили, она меньше всего виновата в наших несчастьях, — успокаивал адвокат.

Наконец она затихла и прислушалась. Хлопнула входная дверь. Неловкая тишина заполнила комнату.

Вдруг сзади что-то с шумом упало, затем раздался треск. Один из архитекторов поднял с пола перевернутый автоответчик.

— Лили, простите, — пробормотал он. — Я хотел выключить, случайно соскользнул палец.

— Что случилось? — Маленькая Сис тотчас просунула голову в дверь.

— Чак всего лишь уронил автоответчик. — Лили откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

Архитектор поставил автоответчик ближе к телефону на столе Ричарда.

— Не волнуйся. Он был сломан.

Маленькая Сис фыркнула:

— Ничего подобного.

Она проверила соединения и нажала на клавишу. Аппарат ровно заурчал.

— Здесь просто нет кассеты, и он был выключен. Я уже давно заметила. Поставь-ка новую кассету, и он чудесно заработает.

Лили быстро выпрямилась и открыла глаза. Во рту все пересохло.

«Ричард говорил, что он сломан. Когда? Как давно?»

Мысли путались в голове. Пытаясь вспомнить, она чуть ли не впилась ногтями в голову.

«Примерно за неделю до смерти».

Почему он солгал? Или просто ошибся? Или были записи разговоров, которые ей не следовало слышать?

— Лили? — обеспокоился Маркус. Он чуть ли не тряс ее за плечи.

— Ей нужно немного отдохнуть, — безапелляционно заявила Маленькая Сис. — Она спит всего часа два в день с тех самых пор, как приезжал Артемас Коулбрук, то есть уже с неделю.

Лили с трудом поднялась со стула, посмотрела на присутствующих. Надо взять себя в руки.

— Идите домой. Спасибо вам за то, что пришли. — Она повернулась к Маркусу, пожала ему руку. — Простите, может, я действительно не могу воспринимать это объективно. Я упакую все эти бумаги и пришлю вам. Конечно, вам они необходимы в первую очередь.

— Да, — согласился он. — Не передавайте ничего Коулбруку. Он не имеет права просить вас о помощи.

— Он имеет право, но я не позволю ему чернить имя Ричарда.

Маленькая Сис проводила посетителей. Лили закрыла дверь кабинета и тотчас подскочила к автоответчику. Теперь ей вспомнились мельчайшие подробности, которые ускользали от нее прежде.

Каким странным и нервозным он был во время церемонии открытия! В таком же состоянии он пребывал всю последнюю неделю. Она закрыла глаза и вспомнила, что однажды утром нашла его здесь: закрыв дверь, он говорил по телефону, но как только она заглянула, муж тотчас закончил разговор, явно огорчившись. Он отшутился, что звонил Фрэнку, требуя еще раз пересмотреть какие-то детали, поскольку Джулия Коулбрук, как обычно, приставала к ним по пустякам.

На следующий день он почему-то накричал на Стивена, когда тот не убрал игрушки в кабинете. Прежде Ричард никогда не повышал голоса на сына. Стивен, испугавшись, разрыдался, и тут Ричард обнял его с таким выражением отчаяния на лице, будто вот-вот заплачет сам.

Она вспомнила, что когда прильнула к Ричарду в постели, стараясь развеять его ужасное настроение, он отстранился, потом извинился и спустился в кабинет. Она последовала за ним и обнаружила его сидящим за компьютером над чертежами Коулбрука.

Все это, конечно, можно было бы списать на обычную нервозность, связанную с работой над проектом, но такое поведение совсем не свойственно человеку, которого она знала с колледжа.

Лили прошлась по кабинету, ноги были словно ватные. Книжный шкаф рядом с ее столом ломился от книг по садово-парковой архитектуре, там же стояли фотографии Стивена и Ричарда. Ухватившись за край полки, она мельком увидела какое-то сине-белое пятно за фолиантами.

Отодвинув книги в сторону, Лили двумя руками обхватила чайник Коулбрука. Он простоял здесь много лет. Ричард предполагал, что этот подарок семья Маккензи приняла задолго до ее рождения. Лили не собиралась разубеждать его, потому что никогда и никому не говорила про Артемаса, не говорила даже Ричарду.

Затрепетав, Лили отдернула руки. Зря она позволила Артемасу вернуть чайник. Дотрагиваясь до него, она чувствовала себя виноватой перед Ричардом. Она вышла замуж, выбрав лучшего для себя мужчину, мужчину, который не соизмерял свою любовь к ней со своими амбициями и верностью своей семье. Мужчину, который не имел от нее никаких секретов. Неужели она ошиблась? Нет. Ее жизнь сложилась правильно. Закрыв глаза, она погрузилась в воспоминания.

* * *

Лили склонилась над столиком в крохотной спальне мансарды дома тети Мод. Осенью она переедет в студенческое общежитие колледжа в Атланте. Через распахнутое окно веет влажный полуденный ветерок, приятно освежая ее разгоряченное лицо. По комнате разбросаны коробки, сумки, бумаги.

