Бригадир державы (№15) - Нити судьбы

– Ну, как вам, лучше, теперь можете говорить? – спросил блондин после всех вышеперечисленных гуманных процедур и благотворительных акций.

– Отпустите меня, что вам от меня нужно? – прошептал я разбитыми губами.

– Конечно, отпустим, – обрадовался он, – как только вы все расскажете, сразу же пойдете на все четыре стороны!

– Что рассказывать? Я ничего не знаю! Вы не имеете права меня здесь держать! Я требую адвоката!

– Значит, ты теперь так запел! – упрощая форму общения с вежливой на интимную, с нескрываемым раздражением сказал добряк. – Ну, что же, значит, я оказался не прав, и ты своё ещё не получил. Смотри, дело твое!

Потом он обратился к коллегам:

– Вы всё слышали? Я уйду на полчасика, а вы нашему другу так всё объясните, чтобы к моему возвращению он всё понял и всё вспомнил!

Конечно, я рисковал, но думаю, все-таки, минимально. Все время, пока со мной возились, я старался выглядеть как квашня с тестом и буквально растекался на стуле. К тому же не забывал держать руки за спиной, так, будто они закованы в наручники. Не удивительно, что раздраженная упорством и наглыми требованиями следственная группа, забыла об этом существенном для меня обстоятельстве.

– Значит, ты никак не можешь обойтись без адвоката? – спросил молодой человек всё ещё с красивыми глазами.

– Нет, не могу, требую... – прошептал я, с ужасом глядя в его расширенные зрачки.

Провокация была такая явная, что он просто был вынужден размахнуться и ударить. Только на свою беду не так удачно, как раньше. Вообще, с этого момента везение симпатичному молодому человеку изменило. Дело в том, что я не знал, как у них тут осуществляется связь с охраной и потому, опасаясь второго участника допроса, вынужден был бить наверняка. Не могу сказать, что в этом не было ничего личного. Я не против должностного рвения и служебных романов, но не в тех случаях, когда все это происходит за мой счет. Как и любой человек, я не люблю издевательств над своим самолюбием и бренным телом.

Молодой человек с красивыми глазами отчаянно захрипел, схватился за горло и начал падать на спину. Его товарищ прозевал сам момент моего ответного удара и не сразу понял, что происходит.

– Эдик, что с тобой? – удивленно воскликнул он, подходя к товарищу.

Увы, Эдик ничего ему не ответил, хотя и широко разевал рот. Только его красивые глаза, разом став мученическими, красноречиво вещали, как ему сейчас плохо и больно.

– Эдик, – растеряно произнес человек без примет, удивленно глядя на мои свободные руки. – А почему... – начал он и попятился. Потом все-таки взял себя в руки и приказал жестко и категорично:

– Сидеть!

– Да ладно, – ответил я, вставая, – уже насиделся.

Конечно, такое необычное поведение преступника вряд ли может понравиться любому должностному лицу. Только что мешок с костями растекался на стуле, падал в обморок и вдруг уверенно встал во весь рост. Пожалуй, такое воскрешение из мертвых можно увидеть только в голливудском фильме.

– Сидеть! – невольно отступая, опять приказал следователь, но уже менее уверено.

– Ты зачем меня бил по ногам? – спросил я, слегка сжимая ему горло.

Он вместо ответа выкатил глаза и прохрипел:

– Отпусти! Иначе будет хуже!

Я подумал, что может быть хуже, чем двадцать лет невинно отсидеть за терроризм, но мысль развить не успел. Мой оппонент что-то попытался сделать руками и потянулся дланью в сторону стола. В этом я заподозрил попытку вызвать помощь и окончательно перекрыл ему кислород. Он захрипел и вцепился в мою руку, пытаясь оторвать ее от своего горла. В какой-то степени ему это удалось, и он не умер от удушья.

– Отпусти! – опять захрипел он. – Что я тебе сделал?!

