Леди-обманщица

Наконец, пребывание в Эль-Трэджаре закончилось, фургон проповедницы выкатился из города и свернул в сторону границы. Здесь Коди с удовольствием стянула с себя строгое платье с высоким воротником и длинными рукавами и надела простую и свободную одежду. Ей хотелось хотя бы недолго побыть самой собой. Через день-другой она начнет готовиться к новому перевоплощению. А сейчас она просто радовалась свободе.

Для Джонатана Харриса дни тянулись мучительно медленно, и один походил на другой. Банкир то и дело приходил в ярость. Он просто ненавидел все это фальшивое внимание и сюсюканье, которым его окружили.

Утром его, как обычно, навестил врач, который с радостной улыбкой отметил, что дела у Джонатана идут на поправку.

— Какая, к черту, поправка, если я никогда не смогу больше ходить? — взорвался Джонатан.

Доктор не стал долго разговаривать, он собрал свой чемоданчик и стремительно ушел. Джонатан остался один в своем ненавистном кресле на колесиках. Он подкатил его к окну в гостиной и стал смотреть на улицу, где вот-вот должна была появиться Элизабет. Жена ушла в магазин за покупками и отсутствовала уже около часа. Ему очень не нравилось оставаться одному. Он хотел и требовал, чтобы Элизабет постоянно находилась рядом с ним. Теперь с каждой минутой ожидания он злился все больше и больше. Когда, наконец, Элизабет появилась в поле его зрения, в нем клокотала ярость.

— Привет, дорогой, — тепло произнесла она, входя в дверь.

— Где это тебя черти носили? — свирепо посмотрел он на жену.

Элизабет сделала вид, что не заметила его взгляда и тона.

— Я же тебе сказала, дорогой, что я пошла в магазин.

— В магазин ты ходила почти целый час? Что ты так долго там могла делать?

— Я купила все необходимое и немного поболтала с мистером Уэйманом. Он передает тебе привет и желает скорого выздоровления.

— Знаю я, как он желает…

С этими словами Джонатан схватил Элизабет за руку и резко дернул.

— Когда я требую от тебя, чтобы ты поторопилась, ты обязана торопиться. Поняла?

— Но я торопилась, дорогой Джонатан. Ты должен понять, что иногда мне необходимо перекинуться с кем-нибудь несколькими словами. Я и без того достаточно много сижу взаперти в этом доме.

Она пыталась высвободить руку, но он держал ее железной хваткой.

— Но я же ни с кем не перекидываюсь словами. Я теперь буду вечно прикован к этому дому.

— Почему же вечно, дорогой? Доктор сказал, что ты уже можешь приступить к работе в банке.

При этих словах Элизабет у Джонатана округлились глаза, и он еще крепче стиснул ее руку.

— Ты хочешь, чтобы я вернулся в банк? Тебе доставит удовольствие, если люди будут приходить и глазеть на мое уродство? И я должен буду выслушивать их сочувствия по поводу того, что я стал получеловеком. Думай, что говоришь! Я не собираюсь стать всеобщим посмешищем! Я не намерен демонстрировать свое уродство и собирать зрителей!

— Джонатан, отпусти мою руку, мне больно!

— Ах, тебе больно? А мне, думаешь, приятно сидеть в этой чертовой коляске и чувствовать себя уродом? Запомни, впредь ты будешь делать то, что я потребую! Если я скажу тебе, что ты должна вернуться через десять минут, значит, через десять минут ты обязана быть дома. Поняла?

— Ты не можешь со мной так обходиться, Джонатан. Это безумие! Во что превратится моя жизнь?

— Твоя жизнь закончилась в тот день, когда меня ранили. Закончилась вместе с моей. Запомни это!.. А теперь приготовь мне что-нибудь поесть. Да пошевеливайся!

Прорычав последние слова, он оттолкнул Элизабет от себя, развернул кресло и стал вновь наблюдать за дорогой.

У женщины на глазах выступили слезы.

