Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)

      -- Скажи мне правду, Тезинг,-- медленно произнес он.-- Неужели твой личный запас настолько не годен?
      -- Ну, многим нравится,-- так же медленно ответил Тезинг.-- Превосходен как компонент для смешанного продукта.
      -- Годится только для полировки! -- заявил Макмагон, оглядывая свои полки.-- Особенно хорош в качестве проявителя.
      Тезинг засмеялся -- он всегда так смеялся от девяти утра до шести вечера.
      -- Очень остроумно! -- похвалил он.-- Какой у нас потрясающе остроумный бармен!
      Макмагон, резко повернувшись на каблуках, посмотрел на него, слегка опустив голову на грудь.
      -- Я тебя не обманываю,-- возразил Тезинг,-- все честно.
      -- Вот что я хочу сказать тебе, Макмагон,-- подхватил Гриммет, глядя ему прямо в глаза.-- На нашем личном запасе можно сэкономить по семь долларов на ящике.
      Макмагон начал вдруг насвистывать всем знакомую мелодию -- теноровую партию из "Паяцев",-- вперив взгляд в потолок и машинально вытирая стаканы. Мистеру Гриммету очень хотелось в эту минуту его уволить, и он вдруг вспомнил, что, по крайней мере, не реже чем дважды в месяц у него возникало такое желание, и довольно сильное.
      -- Прекрати свистеть,-- вежливо обратился он к нему.-- Мы здесь обсуждаем серьезные дела.
      Макмагон свистеть прекратил, но все равно мистеру Гриммету очень хотелось сейчас его уволить -- дать пинка под зад.
      -- Времена нынче хорошими не назовешь,-- снова начал мистер Гриммет ласково, убедительно, испытывая горячую ненависть к себе самому из-за выбранной тактики: какого черта он тут ломается перед своим же служащим? -Запомни, Макмагон,-- президента Кулиджа давно нет в Белом доме. Я последний человек в мире, который способен себя скомпрометировать в отношении качества напитков, но нельзя забывать, что мы люди деловые и к тому же сейчас на дворе тридцать восьмой год.
      -- Личный запас Тезинга,-- равнодушно сказал Макмагон,-- способен навсегда испортить желудок здоровой лошади.
      -- Муссолини! -- донесся до них возбужденный голос первого официанта из глубины ресторана.-- Каждый день, когда иду по Бродвею,-- встречаю там сорок пять актеров, которые куда лучше сыграли бы его роль.
      -- Хочу сказать тебе одну вещь, Макмагон,-- снова подчеркнуто холодно обратился к нему мистер Гриммет.-- Не забывай, что я владелец этого ресторана.
      Макмагон снова стал насвистывать арию из "Паяцев". Тезинг, приняв мудрое решение, немного отодвинулся от стойки.
      -- Меня больше всего интересуют деньги,-- не скрыл мистер Гриммет.-Что скажешь, мистер Макмагон, если я распоряжусь продавать наш личный запас?
      -- Скажу, мистер Гриммет, что все это дело бросаю -- раз и навсегда!
      Мистер Гриммет, по-видимому, расстроенный его отказом, принялся вытирать пот с лица, холодно уставившись на троицу официантов в дальнем углу ресторана. На сей раз ни о чем не спорят, лишь так же холодно на него смотрят.
      -- Ну тебе-то что от этого? -- все больше распалялся против Макмагона мистер Гриммет.-- Тебе-то какое дело до того, что мы станем разливать виски другого сорта? Ты что, сам будешь его пить?
      -- В моем баре, мистер Гриммет,-- спокойно ответил Макмагон, откладывая в сторону стакан вместе с полотенцем и заглядывая боссу прямо в глаза,-- мы предлагаем только высококачественные напитки.
      -- Ну кто почувствует здесь разницу? -- Возмущенный Гриммет, соскочив с высокого стула, энергично затоптался на месте.-- Что эти американцы смыслят в крепких напитках? Ничего! Прочитай в любой книге на эту тему.
      -- Совершенно верно,-- поддержал его тут же Тезинг с видом знатока.-Неужели тебе неизвестно общее, широко распространенное мнение: американцы не в состоянии отличить даже красное вино от заправленного хмельным солодом молока с шоколадом?
      -- В моем баре,-- упрямо повторил Макмагон, густо покраснев и опершись широко разбросанными руками о стойку,-- я подаю гостям только лучшие напитки,-- сам их и готовлю.
