Цитатник бегемота

– Как это – куда? – поразился Фома. – Они хотели подняться на холм.

– На какой еще холм? – удивился Иван.

– На тот самый, что охраняли три чудовища.

– Так ты их всех только туда водил?

– Ну да, – с гордостью сказал Фома.

Иван помолчал.

– И многие из них дошли до цели? – спокойно спросил он.

– Да никто, – беззаботно ответил Фома. – При мне, во всяком случае, – добавил он, подумав.

– А сейчас мы куда едем? – по-прежнему спокойно спросил Иван.

Фома пожал плечами.

– А кто его знает. – сказал он. – Я здесь давно не был. Да почитай что и не разу…

– Тогда зачем ты мне вообще нужен, идиот?! – заорал Иван, не сдержавшись.

Фома с опаской посмотрел в его сторону и втянул голову в плечи.

– Не знаю, – произнес он, косясь на Ивана. – Не положено здесь быть одному…

Иван сдержался. Некоторое время они ехали молча.

– Хорошо, – сказал Иван уже снова спокойно. – А что вообще об этих местах и здешних обычаях ты знаешь?

Фома помедлил.

– Об обычаях немного знаю, – осторожно сказал он. – А вот о самой местности – мало: тут ведь все меняется каждую секунду…

Иван в сердцах сплюнул. Хорош помощничек!..

– Какой же мне от тебя толк? – поинтересовался он беззнадежно.

Фома вдруг рассердился.

– Не задавай глупых вопросов! Я же не спрашиваю, кто ты такой?..

– А ты спроси, – предложил Иван хладнокровно.

Фома презрительно посмотрел на него и умолк. Минуту ехали молча.

– Хорошо, – Иван заговорил первым, – тогда скажи хоть, друже проводник: знаешь ли ты, где находится заме короля Артура?

– Который?

– А что, их несколько, что ли? – озадаченно спросил Иван.

Он не ожидал такого поворота событий. Фома посмотрел на него недоуменно.

– Конечно, несколько, – сказал он. – Какой именно тебе нужен?

– Ну.., тот, где можно застать короля сейчас.

Фома поразмыслил.

– Знаю, – сказал он. – А зачем тебе?

– А затем, – внушительно произнес Иван, – что мы именно туда и едем.

– Ою! – удивился Фома. – Мы так не договаривались.

– А мы вообще ни о чем не договаривались, – сказал Иван. – Ты сам навязался в проводники – вот и поехали туда, куда мне нужно.

Фома хотел было что-то возразить, но, подумав, лишь махнул рукой.

– Вот уж работка, – проворчал он. – Ладно, так и быть сопровожу…

И он поскакал вперед. Вскоре они подъехали к берегу небольшого красивого озера, и Фома сказал:

– Славный рыцарь! Давай напоим коней: дорога предстоит долгая, неизвестно, когда еще вода попадется.

– Давай, – согласился Иван, и они спешились.

Кони стали с жадностью пить воду. Фома присоединился к ним, а Иван задумчиво стоял на берегу: при взгляде на безмятежную озерную гладь пить ему отчего-то расхотелось. Вода выглядела чистой и прозрачной, пахла свежестью, однако Ивана внезапно передернуло, словно подуло холодным ветром. Кони напились. Иван взял своего за поводья и хоте уже побыстрее отойти от воды, как вдруг озеро забурлило закипело, запузырилось, и в самой его середине высунулась наружу здоровенная мускулистая рука с длинными ногтями. Распухшая огромная ладонь несколько раз сжалась и разжалась, а потом рука, неимоверно удлинившись, потянулась к Ивану.

– Ого! – сказал Иван, отступив на шаг.

Фома, который как раз усаживался на своего коня, обернулся.

– Гм… – сказал он, не испугавшись. – Странно. Она обычно спокойная в это время года… Чего ей надо?

– Я тоже хотел бы это знать, – сказал Иван и вскочил в седло.