— Я не знаю, что с тобой произошло, Джонатан? Ты же не умер, ты остался жив. Значит, надо жить. Тебе необходимо выходить из дома и встречаться с людьми, с друзьями. Нельзя прятаться в доме.

— Прятаться? Я не прячусь. Я просто похоронил себя здесь.

— Но доктор сказал, что ты можешь вести почти нормальный образ жизни.

— Почти нормальный! Ха-ха-ха! Я предпочитаю вести или нормальный образ жизни, или никакой. Охотнее всего я оказался бы сейчас на глубине двух метров под землей…

— Джонатан, я не собираюсь хоронить себя вместе с тобой.

Он резко повернулся к ней, его лицо пылало гневом и угрозой.

— Не выводи меня из себя, женщина!

— Джонатан, ты стал совсем другим человеком.

— Ты чертовски права. Я намерен прожить в этом кресле, не выходя из дома, до своего последнего дня.

— Но ведь многое в твоей жизни может стать, как прежде.

— Как прежде? О чем ты говоришь? Разве я могу ходить, как прежде? Могу быть мужчиной, как прежде? Неужели ты не понимаешь, что прежнего мне уже никогда не вернуть? Никогда! И все из-за этого мерзавца Люка Мейджорса. Я живу только ради того дня, когда увижу его вздернутым на виселицу.

В голосе Харриса было столько яда, что Элизабет не выдержала и выбежала из комнаты. Совсем недавно она надеялась, что Джонатан вернется к работе, к своему прежнему образу жизни. Но, судя по его настроению, этого никогда не произойдет. Что же ей теперь делать?

К вечеру Джонатан накачал себя виски и уснул. Такое случалось с ним уже не в первый раз, и Элизабет знала, что он проспит до утра. Почему бы ей не навестить свою старую подругу Сару Грегори, которую она не видела уже несколько дней?

— Добрый вечер, Элизабет, — сказала Сара, радушно открывая дверь и с улыбкой приглашая войти. — Очень рада видеть тебя.

— Может быть, я не вовремя, — извиняющимся тоном произнесла Элизабет. — Я тебе не помешала?

— О чем ты говоришь? — воскликнула Сара. — Мне сейчас так хочется посплетничать с тобой.

Элизабет вошла, и женщины удобно устроились в гостиной.

— Как у тебя дела, Сара?

— Ужасно, Элизабет. Сэм был для меня не только мужем, но и большим другом. Я никак не могу прийти в себя от этого кошмара. Ты не слышала никаких новостей?

— Глухо. Ничего не дало даже крупное вознаграждение, о котором объявил мэр.

— Не понимаю, как этим убийцам удалось так ускользнуть? Просто какое-то наваждение.

— Да, все пошло кувырком.

Сара взяла подругу за руку.

— Тебе, Элизабет, повезло хотя бы в том отношении, что Джонатан остался жив.

— О, Сара, Джонатан совсем не хочет жить, он мечтает о том, чтобы умереть. И мы оба с ним несчастливы. Он никак не может свыкнуться с мыслью, что уже никогда не сможет ходить.

— Не сможет никогда ходить? Об этом я еще не знала. Мне известно только, что у него дела идут к лучшему.

— Он так сильно изменился, Сара. Ему уже никогда не стать таким, каким он был прежде. И теперь он думает только о мести. Я пытаюсь успокоить его, как могу, но мне все труднее находить для него подходящие слова.

— Да, Элизабет, это, должно быть, настоящий кошмар для тебя.

— Ты права. Но когда я начинаю себя жалеть, то понимаю, что это эгоистично.

— Нет, нет, ты не эгоистка, Элизабет. Ты удивительная женщина. Ты очень мужественная. Я не знаю, как я поступила бы в подобной ситуации.

— А я не знаю, что было бы со мной, если бы я вдруг потеряла Джонатана.

Женщины обменялись понимающими печальными взглядами. После недолгого молчания Элизабет стала собираться домой.

— Мне пора идти. Если Джонатан проснется и обнаружит, что меня нет дома, то очень рассердится.

