Жизнь замечательных людей (№255) - Черняховский

Командующему 2-й немецкой армией генералу фон Зальмуту было приказано предпринять активные действия. В августовское раннее утро разрывы множества снарядов и бомб нарушили тишину в полосе армии Черняховского. Главный удар враг наносил по сибирской 232-й стрелковой дивизии полковника И.И. Улитина. Молчавшие окопы боевого охранения дезориентировали гитлеровцев. Их танки стремительно вырвались вперед. Но вскоре они наткнулись на мощный огонь артиллерии дивизии и повернули назад. С флангов по ним ударила артиллерия стрелковых полков. Надежды, которые возлагало немецкое командование на свои танки, не оправдались.

В этих боях также отличились части 303-й стрелковой дивизии. Гитлеровцы, не выдержав стремительного натиска сибиряков, оставили свою первую позицию. На НП этой дивизии, вблизи села Подгорного, приехали командарм и член Военного совета. Оттуда они стали наблюдать за полем боя. Противник вел ураганный огонь по нашим позициям, вокруг рвались мины и снаряды. Очередным, залпом гитлеровцы накрыли НП. Вражеская мина упала под ноги командарму. Кузнецов успел занять укрытие. Черняховекий, понимая всю безвыходность ситуации, внешне спокойно продолжал наблюдать за картиной боя, только лоб его покрыла холодная испарина. К счастью, мина зарылась в песок и не разорвалась.

— Товарищ полковник, — обратился Черняховский к командиру дивизии, громко распекавшему в это время по телефону своего командира полка, — стыдитесь! Вы же полковник… Раз и навсегда запомните, товарищ полковник, что советский командир не привык, чтобы его оскорбляли. Он не потерпит этого. Умейте завоевывать авторитет у подчиненных примером личного мужества и разумностью отдаваемых вами распоряжений, а руганью, кроме обиды и раздражения, ничего не добьетесь. Вызовите ко мне командующего артиллерией дивизии и подумайте над тем, что я вам сказал.

Черняховский распорядился срочно подавить батарею врага.

Когда вражеские батареи были подавлены, Иван Данилович поехал на командный пункт дивизии. Вездеход мчался по проселочной дороге. Машину вел сам Черняховский, рядом с ним сидел член Военного совета Кузнецов. Впереди показался опущенный шлагбаум. Иван Данилович нагнал на тормоза и вместе с Кузнецовым вышел из машины. Вдруг из леса появился медведь и пошел прямо на них. Кузнецов схватился за пистолет.

— Федор Федотович, не вздумайте стрелять! Не попадете — он нас разорвет.

— Он же идет прямо на нас!

А медведь, не торопясь, переваливаясь с боку на бок, подошел к ним уже совсем близко и, остановившись, исподлобья смотрел на них.

Косолапый подошел вплотную к Ивану Даниловичу и стал обнюхивать его, а затем поднялся на задние лапы и стал урчать. В это время к ним спешил с рапортом па-начальник штаба дивизии.

— Товарищ подполковник, — сказал ему Черняховский, — командира дивизии не можете обеспечить связью с артиллерией, а на КП цирк завели!

Начальник штаба, смутившись, стал докладывать:

— Товарищ командующий, дивизия формировалась в Сибири, земляки, провожая нас, подарили медвежонка. Вот он п растет у нас. Солдаты его очень любят. Мишка не боится ни бомбежек, ни артналетов, ведет себя смело.

— Товарищ подполковник, доложите, почему у вас нет связи с артиллерийским полком?

— Противнику удалось мощным огневым налетом одновременно нарушить связь как по линии НП, так и по линии КП. Но пока вы ехали к нам, связь уже восстановили.

Черняховский и Кузнецов в этот день побывали еще в нескольких дивизиях. Подводя итоги боевым действиям под Воронежем, они пришли к выводу, что артиллерия слабо привлекалась со второстепенных направлений а интересах войск, действующих на главном направлении. Реактивная артиллерия не участвовала в подавлении противника в траншеях. Черняховский указал на это командующему артиллерией армии генералу Баренцеву.

Варенцов был старше Черняховского. Он держался с апломбом и о полученных от командарма указаниях со своими комментариями незамедлительно доложил по инстанции.

