Бригадир державы (№15) - Нити судьбы

Сергей Шхиян

Нити судьбы

Пролог

Собака внезапно проснулась и тревожно подняла голову. Где-то очень высоко за облаками нудно ныл большой комар, Звук был чужой, незнакомый. Она насторожилась, но почему-то рещила, что он не опасен и успокоилась. Потом собака встала. Далекий гул постепенно стихал, быстро перемещаясь по небу. Она подняла морду и понюхала воздух. Что-то с ним было не так, она это почувствовала и опять встревожилась. Потом посмотрела на двух лежащих на земле людей, мужчину и женщину. Те мирно спали на шубах, брошенных на желтый ковер из опавших листьев. Тревога отступила. Кругом было тихо, покойно, как бывает тихо и покойно только в светлом осеннем лесу в ясную, безветренную погоду.

Собака была большой, серой, с мощными лапами, широкой грудью и яркими 'желтыми глазами. В ней угадывалась дикая лесная сила, а то и волчья кровь. На первый взгляд она и казалась волком, только внимательно приглядевшись можно было заметить, что шея у нее тоньше, чем обычно бывает у волков, к тому же со следами ошейника, глубоко врезавшегося в тело.

Успокоившись, собака легла рядом с женщиной, тяжело вздохнула, положила морду на вытянутые вперед лапы и закрыла глаза. Лишь чуткие настороженные уши говорили о том, что она не спит, и готова при малейшей опасности поднять тревогу.

Женщина лежала на спине, на шубе, подогнув одну ногу и вытянув другую. Эта вторая, вытянутая нога была видна почти до колена из-под завернувшегося подола. Она была голой, без чулка и обута в высокий, шнурованный сыромятными ремешками, странного вида сапог. Когда-то красивый, красный, украшенный бисерной вышивкой, он был разбит и заношен до дыр. Остроносый, на совершенно плоской, без намека на каблук, подошве, сапог имел симметричные правую и левую стороны. Его толстая подошва, сплоченная из нескольких слоев бычьей кожи, была подбита мелкими деревянными гвоздиками. Такие сапоги носили очень давно, в седую старину, когда не умели шить обувь по колодке, повторяющей форму ноги.

Осенняя прохлада уже давала себя знать, женщина озябла и повернулась на бок, тем потревожив собаку. Та открыла глаза и, подняв голову, смотрела, как голая нога прячется в подбой темно-бурого собольего меха красной бархатной шубы. Эта длинная и широкая шуба была небрежно брошена прямо на павшую листву и женщина в мешковатом заношенном сарафане лежала на ней как нечто инородное, вызывая удивление полным несоответствием разных деталей своей одежды.

Впрочем, удивлять здесь было некого, разве что ее спутника, но он и сам был одет не менее странно. На нем был разодранный бархатный камзол, посконные, домотканого холста крестьянские штаны и невообразимая старинная обувь, так называемые «поршни», подошва с войлочным верхом, привязанная ремнями к ногам.

Мужчина лежал на спине, задрав вверх, стриженную каштановую бороду. На шее у него был заметен свежий, неровно зарубцевавшийся шрам, а под волосами, остриженной скобкой головы, воспаленный багровый рубец. У него были мягкие славянские черты лица и по детски пухлые губы. Снилось ему что-то неприятное, он временами кривился и хмурился.

Несмотря на то, что день был в разгаре, странная парочка крепко спала, и ей даже не мешали лучи осеннего солнца. Однако когда невдалеке в лесу раздалось несколько негромких выстрелов, собаку и мужчину будто подбросило одной мощной пружиной. Пес, вскочив на ноги, застыл в боевой стойке, а мужчина молниеносно обнажил саблю. Теперь его лицо трудно было посчитать мягким, оно стало напряженным, подозрительным, глаза прищурились, словно в ожидании беды...

Глава 1

Я вскочил на ноги, еще не понимая, где я и что происходит. Марфа тоже проснулась и, сжавшись, лежала на своей собольей шубе. Она сонными глазами испугано смотрела на нас с Полканом.

– Это что, было? – спросила девушка. – Где это мы?

– Не знаю, – ответил я, напряженно вглядываясь в просветы между деревьями. Вокруг был самый обычный лес. Задаться вопросом, как мы сюда попали, я не успел. Со сна в голове было мутно, еще не отошли кошмарные видения, и я не совсем реально оценивал окружающее.

