Обреченность и отчаяние, прозвучавшие в словах Арманда, заставили Катю содрогнуться.
– Значит ли это, что вы сдаетесь? – спросила она тихим голосом.
– Нет. Те, кто причинил зло, кто способствовал нашим несчастьям, должны быть остановлены. Но чтобы добиться этого, мы должны забыть прошлое.
На какое-то мгновение смысл слов Арманда не доходил до Кати. Потом ее осенило:
– Арманд, нет!
Он дотронулся до нее рукой и сказал:
– Катя, вспомните, мы об этом уже говорили. Мы договорились, что если обстоятельства заставят нас сделать это, то мы так и поступим.
Катя прикусила губу.
– Дьявольщина! – прошептала она. – Мы не должны были допускать дело до такого состояния!
– Но дело приняло такой оборот. И мы бессильны что-либо поделать с этим.
Катя смахнула со щеки слезу.
– Очень хорошо, Арманд, но я не позволю Пьеру вольно разгуливать.
– Как вы предлагаете против него бороться? – спокойно спросил Арманд.
– В открытую. Думаю, что Пьер больше боится человека, который стоит за ним, чем нас. Поэтому я должна выбрать момент, усадить его и сказать ему прямо в глаза, что он убийца.
Арманд мог представить себе такую сцену, какое возмущение охватит Катю. Как Пьер прореагирует на это? Рассмеется ли он, рассвирепеет, обмякнет или признается? Опасная затея… но, может быть, единственно возможная.
– Пожалуйста, Арманд. Не отговаривайте меня. То, что вы собираетесь сделать, должно помочь мне. Вместе мы выведем на чистую воду не только Пьера, но и его сообщника. – Катя помолчала. – Вы сказали, что хотите наказать виновных. Не соглашайтесь все принести в жертву, если вы не уверены в успехе.
В сотый раз Арманд спрашивал себя, правильно ли он поступает. Он не сказал Кате о том, что у него возникли некоторые предположения относительно личности сообщника Пьера. Но такого человека могут разоблачить только самые высокие ставки.
– Ладно, – наконец произнес Арманд с нежностью, которая покорила Катю. – Сорвите с Пьера маску. Но, пожалуйста, не заставляйте меня пожалеть об этом.
Пальцами она коснулась его щеки:
– Жалеть будет не о чем и некогда.
Он наблюдал, как она собирает свои вещи, чтобы уйти, и душа его разрывалась на части. Так много уже произошло с их участием. А впереди их ждали еще большие опасности. Что, если он ее больше не увидит? Как он сможет тогда прожить?
– Катя, – хрипло произнес Арманд.
Может быть, свет так падал на ее лицо или в ее глазах засветился напряженный, понимающий взгляд, но именно в этот момент смятение Арманда относительно своих к ней чувств рассеялось и отлетело как душа, покинувшая тело. С его уст сорвались слова, которые он так давно хотел произнести:
– Я люблю тебя, Катя.
Она подошла к нему, прижалась, расцеловала его лицо и весело рассмеялась сквозь слезы.
– Я уж решила, что никогда не услышу от тебя этих слов!
– Какой я был глупец! – воскликнул Арманд. – Никто и никогда не затрагивал так мои чувства, как вы. Так вдруг, так беспредельно. Я боялся, подозревал…
– Больше этого не будет, дорогой мой. Никогда. Они долго оставались в объятиях друг друга, слившись устами и дав волю своим пальцам.
– Мне лучше уйти, – прошептала Катя.
– Обещай мне, что будешь осмотрительна, – умоляюще произнес Арманд, – и что бы ты ни задумала сделать, держись подальше от Майкла Саиди.
– Придет и его время, – тихо сказала Катя. – Ему не уйти от уготованной ему судьбы.
ГЛАВА 23
Пьер Фремонт сидел за своим письменным столом времен Людовика XIV, изучал последние данные национального бюджета. Его кабинет в банке был настоящим райским уголком, обставленным мебелью и устланный коврами восемнадцатого столетия, с позолоченными, украшенными орнаментом зеркалами, с высоким сводчатым потолком с лепниной. Когда с грохотом распахнулись двойные двери, ударившись о стены, Пьер непроизвольно выкинул вперед руки и опрокинул серебряную чернильницу на уникальный ковер из Обюссона.