      -- Осел упрямый! -- заорал мистер Гриммет.-- Настырный ирландец! Ты назло все это делаешь, чтобы досадить мне, я знаю! Очень тебе хочется, чтобы я потерял по семь долларов на каждом ящике виски, потому что ты меня ненавидишь. Нужно глядеть истине в глаза!
      -- Прошу вас, потише, не кричите на меня! -- спокойно осадил его Макмагон, сохраняя полное самообладание.-- Позвольте мне напомнить вам о двух вещах. Я работал у вас с тех пор, как отменили сухой закон, мистер Гриммет. За это время сколько раз нам приходилось расширять ресторан из-за наплыва посетителей?
      -- У меня сейчас как-то не то настроение, чтобы заниматься историей, Макмагон! -- снова кричал мистер Гриммет.-- Какой прок от бара, хоть и такого длинного и вместительного, как "Нормандия", если там бизнес делают не так?!
      -- Нет, вы ответьте на мой вопрос! -- требовал Макмагон.-- Сколько раз?
      -- Три, черт бы тебя побрал! -- вспылил мистер Гриммет.-- Три раза!
      -- Выходит, что сейчас наш ресторан в три раза больше, чем шесть лет назад,-- продолжал Макмагон в тоне строгого учителя, переходящего в своих объяснениях от одного пункта к другому.-- Как вы считаете, почему это произошло?
      -- Случайность! -- Мистер Гриммет ироничным взглядом окинул потолок.-Судьба! Рузвельт! Рука Божия! Откуда мне знать?
      -- В таком случае я скажу вам,-- бесстрастно продолжал в том же назидательном тоне Макмагон.-- Те, кто приходят к нам, посещают наш бар, всегда получают здесь лучшие мартини, манхэттены, дайкири -- самые лучшие на земле. Все это приготовляется из высококачественных ингредиентов, мистер Гриммет, и с большим старанием.
      -- Один твой коктейль не отличишь от другого! -- горячо возразил мистер Гриммет.-- Просто вокруг этого поднимают слишком много шума, а вообще-то ни в чем как следует не разбираются.
      -- Мистер Гриммет,-- молвил Макмагон с нескрываемым презрением.-- Легко заметить, что вы человек непьющий.
      Исказившееся от этих его слов лицо Гриммета свидетельствовало: он предпринимает отчаянные попытки выстроить новую линию обороны. Это ему удалось, и от удовольствия брови его полезли вверх. Усевшись напротив Макмагона за стойкой, он обратился к нему с притворной нежностью:
      -- Приходило тебе когда-нибудь в голову, что люди приходят сюда толпами только из-за вкусной пищи, которую здесь, у меня, готовят?
      -- Вот мое окончательное мнение о Грете Гарбо,-- донесся до них громкий, вызывающий голос первого официанта,-- лучше нее нет актрисы в Голливуде!
      Несколько секунд Макмагон не отрываясь смотрел прямо в глаза Гриммету; на губах его играла хитрая улыбка. Наконец вздохнул поглубже, как азартный болельщик на ипподроме, готовый вновь поставить на лошадь, уже проигравшую в четырнадцати забегах.
      -- Сказать вам откровенно, что я думаю о пище, которую готовят в вашем ресторане, мистер Гриммет? -- с безразличным видом произнес он.
      -- У меня лучшие шеф-повара! -- поспешно перебил его Гриммет.-- Лучшие во всем Нью-Йорке!
      Макмагон бесстрастно кивал головой.
      -- Да, шеф-повара лучшие, но еда самая гадкая.
      -- Ты думай, что говоришь! -- грозно прикрикнул на него Гриммет.
      -- То, что повару удается ловко скрыть,-- Макмагон повернулся к Тезингу, словно мистера Гриммета здесь и нет,-- принимается здесь на ура. Все дело в соусе. Однажды мне пришлось отведать здесь, в ресторане, бифштекс из филе...
      -- Поосторожнее, Макмагон! -- возопил Гриммет, соскочив с высокого стула и обегая всю стойку.
      Возбужденный, весь красный, он стоял лицом к лицу с Макмагоном.