Что нас всех разбудило, я так и не понял. Возможно, какой-нибудь подозрительный шум. Пока ничего страшного и опасного я не видел и немного расслабился. Спросил девушку:

– Как ты?

– Хорошо, – ответила она, поднимаясь на ноги. – Это тот самый лес? Что-то не похоже... Ты знаешь, мне снился странный сон о юродивом...

– Не знаю тот ли это лес, но боюсь, что о юродивом был не сон, – сказал я.

В памяти начали восстанавливаться последние события. Я вспомнил сколько промашек совершил и невольно выругался. Всегда неприятно понимать, что ты полный болван.

Вообще-то не только лес, но все, что с нами произошло, было ни на что не похоже. В двух словах о таких обстоятельствах можно сказать: «крупно попали», если же тему расширить, придется рассказать подробнее.

Меня зовут Алексей Крылов и тем, кто знаком с моими прошлыми похождениями, это имя, надеюсь, немного знакомо. Тем же, с кем мы встречаемся впервые, представляюсь: я, великовозрастный, тридцатилетний придурок российского происхождения, который вместо того, чтобы жить как простой, нормальный человек, радоваться солнышку, «рубить бабки», пить крепкое и есть сладкое, болтаться по тусовкам и распылять свой генофонд между тоскующими по мужской ласке женщинами, влез в такую авантюру, которая ничем хорошим кончиться не могла и не может! Тому свидетельство то, что со мной в данный момент происходило.

Началось все как невинная поездка за город. Полтора года назад, меня бросила жена, и я, пытаясь развеяться, поехал в провинцию, надеясь, вылечится от несчастной любви. Однако в этом «пикнике» все не задалось с самого начала. Мои спутники оказались скандальной пьянью, мы рассорились и расстались. Я остался один, но домой решил не возвращаться. Лето выдалось знойное, в Москве от жары плавился асфальт, и в городе ничего приятного кроме встречи с ненормальной тещи меня не ждало.

Продуманный заранее маршрут пришлось изменить, и я поехал наугад, что называется, куда глаза глядят. С этого непродуманного поступка и начались все последующие странные и невероятным приключения.

Надеюсь, о причине моего тогдашнего отъезда из столицы я рассказал внятно, попробую поделиться следствием.

Следствием же стало то, что в брошенной жителями деревни, почти на краю «географии», я познакомился с необычной женщиной, и она подбила меня участвовать в эксперименте по перемещению во времени. Сначала я в такую чушь, даже не поверил, но когда ее стараниями очутился в конце XVIII века, а точнее в 1799 году, вынужден был признать как ее правоту, так и собственное легкомыслие и авантюризм, как суровую, безжалостную реальность.

Что может делать современный человек, без специальной подготовки и навыков жизни в других суровых эпохах? Человек умеющий работать на компьютере, управлять машиной, ездить в метро, летать в самолетах, открывать краны с горячей и холодной водой, думаю, что не очень многое. Вернее будет сказать, делать он не умеет ровным счетом ничего. Единственный его удел – попытаться выжить. Вот я и выживал, как только мог.

Однако оказалось, что «наш человек», в данном конкретном случае, я имею в виду себя, если его прижмут обстоятельства, способен на очень многое. Причем в экстремальных условиях сносно работает не только головой и руками, но и остальными частями тела.

Не прошло и месяца, с того дня, когда я попал в чужое время, как уже неплохо устроился, безумно влюбился, женился и даже сделал любимой женщине ребенка. Восемнадцатый век оказался, прост, уютен и не потребовал особого навыка выживания. Примерно зная, какие исторические события должны произойти, можно было при желании даже сделать успешную карьеру. Однако на политику меня не потянуло, тем более что после перемещенья у меня открылись совершенно фантастические способности к врачеванию.

Тут могло бы и кончиться это повествование. Сложись все по другому, а не так как получилось в реальности, завел бы я себе домик с садиком, любил жену, производил на свет детей, выращивал крыжовник и зарабатывал хорошие деньги, леча богатых соседей. Чем не жизнь в благостные патриархальные времена, когда по рекам текло молоко, а берега у них были исключительно кисельными, а не загаженными химическими отходами. Кстати, и вода в это время оказалась исключительно чистой и мокрой, а мед натуральным и необыкновенно сладким. Мало того, само общество, по мнению многих наших современников, было идеальным: всегда трезвые, трудолюбивые мужички почитали и слушались благородных господ, к которым и я надеялся принадлежать, а те, в свою очередь, боготворили и обожали благолепного русского государя и окружали отеческой заботой добрый народ.

