На службе у Кощея - Черти поневоле

– Постойте, – перебил послов фараон и, сморщив нос, посмотрел на жреца, – ты случайно ничего не перепутал? Это точно ассирийцы?

Имхотеп развернул папирус, всмотрелся, побледнел, перевернул свиток вверх ногами и принялся усиленно подмигивать послам.

– Они, ваше величество!

– Странно, – пробормотал фараон, – в прошлый раз ассирийцы дарили мне золото, драгоценные камни и восточные сладости… Халву дарили! Да и выглядели иначе.

– Ну так те из центральной части были, а эти с окраины, – нашелся жрец.

– Окраина, наверно, далекая? – прищурился фараон.

– Очень далекая! – смиренно кивнул Имхотеп.

Все это время посол ассирийской «окраины» двусмысленно улыбался в длинные казацкие усы.

– Ты, батько, не сомлевайся! – прогудел он. – Все так, как пан голова говорит!

Жрец облегченно вздохнул и порозовел.

– Хорошие у них тут порядочки! – прошептал Евстигнеев. – Развал натуральный! Послы какие-то левые… А чуть что, так дубиной по черепу. Может, слиняем, пока не надавали, а?

– Поздно! – сказал Шлоссер. – На нас уже смотрят.

Действительно, фараон уже во все глаза таращился на друзей.

– А это чьи послы? – капризно произнес он.

– К вашему величеству должны были прибыть послы русов, – коварно улыбнулся жрец, – может, это они?

– Подойдите! – царственно-ленивым жестом приказал фараон.

Друзья на негнущихся ногах пошли вперед. Шлоссер нес перед собой на вытянутых руках магнитофон, а Полумраков – упаковку пива. В нескольких шагах от владыки они остановились и почтительно замерли. Площадь притихла. Все уставились на них.

– Что за удивительные люди?! – воскликнул фараон, невольно приподнимаясь с трона. – У одного из них я вижу кота! Может быть, это посланцы богов?

– Натурально, мм-яу! – воскликнул Антуан, спрыгивая с плеча Евстигнеева и подбегая к фараону. – Еще какие посланцы! Привет тебе от всех богов, и ура демократическим рефор-мам!

Увидев говорящего кота, жрец попытался потерять сознание, но не смог. Тогда он подскочил к лежащему неподалеку охраннику, схватил дубинку и с хеканьем опустил ее себе на голову. Сделав, таким образом, самому себе нокаут, он прилег рядом. Фараон оказался гораздо крепче. Или дубовее.

– Великие боги! – воскликнул он. – Я всегда верил во что-то подобное, ждал, что небеса обратят ко мне свое благосклонное лицо, но, увы, в последнее время посланцы богов обходили бедный Египет стороной.

– У нас длинная очередь, – не сморгнув глазом сказал Шлоссер. – Пока всех обойдешь, выполнишь все заявки…

– А вообще-то наверху, – тут Семеныч сделал многозначительное лицо, – вами довольны. Закон, как мы видим, соблюдается. Все счастливы.

– Не все! – прохрипел пришедший в себя проситель.

– Это кто? – удивился фараон.

– Проситель, ваше величество, – учтиво извиваясь, напомнил один из придворных.

– Нахал! Как ты смеешь нарушать беседу между фараоном и посланцами, страшно сказать, богов! Кстати, а каких богов вы посланцы? – тут же поинтересовался владыка Египта.

– Хороших! – тут же нашелся Евстигнеев. – Но, может быть, вы, ваше величество, сначала поможете этому бедолаге? Похоже, что у него срочное дело.

– У всех срочное дело, – проворчал фараон, – всем от меня чего-то надо, а я один! Никто не хочет брать на себя административную рутину. Ну ладно, если за тебя просят сами посланцы богов, можешь говорить. Только поскорее!

Проситель на четвереньках подполз к трону. За ним, с дубиной наготове, двигался моментально пришедший в себя охранник. Верховный жрец Имхотеп, не меняя позы, приоткрыл правый глаз.

– Ваше величество! – завопил проситель. – Я главный строитель храма Пта!

