Семь смертей Лешего

      И невдомек было сельскому люду, что имеется в кузне тайная комнатка, сооруженная одним из предков Лешего, отменным специалистом в кузнечных делах и большим любителем женщин. И не было в тайной комнате ничего, кроме одного большого ложа, оказаться на котором мечтало все женское поголовье селения, о котором не подозревали их женихи, мужья и братья, являющееся сокровенной тайной женщин, и кузнеца. И хотя практически все, более-менее симпатичные женщины прошли, и не по одному разу через потаенную комнату, привязать к себе кузнеца настолько, чтобы тот потерял голову от любви, никому не удалось. И хотя в ход были пущены женские чары, ухищрения и уловки, и даже, как поговаривали всезнающие кумушки, приобретенное у сельской колдуньи приворотное, любовное зелье, очаровать кузнеца никому так, и не удалось.
      Кузнец не отказывал ни одной из женщин, зашедших в кузню по какой-либо работней надобности. Не отказывал и в крепкой мужской любви, если посетительница не была откровенной уродиной. Не обижал никого и отказом выпить вина, принесенного специально для него. Леший парень крепкий и бутылка-другая вина, никоим образом не могла сказаться на качестве его работы, будь она за кузнечным молотом, или на любовном ложе в потаенной комнатке. Его не смущало то обстоятельство, что практически в каждую бутылку, почти наверняка было добавлено приворотное зелье. Зелье, должное свести с ума, присушить к дарительнице на всю оставшуюся жизнь, чтобы и дня он не мог прожить без милых сердцу глаз и форм.
      Бутылки с приворотным зельем поглощались с завидной регулярностью, а должного эффекта добиться так и не удалось, что изрядно подрывало репутацию сельской колдуньи, до случая с кузнецом, легко справлявшейся с такой мелочью, как любовное зелье, безотказно действующее на мужиков.
      Этому было свое объяснение. Дед Лешего, прославился не только, как искусный кузнец. Ходили слухи о том, что он не чурался и колдовства, и немало в нем преуспел. Дед Лешего мог помериться силами с местной колдуньей, но выбрал огонь и металл, оставив ей заклинанья и травы. Два колдуна для одной деревни слишком много. Ссоры и распри ему были ни к чему, у него была тайная комната, где он и без колдовства, получал от женщин все, что ему нужно.
      Бабка Лешего, была обычной женщиной, далеко не красавицей, не обладала роскошными и пленительными формами. Обычная бабенка, быть может чуточку более смышленая и расторопная, нежели прочие соискательницы расположения кузнеца. С помощью колдовского зелья, или без, с помощью ли женских чар, или чар колдовских, но она привязала деда на всю оставшуюся жизнь. Но хотя дед и не мыслил своего существования без любимой женушки, но и прочим прелестницам, многие из которых были краше, и аппетитнее супруги, никогда не отказывал в мужском внимании. Потому и не зарастала в кузню протоптанная женщинами тропа, и не простаивало без дела роскошное, шириной в комнату ложе, изготовленное одним из основателей рода, для тайных любовных утех.
      Но не только любовными радостями в потаенной комнате был озабочен кузнец. Он очень сильно подозревал, что его привязанность к супруге не от большого и светлого чувства, а от изрядной порции приворотного зелья принесенного бойкой селянкой в дар кузнецу за работу, или же вовремя одного из любовных свиданий. И дед, в свободное от кузнечных работ и любовных утех время, всерьез занялся изучением магии и колдовства.
      Поскольку от природы он был мужиком смышленым, как и все представители рода, то и в изучении колдовской науки тоже преуспел. Ему ничего не стоило приготовить приворотное зелье, навести порчу на человека, или скот. Умел он лечить разные хвори травами и кореньями, которые в избытке произрастали в ближайшем лесу. Вот только использовал он полученные умения и навыки в кругу семьи, отчего род Леших был могуч и здоров. И за помощью к сельской колдунье бегать не нужно, и завсегда поставлен надежный заслон на пути порчи и сглаза, что могут проникнуть в дом, и нанести ущерб его обитателям.