В комнату ворвалась Катя, сопровождаемая секретарем.
– Пьер, я хочу встретиться с вами сегодня вечером в «Синей птице», в личной обеденной комнате Арманда. В девять часов. Пожалуйста, не опаздывайте.
– Катя! В чем дело? Что происходит? – крикнул ей вдогонку Пьер.
Катя повернулась:
– Вы узнаете сегодня вечером. – Помолчала и добавила: – Но подозреваю, что вы уже догадываетесь!
В тот же вечер Клео поехала в центр города с виллы, где она жила вместе с Пьером, и спустилась с высоких холмов в бейрутский район Ра. Хотя движение было напряженное, Клео направляла свою машину «масерати» как отчаянная женщина, на волосок не задевая за углы домов и крылья других машин. Свою опасную езду она сопровождала проклятиями и гудками.
– Ма'алеш, – бормотала Клео. – Наплевать! Наступил момент, которого она ужасалась и который, как она надеялась, никогда не наступит. Ее дом и ее бесценные пожитки оказались миражом, как она и подозревала. Однажды Пьер сказал ей:
– Мы, бейрутцы, никогда не сможем ничего завоевать. Но по той же причине мы ничего не сможем и защитить. Мы выживем, потому что готовы пойти на все. Если что-то не выйдет, испробуем другое средство. Мы не суетимся. Предпочитаем выпить, подождать и посмотреть. Запомни, Клео, ма'алеш…
Она крутанула руль, и спортивная машина выскочила на площадь Мучеников, ярко освещенную как во время парадов. Клео втиснула «масерати» в парковочный квадрат и помчалась через площадь в небольшое полупустое кафе, где сидела и курила Джасмин. Ее желтовато-зеленый мундштук покачивался между пальцами, как жезл.
– Ведьма знает! – выкрикнула, тяжело дыша, Клео. – Пьер в этом уверен!
– Полагаю, что вы имеете в виду Катю, – отозвалась Джасмин. – Что же она знает?
Глаза Клео засверкали:
– О расстрате Пьера в банке! Что же еще?
– Он вернулся домой развалиной! Похоже, что Катя ворвалась к нему в кабинет и приказала – приказала – ему явиться сегодня вечером в «Синюю птицу». Бросила ему, что он прекрасно знает, в чем дело.
– Поэтому Пьер сделал поспешные выводы, – негромко проговорила Джасмин.
– Пьер может делать заключения и прыгать в любом направлении. А я выпрыгиваю из всей этой каши! Хочу получить свои деньги, Джасмин.
– Не считаете ли вы, что чересчур близко принимаете все к сердцу?
Клео хрипло рассмеялась:
– Со мной это у вас не пройдет, я вас предупреждала. Я не позволю, чтобы Пьер увлек меня на дно.
Джасмин подумала, затем произнесла:
– Очень хорошо. Вы хотите выйти из игры. Не стану вас останавливать. Свяжитесь с банком «Сауэр» в Цюрихе завтра в полдень. Уверена, вы убедитесь, что все в порядке. Но я хочу, чтобы вы оказали мне любезность.
Клео яростно замотала головой:
– Никаких услуг! Честно говоря, я догадываюсь, чего вы хотите!
– Только одного – чтобы вы пошли на обед вместе с Пьером. Я позабочусь о том, чтобы вы не пожалели, – добавила Джасмин. – Дополнительно сто тысяч долларов.
Клео замерла.
– За что же вы согласны отдать такую кучу денег? – с подозрением спросила она.
– Думаю, что это вполне очевидно, – ответила Джасмин. – Я хочу точно знать, что произойдет между Пьером и Катей.
– Вы хотите сказать, что вы ему не верите.
– Я имею в виду, что иногда Пьер не все мне рассказывает.