— К тебе кто-то приехал. — Лили быстро обернулась на голос тети Мод. — Из Нью-Йорка.

Кровь ударила ей в голову.

«Артемас! Вернулся, чтобы взять меня с собой», — мелькнуло в голове, но тетя Мод тут же вернула ее к реальности:

— Не он. Он прислал какого-то мистера Тамберлайна.

Лили вмиг сбежала по небольшой узкой лестнице на второй этаж. Гордо вскинув голову, она заставила себя медленно сойти по широким ступеням на первый. Сердце ее гулко отдавалось в груди.

Мистер Тамберлайн был одет так же хорошо и держался так же важно, как и во время их первой встречи в марте. Он не сразу заметил ее, поскольку стоял спиной к арочному входу в гостиную. Перед ним сидела Маленькая Сис. Она водила по его ладони пальцем. Большая Сис сидела у окна, энергично жуя табак и с жадным интересом разглядывая его.

Лили остановилась в дверях, казалось, навсегда лишившись голоса. Через дверную сетку она увидела седан у тротуара с фирменным знаком таксопарка Атланты. Значит, мистер Тамберлайн ненадолго. Рухнула последняя надежда.

— Мы никогда раньше не принимали в своем доме в качестве гостя черного человека из состоятельных, — объявила Большая Сис. — И это было бы замечательно, если бы не дело, в связи с которым вы к нам прибыли.

Таким образом сестрам удалось поколебать его уверенность.

— Печаль ясна, — заключила младшая сестра и указала на его руку. — Печаль африканского порабощения.

— У меня в роду не одно поколение ньюйоркцев, — несколько раздраженно ответил мистер Тамберлайн. — Они не были рабами по крайней мере с тысяча семьсот девяносто восьмого года. Моя бабушка управляла одним из крупнейших банков Гарлема.

— Я имела в виду совсем другое. Вы сильно страдали от расизма и, будучи таким же изгнанником, как и ваши национальные герои, преуспели в белом мире.

— Несомненно.

— Но вижу также и боль в вашей жизни. Потери. Ужасные разочарования. Они по-прежнему с вами — вы не избавились от них.

Он ничего не сказал. Лили заметила в нем перемену.

— Я развожусь, — наконец решился он. — У меня умственно отсталая дочь с рождения.

— Ах! Я так и знала!

Лили вошла в комнату. Пора было заступиться за него. Он повернулся, услышав ее шаги.

— Мисс Маккензи. — Он степенно кивнул.

— Не разговаривай с ним. — Большая Сис смачно сплюнула в кофейную банку. — Он какой-то странный. И что это за работа — главный курьер?

— Я — финансовый менеджер «Коулбрук интернэшнл», — мрачно заметил мистер Тамберлайн.

Она откинула волосы и вздохнула. Надо что-то быстро предпринять.

— Вы позволите мне поговорить с мистером Тамберлайном с глазу на глаз?

— Да. — Тетя Мод уже спустилась с лестницы и теперь стояла в дверях гостиной.

Она шутливо погрозила пальцем мистеру Тамберлайну:

— Что ты хочешь, прихвостень? Какую еще душевную боль послал Артемас Коулбрук Лили?

— Тетя Мод! — Лили распростерла руки и перевела взгляд с нее на сестер. — Пожалуйста!

— Замолчи, Мод, — изрекла Большая Сис. — Оставим их. Он скоро уедет.

Мод, ворча, прошла через холл на заднее крыльцо. Маленькая Сис взяла старшую под руку. Выходя из комнаты, Маленькая Сис оглянулась через плечо на мистера Тамберлайна:

— У вас добрые глаза. Лучше живите с ними.

Когда они наконец остались одни, Тамберлайн подошел к столу и открыл объемистый кожаный саквояж. Лили молча наблюдала, как он извлек чайник Коулбрука и поставил его на стол.

— Он просил передать вам. Он ваш навсегда.

Глаза ее загорелись, она с трудом перевела дыхание.

— Это единственная причина, почему он послал вас сюда? Чтобы привезти этот чайник?

— Нет.

Тамберлайн по возрасту годился ей в отцы, и она неловко чувствовала себя в его присутствии. Печаль в его глазах задевала за живое.

— Я хочу извиниться перед вами. Это не связано с Артемасом, и не имеет значения, какими добрыми побуждениями я тогда руководствовался, но по моей вине вы потеряли свой дом.

Она тяжело вздохнула, села на изящный маленький диванчик, сложив руки на коленях:

— Он уединился так, что стал недоступен даже друзьям. Мне было непонятно, почему он так поступил, но это было его решение, а не ваше.

— Вы очень великодушны. Спасибо.

Она равнодушно пожала плечами:

— Передайте, что я возьму этот чайник.