– Обычно она что-нибудь раздает, – задумчиво сказал Фома. – Оружие, к примеру.., еще что-то…

– Раздает, говоришь? – пробормотал Иван, вытаскивая меч из ножен. – Вот я ей сейчас раздам…

Рука перестала удлиняться и закачалась на ветру.

– Эй, ты, – громко сказал Иван, – Чего тебе надо, конечность?

– Меч, – донесся глухой, как из бочки, голос.

– Чего?! – поразился Иван. – С какой стати?..

– А с такой, – с вызовом ответил голос, – что твой меч – это мой меч!

– Да пошла ты… – сказал возмущенно Иван и посмотрел на клинок, который ярко засветился. – Никакой это не твой меч…

– Ах так?! – взвился голос, а рука сжалась во внушительный кулачище и выразительно погрозила Ивану. – Это мой меч! Его король Артур у меня обманом выманил!..

– Э нет, – внезапно вмешался Фома. – Во-первых, королю Артуру меч был выдан по обоюдному согласию и добровольно. Во-вторых, это было давно… и, в-третьих, это совсем другой меч.

– Ну, не знаю, – нерешительно сказал голос после паузы. – Может быть, конечно, и другой…

– Вот видишь, – укоризненно сказал Фома. – И потом, той Деве Озера, которая подарила Артуру меч, уже давным-давно отрубили голову.

Голос противно хихикнул.

– А это совсем не важно, – сообщил он. – Подумаешь… Короче, – решительно произнес голос, – отдавайте! меч сейчас же! Какая разница – тот это меч или другой… Быстро, говорю вам!..

Рука метнулась к Ивану, но тот, не особенно напрягаясь, рубанул ее по запястью. Распухшая кисть упала на песок.

– Ай-ай-ай!.. – завизжал голос. – Ну все, теперь вам кранты!..

Вода заволновалась пуще прежнего, и из пучины на поверхность с трудом выбралась огромная безобразная старуха. Она была иссиня-бледного цвета, с выпученными белыми глазами без зрачков: торчащие из мокрой пасти кривые зубы поразил жестокий кариес. Голова старухи сидела на шее как-то криво. Присмотревшись, Иван увидел глубокий шрам, кое-как перетянутый грубыми нитками. Грязные зеленые волосы старухи были распущены по плечам, с которых свисали полуистлевшие остатки белых одеяний. Старуха отчаянно трясла покалеченной рукой и шипела. Потом она вперила злобный взгляд в Ивана и произнесла:

– Отдавай немедля меч, негодяй, иначе смерть тебе!

– Фу, – произнес Иван с отвращением. – А я-то грешным делом думал, что озерные девы все как на подбор прекрасны!

– Поживи-ка с отрубленной головой столько времени, – заметил Фома, – да еще под водой, да еще с нашим безобразным медобслуживанием…

– Действительно, – согласился Иван. – Эй, бабка! – крикнул он. – Проваливай-ка ты подобру-поздорову!

– Как же. – Старуха заскрежетала сгнившими зубами и заковыляла по воде, как по песку. – Всех утоплю!..

Буквально в одну секунду она оказалась на берегу и тут же попыталась схватить Ивана за горло. Он решительно воспротивился этому и разрубил старушку пополам своим мечом. Спихнув останки великанской бабули в воду, Иван вытер меч о траву, вскочил в седло – конь все это время меланхолично пощипывал травку неподалеку – и сказал, обращаясь к Фоме:

– А откуда ты знаешь, что у меня меч не короля Артура?

– А что я, не вижу? – сказал Фома невозмутимо. – Это совсем другой меч.

– А раньше ты его видел?

– Ага, – рассеянно кивнул Фома.

Иван повернулся к нему всем корпусом.

– Где?

Фома не ответил, сделав вид, что не услышал вопроса.

– Где же ты его видел? – повторил Иван.

Ему не нравилось, что все кругом знают о его амуниции больше его самого.

– Не помню точно, – сдержанно ответил Фома, не глядя на Ивана. Иван решил не настаивать.

– Тогда поехали, – сказал он, подавив вздох.

– Поехали, – согласился Фома, и они поскакали прочь от озера.