– Иногда я вами восторгаюсь, Джасмин. Пьер может оказаться разоренным, но и в этом случае вы найдете способ наживиться.
– Договорились? – спросила Джасмин. Клео взяла свою сумочку.
– Позаботьтесь о том, чтобы ваш банк в Цюрихе получил добавочную сумму денег на мое имя.
– Разрешите спросить ради простого любопытства: что вы собираетесь делать? – спросила Джасмин.
Клео ответила ей улыбкой:
– Вы всегда сможете узнать обо мне в колонках международных сплетен, дорогая.
Катя нарочно опоздала на обед с Пьером. Это входило в план, так же как расставленные в непосредственной близости от личной обеденной комнаты Арманда охранники. Но Катя не предусмотрела, что вместе с Пьером приплывет Клео. Осложнение, но небольшое.
Катя заказала шампанское и дала Пьеру достаточно времени, чтобы он пропустил несколько бокалов. Она не думала, что он напьется, но и небольшое преимущество окажется полезным, а то и решающим. И только тут Катя вошла.
К шампанскому и не притронулись, и даже стакан для воды с правой стороны от Пьера и то был пустой. Он сидел рядом с Клео и хранил молчание.
– Добрый вечер, – приветствовала их Катя.
Пьер взглянул на нее осоловевшими глазами с отсутствующим выражением лица.
– Катя…
Клео кивнула, но не произнесла ни слова.
– Я не ожидала вас увидеть, Клео, – заметила Катя. – При сложившихся обстоятельствах.
– Не понимаю, какие такие обстоятельства, – резко выпалил Пьер. – Вы врываетесь в мой кабинет и ведете себя подобно лунатику. Я оказываю вам любезность, придя сюда, как вы меня попросили. Что же касается Клео, то у меня от нее нет никаких секретов. Если вы станете настаивать на том, чтобы она ушла, то вместе с ней уйду и я.
Катя заметила, как лукаво улыбается Клео, прикрываясь краем своего бокала.
– Хорошо, Пьер. Если вы хотите так, то пусть будет по-вашему.
Она обратила внимание, что он теребит края салфетки.
– У вас есть все основания для беспокойства, Пьер, – произнесла Катя, стараясь говорить спокойно. – Вы – вор, который обокрал центральный банк своей собственной страны.
Пьер продолжал теребить салфетку, опустив глаза долу.
– Кроме этого, вы убийца. Вы встретились с моим отцом в Париже, он пригрозил разоблачить вас. Поэтому вы решили убить его. Вы организовали с ним вторую встречу и во время ее подстроили, что надо, в его машине, зная, что через некоторое время он погибнет.
Но и этого для вас оказалось недостаточным, правда? Вам надо было выяснить, как узнал мой отец о ваших проделках, кто ему о них рассказал. Это вывело вас на Кеннета Мортона в Лондоне, которого вы убили в Провансе.
– Вы сумасшедшая! – вскричал Пьер. – Все это вымысел!
– Ублюдок, – прошипела Катя. – Посмотрите мне в глаза и скажите, что я лгу! Смотрите, не отворачивайтесь! Не можете, не так ли? Потому что сознаете свою вину! И я докажу ее!
Пьер засмеялся отвратительным смехом: – Если бы у вас были доказательства, меня бы давно арестовали. Во всяком случае, попытались бы задержать.
– Это не поздно сделать и сейчас, Пьер. И я позабочусь об этом, если вы не назовете мне имени своего сообщника.
– Так, теперь уже вы говорите о заговоре, – рявкнул Пьер. – Неужели вы действительно думаете, Катя, что вам кто-нибудь поверит?
Катя пододвинула к нему текст письма.
– Завтра копии этого письма будут доставлены с нарочными в канцелярию премьер-министра и в газеты, включая крупнейшие американские и европейские. Даю вам, Пьер, двадцать четыре часа, или у вас в банке произведут принудительную аудиторскую проверку. А за ней последует все остальное. Поверьте мне, я смогу связать вас с убийством своего отца, и я это сделаю. Поэтому назовите мне имя вашего сообщника, который дирижировал всем этим делом, нанял убийцу. Если, конечно, не вы сами все это проделали.