Начальник реактивной артиллерии фронта после этого выразил Черняховскому свое неудовлетворение:

— Чем объясняется ваше вмешательство в дела артиллерии? Варенцов — крупный специалист, всегда пользовался доверием командующих армиями. Зачем вы пытаетесь нас подменять?

— Речь идет не о подмене, а более эффективном использовании артиллерии, — ответил Черняховский.

— Ваши указания противоречат этому. Если вы намереваетесь и впредь вмешиваться в наши функции, мы вынуждены будем доложить командующему артиллерией и начальнику штаба фронта.

— Докладывать можете, но артиллерия, приданная армии, целиком и полностью подчиняется командарму. К тому же фронтовая артиллерия должна работать на общевойсковое объединение.

О том, что генерал Варенцов недоволен назначением молодого генерал-майора Черняховского на должность командующего армией, стало известно члену Военного совета Кузнецову. Он серьезно поговорил с Варенцовым.

Отношения Черняховского с Варенцовым быстро нормализовались. Иван Данилович понимал и умел прощать слабости, присущие тем или иным людям. При общении с подчиненными он был исключительно тактичен. Ему в этом помогали большой кругозор, хорошее знание военного дела, храбрость, умение держать себя в коллективе, чуткий подход к людям.

К концу августа враг, не считаясь с огромными потерями, прорвался к Сталинграду, в городе шли ожесточенные бои. Под Воронежем наступило затишье, стороны вели позиционную войну. В Резерв Ставки из состава 80-й армии убыли 159 и 161-я стрелковые дивизии и все три танковых корпуса. Черняховский, докладывая командующему фронтом Ватутину о состоянии армии, попросил времени на подготовку к приведению в порядок частей и соединении, уставших от непрерывных наступательных боев с упорно обороняющимся противником.

— Для многих все-таки непонятна сущность наших наступательных действий, которые не дают непосредственного успеха, — докладывал командарм. — Противник успел создать прочную оборону. Данные разведки дают основание предполагать, что немцы готовят наступление с целью расширить воронежский плацдарм и помешать нам снять оттуда дивизии, чтобы перебросить их к Сталинграду.

— Вы предлагаете временно прекратить наступательные действия местного значения, так называемые отвлекающие удары? — спросил Ватутин. — Я над этим думал и с вами, Иван Данилович, согласен…

Вскоре войскам Черняховского было приказано прочно удерживать занимаемые рубежи и продолжать совершенствовать оборону в инженерном отношении.

Черняховский и Кузнецов с утра до вечера находились в войсках. Снова они в штабе 303-й дивизии. На этот раз медведь не встречал их у шлагбаума. Они, не договариваясь, спросили:

— Что случилось с медведем?

— Увы… пропал.

— Значит, проворонили? Мне кажется, только танкисты могли увести. Федор Федотович! — обратился Черняховский к Кузнецову. — Вы будете в штабе 18-го танкового корпуса. Передайте мой приказ генералу Корчагину вернуть медведя. Сибирякам без косолапого скучно.

Вскоре вездеход доставил члена Военного совета армии на КП корпуса. Федор Федотович, выходя из машины, дал понять встречавшему комиссару корпуса Романову, что официального рапорта он принимать не желает.

— Где медведь? — строго спросил он.

Романов смутился от неожиданного вопроса.

— Чтобы немедленно медведь был доставлен на КП 303-й. Через час доложите командующему об исполнении.

Сибиряки обрадовались возвращению медведя, и в честь него баянист дивизионного клуба исполнил «Калинку». Мишка урчал от удовольствия.

Немецко-фашистское командование, не добившись успехов в дневных наступательных боях, решило достичь поставленной цели ночными атаками. Это было следствием того, что некоторые наши части не только сами не проводили активных ночных действий, но и не готовились к отражению действий противника ночью…

Приказ Черняховского, основанный на тщательном изучении действий противника, оказал тогда решающее влияние на подготовку войск его армии к ведению боя в ночных условиях.

Во всем, что касалось ведения боев, в те тяжелые для нашей Родины дни, летом сорок второго года, Иван Данилович искал новое и делал все для того, чтобы передовым опытом ведения современной войны в кратчайший срок овладели все командиры, все воины его армии. Распространение новых способов ведения боя стало для него одной из главных задач.