      В приворотном зелье надобности вообще не было, поскольку и дед, и сын, и внук, могли выбрать любую из сельских девиц и молодух, какую только пожелают и без помощи колдовских штучек. Они выгодно отличались статью и здоровьем от прочих селян. Если из их рода выходила девка, можно было быть уверенным, что в любой семье, куда бы не привел ее родительский выбор, она никогда не будет на втором плане. Да и в мужья им подбирались лучшие парни селения. Отбоя в желающих не было, каждое семейство было, не прочь породниться с родом Леших, потомственных кузнецов, крепких и зажиточных хозяев. Девицам подбирались наиболее достойные их любви и ласки, кто станет отцом их детей. В семье, в которую они попадут, быстро выйдут на первый план, заставив муженьков повиноваться и потакать любой прихоти, применяя для облома строптивых женскую хитрость, ласку, а если необходимо, то и силу, которой бог не обидел всех представителей рода, без разбора по половому признаку.
      Дед прожил всю жизнь будучи уверен в том, что в его скоропалительной женитьбе в довольно молодом возрасте, к тому же не на лучшей во всех отношениях представительнице женского племени, не обошлось без сельской колдуньи. Взять бы эту старую мегеру за шкирку, да потрясти, побренчать ее мощами, чтобы поведала гадина миру стародавний секрет. Вот только дед сильно сомневался, что подобная встряска даст нужный результат. Уж слишком упряма и злобна колдунья. Околеет змеюка в его руках, но тайну сию не выдаст, унесет в могилу, да еще вдобавок нашлет на семейство смертное проклятие, с которым ему, несмотря на всю ученость, совладать будет невозможно. Колдунья занимается потомственным ремеслом, доставшимся в наследство от бесчисленного поколения предков, и имеет секреты, которых не найдешь ни в одном трактате о магии. Колдуну-самоучке, не резон тягаться со старой ведьмой в магии и ворожбе. Хватало и того, что он, по мере сил овладев колдовской наукой, установил над семьей надежный магический заслон, который не могли пробить ни чужие проклятия, ни люди с разноцветными глазами, предрасположенные к сглазу.
      Совладать с магической защитой, поставленной кузнецом, могла только сельская ведьма. Но не делала этого, соблюдая неписаную договоренность. Она не лезла к нему, не вторгался в сферу ее колдовских интересов кузнец. Каждый занимался своим делом. Они не мешали друг другу, и поэтому мирно уживались. Хотя с годами кузнецу все сильнее хотелось схватить ведьму за грудки и как следует тряхнуть, но он удерживался от шага, послужившего бы началом войны.
      Затем умерла супруга деда, а следом за ней, сгорев за считанные дни, ушел и дед, смертью своей, ответив на мучавший его всю жизнь вопрос. Уходя в мир иной, дед оставил своим наследникам подарок, плод бессонных ночей, колдовских изысканий и бесконечного штудирования магических трактатов. Он изобрел чудодейственный эликсир, процесс приготовления которого подробно описал в колдовском рецепте, взяв с домочадцев клятву, хранить его в секрете.
      Потомки сохранили старинный дедов рецепт. Рецепт, благодаря которому можно избежать напасти, некогда постигшей их предка. Он изобрел снадобье, ежедневное употребление которого в незначительных количествах, делало бессильным действие даже самого сильного приворотного зелья. Возможно, где-нибудь и обреталась колдунья, что рецептом колдовского зелья могла потягаться с кузнецом, но в ближайших к деревне селениях, подобной мастерицы не наблюдалось, а ехать куда-то далеко, дамочки были не в состоянии.
      Люди в селении в большинстве своем были людьми небогатыми, чему причиной граф, правитель окрестных земель, выжимающий из подданных все соки. Поэтому средство, изобретенное кузнецом, действовало безотказно. В этом убедился его сын, выбрав в жены лучшую девицу на выданье, зажив с ней в мире и согласии, душа в душу, за что был награжден целой оравой ребятишек.
      Употребление по утру чайной ложки эликсира стало традицией, которой свято придерживался и внук. Не потерял эликсир значения, ради которого был изготовлен. Несмотря на то, что через потайную комнату с просторным ложем прошла целая вереница молоденьких и не очень женщин и девиц, большинство которых имели в отношении кузнеца определенные планы, привязать молодца к себе, никому не удалось. И хотя за это время ему пришлось выпить никак не меньше ведра приворотного зелья, приворожить его, никому так и не удалось. И как не злилась, и не бесновалась древняя и зловредная ведьма, сотворить то же самое, что она некогда сотворила с их предком, старухе так и не удалось. Ее приворотное зелье для Лешего было не опасней родниковой водицы, и если кто и страдал от зелья, то только авторитет колдуньи, которой оставалось лишь кривиться и морщиться всякий раз при одном лишь воспоминании о семействе Леших.