– Да-да, что-то припоминаю, – сказал фараон. – Ты, кажется, должен был представить отчет о проделанной работе? И что же ты просишь?

– Толкового бухгалтера, о великий! Прежний бухгалтер запутался в смете и не смог свести дебет с кредитом. У него сплошные ошибки! Для него нет разницы, откуда везут камень: из местных каменоломен или из Верхнего Египта!

– И это все? – поднял бровь фараон.

– Все, ваше величество!

– Он за государственный счет выстроил себе виллу! – подал голос Имхотеп и тут же снова притворился бесчувственным.

– И велика ли вилла? – строго спросил фараон.

– Да какая вилла?! – взвыл проситель. – Маленький, совсем крошечный домик! Вот такусенький! – Строитель поднял руку и свел вместе большой и указательный пальцы, так что только крохотная щелочка осталась.

Фараон с грустью посмотрел на «посланцев».

– Завидую вам, счастливым небожителям! У вас такого не бывает!

– У нас? – усмехнулся Евстигнеев. – Такого? Да у нас, если хотите знать, ваше величество, по-другому не бывает! Каждый, кто может, старается поживиться за общий счет.

– Значит, и на небесах такие же порядки? – поразился фараон. – Вот уж не думал! Ну а наказание за это есть?

– Обычно тот, кто жулит, выходит сухим из воды, – сказал Шлоссер.

Фараон просиял:

– Вот она, великая мудрость богов! Все слышали, какое наказание должен понести этот хапуга: он должен выйти сухим из воды! И пока этого не случится, пусть ныряет!

Вскочивший охранник цепко схватил строителя за шиворот:

– Ну теперь ты у меня вдоволь поплаваешь!

Костя понял, что пора вмешаться, иначе, чего доброго, с их подачи бедолагу утопят.

– Стойте! – воскликнул он. – Такое наказание нельзя применять к такому мелкому жулику! Это наказание для…

– Кое-кого повыше, – догадался фараон.

– Верно, – кивнул Костя. – Хватит с него еще одного удара дубиной.

– Да будет так! – сказал фараон и поманил строителя к себе. – Подойди ко мне ближе, не бойся.

– Не пойду, – скуксился проситель. – Я недостоин!

– Достоин, достоин, – кротко улыбнулся фараон, взвешивая в руке скипетр. – Иди сюда!

– Что-то не хочется, – признался строитель.

– А кто бухгалтера просил?

– Я! – понурился бедолага.

– У меня есть одна кандидатура, – сказал фараон и щелкнул пальцами. Тотчас ему подали свиток папируса. – Вот тут в списке значится специалист по имени Хитрованис, родом из Греции, политэмигрант.

– Кто-кто? – удивился строитель и невольно подался вперед.

«Хрясь!» – царский жезл опустился ему на голову.

– Доставить его к месту работы, – распорядился фараон, – а заодно и этого Хитрованиса. Я уверен, они найдут общий язык. А теперь мы можем поговорить с нашими дорогими гостями! Э-э? На чем мы остановились?

– Вам шлют дары! – громко сказал Шлоссер. – Вот этот волшебный музыкальный сундучок и натуральное пиво, напиток богов.

– О! – растрогался фараон. – Напиток богов? Это я люблю! Но как его пить? Этот сосуд не хочет открываться!

– Я вас научу, – сказал Шлоссер, – это очень просто. – Он взял банку и медленно, демонстрируя, как это надо делать, открыл крышку. Пиво весело зашипело, и Шлоссер отдал банку фараону. – Пейте, ваше величество!

Фараон в несколько глотков опустошил банку и пару минут сидел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ощущения фараону понравились. Он мечтательно улыбнулся, открыл вторую банку, выпил ее и окосел.

– А этот ваш волшебный… ик! Сундучок… Он тоже так же открывается?

– В сундучке спрятана удивительная музыка, – сказал Евстигнеев, – достаточно нажать вот эту кнопку, чтобы услышать песни.

– Но разве не лучше, когда поют живые музыканты? – спросил фараон.