Ответить на такой вопрос я оказался не готов. Вместо ответа спросил:

– Жить хочешь?

– Да, – прохрипел он.

– Тогда не делай никаких лишних движений, и не вздумай звать охрану. Мне все равно отвечать, что за одного Эдика, что за вас обоих. Понимаешь?

Он как смог кивнул. Отпустив его горло, я пригласил следователя сесть на стул. Он тут же на него опустился и откинулся на спинку, видимо, из желания быть подальше от меня. Я же, нашарив на столе вещественное доказательство своей преступной деятельности, кинжал, обнажил клинок и показал его собеседнику.

– Дернешься, прошью насквозь, – пообещал я. – Теперь вызови блондина.

– Какого блондина? – растирая руками поврежденное горло, спросил он. – Леву?

– У вас что, здесь много блондинов? Ты не понимаешь, о ком я говорю?

– Понимаю, – испугано ответил он.

– Скажешь ему, что я готов к сотрудничеству. Попробуешь лукавить, зарежу как свинью! – пообещал я, приближая клинок к его лицу.

Несмотря на незапоминающуюся внешность, мой знакомый явно обладал прекрасным воображением и был, как и многие люди его сексуальной ориентации, тонкой натурой, способной к образному мышлению. Он смертельно побледнел и описался.

– Давай, зови! – приказал я, отступая от растекающейся по полу лужи.

– Он раскололся, – тихо сказал бедолага, и вместо со своим стулом незаметно отодвинулся от следов своей «несдержанности».

– Теперь встань, руки за спину и повернись, – приказал я.

Он замешкался, тогда я мстительно двинул его носком по голени:

– Быстрее!

Бедняга побоялся даже охнуть, заспешил и торопливо повернулся ко мне спиной. Я взял со стола наручники и защелкнул браслеты на его запястьях.

– Теперь лечь лицом вниз, и не шевелиться!

– Быстро вы управились, – довольным голосом сказал блондин, входя в кабинет. – А это что? – удивленно спросил он, увидев лежащего на полу посередине комнаты Эдика.

Я подошел сзади и обхватил его горло.

– Эдик решил немного отдохнуть, – объяснил я, неглубоко втыкая конец кинжала под левую лопатку блондина. – Хочешь составит ему компанию?

– Что?! – начал он и замер, видимо, почувствовав «смертельный холод стали».

Пока следователь привыкал к мысли, что обстоятельства изменились, я прижимал ему горло, чтобы он с испуга не поднял крик. Однако Лева сумел довольно быстро сориентироваться в обстановке и затих. Тогда я дал ему возможность вздохнуть полной грудью, после чего он спросил:

– Что ты от меня хочешь?

– Свободы, – ответил я.

– Хорошо, согласен, я тебя отпущу, но только при одном условии...

– Ты, Лева, меня не понял, я не собираюсь с тобой торговаться. Или ты станешь моим заложником или я убью тебя так же, как Эдика.

– Как Эдика? – тупо повторил он, потом попытался напугать. – Если ты меня убьешь, то никогда отсюда не выйдешь!

– Выйду или взорву всю вашу богадельню. Только ты об этом никогда не узнаешь, жить тебе осталось меньше минуты. Так что решай, да и или нет.

– Да, – не раздумывая, ответил он.

– Вот и хорошо, только учти, звать на помощь не стоит, ты погибнешь первым. У тебя есть оружие?

– Есть, пистолет в наплечной кобуре, – ответил он.

– Аккуратно и медленно вытащи его двумя пальцами и брось на пол, – приказал я.

Он повиновался. Оружие глухо стукнулось о столешницу.

– Ещё есть? Учти, если обманешь – зарежу!

– Пистолет в левом кармане, – на секунду замявшись, сказал он. – Зачем ты так, мы можем договориться...

– Мы и договоримся, только на моих условиях. Теперь свяжи товарища и заткни ему рот, а то мне придется его убить.

