Сано Исиро (№4) - Татуировка наложницы

И тут Сано понял, что надо действовать. Он трижды ударил плечом в дверь. Хлипкая доска не выдержала. Из комнаты доносились хрипы, перемежаемые стонами. У Сано тревожно сжалось сердце.

— Нет, — пробормотал он, потрясенный догадкой. — Пожалуйста, нет!

— Что случилось, сёсакан-сама? — вскрикнул хозяин дома. — Что это за звуки?

Сано ворвался в комнату. Поначалу в темноте он различал лишь расплывчатые силуэты. Потом, когда глаза привыкли к полумраку, силуэты превратились в сундук, посудный шкаф и стол. Все поверхности в комнате, включая пол, были уставлены мисками и кувшинами. На обмазанном глиной очаге дымились горшки. В воздухе стоял густой запах лекарств, словно в аптечной лавке. В дальнем углу лежал задыхающийся человек.

Сано перешагнул через опрокинутую ступку с пестиком, отшвырнул короб с перегородками, какие носят на спине странствующие торговцы, деревянное приспособление для транспортировки и присел возле распростертого тела.

— Дай света! — приказал он.

Хозяин дома открыл ставни и зажег лампу. Яркий свет упал на Шойэя. Он был стар, но физически крепок. Грязные седые волосы беспорядочно торчали вокруг лысой макушки. Выпученные в ужасе глаза смотрели на Сано с морщинистого лица, такого же серого, как высушенный на солнце ил. Кровь струилась из широко раскрытого рта и раны в груди, пропитывая кимоно. Он корчился от боли, пытаясь вздохнуть.

— О нет, нет! — застонал хозяин дома, заламывая руки. — И надо же этому случиться на моей территории!

— Приведи врача, — скомандовал Сано, осматривая глубокую, сочащуюся кровью рану между ребрами, нанесенную острым клинком. — Впрочем, не нужно. — Сано приходилось видеть такие раны, и он знал, что она смертельна. — Лучше вызови полицию. — Гость Шойэя, видимо, ударил его ножом и убежал всего несколько минут назад. — Поторопись!

Хозяин выскочил на улицу. Сано прижал ладонь к ране, чтобы немного остановить кровь. Хрип прекратился. Шойэй жадно ловил ртом воздух. Чувствуя под рукой теплую влажную плоть, Сано спросил:

— Кто тебя так?

Рот торговца несколько раз открылся, прежде чем он смог произнести:

— Покупатель... купил... бис. — В носу у Шойэя запузырилась кровь. — Пришел опять сегодня... ударил ножом... — выдохнул он.

Бис — яд для стрел, которым убили госпожу Харумэ. Сано охватило волнение. Покупатель наверняка и есть убийца, который вернулся, чтобы заставить Шойэя замолчать навсегда. Сано бросил на дверь нетерпеливый взгляд, мысленно торопя полицию. Убийца не мог далеко уйти. Ему очень хотелось самому кинуться вдогонку, но нужно было допросить единственного свидетеля.

— Кто это был, Шойэй? — Сано сжал руку умирающего торговца. — Говори!

Шойэй издавал булькающие звуки, от которых Сано мутило. Из раны продолжала течь кровь. Его губы и язык двигались, силясь произнести имя, которое словно застряло в горле.

— Как он выглядит?! — спросил Сано.

Шойэй беспокойно задвигал пальцами. Его губы беззвучно шевелились.

— Успокойся, расслабься, — пытался помочь старику Сано.

Пока торговец собирался с силами, Сано лихорадочно обдумывал возможные варианты. Жестокость раны указывала на лейтенанта Кусиду. Не сбежал ли тот из-под домашнего ареста, чтобы разделаться с Шойэем?

— Он ударил копьем? — спросил Сано, скрывая нетерпение.

Тело Шойэя дернулось, голова мотнулась из стороны в сторону, словно протестуя против неумолимо приближающейся смерти.

— Как он выглядел? Скажи мне, чтобы я мог его поймать!

Торговец, видимо, смирился с судьбой. Сжимавшая ладонь Сано рука стала вялой, по телу прошла дрожь. Он с усилием глубоко вдохнул.