– Не лучше! – торопливо возразил Евстигнеев. – Только под эту музыку можно по-настоящему забалдеть!

– О! – восхитился фараон. – Забалдеть? – Он произнес это слово так, точно пробовал его на вкус,– это должно быть восхитительно! Я хочу забалдеть!..

– Балдейте, ваше величество! – улыбнулся Шлоссер. – Это ваша прямая обязанность. А политикой и делами пусть занимается первый министр.

– Первый… Кто? – переспросил фараон.

– Да я это, я! – воскликнул жрец, моментально вскакивая на ноги.

– Ты и так этим занимаешься, – сухо сказал фараон.

– Вот и пусть отдувается, – сказал Шлоссер голосом провокатора, – а вам, ваше величество, положено балдеть! – и включил магнитофон.

Из динамиков понесся лихой забубённый рок-н-ролл. Фараон подпрыгнул на троне, затем ноги и руки у него непроизвольно задергались, а на лице расплылась идиотская улыбка. Он снова потянулся за пивом.

– Балдейте, ваше величество! – поклонился Шлоссер. – А нам пора.

– Постойте, постойте, – забеспокоился фараон. – Я еще так мало поговорил с вашим волшебным котом!

– В следующий раз, ваше величество. Мы еще нагрянем, подкинем пивка, поговорим о делах насущных.

– Хорошо! – воскликнул фараон, с трудом покрывая ослиный рев, несущийся из «Панасоника». – Ответные дары посланцам богов!

Буквально через минуту откуда ни возьмись прибежали слуги и притащили здоровенный сундук. «Ассирийцы» с завистью посмотрели на него.

– Це ж везет хлопцам! – не выдержал один из них.

Евстигнеев и Полумраков подхватили сундук.

– Пудов десять!

– Приготовиться! – скомандовал Шлоссер и вынул из кармана пульт дистанционного управления видеомагнитофоном.

Мелькнула яркая вспышка, и друзья снова оказались в комнате Семеныча.

– Ну как впечатления? – торжественным голосом спросил механик. – Я же говорил, что переворот в науке!

– Переворот, только не в науке, а в политике, – возмутился Полумраков, – ты же фараона вчистую споишь! Он же в дебила превратится!

– Вот и хорошо, – усмехнулся Шлоссер. – Пусть превращается.

– Какой эгоизм, ммяу! Какое невежество! Меня толком не расспросили. Эх, я бы с ним поговорил!

– А по-моему, ты молодец, – сказал Костя. – Когда надо, себя проявил, а потом дипломатично помалкивал.

– Нн-у, я же понимаю, – протянул Антуан, сразу заважничав, – я же на лету секу!

– Братцы, все это ерунда, – забеспокоился Евстигнеев, – главное, что он нам в сундучке подкинул? Неужели золото?

– А тебе что, золото нужно? – удивился Шлоссер. – Иди на кухню, там у меня в кастрюле до сих пор лежит. Тебе на зубы?

– Какие к черту зубы! – крикнул Евстигнеев. – С твоим золотом, Семеныч, заметут – не отбрыкаешься. Или нет, в расход пустят, чтобы экономику не подрывал. Клад – это да, там все чисто. Сдал государству, получил деньги, и всем хорошо.

– Действительно! – загорелся Савелий. – Что там, в сундуке?

Он открыл замок и распахнул крышку.

– Ну так я и думал! – разочарованно сказал Шлоссер, глядя на золотые вазы, стаканы, украшения и самоцветы. – Барахло. Брюлики!

– А ты бы чего хотел? – вскинулся Полумраков.

– Ну книги, свитки там разные, – пояснил Семеныч.

– Никуда твои книги не уйдут, – сказал Евстигнеев, – к тому же ты не знаешь иероглифов.

– Я бы поставил их на полку и любовался, – мечтательно закатил глаза Шлоссер, – это же посланцы тысячелетий!

– Не пори чушь! – рассердился Полумраков. – На эти брюлики накупишь себе книжек по самое некуда.

– Постойте, ребята, – вмешался Костя, – все это хорошо. Я только не понимаю, как можно при помощи такого изобретения бороться против космических пиратов?