      Но если наслать на их род порчу, или проклятие старая ведьма была не в состоянии, благодаря магической защите поставленной колдуном-самоучкой, то она могла повлиять на людей, не связанных с родом Леших. Во всей округе навредить Лешим мог лишь правитель здешних земель. Граф, на голову которого и обрушила заклятие старая ведьма, желая поквитаться с семейством, благодаря которому ее колдовская репутация пала очень низко. Колдунья прибегла к древним заклятьям, чтобы опорочить и унизить род, причинивший ей столько хлопот.
      Молодой Леший не подозревал о том, какие тучи сгущаются над его головой. Он и помыслить не мог, что граф, владелец окрестных земель, лесов и озер, воспылает интересом к его персоне. Это особенно странно, если учесть, что ранее в деревне граф никогда не появлялся, и неизвестно, знал ли вообще, о ее существовании. Селение посещали дважды в год только графские сборщики налогов. По исчезновению оных с урожаем собранных монет, пропадал интерес здешнего правителя к деревне, одной из множества, разбросанных на принадлежащих ему землях.
      Множество селянок, молодых и не очень, прошли через любовное ложе кузнеца, но, несмотря на все ухищрения и литры приворотного зелья, лишить его рассудка и привязать к себе на всю оставшуюся жизнь, никому так и не удалось. Кузнец сам выбрал себе невесту. И при этом был совершенно уверен, что это его выбор, а не навязанное колдовским зельем, наваждение. Он не забывал заповедей предков и наказов отца, каждое утро, принимая ложку старинного эликсира, противоядия от колдовского зелья.
      Он выбрал в невесты красавицу, пригожую и лицом, и телом, на которую засматривались сельские мужики. Происходила она из семьи зажиточного крестьянина с крепким хозяйством, имеющим в работниках селян поплоше, что горбатились за еду, крышу над головой и налоги, дважды в год уплачиваемые за них. Хозяйство сельского богатея процветало, вот только с наследниками ему не повезло. Как не молил крестьянин небо, как не задабривал бога щедрыми подношениями в сельской церквушке, все напрасно. Или не доходили до заоблачных высот горячие молитвы, или дары были недостаточно щедры, чтобы всевышний внял им, но вместо желанного наследника, жена с завидным постоянством рожала дочерей.
      Не дождавшись от небес помощи в деле появления на свет наследника и продолжателя рода, богатей отвернулся от бога. Его мольбы и подношения отныне предназначались колдунье и ее магии. Раз светлый мир отказался помочь, презрев его молитвы и подношения, он обратился к помощи мира темного. Колдунья восприняла его мольбы благосклонно, тем более что они были подкреплены весомым денежным подношением. Старая ведьма взялась помочь его горю. Она кормила жену корешками, поила отварами из собранных в полнолуние колдовских трав, шептала над ней заклинания. И ее усилия увенчались успехом.
      Жена забеременела, и спустя 9 месяцев родила долгожданного наследника, которого он уже и не чаял увидеть в силу преклонного возраста, и не такого, как прежде здоровья. Сильны были заговоры колдуньи, целебны отвары из колдовских трав, полезны корешки. Но, что бы не было тому причиной, в назначенный день и час, сельский богатей наконец-то увидел долгожданного наследника, которого ждал столько лет, и в котором души не чаял задолго до его рождения. И плевать, что младенец удивительным образом смахивает на сельского кузнеца, отца молодого Лешего. Злые языки говаривали, что ни раз, и ни два, они видели, как тайком пробиралась в кузню жена богатея, задерживаясь там подозрительно долго.
      Младенец рос окруженный неусыпным вниманием стареющего папаши, упорно не желающего замечать его сходства с кузнецом. Может быть, о чем-то и догадывался, но не подавал вида, слишком долго он ждал наследника. А злые языки всегда были, есть и будут, и горазды, выдумывать что угодно, лишь бы досадить человеку, бросить на него тень. Что касается непохожести, этому есть объяснение и без всяких сплетен. Просто он унаследовал внешность супруги, которая была гораздо моложе мужа, взятая им в дом после того, как после долгой хвори, прежняя ушла в мир иной, оставив безутешному вдовцу трех дочерей.
