Жизнь замечательных людей (№255) - Черняховский

Так же, как судьбы людские, судьбы боевых машин складываются по-разному. В конце Великой Отечественной войны решено было направить пушку-гаубицу № 3922 на вечное хранение в артиллерийский музей в Ленинград.

В 1950 году бывший отважный разведчик артбрига-ды, куда входило знаменитое орудие, старший лейтенант Виктор Константинович Рыков решил навестить «боевого однополчанина». Каково же было его разочарование, когда он не нашел знаменитую пушку-гаубицу.

След ее затерялся. И только благодаря неустанным поискам старшего лейтенанта запаса Рыкова орудие нашлось. Девятого мая 1971 года орудие № 3922 по праву заняло принадлежащее ему достойное место в Центральном музее Вооруженных Сил СССР среди боевых реликвий советской воинской славы, вместе с реликвиями генерала армии Черняховского в войсках, под водительством которого знаменитая пушка-гаубица сражалась!

События на левом крыле фронта развернулись так, что противник был вынужден бросить туда главные силы, ослабив свою оборону в полосе 5-й армии. Генерал Крылов воспользовался этим и 2 августа нанес удар в направлении Науместиса. Вперед вырвались полки генералов Городовикова и Калинина.

В начале августа войска 3-го Белорусского фронта освободили город и железнодорожные станции Расейняй, Мариамполь, Калвария и сотни других населенных пунктов Советской Литвы.

Фашисты, отступая, неистовствовали. Каждый свой шаг отмечали огнем и смертью. В местечке Бельверишкис спалили все дома и расстреляли мирных жителей за то, что те не согласились покинуть родные места по их приказу. Войска Черняховского от границы Восточной Пруссии отделяло всего двадцать километров. Враг непрерывными контратаками пытался остановить их наступление.

Немецко-фашистское командование в район Вилка-вишкиса бросило в бой из своего резерва танковую дивизию и части двух новых пехотных дивизий. 10 августа противнику удалось прорвать фронт наших войск. Под натиском превосходящих сил 222-я стрелковая дивизия вынуждена была оставить шоссе Мариамполь — Вилкавишкис. Город Вилкавишкис неоднократно переходил из рук в руки. Черняховский в решающий момент бросил в бой из резерва свой 2-й гвардейский танковый корпус. Не выдержав стремительного натиска, враг отступил, оставив на поле боя восемьдесят подбитых танков.

Последние десятки километров перед границей были особенно трудными. Танкам приходилось преодолевать минные поля, противотанковые рвы, пехоте — по три ряда колючей проволоки, по четыре линии траншей на каждой оборонительной позиции.

В штабах дивизий и армий расстояние, оставшееся до границы, офицеры давно измеряли на картах миллиметрами.

К четырнадцати часам передовые части генерала Городовикова ударили противнику во фланг и продвинулись еще на четыре километра. Наступательный порыв воинов нарастал с каждым часом. Не было у них большего желания, чем быстрее вырваться к границе 1941 года — реке Шервинте. Одно из многих соединений фронта, 184-я стрелковая дивизия, с начала Белорусской операции прошла с боями более шестисот километров. Три года назад в Прибалтике она одной из первых приняла бой с гитлеровскими полчищами. Стояла насмерть у стен Сталинграда. И вот вернулась…

Передовой батальон этой дивизии, которым командовал капитан Губкин, шаг за шагом приближался к пограничной реке Шервинте. Позади остались Барздай. Пильвишкяй. Продвижение батальона приостановилось на подступах к Жвиргждайчяю. Соседи слева вели напряженные бои, пытаясь прорваться в направлении пограничного города Кибартая.

Передовыми частями дивизии Городовикова часто интересовался не только командарм генерал Крылов, но и командующий фронтом.

— Петр Иванович, — попросил Черняховский генерала Иголкина, — запросите, кто сейчас ближе всех к цели? Какая им требуется помощь?

Ответ последовал быстро:

— Ближе всех к границе армия генерала Крылова, дивизия генерала Городовикова, племянника известного героя гражданской войны Оки Ивановича Городовикова. Передовой полк полковника Водовозова. Впереди всех 2-й батальон капитана Губкина. Только что генерал Крылов просил поддержки штурмовой авиацией: Губкина контратакуют танки. Но штурмовики в воздухе, на пути к позициям Галицкого…

Черняховский немедленно связался с командующим воздушной армией генерал-полковником Хрюкиным:

— Сможете полк штурмовиков перенацелить на поддержку передового батальона дивизии Городовикова?