— Я очень рада тому, что ты зашла. Мне так не хватало тебя все это время.

— Если тебе что-либо понадобится, Сара, то дай мне знать.

— И ты тоже. Я все никак не могу прийти в себя после смерти Сэма. Но жизнь продолжается, и я должна жить дальше… В один прекрасный день правосудие свершится, и убийцу повесят. А до того мне остается молить Господа, чтобы дал мне силы и терпение.

Сара проводила подругу до порога, и они расстались.

Элизабет неторопливо шла по темной улице к своему дому. Она погрузилась в размышления о жизни и никого не видела вокруг.

— Элизабет! — вдруг окликнул ее мужской голос.

Она резко повернулась на него и увидела рейнджера Логана, который направлялся через улицу в ее сторону.

— Джек! Не ожидала тебя встретить в этот час.

— Что ты делаешь одна в такое время?

В его голосе звучало беспокойство, и это не осталось для нее незамеченным. Она рассказала ему о встрече с подругой.

— Сара сказала, что до сих пор нет никакой информации о банде.

— Знаю. Прости, я тоже не могу сообщить тебе ничего нового… Могу я проводить тебя до дома? Мне не очень нравится, что ты разгуливаешь по улицам ночью одна.

Элизабет посмотрела на Джека. Перед ней стоял красивый мужчина с могучими плечами, ласки которого она хорошо помнила до сих пор. А дома ее ждал свирепый муж, от которого ничего теперь не услышишь, кроме брани. Ей так не хотелось идти домой!

— Джек, куда угодно, только не домой.

— Элизабет…

Он посмотрел в ее глаза и увидел в них отчаяние одинокого человека.

— Прошу тебя, Джек, не настаивай, чтобы я сейчас возвращалась домой, — произнесла она с грустью.

— Ты понимаешь, о чем просишь? — нежно посмотрел он ей в глаза.

Их взгляды встретились, и он понял, что сейчас этой женщине больше всего нужна ласка. Он взял ее руку в свою ладонь, и Элизабет вся затрепетала.

— Да, понимаю, — произнесла она.

Они смотрели друг другу в глаза, казалось, целую вечность.

— Не знаю, что бы я без тебя делала, — тихо произнесла она. — Ты, Джек, занял в моей жизни такое важное место.

И тогда он прижал ее к своей груди и поцеловал. Тем самым он хотел дать ей понять, что она тоже значила для него очень много.

— Мне так хочется побыть с тобой наедине, но я не хочу ставить под удар твою репутацию, — нежно произнес он, когда они оторвались друг от друга. — Ты слишком много для меня значишь.

— Можно ли пройти в твою комнату каким-нибудь иным путем? — тихо спросила она. — Я хотела бы прийти к тебе так, чтобы меня никто не видел.

Джек сосредоточенно наморщил лоб.

— Вспомнил, за кухней есть черный ход, — произнес он немного погодя.

— Вот и хорошо, — кивнула она. — Я могу прийти к тебе через этот вход.

Они обменялись обещающими взглядами и молча направились к черному входу в гостиницу. Джек потянул за дверную ручку, и дверь открылась. Внутри горела тусклая лампочка, и они не без труда различили деревянную лестницу, которая вела наверх. Элизабет несколько секунд рассматривала ее, затем стала осторожно подниматься по ступеням. Подождав, пока она поднялась на второй этаж, Джек прикрыл дверь снаружи, обошел гостиницу и поднялся в свой номер через парадный вход. Дверь своей комнаты он нарочно оставил приоткрытой. Через минуту Элизабет тихонько проскользнула в его комнату, и они слились в страстном поцелуе.

Потом были жаркие и нежные ласки на кровати…

— Мне пора идти, — произнесла, наконец, утомленная Элизабет. — Если Джонатан проснется, он должен видеть меня дома.

— Мне не хочется, чтобы ты уходила, — произнес он, нежно проводя рукой по ее спине.

Элизабет склонилась над ним и поцеловала.