Пьер откинулся на своем стуле и смотрел невидящим взглядом поверх ее плеча. Катя обернулась и увидела троих мужчин, которых привел метрдотель, покачивавший головой. Для Кати ситуация была очевидна. Эти мужчины хотели получить столик, но заранее его не заказали. Потом, ни слова не говоря, неожиданно оттолкнули метрдотеля, будто резко ткнули в грудь. Он налетел на десертную тележку, которая развернула его, обнажив темно-красное пятно на белой сорочке под смокингом. Смертельно раненный метрдотель свалился прямо на руки женщине, которая в ужасе отпрянула от него. В руках у троих мужчин появились автоматические пистолеты, раздалась трескотня выстрелов, когда в действие вступили охранники. Мгновенно все посетители ресторана оказались на полу, ища себе укрытие под столами. Налетчики вбежали в обеденную комнату Арманда.
Катю схватили какие-то руки и подняли ее на ноги, к затылку приставили холодное дуло пистолета.
– Не трогайте других…
Она не успела договорить, как один из бандитов выдернул Клео из рук Пьера.
– Нет!
Пьер ничего не мог сделать. Бандит саданул ему по физиономии ребром ладони, от удара он свалился на колени. Раздались новые вопли, когда пули сразили двоих охранников, которые ввалились в помещение, пробив стеклянные двери. Катя попятилась назад, когда бандит отпустил ее. Двое других держали Клео, заломив ей руки за спину, толкая ее к дверям кухни. Третий бандит разрядил всю обойму в направлении ресторана, явно предупреждая слишком отважных или безрассудных храбрецов.
Катя, голова которой шла кругом от визга и стонов, наклонилась над Пьером, который стоял на коленях. Он дико озирался вокруг в поисках Клео, а когда увидел, что двери качнулись, попытался вскочить на ноги.
– Не смейте, Пьер! – крикнула Катя. – Так вы ее не вернете. Если вы попытаетесь сделать это, то они тут же прикончат ее.
Пьер уставился на дверь, через которую утащили Клео, потом он сразу сник. Когда он обернулся, Катя подумала, что никогда не видела у него более беспомощного и несчастного выражения лица.
– Почему? – прошептал Пьер, пошатываясь из стороны в сторону. – Почему они схватили ее?
Пьер издал стон и открыл глаза, прищурился от яркого света, отбрасываемого от белой эмалированной кровати. Сначала он не мог взять себе в толк, где находится, потом сообразил, что он в больнице. Тут же на него снова нахлынула волна ужаса, и он начал слегка дергаться из стороны в сторону, как будто пытаясь отбиться от невидимых налетчиков.
Ему опять захотелось провалиться в глубокий сон, в который ввергли его больничные наркотики. В голове стучали пистолетные выстрелы, а перед глазами стояло испуганное лицо Клео. На смену ему пришло чувство острого стыда из-за того, что он ничего не сделал, чтобы помочь ей, позволил схватить ее, не пошевелив и пальцем.
– Пьер…
Пьер повернул голову и увидел Катю, стоявшую возле кровати.
– Прошу вас, мисс Мейзер. Оставляю вас здесь всего на несколько минут. Не больше.
Пьер слышал слова доктора и беззвучно всплакнул, когда врач выходил из комнаты. Катя притронулась к его руке.
– Мы вернем ее, – повторила Катя.
– Где она находится? – выдохнул Пьер.
– Пока мы этого не знаем. Полиция разбила город на квадраты, прочесывает их. У нас имеется словесное описание одного мужчины.
– Но их было трое.
– Двое других не так важны, – Катя наклонилась. – Вы должны сказать мне, почему похитили Клео.
Пьер весь затрясся. Почему именно Клео, а не Катю? Джасмин поклялась, что с Клео ничего не случится.
– Пьер, вы должны ответить мне, – приставала к нему Катя. – Неужели вы не понимаете? Вас предали. Охотились-то ведь на меня, не правда ли?