      -- Но что сделать, чтобы скрыть отвратительный вкус бифштекса из филе? -- задал резонный вопрос Макмагон.-- Да ничего! Вы его просто жарите на сковороде -- все очень просто. Если он готовился из высококачественной вырезки, то, конечно, не утрачивает своих вкусовых качеств, а если из низкосортной... ну, тогда простите...
      -- Я плачу мясникам очень хорошие цены! -- распалялся мистер Гриммет.-Я не потерплю никаких намеков!
      -- Лично я не привел бы в этот ресторан даже своего пса, чтобы угостить бифштексом из филе,-- не обращая внимания на крик, сделал окончательный вывод Макмагон.-- Молодую, сильную собаку, с острыми, как у льва, зубами.
      -- Ты уволен! -- Вышедший из себя Гриммет забарабанил кулаками по стойке.
      -- Меня это вполне устраивает,-- вежливо поклонился Макмагон.-- Очень даже устраивает.
      -- Да успокойтесь вы, успокойтесь, ребята, чего завелись! -- пытался примирить их Тезинг.-- Из-за какого-то процента содержания ячменя в личном запасе...
      Макмагон снимал фартук.
      -- Мой бар имел высочайшую репутацию. Эту репутацию заработал я, и никто другой! И я горжусь этим. Какой интерес мне оставаться на таком месте, где моя личная репутация грозит оказаться сильно подмоченной?
      Аккуратно свернув свой фартук, он положил его на полку с полотенцами, взял со стойки деревянную треугольную призму с выгравированными на ней золотыми буквами: "Бармен Уильям Макмагон". Мистер Гриммет наблюдал за его размеренными движениями с тревогой в глазах. Макмагон поднял широкую доску на шарнирах, открывающую доступ из-за стойки бара прямиком в ресторанный зал.
      -- Зачем тебе,-- совсем по-другому, чуть не подобострастно, заговорил мистер Гриммет, когда скрипнула на шарнирах поднятая доска, пропуская бармена,-- делать столь опрометчивый шаг, Билли?
      Как ругал, как поносил он себя в эту минуту за этот свой медоточивый голос, но ничего не поделаешь -- всем известно: Уильям Макмагон -- один из пятерки самых знаменитых барменов в Нью-Йорке.
      Макмагон стоял в нерешительности, то поднимая, то опуская доску; наконец произнес:
      -- Ладно, раз и навсегда! -- И доска со стуком упала на стойку у него за спиной.
      -- Вот что я скажу тебе, Билли, вот что я намерен предпринять,-заторопился мистер Гриммет, еще больше ненавидя себя за проявляемую у всех на глазах слабину.-- Мы примем компромиссное решение. Ты остаешься, и я увеличиваю твое недельное жалованье на пять долларов? Идет? -- Тяжело вздохнул и, как-то посветлев, посмотрел на Макмагона.
      Тот задумчиво постукивал своей призмой по стойке бара.
      -- Мне бы хотелось, мистер Гриммет, чтобы вы поняли только одно,-мягко ответил он.-- Меня в принципе не интересуют деньги,-- меня в принципе интересует совершенно другое.
      -- Не так уж сильно ты отличаешься от других обитателей этого мира,-возразил с чувством собственного достоинства Гриммет.
      -- Я работаю вот уже двадцать пять лет.-- Макмагон постукивал деревянной треугольной призмой по стойке, словно отбивая азбукой Морзе: "Бармен Уильям Макмагон".-- И мне всегда удавалось с лихвой зарабатывать себе на жизнь. Поэтому я работаю не только для того, чтобы жить. Я заинтересован кое в чем абсолютно другом. Последние шесть лет я работаю здесь, и днем и ночью. Сюда приходит множество приятных людей -- воспитанные джентльмены с красивыми дамами приходят выпить. Им всем здесь, у меня, нравится. Им всем нравлюсь и я.
      -- Никто и не говорит, что ты здесь кому-то не нравишься.-- Мистер Гриммет уже терял терпение.-- Я с тобой здесь обсуждаю принципы ведения бизнеса.
      -- Это место мне по душе.-- Макмагон опустил взгляд на призму, зажатую в руке.-- По-моему, очень приятный бар. Сам я его спланировал; мой дизайн, не так ли? -- И взглянул на мистера Гриммета.
      -- Да, ты все здесь спланировал, твой дизайн. Выдать тебе авторские права? -- иронически осведомился Гриммет.-- Но какое отношение все это имеет к личному запасу виски у Тезинга?