Ан, нет! Взбрело в голову этому самому доброму царю, что моя жена, обычная крестьянская девушка, не крепостная «девка», а внучка несчастного императора Ивана Антоновича. С чего он так решил – я не знаю, может быть у него, и были на это причины, но идиллию нам с Алей, так зовут мою жену, император Павел Петрович испортил. Не успели мы насладиться медовым месяцем, как началась нескончаемая свистопляска. По приказанию государя кирасиры насильно увезли мою жену в Петербург, а я бросился ее выручать. В глазах так и замельтешили императоры, губернаторы, помещики, чиновники, разбойники, вельможи, истопники, приживалы, маньяки. Начались нескончаемые драки, побеги, дуэли, и прочее, и прочее, и прочее.

Короче говоря, обычная грустная история о любви и верности! Молодожены больше жизни любят друг друга, но злые люди и суровые обстоятельства мешают им жить долго и счастливо. Все как полагается, она прекрасна и верна, он воплощение мужества и самоотверженности. И при том что доля правды в этом, несомненно, была, рыцарь без страха и упрека оказался с небольшим брачком. Слабым и недостойным оказался он высокого посвящения в вечную любовь.

Как бы поделикатнее объяснить собственные гусарские пороки, чтобы не отвратить от себя, высокие и чистые девичьи сердца...

Несносный жар его объемлет,

Не спится графу – бес не дремлет

И дразнит грешною мечтой

В нем чувства. Нежный наш.герой

Воображает очень живо

Хозяйки взор красноречивый,

Довольно круглый полный стан...

Не знаю, кто и что меня путало, коварный бес, живое воображение, или низкая мораль посткоммунистической России, но, спасая жену, я не сумел, мягче будет сказать, не всегда мог устоять против прелестных соблазнов. Кто ценит и восхищается женской красотой, меня поймет. Как там дальше у Пушкина?

Приятный голос, прямо женский,

Лица румянец деревенский...

Согласен, сознаюсь, грешен во многом. Ну, а кто бы, я вас спрашиваю, на моем месте устоял? Когда барыни и барышни прелестны, ходят в пышных платьях с открытой грудью, и все свое время тратят на куртуазные отношения! Да, грешен, было у меня несколько любовных романов! Жене пару раз изменил, так ведь делал я это не с речными русалками, а с нашими же русскими женщинами! Однако прошу учесть, был неверен только жене, Родине не изменял никогда и ни с кем!

Да и как было устоять, когда нас с женой, разбросало не только по пространству, но и во времени. Я остался в восемнадцатом веке, она оказалась в двадцать первом. Я туда – она назад. Зато когда мне предложили с ней встречу, я ни минуты не раздумывая согласился и отправился в самое страшное на Руси время, в начало семнадцатого века.

Что такое смутное время, нам отчасти известно, сами в него попали, однако сравнивать его с семнадцатым веком невозможно, тогда были совсем другие масштабы бедствий. Очень плохо жилось на Руси в эту эпоху. При параличе власти, начались набеги диких соседних народов, на всех дорогах разбой, толпы бывших крестьян, ставших бомжами засели в лесах, короче говоря, наступил полный беспредел.

Выжить в таких условиях в одиночку оказалось сложно и вместо поисков жены, я едва успевал выкручиваться из смертельно опасных ситуаций. Так что воссоединить семью опять не получилось! Встретиться-то мы с женой, в конце концов, встретились, но ей к этому времени уже стукнуло восемьдесят лет и показаться мне старухой она не захотела.

В общем, личная жизнь так и не наладилась, зато я вляпался в большую политику: познакомился и подружился с двумя русскими царями. Пользы для меня от этого оказалось мало, одна головная боль. Случилось так, что я сорвал боярский заговор против законного государя и стащил у заговорщиков все их деньги. Причем не корысти ради, а исключительно для народного блага. И тут такое началось! Перед царем меня оговорили, придворную должность отобрали, объявили государевым преступником и на всех дорогах устроили засады. Так что ради сохранения живота своего пришлось мне пуститься в бега.