Не успели они отъехать на сколько-нибудь значительное расстояние от места гибели старушки, как посередь чистого поля увидели великана: сидел себе детина с хороший дом ростом и с неимоверно тупой мордой, глазел по сторонам и ковырялся в носу. Вреда от него не было никакого, и Иван хотел было спокойно проехать мимо, однако великан вдруг взревел, вскочил на ноги – земля дрогнула – и бросился на всадников.

Иван выхватил меч, увернулся от великановой лапищи, которая запросто могла прихлопнуть его вместе с конем, как муху, и, взмахнув клинком, отрубил детине сначала одну ногу, потом другую, а затем снес напрочь и ненормальной величины косматую голову. Еле уклонившись от упавшего небоскребоподобного тела, он посмотрел, как по полю катится буйная великанья головушка, оставляя в земле глубокую борозду, зачехлил меч и поехал вместе с Фомою дальше. Однако отдыхал он недолго. Зашипело, засвистело, и откуда-то сверху на них обрушилась большущая змея с перепончатыми крыльями. Иван даже не успел рассмотреть ее толком, как его рука выхватила чудесное оружие и рассекла им летающего гада от зубов и до хвоста. На землю вывалились вонючие внутренности, и гад издох. Иван неодобрительно покачал головой, тронул коня с места и шагом поехал вперед. Фома скакал рядом. Немного погодя Иван спросил:

– Здесь у вас всегда так?

– Как?

– Ну, так – разнообразно. Драконы там, змеи летучие.. Великаны опять-таки.

***

Фома безнадежно махнул рукой.

– Наоборот – с этим плохо. Скукотища. Однообразие я никакого веселья. Понимаешь ли, сюда, на острова то есть, рвались все – изо всех своих больших сил. В надежде на светлое будущее. Но только получили-то – кукиш с маслом… Каждый думал, что ежели его желания исполнятся, то все будет хорошо и даже распрекрасно, а вышло по-другому…

– Как – по-другому?..

– Тоска получилась беспросветная, – вздохнул Фома.

– Почему это?

Фома почесал в затылке.

– Почему, почему… Может быть, потому, что толка никто и не знает, чего на самом-то деле хочет; может статься, что и не умеют они хотеть ничего по-настоящему… там откуда они пришли, картина более ясная: врага укокошит пожрать опять-таки.., но ведь это сиюминутные желания, сейчас речь не о них… Ведь для всего нужна сила, даже для того, чтобы захотеть здесь как следует, так, чтобы сбылось… Кулаками размахивать да драконов препарировать – одно, а вот думать, представлять и даже хотеть – это сов другое, это, если угодно, процесс скорее творческий…

– Но ведь для того, чтобы творить, нужен талант, – возразил Иван. – Я вот, к примеру, рисовать не умею: так что, я теперь человек второго сорта?

Фома помотал головой.

– Я говорю не о медицине, а о работе. Получать что-либо можно, только заработав это, извини за неуклюжую банальность. И надо работать не только мускулами или годовой, но и чем-то другим – сердцем, душою, совестью, называй как хочешь… Без этой духовной работы, наверное, ничего не получится – даже здесь, где должны сбываться все желания…

Фома замолчал. Иван посмотрел на него и с любопытством спросил:

– Так что, драконы с великанами здесь нечастые гости?

– Да при чем здесь драконы? – с тоской проговорил Фома и осекся. Помолчав, он продолжал уже другим голосом: – Да, их можно встретить довольно редко. Вот ты здесь новичок… и, кажется, попал сюда ненадолго, так что тебе развлечения предоставлены по полной программе, а вот других, представь себе, тоска зеленая совсем заела, а деваться им отсюда уже и некуда…

– Да кого – других-то?

– Да местных наших рыцарей. Островитян. Они-то, как сюда попали, поначалу веселились: как же! Монстров и великанов – руби, не хочу. А только зачем? Раньше понятно было – поиски счастья. Сначала – для себя, потом – для Других, хотя бы теоретически. Ну, вот и нашли – блаженство. Объелись досыта, брюхо набили под завязку – ну и что дальше? Известная история… Да и драконы перевелись – за ненадобностью… Блаженство подобного рода, видишь ли, очень Непростая штука, это ведь не рай, где все очень хорошо разложено по полочкам..