      Недолго скорбел вдовец об утрате. И только установленные людьми и обычаями правила, не позволили ему привести в дом молодую жену, сразу же после похорон. На новую женитьбу он возлагал большие надежды, веря, что она будет более благоприятной в плане появления на свет наследника. Но видно крепко навис над ним злой рок. И хотя колдунья утверждала, что нет над его родом тяготеющего проклятия, но видимо и ей не дано было всего знать. Молодая супруга быстро забеременела и понесла. Счастливый супруг окружил ее заботой и неусыпным вниманием. Каково же было его разочарование, когда вместо наследника, на свет появилась девчонка.
      Вот тогда то богатей и ударился в крайности, обратившись к потусторонним силам. Сначала к светлым, затем к темным. Результатом обращения к богу стала очередная, пятая по счету девчонка в семье. После обращения к темным, появился долгожданный наследник, которому предстояло продолжить отцовское дело.
      Ребенок рос окруженный родительской заботой, сонмом старших сестер, которые души в нем не чаяли. Но спустя пару лет после благополучного разрешения супруги от бремени, случилось несчастье. По стране прокатилась эпидемия чумы, опустошившая селения графства, и всего королевства. Даже отдельные хутора не избежали страшной напасти, унесшей в могилу большую часть жителей королевства. Ни одна, даже самая разрушительная война, когда-либо бушевавшая в здешних краях, не собирала в столь короткие сроки, столь небывалого урожая человеческих жизней.
      Не обошла беда и селение Лешего. Чума унесла жизни отца с матерью, братьев и сестер. Из всего рода, в живых остался только он, самый младший, всех стальных унесла в могилу страшная эпидемия. Подобная участь постигла и семью богатея. Чума унесла в могилу молодую жену, четырех дочерей и любимого наследника. В живых остался только он, да одна из дочерей. Жизнь его, целиком сконцентрировалась на дочери, которую не тронула чума, пленившись ее красотой. Если бы не дочка, богач не стал бы жить с такой тяжестью на сердце. Дочь стала его вселенной, смыслом существования, всем, ради чего стоило жить.
      Можно было жениться в очередной раз. Даже при безлюдье учиненным чумой в графских землях, найдется немало женщин и девиц, что с радостью пойдут под венец с богатым женихом, которому осталось жить совсем немного. А если хорошенько постараться в постели, или на кухне, то отведенные ему дни истекут гораздо быстрее, чем было отмерено небесами. Когда престарелый супруг отойдет в мир иной, его богатства перейдут к законной супруге. Чтобы сильнее привязать к себе старика, можно порадовать его на закате лет наследником, и даже не одним, если он в состоянии хотя бы раз в месяц исполнять супружеский долг с молодой женой. Умная женщина всегда сумеет помочь муженьку в плане увеличения семьи. Кузница работает, делами в ней заправляет очередной Леший, чей род испокон веков слывет в непревзойденных дамских угодниках, не отказывающих женщинам в мужской ласке и внимании. Если богатей и надумает на старости лет жениться в очередной раз, то наверняка сделает выбор в пользу молодой, аппетитной и смазливой бабенки, что скрасит своими прелестями и красотой его старость.
      Но он о женитьбе и не помышлял, озабоченный судьбой единственной дочери. Дочь формами, лицом и статью пошла в его вторую супругу, такая же красивая и острая на язычок. Единственное, что огорчало отца, что нрав ее был настолько же легок, как востер язычок. С таким отношением к жизни, можно было залететь от первого встречного. Чтобы избежать позора, папаша принялся подыскивать дочери жениха, чтобы был побогаче, хозяйство имел приличное, и разумно им управлял. После смерти нажитое им добро отойдет дочери и ее мужу, и папаше не хотелось, чтобы зятем оказался пьяница и бездельник. Который вместо ведения хозяйства, будет пить горькую, поколачивать супругу, да строгать сопливых ребятишек.
      Подобного отношения к дочери, и нажитому упорным трудом богатству, сельский богатей потерпеть не мог. Поэтому, как только его смазливая дочка приобрела не по-детски округлые формы, превратившись из нескладного подростка в девушку, привлекательную и желанную для мужского пола, папаша развил бурную активность по поиску дочке мужа. Перебрав все имеющееся в селение мужское поголовье, изрядно поредевшее из-за чумы, он остановил свой выбор на самом богатом, естественно после него, человеке на селе. Им оказался Леший, молодой и статный мужчина, холостой и видный собой. К тому же, как он узнал от людей, кузнец благосклонно поглядывал в сторону его дочери. Эпидемия, бушевавшая в их краях, изрядно подкосила род Леших, оставив в живых лишь одного, словно специально для того, чтобы соединить его судьбу, с родом сельского богатея.