Тогда-то я и надумал вернуться домой, в наш замечательный, просвещенный, гуманный XXI век. Самым простым способом возвращения было воспользоваться каналом, по которому меня сюда забросили. Однако оказалось все не просто. Пока я добирался до нужного места, деревни, в которой жил проводник, только он мог отвести меня на тайную станцию службы времени, его угнали в рабство казаки. Пришлось, прежде чем вернуться, проводника выручать, Само собой, начались кровавые разборки с казаками. А так как в драках иногда достается не только плохим парням, но и хорошим – получил и я саблей по голове. Пока я лечился после ранения, местный помещик по просьбе своей родственницы, мачехи моей сиделки, по имени Марфа, надумал нас сжечь в избе. Проводник, предупредил о готовящемся покушении, и нам с девушкой пришлось прятаться вдвоем на островке посередине непролазного болота. Там мы долго были вдвоем, и само собой начался тот самый «лямур-тужур», после которого растет народонаселение...

Конечно, осудить человека проще всего. Только пускай моралисты сами поживут в маленькой избушке вдвоем с юной красоткой, помоются вместе с ней в баньке, посидят пока сушится их единственная одежонка, голенькими на солнышке, а потом лягут рядышком на лавку, повернутся друг другу спиной и заснут сном праведников.

Ну, не заснули мы с Марфой!

И девушку прошу не осуждать. Марфа прекрасное, доброе, любящее создание. Не ее вина, в том, что она в младенчестве потеряла мать, а воевода-папаша не обращал на дочь внимания. Вместо воспитания ребенка, жил, как теперь говорят, «по понятиям», набивал мошну поборами, брюхатил дворовых девушек, а потом женился на стерве, которая решила из корысти убить ненавистную падчерицу!

И главное, Марфа нарушила седьмую заповедь исключительно по неведению. Не знала она о грехе прелюбодеяния, а я так увлекся нашими «прикосновениями», что не успел ее просветить. И вообще, по-моему, она о грехах знала только одно: нельзя есть скоромное в постный день! Так что все ее грехи принимаю на свой счет, она же согрешила плотью исключительно по наивности и неведенью...

Пока я вспоминал былое, Марфа всматривалась в осенний лес.

– Страшно мне что-то, – сказала она, приникая ко мне плечом. – Дух здесь чужой, будто смертью пахнет!

– Вот еще, – скрывая тревогу, ответил я, и машинально втянул в себя воздух. – Лес как лес, пахнет грибами...

– Нет, – покачала головой девушка, – как грибы пахнут, я знаю, тут иное...

Этот лес, несомненно, отличался от того, в котором мы были вчера, но никак не в сторону дремучес-ти. И вообще окружающий ландшафт нисколько не походил на чащобу, в глубине которой находилось заповедное место, станция времени, куда я так стремился попасть. Он напоминал скорее обычную пригородную лесопарковую зону.

В заповедную чащобу, мы пришли вчера днем. Мне нужно было попасть именно сюда, в место, откуда меня могли отправить в наше время. Служба, которая здесь пряталась от «людского глаза», занималась координацией истории. Говоря проще, вмешивалась в чужие дела. Когда я был тут несколько месяцев назад, здесь хозяйствовал симпатичный, колоритный старичок, которого я долго считал лешим, и с которым у нас сложились приятельские отношения. Оказалось, что его почему-то отозвали, а вместо него появился молодой человек по имени Юникс.

Новый служащий с первой минуты знакомства повел себя неадекватно. Кончилось все ссорой. Парень оказался совершенно ненормальным. С этой службой, или кем там они были на самом деле, я до конца выяснить не смог, меня связывало джентльменское соглашение: они перемещают меня в семнадцатый век, в так называемое Смутное время и не вмешиваются в мою жизнь, дела и поступки. Я в свою очередь должен по мере сил бороться за справедливость, так, как ее понимаю. За это мне была обещана встреча с женой, которая каким-то образом оказалась в средних веках.

Формально они свои обязательство выполнили, с женой я вроде бы встретился. Правда, это произошло после тяжелого ранения, когда я был практически без сознания, а жена со времени нашего расставания постарела больше чем на полвека. Но и это бы все ничего, но обстоятельства сложились так, что теперь меня ловили по всему царству, того и гляди, могли оторвать голову, и я устал бегать от опасностей. И самое неприятное заключалось в том, что просить, чтобы меня вернули домой, оказалось не у кого – никаких каналов связи мне не оставили. Переправили в прошлое и исчезли. Единственное место, которое было связано с «нанимателями», это тайная лесная избушка, в глухой чаще леса, на бездонном болоте.