Бойцы батальона Губкина уже приготовились пропустить через свои окопы вражеские танки, чтобы отсечь наступающую за ними пехоту, когда в воздухе появились штурмовики «ильюшины».

— Ур-ра! — прокатилось по цепи.

Прошло несколько минут. Штурмовики улетели, а на поле осталось семь горящих машин, вражеская атака была отбита.

Бойцы батальона Губкина с нетерпением ожидали утра 16 августа. Никто из них еще не знал, что именно они будут одними из первых, кто ступит на землю врага.

С передовых позиций батальона можно было разглядеть вдали очертания островерхих черепичных крыш, шпили кирх. Это был чужой, незнакомый город Ширвиндт, первый немецкий город, который увидели советские воины. Последний километр…

На востоке еще рдела заря, подернутая дымом пожарищ, когда заговорила наша артиллерия. От огневого шквала на вражеской стороне заполыхала земля. Не успел утихнуть гром канонады — в воздухе появились краснозвездные самолеты…

Впереди всех наступали воины капитана Губкина и другие подразделения Городовикова, Калинина, Гладышева. Гитлеровцы стремились любой ценой отбросить их, то и дело переходили в контратаки. С окраины Ширвиндта вражеские пушки стреляли прямой наводкой.

Замполит второго стрелкового батальона Костин поднялся в атаку с возгласом:

— Вперед, за Родину! До границы триста метров!

Стоголосое «ура!» прокатилось по клеверному полю.

Чаще застучали пулеметы и автоматы.

— Вот она, Германия, ребята! — закричал Виктор Закаблук.

До пограничной реки Шешупе оставалось двести метров. На пути наступавших — трупы гитлеровцев, опрокинутые пушки, машины, брошенные каски, автоматы, разбитое и разбросанное снаряжение. Равняясь на батальон Губкина, приближались к границе подразделения капитана Юргина.

В семь часов утра 17 августа 4-ю роту старшего лейтенанта Зайцева от берега Шешупе отделяло всего сто метров. Левее продвигалась рота Евдокимова. Бойцы схватывались с фашистами врукопашную, били их прикладами, кололи штыками, забрасывали гранатами. Раненный осколком вражеской мины, сержант Али Рзаев крикнул бежавшему рядом другу:

— Волощук! Возьми флаг!

В семь тридцать отделение комсомольца сержанта Закаблука первым достигло государственной границы Советского Союза. Раздался салют из автоматов. Сильные руки старшего лейтенанта Зайцева держали алый флаг, трепещущий на ветру. Городовиков доложил Крылову о выполнении приказа командующего фронтом и что 184-я Краснознаменная Духовщинская стрелковая дивизия, три года назад на этом рубеже принявшая первый удар захватчиков, вышла к границе и водрузила на ней государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик.

Черняховский сердечно поздравил генерала Городовикова и весь личный состав с исторической победой. Приказал всех солдат, сержантов и офицеров, которые первыми вышли к границе, представить к правительственным наградам, а особенно отличившихся — к званию Героя Советского Союза.

К званию Героя комдив представил командира передового батальона капитана Губкина, его заместителя по политической части старшего лейтенанта Костина и командира роты старшего лейтенанта Зайцева.

В результате почти двухмесячного непрерывного наступления войска 3-го Белорусского с боями прошли более шестисот километров и вышли к границе 1941 года Советского Союза с фашистской Германией на широком участке от Кибартая до Сувалок. Грандиозная Белорусская операция, развернувшаяся на тысячекилометровом фронте, закончилась разгромом одной из мощнейших группировок немецко-фашистских войск. «Положение группы армий „Центр“ после июня 1944 года, — признавал впоследствии генерал Гудериан, — было просто катастрофическим, худшего ничего и не придумаешь».

Враг потерял почти треть своих сил на Восточном фронте. Для сохранения линий фронта гитлеровскому командованию потребовалось вновь ввести в действие около пятидесяти дивизий, в том числе восемнадцать из стран Западной Европы.

Белорусские фронты освободили территорию, по площади равную Англии. Это была одна из самых выдающихся операций в ходе Великой Отечественной войны. Она создала условия для перехода наших войск в наступление на Варшавско-Берлинском и других важнейших стратегических направлениях.