      -- Если все здесь идет по порядку, все как по маслу,-- продолжал свое Макмагон,-- посетители считают: "Это заслуга Уильяма Макмагона". А что-то не так, шиворот-навыворот: "Это вина Уильяма Макмагона". Мнение посетителей мне важно, мистер Гриммет, всегда к нему присушиваюсь. Когда умру, обо мне скажут: "Уильям Макмагон умер, но он оставил по себе памятник -- отличный бар в ресторане Гриммета. И за всю свою жизнь не налил ни одному гостю какого-нибудь отвратительного пойла".-- Он вытащил из шкафчика рядом со стойкой свое пальто, надел его.-- Вот это памятник! А какой же я сооружу себе памятник из личного запаса виски Тезинга? По-моему, мистер Гриммет, вы порядочный глупец и негодяй! -- И, слегка поклонившись обоим джентльменам, Макмагон направился к выходу.
      Гриммет, сглотнув слюну, с усилием его окликнул; слова с трудом вырывались из сухой глотки, эхом отражаясь в пустом зале.
      -- Макмагон!
      Бармен обернулся.
      -- Ладно, Билли,-- примирительно выдавил мистер Гриммет.-- Вернись!
      Макмагон жестом указал на Тезинга.
      -- Любое виски -- по твоему усмотрению.-- У Гриммета срывался голос.-Любое, какое захочешь, будь оно трижды проклято!
      Улыбнувшись, бармен подошел к своему шкафчику, снял пальто, повесил на место; вынул из кармана деревянную треугольную призму, зашел за стойку, снова надел фартук. Тезинг и Гриммет следили за ним не спуская глаз.
      -- Только одно,-- веки у мистера Гриммета подергивались от нервного напряжения,-- одно заруби себе на носу...
      -- Слушаю, сэр,-- покорно подхватил Макмагон.
      -- Я не желаю больше с тобой разговаривать. И чтобы ты больше никогда ко мне не обращался. Никогда!
      Тезинг тихо взял шляпу и незаметно вышел из ресторана. А мистер Гриммет сразу удалился на кухню.
      -- Вот что я вам скажу о наших новичках,-- разглагольствовал перед приятелями в глубине ресторана первый официант,-- мне кажется, их здорово переоценивают.
      Макмагон прикрепил на шее свою черную "бабочку" и аккуратно, в самом центре стойки, среди батареи бутылок с виски, поставил деревянную треугольную призму с выгравированными золотыми буквами: "Бармен Уильям Макмагон".
      ГРЕЧЕСКИЙ ГЕНЕРАЛ
      -- Я все сделал! -- повторял Алекс.-- Клянусь!
      -- Нечего рассказывать мне байки! -- осадил его Флэнеген, стоя над ним.-- Хоть я их и очень люблю.
      -- Клянусь перед Богом! -- стоял на своем Алекс, чувствуя, как в душу забирается ледяной страх.
      -- Пошли! -- Флэнеген дернул Алекса за руки, поставил на ноги.-Отправляемся в Нью-Джерси -- посетим место преступления, где никакого преступления не совершено.
      -- Ничего не понимаю,-- торопливо произнес Алекс, надевая пальто и спускаясь по лестнице между Флэнегеном и Сэмом, так и не заперев дверь на ключ.-- Ничего не понимаю, хоть умри!
      Сэм гнал машину по пустынным ночным улицам; Алекс и Флэнеген тряслись на заднем сиденье.
      -- Я все сделал так аккуратно.-- Тревога дрожала в голосе Алекса.-Пропитал весь этот проклятый дом нафталином. Ничего не забыл, ни одной мелочи. Ты же знаешь меня, Флэнеген. Я умею четко выполнять порученную работу.
      -- Да-а,-- промычал Флэнеген.-- Ты, можно сказать, эксперт по эффективности. Александр. Греческий генерал1. Только вот дом так и не сгорел. Вот и все.
      -- Честно -- я сам ничего не понимаю,-- покачивал головой Алекс, искренне озадаченный.-- Взрыватель засунул в кучу тряпья, пропитанного нафтой2, этой вонючей жидкостью. Столько ее там было -- в пору слона мыть! Клянусь перед Богом!
      -- Только вот дом так и не сгорел! -- упрямо гнул свое Флэнеген.-- Все в полном ажуре, а дом не сгорел! Так и подмывает двинуть тебе ногой в живот!