– Эдика? – спросил он.

– Эдика не нужно, он кричать не станет, второго.

Лева оказался покладистым человеком и когда понял, что я его запросто или зарежу или пристрелю из его же собственного оружия, успокоился и начал старательно демонстрировать свою лояльность. Даже слегка перестарался. Связывая описавшегося коллегу, затянул его в ласточкин хвост. Это поза, когда у лежащего на животе человека связанные ноги притягивают к голове. Я молча наблюдал за его усилиями, никак их не комментируя.

– Теперь все? – спросил он, разгибаясь и поворачивая ко мне свое симпатичное, по-прежнему, приветливое лицо.

– Теперь все только начинается, – ответил я. – Сначала ты проводишь меня до выхода.

Глава 16

– Вы только не нервничайте, – тихо попросил Лева, когда мы вышли из проходной управления по борьбе с терроризмом и оказались на улице. – И, прошу вас, осторожнее с пистолетом, у него очень мягкий спуск.

Мне кажется, он все еще продолжал считать меня обычным бродягой, которого нетрудно будет обвести вокруг пальца. Я не спешил его в этом разуверить.

Однако, несмотря на увещевания, я все равно нервничал, и он это чувствовал. Главная причина была в том, что я не знал, что мне делать дальше. Побег прошел успешно. Мы без проблем покинули здание управления. Мой блондин вел себя идеально для заложника, не дергался, не делал резких движений. И несмотря на это, ситуация у меня была почти патовая, Я не знал ни куда идти, ни что делать с заложником. Просто так пристрелить его я не мог, отпустить тем более.

– Куда теперь? – спросил он, когда мы оказались на тротуаре.

– Направо, – скомандовал я, и мы смешались с прохожими.

От мысли уехать с Левой на его же автомобиле, пришлось отказаться. Выезжая из подземного гаража, нужно было миновать несколько постов. Пешком мы просто вышли через проходную мимо сонного охранника.

– Куда мы идем? – спросил он, когда мы под ручку прошли несколько кварталов.

Я не ответил.

– Зря вы все это затеяли. Лучше пойти на контакт с нами, и я обещаю вам свою защиту. Вас простят...

– Заткнись, – грубо оборвал я доброхота. – Будешь говорить, когда я тебя спрошу.

Я подумал, что впервые оказался на московской улице в центре города. Однако пока мне было не до разглядывания прохожих. Да и особенной разницы в людях я не заметил. Только что народа на улице стало немного меньше, а машин больше. Как и разных этносов. Пока нам попадалось больше разноплеменные гости столицы, чем лица славянской национальности. Как обычно, москвичи всех видов и обличий куда-то торопились и не обращали внимания на окружающих.

Я решил не торчать на виду и, когда мы миновали оживленный перекресток, свернул на боковую улицу. Здесь было совсем пустынно, и я слегка расслабился. Заложник это почувствовал и тоже стал держаться свободнее, однако заговаривать не решался. Когда нас обогнал маленький пластмассовый автомобильчик, я не услышал, заметил его только когда он, заехав на тротуар, преградил путь. Первая мысль была, что меня застукали. Я быстро развернул своего блондина так, что бы он прикрывал меня от нападающих. Но нападать на нас никто не собирался, дверка машины открылась, из окна выглянула Даша и махнула мне рукой.

От неожиданности я рассмеялся. Потом подтолкнул Леву к машине и приказал:

– Быстро, в салон!

Едва мы с ним втиснулись на заднее сидение, машина рванула с места.

– Ну, ты даешь! – только и смог сказать я. – Как ты догадалась?

– Так вы все-таки были вместе? – убитым голосом спросил следователь.

– Вместе, – весело подтвердила девушка.

Потом она обратилась ко мне:

– Я, как только они меня выпустили, сразу помчалась за машиной, почему-то была уверена, что ты долго там сидеть не задержишься.