Шлоссер посмотрел на Костю, как на младенца.

– Вообще-то я уже говорил… Или не говорил? Ну ладно. Ставлю кассету про звездные войны и загоняю пиратов туда. Их там мигом оприходуют. Кашлянуть не успеют!

– Только вот как их туда загнать? – засмеялся Евстигнеев.

Шлоссер отмахнулся:

– Это другой вопрос. Было бы куда загонять!

Эдик и его команда уже битый час трудились над изготовлением шапок из газет. Это пустяковое дело, учитывая длину рогов, оказалось почти невыполнимым. Тонкая бумага прорывалась острыми рогами насквозь, и из-за этого шапки сидели неровно, свисали набекрень, а то и вовсе болтались на рогах и норовили улететь от малейшего порыва ветра.

– Нужна еще газета, – сказал Серый, когда очередная шапка разорвалась пополам.

– К черту! – завопил Эдик и, сорвав с себя бумажную треуголку, принялся топтать ее ногами. – Нет больше газет! Нету! Я вам что? Почтальон Печкин?

– Шеф, бабка услышит, – прошептал Толян.

– А мне плевать! Пусть слышит, – простонал Эдик. – Что я, тварь дрожащая или право имеющий?

В этот момент шеф больше всего напоминал именно дрожащую тварь, о чем Толян и хотел сообщить, но вовремя прикусил язык.

– Шеф, ты – великий человек, – сказал Серый смущенным голосом, – таких рогов ни у кого нету!

– О, мамма миа коза ностра дубино инфернале! – воскликнул Эдик, от отчаяния переходя на итальянский язык. – О, дольче вита повери бандитто! – Он в изнеможении сел на стул.

Братки переглянулись и, не сговариваясь, дрожащими голосами затянули: «Уно, уно, уно, ун моменто! Уно, уно, уно сантименто!»

Эдик почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Он схватил со стола стакан и залпом выпил его. И тут же скорчился от отвращения:

– Что за гадость?!

– Не пей, шеф, – запоздало проблеял Серый, – я там носки замачивал!

– Не понял! – сказал Эдик, с трудом шевеля потемневшим языком. – Это же стакан!

– Та-та… Стакан, – согласился Серый.

– А в стаканах носки не замачивают.

– Не замачивают, – обреченно кивнул Серый.

– Ну вот. Я же видел, что там компот. Он же коричневый. Только почему-то носками пахнет…

– Больше негде было, – сказал Серый, – я у бабки тазик просил, а она не дала. У нее там рыбьи головы томятся. А мне нужно было, у меня ноги потеют.

Эдик все еще не понял, что произошло. Ему показалось, что тут какая-то путаница.

– Значит, я выпил чего? – снова спросил он. – Чай?

– Чай, – прошептал Серый.

– Из носков! – злорадно уточнил Толян.

Эдик раскрыл рот и судорожно облизнулся. Лицо его побагровело, потом посинело. Он сжал кулаки, наклонил голову, нацелив рога прямо Серому в живот, но вдруг бессильно завалился набок, глядя перед собой совершенно бессмысленным взглядом, как боксер, получивший нокаут.

– Воды! – заметался Серый. – Дайте шефу воды!

На крик прибежала Маланья.

– Чего это он? Придуривается, что ли? – спросила бабка, брезгливо поджав губы.

– Воды давай! – крикнул Серый. – Окосел шеф, не видишь, что ли?

– С чего бы это? – удивилась Маланья. – Али водки выпил?

– Нету водки! Это он воду из-под носков выдул! – радостно доложил Толян.

– Тогда и впрямь воды надо, – сказала Маланья, – вон он, уж и язык вывалил. Да чей-то черный какой?

Не слушая больше бабкины разглагольствования, Серый сбегал на кухню и притащил ведро воды.

– Воронку давай!

Бабка быстренько приперла здоровенную фляжную воронку.

– Только смотрите, чтобы он пипку не откусил, вон у него какие зубищи! – строго предупредила она.

Шефа усадили на стул, воткнули воронку ему в рот и стали лить воду.