Беспрецедентная операция, само название которой — «Багратион» — стало выражением преемственности немеркнущей славы русского оружия, навсегда вошла в золотой фонд русской военной науки — науки побеждать, основы которой заложил великий Суворов и славу которой доблестно пронесли сквозь огонь кровопролитных сражений советские воины.

4

На Варшавско-Берлинском направлении немецко-фашистское командование сил и средств имело меньше, чем на своем северном фланге в составе групп армий «Север» и «Центр». Это объяснялось тем, что гитлеровцы, оставляя крупные силы в Прибалтике и в Восточной Пруссии, вынашивали авантюристические планы нанесения контрудара в тыл Красной Армии, наступающей на Варшаву.

Ставка Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил в целях ликвидации опасности флангового контрудара запланировала 3-му Белорусскому фронту совершить вторжение в Восточную Пруссию и разгромить тильзитско-инстербургскую группировку противника, а трем Прибалтийским и Ленинградскому фронтам разгромить группу армий «Север» и полностью освободить Прибалтику. При этом войска Черняховского должны были первыми прорвать укрепрайон, подготовленный немцами задолго до войны и состоящий из мощных долговременных и полевых укреплений.

В штаб-квартире командующего фронтом раздался телефонный звонок.

— Верховный Главнокомандующий, — прозвучал в трубке знакомый голос Антонова, — приказал вам провести операцию по разгрому тильзитско-инстербургской группировки противника. Восьмого октября вы лично должны доложить ему свой план.

— Алексей Иннокентьевич! Вам-то хорошо известно, что 3-й Белорусский фронт, встретив упорное сопротивление противника, вынужден был перейти к обороне. О новом наступлении можно говорить только после получения подкреплений.

— О дополнительном выделении танков и артиллерии из РГК пока и речи быть не может.

— В таком случае оперативное командование вермахта свои резервы с неатакованных участков Баграмяна и Рокоссовского бросит в полосу нашего прорыва. Прошу доложить Верховному Главнокомандующему: для того чтобы сковать войска противника на моих флангах, необходимо отдать директиву Баграмяну и Рокоссовскому начать наступление хотя бы частью сил.

— Изменить решение Верховного невозможно. Соседи готовятся к другим, не менее важным операциям!

Черняховский в тяжелом раздумье положил трубку. Озабоченность командующего была понятна. На этот раз предстояло сражаться с войсками группы армий «Центр» в одиночку, в то время как в Белорусской операции на группу армий «Центр» наступало четыре фронта. Общая стратегическая обстановка не благоприятствовала проведению Тильзитско-Инстербургской операции. Армии 3-го Белорусского, уставшие после длительного наступления, безусловно, нуждались в доукомплектовании, в усилении танковыми соединениями и артиллерией Резерва Верховного Главнокомандования. В предстоящей операции войска фронта должны были оттянуть на себя как можно больше сил противника с главного стратегического Варшавско-Берлинского направления и в последующем помочь Прибалтийским фронтам.

Командующий и штаб фронта за три дня разработали общий план операции. Затем началась сложнейшая работа по организации взаимодействия общевойсковых, танковых, артиллерийских, авиационных соединений.

Военные советы фронта и армий развернули большую партийно-политическую работу по подготовке к предстоящим наступательным боям. Начальник политуправления фронта генерал Казбинцев с группой офицеров выехал в войска. В 184-й стрелковой дивизии генерала Городовикова на совещании политработников и агитаторов он рассказал о стратегическом значении операции.

Отдав войскам предварительные распоряжения, Черняховский вместе с членом Военного совета Макаровым вылетел в Москву, в Ставку Верховного Главнокомандования.

В Народном Комиссариате Обороны Черняховский встретился с Антоновым. Затем поехал в Кремль.

Поздоровавшись со всеми, Сталин пристально посмотрел на Черняховского:

— Докладывайте.

— 3-му Белорусскому фронту, — начал Иван Данилович, — предстоит прорвать мощную, глубоко эшелонированную систему полевых и долговременных укреплений противника глубиной в сто пятьдесят — двести километров, где насчитывается сто двенадцать долговременных железобетонных оборонительных сооружений различного типа. Для выполнения такой задачи тяжелой артиллерии, танков и авиации у нас недостаточно…

Сталин поднялся со своего председательского места.