– Так вы все-таки террористы? – угрюмо, спросил блондин.

– Нет, мы сами по себе, – ответила за меня Даша. – Но вам от этого легче не будет!

– Меня все равно найдут, – уныло пригрозил следователь.

– Как? – поинтересовался я. – Вы даже не удосужились установить наши личности! Плохо работаете, господа сыщики!

– Вы меня теперь убьете? – продолжил любопытствовать следопыт.

– А ты что, очень хочешь жить? – усмехнулся я.

– Кто же не хочет? – вопросом на вопрос ответил он.

– Сможешь мне помочь, обещаю отпустить, – сказал я.

– Да я, если только скажете... А что нужно делать?

Я ответил не сразу, мысль, как обычно бывает, пришла как бы сама по себе.

– Мне нужно организовать встречу с одним милицейским генералом. Сможешь помочь – будешь свободен.

– С генералом милиции? Вам? Зачем? – растеряно спросил Лева.

– У нас с ним кое-какие общие дела, а вот как его найти и организовать встречу, я не знаю.

– А что за генерал, может, я его знаю?

– Перебатько, – ответил я.

– Александр Богданович? – дрогнувшим голосом уточнил спросил следователь. – Это у вас с ним общие дела?

Похоже, что мой генерал был достаточно известной и популярной личностью, если его знал по имени и отчеству обычный следователь.

– Что же вы сразу не сказали, что вы знакомы, – убито проговорил он. – Если бы я только знал...

– Можно подумать, вы меня о чем-то спрашивали! Кстати, машина, в которой нас пытались убить, принадлежит одному близкому сотруднику генерала, и я не уверен, кого хотели взорвать, меня или его.

– Что же вы... – опять начал говорить следователь и замолчал, невидящим взглядом устремившись куда-то, в свои грустные перспективы. – Как нехорошо получилось... А как же теперь быть с вами и с Эдиком?

Чужие проблемы, как известно, решать проще всего. Как говорится, «чужую беду – рукой разведу», потому я ответил ничтоже сумняшеся:

– Эдика с почетом похороните, он у вас садист и извращенец, а обо мне забудете.

По-хорошему, похоронить нужно было всю их компанию, но тогда возникал вопрос, кто вместо них будет бороться с возрастающим процентом преступности?

– Куда мы едем? – спросил я Дашу, лихо гнавшую свою маленькую машинку по кургузым улочкам исторического центра города.

– К нам, – ответила она. – Ты в зеркале себя видел?

– Не видел, но представляю, как выгляжу, – ответил я, машинально трогая распухшее лицо и разбитые губы. К сожалению, мое экстрасенсорное самолечение не так эффективно, чтобы в один день сводить синяки и ссадины.

– Тогда вам, господин следователь, придется завязать глаза, – сказал я. – Простите за доставленные неудобства.

Не знаю, с пониманием ли отнёсся Лева к моему предложению, но покорился безропотно. Для надёжности я ещё надвинул ему на глаза шапку. Дальше мы ехали молча. Теперь в темноте и неизвестности ему было о чем подумать.

Я не представлял, чем для меня может кончиться встреча с генералом Перебатько, но пока он была единственной возможность приблизиться к черному магистру. С генералом я рассчитывал найти общий язык на почве его естественно нелюбви к конкурентам. С «Зет» меня не связывали никакие обязательства, и можно было попытаться разыграть эту карту.

– А что за садист Эдик, которого нужно хоронить? – после долгого молчания спросила Даша.

– Один из их троицы, – кивнул я на блондина, – помнишь, такой симпатичный парень.

– Он умер? – удивилась девушка. – Жаль, у него были очень красивые глаза.

– Сволочь он, туда ему и дорога, – неожиданно подал голос Лева. – Стукач и интриган! Его у нас в управлении все ненавидят. Ненавидели, – поправился он. – Он любимчик шефа, и все время под меня копал. Вот шеф теперь взбесится! – почти с удовольствием сказал он.