      Зная нрав и характер Леших, слухи, ходящие по селу, неоднократно наблюдая ныряющих в кузню по важным и неотложным делам женщин, молодых и не очень, он догадывался, что за помощь они там ищут, богач сделал все возможное, чтобы его дочь не пошла по проторенной сельчанками дорожке. И хотя дочка пока соблюдала родительский запрет на посещение кузницы, но вечно так продолжаться не будет. Однажды, она обязательно его нарушит, и тогда осуществить план ее женитьбы на кузнеце, будет гораздо труднее. Вкусив запретного плода, познав самое сокровенное, что может быть у девушки, лишив ее последней, скрывающейся между ног тайны, кузнец может потерять к ней интерес.
      Дочка подросла и все труднее сдерживать ее порывы. И ничего нет страшного в том, что она еще так молода. В их краях принято отдавать дочерей замуж рано. И хотя дочке заказан поход в кузню и близкое общение с кузнецом, сам богатей мимо кузни пройти не мог, тем более что он отправлялся туда не из праздного любопытства, а с вполне определенной целью. Прихватив из дому бутылку дорогого вина, хранящегося в подвале в компании с еще несколькими экземплярами, предназначенными для особых случаев, он отправился в кузню, проведать Лешего и обсудить с ним далеко идущие планы.
      Богатею не пришлось особенно напрягаться. Он вполне бы обошелся и без бутылки дорогого вина. Сельский кузнец давно положил глаз на его дочку, приглядел на роль жены, и лишь ее возраст, удерживал от визита к богатею, с просьбой руки его дочери. Помолвки прошла удачно. На радостях они «раздавили» принесенную богатеем бутылку редкого вина, а затем перешли и к запасам кузнеца. И хотя не было у него изысканного вина, но было полно вина пусть и более дешевого, но здорово ударяющего по мозгам.
      Вечером можно было наблюдать, как пьяный в дымину кузнец, сгребя богатея в охапку, нес того домой. Где передал с рук на руки дочери, будущее которой они столь усердно обмывали. Она уже изрядно волновалась длительным отсутствием отца. От соседей она узнала, что он якобы отправился в кузницу по делам, но разве дела могут длиться так долго? Если что нужно срочно починить, можно оставить вещь в кузне и явиться в назначенное время, и не дожидаться окончания ремонта. Отец, всегда высоко ценивший время, так бы и сделал. Отдал бы вещь мастеру, обговорил время и стоимость ремонта, и вернулся бы домой. Значит, туда он отправился не по кузнечным делам, но тогда зачем?
      Она девушка послушная, наказов отца не нарушает. Раз он запретил ей соваться в кузню, она туда и не лезет, хотя ей чертовски хочется там побывать, пообщаться с симпатичным кузнецом, здоровенным парнем, крепче которого на селении никого не сыскать. К тому же о нем рассказывали такое, что жуть, как хотелось узнать, как все обстоит на самом деле, тем более что она была в таком возрасте, когда нестерпимо хочется вкусить запретного плода. Возможно позже, она бы и нарушила данное отцу слово, но не сейчас. Она была чиста и перед отцом, и перед людьми. Но отец пошел в кузню неспроста. Значит, злые и завистливые люди, оговорили ее, наплетя отцу невесть чего. А он, после смерти супруги, единственного сына и дочерей, всю нежность, внимание и заботу без остатка отдавал ей, и для него такое известие, касающееся дочери, сродни грому и молнии средь ясного дня.
      Не иначе, как направился на разборки с кузнецом и неизвестно, чем эти разборки закончатся. Либо он зарежет кузнеца в порыве праведного гнева, либо повелитель огня свернет ему шею. При любом раскладе девушка ничего не выигрывала, зато теряла многое. Ей не хотелось смерти родителя, который заменил ей и отца, и мать. Не желала и смерти кузнеца, относительно которого имела свои виды. И хотя достучаться до сердца кузнеца пытались многие, она верила, что у нее-то это точно получится. Для его покорения она готова на все, на любые жертвы. Она готова отдать ему то, что девушка из приличной семьи бережет для мужа. Она обязательно привяжет к себе кузнеца, пустив в ход женские чары и обаяние, тем более что по слухам, и она ему не безразлична.