Серый лил, Колян держал воронку, а Толян, нервно подхихикивая, держал самого шефа. Ведро влили быстро.

– Давай еще! – скомандовал Серый.

– Отставить! – прохрипел Эдик и выплюнул воронку. – Все путем! А че случилось-то? – Он обвел непонимающим взглядом своих братков. Очевидно, шеф начисто забыл все, что произошло.

– А… – открыл рот Толян, но тут же получил кулаком под дых.

– Все нормально, – пробасил Серый, – переутомился, видать, такое бывает.

– Ага, – закивал Колян, – переутомление.

– Надо же! – удивился Эдик. – Не думал, что нервы подведут. А водичка, это… хороша! Только вот во рту что-то носками воняет.

Маланья нехорошо осклабилась, но смолчала. С минуту она рассматривала братков, как случайный покупатель рассматривает секонд-хендовский товар: с любопытством и легким оттенком брезгливости.

– Чудные! – сказала наконец бабка. – И чего вы здесь забыли? Бежать вам надо, парни, отседа! У нас места особые, заповедные. Не всем они, вишь, на пользу.

Сказав это, она повернулась и ушла. Шеф посмотрел на свой раздувшийся живот и вздохнул:

– Газета – это фигня. Ватман нужен. Из него сбацаем шапки по размеру, так что не свалятся. Давай, баран, пробегись по деревне, попроси у кого-нибудь старого ватмана. Или нет… Зайди в администрацию. Там наверняка макулатуры много, точно тебе говорю. И это… клея попроси. Скажи, для художественной самодеятельности.

Все это он сказал Толяну, глядя на его завитые рога. Толян не стал уточнять, за что его назвали бараном. Наоборот, новое имя ему чем-то даже понравилось.

– Бегу! – сказал он и, нахлобучив кое-как шапку из газеты, скрылся за дверью.

Эдик встал и, тяжело колыхаясь, прошелся по комнате.

– Мы попали в сложное положение, – начал он, и его глаза блеснули жидким водяным блеском. – Кто-то ведет против нас нечестную игру. С чего все началось?

– С петуха, – робко напомнил Колян.

– С бадьи! – строго поправил его шеф. – Серому вытянули шею. Лисипицин сказал, что это – Яга. Та самая ведьма! Вот она с тех пор и пакостит.

– На рога ее! – крикнул Серый, сделав опасное движение головой и едва не протаранив шефа. Но Эдик на это не обратил внимания.

– Верно, – сказал он. – На рога! И всех, кто ей помогает! А теперь, братцы, я побегу в туалет. Прихватило что-то!

Не прекращая движения, он вылетел за порог. Послышалось возмущенное кудахтанье, громко стукнула во дворе туалетная дверь, а вслед за этим послышался приглушенный взрыв. Братки испуганно переглянулись.

– Похоже на ручную гранату, – сказал Серый, выглядывая в окно.

Дверь туалетной будки валялась на траве, в воздухе вились разноцветные петушиные перья… Шеф, пошатываясь, вышел из будки и попытался натянуть на себя жалкие огрызки, оставшиеся от штанов.

– Ты что утворил, идол окаянный?! – напустилась на него Маланья, вылетая во двор и на ходу засучивая рукава. Однако, увидев Эдика в таком положении, бабка молча попятилась назад.

– Ты это… Куда?!

– Домой! – сказал Эдик, мрачно облизываясь.

– Да куда ж тебе в дом? Посмотри на себя? Вон к бочке иди, замывайся!

Эдик принюхался, кивнул и безропотно пошел к бочке.

Когда Толян вернулся с четырьмя листами ватмана, шеф был уже в полном порядке. И в новых брюках.

– Вот! – сказал Толян, кладя ватман на стол. – Листы хорошие, твердые, использовали только один раз. Для этой… наглядной агитации. А это клей. И краска вот. С кисточкой.

– Молодец, – сказал шеф, – только краска-то зачем?

– Раскрасим шапки, чтоб красивше было! – сказал Толян, принюхиваясь.