Мне не было никакого дела до их разборок, и я не поддержал разговор. Тем более, что сейчас впервые появилась возможность увидеть центр города. Я с любопытством смотрел в окно и удивлялся, как мало изменилась Москва. Конечно, появились новые здания. У новостроек поменялась архитектура, были по-другому оформлены улицы, но почти все осталось, таким же, как прежде. У меня даже возникло чувство, что я просто еду по местам, где не был несколько лет, а город все тот же прежний.

Даша умело вела машину, объезжая дорожные пробки боковыми улочками и проходными дворами. Автомобильчик у нее был крохотный, но юркий и легко протискивался в узкие щели. Мы с Левой не разговаривали, он откинулся на спинку сидения и думал о своем.

Жила Даша с матерью и сестрой в самом центре в дедушкиной квартире. Как их семья сумела сохранить престижное жилье, она не рассказывала, но думаю, это было не просто. Въехали во двор не с улицы, а миновав какие-то задворки, такие же убогие, как пятьдесят лет назад. Она подогнала машину почти к самому подъезду.

Меня заботил вопрос, как незаметно переправить заложника из машины в дом. Время было светлое, четыре часа по полудни и такому криминальному действию могло оказаться много свидетелей. Любого зеваку заинтересует сцена, когда в подъезд ведут человека с завязанными глазами. Что за этим могло последовать, понятно без объяснений. Однако Дашу это обстоятельство ничуть не беспокоило.

– Как мы его поведем? – спросил я, когда она вышла и открыла нашу дверцу. – Соседи могут увидеть...

– Ну, и что? Сейчас люди не вмешиваются в чужие дела, – ответила она, помогая Леве выбраться из тесного салона. – Осторожнее, здесь ступеньки, – добавила она, поддерживая его под руку.

Следователь шел безропотно, даже не пытался оказать сопротивление. Мы чинно вошли в подъезд. Здесь было на удивление чисто, даже стояли цветы в горшках, и работал лифт. Не обмолвившись ни словом, мы поднялись на седьмой этаж. Даша прислонила ладонь к специальной панели и дверь открылась. Мы вошли в просторную прихожую, обставленную в стиле конца двадцатого века, и я словно вернулся в свое время.

– Проходите в комнату, – пригласила девушка, – мама и сестра еще на работе.

– Сначала задерни в комнате шторы, – из предосторожности попросил я, после чего снял со следователя повязку.

Он с любопытством осмотрелся, причем держал себя довольно спокойно, видимо уже решил, что теперь его жизни ничего не угрожает.

– Входите, – крикнула из комнаты Даша.

Мы оба разделись и пошли на ее голос. Здесь, как и в прихожей, все было выдержано в стиле ушедшей эпохи. Я посмотрел на стены и понял, что «лопухнулся». На них во всех ракурсах и видах красовался великий дедушка. Получалось, что как только Лева его узнает, найти Дашину квартиру не составит никакого труда. Вышло, что я зря завязывал ему глаза и играл в конспирацию. Однако следователь безо всякого интереса осмотрел всю эту «настенную агитацию», на «дедушку» никак не отреагировал и сразу же опустился в кресло.

– Чай, кофе? – как в старые, добрые времена, спросила хозяйка.

Заложник подумал и попросил кофе. У меня появилось чувство, что он здесь чувствует себя едва ли не гостем. Пришлось добавить в мед ложку дегтя:

– Тебе придется поменять одежду, – сказал я, – вдруг на тебе есть радиомаяки. Даша у вас есть, во что переодеться?

– Что, значит, поменять! – взвился следователь. – Я что...

– Ох, не зарывайся, – тихо сказал я. – Учти, я с тобой еще ничего не решил!

Лева обиделся и сдулся как проколотый шарик. Он недовольно фыркнул, отвернулся от меня в сторону и сел, закинув ногу на ногу, нервно покачивая носком..