— Мне самой так хочется остаться, — призналась она. — Но я вынуждена считаться со многими обстоятел ьствами.

Джек с сожалением встал и начал одеваться. Она последовала за ним. Вскоре она стояла одетая.

— Когда мы снова увидимся? — спросил он с надеждой в голосе.

— Ты долго собираешься работать в нашем городе? — уточнила она.

— До тех пор, пока не будут решены все проблемы, — ответил он.

— В таком случае, я смогу приходить к тебе, как только представится возможность, — пообещала она. — Скорее всего, это будет поздно вечером. Гораздо позднее, чем сегодня.

— Я буду ждать, — радостно улыбнулся он.

Она погладила его по щеке и вышла.

Оставшись один, он стал смотреть через окно на ночную улицу и перебирать в памяти все те ласковые слова, которые услышал от нее, и многочисленные блаженные моменты их близости. Теперь он будет с нетерпением ждать новой встречи. Потом он вспомнил о ее домашних проблемах и дал себе слово не успокоиться до тех пор, пока не найдет виновника ее мучений.

— Ну и как я выгляжу? — спросила Коди у Гордого Призрака, поворачиваясь к нему лицом.

Он что-то пробормотал.

Она восприняла его бормотание как бесспорное одобрение и снова посмотрелась в маленькое зеркальце, которое держала в руке. Ей хотелось получить цельное представление о своей внешности. В этот раз она поработала над гримом особенно тщательно и хотела убедиться, что потратила время не напрасно. В зеркале она увидела девушку с черными, как уголь, волосами и темной, как у мексиканки, кожей. Особенно трудно ей дался этот цвет кожи. Как всегда, выручил Гордый Призрак. Являясь большим специалистом по травам, он изготовил для нее мазь, которая и дала этот привлекательный цвет кожи. Темный цвет продержится достаточно долго, и Коди считала, что на этот период ее безопасность гарантирована.

Теперь предстояло найти работу в одном из салунов Рио-Нуэво. Готовясь пройтись по салунам, Коди надела яркую юбку и белую блузку с большим вырезом. Поработав в образе Делайлы, Коди знала, с какими трудностями сталкивается девушка в салуне. Она решила больше не рисковать так опрометчиво, как делала прежде. Нет, она не намерена завлекать мужчин к себе в номер, она будет просто артисткой, которая умеет развлекать публику. Она будет разносить напитки, петь и танцевать. Но не более того. И вот теперь ей предстояло найти такого хозяина салуна, который понял бы, что перед ним не дешевая проститутка, а талантливая артистка. Задача непростая, но Коди не сомневалась в себе и своих талантах.

До прибытия банды Дьявола она должна здесь обустроиться и расставить ловушки. Коди очень надеялась, что расставленные ею западни сработают.

Фургон они оставили в нескольких милях от Рио-Нуэво. Коди не хотела давать Люку ни малейшего шанса узнать ее. В город она собиралась въехать верхом на лошади.

— Постарайся, чтобы тебя никто не видел, — напутствовал Гордый Призрак, который заметно нервничал. — Ты сама справишься?

— Справлюсь, — ответила она уверенным тоном, хотя вид у нее был совершенно иной.

Коди понимала, что, въезжая в город одна, она рисковала влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. Город кишел всевозможными проходимцами и уголовниками, поэтому она внутренне готовилась к самым неожиданным осложнениям.

— Ты взяла нож и револьвер? — напомнил Гордый Призрак.

— Да, — кивнула она.

Нож Коди привязала к бедру, а револьвер лежал у нее в седельной сумке.

— Надеюсь, что банда вскоре объявится здесь, — размышляла Коди вслух. — Если все сложится так, как с Хэнком Эндрюсом, то финал известен. Как только бандиты появятся, я сразу же начну действовать.

— А до того времени будь осторожна, — еще раз напомнил Гордый Призрак.

— Не волнуйся, — улыбнулась она. — Не хватало мне еще каких-нибудь неприятностей до появления Мейджорса.

Вскочив на лошадь, Коди помахала рукой Гордому Призраку и поскакала в сторону Рио-Нуэво.