– Ты носом не води, – ворчливо заметил шеф, – тоже мне, нюхач нашелся! Это с улицы нанесло… К делу, пацаны!

На этот раз все вышло как надо. Получились настоящие клобуки, как у монахов, высокие и красивые. Толян самолично выкрасил их в черный цвет. Стало еще лучше.

– Темнеет, – сказал шеф, – пора!

Нацепив клобуки на головы, братки вышли за порог. Петуха нигде не было видно.

– А где пернатый? – поинтересовался Толян.

– Что, по дружку соскучился? – разозлился Эдик. – Снесло твоего приятеля дверью, только перья остались. И вообще, хорош базарить!

Стараясь держаться в тени, команда Эдика короткими перебежками направилась к реке, чтобы подобраться к заводу с тыльной стороны. Тем не менее им не удалось избежать некоторых нежелательных встреч.

Первой браткам попалась Жульетта.

– Монахи! – пискнула она и метнулась в глухой переулок, потому что верила в приметы. По этим приметам встреча с четырьмя здоровенными монахами, ночью, да на пустынной улице ничего хорошего не предвещала.

Вторым оказался экскаваторщик Агафонов. Самодеятельный скульптор на мгновение застыл, глядя на процессию, и тут же пришел в восторг.

– Гениально! – воскликнул он. – Служители культа на боевом марше. И какие лица! Какой экстаз! Какое смирение и в то же время какое напряжение мысли! Особенно у того, длинношеего. Товарищи! У меня такое ощущение, что я вас где-то уже видел. Может быть, я вас ваял?

– Отстань, мужик, – устало проговорил Эдик. – А то отоварю!

Угрозу Агафонов пропустил мимо ушей, зато вытащил из-под мышки альбом и начал быстро наносить на чистый листок рисунок.

Эдик вздохнул, сжал кулаки, но передумал и снял шапку, представ перед скульптором в натуральном виде.

– Черт! – сказал Агафонов без ужаса, но с глубоким внутренним убеждением и без чувств рухнул в траву.

Эдик вырвал из альбома листок и разорвал его на клочки.

– Пошли, пацаны, не будем задерживаться.

Они устроились в кустах за обрывом, откуда хорошо была видна входная дверь завода. Был виден и обезьян. Он бесцельно слонялся по крыше, грыз яблоки и время от времени скалил огромные желтые зубы.

– Обезьяна снимешь ты, – сказал Эдик Серому. – У тебя рога длиннее. Ткнешь пару раз… – В голосе шефа было столько металла, что Серый и не пытался возражать.

– Да, шеф! – сказал он преданно и вытянул в ниточку губы.

Через полчаса небо потемнело. Тени на земле вытянулись в длину и слились друг с другом.

– Пора! – сказал Эдик и первым двинулся к заводской двери. Над козырьком тут же появилась бесстыжая обезьянья морда и радостно осклабилась.

– Сейчас ты у меня посмеешься! – зловеще прошептал Эдик и снял клобук, чтобы удобнее было работать.

Его примеру тут же последовали остальные. Превращение монахов в четырех чертей было настолько разительным, что обезьян, так и не успевший ни в кого запулить огрызком или кирпичом, вытянулся, замер и плашмя грохнулся на крышу.

– Два – ноль! – горделиво прошептал Эдик, вспомнив потерявшего сознание Агафонова, и впервые уважительно подумал о рогах. Как часто в городских разборках ему не хватало именно такого, самого решающего аргумента!

– Замок, – сказал он негромко, и Толян в одно мгновение подобрал ключ.

Братки прислушались. Все было тихо.

– Пошли! – сказал Эдик и открыл дверь.

Внутри было темно и тихо. Правда, тишина, в отличие от темноты, была относительной. Все пространство цеха было наполнено какими-то вздохами, шепотом, нежной вибрацией работающих агрегатов.

Даже в такую позднюю пору здесь теплилась механическая жизнь.

Шелестел вентилятор, нагоняя теплый, пропахший травами воздух. Еле слышно гудел водяной насос. Все эти звуки казались такими теплыми и добрыми, такими уютными, что Эдика невольно потянуло в сон.