      -- Нет, ты послушай, Флэнеген,-- Алексу это вовсе не улыбалось,-- это тебе зачем? Послушай меня! Я ведь ничего дурного не хотел. Сэм,-- обратился он к водителю,-- ты меня знаешь, у меня хорошая репутация...
      -- Да, знаю,-- равнодушно отозвался Сэм, не отводя глаз от машин, несущихся впереди.
      -- Господи Иисусе! Ну зачем мне было убегать оттуда? Ответь мне на этот вопрос! Что бы я получил, убеги я оттуда? Задаю вам эти очень простые вопросы.
      -- Послушай, у меня от твоих вопросов в желудке ноет! Ужасные боли, Александр! -- Флэнеген вытащил из пачки сигарету, не предлагая закурить Алексу, и мрачно наблюдал за полицейским: тот пересчитывал у въезда в Голландский тоннель их деньги -- пошлину за проезд.
      Молча поехали по тоннелю. Вдруг Сэм восхитился:
      -- Вот это, я вам скажу, тоннель! Настоящее, наивысшее достижение инженерной мысли. А как охраняется -- коп через каждые сто ярдов!
      -- И от тебя в животе колики,-- объявил Флэнеген Сэму.
      Дальше ехали в полной тишине, покуда не выскочили на трассу, ведущую к аэропорту. Опрокинувшийся над их головами небесный купол, с яркими, мерцающими звездами, кажется, подействовал на Флэнегена умиротворяюще; сняв котелок, он нервным, рассеянным жестом провел пятерней по волосам -- знак, что явно не в духе.
      -- И зачем только я с вами связался! -- обратился он к Алексу.-- Такая простая вещь, как сжечь дотла дом, а ты даже в таком пустяковом задании завяз, как муха на липучке. Двадцать пять тысяч долларов на волоске от тебя! Боже! -- горько стенал он.-- Может, пристрелить тебя за это, а?
      -- Сам ничего не мог понять! -- жалобно оправдывался Алекс.-- Этот фитиль должен был добраться до лужи нафты за два часа. Весь дом заполыхал бы, как газовая печка.
      -- Ах ты, греческий генерал, ах, вояка!
      -- Послушай меня внимательно, Флэнеген,-- произнес вдруг Алекс твердо, по-деловому.-- Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Можно подумать, я не выполнил эту работу нарочно, по своей прихоти. Неужели, считаешь, я могу выкинуть таким вот образом пачку долларов -- пять тысяч баксов -- из окна?
      -- Не знаю я, что ты там можешь сделать.-- Флэнеген закуривал вторую сигарету.-- Не думаю, чтоб у тебя хватило мозгов остаться в стороне. Вот мое настоящее мнение о тебе, если хочешь знать.
      -- Пять тысяч баксов -- это пять тысяч баксов,-- рассуждал Алекс.-- С такими громадными деньгами открыл бы я собственную бильярдную и жил до конца своих дней как настоящий джентльмен.-- Поглядел в потолок салона и уже тише продолжал: -- Мне всегда так хотелось иметь свою бильярдную.-- Потом хрипло прошептал Флэнегену: -- Так думаешь, я прошляпил бы такой счастливый случай? Да за кого ты меня принимаешь? За сумасшедшего, что ли?
      -- Ничего не знаю,-- упрямо твердил Флэнеген.-- Знаю только одно -- дом не сгорел. Вот и все, что мне известно.-- И с каменным выражением лица уставился в окно.
      В салоне повисла гнетущая тишина; автомобиль на полной скорости мчался через луга Джерси, мимо скотных дворов, складов с удобрениями, мимо клееварочной фабрики, с ее специфическими, резкими запахами; доехал до развилки и резко повернул в направлении Оранджберга.
      На расстоянии миль двух от города остановились на перекрестке. Из-за ствола дерева вышел Маккрэкен, сел в машину. Не успел он как следует устроиться на сиденье, как Сэм рванул вперед. Маккрэкен, хотя и без полицейской формы, тут же поторопился продемонстрировать свое дурное настроение -- сурово нахмурился.
      -- Вот чепуха, вот вздор! -- забубнил он, даже еще не захлопнув до конца дверцу.-- Ну и дела! Веселенькая история, ничего не скажешь!