      И хотя на дворе было темно, девушка не ложилась спать, с тревогой вглядываясь в черноту, раскинувшуюся за окном, ожидая возвращения отца. Далеко за полночь, ожиданье увенчалось успехом. Она раньше услышала, чем увидела приближающуюся к дому парочку, горланящую какую-то дикую песню. Они постоянно сбивались, забывали слова, и затягивали песню сначала, создавая невероятное количество шума. В одном из полуночных певунов, девушка с изумлением признала отца, едва держащегося на ногах, горланящего песню во всю глотку. Да и второй голос был ей смутно знаком, хотя она и не могла сказать точно, кто это.
      Дико горланящие песню силуэты приближались к дому и вскоре в бледном свете луны, показалась весьма живописная парочка. Одна фигура, что повыше и покрепче, словно куль с мукой тащила другую. Лежащий на его плече человек, в котором девушка, с любопытством наблюдавшая за бредущими к дому людьми без труда узнала отца, во всю глотку орал песню. Когда гуляки приблизились достаточно близко к дому, девушка, с замиранием сердца наблюдавшая за происходящим, узнала и второго человека. И от этого узнавания, девичье сердце учащенно забилось, а ноги понесли ее к дверям, открыть припозднившимся гулякам.
      Кузнец, предмет вожделенных мечтаний женщин и девиц селения, собственной персоной пожаловал в дом, волоча на плече отца, словно это был куль с мукой. Видать неплохо они поговорили, раз папаша находился в полной прострации, а глаза кузнеца, голубые и бездонные, словно горные озера, были подернуты мутной поволокой алкогольного дурмана. В ответ на ее приветствие он только кивнул головой. Молча прошел в дом, уложил папашу на диван, и, кивнув на прощанье, покинул дом, и, пошатываясь, направился восвояси.
      В этот день, а скорее ночь, ей не удалось добиться объяснений от отца. Папаша уснул мертвецким сном, не реагируя на тычки и расспросы дочери. Оставалось дожидаться утра, чтобы получить ответы. Их она получила на следующий день, но не утром, а гораздо позже. После того, как мучающийся похмельем отец принял на грудь изрядную порцию спиртного, чтобы прогнать из головы угнездившуюся там боль, и начать соображать.
      Она узнала о состоявшейся помолвке, о том, что уже назначен день свадьбы, и кто выбран ей в супруги. И хотя правила предполагали наморщить нос и поломаться немного для приличия, но она этого делать не стала, слишком велика была ее радость, чтобы забивать голову подобными глупостями.
      Во время вчерашней попойки они договорились не откладывать дела в долгий ящик и сыграть свадьбу через неделю, потратив оставшееся время на приготовления к свадьбе, закупку выпивки и яств для многочисленных гостей. По замыслу богатея, на свадьбе его дочери должна гулять вся деревня. Ведь дочь единственная, а значит любимая, так пусть эту свадьбу люди запомнят на всю жизнь.
      …Столы ломились от яств, вина было столько, что в нем можно утопить всю деревню. На свадьбу кузнеца и дочки сельского богатея пожаловали не только односельчане, но и дальние родственники из близлежащих деревень. Гулянка вышла на славу! Пир и веселье стояли горой, когда на свадьбу прибыли новые гости, чье присутствие льстило богатею, но было не совсем уместным.
      Правитель окрестных земель, господин граф собственной персоной. Покинул стены родового замка с небольшой группой стражников, дабы лично поприсутствовать на свадьбе сельского кузнеца и дочки местного богатея. Такое внимание к дочери польстило бы самолюбию любого, если бы не одно пикантное обстоятельство. Сеньор, воспылав страстью к красивой и стройной невесте, решил воспользоваться древним правом господина, правом первой ночи. Этим правом давно уже никто не пользовался, хватало графам женщин для любовных утех и без этого, но подобное право существовало, и по древнему королевскому закону, граф вправе был им воспользоваться.
      Как прознал граф о свадьбе, не важно. В каждом селении графства есть у господина свои люди, живущие жизнью обычных селян и при этом являющиеся тайными осведомителями, сообщающими в донесениях хозяину обо всем происходящем в округе, если это может заинтересовать его светлость. Один из соглядатаев и сообщил графу о свадьбе, так красочно описал облик и достоинства юной невесты, что граф воспылал к ней страстью на расстоянии, решив лично, вкусить прелестей, на которые был столь щедр доносчик. В селениях графства, не смотря на упадок и запустение, царящие после эпидемии чумы, все равно происходило достаточно много свадеб, и ни одна не привлекла внимания местного правителя.