– Я могу дать старый мамин халат, – предложила Даша, с улыбкой наблюдая демонстративный протест заложника.

– Пойдет, – решил я. – В мамином халате ему будет удобно!

Даша принесла халат и оставила нас. Лева по-прежнему на меня не смотрел.

– Переодевайся, – сказал я ему, – тебе, что нужно особое приглашение!

– Я стесняюсь при посторонних, выйди из комнаты!

– Слушай, ты меня лучше не доставай! – начал злиться я. – По твоей милости меня избили до полусмерти, а теперь ты мне будешь ставить условия! И что вы за порода такая, где вас таких делают, ни одного человеческого качества, одна сплошная наглость! Быстро снимай штаны, а то тебе больше нечего будет стесняться!

– Ну, что ты сразу обижаешься, – примирительно сказал он. – Что делать, если я с детства очень стеснительный! Тебе что, трудно на минуту выйти или хотя бы отвернуться?!

– Что бы ты сбросил или перепрятал маячок? – поинтересовался я, вытаскивая из ножен кинжал. – С чего начнем с ушей или пальцев?

– Ладно, ладно, только ты на меня не смотри, – попросил он и, наконец, начал раздеваться.

Делал он все медленно, неохотно, а когда дело дошло до штанов, опять началась та же волынка. Пришлось подтолкнуть его острием кинжала. Только после этого Лева спустил брюки.

– Вот оно что! Понятно, почему ты такой стеснительный! – сказал я, рассматривая прикрепленный к голени пистолет. – Ты помнишь, что я обещал сделать, если ты утаишь оружие?

– Помню, только пистолет-то у меня не заряженный. Я его просто так ношу.

Я не поверил и, держа у горла кинжал, заставил разоружиться. Подчиняясь моим командам, Лева двумя пальцами вытащил из кобуры оружие и передал его мне. Я вынул обойму. Маленький плоский пистолетик и, правда, оказался без патронов.

– Слушай, а зачем он тебе? – спросил я, не понимая тайну ношения разряженного пистолета.

Он помялся, потом, неохотно ответил:

– Ну, когда бываешь у женщин, ты меня понимаешь... Начнешь раздеваться, они как только увидят столько оружия, сразу млеют. Вроде как...

– Ясно, – засмеялся я, – пистолет у тебя вместо пениса. Одевай, герой, мамин халат и звони генералу. Только без шуток, я юмора не понимаю!

С современными телефонами я так и не разобрался, слишком разный у них был вид. Следователь вытащил из кармана что-то вроде брелока и вставил в ухо. Потом заговорил негромко и очень почтительно:

– Майор Родимцев из отдела...

– Так точно, тот, которого взяли в заложники. Террорист, – он виновато посмотрел на меня, – требует встречи с генералом Перебатько. Подключите...

Дальше разговор происходил в виде прерывистого монолога.

– Здравия желаю, товарищ генерал...

– Никак нет, жив, здоров. Обращение? – он посмотрел на меня. – Обращение хорошее.

– Так точно, удерживают на какой-то квартире и требуют вас. Есть, передать.

– Тебя, – сказал он мне, протягивая брелоку.

Я вставил ее в ухо и услышал спокойный мужской голос:

– Слушаю вас, я генерал Перебатько.

– Здравствуйте, Александр Богданович, – сказал я, – мне необходимо с вами переговорить без свидетелей, я перейду в пустую комнату.

Генерал хмыкнул, но не возразил, ждал, когда я смогу разговаривать. Я пошел в ванную комнату, затворил за собой дверь, и только тогда представился:

– Я звоню к вам по поручению капитана Махотина.

– Махотина? – переспросил генерал. – Это, какого еще Махотина.

– Альберта Махотина из области, вы ему поручили...

– Теперь вспомнил, – перебил он меня. – И что вам с Махотиным от меня нужно?

– Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз. Это касается.... – он опять не дал мне договорить, перебил:

– Как вы это себе представляете после того, что совершили? Отпустите заложника, сдайтесь властям, и тогда я с вами, может быть, и встречусь.

– Это исключено, если не хотите встречаться – ваше дело, но я бы на вашем месте не отказывался. Лично вам ничего не угрожает.

Мы оба молчали, потом генерал предупредил:

– Вас в любом случае задержат через несколько часов, вы не представляете наши возможности, это проще чем вы думаете.

Я не понял, он так меня предупреждает или пугает, ответил достаточно уверено:

– Думаю, что меня не найдут, конечно, если только у майора Родимцева нет особых возможностей дать о себе знать, чего-нибудь вроде радиозуба или подкожного маяка. Я всю его одежду отправил в прачечную, а этот телефон оставлю себе. Так что...

– Пожалуй, мы можем встретиться, – опять перебил меня Перебатько. – Только учтите, что Родимцев никому не нужен и если вы думаете, что сможете им кого-то шантажировать...

– Я это учитываю. Он мне тоже не нужен. Дело касается нас с вами и отчасти Махотина. Вы согласны встретиться или прекращаем разговор?

– Я не вижу предмета обсуждения.

– Предмет всегда можно найти, например ваши отношения с «Зет»...

– Даже так, – удивленно, сказал он. – Тогда, пожалуй, я вас приму.

– Не смешите меня, генерал. Встретимся только в людном месте, на нейтральной почве.

– Вы думаете, это вас сможет...

Теперь перебил его я:

– Не думаю. Но я вам так же не нужен, как и Родимцев, так что стоит ли зря напрягаться? Вам лично ничто не угрожает, а мы можем оказаться полезны друг другу.

Ответил он не сразу, наверное, продумывал ситуацию, потом сказал:

– Встреча в кафе вас устроит?

– Вполне.

– Знаете бар «Сигма» на Трубной улице?

Понятно, что никаких теперешних баров я не знал, но решил, что найти его будет не сложно.

– Хорошо, давайте встретимся в баре. Когда?

– Сейчас почти пять, скажем, в семь.

– Хорошо, давайте в семь. Надеюсь, вы будете один? – поинтересовался я.

– Боитесь? – насмешливо спросил он.

– У меня хватает проблем, лишняя мне ни к чему.

– Договорились. Можете не беспокоиться, там очень тихое место, всего несколько столиков, так что каждый человек на виду. Да, как я вас узнаю?

– Я похож на побитого бомжа, только без запаха. Вы, я думаю, похожи на генерала?

Генерал хмыкнул и отключился. Я вернулся в комнату к Леве, тот сидел в кресле с обиженным видом. Посмотрел на меня и не удержался от вопроса:

– Ну, что генерал, согласился с тобой встретиться?

– Тебе от него большой привет. Если я правильно понял, тебя здесь могут найти по радиосигналу. Прости, но мне придется всю твою одежду выкинуть.

– Делай, что хочешь, – угрюмо ответил он. – Всё равно меня найдут и освободят!

– Может быть, может быть, – согласился я, – только мне показалось, что это никого особенно не волнует. Если ты погибнешь при исполнении служебных обязанностей, легче будет замять дело. Тебя даже посмертно наградят орденом «За заслуги перед отечеством». Так что если эту квартиру обнаружат, и начнется штурм, то не исключено, что в тебя попадет шальная пуля.

– Я не пойму, что тебе от меня нужно? – нервно, спросил он, словно я был ему что-то должен. – Ты меня похитил и не можешь обеспечить безопасность!

Не могу объяснить почему, но этот Лева вызывал у меня непреодолимую внутреннюю неприязнь. Он был не первым сволочным чиновником, с которым мене пришлось столкнуться и не первым бездельником, который ради мелкой карьерной корысти способен засадить невинного человека на пару десятков лет в тюрьму. Обычно такие люди как-то просчитываются, понимаешь, что они плохие по каким-то причинам, которые если нельзя извинить, то хотя бы можно понять. Это тип был даже не плохим, он был просто никаким. Что называется, ни богу свечка, ни черту кочерга.