Однако умиротворение длилось недолго. Серый, став длиннее вершков на пять из-за шеи и на целых десять из-за рогов, зацепился за какие-то провода, рванулся, послышался электрический треск, и маленькая фиолетовая молния вошла ему прямо в лоб.

Колян и Толян присели от страха. Однако Эдик не растерялся. Чиркнув спичкой, он быстро огляделся, увидел стоящую сбоку метлу на длинной деревянной ручке, схватил ее и по всем правилам техники безопасности хрястнул этой самой рукоятью Серого аккурат между рогов.

Провода отцепились и перестали искрить. Было слышно только, как Серый дробно стучит зубами.

– Порядок, – прошептал Эдик. – Пацаны! Ищите, где-то здесь выключатель. Только не замкните еще что-нибудь!

Колян и Толян принялись шарить по стенам и тут же с размаху угодили в чьи-то мягкие, но сильные объятия. Послышался сочный звук поцелуя и сдавленный стон.

– Вы чего там, сдурели, что ли? – разозлился Эдик. – Нашли время баловаться! – В ответ раздались новые поцелуи и какие-то странные писки.

Эдик понял, что толку от подельщиков не дождаться, зажег еще одну спичку и при свете слабого дрожащего пламени увидел потрясающую картину.

Отовсюду к ним шли, тянулись, лезли какие-то странные люди в халатах. Только когда спичка погасла, он понял, что это женщины.

Эдик рванулся к стене и каким-то чудом отыскал пакетный выключатель. Под потолком вспыхнуло несколько запыленных лампочек, и при их свете шеф разглядел все подробно.

Пространство цеха ожило. Откуда-то из шкафов, из-за станков, из каких-то сундуков лезли одетые в халаты работницы.

«Влипли!» – с ужасом подумал Эдик и только тут заметил, что работницы были какие-то странные и как бы даже не очень живые. Идвижения у них были нечеловеческие, и вообще они были похожи на надувных резиновых дам, которые продаются в специализированных магазинах за не очень высокую цену.

Он оттолкнул несколько протянувшихся к нему рук и теперь уже в точности убедился, что они – резиновые. Вдобавок под халатами у бесстыжих баб явно ничего не было.

«Откуда они взялись?» – мелькнула и пропала бесполезная мысль, и в то же мгновение резиновые губы плотно прижались к его губам, напрочь перекрывая дыхание, а нахальные, развратные вялые руки принялись стягивать с Эдика одежду.

То же самое происходило и со всеми остальными. На месте Серого уже шевелилась резиновая куча, из которой вылетели штаны братка и его спортивная куртка.

Толяну как-то удалось освободиться от одной фурии и пнуть ее ногой. Фурия отскочила, как резиновый мяч, но на ее место тут же встали две новые. Толяна повалили.

«Рогами надо действовать», – подумал Эдик, с трудом отлепляя от себя скользкие резиновые губы и жадно глотая воздух. Но он даже не смог пошевелить головой. Две красотки, бессмысленно улыбаясь, навалились на него сверху и прижали к полу. То, что он лишился штанов, шеф понял только через минуту, и запищал тонким истерическим голосом. Погибать от резиновой любви было страшно.

И вдруг что-то переменилось. Послышался шум шагов, хлопнула дверь, и чей-то знакомый голос произнес:

– Развлекаемся? Ну-ну!

– Спасите! – простонал Эдик, нечеловеческим усилием освобождая голову. – Помогите!

Только тут он увидел стоящего неподалеку человека. Это был Лисипицин. Он с любопытством смотрел на Эдика и, видимо, получал большое эстетическое наслаждение.

– Ну что? – ухмыльнулся Лисипицин. – Я вижу, вы не скучаете? Нашли занятие по душе. Желаю приятно провести время!

Эдик заворочался, что было силы:

– Командир… Выручай…

– За десять процентов? – поинтересовался Рудольф Адольфыч. – Нет уж, без вас обойдусь. Думаю, к. утру от вас мало что останется. А что останется… – тут он хохотнул, – резиновые бабы утащат с собой.