– Не знаю, – с сомнением сказал Иван. – Мне кажется, ты слишком все усложняешь. Кому, например, плохо, ли люди будут есть досыта?

Фома фыркнул.

– Ты меня не слушаешь, – с упреком сказал он. – Во-первых, я не говорил, что плохо, если люди сыты… а во-вторых, сейчас мы говорим не о тех, кто умирает о голоду, а тех, кто может пожелать что угодно…

– Мне кажется, – возразил Иван, – что всегда можно придумать что-то новенькое – например, мир завоевать…

– Э-эй, – позвал Фома. – Кто-нибудь есть дома?., я говорю не о голодающих, и не о разжиревших латифундистах, и даже не о всяких твоих Македонских… в конце концов, они все смертны, а говорю я о тех, кто действительно может выполнить в принципе любое свое желание и так желать до бесконечности, понимаешь ли ты, дубина стоеросовая, пушечное мясо?

Иван насупился.

– Чего…

– Ладно-ладно. – Фома успокаивающе поднял руку, – В принципе я вполне допускаю, что все они по-настоящему счастливы и, так сказать, блаженны. На этот счет существуют различные теории, а у меня, видишь ли, есть своя.

– Ну и катись ты со своими теориями, – начал Иван, повышая голос. – Ты…

– Подожди, – перебил его Фома. – Посмотри-ка…

Иван посмотрел. Вдалеке показался одинокий рыцарь.

– Ну и что там такое? – спросил он недовольно.

– Вот то там такое, – передразнил его Фома вполголоса. – Ты у нас счастливчик, сэр.., э-э… Как, кстати, твое имя, извини за навязчивость?

– Меня зовут сэр Иан, – ответил Иван, пропустив стихоплетовский сарказм мимо ушей. – Мой девиз всегда таков… гм… а! "Я вернусь!"

– Странный несколько девиз, – усомнился Фома.

– Ничего. Наступит время, и его узнает весь мир… – рассеянно сказал Иван, вглядываясь в приближающуюся темную фигуру.

– Да? Может быть. Хотя я лично не вижу ничего в этом хорошего… Так вот, сэр Иан, ты счастливчик – в некотором роде, конечно, поелику к нам приближается сам сэр Ланселот Озерный, и направляется он с очевидным намерением снести тебе голову.

– Это почему?

– Ну, во-первых, потому что он всегда так делает.., а во-вторых – хватит и первой причины. Да, еще Озерная Дева, которую ты укокошил, – она, по-моему, его родственница.

– Ланселот, говоришь? – пробормотал Иван, разглядывая остановившегося шагах в пятидесяти от них рыцаря. – Имя-то известное…

– Куда уж известнее, – с готовностью подтвердил Фома, предусмотрительно отъезжая в сторону. – На профессиональном ристалище провел восемьдесят тысяч четыреста тринадцать боев, в восьми тысячах четыреста двенадцати одержал победы – и всегда за явным преимуществом.

– Впечатляет, – согласился Иван.

– Готов ли ты, доблестный сэр, признать прекрасную Джиневеру самой распрекрасной изо всех прекраснейших дам и биться со мной по этому поводу? – прогрохотал башнеподобный Ланселот из-под опущенного забрала.

Конь и доспехи у рыцаря были вороные.

– Не понял, – действительно не понял Иван. – По какому поводу биться?..

Ланселот смешался. Было очевидно, что до всех остальных эта изысканно куртуазная и предельно вежественная фраза всегда доходила без особых проблем.

– Ну… – в затруднении проговорил он. – Ты признаешь, что Джиневера всех прекрасней и милее?

– Да пожалуйста, – пожал плечами Иван. – Мне-то что?

– Тогда давай биться, – решительно сказал непогрешимо логичный Ланселот и взялся за копье непомерной длины.