Осмотрев в городе несколько салунов, девушка выбрала самый чистый и привлекательный на вид. У входа она слезла с лошади, привязала ее и, не обращая внимания на гипнотизирующие взгляды зевак, направилась в салун.

Войдя в зал, она быстро оценила обстановку. Посетителей оказалось немного, и они не обратили на вошедшую никакого внимания. Зато стоявший за стойкой бара хозяин салуна посмотрел на нее недоброжелательным взглядом. Она догадалась, о чем он подумал, и решила сразу же расставить все по местам.

— Меня зовут Армита, — сказала она, подойдя к нему. — Я хочу у вас работать.

Бармен оценивающим взглядом осмотрел ее с головы до ног.

— Хорошенькая маленькая штучка, — вполголоса произнес он. — Интересно, какова она на вкус?

Недоброжелательность в его глазах сменилась похотливостью.

— Сначала я сам тебя испытаю, чтобы убедиться, что ты сойдешь для моих клиентов.

В следующий момент что-то сверкнуло в воздухе, и бармен увидел перед своим носом острый нож.

— А вот это видел? — спросила Коди. — Я певица. И я буду петь. Конечно, я буду разносить напитки. Но не более того.

Бармен вытаращил глаза и не сразу нашелся, что ответить. Он не сомневался, что она умеет обращаться с ножом, который приставила к его носу.

— Жаль, — произнес он, наконец. — Ты могла бы здесь хорошо заработать.

— Я и так хорошо заработаю пением, — убрала она нож в ножны. — Все остальное я делаю ради своего удовольствия и в свое личное время. И не за деньги. А теперь я кое-что спою для вас.

— Мне не нужна певица, — хмуро посмотрел он на нее.

— Очень даже нужна, — с сарказмом заметила она. — Ведь посетители вам, наверное, нужны. Едва ли вас устраивает вот такой пустой зал.

— Ты думаешь, они так и бросятся сюда, чтобы слушать твое пение? — в тон ей произнес он.

— У вас есть какие-нибудь развлечения для клиентов? — спросила она уже спокойным тоном.

— Их развлекают мои девочки, — произнес он уже без сарказма.

— В таком случае, пора предложить им что-нибудь новенькое, — улыбнулась она. — Когда вы примете меня на работу, посетители будут приходить сюда, чтобы послушать мое пение, и здесь они будут оставлять свои денежки.

— Ладно, спой что-нибудь, — согласился бармен уже вполне доброжелательно. — Если твой голос соответствует твоим амбициям, то…

Коди отошла в дальний угол зала и запела мелодичную песню. Ее голос звучал чисто и звонко.

Несколько посетителей-мужчин прервали свою беседу и стали с интересом рассматривать ее. Коди выбрала эту мелодичную песню для того, чтобы показать свое вокальное мастерство, прекрасно понимая, что для салуна эта песня не годится. Голос певицы бармену понравился, а песня нет.

— Это и весь твой репертуар? — спросил он. — Здесь же не церковь, чтобы петь церковные гимны. Такой песней посетителей в салун не завлечешь.

Коди тряхнула головой и, бросив на хозяина озорной взгляд, запела хулиганскую песенку, от которой уши старых дев Сан-Антонио, несомненно, завяли бы. Эту песенку и еще несколько подобных она выучили во время своей работы в салуне Аризоны. Как только она кончила петь, посетители разразились аплодисментами. Бармен, наконец, улыбнулся.

— Хорошо, Армита, твой невинный вид — всего лишь имидж. Ты знаешь, что делаешь. Я принимаю тебя на работу.

— Gracias, — сияя, произнесла Коди.

Итак, она получила работу в салуне Рио-Нуэво. Цель первого этапа достигнута.

— Когда ты можешь приступить к работе? — спросил бармен.

— Сегодня вечером, — ответила она. — У вас найдется для меня комната?

— Займи любую свободную наверху, — предложил он.

Затем бармен выразительно посмотрел на нее.