Чмок, чмок!

Сразу с двух сторон на Эдика навалились еще две резиновые крали, и он снова на какое-то время потерял способность говорить.

– Двадцать процентов! – крикнул шеф, когда ему удалось освободить губы.

– Ну-ну! – сказал Лисипицин и не спеша направился куда-то в глубь цеха.

– Спаси-ите! – завизжал Эдик.

Лисипицин остановился.

– Ваши условия? – прохрипел шеф.

– Вот это другой разговор! – Рудольф Адольфыч не спеша вынул сигарету, закурил и медленно, с видимым удовольствием, затянулся, наблюдая за Эдиком. – Мои условия прежние! – сказал он наконец, докурив сигарету. – Я слов на ветер не бросаю и партнеров не обманываю.

– Прости… те! Я больше… Ох! Ух! Не… бу… Чмок!.. ду!

– Ладно! – сурово сказал Лисипицин, – Так и быть. Бахыт компот! – страшным голосом произнес он.

Душный воздух вздрогнул, как от удара грома, и резиновые дамы дружно встали на ноги, отпустив своих пленников. Эдик был готов поклясться, что на их мордах было написано страшное разочарование.

– Шараш монтаж! – прошептал Лисипицин, и работницы побрели кто куда.

Большинство из них расселось за столы, на которых горками были свалены пластмассовые детали. Часть залезла в шкафы, несколько, не таких надутых, протиснулось в щель между стеной и перегородкой.

– Фу-у! – вздохнул Эдик и первым делом принялся искать свои штаны. Остальные братки медленно приходили в себя.

– Давай пошустрей! – скомандовал Лисипицин. – А то не успеем.

– Что это была за чертовщина? Откуда? – задал Эдик совершенно естественный в его положении вопрос.– Это что, роботы такие?

Однако Рудольф Адольфыч отрицательно покачал головой:

– Одевайтесь быстрей. Расскажу по дороге.

Наконец приведя компанию в более-менее пристойный вид, Лисипицин дал знак следовать за собой и направился в глубь цеха.

– Ключи! – сказал он, и Эдик безропотно отдал ему связку.

Отдавать не хотелось. Хотелось врезать этому Рудольфу по тыкве, но резиновые бабы все еще вожделенно смотрели на них, словно чего-то ждали. А впереди таились новые опасности.

Друзья сидели на кухне у Шлоссера и пили чай. За стеной тихо мурлыкал ускоритель. Полумраков опасливо поглядывал то на стену, то на счетчик Гейгера, который лежал на столе. Счетчик тоже приятно мурлыкал.

– Это реликтовое излучение, – пояснил Шлоссер. – Оно идет из глубин Вселенной с самых первых дней Творения.

– Ты нам лапшу на уши не вешай, – строго сказал Полумраков, – травишь нас, ладно, мы привыкли. Вот чайком дезактивируемся. А соседям-то каково? Я тут недавно четвероногого петуха встретил. Твоя ведь работа, надеюсь, не забыл?

– Это ты про Маланью?! – хмыкнул Шлоссер. – Петух у нее перспективный. Скоро все такие будут. А с Маланьей никаких проблем. Как прыгала на двух, так и прыгает.

– Это пока, – заметил Евстигнеев.

– Что значит «пока»? – возмутился Семеныч. – Ты давай без намеков!

– А если без намеков, то скоро еще две лапы отрастут.

– У Маланьи? – удивился Шлоссер. – Да откуда же им расти?

– Из задницы, – раздраженно заметил Полумраков. – Она у нее большая!

– А ты на чужие задницы не заглядывайся, – заметил Евстигнеев, – у тебя своя есть.

– Это все несущественно, – сказал Шлоссер, – на фоне прогресса это мелкие детали. – Он вздохнул и принялся размешивать добытый при помощи термоядерного синтеза сахар. Сахар почему-то растворяться не хотел. – Лучше скажите, как путешествие?

– Замечательно! – сказал Костя. – Мне понравилось. Правда, фараон какой-то отмороженный попался. Натуральный садист. Ты видел, с каким удовольствием он лупит по головам?