– Нет, – прошептал Пьер.
– Теперь нет смысла лгать и дальше! – вскрикнула Катя. – Или кого-то выгораживать. Жертвой должна была стать я. Кто бы ни действовал с вами заодно, Пьер, он вам больше не верит.
На всхлипывания Пьера в палату вошел доктор, который настоял на том, чтобы Катя вышла.
– Вам не следует так вести себя из-за того, что вы меня опасаетесь, – бросила уходя Катя. – Теперь вам известно, кого вам надо опасаться.
Как только Катя вышла из больницы, ее злой гений, инспектор Хамзе, в отместку набросился на нее, подвергнул ее многочасовому допросу о том, что произошло в казино.
– Такие вещи случайно не происходят, мисс Мейзер, – заявил он. – Два человека погибли, одного похитили, несколько других ранены. Это произошло в вашем заведении, а все, что можете сказать вы – что-де не имеете представления, почему это произошло. Вы издеваетесь над здравым смыслом, мадемуазель!
– Кажется я сказала слишком мало, чтобы делать такие выводы! – заявила со своей стороны Катя. – Ни в мой адрес, ни в адрес казино не раздавались никакие угрозы. Насколько мне известно, никто не точит зуб на кого-либо из моих сотрудников. Ваше собственное расследование должно показать то же. Поэтому, инспектор, я спрашиваю вас, как знатока Бейрута, что же, черт возьми, по-вашему, произошло?
Хамзе покраснел от ее колючих слов.
– В моем городе нельзя считать нормальным положение, когда стреляют из автоматического оружия по невинным людям в общественном заведении, мисс Мейзер. Но опять же, здесь произошло столько необычного с тех пор, как вы сюда приехали, так ведь? Возможно, вы потянули сюда хвост своих проблем из Америки.
– Я рассказала вам все, что смогла, – парировала Катя. – Почему бы вам не сказать мне, что вы предпринимаете, чтобы найти Клео?
Хамзе задумчиво посмотрел на нее.
– Я не могу вам сказать больше, чем нам известно, мисс Мейзер. Вы можете поверить моему слову.
– Я не тот человек, который нуждается в вашем обещании, инспектор. В нем нуждается сама Клео.
Катя распорядилась, чтобы кассиры казино отложили миллион долларов наличными в качестве резерва. Она решила подготовиться на тот случай, если похитители предъявят условия для освобождения Клео. Не успела она закончить все эти приготовления, когда к ней позвонил человек, звонка от которого она никак не ожидала, – Набил Туфайли.
– Мне надо вас увидеть, мисс Мейзер, – сказал ей зуам. – По делу чрезвычайной важности.
– Мистер Туфайли. Уверена, вы понимаете, что сейчас не лучшее время, чтобы…
– Мисс Мейзер, мне хорошо известны ваши последние затруднения. Именно поэтому мы и должны встретиться. Более того, я настаиваю на такой встрече. Сегодня вечером, в десять часов, в моей канцелярии в «Арабо-американском банке», на Гранд-Корниш. Мои сотрудники проводят вас. И пожалуйста, приходите одна. Думаю, что когда вы услышите то, что мы хотим вам сказать, то оцените, почему нам лучше оказаться без посторонних.
Заинтригованная загадочным звонком Туфайли, Катя прибыла в высотный дом на набережной ровно в десять часов. Туфайли тоже был верен своему слову. Молчаливый человек в черном костюме пригласил ее в лифт, нажал самую верхнюю кнопку. Двери скоростного лифта открылись прямо в богато обставленной приемной, заполненной мебелью розового дерева скандинавского производства и художественными изделиями ремесленников Африки и Азии. Основная тема этого искусства, как сообразила Катя, были отличавшиеся особой величиной половые органы.
В центре зала на диванах и креслах устроились полукругом десять мужчин, включая самого Набила Туфайли. Катя узнала многих из них по фотографиям из газет и журналов. Ей были известны и их имена, и она припомнила, что о каждом из них говорил ей Арманд. Все они были зуамы.