Для обмена опытом в 232-й стрелковой дивизии по инициативе Черняховского был созван слет ее боевого актива. Собрались самые стойкие и храбрые воины: меткие стрелки, пулеметчики, минометчики, бронебойщики, артиллеристы, лучшие связисты и саперы — гордость дивизии.

Открывая слет, командир дивизии полковник Улитин зачитал приветственную телеграмму от командующего и члена Военного совета 60-й армии, в которой говорилось: «Боевой актив — краса и гордость подразделения, части, опора командира. Поэтому командиры всех степеней должны постоянно работать со своим активом, распространять его боевой опыт…»

Слеты по обмену боевым опытом прошли не в одной дивизии Улитина, а во многих соединениях. Все воины 60-й армии — от солдат до генералов — упорно овладевали наукой побеждать. С каждым днем улучшалась боевая выучка. В этой большой работе чувствовалась твердая рука командарма Черняховского.

Готовясь к наступлению, Иван Данилович особое внимание уделял изучению противника, организации разведки. В этом деле, как и во всех других, он широко предоставлял инициативу подчиненным, учил их и сам учился на их опыте.

В приказе войскам армии от 18 октября 1942 года Черняховский дал анализ организации разведки 24-й стрелковой бригады в районе Старые Семилуки. Серьезный упрек получил командир бригады, который потерял в ходе боя связь с разведотрядом.

Немало было сделано и для того, чтобы улучшить солдатский быт во фронтовой обстановке. Бойцы ощущали не только требовательность, но и заботу командования. Это поднимало их дух.

Прочно удерживая занимаемые рубежи, 60-я армия продолжала упорно готовиться к решающим схваткам.

Командование фронтом дало высокую оценку деятельности командарма и члена Военного совета армии. В конце октября Федора Федотовича Кузнецова выдвинули членом Военного совета фронта. Черняховскому трудно было расставаться с ним. Многому научился он у этого опытного политработника.

Членом Военного совета 60-й армии был назначен корпусной комиссар Александр Иванович Запорожец. Ватутина перевели командующим Юго-Западным фронтом, а командование Воронежским фронтом в конце октября принял Голиков. В его взаимоотношениях с Черняховским сразу почувствовался холодок. Голиков помнил Черняховского в должности начальника штаба танкового батальона 8-й механизированной бригады, которой он командовал в тридцатые годы, и не представлял себе, насколько вырос Черняховский как командир.

При всех обстоятельствах Иван Данилович старался не обострять отношений с командующим, держался спокойно и безупречно исполнял свои обязанности, весь отдаваясь делу.

Одной из важнейших проблем для Черняховского в то время была организация бесперебойного и четкого управления войсками. Потерю управления он считал равноценной поражению. Еще командуя дивизией и корпусом, не раз встречал таких командиров, которые после очередного успеха подчеркивали: «Это я командовал». А после крупного просчета говорили: «Штаб не обеспечил управления». Иван Данилович обычно в таких случаях говорил: «Нет плохих штабов, есть плохие командиры», и сам никогда не ссылался на штаб. Он уделял большое внимание командирской учебе и комплектованию штабов лучшими кадрами. В одном из своих приказов по армии он определил для штабных командиров программу занятий, причем вся она строилась применительно к тем практическим задачам, которые предстояло решать войскам. Так, к середине января 1943 года штабы всех степеней должны были изучить тему: «Работа штабов в наступлении зимой на сильно укрепленные позиции противника».

Несмотря на огромную занятость, Черняховский находил время для того, чтобы встречаться и с командирами разных рангов, и с бойцами. Он знал, как много значит для них слово командарма. В начале декабря было созвано совещание армейских снайперов. Его открыл Черняховский.

Командарм знал многих из отличившихся в боях, и поэтому его речь была конкретна. Он назвал знаменитых снайперов, таких, как Абдулов, Беляев, Климов, уничтоживших свыше сотни гитлеровцев каждый. Черняховский сообщил, что снайперы 60-й армии в общей сложности выбили из строя так много гитлеровцев, что из них можно было бы собрать без малого дивизию. Командарм призвал снайперов беспощадно истреблять фашистов. Снайперы 60-й надолго запомнили встречу со своим командармом.

На переднем крае в одном из блиндажей красноармейца Абдулова ждали со слета земляки. Наконец он попал в объятия друзей.

— Видел генерала Черняховского?

— Видел!

— Какой он?