— Вообще-то ты могла бы зарабатывать больше…

— Я буду для вас только петь.

— Как хочешь. Можешь занимать комнату. Посетители начинают подходить обычно после захода солнца.

Коди торжествующе улыбнулась и направилась к лестнице.

Глава 16

— Дьявол знает свое дело, — с удовлетворением произнес Хэдли, отпивая виски за столиком в салуне Рио-Нуэво.

— Да, мы хорошо поработали.

Банде довольно долго пришлось ждать в каньоне сообщения от главаря. Потом пришла записка, в которой указывалось, когда и по какому маршруту пойдет транспорт с оружием, а также количество охранников. Банда вышла в район маршрута, заняла выгодную позицию и сделала свое дело. Во время нападения погибли три солдата-охранника и два бандита. Охранников убил лично Салли, чем он теперь откровенно похвалялся. Конечно, крови пролилось много, но добыча стоила того. Хэдли не сомневался, что Дьявол будет доволен. После неудачи в Дель-Фуэго Хэдли придавал большое значение успешному выполнению этой операции. Ему очень важно было вновь вернуть расположение к себе Дьявола.

— На этом транспорте мы хорошо заработаем, — заметил Салли. — Утром поторгуемся с покупателями. Главное — не продешевить.

— Дьявол достоин восхищения, он никогда не ошибается, — произнес сидевший за этим же столиком Джонс. — Не знаю, как ему это удается!

— Когда слух об этом деле разнесется по всему Техасу, представляете, как нас станут бояться, — самодовольно ухмыльнулся Салли.

Люк стоял у бара и, слушая бахвальство Салли, кипел от ярости. Чтобы заглушить воспоминание об убитых охранниках, он сделал большой глоток. Расправа с охранниками представляла собой настоящую бойню, поскольку банда превосходила, охрану во много раз, к тому же налетела внезапно. Люк участвовал в этом налете, он ничего не мог изменить, ничем не мог помочь охранникам. Собственная беспомощность бесила Люка.

Сейчас он проклинал себя и проклинал то положение, в котором оказался. Для этих бандитов не было ничего святого. Убийство для них — всего лишь способ получить то, что они хотели. И они убивали без размышлений и колебаний.

Чего греха таить, и Люку в своей жизни тоже приходилось убивать. Это было на войне. Но он убивал во имя высоких целей, защищая общество, в котором жил, защищая свою жизнь. Но по своей сущности он не был убийцей. И теперь Люк испытывал отвращение к самому себе за то, что якшался с этими подонками. Единственное, что оправдывало его пребывание здесь, это намерение выследить Дьявола. Как только главаря арестуют, Люк немедленно уберется отсюда ко всем чертям.

— Итак, когда же мы увидимся с Дьяволом, чтобы сообщить ему эту приятную новость? — спросил Мейджорс, подсаживаясь к столу, за которым сидел Хэдли.

Он устал от ожидания, ему хотелось снова оказаться на своем ранчо и заняться хозяйством.

— Только не сейчас, — пожал плечами Хэдли. — Сейчас мы должны затаиться и не высовывать носа. Уверен, что рейнджеры и армейские подразделения будут усиленно разыскивать нас. Поэтому какое-то время мы выждем здесь, а потом вернемся в свой лагерь. Не худший вариант, а? В этом салуне можно развлекаться.

Хэдли обвел рукой зал, где спиртное лилось рекой. Девицы охотно шли с членами банды в свои комнаты, где доставляли им наслаждения всеми известными им способами за известную плату.

Получив щелчок по носу в очередной раз, Люк стиснул от ярости зубы. Допив стакан виски, он отошел к бару, чтобы заказать еще и скрыть от сообщников переполнявшие его чувства. Сложившаяся ситуация очень беспокоила Люка. У него возникли подозрения, что Джек Логан, сидя в городской гостинице, находился к Дьяволу ближе, чем Люк Мейджорс, живший вместе с бандитами. Тем не менее между бандой и Дьяволом существовала связь, и Люк считал себя обязанным проследить ее от начала до конца и выйти через нее на главаря. Судя по медленному темпу развития событий, на это потребуется не один месяц. Перспектива прожить в банде еще несколько месяцев мало радовала Мейджорса, ему хотелось, черт побери, поскорее убраться отсюда.