— Товарищ Черняховский, — прервал вдруг его, — не запугивайте себя противником! Следует продумать, как обойти укрепления немцев.

Взгляд его скользнул по лицу Черняховского. Глаза их на мгновение встретились. «Начало доклада не понравилось Верховному», — подумал Иван Данилович.

— Товарищ Сталин, может быть, значение железобетонных сооружений противника и преувеличено, — голос Черняховского дрогнул, — но в расчетах мы не ошиблись. Чтобы в кратчайшие сроки разгромить восточнопрусскую группировку, нужны дополнительно танки и тяжелая артиллерия. Успешно выполнив свою задачу, 3-й Белорусский фронт прикроет тылы и правый фланг войск, наступающих на Берлинском направлении.

— Вы позаботьтесь об успехе в масштабе фронтовой операции, — опять прервал его Верховный, — а Ставка позаботится о действиях на главном стратегическом направлении. Наступление в Восточной Пруссии оттянет часть войск противника, действующих против 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Важно на данном этапе сконцентрировать силы для удара на центральных направлениях, ведущих к сердцу Германии — Берлину. Если из этих сил что-то передать вам, массированного удара у Жукова и Конева не получится. — Сталин постучал погасшей трубкой о край пепельницы.

— Все ясно, товарищ Сталин.

Черняховский пожалел, что не успел сказать о главном — о способах ведения операции по прорыву укрепленного района, разработанных им совместно со штабом фронта. В какой-то степени растерялся.

Между тем Верховный продолжил:

— Что касается опасности флангового удара восточнопрусской группировки по нашим войскам, которые форсировали реку Вислу, в этом вы правы. Но мы уже усилили ваш фронт 28-й армией генерал-лейтенанта «Путинского. Большего дать не можем.

Черняховский понимал сложную обстановку, которая создалась к этому времени на советско-германском фронте. Каким огромным военным потенциалом ни обладал бы Советский Союз, но боевой техники не хватало, чтобы обеспечить все фронты одновременно. Надо было все распределять с учетом интересов главного стратегического направления, каким являлось Берлинское. Не только Черняховский обосновывал необходимость усиления своего фронта танками и тяжелой артиллерией, но и другие командующие фронтами делали это не менее искусно. Стадии настолько привык к таким обоснованиям, что уже заранее знал, сколько примерно танков будет просить тот или иной командующий фронтом. Отказывая 3-му Белорусскому фронту в большом количестве танков и тяжелой артиллерии, он по-своему был прав, так как считал необходимым в первую очередь обеспечить и ускорить массированное наступление наших войск на Варшавско-Берлинском направлении.

29 сентября Черняховский выехал к себе на КП. Всю дорогу он не мог успокоиться, из головы не выходил последний разговор в Ставке. Но, когда приехал в штаб фронта, был, как всегда, собранным и деловитым.

На направлении главного удара фронта сосредоточивалось 27 дивизий, плотность артиллерии составляла 220 орудий и минометов, 25 танков и САУ на один километр фронта.

На правом крыле наступала армия Людникова, имея задачу: нанести удар в направлении на Лазденен (Лаздияй) и отрезать пути отхода противнику на запад. Левее ударной группировки на второй день операции переходила в наступление армия Глаголева с целью расширения прорыва и развития успеха в направлении на Филипув. С утра второго же дня операции в полосах наступлений армий Галицкого и Крылова вводился в сражение 2-й гвардейский танковый корпус.

Решение командующего фронтом было доведено до командармов устно и 3 октября вручено офицерами связи письменно. Последние строки этой директивы, написанные рукой Черняховского, звали воинов на ратные подвиги:

«…Солдаты, сержанты, офицеры и генералы 3-го Белорусского фрота, нам выпала честь первыми ворваться в логово фашистского зверя. Помните, с этих мест началось фашистское нашествие. Сколько бедствий оно принесло миру! Сколько разрушенных городов и сел, сколько измученных и истерзанных людей сгорели в крематориях, земля облилась кровью и покрылась могильными холмами… Нам выпала честь, мы первыми подняли меч над головой фашистского зверя в его берлоге. Будем же достойны нашей грандиозной, славной боевой задачи, выполним свой долг, и пусть весь мир облегченно вздохнет!»