– Благодарю вас за пунктуальность, мисс Мейзер, – поблагодарил ее Туфайли без всяких предисловий. Он показал на единственный стул, стоявший перед группой. – Разрешите предложить вам чаю?
Катя села и обратила свой взгляд на Туфайли.
– Не надо, спасибо.
– Очень хорошо. Думаю, что мы можем обойтись без нравоучений? Вам известно, кто мы такие.
– Да, конечно, мистер Туфайли.
– В таком случае разрешите мне объяснить вам причину, по которой мы попросили вас прийти сюда. Мисс Мейзер, бейрутцы больше всего ненавидят одну вещь – беспорядок. Наша земля процветает, потому что мы люди слова, если хотите, честные брокеры.
Одна бровь Кати приподнялась, но если Туфайли и заметил это, то не придал значения.
– С большим сожалением должен сообщить вам, что ваша деятельность в Бейруте, болезненные события и трагедии, возникшие вокруг вас, создали серьезную угрозу равновесию, которое мы так высоко ценим. Уверен, что все это произошло помимо вашей воли, но как бы там ни было, это произошло. Сочувствую вашей утрате и сознаю бремя, которое пало на ваши плечи. Но как бы все это ни было тяжело, мы не можем сидеть сложа руки и позволить вам погружать нас во все больший хаос.
Катя сжала кулаки, чтобы не сорваться. Но в этот момент ей надо было что-то сказать, хотя она и понимала, что если Туфайли прервет женщина, то он расценит это как недопустимую грубость.
– Видимо, вы хотите что-то мне посоветовать, мистер Туфайли?
– Действительно, хочу. До нас дошли сведения, что некоторые предложили очень щедрые условия продажи акций «СБМ» для общей публики.
– А почему вы считаете, что это просто не очередные слухи, мистер Туфайли? – резко спросила Катя.
– Потому что вы это не отрицаете. Но даже если бы и стали отрицать, это не имеет значения. Наши источники могут оказаться и не такими надежными, как нам того хотелось бы, но они всегда дают нам нужную информацию.
Как я уже сказал, это предложение открывает перед нами несколько вариантов действий. Приняв его, вы превратитесь в очень состоятельную женщину, значительно более богатую, чем в настоящее время. Знаю, что у вас происходило в последнее время, мисс Мейзер. Подумайте о всех прекрасных делах, которые вы смогли бы поддержать, возвратившись в Америку.
Это подводит меня ко второй части моей мысли. Для вас наступила прекрасная возможность распрощаться с Бейрутом. Поверьте мне, мисс Мейзер, для вас здесь больше ничего не остается и ничто вас не сможет удержать. Но, уехав сейчас, вы сохраняете свое лицо. Никто не посмеет сказать вам, что вы проиграли или бежали. Напротив, бейрутцы прекрасно поймут, что вы избрали единственно разумный путь.
– А как быть с совестью? Подтвердит ли она, что я поступила разумно?
– Я не ваш духовник, мисс Мейзер. Но – и это подводит меня к третьему соображению – мы воспримем ваш отъезд очень благосклонно. Лично мы никак с вами не сталкивались. Но мы не позволим, чтобы вы нарушили равновесие, которое мы обязаны здесь поддерживать. Вы ведьма, мисс Мейзер, носительница несчастий. Боюсь, что ни мы, ни Бейрут не могут позволить вам оставаться здесь. И мы используем все средства убеждения, чтобы убедить вас в этом.
– Надо ли эти слова воспринимать как угрозу?
– Понятное дело. Таковыми они и являются.
Катя поднялась и заговорила холодным и ровным голосом:
– Вы – презренный человек, мистер Туфайли. Так же как и все остальные присутствующие. Из казино похитили молодую женщину под угрозой пистолета. Двоих моих служащих застрелили. Сотни невинных людей терроризированы. А вы, вместо того чтобы протянуть мне руку помощи, угрожаете. Это лучше всего другого говорит мне, чего вы стоите, джентльмены, показывает ваше отношение к физическим и моральным ценностям. Мне нечего обсуждать с вами!