В зале салуна произошло заметное оживление. Чтобы привлечь внимание посетителей, заиграл пианист. Когда присутствующие повернули головы в его сторону, он встал и обратился к посетителям.

— С гордостью представляем нашим клиентам прекрасную Армиту, — выкрикнул пианист.

На маленькую сцену вышла молодая женщина, которая сразу же приковала к себе внимание всех присутствующих. Громкими возгласами ковбои выразили свое восхищение внешностью Армиты, ее великолепной фигурой, обтянутой красным платьем, и множеством пышных нижних юбок.

Бросив мельком взгляд в ее сторону, Люк снова отвернулся к бару. Сегодня он не испытывал ни малейшего желания веселиться и развлекаться с женщинами. Ему хотелось спокойствия, тишины и много виски…

Пианист заиграл веселую мелодию, рассчитанную на то, чтобы подбодрить подвыпивших посетителей. Коди улыбнулась и запела песенку, которая стала здесь гвоздем ее программы…

Пошла уже третья неделя ее работы в салуне, и молва о певице довольно широко разнеслась по городу. С каждым вечером число посетителей салуна возрастало. Хозяина это радовало. Коди внешне разделяла его радость, но в действительности этот успех ее мало интересовал. Она жила ожиданием того дня, когда в городе появится банда Дьявола. Обычно во время исполнения песен она внимательно рассматривала посетителей.

Так было и в этот раз. Коди увлеченно размахивала своими пышными широкими юбками, на мгновение обнажая туфельки на высоком каблуке и красивые стройные ножки. Стремительно двигаясь по сцене, она заражала весь зал весельем. Когда песенка закончилась, полупьяные ковбои разразились бурей аплодисментов. К этому времени Коди успела просмотреть больше половины зала. Осталась еще почти половина. Коди запела другую, еще более непристойную мексиканскую песенку, чем вызвала бурный смех и громкие поощрительные выкрики.

Осматривая другую половину зала, Коди чуть не запнулась посреди музыкальной фразы: она увидела за столиком Хэдли и Салли. Теперь она стала осторожно обводить взглядом другие столики в поисках Люка, но не увидела ни одного похожего на него мужчину. Ее охватило беспокойство. А вдруг во время ограбления с ним что-то случилось? Его могли ранить, убить или же поймать. Эти переживания она испытывала примерно в течение минуты, до тех пор, пока не увидела возле стойки бара Люка Мейджорса. Не увидела она его сразу лишь потому, что он стоял к ней спиной. Ее внезапно охватило сильное возбуждение.

«Нет, я вовсе не рада видеть его, просто он стоит такую кучу денег, что иного чувства, кроме радости, и вызвать не может», — мысленно сказала она самой себе.

Итак, все прекрасно! Все шло по плану. Следующий пункт этого плана — затащить Люка наверх в свою комнату. Коди хорошо представляла физиономию хозяина салуна, когда он увидит ее направляющейся с Люком наверх. За все время работы в салуне она играла в карты, разносила напитки, пела и пила спиртное вместе с посетителями, но ни одного мужчину не пустила в свою постель. Она никого не подпустила даже к двери своей комнаты.

Но сегодня все будет иначе. Сегодня Коди постарается заманить Мейджорса в свою комнату. Она сделает для этого все возможное и невозможное. И если ей придется изобразить, что она его соблазняет, значит, она будет соблазнять его. Так тому и быть. Люк Мейджорс — это ее добыча. Она обманет его. На этот раз у нее не сорвется.