В ночь на 15 октября командармы доложили о готовности вверенных им войск к предстоящему сражению.

Штурму предшествовала двухчасовая артиллерийско-авиационная подготовка. Артиллерия уничтожала гитлеровцев в траншеях. Бомбардировщики наносили удары с воздуха но штабам и узлам связи. Штурмовики поражали артиллерийские и минометные батареи врага.

Артиллеристы перенесли огонь в глубину обороны. Вслед за огневым валом в атаку поднялась пехота в сопровождении танков и артиллерии. Но враг оказывал ожесточенное сопротивление, темп наступления замедлился: сказался недостаток в тяжелой артиллерии и танках.

Командующий 5-й армией генерал Крылов с 17 октября находился в госпитале: открылись старые раны, полученные еще под Севастополем. Обязанности командарма исполнял генерал-лейтенант П.Г. Шафранов. Вечером, когда в сражение был введен второй эшелон армии, Черняховский с Макаровым прибыли на КНП.

— Товарищ командующий, противник обороняется упорно, наносит контрудары всюду, где намечается нага успех, — доложил Шафранов.

— Выходит, что наступает противник, а не вы? — заметил Черняховский. — Надо смелее концентрировать огневые средства на направлении главного удара. Это ваш серьезный промах!

Член Военного совета Макаров отлично понимал, что ввод корпуса второго эшелона 5-й армии не принес ожидаемого успеха по вине генерала Шафранова и что командующий имеет все основания принять соответствующие меры. Но не в правилах Черняховского было устраивать разносы подчиненным. Он приказал Шафранову в течение ночи перегруппировать артиллерию и доложить об исполнении.

К концу дня Черняховский и Макаров вернулись на КП фронта. Подошло время доклада в Ставку. Как и предполагали, разговор состоялся резкий. Черняховский взял на себя всю ответственность за задержку наступления. Вскоре Шафранов исправил ошибку и добился успеха. Прошло немного времени, и по представлению Черняховского он был назначен командующим 31-й армией.

На главном направлении наступление развивалось медленно, враг оказывал упорное сопротивление. Рано утром Черняховский прибыл в боевые порядки одной из дивизий 5-й армии, чтобы на месте оценить обстановку.

— Товарищ командующий, взгляните. — Комдив указал на высотку метрах в восьмистах впереди. — Казалось бы, безобидный бугорок, а правее, видите, еще один. Доты! Стоит бойцам подняться в атаку, как они оживают.

— Что делает артиллерия?

— Разрешите! — И, получив согласие, комдив приказал: — Открыть огонь!

Один за другим снаряды попадали в пристрелянный бугорок. Когда дым рассеялся, стало видно, что дот невредим, лишь нарушилась маскировка, оголился железобетон. Черняховский с досадой оторвался от стереотрубы.

— Товарищ командующий, нужны тяжелые танки и самоходки!

— Хорошо, позабочусь. А пока выдвигайте приданную корпусную артиллерию на прямую наводку, стреляйте по амбразурам.

— Есть, товарищ командующий!

— И учтите, что, после того как получите все необходимое, я строго взыщу с вас не только в случае невыполнения в срок задания, но и за неоправданные потери.

Поздно вечером, оценив обстановку, создавшуюся в полосе наступления 5-й армии, Черняховский принял решение перенести главный удар в направлении Гросс — Тракенен — Неммерсдорф, где наметился успех 11-й гвардейской армии генерала Галицкого. Для подкрепления в ночь на 19 октября сюда был переброшен 2-й гвардейский танковый корпус генерала Бурдейного. Одновременно на оборону противника на этом участке обрушились мощные удары фронтовой авиации.

— Тимофей Тимофеевич, как воюют французские летчики? — спросил Черняховский генерал-полковника авиации Хрюкина.

— Товарищ командующий, полк «Нормандия — Неман» пополнили новыми Як-3, летчики довольны.

— Отличившихся в боях представляйте к правительственным наградам и другим вознаграждениям, предусмотренным для них. Директива фронта по отношению к летчикам полка «Нормандия — Неман» остается в силе. Полк в моем резерве и без личного моего приказа в воздух не поднимать. О каждой потере докладывать лично.