— Выше среднего роста, карие глаза, русые, слегка волнистые волосы, красивое смуглое лицо, что еще тебя интересует?

— Не знаешь, что интересует солдата на войне? Что он сказал о нашей победе?

— Ничего не сказал.

— Значит, ты не видел командующего в глаза?

— Как не видел, генерал со мной за руку поздоровался, — с гордостью сказал Абдулов. — В своем выступлении обо мне говорил.

Абдулов постарался в точности передать слова Черняховского:

— «…Вот я представляю себе, Абдулову будет легко отчитываться перед Родиной, он скажет: „Я истребил сто двадцать немецких оккупантов“. Легко будет отчитываться Беляеву, ведь он уничтожил сто двадцать пять гитлеровцев… И трудно будет держать ответ тому, кто искал себе легкое место, кто в бою с врагом не был смелым, решительным».

— Неужели и в самом деле генерал назвал твою фамилию первой? — усомнился Оразбаев.

— Не веришь? Прочитаешь в армейской газете!

Вечером, когда они вернулись со снайперской охоты, действительно их в блиндаже ждала свежая газета с выступлениями командарма Черняховского и красноармейца Абдулова на слете снайперов.

Оценивая боевые действия наших войск в районе Воронежа, «Правда» в передовой статье от 12 декабря 1942 года писала: «…Замыслы гитлеровцев с треском провалились. Правда, им удалось добиться тактических успехов, но они оказались незавершенными ввиду явной нереальности стратегического замысла германского командования. И в крушении этого плана немалую роль сыграла оборона Воронежа».

В ходе подготовки к предстоящим наступательным операциям в 60-й армии проводился комплекс различных мероприятий. Наиважнейшей из них являлась работа, направленная на сбережение сил и здоровья воинов. Командарм с членом Военного совета армии приняли участие в совещании политработников по обмену опытом в партийно-политической работе. На этом совещании коммунисты рассмотрели особенности партийно-политической работы в наступлении в суровых зимних условиях и вопросы о постоянном повышении боеспособности войск.

3

20 января 1943 года Черняховский ознакомился с замыслом Воронежско-Касторненской операции, которая проводилась усилиями войск Брянского и Воронежского фронтов. Ведущая роль в этой операции отводилась 40-й армии генерал-лейтенанта К.С. Москаленко и 13-й армии генерал-майора Н.П. Пухова. Войскам 60-й армии ставилась задача: соединениями левого крыла уничтожить противостоящего противника и выйти в район Нижней Ведуги, где соединиться с частями 38-й армии генерал-лейтенанта Н.Е. Чибисова, наступающими навстречу, и совместно с ними завершить окружение и уничтожение воронежской группировки противника. Соединения правого крыла должны были сковать врага на фронте Кулешовка — Воронеж — Гремячье и не дать ему возможности снимать отсюда силы против войск 40-й армии.

В ночь на 21 января командарм И.Д. Черняховский, член Военного совета А.И. Запорожец и начальник штаба армии С.Н. Крылов не один раз возвращались к вопросу сосредоточения сил на направлении главного удара. На карте это направление было отмечено большой красной стрелой, которая, проходя полукольцом через десятки населенных пунктов, рассекала оборону гитлеровцев и выходила в тыл воронежской группировке врага, к населенному пункту Нижняя Ведуга, находившемуся примерно в тридцати километрах западнее Воронежа.

Черняховский знал, что успех наступательной операции вверенной ему армии во многом зависит от того, как будет разработан ее детальный план. Иван Данилович не одну ночь просидел над картой наступления: подсчитывал и выверял соотношение сил на главном и второстепенном направлениях, продумывал возможный ход развития сражения в глубине обороны противника. За это время он искурил столько своих любимых папирос «Казбек», что у него начались спазмы головных сосудов. В те дни он бросил курить.

Прежде чем принять окончательное решение, Иван Данилович побывал на переднем крае, рассматривал в стереотрубу оборону врага, местность, где будут наступать наши войска. Советовался с бойцами и командирами. Многих он знал по фамилиям, знал об их подвигах. Ему были известны их настроения, готовность нанести противнику сокрушительный удар. Черняховский был уверен, что с такими воинами добьется победы.