— ...худой... в темном плаще... капюшон... — прошептал умирающий.

Под описание подходили и Мияги, и Кусида. А тайный любовник Харумэ? Как же порадовали Сано сведения, уводившие его в сторону от госпожи Кэйсо-ин!

На улице послышался топот бегущих людей. У двери остановились досин и два его гражданских помощника. Сано быстро повторил данное Шойэем описание убийцы, потом описал Мияги и Кусиду.

— Это либо один из них, либо кто-то еще, но он не мог уйти далеко. Идите!

Полицейские убежали, а Сано повернулся к торговцу лекарствами:

— Шойэй, что ты еще можешь рассказать? Шойэй!

Голос Сано зазвенел от отчаяния, когда он почувствовал, как обмякло под его рукой тело торговца. Глаза Шойэя померкли. Еще один тихий стон, последний кровавый пузырь в углу рта, и поставщик яда — единственный свидетель убийства — умер.

28

Дом, о котором написала в своем письме госпожа Ишитэру, стоял на берегу утопающего в тени ив канала в богатом торговом районе. Хирата гордился тем, как хорошо знает Нихонбаси, — результат нескольких лет полицейской работы. Однако, пройдя через арочный мост и ворота, ведущие на улицу, он обнаружил, что находится в совершенно незнакомом месте. Район нес явную печать старины и зажиточности. Высокие стены покрывал мох, на медных крышах домов виднелся зеленоватый налет патины. Благодаря близости к воде здешние имения пережили многие пожары и были самыми старыми в городе. Хирата чувствовал, как с каждым шагом, приближающим его к месту встречи с госпожой Ишитэру, тает его уверенность.

В кулаке, как талисман, он сжимал листок с перечнем вопросов, на которые должна ответить госпожа Ишитэру. Ее письмо было вложено в список. Он так и не угадал скрытый смысл последней строчки: «Жду нашей новой встречи с особенным удовольствием». Теперь же, открыв список, чтобы в последний раз просмотреть вопросы, он с ужасом увидел, что пот с ладони размыл тушь на обоих документах. От этой беседы зависят судьбы и его, и Сано, а он, несмотря ни на что, совершенно не готов к ней. Он жаждал встречи с Ишитэру, но жалел, что не пригласил с собой еще одного детектива или не послал кого-нибудь вместо себя.

Он подошел к указанному дому, миниатюрному строению, отгороженному от других имений большим садом. Особняк словно притаился под раскидистыми ветвями сосен, почти скрывавшими его низкую крышу. Ему не удалось избежать пожара — стены почернели от дыма. С замирающим от желания и обреченности сердцем Хирата постучал в ворота.

Створки распахнулись, и показалось милое девичье лицо. Хирата узнал Мидори, о существовании которой практически забыл.

— Детектив Хирата-сан! — радостно воскликнула она. — Я так надеялась вас снова увидеть! — Она потянула его сквозь буйные заросли травы и нестриженых кустов, по-осеннему пожухлых. Над мощенной каменными плитами дорожкой, ведущей к веранде, свисали сухие виноградные плети. Одетая в кимоно, разрисованное красными маками, Мидори походила на живой цветок среди умирающей природы. Она явно была взволнована. — Что привело вас сюда? Откуда вы узнали , где меня найти?

Ее радость польстила Хирате, помогая ему немного расслабиться. Он вновь стал прежним опытным профессионалом. Ему хотелось продлить это ощущение и не обижать Мидори сообщением, что вовсе не ее он надеялся найти в этом доме.

— О, мы, детективы, знаем, как находить то, что нам нужно.

— Правда? — Глаза Мидори радостно засияли.

— Конечно, — подтвердил Хирата. — Хочешь испытать меня? Какую тайну нужно разгадать?

Мидори на мгновение задумалась, прижав к щеке пальчик. Потом озорно улыбнулась:

— Я потеряла свой любимый гребень. Где он?

Она засмеялась, увидев смущение на лице Хираты, и он тут же к ней присоединился.

— Увы, не знаю, — сказал он. — Но если хочешь, помогу его отыскать.

— О, правда поможете? — На щеках Мидори появились ямочки.

Польщенный ее искренним восхищением, Хирата болтал с Мидори и не услышал, как открылась дверь. Они заметили госпожу Ишитэру, только когда она заговорила.

— То, что вы приняли мое приглашение, честь для меня, Хирата-сан. — Ее голос, донесшийся с теряющейся за деревьями дорожки, заставил его вспыхнуть. — Спасибо за то, что вы... откликнулись так быстро.

Хирата, смолкнув на полуслове, обернулся и увидел Ишитэру, стоявшую в тени веранды. Ее не тронутая загаром кожа, розовато-лиловое кимоно и украшения в зачесанных наверх волосах сияли в скудном свете угасающего дня. Ее таинственный взгляд пригвоздил Хирату к земле и вновь сковал ужасом.

— Мидори, почему ты задерживаешь моего гостя, вместо того чтобы проводить его ко мне? — выговорила госпожа Ишитэру девушке.

Мидори обиженно взглянула на Хирату:

— А-а, вы пришли к ней. Я могла бы догадаться. Простите, что задержала. — Она неловко поклонилась. — Простите, госпожа.

Хирате стало ее жаль. Он смутно помнил, что его план вроде бы предусматривал беседу с Мидори.

— Детектив Хирата-сан, мне нужно вам кое-что сказать, — прошептала Мидори, стараясь, чтобы Ишитэру ничего не заметила.

— Да, конечно, — рассеянно сказал Хирата, зачарованный красотой Ишитэру. — Чуть позже. — Оставив Мидори, он пошел через темный туннель из виноградных лоз. Скомканный список вопросов выпал из его руки. Хирата поднялся по ступеням и вслед за госпожой Ишитэру вошел в дом.

В коридоре стоял полумрак, пахло плесенью и сыростью. Идущая впереди госпожа Ишитэру казалась призрачным видением. От страха и возбуждения у Хираты подгибались колени. Рассудок и осторожность призывали его провести беседу вне дома, в безопасности оживленной улицы, но горьковато-сладкий аромат ее духов манил за собой. Теперь он пошел бы за Ишитэру куда угодно.

Она провела Хирату в комнату в конце коридора, где на низеньком столике с бутылочкой саке и двумя чашками горела единственная лампа. Сырость обесцветила фрески на стенах, и казалось, будто скалы и облака проглядывают через толщу воды. На старинных шкафах скалились резные морские драконы. За закрытыми ставнями окна журчала вода, плещущаяся о каменные стенки канала. На татами лежал матрас. Увидев его, Хирата вспыхнул. Пытаясь отвлечься от непотребных мыслей, он выпалил первое, что пришло в голову.

— Чей это дом?

На лице Ишитэру мелькнула улыбка.

— Это важно? — Опустившись на колени у столика, она жестом пригласила и его присоединиться. — Главное то, что вы здесь... и я тоже, — промурлыкала она.

— Э... да... — пробормотал Хирата. Он был так смущен, что наступил себе на штанину, когда садился напротив Ишитэру, и едва не упал. От стыда у него горело лицо. Казалось, что в комнате слишком жарко и холодно одновременно — руки заледенели, а одежда намокла от пота. — Итак, что вы хотели мне рассказать?

— Оставьте, Хирата-сан. — Ишитэру стрельнула в него кокетливым взглядом. — Нет никакой нужды... так торопиться. Вам хочется поскорее уйти? — Ее сочные губы приоткрылись. — Я вам совсем не нравлюсь?

— О нет! Вы мне очень нравитесь. — Шея и уши Хираты налились краской.

— Тогда давайте сначала... насладимся возможностью побыть вместе. — Кимоно Ишитэру, чуть приспущенное на плечах по последней моде, сползло еще ниже, открывая верхнюю часть темного ореола вокруг соска. — Могу я предложить вам выпить? — Она подняла бутылочку с саке, вопросительно изогнув подрисованную бровь.

Обычно Хирата не выпивал на службе, но сейчас ему было необходимо успокоиться и унять дрожь.

— Да, пожалуйста, — сказал он.

Госпожа Ишитэру налила в чашку саке и, подавая ее Хирате, теплыми пальцами погладила его руку. Ее глаза манили бездонной глубиной. Хирата с усилием отвел взгляд и одним глотком осушил чашку. Напиток имел странный терпкий привкус, но он был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание. Ишитэру с улыбкой смотрела на него, сложив руки на коленях.

— Ну, теперь, думаю, мы готовы, — сказала она и, потянувшись через столик, провела пальцами по щеке Хираты.

От ее прикосновения на коже остался горячий след. Он непроизвольно отпрянул.

— Что... что вы делаете?

Здравый смысл подсказывал, что Ишитэру пытается его соблазнить, чтобы сбить с толку. Ради успеха расследования он не должен поддаваться ее чарам, как бы его к ней ни тянуло.

— В вашем письме сказано, что у вас есть важная информация по убийству госпожи Харумэ. Кроме того, остались еще вопросы, на которые вы не ответили во время кукольного представления. — Досадуя о потерянном списке, он попытался восстановить его в памяти. — Где вы были в тот момент, когда в Харумэ метнули кинжал? Как вы вообще к ней относились?

— Ш-ш... — Палец Ишитэру нежно притронулся к его губам.

— Прекратите сейчас же! — воскликнул Хирата. Он попробовал встать, но тело охватила странная слабость. Ноги налились такой тяжестью, словно к ним привязали мешки с песком, голова же казалась совсем пустой. Все чувства необычайно обострились. Мрачная комната засияла, журчащая в канале вода шумела, словно океанский прибой, запах духов госпожи Ишитэру наполнял легкие божественным ароматом. Хирата слышал бешеные удары своего сердца, толчки крови в висках. Его напрягшийся член вырос до невиданных размеров.

Ишитэру помогла ему встать на ноги и, придерживая, подвела к матрасу.

— Нет... — слабо запротестовал Хирата. Сквозь сонную дымку, заволакивающую мозг, он вспомнил, как один полицейский упоминал о снадобье, вызывающем транс и усиливающем наслаждение. Еще Хирата вспомнил, что сама Ишитэру даже не пригубила саке. Видимо, зелье она подмешала туда.

Не купила ли она его у Шойэя вместе с ядом, убившим Харумэ?

— Отпустите меня. Пожалуйста! — Хирата опасался за свою жизнь, но близость госпожи Ишитэру парализовала его тело, ее прикосновения лишали остатков здравого смысла. Покорившись, он упал на матрас. Кессонный потолок был разрисован волнами, плескавшимися перед затуманенным взором Хираты. Склонившаяся над ним Ишитэру словно парила в воздухе, складки ее лилово-розового кимоно кружились перед глазами. Потом она подняла руки, и кимоно соскользнуло на пол, обнажая тело. Хирата затаил дыхание. Груди Ишитэру были крепкими и пышными, с большими, как монеты, сосками. Тонкая талия, красиво изгибаясь, переходила в широкие бедра, на лобке темнел треугольник волос. Холеная, молочной белизны кожа подчеркивала безукоризненную форму шеи, плеч и длинных изящных рук и ног. Сквозь аромат духов Хирата различал естественный запах Ишитэру: резкий и солоноватый, как запах моря. Сладостная волна захлестнула его, неся с собой панический страх.

— Нет... Прошу вас... Мы не можем этого сделать! Если сёгун узнает, нас обоих убьют!

Госпожа Ишитэру лишь улыбнулась, развязала пояс и сняла с него одежду. Она дернула ленты набедренной повязки, и его восставший член вырвался на волю. Он в ужасе вскрикнул.

— Я позвала вас сюда именно ради его превосходительства. Он в страшной опасности, — шепнула Ишитэру. Ее голос обволакивал Хирату, словно облако бестелесных звуков, аромат ее тела дурманил голову. — Убийство госпожи Харумэ было частью заговора против нашего господина.

— Какой заговор? Я... я не понимаю. — Под воздействием снадобья мысли Хираты разбегались в разные стороны, как пугливые мыши. Госпожа Ишитэру еще ниже склонилась над ним. Ее груди нежно коснулись его кожи. Это божественное прикосновение исторгло из груди Хираты стон. Он слышал, как вода бьется о стенки канала. Он должен бежать. Он должен быть с Ишитэру. Но не может ни того ни другого — снадобье прочно сковало его тело.

Ишитэру охватила ладонями свои груди и зажала его член в теплом плену между ними. Улыбаясь, она начала движение, скользя вверх-вниз волшебными тисками. Потрясенный, Хирата закричал, когда наслаждение стало уносить его слишком быстро и слишком далеко ввысь.

— Остановитесь! Не делайте этого! — Он боялся залить госпожу Ишитэру своим семенем, но она оставила без внимания его протест. Хирата почувствовал, как стремительно приближается пик блаженства. Ишитэру ловко надавила пальцами у основания его члена, и Хирата взорвался, забившись в конвульсиях экстаза. Он слышал свои стоны и крики и даже сейчас пытался оттолкнуть от себя Ишитэру, но руки отказывались повиноваться. Ишитэру казалась невообразимо далекой, и он напрягался, чтобы сфокусировать зрение. Изумление заставило его замолчать.

Ни капли семени не вылилось из его члена, который по-прежнему оставался твердым как камень. А потрясший его оргазм не уменьшил возбуждения.

— Что вы сделали со мной? Что это за волшебство? — спросил он.

Наклонившись, Ишитэру тронула пальцем его губы.

— Ш-ш...

В ответ на его страхи она мелодично рассмеялась. Действие снадобья усиливалось, и у Хираты все сильнее кружилась голова. Постель под ним колебалась, шум воды становился все громче. Волны жара перекатывались по его телу. Они с Ишитэру кружились, рисунок на потолке сливался в единое цветовое пятно. Но ее прекрасное лицо он видел отчетливо.

— Не бойся... это не принесет тебе вреда. Просто наслаждайся... — Каждое слово эхом отдавалось в голове Хираты. — И разве ты не хочешь узнать, кто убил госпожу Харумэ?

— Нет... То есть да! — Хирата чувствовал, как поднимается в нем новая волна желания.

— Этот человек ревновал Харумэ... И очень боялся, что рождение наследника сёгуна похоронит его дерзкие замыслы... — Госпожа Ишитэру взяла красный лакированный цилиндр толщиной в ее руку. — Он хочет править Японией и пробивает себе путь к власти.

Кружение ускорилось, мысли Хираты стали путаться. Он отчаянно пытался восстановить в памяти ход расследования и мужчин-подозреваемых.

— О ком вы говорите? О лейтенанте Кусиде? О господине Мияги? Или это тайный любовник госпожи Харумэ?

— Ни о ком их них... из них... из них...

Тихий голос госпожи Ишитэру плыл над шумом воды, над пульсацией крови в висках. Она ловко надела полый цилиндр на член Хираты. Прикосновение нежной шелковой подкладки принесло несказанное удовольствие. Когда Ишитэру начала двигать цилиндр, спрятанные под подкладкой выступы на его внутренних стенках то сжимали, то отпускали плоть. Тяжело дыша, Хирата начал восхождение к новой вершине наслаждения.

— Монах Рюко через своих шпионов узнал о письме Мияги... Он свободно перемещается по Большим Внутренним Покоям... Однажды я услышала, как он говорил госпоже Кэйсо-ин, что Харумэ беременна и должна умереть... Они решили, что Рюко купит яд и подмешает его в тушь.

И хоть новое свидетельство против Кэйсо-ин ужаснуло Хирату, его тело забилось в сладких судорогах. И снова Ишитэру не позволила ему получить полного освобождения, которого он так хотел.

— Пожалуйста... Пожалуйста! — Хирата напрягся, пытаясь до нее дотянуться, но не смог даже двинуться.

Теперь госпожа Ишитэру оседлала его, встав на колени и сжимая бедрами торс. Великолепие ее тела, безмятежная красота липа и порочный горько-сладкий запах приводили Хирату в исступление.

— Я прошу тебя предостеречь его превосходительство, ведь клан Токугавы находится в страшной опасности, — сказала Ишитэру. — Пока Рюко и Кэйсо-ин остаются в замке Эдо, наследнику не бывать. Они уничтожат любую женщину, зачавшую от сёгуна... Они считают себя императором и императрицей Японии... Они будут манипулировать сёгуном... и швырять его деньги на удовлетворение своих прихотей... Бакуфу ослабнет, начнутся мятежи... Ты должен вывести этих убийц на чистую воду и спасти клан Токугавы и всю страну от гибели.

Несмотря на свое состояние, Хирата вполне осознавал, насколько это опасно.

— Я не могу... Без неопровержимых улик... Если мы с хозяином ложно обвиним мать сёгуна, это будет истолковано как государственная измена!

— Ты должен обещать, что попытаешься. — Рука Ишитэру, покрытая маслом с запахом гардении, ласкала его член, пока стоны Хираты не перешли в хриплые крики, но она опять остановилась. — В противном случае... я уйду прямо сейчас... и ты больше никогда меня не увидишь.

Сердце Хираты сжалось от ужаса при мысли потерять госпожу Ишитэру, оставив неудовлетворенной свою безумную страсть. Из страсти вырастала любовь, словно диковинный цветок, распускавшийся в его душе. Ишитэру удивительная, она не станет его обманывать.

— Хорошо! — крикнул Хирата. — Я сделаю это. Только, пожалуйста, пожалуйста...

Одобрительная улыбка госпожи Ишитэру затопила радостью его душу.

— Вы приняли верное решение. Теперь получите награду.

Она медленно опустилась на его подрагивающий член. Хирата чуть не потерял сознание, проникая в ее влажную горячую плоть. Комната безостановочно вращалась, звуки, образы и запахи смешивались в одно всепоглощающее ощущение. Ишитэру двигалась все быстрее, ритмично сжимая внутренние мышцы влагалища. Возбуждение Хираты достигло невообразимых высот. Сердце бешено стучало, напряженные легкие не могли набрать достаточно воздуха, тело покрылось потом. Казалось, сейчас он умрет.

— Нет! Остановитесь! Я больше не могу... — в ужасе прошептал Хирата.

И тогда наступило долгожданное облегчение. Он чувствовал, как семя извергается из его тела, слышат собственные крики. Над ним возвышалась торжествующая Ишитэру. Отдавшись ее власти, Хирата понимал, как опасен избранный им путь. Но долг и страсть вынуждали его пройти. Он не может допустить угрозы сёгуну и должен обладать госпожой Ишитэру. Хирата обязан доложить о ее показаниях Сано, который, опираясь на них, продолжит расследование.

Даже рискуя их жизнями.

29

Вибрирующие, заунывные звуки музыки кото подсказали Рэйко, что она наконец-то нашла свидетеля, которого искала два дня. С величавой вершины холма за храмом Дзодзё старинная мелодия лилась через леса, далеко разносясь в чистом воздухе над молельными павильонами и пагодой.

— Я сойду здесь, — остановила Рэйко носильщиков.

Высадившись у подножия холма, она заспешила по каменным ступеням лестницы, ведущей наверх мимо душистых сосен. Птицы своими трелями аккомпанировали музыке, которая звучала все громче. Однако Рэйко не замечала безмятежной красоты. Не только ее личные амбиции или брак с Сано — их жизни зависели от того, что известно этому свидетелю об убийстве госпожи Харумэ. Волнение заставляло ее ускорять шаги, широкий плащ развевался за спиной, словно крылья большой птицы. Тяжело дыша, с бьющимся сердцем, Рэйко добралась до вершины.

Перед ней открылась широкая панорама. Внизу, по другую сторону холма, виднелись мостики, арками переброшенные через Лотосовый пруд к островку, на котором стояла кумирня богини Сарасвати. Черепичные крыши храма сверкали на солнце, окрестности покрывало огненно-красное убранство листвы. На севере, под шапкой угольного дыма лежал Эдо, охваченный сияющим полумесяцем реки Сумида. Рэйко направилась к беседке, стоящей рядом с многорукой статуей Канон, богини милосердия. Толпа крестьян, самураев и монахов собралась здесь послушать музыканта, стоявшего на коленях перед кото под соломенной крышей беседки.

Он всегда казался Рэйко стариком, и она полагала, что теперь ему, должно быть, уже больше семидесяти. Его лысая голова была покрыта пятнами, возраст ссутулил плечи и ослабил мышцы узкого лица. Склонившись над длинным, расположенным горизонтально инструментом, он напоминал старого журавля. Но его руки с узловатыми пальцами с прежней энергией бегали по струнам кото. Он подкручивал настроечные колки, ловко передвигал зажимы и перебирал тринадцать струн пластинкой из слоновой кости. Закрыв глаза, он извлекал чарующие звуки, которые, казалось, заставляли благоговейно замереть весь мир. Вечная красота мелодии наполнила глаза Рэйко слезами. Забыв о спешке, она замерла в ожидании конца представления.

Зрители в торжественном молчании слушали музыку, которая становилась все громче и сложнее от вплетенных в нее импровизаций вокруг главной темы. Заключительный аккорд повис над землей, растворившись в вечности. С опущенной головой и по-прежнему закрытыми глазами, музыкант сидел, словно отрешившись от действительности. Зрители постепенно разошлись. Рэйко подошла к исполнителю.

— Сэнсэй Фукузава? Можно с вами поговорить? — поклонилась она. — Вы меня не помните? Мы не виделись восемь лет.

Музыкант открыл глаза. Возраст не затуманил их пронзительной яркой чистоты. Его лицо мгновенно просветлело.

— Конечно же, я помню вас, барышня Рэйко... Или, лучше, досточтимая госпожа Сано? — Его голос был слаб и дрожал — душа говорила главным образом через кото. — Примите мои поздравления по случаю замужества. — Он приветственно поднял руку. — Прошу вас, присаживайтесь.

— Спасибо. — Рэйко поднялась по ступеням в беседку и опустилась на колени напротив старика. Теплый солнечный свет струился через решетчатые стены. От ветра прикрывала раздвижная ширма. — Я искала вас повсюду — в доме в Гинзе, в театрах. Пока один из ваших коллег не сказан, что вы начали путь паломника по храмам и кумирням. Я так рада, что нашла вас до отъезда из Эдо.

— Хочу перед смертью посетить великие святые места. Но что послужило причиной вашего внезапного желания повидать своего старого учителя музыки? — улыбнулся старик. — Уж, думаю, не стремление получить дополнительные уроки.

Рэйко печально усмехнулась. Шесть лет, в течение которых сэнсэй Фукузава учил ее играть на кото, она была неважной ученицей. Когда обучение закончилось, она с облегчением отложила инструмент и больше никогда к нему не прикасалась. И только сейчас пожалела о бесплодных усилиях сэнсэя, стыдясь глупости, с которой отвергла искусство, которому он посвятил свою жизнь. Прав был отец, говоря об ее чрезмерной самоуверенности, а Сано — об упрямой настойчивости. Она должна признать и побороть эти недостатки.

— Я хочу извиниться за свою леность, — сказана Рэйко, хотя смирение давалось ей непросто. — И еще я по вас соскучилась, — добавила она, только сейчас понимая, насколько это соответствует действительности. Сэнсэй Фукузава никогда не бранил и не наказывал ее за плохое поведение. В отличие от других учителей, которые злились, пугали и даже били нерадивых учеников, он всегда был терпелив и добр. Он развил скромный талант Рэйко насколько это было возможно и при этом оставил ей тихую пристань, где она спасалась от критики всех остальных. Разве тот факт, что она способна оценить столь незаурядную личность, не означает, что ее строптивый характер меняется в лучшую сторону?

— Не нужно извинений, достаточно видеть, что вы становитесь зрелым человеком, — сказал старик, словно повторяя ее мысли. — Но я подозреваю, что имеется важная причина, по которой я удостоился чести заслужить ваше внимание? — улыбнулся он.

— Да, — призналась Рэйко, вспоминая его способность видеть людей насквозь, словно музыка позволила ему заглядывать в людские души. — Я расследую убийство госпожи Харумэ и слышала, что последний месяц вы провели в замке, давая уроки дамам из Больших Внутренних Покоев. — Возраст и репутация сделали его одним из немногих мужчин, допущенных туда. — Я бы хотела знать, не видели ли вы или не слышала чего-то, что помогло бы мне найти убийцу.

— А-а... — Сэнсэй Фукузава пробежал своими сучковатыми пальцами по струнам кото, пристально глядя на Рэйко. Зазвучала печальная мелодия. Хотя старик был полон доброжелательности, в музыкальной фразе Рэйко прочла неодобрение. Огорченная, она поспешила оправдаться перед своим старым учителем. Объяснив, почему хочет расследовать убийство, Рэйко сообщила последние новости, которые усилили ее решимость раскрыть дело.

— Кузина Эри сегодня утром рассказала мне о слухе, гуляющем по замку. Мать сёгуна явно завела с Харумэ роман, который закончился печально. Все говорят, что госпожа Кэйсо-ин написала Харумэ письмо, в котором угрожала ее убить, и, следовательно, является убийцей. Не знаю, есть ли такое письмо и означает ли это, что она убийца. Но другой главный подозреваемый моего мужа — лейтенант Кусида — исчез. На него сильно давят, чтобы он раскрыл это преступление. Если до него дойдет этот слух и он найдет письмо, то Сано может обвинить Кэйсо-ин в отравлении Харумэ. Но что, если он ошибется и она окажется невиновной? Его казнят за измену. А я, его жена, умру вместе с ним.

Сцепив руки на коленях, Рэйко пыталась побороть поднявшийся в ее душе страх.

— Я не могу зависеть от того, найдет ли мой муж убийцу и сумеет ли меня защитить. Разве у женщины нет права спасать свою жизнь?

Музыка кото зазвучала мягче, и сэнсэй Фукузава кивнул.

— Если моя бывшая ученица попала в беду, я с радостью помогу. Дайте подумать... — Продолжая играть, он смотрел на прогулочную лодку, плывущую по Лотосовому пруду. Потом вздохнул и покачал головой: — Увы, в моем возрасте недавние события меркнут в памяти, а случившееся тридцать лет назад ясно как день. Я помню каждую ноту своего первого выступления, а месяца, что я провел в замке Эдо... — Он печально пожал плечами. — Во время уроков мы с дамами много беседовали. Между ними часто вспыхивали ссоры, и женщины постоянно сплетничали, однако я не помню ничего необычного из того, что они говорили и делали. Не могу припомнить и встреч с госпожой Харумэ. У меня не было предчувствия, что она умрет. Мне очень жаль. Похоже, вы впустую потратили время. Пожалуйста, простите меня, — добавил он.

— Ничего страшного, здесь нет вашей вины, — сказала Рэйко, пряча разочарование. В своей молодой дерзости она переоценила свои детективные таланты и ценность своих контактов. И вот действительность избавляет ее от иллюзий.

Она оборвала последнюю ниточку, не раскроет преступление и не сможет спасти свою жизнь. Правда, она узнала о ссоре между госпожой Ишитэру и Харумэ и о том, что лейтенант Кусида побывал в комнате последней незадолго до убийства. Однако эти сведения ни к чему не привели. Рэйко сердилась на себя, а заодно и на всех других женщин. Она обычная домохозяйка, которой остается только ждать, когда солдаты потащат ее на казнь!

Но под злостью скрывались и другие эмоции. Хоть Рэйко и сожалела, что не может доказать своего превосходства над Сано, переиграв его на собственном поле, она поняла, что мечтает порадовать его, найдя убийцу госпожи Харумэ. Она хочет нравиться ему, добиться его уважения. Даже стыдясь неудачи, она сожалела об утраченной надежде на любовь.

Звук кото оборвался.

— Погодите-ка, — сказал сэнсэй Фукузава. — Я все-таки кое-что вспомнил. Это было так странно. Как же я мог забыть? — Он поцокал языком, сетуя на плохую память, а Рэйко снова воспрянула духом. — Я видел в Больших Внутренних Покоях человека, которого там быть никак не могло. Это случилось... дайте подумать... дня два назад.