— Иван Данилович, наши летчики-истребители успевают в день совершать на один-два вылета больше и к тому же на Як-9. Как вам известно, эта машина по маневренности и скорости уступает Як-3. Вы требуете резервировать самые лучшие самолеты и самых опытных летчиков в то время, когда у противника появились более совершенные модели истребителей. Нашим летчикам на Як-9 с ними справиться трудно.

— Хорошо, попрошу для вас дополнительно целевым назначением тридцать Як-3. Симпатии же мои к французским летчикам вызваны интернациональными побуждениями. Не надо забывать, что они далеко от своей родины. Поэтому для них важно создать такую обстановку, чтобы они не чувствовали себя «пасынками» у нас. К тому же из Москвы передали, что в полк «Нормандия — Неман» приедет генерал Шарль де Голль. Было бы нежелательно, если к его приезду сильно поредеет личный состав полка. Заранее подготовьтесь по русскому обычаю потеплее принять генерала. Говорят, он очень заинтересовался русским чудом.

— Если не секрет, каким чудом?

— Секрета нет, его интересует, как нам удалось разгромить один на один самую сильную армию капитала — • войска фашистской Германии под Москвой, под Сталинградом, на Курской дуге и в Белоруссии. Особый интерес он проявляет и к разгрому крупной группировки врага Белорусскими фронтами и пленению пятидесяти тысяч гитлеровцев в лесах восточнее Минска.

— Иван Данилович, кто из полководцев не мечтал о Каннах? Начиная от Юлия Цезаря, Суворова, кончая Наполеоном и Кутузовым, все хотели повторить маневр Ганнибала, но никому не удавалось. Вам и Рокоссовскому посчастливилось устроить гитлеровцам в Белоруссии новые Канны. Специалисты утверждают, что эта операция превзошла по своему искусству все предшествующие операции Великой Отечественной войны.

— Канны Ганнибала остаются непревзойденными. Он пятидесятитысячной армией окружил и разгромил восьмидесятишеститысячную армию римлян. И пленил из них одну пятую часть! Как вам известно, мы в операции «Багратион» имели явное превосходство над противником.

— Иван Данилович, Ганнибал окружил римлян на занимаемых ими позициях. Войска же Белорусских фронтов окружили своего противника в оперативной глубине более чем на сотни километров. Видимо, все же это высшее достижение советского оперативного искусства, и нет сомнений, что операция «Багратион» войдет в мировую военную историю как одна из блистательных операций.

— Операция двух Белорусских фронтов по окружению немецко-фашистских войск под Минском теперь принадлежит истории, а нам предстоит разрабатывать другие, сознавая, что условия для их проведения будут новыми. А нас, как всегда, подхлестывают будничные дела, без них тоже не обойтись. Предстоит встретить генерала де Голля на уровне. От нашей чуткости к французам на войне во многом будет зависеть и характер наших послевоенных взаимоотношений с Францией.

Вы говорите, что они особенно любят патрулировать в воздухе. Вот и ставьте им такую задачу, пусть ведут вольную охоту, но только чтобы не вступали в бой с превосходящим количеством вражеских самолетов.

Вспоминаю, как в сорок первом году одиночные истребители противника изнуряли нас, гонялись за каждой машиной, повозкой, группой солдат и даже отдельными воинами. В отчаянии мы не знали, что делать тогда. Надо создать такую же обстановку гитлеровцам в Восточной Пруссии, чтобы у них под ногами горела земля. Для этого летчиков необходимо проинструктировать. И, вообще, следует почаще беседовать с ними. Они тоже должны знать положение дел на советско-германском фронте, во Франции и во всем мире.

— Такая работа проводится. Когда полку присвоили наименование «Неманский», летчикам показали освобожденный Каунас. Привезли их на окраину Каунаса, где жили евреи. Гитлеровцы весь этот район обнесли колючей проволокой, оцепили часовыми и превратили в концентрационный лагерь. Каунасцы рассказали, как фашисты расстреливали евреев за побег от невыносимого труда на строительстве укрепленных районов. Расстреливали не только бежавших — их жен, детей, родителей, родственников. Палачи жестоко избивали литовцев, когда те приносили еду умирающим от голода. Перед приходом Советской Армии изверги принудили заминировать дома, где были их семьи, и под угрозой расстрела заставили взорвать. Уцелевших от взрыва и тех, кто взрывал, фашисты расстреляли на месте.

— Тимофей Тимофеевич, значит, французским летчикам есть что рассказать соотечественникам о преступном ведении войны фашистами?