      -- Если ты пришел гундеть,-- резко, с присущей ему грубостью высказался Флэнеген,-- можешь с таким же успехом убираться отсюда вон!
      -- Сижу я как на иголках в полицейском участке,-- снова заныл Маккрэкен,-- чуть с ума не схожу...
      -- Ладно, хватит об этом! -- оборвал его Флэнеген.
      -- Все шло как запланировано,-- продолжал уже спокойнее Маккрэкен, постукивая кулаком по колену.-- Без десяти одиннадцать раздался сигнал тревоги в другом конце города -- и все это тронутое пожарное отделение помчалось гасить пожар на пустыре. Я ждал, терпеливо ждал, целых два часа, но никаких признаков пожара в доме Литтлуортов не заметил. Двадцать пять тысяч баксов! Только подумать! -- В отчаянии он раскачивался всем телом взад и вперед.-- Потом позвонил вам. Что вы там делаете, поинтересовался,-играете в игрушки?
      Флэнеген большим пальцем ткнул в Алекса.
      -- Вот, погляди на него! Вот он, этот парень! Сам виноват -- он ведь у нас эксперт по эффективной работе. Как мне охота въехать ему кулаком в брюхо!
      -- Послушайте,-- хладнокровно, рассудительно начал Алекс,-- что-то не сработало. Произошла, должно быть, ошибка. Ничего не поделаешь!
      -- Как это так -- "ничего не поделаешь"?! -- заорал Маккрэкен.-- Это ты мне говоришь, Алекс? Я получаю как начальник полиции этого города четыре тысячи баксов и посему не вправе допускать никаких ошибок.
      -- Я все переделаю,-- пообещал Алекс, чтобы их успокоить.-- На этот раз все будет в ажуре, точно говорю.
      -- Что тебе остается? -- мрачно заметил Флэнеген.-- Еще одна ошибка с твоей стороны -- и мы превратим тебя в слоеный пирог.
      -- Нечего со мной так разговаривать! -- обиделся Алекс.
      -- По-другому не умею! -- отрезал Флэнеген.-- Сэм, едем к дому Литтлуортов!
      Не успел автомобиль остановиться у дома, как Алекс, открыв дверцу, выпрыгнул на ходу.
      -- Вернемся минут через десять! -- бросил ему вслед Флэнеген.-- Выясни там, что не сработало, Алекс! -- Он просто физически ощущал, до чего парень ему противен в данную минуту.
      Алекс, недоуменно пожимая плечами, разглядывал эту громаду -- дом Литтлуортов,-- черневшую на фоне ясного неба. По всем их точным расчетам, перед его глазами сейчас должен не дом стоять, а выситься громадная куча пепла, а вокруг -- суетиться эксперты из страховой компании, определяя размеры причиненного владельцам ущерба. Почему же он не сгорел?.. А черт его знает! Просто реветь хочется с досады! Почему не сгорел? Ему причиталось пять тысяч долларов -- эта мысль не давала ему покоя, когда он быстро, стараясь не шуметь, шел по темной лужайке.
      Уютная, удобная бильярдная: шары на зеленом сукне выстукивают, сталкиваясь, приятные музыкальные звуки; игроки покупают по десять центов бутылки кока-колы; между ударами киев постоянно звенит касса... Чудесная, безмятежная жизнь -- для истинных джентльменов! Недаром любой коп, возникающий на горизонте, приклеивается к тебе настороженным взглядом.
      Почему же он все-таки не сгорел?.. Алекс неслышно проскользнул через оставленное накануне открытым окно и по толстому ковру направился в библиотеку, время от времени нажимая на кнопку электрического фонарика, чтобы осветить себе дорогу в темном, просторном холле. Сразу подошел к большой куче тряпья в углу -- от нее еще резко пахло нафтой,-- осветил ярким лучом фитиль, зажженный перед уходом. Все в порядке -- сгорел дотла. Но совершенно ясно, что огонь так и не коснулся тряпья: сухое на ощупь, как песок на пляже.
      -- Чепуха! -- чуть слышно произнес он в тишине библиотеки.-- Вздор! Какой все же я идиот! -- И принялся колотить себя обеими руками по голове -это помогало унять раздражение.-- Жуткий идиот! -- И долго, в злобе, пинал кучу тряпья ногами.