60-я армия готовилась нанести удар на своем левом фланге, на стыке с 40-й армией. На главном направлении наступала прославленная в обороне Воронежа 232-я стрелковая дивизия полковника Улитина. На первом этапе войска генерала Черняховского должны были во взаимодействии с соединениями генерала Чибисова, совершая глубокий маневр, полностью освободить от врага Воронеж и его окрестности, а на втором этапе совместно с 13-й и 38-й армиями завершить окружение и уничтожение воронежской группировки противника.

Штабы и командиры соединений армии с утра начали напряженную работу на местности. От того, насколько правильно будут спланированы и организованы предстоящие боевые действия, зависел в конечном итоге исход всей операции.

Накануне наступления утром 24 января была произведена разведка боем. С востока на Касторное от каждой дивизии первого эшелона 60-й армии наступало лишь по одному передовому батальону с задачей вскрыть систему огня противника. Армия генерала Москаленко наносила удар на день раньше с юга в направлении на Касторное.

Одновременные боевые действия наших войск на различных направлениях гитлеровцы приняли за начало общего наступления и обрушились на передовые батальоны 60-й ожесточенным пулеметно-артиллерийским огнем. Однако батальоны, следуя за массированным огнем своей артиллерии, ворвались в окопы противника, уничтожили и захватили в плен сотни гитлеровцев. Артиллеристы успели засечь вражеские огневые точки.

Ударная группировка 60-й армии заканчивала подготовку к прорыву вражеской обороны. Наступила последняя ночь перед атакой. На КП армии приехал представитель Ставки генерал армии Александр Михайлович Василевский в сопровождении члена Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенанта Федора Федотовича Кузнецова.

Черняховский доложил свое решение. Василевский, внимательно выслушав командарма, проинформировал его о вероятных контрдействиях противника, о целях и задачах фронтовой операции, предусматриваемых Ставкой. Василевский, не сковывая командарма своими указаниями, вместе с тем раскрыл перспективу предстоящей фронтовой операции, дал понять, что требуется от войск 60-й армии и самого командарма.

Он подчеркнул, что Воронежско-Касторненская наступательная операция предусматривает ударом на Касторное с юга силами армии Москаленко и ударной группировкой 60-й армии, а с севера армиями генералов Пухова и Чибисова окружить и уничтожить основные сипы 2-й немецкой армии, освободить важные в оперативном отношения города Воронеж, Касторное и создать необходимые условия для развития наступления на запад. Александр Михайлович подробно изложил ход боевых действий, начатых с тринадцати часов 24 января войсками Москаленко, которые за первые два часа боя преодолели оборону врага на глубину до восьми километров и к пятнадцати часам достигли района Лебяжье. Он также остановился на недостатках во взаимодействии пехоты с танками и артиллерией.

В ночь перед прорывом в войсках Черняховского продолжалась напряженная работа. На партийных собраниях в частях коммунисты коротко и деловито докладывали о готовности к предстоящему прорыву. Парторги подразделений получили десятки заявлений о приеме в партию: бойцы и командиры просили в случае гибели в бою считать их коммунистами.

В эту ночь все, казалось, было готово: связисты дежурили у аппаратов, саперы заканчивали оборудование многочисленных дополнительных наблюдательных пунктов. Штабные командиры, не спавшие уже несколько ночей, проверив готовность к бою непосредственно на передовой и отдав последние распоряжения, отдыхали перед боем. Только в блиндаже командарма тускло горела лампа. Пламя ее вздрагивало: в дверь рвалась сильная вьюга.

Командарм вызвал к себе начальника разведки армии. Получив свежие данные об изменениях в составе группировок противника, он внес, пока еще было возможно, уточнения и поправки в уже принятый план операции, отдал дополнительные распоряжения.

— Товарищ генерал! Вам надо поспать. Неужто так и будете без конца вносить поправки? Времени осталось мало, командиры все равно не успеют провести их в жизнь, — заметил адъютант Комаров.

— Не время думать о сне, Алеша. Уточняющие распоряжения по срокам исполнимы. Штаб армии проконтролирует их выполнение.

— Вот и поспали бы часика четыре. Все о наступлении думаете.

— Не только… — признался Иван Данилович, — сейчас вот о Саше думаю.

Еще днем Комаров принес газету «Красная звезда». В ней сообщалось, что Александр Черняховский совершил героический подвиг: израсходовав все снаряды, он своей машиной таранил вражеский танк…

— Давно с братом не виделись, Иван Данилович?