– Мисс Мейзер! – крикнул ей Туфайли. – Мы пропустили мимо ушей ваши оскорбления, потому что вам неизвестны наши обычаи. Но для нас теперь ясно, что помимо того, что вы очень опасная женщина, вы еще и глупая. Пожалуйста, не недооценивайте нас. Вы могли унаследовать казино, но вы далеко не Арманд Фремонт. Мы можем сломать вас щелчком своих пальцев. За несколько дней. Если мы захотим, ваши служащие уйдут от вас, и ни один человек, сколько бы вы ему ни заплатили, не пойдет к вам работать. Ваши банковские кредиты подвергнутся расследованию, а аудиторы сбегутся на ваши финансовые отчеты, как термиты. Среди так называемых «завсегдатаев» будет пущен слух о том, что вы – отверженная и ваши игральные столы опустеют.
Поверьте мне, мисс Мейзер. Мы можем сделать все это и больше того. Очень тщательно взвесьте свое решение в свете сказанного. Потому что в конечном счете вас никто не пощадит. Вы останетесь в одиночестве. А когда мы вас выбросим из своей страны, то в Америке вас будут с нетерпением ждать широко раскрытые двери тюрьмы.
От одной сделки вы отказались, мисс Мейзер. Не повторяйте такой же ошибки во второй раз.
– Спасибо, Набил. Уверена, что она приняла близко к сердцу то, что вы ей сказали.
Джасмин повесила трубку телефона и повернулась к Луису:
– Все прошло так, как мы запланировали.
– Ты рехнулась! – прошептал Луис. – Сначала похищение Клео. Мы никогда не договаривались об этом, Джасмин. Ты говорила, что никто не пострадает. Именно это ты обещала! Теперь ты подключила Туфайли. Шариф Удай обязательно пронюхает об этом. А когда это произойдет, он посоветует султану расстроить сделку. Все, что ты сейчас делаешь, приносит лишь еще больший ущерб казино!
– Не будь ослом! – оборвала его Джасмин. – Пока Катя контролирует положение и отказывается пойти на продажу, у нас нет ничего!
Луис махнул рукой, глубоко затянулся сигаретой. В высоком от пола до потолка окне увидел отражение Джасмин, выходившей из комнаты.
Туфайли прав, подумал он. Она стала слишком опасной, необузданной. И в это мгновение, представив себе, что его жены не станет, Луис впервые за все время ощутил появления для себя свободы.
Один из самых крупных замков крестоносцев в Ливане был построен в 1099 году на выступе, вырубленном в горе с видом на залив Святого Георгия. Сами ливанцы сторонились этого замка, полагая, что в нем водятся привидения. Клео это знала и потеряла всякую надежду на свое спасение.
Стены камеры были вырублены в скале, а пол представлял собой утрамбованную землю. Помещение освещалось и обогревалось лишь керосиновыми лампами, имелось покрывало из жесткого конского волоса. Кроватью служил тонкий грязный матрас, кадка заменяла туалет.
Клео не могла определить, шел ли день или стояла ночь. На ней сохранялись остатки порванного вечернего платья, тело покрывали ссадины. Ноги кровоточили от порезов, а лицо покрылось грязью и копотью. Она сидела, не шелохнувшись, и посторонний мог принять ее за статую, пока не заглянул бы в ее огромные, блестящие глаза, уставившиеся на какой-то невидимый предмет. На глаза, ослепленные ужасом, покрасневшие, с прыгающими искорками надвигающегося безумия.
Клео уже не помнила, сколько раз ее насиловали. Их было всего двое, но это оказались настоящие жеребцы.
Она и сейчас не понимала, почему ее уволокли, да теперь это стало уже и неважно. Клео, дитя улиц, которая забыла с недоверием относиться к удаче, поняла теперь, что ни богатство, ни власть – силы, которые, по ее мнению, могли ее защитить, – не являются всемогущими. Появлялись мужчины и брали что захочется. Когда они удовлетворялись и уставали от нее, то разрешали ей уйти, уползти в свою нору подобно подбитому зверю. Больше они ничего не могли сделать с ней.