Иван покачал головой, усмехнулся, напялил шлем и поудобнее ухватил щит и свое копье. Ланселот развернул своего коня, отъехал шагов на тридцать и повернулся. Иван не стал показывать противнику спи-и заставил своего коня, пятясь, отойти шагов на двадцать. Ланселот пригнулся, выставил копье и словно вихрь помчался навстречу Ивану. Иван тронул своего коня с места. Ланселот пер как танк: черный плащ лихо развевался за плечами, копье было наставлено точнехонько Ивану в правый глаз. По всему выходило, что известный мастер поединка шуток шутить не любил. В последний момент Иван пригнулся, и Ланселот про. мазал: глаз Ивана, равно как и остальные части его тела остались невредимы. Впрочем, сам Иван тоже не попал в цель. Ланселот заревел от ярости, развернул своего коня и снова помчался навстречу сопернику. Иван в точности повторил его маневр. Они сшиблись, и на этот раз результативно: ослепленный яростью Ланселот поразил копьем пустоту, а Иван попал точно в центр щита противника. Рыцарь в вороных латах пулей вылетел из седла и с грохотом обрушился на землю. Иван слегка оторопел и осадил своего коня. Честно сказать, он не ожидал такого успеха. Но Ланселот оказался крепким парнем: хоть и с трудом, но все же довольно быстро он поднялся на ноги и теперь стоял, взрыкивая и трясясь от бешенства. Шлем слетел с его головы, явив миру длинные черные волосы, белое ощеренное от злости лицо и встопорщенные усищи. Вращая от ярости глазами, Ланселот вытащил огромный меч и стал размахивать им как сумасшедший. Иван тоже снял шлем, соскочил с коня, обнажил чудесный клинок и стал осторожно приближаться к противнику.

Стало очевидно, что Ланселот не владел собой в полной мере. Оно и понятно: ничего себе, сильнейшего рыцаря Круглого Стола вышибли из седла, как сопливого новичка, и кто! неизвестный выскочка. Ладно, сейчас все станет на свои места… Ланселот замахнулся похлеще легендарного Портоса (а тот, как известно, мог на замахе испугать целую армию) и обрушил свой меч на Ивана. Попади он, куда хотел, быть бы беде: такими ударами стены прошибают. Но не получилось: Иван аккуратно ушел в сторону, и весь богатырский замах пропал втуне. Ланселот, распалившись, снова размахнулся чуть ли не до Луны и снова ударил – с тем же результатом, то есть без него. Еще раз он попытался уязвить Ивана – и опять тщетно. Их клинки даже не соприкоснулись. Иван держал меч двумя руками. Когда-то он, следуя моде, обучался поединку на самурайских мечах и кое-что запомнил с тех пор. Он видел недостатки Ланселота: тот явно привык полагаться только на свою, видимо, неимоверную, силу: похоже, здешним ребятам было все равно – что дрова рубить, что мечами размахивать. Никакого умения. Тем более что и дров наверняка здесь никто не рубил…

Разумеется, попади Ланселот по Ивану своим тяжеленным мечищем, все было бы кончено, но известный рыцарь был все-таки слишком неповоротлив. Однако надо было отдать ему должное: как опытный боец, он скоро понял, что происходит что-то не то, погасил безумный блеск в глазах и стал заметно осторожнее в своих движениях. Он сделал несколько ложных выпадов, но Иван легко уходил от тяжелого меча.

Внезапно Ланселот взревел как бык и бросился вперед. Ивану стал надоедать поединок, и поэтому он решил не уклоняться. Сверкнула чудесная сталь, и Ланселот, споткнувшись, растянулся на траве. Он тут же вскочил и недоуменно посмотрел на обломок клинка в своей руке. Меч Ивана срезал его по самую гарду.