— Давненько… Если бы ты знал, как я соскучился по Саше! Сердцем чувствую, что он воюет где-то рядом, скоро встретимся… Да, отвлеклись мы! — спохватился Иван Данилович и снова склонился над картой.

За окном все злее бушевала вьюга. «А ведь на дорогах возможны заносы, — подумал Иван Данилович, — машины с „катюшами“ застрянут… Вот что! Еще одно уточнение: дивизион „катюш“ надо подчинить непосредственно Улитину. Чтобы уже сейчас они были при нем. Кажется, теперь предусмотрено все… Нет, нет, еще не все!»

— Срочно ко мне начальника отдела кадров.

Начальник отдела кадров армии явился быстро. Приветливо поздоровавшись с ним, Черняховский сказал:

— Напишите приказ о снятии взысканий, наложенных мною. И известите об этом всех командиров дивизий и полков, у которых имелись взыскания.

— Товарищ генерал! А как быть с представлением в военный трибунал на помощника начальника связи армии? Тоже отставить? — спросил начальник отдела кадров.

— Нет, о нем не может быть и речи! Пусть будет урок другим.

Черняховский знал, что этот человек всю жизнь ловчил, ради своего благополучия прикидывался честным. Напился, не выполнил возложенную на пего боевую задачу! Вдобавок обманул начальника штаба. Командный пункт по его вине в течение нескольких часов находился без связи.

Внезапный телефонный звонок нарушил ночную тишину в блиндаже командарма. Спрашивали Черняховского.

— Кто двадцать первого спрашивает? — Комаров говорил почти шепотом.

— Тридцать первый.

Это был позывной командира 121-й стрелковой дивизии. Трубку параллельного телефона уже взял Черняховский.

— У телефона двадцать первый.

— В расположении противника замечена активизация движения транспорта с линии фронта в тыл.

Для Ивана Даниловича это сообщение не было неожиданным. Оно лишь подтвердило последние разведывательные данные.

Перед командармом встал вопрос: когда начать атаку, немедленно, ночью, всеми силами армии или частью ее сил либо действовать с утра, как было запланировано ранее?

К тому времени у нас еще не было достаточного опыта боевых действий ночью в составе целого армейского объединения. Поэтому речь могла идти о таком наступлении лишь отдельными частями или соединениями. А это могло привести к распылению сил и средств, а следовательно, к ослаблению удара. Отказаться от преследования врага ночью значило бы упустить заманчивую возможность нанести внезапный удар.

Черняховский решил немедленно перейти в наступление на правом фланге двумя стрелковыми дивизиями — 100-й и 121-й, а главными силами на левом фланге действовать соответственно плану операции. О своем решении он доложил командующему фронтом и Василевскому, получив «добро», приказал одновременно соединить его с командирами обеих дивизий.

— «Ураган» — немедленно к исполнению! — прозвучала в телефоне команда.

«Ураган» — сигнал наступления. В ночь с 24 на 25 января 1943 года две дивизии 60-й ворвались в еще удерживаемую немцами часть Воронежа. В шесть часов тридцать минут полковник Лащенко доложил Черняховскому, что Воронеж полностью очищен от захватчиков. Радостная весть быстро дошла и до левофланговых соединений 60-й армии, ожидавших сигнала к наступлению.

Когда Черняховский собирался на свой КНП, ему принесли на подпись документы, среди которых был и приговор военного трибунала помощнику начальника связи: «…Разжаловать в рядовые и направить в штрафной батальон». Иван Данилович дважды перечитал приговор, но не утвердил его.

Помощника начальника связи направили в войска с понижением в должности. В этом случае, как и во многих других, Иван Данилович взял на себя всю ответственность, и в этом была одна из особенностей его характера. Он словно предугадал, что, получив суровый урок, бывший помощник начальника связи станет неплохо работать.

Вьюга не утихла и к рассвету. Вокруг ничего не было видно. Перестрелка прекратилась по всему фронту. Только ветер свистел, помогая маскировать снегом последние приготовления к наступлению там, где оно еще не началось.