Столько трудов стоило сюда попасть, но когда это удалось, оказалось, что кроме сумасшедшего парня, здесь никого нет! И тогда я, что называется, крупно «облажался», поверил, что «координатор» невменяем и решил на него надавить. Кончилось это тем, что он заманил всех нас, Марфу меня и собаку в элементарную ловушку и отправил неведомо куда. Мы по очереди выходили на высокое крыльцо его избы и падали в бездну. Судя по тому, что было вокруг, он нас просто куда-то переместил.

Сделал Юникс это предельно просто. Сначала наглым поведением довел меня до белого каления, а когда я не выдержав, собрался вразумить его «физически», внезапно убрал из-под ног земную твердь. Это было вчера вечером, а сегодняшним утром мы проснулись в незнакомом лесу, не понимая что, произошло, продолжили делиться впечатлениями:

– Когда мы ночью сюда попали, я сразу почувствовала что-то неладное, – сказала Марфа, – но не хотела тебя пугать. Как ты думаешь, мы скоро умрем?

– Скоро, – ответил я, – ты лет через семьдесят, а вот я, боюсь, значительно раньше.

– Это когда? Завтра? – встревожено, спросила она, и я вспомнил, что с арифметикой, и, в частности, со счетом, у нее, средневековой девушки, существуют определенные проблемы.

– Нет, после будущего рождества, ближе к пасхе, – перевел я срок оставшейся жизни в доступную понимания счетную категорию.

Она не поверила в такую радужную перспективу, но ничего не сказала, Марфа недаром была дочерью воеводы, и месяц прожила в плену у казаков, эмоции скрывать умела.

– А ты знаешь, что с нами случилось? – задала она вполне уместный вопрос.

Ответить на него мне было нечего. Каким образом и куда нас переместил коварный Юникс, я не знал и отговорился:

– Ну, это, донимаешь, вроде как в сказке. Я же тебя предупреждал, если свяжешься со мной, то начнутся всякие чудеса.

– Так это было колдовство! – испуганно воскликнула девушка.

На Руси колдовства боятся испокон века, правда, в наше время значительно меньше, чем четыреста лет назад. Теперь суеверные сограждане им интересуются больше в утилитарных целях: разбогатеть самим или напакостить соседям.

– Да, что-то вроде колдовства, но не очень страшное, – небрежно сказал я. – Тебе, когда ты падала с крыльца, было страшно?

– А как же! В глазах тьма и ни верха, ни низа, – совершенно точно описала Марфа состояние во время бесконечного падения.

Только говоря об этом состоянии забыла упомянуть или, просто, не осознала, возникшего чувства невесомости.

– Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, пойдем искать мамонтов и саблезубых тигров, – сказал я, взваливая на себя мешки с провизией.

– Кого искать? – не поняла она.

– Людей или место для жилья, – понятно перевел я.

Мы, не сговариваясь, пошли в ту сторону, где лес был светлее. Наш пес Полкан сразу же побежал вперед, барражируя вокруг нас и успевая знакомиться с местными запахами. К сожалению, несмотря на свои уникальные умственные способности, своей информацией он поделиться не мог. А умен он был необычайно, некоторые темные люди даже подозревали в этой собаке оборотня.

– А тебе, правда, не страшно? – спросила девушка, когда мы отошли от нашей ночной стоянки. – Вдруг тут черти живут!

– Конечно, не страшно, – слукавил я. – Черта бояться – в лес не ходить.

Такой ответ Марфу не успокоил, она покосилась на меня, однако, заметив, что я исподтишка наблюдаю за ней, беззаботно улыбнулась и сделала независимый вид. Даже не перекрестилась при упоминании нечистого. Получалось, что мы скрываем друг от друга тревогу, чтобы зря друг друга не волновать. Впрочем, пока волноваться было не о чем. Вокруг был обычный осенний лес, светлый и сухой, так что пока мы, можно сказать, просто гуляли. Однако это продолжалось недолго.

– Ой! – испугано воскликнула Марфа и показала пальцем на небо. – Слышишь? Это что?

– Не обращай внимания, просто самолет, – машинально ответил я и остановился как вкопанный.

Высоко над облаками гудел двигателями воздушный лайнер. Это зауряднее обстоятельство заставило меня заплясать на месте.

– Получилось! – закричал я и, сжал ничего не понимающую девушку в объятиях.