– Ну вот, – сказал Иван, четким движением стряхнул воображаемую кровь с Эскалибура и вложил его в ножны. – а ты говоришь – Джиневера…

Как раз вот этих слов ему и не надо было произносить. Соверщенно осатанев, Ланселот отбросил бесполезный обломок и кинулся с кулаками на Ивана. Рыцарь был крепким парнем, и кулаки он имел громадные. Это была последняя ошибка Ланселота в этом бою. Иван не стал придумывать ничего изысканного, а просто встретил его прямым в челюсть. Рыцарь даже не отлетел в сторону, а упал навзничь, не согнув коленей. Глаза его закатились. Иван потряс рукой. У него создалось впечатление, что он ударил в крепостную стену.

– Н-да, – произнес подъехавший Фома. – Во время схватки он смирно стоял в сторонке. – Это впечатляет. Он что напрочь помер?

Иван на всякий случай пощупал пульс у Ланселота сказал:

– Нет, не напрочь. Только немного. По крайней мере дышит.

Он похлопал рыцаря по щекам. Голова Ланселота моталась из стороны в сторону, но в сознание он не приходил.

– Нокаут, – пробормотал Иван.

– Чего?

– Ничего, – отмахнулся Иван. – У тебя вода есть?

– Есть, – сказал Фома и подал флягу.

Иван вынул пробку и побрызгал водой на лицо Ланселоту. Тот слабо хрюкнул, моргнул и посмотрел на победителя.

– Как себя чувствуешь, доблестный сэр Ланселот? – участливо спросил Иван и подмигнул.

Глаза рыцаря налились кровью, он раздул ноздри и по пытался приподняться. С третьей или четвертой попытки это ему удалось. Некоторое время он сидел на земле, держась за голову и раскачиваясь, потом с помощью Ивана поднялся на ноги. Встав, он отпихнул Ивана и посмотрел на него исподлобья.

– Благородный сэр. – произнес он спертым голосом прокашлялся. – Благородный сэр, – повторил он еще раз, – ты победил меня в честном поединке и по всем правилам рыцарства. Ты сохранил мне жизнь… хотя что это такое я говорю?.. но все равно – ты поступил благородно и по чести. Грамерси тебе за это. Теперь ты волен распоряжаться моим конем, моим оружием и доспехами, а равно и моею жизнь.

Он тяжко вздохнул и покрутил головой.

– Но как же тебе это удалось?! – сокрушенно произнес он.

Вопрос был риторический, и Иван не стал на него отвечать. Он сделал знак Фоме, тот спешился, и Иван отвел его в сторонку.

– А что мне теперь делать с этим Ланселотом? – Он кивнул в сторону убитого горем рыцаря.

– Как – что? – удивился Фома. – Бери его в пленники да вози с собой. Все просто обалдеют от зависти.

– Да? – усомнился Иван. – Хорошо, допустим, что так… А мне-то от этого какой прок?

– Не знаю, – в затруднении сказал Фома. – Не хочешь возить с собой – так просто отпусти его, чтобы ездил по свету и всем рассказывал о том, какой ты великий и какая дама самая прекрасная по твоему мнению.

– Черт, – почесал Иван в затылке. – А еще?

– Что – еще?

– Куда его еще деть можно?

Фома в совершенном изумлении развел руками.

– Не пойму я тебя, благородный сэр Иан, хоть тресни, не пойму…

Иван в досаде махнул рукой и повернулся к понурившемуся Ланселоту.

– Доблестный сэр Ланселот Озерный! – сказал он громко. – Согласен ли ты ехать со мной в дальний путь и не докучать разговорами о прекрасной Джиневере?

– Что значит – согласен, не согласен? – раздраженно спросил Ланселот. – Я же твой пленник. А разговорами, – Добавил он высокомерно, – я никому и никогда не докучаю, запомни это, рыцарь!..

– Извини, – сказал Иван. – Я никоим образом не хотел обидеть столь достославного и доблестного рыцаря, как сэр Ланселот.

– Ничего, – сказал Ланселот, смягчаясь. – В конце концов, ты – победитель, а я – побежденный… Очень мне, понимаешь ли, непривычно быть побежденным, – пожаловался он и, вздохнув, добавил: – Хотя – что-то новенькое все же. Развлечение…

Иван сочувственно покивал. Смотреть на скучающего громилу Ланселота было забавно.