Как нарочно, Люк не обращал на певицу на сцене никакого внимания. Просто ему не хотелось развлекаться. Осушив стакан виски, он направился к выходу. Он уже почти дошел до порога. И в этот момент остановился. Его внимание привлек голос певицы. Вместо визгливой песенки она запела печальную балладу, и Люк замер на месте. Ему показалось, что он где-то слышал этот голос. Где и когда? Ах, да, точно таким голосом пела проповедница сестра Мэри с детьми, когда он однажды вошел в свой домик. Сейчас этот голос проник ему в самую душу и что-то ему отозвалось. Люк обернулся, чтобы посмотреть на певицу.

Да, она, несомненно, хороша. Такой черноволосой красавицы ему, пожалуй, не доводилось встречать в своей жизни. Он с недоверием отнесся к хвастовству бармена, когда тот в начале вечера пообещал поразить посетителей вечерним представлением. Пожалуй, бармен имел для этого достаточно оснований. Люк поймал себя на том, что смотрел на черноволосую певицу, будто загипнотизированный.

Неожиданно для самого себя он вернулся к стойке бара и уставился на певицу. Немного времени потребовалось ему, чтобы понять, что Армита, эта любимица собравшихся, была не просто девицей из салуна. Да, ее платье выгодно демонстрировало и подчеркивало ее достоинства, но его нельзя назвать слишком открытым. То же самое относилось и к ее многочисленным юбкам, и к ее манере держаться на сцене. Все броское, привлекательное, манящее, но вместе с тем ничего вульгарного. Вообще в этой певице было что-то неуловимо чистое и невинное. Что именно? Люк не мог ни понять, ни объяснить. Но он понял, что Армита очаровала его.

— Она чертовски хороша, не так ли? — произнес хозяин салуна Хэл.

— Очень хороша, — согласился Люк, не отводя глаз от сцены.

Исчезновение певицы после исполнения песни вызвало у него искреннее огорчение.

— Не переживай, она вернется, — успокоил его Хэл. — Примерно через час она запоет снова. А сейчас… Кто ее знает, иногда она спускается в зал и слегка заигрывает с посетителями.

Как только он сказал это, из боковой двери зала вышла Армита и, проходя между столиками, стала шутить с сидящими ковбоями. Посетители обращались с нею совершенно иначе, нежели с девицами салуна. Если девиц запросто лапали и усаживали на колени, то перед Армитой все испытывали какой-то благоговейный трепет. Люка это просто поразило.

Медленно пробираясь между столиками, Коди целеустремленно шла к своей жертве. Наконец-то Люк оказался именно там, где она и хотела его увидеть, где приготовила для него ловушку. Выступая в роли певицы, Коди полностью контролировала ситуацию и управляла развитием событий. Вот-вот она заманит Мейджорса наверх и подаст Гордому Призраку сигнал. А уж потом будет проще пареной репы вывезти его отсюда ночью незаметно для всех. Этот этап операции у нее с Гордым Призраком хорошо отработан на практике. Коди подошла к бару, облокотилась о стойку и улыбнулась Хэлу.

— Отличное пение, — сделал ей комплимент бармен.

— Gracias, — произнесла она. — Это так забавно — вызывать у мужчин смех, особенно, когда их очень много.

— У тебя это хорошо получается, Армита, — слегка польстил хозяин.

Коди тихо засмеялась и посмотрела на Люка. Тот не сводил с нее глаз, и она улыбнулась ему.

— Ты на самом деле прекрасно поешь, Армита, — сделал ей комплимент Люк. — Ты просто диковинка в этом захолустном городке.

— Ну что ты, что ты, — замурлыкала она.

Коди говорила с акцентом, и это у нее здорово получалось.

Посмотрев на Люка, она подумала о том, что с ним надо быть очень осторожной, нельзя позволять ему прикасаться к себе или целовать себя. Слишком хорошо она помнила, какую бурю чувств вызвали в ней его объятия и поцелуи в каньоне, и ей не хотелось, чтобы все повторилось.

Он явно заинтересовался ею, значит, половина дела сделана. Теперь лишь оставалось увести его наверх одного в подготовленную ловушку. Она посмотрела ему в глаза.

— Ты местный?

— Нет, только что приехал.