– Что получилось? Это что там? – радуясь вместе со мной неведомо чему, спрашивала она.

– Мы вернулись в наше время! А самолет это такая штука! Это замечательная штука! Ты еще на нем полетаешь!

– Нет уж, что я, ведьма или баба-яга! – обижено, сказала она, отстраняясь от меня. – Летать по небу грех!

– Никакой это не грех, у нас все на них летают! – успокоил я девушку, высматривая между облаков давно невиданное чудо. – Вон он, вон, смотри, как высоко летит! – закричал я, показывая Марфе пальцем на летательный аппарат, и не договорив, замолчал. Таких самолетов я еще никогда не видел.

– Вон то? – со страхом в голосе, спросила она, заметив в прогалине облаков три соединенные между собой сигарообразные гондолы, неспешно ползущие по небу.

– Ага, – убито ответил я, – оно самое.

«Значит все правда, это и есть то самое, что мне пообещал Юникс», – подумал я.

Марфа меня не слушала, заворожено дивилась на чудо чудное, диво дивное.

«Похоже, металлические дирижабли, – рассматривая воздушный караван, – размышлял я, – выходит, прав был Циолковский, за ними будущее. А может быть, это просто какие-нибудь испытания».

– Ой, смотри, еще один летит, и как высоко! – воскликнула Марфа.

Я посмотрел туда, куда она показывала. Этот летательный аппарат состоял из четырех, соединенных между собой сигар и летел так высоко, как пассажирские самолеты в наше время не летали – километрах в двадцати над землей. Все стало окончательно понятно, никакие это не испытания, а наше далекое будущее. В начале двадцать первого века, о возврате к дирижаблям, только начали говорить.

«Это называется, попал, – подумал я, – плавно переместился из прошлого в будущее без денег, документов и перспектив вернуться в прошлое».

– Ладно, еще налюбуешься такими чудесами, они тут будут на каждом шагу, – скрывая испортившееся настроение, сказал я девушке, – нам надо отсюда выбираться, мало ли что...

Будто в подтверждении моих слов, невдалеке что-то протарахтело, слегка напоминая автоматную очередь. В мое время автоматы стреляли много громче. Похоже, что технический прогресс тут был во всем.

– Это что? – спросила Марфа.

– Так, ничего особенного, возможно, кто-то кого-то очень не любит, а может быть, просто дети балуются, – ответил я, всматриваюсь в опасную сторону.

Девушку ответ удовлетворил, и она потеряла к странному тарахтению интерес. Летательные аппараты в небесах были ей значительно любопытнее.

Глава 2

Разгуливать по лесу, в которой стреляют из автоматического оружия, в красной бархатной шубе утепленной соболями, не самое безопасное занятие. Но как было объяснить это девушке, чтобы ее не напугать? Пока что, она пребывала в сказке. Я же со страхом думал о реальности, В нашей одежде только и дело было без документов разгуливать по российским дорогам к радости блюстителей правопорядка. Вот уж кто не пропустит возможность, оттянуться на нас по полной программе.

Я уже представлял себе, как объясняюсь с властями, втолковывая, откуда мы такие хорошие свалились на их головы.

Считать, что нравы людей при должностях и погонах смягчились в нынешние, видимо более цивилизованные времена, особых оснований не было. У нас во все эпохи стражники были суровыми и бескомпромиссными людьми. Особенно если обывателю было нечем их заинтересовать или порадовать приношением.

Впрочем, кое-какие деньги у меня были, но не в рублях, а в золотых европейских монетах XIII-XVI веков. Однако я понимал, что наличие этих средств, не облегчило бы, а усугубило ситуацию. Я уже представлял, как мы с Марфой сидим в обезьяннике до выяснения личностей, а Полкан валяется где-нибудь на ближайшей помойке с простреленной головой. Нужно было срочно выходить в обжитые места и как-то поменять одежду.

Воздух постепенно прогревался, становилось не по-осеннему тепло и скоро в своей лисьей шубе я начал чувствовать, что вот-вот задымлюсь. К тому же мешали тяжелые мешки со съестными припасами, которые, перекинув вроде переметной суммы на грудь и спину, я нес на плече.

– Мне жарко, я разденусь, – пожаловалась Марфа.

– Давай, заодно отдохнем и поедим, – предложил я, сбрасывая на землю тяжелую ношу.