– Да, – спохватился рыцарь. – А как зовут тебя, могучий рыцарь, сумевший победить храбрейшего из храбрых и достойнейшего из достойных?

– Меня зовут сэр Иан, – терпеливо сказал Иван.

– Иан, Иан… – задумчиво пробормотал Ланселот. – Не слыхал раньше я такого имени…

– Зато теперь услышал, – сказал Иван.

– Это точно, – согласился Ланселот. – Еще как ycлышал… А… – начал он.

– Девиз мой – "Я вернусь!", – еще терпеливее сказал Иван.

– Хороший девиз, – пробормотал Ланселот, потрогал свой подбородок.

Иван усмехнулся.

– Подбирай свою амуницию, сэр Ланселот, – сказал он, – да и поехали, чего время зря терять?

Через некоторое время они вскочили в седла и тронулись в путь. Ланселот спросил:

– Так куда же ты едешь, сэр Иан?

Иван помедлил, потом решительно сказал:

– Я ищу короля Артура. Ты не против, надеюсь?

Ланселот весь сморщился, точно хлебнул кислого.

– В чем дело? – осведомился Иван.

Фома встревоженно посмотрел на них, но промолчал.

– И зачем тебе только этот хлюпик понадобился? – неохотно спросил Ланселот.

– Хлюпик? – удивился Иван. – Я о нем совсем другое слышал.

– Так то раньше было, – произнес Ланселот сквозь зубы.

– А сейчас что изменилось?

Ланселот опять сморщился. Было видно, что ему приятно говорить на эту тему.

– Сейчас… что сейчас… – Он вздохнул. – Ныне у него совсем ум за разум зашел. Он ведь и раньше-то был порядочным мямлей, хоть и бился другой раз здорово. Все, бывало, разговоры разговаривал, правду искал… Какую женщину через свои искания проворонил…

– Это Джиневеру, что ли?

Ланселот быстро глянул на Ивана. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Да, Джиневеру, – сказал Ланселот, помолчав. – Не мог и не хотел он удержать ее подле себя, не ему она была предназначена… И предупреждали ведь его, с самого начала предупреждали – не бери ее в жены, добра тебе не будет!..

– И кто же это предупреждал?

– Да хотя бы тот же самый Мерлин… Так нет же – он король, он никого не слушает, он волен брать ее в жены… кстати, не спрашивая ее согласия… а потом выходит, что виноваты другие!..

Ланселот кипятился и размахивал руками. Иван искоса на него поглядывал.

– Прошляпил он ее, вот что, – с горечью продолжал Ланселот. – Ее беречь надо, лелеять…

– Знаешь что, любезный сэр, – не выдержал Иван, – насколько я помню, это ты предал своего короля, покусившись на королеву. Мерлин Мерлином, а ты сам-то что же? Как же твоя верность сюзерену? Ты же рыцарь Круглого Стола, должен за короля, за Артура, жизнь отдать, а что выходит?

Ланселот тяжело посмотрел на Ивана.

– Жизнь отдать – это одно, – медленно произнес он, – за любовь – совсем другое…

Иван ничего не сказал в ответ. Некоторое время они ехали молча.

– А Артур, – снова заговорил Ланселот, – похоже, забыл об этом. Я ведь был ему верен, искренне любил его, а он назвал меня предателем. Почему?

– Наверное, потому, что предательство – это всегда предательство, на поле брани или еще где – сути дела не меняет, – неожиданно произнес Фома задумчиво.

Иван с удивлением посмотрел на него.

– И чем предательство ни оправдывай, оно все равно, гадко пахнет, – добавил Фома.

– Это не предательство! – гаркнул Ланселот, наливаясь кровью.

– А что же? – спокойно спросил Фома.