      Потом через весь холл пошел назад к окну, выпрыгнул из него на землю, пересек лужайку. Там, стоя за деревом и закурив сигарету, с нетерпением ждал приезда Флэнегена с Сэмом; беспомощно оглядывался вокруг, тяжело дышал, размышлял. Вот она, настоящая жизнь! Большие, красивые дома укрыты деревьями; мягкие, изумрудные лужайки... Все молчит, трепещет в темноте, притихли птицы. Какой здесь свежий воздух! Что только еще не приходило ему в голову! Поездки в Палм-бич... Вздор! Ему-то требовалось сжечь дом, а об остальном не думать...
      Алекс вздохнул, погасил сигарету о кору ствола. Если бы только ему свою бильярдную! Верный доход -- шесть, а то и семь тысяч долларов в год... На эти деньги можно неплохо жить -- как истинному джентльмену -- целый год в Флэтбуше,-- там повсюду растут высокие деревья, а по ним снуют белочки, даже в парке. Там настоящий парк... Вот как должны жить уважающие себя люди!
      Подъехал автомобиль; Флэнеген, открыв дверцу, наклонился к нему.
      -- Ну, генерал,-- в голосе ни тени юмора,-- что скажешь?
      -- Послушай, Флэнеген,-- шепотом начал объяснять Алекс,-- что-то не сработало...
      -- Да ну, быть не может! -- Флэнеген уже не скрывал злой иронии. -Нечего мне морочить голову!
      -- Ты что, шутишь,-- разозлился Алекс,-- или в самом деле хочешь знать, что произошло?
      -- Ради Бога! -- зашептал Маккрэкен своим высоким, скованным от напряжения голосом.-- Нечего здесь ломать комедию, Флэнеген. Скажи что хотел,-- и сматываемся отсюда поскорее! -- Он с тревогой поглядывал на улицу, вверх и вниз.-- Насколько мне известно, на этой улице в любую минуту может появиться коп!
      -- И это говорит наш шеф полиции! Человек с такими закаленными, железными нервами! -- уколол его Флэнеген.
      -- Как я жалею теперь, что влип в это дело! -- хрипло признался Маккрэкен.-- Ну, Алекс, рассказывай, что там произошло?
      -- Все очень просто,-- начал Алекс.-- Я подключил к запалу фитиль, рассчитанный на два часа горения, и за это время вся нафта испарилась.
      -- "Испарилась"? -- машинально, медленно повторил за ним Сэм.
      -- Как это так -- "испарилась"?
      -- Он ведь у нас студент, наш мальчик Алекс,-- вмешался Флэнеген.-Знает ученые слова. "Испарилась"... Ах ты, тупой грек! Эксперт по эффективности... Ты поганый, глупый первокурсник! Кому мы только доверили сжечь дом! "Испарилась"! Тебе только грязную посуду мыть в ресторанах, Алекс! -- И Флэнеген плюнул ему в лицо.
      -- Зачем ты ругаешься! -- обиженно заговорил Алекс, вытирая плевок.-- Я сделал все, что мог!
      -- Ну и что теперь будем делать? -- загнусавил Маккрэкен.-- Кто скажет мне, что нам теперь делать?
      Флэнеген, накренившись в сторону еще больше, с силой схватил Алекса за воротник.
      -- Послушай, Александр! -- Он брызгал слюной ему в лицо.-- Ты сейчас вернешься в этот дом, ты его подожжешь, и на сей раз подожжешь как надо, с полной гарантией! Слышишь меня?
      -- Да,-- ответил Алекс дрожащим голосом,-- конечно, слышу, Флэнеген. Но не отрывай мне воротник. Знаешь, сколько стоила мне эта рубашка? Восемь баксов!
      -- Ты сейчас лично подожжешь этот дом, устроишь в нем пожар! -Флэнеген еще крепче схватил его за воротник.-- Лично проследишь за огнем, за пламенем. Понимаешь? Никаких фитилей, испарений -- ничего подобного! Понял?
      -- Понял. Все ясно.
      -- А если что-то опять сорвется, мы сделаем из тебя слоеный пирог! -повторил свою угрозу Флэнеген, глядя своими белесыми, наглыми глазами прямо ему в глаза.
      -- Да оставь ты наконец в покое мой воротник! -- с трудом выговорил Алекс, чувствуя, что начинает задыхаться.-- Послушай, Флэнеген, за эту рубашку я заплатил...
      Флэнеген снова плюнул ему в лицо.