Я развязал один из мешков и вытащил из него копченый свиной окорок. Полкан сразу же воодушевился и пристроился с ним рядом. Печеного хлеба у нас не было, зато в избытки оказалось муки и крупы. Однако варить кашу я не рискнул, опасаясь дымом привлечь людей, потому нам пришлось, есть одну ветчину. Каждый получил по увесистому куску.

Только тут до меня дошло, что я вполне могу ополовинить груз, выбросив лишние продукты. Это очевидное решение – зачем нам в эпоху дирижаблей пшено и полба, сразу заставило начать думать конструктивно. Стопор, вызванный шоком начал проходить и тут же появились свежие идеи. Главная из них была в том, что нищие, самые свободные люди и если мы избавимся от наших шуб, то никому не придет в голову приставать к бомжам в холщевых портках и монастырском сарафане.

Просто выбрасывать меха не хотелось, хотя бы потому, что я не знал, где придется нам ночевать, а спать между двумя такими шубами можно было даже на Северном полюсе.

– А скоро мы увидим телегу без лошади? – спросила девушка.

– Скоро, – добродушно пообещал я, – скоро ты много нового увидишь! Ты главное, ничего не бойся. Здесь нет ни демонов, ни колдунов, просто люди придумали разные штуки, чтобы облегчить себе жизнь. На первый взгляд они бывают страшными, но на самом деле безобидные.

На сытый желудок настроение у меня поднялось до состояния эйфории. Какое бы ни было это будущее, все лучше находиться здесь, чем висеть на березе вниз головой, да еще с содранной кожей. Полкан, слопав килограмм ветчины, тоже развеселился и позволил себе покататься по желтой листве.

Прежде чем снова пуститься в путь, я удалил все лишнее, потом плотно свернул шубы и засунул их в мешки на освободившееся место. Мы с Марфой разом превратились в двух нищих оборванцев. Даже мой камзол, когда-то роскошный, бархатный с медными пуговицами, в том состоянии, до которого я его заносил, вполне подходил к крестьянским порткам и поршням. Единственной проблемой оказалась сабля. Если великолепный афганский кинжал я спрятал в мешок, то саблю пришлось, оставить на виду, и нести на перевязи. У нас не было лишней тряпки, что бы ее завернуть и хоть как-то замаскировать.

Когда все было упаковано, мы без промедления пошли дальше. Время, судя по положению солнца, было послеполуденное и до скорого вечера следовало добраться до какого-нибудь человеческого жилья.

Удивительно, но лес, по которому мы шли, был чистый, без привычного мусора, обычно оставляемого туристами и грибниками. Я, было, порадовался за нежданную цивилизованность сограждан, но тут выяснилось, что он частный. Мы наткнулись на высоченную изгородь из колючей проволоки.

– Это еще что такое? – донельзя удивилась Марфа.

– Боярские земли, – популярно объяснил я, – нам здесь нельзя находиться.

Неприятно было даже не то, что лес оказался огорожен, а то, что мы находились внутри охраняемой территории. Короткая верхняя часть столбов, сделанная в виде козырька, была наклонена не в нашу, а в противоположную сторону. Получалось, что мы разгуливаем по частным владениям.

Я оглядел столбы и саму проволоку. Кажется, эту территорию охраняли вполне серьезно. На каждом третьем столбе, стояла камера слежения, надписи на русском и английском языках, предупреждали о высоком напряжении. Если бы я был один, то меня такое ограждение вряд ли бы остановило. Во время службы в армии мы в самоволку бегали и не через такие кордоны, Но одно дело солдат, другое, женщина и собака. Для них наша простая, но эффективная методика преодоления подобных препятствий, к сожалению, не подходила.

Пока я придумывал, как легче перелезть за колючку, нас заметили. Камеры слежения, которые раньше вертелись по кругу, замерли и нацелили объективы в вашу сторону. У меня теперь остались только две возможности, ждать, когда сюда прибежит охрана, или перерубить проволоку саблей возле ближайшего столба и бежать самим.

Электрический ток меня не пугал, эту проблему при небольшом навыке в электротехнике всегда можно обойти. От прорыва останавливало другое, где нам прятаться, если хозяева устроят погоню. Сразу же вступать в конфликт с законом мне совсем не улыбалось. Впрочем, вопрос решился сам собой и гораздо быстрее, чем я предполагал.

Вдоль ограды в нашу сторону уже бежали два охранника в осенней камуфляжной форме.