Клео и не догадывалась, насколько она ошибалась.
Дверь камеры распахнулась, в помещение вошли двое мужчин. Клео уловила запах того, о чем почти забыла: бодрящий, возбуждающий запах мужского одеколона. В ней пробудилась надежда, словно поток, поднимающийся со дна океана.
Второй мужчина остался в тени, чтобы Клео не смогла рассмотреть его лица. К ней подошел другой мужчина, который насиловал ее, толчками повернул ее лицом к стене и сел рядом с ней.
– Клео, расскажите мне все о вашем содержателе Пьере, – произнес голос за ее спиной.
Растерявшись, Клео не знала, что отвечать.
– У Пьера имеются тайны. Я хочу знать, в чем они заключаются.
И тут Клео поняла. Пьер хранил лишь одну тайну. Ужасную тайну. Если ее раскрыть, то она погубит его. Но Клео было совсем не обязательно умирать из-за нее. Она его, конечно, бросит, потому что он будет разорен. Но она сохранит красоту и молодость. Она выживет и найдет кого-нибудь еще, кому будет принадлежать.
Сначала заикаясь, потому что не произнесла за много дней ни слова, Клео рассказала своему анонимному инквизитору все относительно расстраты Пьером средств «Банка Ливана». Ей казалось, что после каждого слова поток надежды нарастает, поднимается, чтобы вынести ее наружу.
– И это все? – спросил мужчина.
– Клянусь, что это его единственная тайна. Мужчина вздохнул:
– Если бы вы только знали, как он за вас опасается. Он готов пойти на все, чтобы вернуть вас назад. Это поистине умилительно. И мы не можем разочаровать его, правда? Мы отправим вас назад к нему.
Клео закрыла глаза.
– Да.
– Клео, вы останетесь с ним, когда он будет разорен? Только говорите мне правду!
Клео нисколько не колебалась. Вся ее жизнь была в руках этого мужчины.
– Нет.
– Ах, Клео, какая жалость! Но это можно было предвидеть. Думаю, что Пьер заслужил лучшей участи, не правда ли? В конце концов, что у него останется, кроме вас?
– В таком случае я останусь с ним! Если вы этого хотите. Клянусь!
– Хотелось бы вам поверить, Клео, – тихо промолвил инквизитор. – Но я должен быть уверен в этом. Существует только один способ гарантировать это.
Инквизитор сделал знак, в руке слуги сверкнула бритва.
ГЛАВА 24
Религиозные убеждения Луиса Джабара целиком основывались на политической направленности маронитской общины. Именно поэтому ему пришла мысль обратиться к лидерам общины в месте их богослужения, соборе святой Софии. Теперь, проходя через толпу на ступеньках храма, Луис задумывался над тем, простит ли ему Господь то, что должно произойти.
Тот факт, что политическое собрание устраивалось в религиозном помещении, ни у кого из бейрутцев не вызвало удивления. Это объяснялось тем, что на этом собрании присутствовали Набил Туфайли и ряд других влиятельных арабов. Предметы культа, распятия и иконы были прокляты мусульманами. Но тот факт, что на сборище присутствовали Туфайли и другие, создавало у всех впечатление всеобщей поддержке Луиса Джабара.
Войдя в помещение, Луис повел Джасмин и свою свиту советников к правой стороне мест для сидения. Потом он пересек проход и поздоровался с Туфайли. Когда толпа расселась по местам, Луис поднялся по винтовой лестнице на кафедру проповедника, находившуюся прямо перед скамьями в левой части собора. У него было уверенное выражение лица, сверкающая улыбка. Еще не произнеся ни слова, он уже завладел вниманием аудитории.
Луис повернулся и сосредоточил свой взгляд на Джасмин. Она никогда не выглядела такой красивой, напомнив ему о той ночи много лет назад, когда он впервые увидел ее в казино города Эйхен. Наверное, потому, что он знал, что смотрит на нее в последний раз, Луис послал ей воздушный поцелуй, прижав два пальца к губам и потом выбросив вперед руку.