Наши войска находились в полной боевой готовности. Над центром оборонительной полосы армии появились немецкие самолеты. Одна за другой посыпались бомбы. Черняховский, узнав об этом, спокойно произнес: «Поздно, поздно!» Большая часть сил 60-й еще ночью была переброшена на левый фланг — на направление главного удара. В центре же оборонительной полосы были оставлены макеты пушек и незначительные силы для имитации. Все было умело скрыто от противника. В лес юго-восточнее Воронежа было стянуто такое количество войск и техники, что орудий и минометов, казалось, было больше, чем деревьев. Здесь располагались второй эшелон и резервы армии. Соблюдалась строжайшая маскировочная дисциплина. Когда немецкие самолеты обрушили на лес бомбы, люди и машины, укрытые в земле, пострадали незначительно. Зато пять немецких самолетов было сбито зенитной артиллерией.

На рассвете 25 января метель все еще не улеглась. Черняховский, усомнившись в успехе операции в таких неблагоприятных погодных условиях (мороз превышал двадцать градусов, полностью отсутствовала видимость), доложил командующему фронтом и Василевскому о готовности и попросил перенести начало наступления на одиннадцать часов, в надежде на то, что метель прекратится. Василевский понимал молодого командарма, который проводил свою первую наступательную операцию в таком масштабе. Но войска генерала Москаленко второй день продолжали наступление и нуждались в помощи 60-й армии.

По приказу Черняховского в девять часов утра 25 января в направлении Яблочное — Кочетовка тишину разорвали залпы наших реактивных гвардейских минометов. Их снаряды, прочертив в небе огненные полосы, возвестили о начале штурма. Не успело еще смолкнуть гулкое и раскатистое эхо залпов «катюш», как воздух потряс мощный залп сотен орудий. Земля вздрогнула. Снег посыпался с деревьев. Артиллерийский шквал обрушился на противника. Каждая батарея, каждый дивизион били по строго определенным целям. Все совершалось синхронно. И вот наступила решающая минута. Взревели танковые моторы, мощными перекатами пронеслось «ур-р-ра!». Поднялись в атаку прославленные в боях сибиряки дивизии Улитина.

Глубокий снег не позволял соединениям Черняховского обойти узлы сопротивления, оборудованные противником в населенных пунктах. Боевые действия приняли ожесточенный характер. Лишь к вечеру стрелковые соединения ударной группировки вклинились в оборону врага на три километра и вели бои с противником, окруженным в опорных пунктах Перерывный, Парнишный, Кочетовка.

Черняховский, анализируя ход операции за день боя, отметил как недостаток плохое взаимодействие между пехотой и танками. Разгадав тактические приемы противника, которые заключались в оковывании наших сил, командарм потребовал от командиров своих соединений не втягивать в бои за населенные пункты вторые эшелоны и использовать их для обходного маневра с флангов.

На следующий день снежные заносы затрудняли боевые действия наступающих войск. Артиллерия и транспорт могли двигаться только по дорогам, и населенные пункты в большинстве случаев приходилось брать лобовой атакой.

Черняховский, чтобы обеспечить продвижение войск па главном направлении и дать им возможность маневрировать, выдвинул на прокладку колонных путей и на борьбу со снежными заносами не только инженерные войска, но и общевойсковые резервы. В результате 253-й стрелковой бригаде удалось фланговым маневром захватить крупный опорный пункт противника — Семидесятское. Еще одна брешь в обороне врага пробита. Командарм на этом участке был вынужден ввести в сражение свои резервы. Резкий ветер леденил лица и руки, мешал прицельно стрелять, моментально заносил снегом только что расчищенные пути. Чтобы обеспечить продвижение артиллерии и автотранспорта, приходилось саперными лопатами прокладывать путь, проваливаясь в снег по пояс. Обозы отставали, наступавшим частям не хватало снарядов и патронов. Солдаты, выбиваясь из сил, тащили боеприпасы на себе. Соединения армии за второй день операции продвинулись более чем на восемь километров. Это было достигнуто благодаря огромному напряжению моральных и физических сил войск.

Такие же напряженные бои продолжались на третий день операции. Враг предпринимал меры, чтобы вывести свои войска из воронежского выступа, и потому упорно оборонялся. Соединения Черняховского в этот день все же смогли продвинуться на пять километров и вышли на рубеж Рудкино — Никольское — Красный, в шестидесяти километрах юго-западнее Воронежа. Вражеская линия обороны как единое целое перестала существовать. В обрушившихся опустевших окопах, полузанесенных снегом, валялись пулеметы, винтовки, гранаты, эрзац-валенки из соломы.