– Покажи, где у тебя спрятан радиомаяк или я ни за что не отвечаю, – попросил я.

– Никаких маяков у меня нет, я о таких маяках вообще первый раз слышу, – буркнул он.

– Не слышал, так не слышал, – миролюбиво сказал я, – скоро мне нужно будет уйти, так что придется тебя приковать наручниками к батарее отопления.

– Зачем это? Я могу дать честное слово, что не убегу, – на голубом глазу сказал он. – Мы же с тобой теперь сотрудничаем. Ты что, мне не веришь?

– Конечно, верю, – совершенно серьезно сказал я, – но так мне будет спокойнее и, потом, если тебя вдруг найдут, тебе будет легче объясниться со своим начальством.

– Если ты меня прикуешь к трубе, то я, – Родимцев задумался, потом неожиданно выпалил, – я буду по ней стучать SOS! Кто-нибудь меня обязательно услышит!

Я с тоской посмотрел следователю в глаза. В них сияла вера в себя, своё дело и свою правоту. Похоже, он уже понял, что я не собираюсь его убивать и начинал наглеть.

– И что же ты хочешь, что бы я тебя оставил здесь просто так?

– Нет, я хочу пойти с тобой! – сказал он.

– Со мной? Зачем? – удивился я.

– Ну, мало ли, раз уж вместе, так вместе, – туманно объяснил он.

Сначала я хотел его послать куда-нибудь подальше и действительно приковать к трубе отопления, потом подумал, что так я от него вообще не избавлюсь, да еще сильно удружу Даше, оставив в ее квартире эту зануду.

– Хорошо, я возьму тебя с собой, только пойдешь ты с завязанными глазами. Согласен?

– Зачем это?

– Чтобы ты не навел ментов на эту квартиру, Когда отойдем подальше, тогда и снимем повязку.

– Я же дал слово! – напомнил он. – Ты мне что, не веришь?!

– Это мое условие, если согласен, тогда можешь одеваться.

На этом мы и порешили. Пока Лева менял халат на костюм, я объясни Даше ситуацию, и мы с ней наметили дальнейший план действия. Потом она нашла бинт, и я плотно обмотал Родимцеву голову.

– Но мне же будет неудобно идти, – ныл он, пока я его бинтовал.

– Ничего, пойдем под ручку, я тебя буду вести, – успокаивал я.

Мы с Левой вышли из подъезда, и я сразу вывел его на улицу.

– Ну, все снимай, – потребовал он, как только услышал шум городского транспорта.

– Еще рано, сначала отойдем от дома, – твердо сказал я.

– И зачем я с тобой только связался, – каждый раз с упреком говорил он, когда попадал ногой в дорожную выбоина. – Ну, скоро уже?!

– Скоро, потерпи еще немного, – уговаривал я его как маленького ребенка. Пожалуй, в нашем времени я таких инфантильных майоров милиции не встречал.

– Уже скоро, почти дошли, – сказал я, выводя несчастного слепца на троллейбусную остановку. – Как только сядем в троллейбус, сразу же сниму бинты.

– Сейчас снимай! – капризно сказал он.

– Здесь нельзя, представляешь, что люди подумают, – отговорился я.

Ждать пришлось долго, минут десять. Наконец, троллейбус подошел, и я бережно подсадил в него инвалида. Лязгнули двери, и единица городского транспорта тронулась в путь, увозя в неведомые дали моего незабвенного заложника.

Я подошел к машине, в которой меня жала Даша. Махать рукой вслед Родимцеву не стал, хотя на глаза и наворачивались слезы.

Глава 1 7

Центр города был так забит транспортом, что добраться до Трубной улицы оказалось делом непростым.