— Они не только расскажут, но и покажут, все увиденное ими было сфотографировано. Их теперь трудно удержать от воздушного боя, с такой яростью они рвутся на врага.

Летчикам полка «Нормандия — Неман» действительно нравилось патрулирование. Они часто нарушали даваемые им инструкции и вступали в бой один против трех, четырех бомбардировщиков и даже истребителей. Ни генерал Хрюкин, ни генерал Захаров, в дивизию которого организационно входил полк, не могли удержать их от этого. Горячо любя свою родину, они жаждали скорейшего освобождения ее от немецко-фашистского ига и во имя этого рвались в бой. Интенсивность и число боевых вылетов не уменьшились, а, наоборот, увеличились. Были и потери, но побед было гораздо больше.

В разгар Восточно-Прусской операции, 16 октября, на фронте создалась сложная воздушная обстановка, которая могла повлиять на успех операции. Черняховский приказал поднять в воздух полк «Нормандия — Неман» с задачей захватить господство в воздухе. Французские летчики в этот день сбили 29 самолетов противника, не потеряв при этом ни одной машины.

В последующие семь дней напряжение боев не спадало. Всего за эти дни ими было сбито более ста немецких самолетов.

За проявленную доблесть в Восточно-Прусской операции полк был награжден орденом Красного Знамени и орденом Александра Невского. К боевому знамени полка были прикреплены и два французских ордена — орден Почетного Легиона и Крест Освобождения.

Командование фронтом поддерживало связь с главой французской военной миссии в СССР, с генералом Пети. Стало известно, что генерал де Голль в виду сложившейся обстановки не сможет посетить полк «Нормандия — Неман». Французские летчики для встречи должны прибыть в Москву.

Танкисты генерала Бурдейного во взаимодействии с корпусом генерала Гурьева 20 октября прорвали вторую полосу вражеской обороны и вышли на рубеж реки Роминте. Для наращивания удара с утра следующего дня на стыке 5-й и 11-й гвардейской армий был введен в бой второй эшелон фронта — 28-я армия генерала Лучинского, Однако противнику также удалось подтянуть резервы на этот участок. Темп наступления армии Лучинского замедлился. Анализ обстановки подтверждал, что сопротивление противника ослабло в полосе наступления армии Галицкого. Черняховский вновь срочно усиливает это направление артиллерией и авиацией. Основную массу бомбардировщиков и штурмовиков он бросил на поддержку танкового корпуса Бурдейного, действующего в обход Гумбиннена с юга, и соединений генерала Гурьева, наступающих к реке Ангерапп, и таким образом вбил глубокий клин в оборону противника. Однако, оторвавшись в ходе наступления от главных сил фронта, они оголили свои фланги. Воспользовавшись этим, противник силами более двухсот танков, поддерживаемых четырьмя бригадами штурмовых орудий и отдельной бригадой шестиствольных минометов, нанес контрудар с севера и юга по сходящимся направлениям под основание нашего клина в районе Вальтеркемена. Чтобы вывести из-под удара танков противника 2-й гвардейский танковый корпус и 31-ю гвардейскую стрелковую дивизию, Черняховский отвел их назад, на восточный берег реки Роминте, и прикрыл их фланги.

Вскоре войска Черняховского, отбив многочисленные контратаки врага, вновь перешли в наступление. В ответ на это немецко-фашистское командование продолжало подтягивать крупные силы со своих еще не атакованных участков. Недостаточность сил и средств у наступающих позволяла противнику маневрировать резервами.

Несмотря на отсутствие активных действий со стороны соседей и нехватку тяжелых танков и самоходно-артиллерийских установок, войска 3-го Белорусского фронта все же сокрушили мощные долговременные укрепления противника на границе Восточной Пруссии и продвинулись до тридцати километров в глубь вражеской территории, расширив прорыв до ста сорока километров по фронту. На подступах к Кенигсбергу были прорваны три оборонительных полосы из девяти, которые немецко-фашистское командование считало неприступными. В ходе сражения было уничтожено около сорока тысяч солдат и офицеров, более шестисот танков, около двухсот самолетов противника, захвачено значительное количество боевой техники, взято в плен много солдат и офицеров. Родина по достоинству оценила ратные подвиги воинов 3-го Белорусского фронта. Радио оповестило: