О кораблях и людях, о далеких странах

      - Следующий - Гейнц Шене!
      Руди закрывает за собой дверь и, заметив, что она мокрая от дождя, вдруг осознает: все уже позади. Глубоко вздохнув, он медленно шагает по скользким планкам к трапу. Дождь хлещет ему в лицо.
      Внизу, укрывшись от дождя под трапом, ждет Куделек.
      - Ну и долго же ты!
      - Разве долго?
      - Накажут Медузу? Ну, рассказывай, чего ты?
      Руди пожимает плечами:
      - Об этом никто и слова не сказал!
      - А ты разве не говорил, как он Эрвина...
      - Да там тебя никто и не слушает! И правда, зря все!
      - Знаешь, Руди, я им все расскажу. Ведь они должны узнать, как все было на самом деле!
      Дверь капитанской каюты открывается, выходит Гейнц.
      - Теперь моя очередь! - говорит Куделек и опускает воротник своей куртки. - Я им все расскажу!
      - Меня с завтрашнего дня списывают! - торопливо говорит Руди, когда Куделек уже бежит по трапу; тот на минуту останавливается, затем исчезает в дверях капитанской каюты.
      Спускаясь к спальне, Руди смотрит на небо. На западе появилась маленькая светлая полоска. Там сейчас садится солнце. Скоро и дождь перестанет. "Может быть, завтра хороший день выдастся!" - думает Руди.
      9
      Бесконечно тянется эта ночь для Руди и Куделька. Они лежат рядом на своих койках и ждут, пока звезды, мерца*ющие в иллюминаторах, не поблекнут в сумерках нового дня.
      Несколько минут Руди боялся за своего товарища, но, когда увидел Куделька возвращающимся от капитана, сразу понял, что Куделек оказался верным другом.
      - Главное, чтобы нам вместе попасть на один корабль! Знаешь, я слышал, как этот - из Трудового фронта - сказал: "Обоих на "Сенегал"!"
      - Вот здорово бы! - воскликнул Руди, тряся своего приятеля за плечи.
      - Будем, значит, с тобой вместе ночные горшки подавать!
      - Брось ты! Мы же в море пойдем!
      В ОТКРЫТОМ МОРЕ
      V
      "Сенегал". - Первый штурман. - Буфетчик. - "Старик". - Про
      щай, Гамбург!
      1
      Холодное осеннее утро. Солнце, точно огромный красный шар, висит над пакгаузами и кранами Гамбургского порта. Оно не в силах прогнать окутавший землю и воду туман. У мостков озябшие люди ждут переправы. У самой воды стоят Руди и Куделек с мешками.
      - Вон, идет уже! - кричит Куделек.
      Воет сирена, и наконец в туманной дымке появляются очертания пароходика. Раздаются звонки. Вода над винтом вскипает, и пароходик осторожно причаливает. Один матрос закрепляет концы, другой перекидывает с борта на берег сходни. Первыми на борт взбегают оба паренька.
      - А ты видел, как он конец вокруг кнехта обмотал? спрашивает Руди. - Это мы с тобой на борту сразу попробовать должны.
      - Не твоего это ума дело, буфетный мальчишка!
      - Брось дурака валять!
      Руди пододвигает к себе мешок и смотрит на бурлящую за кормой воду.
      - Никто мне не может запретить концы вокруг кнехтов укладывать. Что ж, ты думаешь, я на всю жизнь буфетным мальчишкой останусь или что я мечтаю до буфетчика дослужиться? Стол накрывать, супы подавать, посуду мыть и каюты чистить? И так без конца - все одно и то же? Нет уж, благодарю покорно! Как-нибудь на палубе пристроюсь!
      Куделек притих. Он сидит на скамейке. Руди рядом с ним облокотился на фальшборт. Снова звенит машинный телеграф, стучат поршни моторов. Паром отчаливает.
      Шумит вода, ритмично выплескиваясь из системы охлаждения. Ребята не отрываясь смотрят на другой берег. Там должно стоять их судно. Но утренний туман никак не рассеивается, и видны лишь слабые очертания огромной верфи.
      - А там ли он?
      Руди указывает на большое четырехмачтовое судно.
      - Нет, это теплоход Северогерманского пароходства! - с миной бывалого моряка утверждает Куделек. - У "Сенегала" только две мачты. А на корме у него должны быть десантные шлюпки - его сразу отличишь. Я его часто видел. Старая калоша!
      Снова звенит машинный телеграф. Пароходик дает обратный ход, весь дрожит и наконец ударяется о большой понтон. Робея, ребята спускаются по сходням. Перед ними огромный пароход. Вон и шесть десантных шлюпок на корме. Желтой, красной и белой полосками разукрашена труба, верх ее - черный.
      - Ну и махина! - удивляется Руди.
      - Четыре тысячи водоизмещение, - поясняет Куделек. Команда тридцать три человека.
      - А ты откуда знаешь?
      - Да так, - говорит Куделек равнодушно. - Интересуешься кораблями, вот и узнаешь про них все.
      - Брось задаваться-то!
      - Задаваться? Зачем это мне? Если хочешь знать, они в Африке 60 негров на борт возьмут.
      - Негров? Всамделишных? И так они и будут жить на борту?
      - Ну да. Жара - вот негры за всех и работают. От двух до трех месяцев. Столько, сколько длится весь рейс.
      - Пошли скорей! - И Руди тащит своего друга за рукав.
      Только теперь ребята понимают, какое это большое судно. Оно высится перед ними, будто пятиэтажный дом. На толстых канатах спущены три связанных вместе трапа.
      Юнги, задыхаясь, взбираются по ним и, добравшись доверху, даже дрожат от напряжения. Никто не обращает на них внимания. Все заняты: кто перетаскивает крышки люков и складывает их штабелями, кто, взвалив на себя мотки канатов, тяжело шагает по палубе, кто катит бочки, кто таскает ящики к корме... Грязные железные плиты палубы залиты маслом. У левого борта высится огромная куча золы. Очень большой и очень толстый человек в серо-грязном фартуке, натянутом на толстое пузо, и в таком же грязном высоком поварском колпаке перелезает через эту кучу, словно через гору. Увидев ребят, он останавливается и спрашивает:
      - Вы что, в буфетную?
      - Так точно! - орут оба сразу, как их научили на учебном корабле.
      Кок хохочет:
      - С "Пассата"?
      - Так точно!
      - Полегче! Здесь не казарма! У нас этого не любят. Но на "Пассате"-то готовят только палубных юнг?
      - Мы ими и были, - отвечает Руди. - А теперь нас послали в буфетную.
      - Проштрафились, стало, быть? Но считают, что для буфетной вы еще пригодитесь? - Прищурив глазки, кок оглядывает ребят. - Ступайте к первому штурману. Вторая дверь по правому борту, и не орите так по-военному - мы здесь все христиане.
      Ребята оставляют свои мешки, и Руди первым вступает на трап. Толстяк кричит им вслед:
      - Потом ко мне на камбуз придете!
      2
      На мостике Руди стучит в дверь. Некоторое время все тихо, потом слышно, как кто-то в каюте ругается. Шаги.
      Открылась дверь. Ребята вытягивают руки по швам.
      Человеку, вышедшему из каюты, лет сорок. Лицо у него красное и такая же красная кожа просвечивает между жидкими белесыми волосами. Нижняя часть лица густо намылена. В правой руке он держит кисточку для бритья. Он долго молча разглядывает вновь прибывших, затем снова намыливается. Потом спрашивает:
      - А в другое время вы не могли прийти?
      Юнги молча переглядываются.
      - С "Пассата"? Так, так! - Человек ухмыляется, вдруг делает страшное лицо и кричит: - Заходите! Чего стали? Я все про вас знаю!
      Руди колеблется, но Куделек подталкивает его сзади.
      Перешагнув высокий порог, ребята оказываются в каюте первого штурмана.
      - Погодите, пока я кончу! - Штурман снимает увеличительное бритвенное зеркало с умывальника и показывает его ребятам. - Пора кому-нибудь тут порядок наводить! А ну, поглядите-ка сюда!
      Куделек смеется, увидев себя в зеркале и начинает строить гримасы.
      - Во нос-то какой толстенный!
      - Хорош, нечего сказать! Прирожденный официант. Как раз тебе место в кают-компании. Ты что, не видишь, что зеркало грязное?
      Руди быстро берет у Куделька зеркало и достает чистый носовой платок из левого кармана брюк. На "Пассате" он научился в правый карман класть платок для употребления, а в левый - "для показа". Дохнув на зеркало, он принимается его вытирать.
      - Видал? - обращается штурман к Кудельку. - Этот сразу грязь разглядел. Как тебя звать?- спрашивает он Руди. (Руди щелкает каблуками и называет себя.) - Брось обезьянничать! Мы здесь не в цирке. Из Саксонии?
      - Так точно!
      - И скажи, пожалуйста, что это все саксонцы так и лезут в моряки! У вас дома работы, что ли, нет? Ну ладно, поглядим. Будешь у нас каюты убирать. У капитана, стармеха и у меня. Помимо того, будешь помогать буфетчику. Он для тебя найдет работу. Звать тебя Генрих.
      - Никак нет. Меня зо...
      - Генрих, я сказал! У нас на борту вот уж пятнадцать лет всех каютных юнг зовут Генрихами. Ну, а ты? - обращается он к Кудельку.
      - Карл Штассен, Гамбург, Штейнштрассе, 16.
      Первый штурман удивлен:
      - Это не вы галстуками торгуете?
      - Галстуками тоже, - отвечает озадаченный Куделек.
      - Вот этот галстук я купил в вашем магазине и продали мне его как немнущийся. - Первый штурман поднимает голову, чтобы его намыленный подбородок не запачкал галстук. - Посмотри-ка хорошенько на него.
      Куделек нерешительно подходит ближе и еще нерешительнее берется за галстук. Затем осторожно вытаскивает его наружу и трет. При этом он отворачивается, вытягивает губы и жмурит глаза.
      - Третий сорт! Артикул... Нет, это не из немнущихся. Рисунок безусловно модный, но качество не ахти какое. За первый сорт господину штурману пришлось бы заплатить ровно на одну марку больше...
      Штурман таращит на Куделька глаза, открывает рот, потом снова закрывает его и снова открывает:
      - Ну, знаешь ли! Уж не ты ли сам навязал мне этот галстук?
      - Мы нашим клиентам ничего не навязываем, - с серьезным лицом парирует Куделек.
      - Убирайся отсюда поскорей! Будешь работать при камбузе!
      - Так точно! - отвечает Куделек, пытаясь щелкнуть каблуками, но у него ничего не получается, - между пятками застрял ковер.
      - Поаккуратней! - Штурман поворачивается, берет начищенное до блеска зеркало и снова подходит к умывальнику, чтобы побриться. - Ступайте оба к буфетчику. Вторая дверь по правому борту...
      Ребята уходят, а первый штурман бормочет себе под нос:
      - Ну и ну! Аи да ребята! "За первый сорт господину штурману пришлось бы заплатить ровно на одну марку больше!" - Штурман смеется. - Ай да ребята! - Внезапно он бросается к дверям и кричит: - Генрих! - И еще раз: - Генрих!
      Руди бросается ему навстречу и, не зная, что сказать, удивленно смотрит на него.
      - Все в порядке! Хотел только проверить, помнишь ли ты, как тебя зовут.
      3
      Буфетчику тоже некогда. Он сидит в своей каюте за столом и что-то подсчитывает. Бормоча себе под нос, он делает ребятам знак, чтобы они вели себя потише. В каюте жарко. Буфетчик снимает куртку и бросает ее на койку рядом с пальто, портфелем и пачкой журналов с яркими картинками. Юнги ждут, потихоньку наблюдая за буфетчиком. Время от времени он вытирает пот со лба. Живот у него перетянут узким кожаным пояском. Волосы - черные, маленькие усики - тоже. Наконец-то он кончает свой подсчет, откидывается назад, вытирает лицо и спрашивает:
      - Плавали уже? - И, не дожидаясь ответа, тут же добавляет: - Бунтовщики, значит? Так, так! Посмотрим, что вы умеете! А все остальное у нас не считается. Сколько лет?
      - Пятнадцать, - отвечает Куделек.
      - Мне в октябре шестнадцать будет, - говорит Руди.
      - Так, так! Ступайте в соседнюю каюту! Спать будете вместе, две койки там. Устраивайтесь! К десяти - в буфетной! Первая дверь по правому борту. Вон!
      Выйдя, Руди говорит Кудельку:
      - Этот много не разговаривает.
      Куделек склоняет голову немножко набок, так, как это только что делал буфетчик, и кричит чужим голосом:
      - Вон!
      Оба покатываются со смеху.
      4
      Забрав свои мешки, они разыскивают маленькую каюту. Она такая же, как у буфетчика, только здесь две койки, одна над другой. Слева у стенки стоят два широких шкафчика, напротив - столик и две табуретки, рядом умывальник и скамейка. Слева и справа от двери - по иллюминатору. Воздух в каюте спертый, и Куделек сразу же принимается отвинчивать медные винты.
      - Ты наверху ляжешь? - спрашивает Руди.
      - Мне все равно, - отвечает Куделек.
      - А ведь тепло-то кверху поднимается!
      - Да брось ты, я наверху спать буду. Дай-ка я прямо с разбегу прыгну. Отойди! - Куделек берет небольшой разгон, одним прыжком оказывается на верхней койке... и тут же приземляется внизу на мешке Руди.
      Сначала смеется один Руди, а когда Куделек приходит в себя, он тоже начинает хохотать.
      - Вот тебе раз! Там и матраца-то не было! - Потирая себе шею, он слезает с койки.
      - А все-таки здорово здесь, вроде у нас свой маленький дом!
      Руди потягивает носом:
      - Чем это пахнет здесь? Мне кажется, здесь пахнет Африкой!
      - А ты знаешь, как Африка пахнет?
      - Нет, но, наверное, так.
      Ребята достают веник, совок, ведро и принимаются за уборку. Роясь в шкафчике, Куделек вдруг кричит:
      - Тропические шлемы! - и тут же напяливает один из Них на себя.
      Руди получает другой. Скоро им делается жарко, и они тщательно вытирают кожаную подкладку шлемов, но тут же снова надевают их.
      - Мне что-то есть хочется! - замечает наконец Куделек.
      - Вот тебе и раз! Нам же было велено в камбуз прийти! Юнги быстро снимают тропические шлемы и бегут в камбуз.
      5
      Время пролетает незаметно. Получив от кока по миске молочного супа и по куску мяса, ребята снова отправляются к буфетчику, а тот посылает их в кладовую. Там они распаковывают ящики, перетаскивают мясо в холодильник и ворочают тяжелые мешки. Скоро у них начинают болеть руки от такой непривычной работы, но они и виду не подают.
      Кок ворочает стокилограммовые мешки, словно пуховые подушки. Он шутя перетаскивает половину бычьей туши. Ходит кок вперевалку, ноги у него огромные, с плоскими ступнями.
      Помощник кока - по профессии пекарь. При небольшом росте у него необыкновенно длинное туловище и короткие ноги. Зато руки - огромные, мускулистые, достают почти до колен.
      За все время он не произносит ни единого слова. У него широкое, как бы вдавленное огромным кулаком лицо.
      Когда кто-нибудь из ребят начинает задыхаться от напряжения, помощник кока тихо хихикает себе под нос.
      За обедом приходится стоять - в буфетной нет стульев.
      - Привыкнете! - замечает буфетчик. - Так больше войдет. Я никогда не сижу за едой. - Он прислонился к стойке, медленно жует, разрезает мясо, кладет нож рядом с тарелкой, затем берет вилку в правую руку, но в то же время левой рукой нетерпеливо барабанит по стойке. - Все кувырком сегодня! В пятнадцать - прощай, Гамбург! Завтра все наладится. Будет порядок. Привыкнете! - Говорит он как-то бессвязно и только в те промежутки, когда он не занят пережевыванием пищи. В усах у него застряли остатки картофельного пюре. - На борту хорошо! Народ подходящий! Не знаем, как новый капитан. Увидим! Вернется мой официант - ты доложишься ему, - говорит он Кудельку. - Работы хватает. Ну - на корму! Надо пиво принимать.
      Ребята быстро заканчивают обед и бегут за своим начальником.
      6
      Общая суета на корабле никак не уляжется. На палубе снуют представители пароходству, фирм, два таможенника. Около часа дня приезжает новый капитан. Это высокий, стройный человек в темносинем костюме. Он приветствует команду, прикладывая правую руку к козырьку, сдержанно улыбается. Ему не больше сорока. Первый штурман подчеркнуто официально здоровается с новым начальством, и оба исчезают в капитанской каюте.
      Час спустя рабочие уходят с корабля. Убраны последние ящики с палубы. Матросы прочно закрепляют грузовые стрелы. Заканчиваются последние приготовления к выходу в море.
      - Не спи, моряк, - вставать пора! Шесть часов! - слышит Руди голос буфетчика.
      Дверь тут же захлопывается, и голос его доносится уже из соседней каюты. Там спят буфетчик, помощник кока Калле и поваренок Пит. Руди проснулся давно, но вставать все не решается: так тепло под одеялом! И потом - все ведь внове здесь, на корабле. Даже неизвестно, с чего начинать день. Наконец парень слезает с койки, потягивается, громко зевает и некоторое время чешет затылок. Затем достает из шкафчика умывальные принадлежности. Куделька нет на койке. Хоть бы он скорее вернулся!
      В буфетной пахнет кофе. Прислонившись к стойке, буфетчик прихлебывает душистый напиток из маленькой чашки. Увидев Руди, он достает поднос, ставит на него чашку, тарелку с бутербродами и маленький кофейник.
      Скупо ответив на приветствие Руди, он строго говорит ему:
      - Моя фамилия Вааль. Эгон Вааль. Ты будешь обращаться ко мне "господин Вааль". А теперь отнеси кофе Старику! В каюту, понял?
      - Так точно! - громко отвечает Руди, так и не бросивший до сих пор своей "пассатской" привычки.
      Он осторожно несет поднос по трапу, ведущему на мостик. Подходит к двери. Стучит. Из каюты так быстро отвечают: "Войдите", - будто там только и ждали его прихода. Стараясь ни за что не задеть, Руди ставит поднос на письменный стол перед капитаном и, отойдя на два шага, ждет. Капитан заполняет какие-то бланки. Левая рука спокойно лежит рядом с листом бумаги. Сильные узкие пальцы вытянуты. На одном из них золотое кольцо. Перо скрипит, капитан сидит на стуле прямо, русые волосы его коротко подстрижены и расчесаны на пробор. Лоб высокий, нос маленький и прямой, губы слегка поджаты. Надбровные дуги, скулы и выступающий вперед подбородок словно высечены из камня.
      Крупными, ясными буквами капитан подписывается: "Вольфганг Гартбах". Затем он завинчивает авторучку, складывает лист бумаги и прячет его в конверт с напечатанным уже адресом. Он отодвигает стул от стола и в упор смотрит на Руди. Руди становится не по себе. Он откашливается и говорит:
      - Я новый каютный юнга.
      Теперь и капитан нарушает молчание.
      - Хорошо, - говорит он, и снова воцаряется тишина.
      Руди видит, как капитан достает из выдвижного ящика стола большой конверт. Конверт этот хорошо знаком Руди.
      - Я говорил с капитаном Вельксанде. Ничего хорошего о тебе и твоем товарище он мне не сообщил. Как, бишь, тебя зовут?
      Руди называет свое имя.
      - Хорошо, - говорит капитан. Затем он вскрывает конверт и листает тоненькую тетрадку. - Неповиновение - вещь опасная, дурная! Это... - Он прерывает себя: - Я тебе проповеди читать не собираюсь. Ты уже наказан: ты поступил к нам не как матрос. Я советую тебе отнестись серьезно к своим обязанностям. Дело не в том, на какое место тебя назначили. Мы существуем на свете не для того, чтобы быть счастливыми, а для того, чтобы выполнять свой долг. Запомни это. Твое поведение подскажет мне, понял ли ты меня и понял ли ты свою ошибку. Вот тебе моя рука!
      Капитан встает. Он на целую голову выше Руди. Руди словно манекен протягивает капитану руку. Он делает серьезное мужественное лицо, он страшно горд.
      - А теперь - за работу! И пришли ко мне своего товарища.
      - Так точно! - чеканит Руди, щелкая каблуками.
      Капитан улыбается и кивает ему.
      Руди мигом сбегает по трапу, будто кто-то за ним гонится. В буфетную ему сейчас идти неохота, и он напрямик несется в свою каюту.
      - Что это с тобой? - удивленно спрашивает Куделек.
      Руди глубоко дышит.
      - Знаешь, - говорит он, садясь на койку, - знаешь, Старик-то...
      - Ну, чего?
      - Знаешь, он - полный порядок!
      7
      После полудня "Сенегал" берут на буксир. Свободные от вахты матросы и механики стоят, прислонившись к фальшборту. Грузная фигура кока виднеется в дверях камбуза. Поваренок чистит посуду, но и он больше уделяет внимания реке, чем кастрюле. Рука с тряпкой двигается как-то механически. Калле, помощник кока, сидит тут же на одной из четырех пивных бочек, загораживающих проход по левому борту, и поглаживает рыжего пятнистого кота.
      Недалеко от него, рядом с Кудельком, стоит Руди. Он даже слышит, как мурлычет кот. Все, кто не занят, вышли на палубу в последний раз полюбоваться городом. На причалах собралось много народу, и все машут на прощание. Играет оркестр. Мимо "Сенегала" медленно проплывает большой белый корабль с двумя низкими трубами, весь украшенный разноцветными флажками. Там тоже столпился народ, люди машут платками и поют. "Сенегал" входит в кильватер белого красавца. Трижды завывают сирены - остался позади последний причал. Звуки оркестра доносятся с палубы все слабее. Теперь и "Сенегал" поравнялся с причалами, и люди на берегу прощаются заодно с командой старого грузового судна. И, хотя у Руди на берегу нет знакомых, он все же так долго машет своим носовым платком, что у него начинает болеть рука. Куделек вдруг кричит:
      - Гляди, наша Лютте!
      До причала очень далеко, люди на нем кажутся маленькими куколками, но Куделек подпрыгивает словно одержимый, размахивает руками и что-то кричит.
      Все громче и громче доносится стук из машинного отделения. Железные плиты под ногами дрожат. Уже не слышно криков людей на берегу и только видно, как они все, словно по команде, разом опускают и поднимают белые платки.
      Позади "Сенегала" показывается паровой баркас. Рядом с рулевым стоят двое мужчин. Один из них что-то кричит. Руди узнает в нем первого штурмана. Катер пересекает кильватер "Сенегала" и скрывается за кормой. Прежде чем побежать на правый борт, Руди еще раз смотрит на город, но провожающих уже не видно. Причал остался далеко позади. Кок засучивает рукава.
      - Калле, пиво на корму!
      Калле осторожно отпускает кота на палубу и тихо говорит ему:
      - Стало быть, опять вся музыка сначала!
      Он взваливает себе на плечо бочку, на которой только что сидел.
      Перегнувшись через фальшборт, Руди видит, как внизу, в нескольких метрах от корпуса судна, пыхтит баркас.
      Рулевой подруливает к забортному трапу. Матрос с "Сенегала" бросает ему конец. Брызгами разлетается вода.
      Два человека перепрыгивают на трап, и баркас тотчас же отваливает. "Сенегал" ни на минуту не сбавил хода.
      Руди судорожно хватается за железные поручни, зажмуривает глаза и снова открывает их: "Это же он!.." Хочется громко закричать. Руди бросается в кают-компанию, хватает Куделька за руку и тащит его за собой с криком:
      - Скорее, скорей!
      Первый штурман вместе со своим спутником уже поднялся по трапу.
      - Да это же!.. - шепчет теперь и Куделек.
      - Боцман Иогансен! - громко кричит Руди.
      Боцман опускает свой мешок на палубу, улыбается и подходит к ребятам. Руди протягивает ему руку.
      - Тоже в Африку собрались? - спрашивает Иогансен, крепко пожимая ребятам руки.
      Но они и виду не показывают, что им больно, а хором отвечают:
      - Да, тоже в Африку!
      - Ну, посмотрим, посмотрим, чему вы научились! - Боцман внимательно оглядывает юнг.
      Руди и Куделек опускают головы. На них ведь еще синие спецовки и белые бескозырки. Боцман Иогансен не знает, что они уже не...
      - Мы ведь... Мы были... - запинаясь бормочет Руди.
      Куделек дает ему пинка в бок.
      - Вы останетесь на борту? - спрашивает он боцмана.
      - Останусь, - отвечает Иогансен.
      Еще минуту ребята смотрят на него, а потом со всех ног бросаются в буфетную.
      - Кто бы мог подумать! - говорит Куделек.
      Руди мрачно произносит, опустив голову:
      - Он же считает нас палубными юнгами.
      - А мы виноваты, что ли? Иогансен ведь тоже... Ты слышал, что он говорил капитану "Пассата"? Иогансен такой же, как мы.
      Руди поднимает голову и, потирая правую руку, говорит:
      - Ну и силища же у него!..
      II
      Впервые в открытом море. - Туман. - Дуэль. - Боцман задает
      странный вопрос.
      1
      Буксир отдал концы, прогудел и повернул обратно в сторону Гамбурга. Поршни "Сенегала" начинают стучать еще быстрее. Некоторое время дрожит весь корабль. В буфетной звенят тарелки и чашки. Со стойки падает бутылка. Руди подбирает осколки. Но вот постепенно все успокаивается, и "Сенегал" малым ходом идет вниз по Эльбе.
      Теперь у Руди нет времени торчать на палубе. Он носится по трапам то вниз,.то вверх: ему нужно доставить ужин людям на мостике. Иногда он расплескивает кофе, но, если двигаться не слишком медленно, все идет гладко. Поворачивая за угол, он лихо взмахивает подносом: "Вот как надо!" Он видел, что так делают заправские официанты.
      Когда он встречает Куделька, они быстро отдельными словами сообщают друг другу последние новости.
      Куделек: - Прошли Бланкенезе.
      Руди: - Двадцать три ноль-ноль - Куксгафен.
      Куделек: - Идем девять миль в час.
      Руди: - Ночью норд-вест в три балла.
      Оба гордятся своей осведомленностью. Руди узнает все на мостике, а Куделек от штурманов и механиков в кают-компании.
      Берега отходят все дальше и дальше. Зажигаются маяки. Слышно, как на мостике ходят взад и вперед штурман и капитан. Доносятся слова команды, которую лоцман отдает рулевому... Опускается туман. В десять часов буфетчик отправляет Руди спать.
      Так кончается первый день на "настоящем" корабле.
      Куделек уже в каюте. Некоторое время юнги сидят рядышком на койке. Но им не хочется раздеваться, не хочется спать, и они бегут на палубу и долго смотрят вперед, в ночь, туда, где должно быть море. Незадолго до полуночи "Сенегал" проходит Куксгафен, и лишь после этого ребята отправляются вниз. Над головами у них скрипит штуртрос.
      Некоторое время они еще говорят об Африке, и Руди рассказывает Кудельку историю про замечательного слона, которую он когда-то читал. Но вскоре Куделек перестает отвечать, и Руди тоже засыпает.
      Ночью он внезапно просыпается. Сперва он ничего не может понять. Койка то поднимается, то опускается. Руди слушает. За бортом свистит ветер, и где-то очень далеко завывает сирена. Руди встает, зажигает свет и чуть не падает - пол ходит ходуном. Юнга видит, что и кольца для занавески на карнизе перед иллюминатором съезжают то в одну, то в другую сторону. Руди цепляется за столик, Куделек поднимает голову.
      - Должно быть, мы уже вышли в море! - говорит он и вскакивает с койки.
      Одевшись, они бросаются на верхнюю палубу и там, невольно взявшись за руки, долго стоят у фальшборта.
      Далеко за кормой мерцают бесчисленные огоньки, а впереди - море и ветер. Волны налетают на корабль, длинными языками лижут борта. Ребята видят, как они вырастают из темноты, слышат, как глухо ударяются о нос корабля, и невольно отскакивают, потому что на палубу обрушивается соленый дождь. Но постепенно юнги смелеют и задерживаются под холодными струйками все дольше и дольше, прежде чем отскочить в сторону. Холодно.
      Дует пронизывающий ветер, а юнги не уходят с палубы и, смеясь, продолжают свою игру. И, лишь когда их накрывает гигантская волна, они, промокнув до нитки, бегут вниз.
      Словно могучий, тяжело дышащий зверь, корабль устремляется вперед. С запада набегают волны, но, ударившись о крутую стальную грудь, рассыпаются белыми брызгами. Солнце спряталось за тучи, по правому борту вдали белеет берег. Маяки некоторое время как бы плывут рядом с кораблем, затем понемногу отстают и гаснут за горизонтом.
      Сумрачные дни разделяют черные ночи. И вдруг както утром ветер начинает петь в реях. Флаг на мачте уже не свисает, как тряпка. Теперь кажется, будто он вырезан из дерева. "Сенегал" переваливается с боку на бок. Хлопают двери, повар закрепляет кастрюли. В умывальнике, перед которым стоит Руди, начинает плескаться вода. Чашки на крючках дребезжат. Руди хватается за стенку, чтобы удержаться.
      - Ну как, морячок, аппетит не пропал? - спрашивает буфетчик. - Самочувствие? Ничего, это со всеми бывает. Ведро в углу! Потом сполоснешь...
      Руди улыбается:
      - Я ничего не замечаю. Совсем здоров.
      Но как-то странно что-то шевелится в желудке. А когда палуба опускается вниз, у Руди такое чувство, будто он летит вниз с горы. То и дело приходится глотать слюну, но впрочем... Только бы не стало хуже.
      Но становится хуже. К вечеру волны начинают захлестывать палубу. У официанта, нагловатого молодого брюнета, по фамилии Ниманд, лицо принимает удивительный серо-зеленый цвет. Он не отходит от фальшборта и со стоном повторяет все одну и ту же фразу:
      - О черт! Как же так...
      Ниманд сразу постарел, и вся его дерзость вместе с обедом исчезла за бортом в штормовом море.
      - Пустяковый бриз! Погоди, вот когда до Бискайского залива дойдем!.. - утешает его кок Ати.
      Всю работу в столовой Куделек делает один. Ему даже некогда думать о морской болезни. Но вот наступает вечер... и Куделек почему-то отказывается от ужина. В каюту он приходит совсем бледный. Руди злит его:
      - А, гамбуржец... У вас на побережье народ крепкий...
      Куделек не отвечает, а только злобно смотрит на товарища. Немного спустя он уходит на палубу. Вернувшись, он чистит себе зубы и полощет рот. Руди злорадствует:
      - Ну как, легче на душе стало?
      - Провались ты... - Так Куделек еще никогда с Руди не разговаривал.
      Ночью Руди просыпается. Ему кажется, будто тяжелый камень лежит у него в животе. Он мчится наверх и застает у фальшборта Куделька.
      Но не только Куделек и Руди страдают морской болезнью. Хуже всех чувствуют себя механики-практиканты.
      Один из них громко призывает смерть. В сарае на корме катаются по полу три свиньи. Рядом два быка уставились в стену и стонут. По отвисшим губам течет зеленая слюна.
      Но все это не утешение для юнг. Они чуть не ревут, вспоминая тихие заливы, уютные порты в устьях рек. Вода там гладкая и спокойная. В окнах домов светится ласковый свет.
      На следующее утро берег слева подымается все выше и выше. Скоро оттуда уже доносится рев прибоя. Вот наконец корабль входит в устье реки и подымается вверх по Шельде. Руди и Куделек хохочут друг другу в лицо и вдруг замечают, что им страшно хочется есть. Во Флиссингене назначена погрузка угля.
      2
      "Сенегал" пришвартовывается к грязному причалу неподалеку от огромной горы каменного угля. Два громадных крана тут же вгрызаются стальными челюстями в гору, поворачивают к "Сенегалу" и раскрывают пасти над люком номер три между капитанским мостиком и камбузом.
      Туча пыли поднимается ввысь. Все палубные надстройки покрываются черной пеленой и, хотя двери и иллюминаторы прочно задраены, мелкая пыль проникает в каюты, камбуз, буфетную. Она пленкой ложится на кофе в чашках.