– Это, любезный сэр, и есть самое настоящее предательство – в прямом смысле этого слова. Ты, сэр Ланселот, предал и своего короля – пусть даже и нечувствительно, хотя вряд ли, – и свои идеалы, и самого себя, в конце концов. На чем основывалась твоя жизнь? Ты придумал в реальном нереальное, свой собственный мир, жил и поступал по его законам. А потом вдруг оказалось, что законы эти можно вполне свободно нарушать, поскольку в таком случае ты ответствен лишь перед своей совестью, а с нею, как получилось, можно и договориться: теперь же ты придумываешь в нереальном реальное, пытаешься вывернуть все наизнанку, заплатить старой шлюхе, совестью именуемой, определенную, быть может, даже большую плату, успокоиться и жить припеваючи: как же, ведь ты, похоже, обрел блаженство! А каким путем – это нам вовсе и без разницы.

Иван посмотрел на Ланселота. Рыцарь молчал, но отнюдь не подавленно.

– Любвеобильный сэр Ланселот! – провозгласил Фома. – Слыхали. С кем это ты там бился, повернувшись к врагу спиной, дабы только иметь возможность постоянно лицезреть даму своего сердца?.. Сказать по правде, дорогой сэр, в твоих поступках постоянно чего-то не хватает: либо разума, либо элементарной порядочности. Полюбил Джиневеру не как королеву, но как женщину – так имей смелость или отказаться от такой любви… или перестань быть рыцарей На двух стульях трудно усидеть: но ты, видать, человек талантливый и умелый…

– Я не буду с тобой спорить, сэр Фома, – спокойно произнес Ланселот. – В этом мире все настолько запутано и сложно, что нельзя понять, кто прав, а кто виноват…

– Скажите, пожалуйста! – фыркнул Фома. – "В этом пире все сложно"! А где, интересно, ты видел, любезный сэр Ланселот, что все было бы просто, а? В каком это мире все просто? Чепуху ты говоришь, милейший сэр!

– Значит, я говорю чепуху? – очень вежливо переспросил Ланселот.

– Ага.

– Хорошо, – после небольшой паузы невозмутимо сказал Ланселот. – Но в таком случае что тогда говорит и делает сэр Артур? Он бродит по замку, словно безумный, он пристает к окружающим с идиотскими речами, он выдумал какой-то якобы существующий против него заговор и обвиняет в участии в нем королеву…

– Мне кажется, вина Джиневеры давно доказана, – перебил его Фома.

– Какая вина? Ты о том, что королева любит меня?..

– Извини, сэр Ланселот, – негромко произнес Фома, – но, по-моему, бабья похоть – понятие объективное.

Иван аж поперхнулся. Вот тебе и куртуазное вежество!.. Почему-то Ланселот не стал спорить: он помрачнел и умолк.

– Достойная компания, правда? – безжалостно продолжал Фома. – А что касается Артура…

– Нет, ты погоди, – перебил его Ланселот. – Артур безумен: это видно хотя бы потому, что ежели бы он был в здравом рассудке и действительно верил бы в заговор против себя и справедливости, то он просто убил бы всех, к заговору причастных.

– Откуда ты знаешь? – тихо проговорил Фома и вдруг подмигнул Ланселоту. – Может быть, он просто выжидает Удобный момент. Узнает, кто есть его настоящие враги, – и полетят головы… А?

Ланселот с изумлением воззрился на Фому. Было видно, что такая мысль ему в голову не приходила. Некоторое время он переваривал услышанное, потом решительно сказал:

– Ерунда это, любезный сэр Фома! Артур никогда не был хитер. Он прям и честен, как подобает настоящему рыцарю!

Фома посмотрел на него с нескрываемой насмешка, Ланселот слегка смутился.

– Прям и честен, – задумчиво произнес Фома. – Как и подобает. Да уж, это точно…

Они с Ланселотом замолчали. Иван, которому уже порядком надоела не совсем понятная перепалка рыцаря со Стихоплетом, был этому рад. Они ехали по казавшемуся бескрайним полю. Но вот вдалеке что-то завиднелось. Иван присмотрелся повнимательнее.

– Гм… – проговорил он задумчиво. – Это какой-то замок. Не так ли, сэр Фома?

– Да, замок, – равнодушно отозвался тот.