      Известный дамский угодник, большой любитель женских прелестей, он содержал в замке такое количество аппетитных прелестниц, что у него не было надобности рыскать по деревням в поисках крестьянок, которых он мог облагодетельствовать своим вниманием. Но он был тут, и планы его были ясны, и понятны любому из присутствующих на свадьбе. Возможно, здесь не обошлось без колдовства. Кто-то очень сильно ненавидел кузнеца Лешего, сельского богатея и его дочку, что наслал на них такое наваждение, напрочь испортившее свадьбу.
      Похотливые намерения графа были понятны даже самой хмельной из голов, собравшихся за свадебным столом. В возникшей за его появлением гробовой тишине, отчетливо прозвучал голос графа, возвестивший собравшимся о том, что он прибыл в эту богом забытую деревушку, чтобы воспользоваться правом господина на первую ночь с невестой. А поскольку его светлость граф не желает проводить ритуал в этой гнусной дыре, он забирает девушку в замок, обещая вернуть ее после того, как он воспользуется данным ему правом господина.
      Отец невесты насупился и молчал, опустив голову, не смея перечить оскорбительным словам господина, собирающегося обесчестить дочь, прикрываясь древним правом, о существовании которого люди успели забыть. Невеста, зардевшаяся от откровенных графских слов, не поднимала глаз, не смея взглянуть на господина, возжелавшего ее. Лишь кузнец не пригнул головы. Набычившись, он взирал на разглагольствующего графа и двух его стражников. Хотя к чему законному властителю они на землях, жители которых привыкли безоговорочно подчиняться своему правителю, как повиновались их предки бывшим ранее поколениям графов. Бунты и восстания крестьян против правителей если и случались, то очень давно, и даже память о них стерлась из людских голов. Они привыкли слепо повиноваться господину, как делали это раньше.
      Но даже в робкой и послушной толпе всегда найдется человек, не такой, как все, который может воспротивиться желанию господина, даже если оно подтверждено древним правом. На свадьбе нашелся человек, который не склонил голову, не потупил взор от его насмешливых и высокомерных слов. Граф презирал собравшееся за свадебным столом быдло, предназначением которого было жить исключительно для того, чтобы работать на его светлость. Платить подати и налоги, позволяющие господину жить так, как подобает ему по происхождению. Он и за людей их никогда не считал, бездушные твари, ни на что иное, как на рабский труд, не годные. В своем высокомерии граф не посчитал нужным заметить угрозу, мелькнувшую в глазах кузнеца. Чем дольше он поливал грязью, смешивал с дерьмом собравшуюся на празднество публику, тем сильнее наливались кровью глаза кузнеца, и все отчетливее читалась неприкрытая ненависть в его глазах.
      А затем граф прекратил разговоры и протянул руку за тем, что считал своим по праву, облапив аппетитную и упругую задницу молодой девицы, обещающую много приятных минут мужчине, что будет обладать ею. До этого момента граф готов был отступить от задуманного. Он вообще плохо понимал, что за нелегкая занесла его в эту грязную деревушку, ведь у него еще с утра и мыслей не было о визите сюда. В компании стражников он выехал подышать свежим воздухом и не иначе, как посредством колдовства, был занесен сюда, за десятки миль от привычного маршрута.
      Деревня, в которой он оказался, поражала безлюдьем. Он всерьез подумал о том, что в его владениях появилась деревня-призрак, населенная душами умерших во время эпидемии крестьян. Но, когда он собирался покинуть вымершее селенье, на его пути выросла седая, сгорбленная старуха, рассказавшая про свадьбу, и указавшая путь.
      Оказывается, в деревне свадьба. Здешний богатей выдает замуж дочь, равной которой по красоте и прилагаемым к ней формам, трудно сыскать. Поскольку дочь у богача единственная, на расходы он не поскупился. На свадьбе гуляет вся деревня, за исключением самых древних и замшелых экземпляров рода человеческого, вроде нее.
      Желание взглянуть на человека, сорящего деньгами в то время, когда весь край, за исключением графского замка, терпит нужду, толкало графа вперед. Слова мерзкой старухи о красоте и аппетитных формах невесты, также не выходили из головы ловеласа графа, в замке которого, под видом горничных и экономок, проживало около дюжины прелестных любовниц, каждой из которых он не забывал уделять время для интимных свиданий.