      -- До чего хочется пнуть тебя ногой в живот! -- Выпустил его воротник и смазал по физиономии тыльной стороной ладони.
      -- Послушай, Флэнеген...-- Алекс пятился, спотыкаясь, назад.
      Дверца звонко захлопнулась.
      -- Поехали, Сэм! -- приказал Флэнеген, откидываясь на спинку сиденья.
      Автомобиль помчался вниз по улице. Алекс вытер платком лицо; руки его дрожали.
      -- Боже мой! -- прошептал он, поворачивая в кромешной тьме к зеленой лужайке перед домом.
      Услыхал вдруг чириканье воробушка -- это в три-то часа ночи! -- И чуть не заплакал под густыми кронами высоких деревьев.
      Однако, очутившись снова в доме, сразу стал другим,-- как всегда, внимательным и деловитым. Сначала поднялся наверх, где хранил ведерки с нафтой, и принес их все вниз -- по два за каждый раз. Сорвал все шторы с окон первого этажа, сложил в большую кучу в дальнем углу длинного холла, который тянулся по всему дому с одной стороны. Этого ему показалось мало. Сняв чехлы с мебели, бросил их на кучу штор. Потом спустился в подвал, принес оттуда три коробки из-под яиц с бутылками рома "Эксельсиор", разложил их на гребне тряпичной кучи. В результате в конце холла выросла настоящая гора, высотой не меньше семи футов. С угрюмым видом он продолжал работать: носился по дому, вверх и вниз по лестницам, отрывая повсюду с треском ткани, если сразу не поддавались; ему было жарко в пальто, пот лил с него градом, скатывался по шее вниз, проникая через тугой воротничок рубашки. Всю мебель в доме он облил нафтой, потом, вернувшись к своей куче в конце холла, вылил на нее галлонов десять нафты. Едкий ее запах ударил ему в нос, и он невольно попятился. Стоя в нескольких шагах, он любовался своей работой. Если и сейчас дом не сгорит -- то его не сжечь и в мартеновской печи! Когда он со всем этим справится, в доме Литтлуортов будет жарко, нечего и сомневаться. Схватив метлу, он отломил у нее палку и обмотал толстым слоем тряпок. Долго окунал свой факел в ведерко с нафтой, покуда из тряпья на палке не стали падать крупные капли на пол. Довольный собой, стал насвистывать какую-то веселую мелодию, потом напевать:
      -- Да, в этом старинном городке сегодня ночью будет жарко, очень жарко, как пить дать!
      В противоположном конце холла, узкого, но длинного, прямо напротив громадной кучи тряпья с бутылками рома, он широко раскрыл окно. Теперь от пока еще не подожженного костра его отделяло всего каких-то футов тридцать пять.
      -- Да, сегодня ночью в этом старинном городке будет очень-очень жарко! -- напевал он себе под нос, вытаскивая спичку из двенадцати, что лежали, без коробка, у него в кармане.
      Алекс стоял у распахнутого окна, приготовившись выпрыгнуть из него, как только поднесет горящую спичку к своему самодельному тяжелому факелу. Тот сразу ярко вспыхнул у него в руке, и он, размахнувшись, изо всех сил бросил его через весь холл, на пропитанную нафтой кучу тряпья с бутылками рома... Факел угодил прямо наверх кучи -- стало очень страшно... Но несколько секунд ничего особенного перед глазами не происходило.
      Алекс стоял наготове у окна, и в глазах его отражалось свирепое пламя, пожиравшее его факел. Улыбаясь, стоя здесь, в противоположном конце холла, он целовал себе от счастья пальцы.
      И вдруг весь холл взорвался. Куча тряпья в одно мгновение превратилась в громадный огненный шар, и шар этот, словно охваченный огнем снаряд, стремительно покатился к открытому окну за спиной Алекса. Крик ужаса застрял у него в горле. Оглушенный ревом огня и грохотом разваливающегося дома, Алекс бросился на пол -- как раз вовремя. В это мгновение огненный шар, словно выпущенный из пращи камень, вылетел над ним в окно из-за возникшей снаружи мощной тяги, сорвав у него с головы шляпу вместе с волосами,-- так стремительно вырывается струя черного дыма из трубы прямо к небесам... Когда Алекс пришел в себя, в нос ему ударил запах горелого и пыли, щекочущей ноздри.