На службе у Кощея - Черти поневоле

Он пинками поднял с травы Коляна и Толяна. Те, увидев шефа и Серого, сначала присели от испуга, а потом сами схватились за головы.

– Мамочки-и! – застонали оба.

Однако и здесь случай распорядился по-разному. У Коляна рога были загнуты назад, как у горного козла, а на макушке Толяна красовались витые, бараньи.

– Пацаны! – сказал шеф, нечеловеческим усилием воли взяв себя в руки. – Во-первых, не раскисать! Ясно? Во-вторых, надо искать пилу. Будем сами избавляться от этой дряни. А в-третьих, нельзя, чтобы нас застукали в таком виде!

Он снял с себя майку и обмотал ее вокруг головы. Получилось что-то вроде высокого восточного тюрбана.

– Ты гений, шеф! – обрадовались парни и принялись маскировать рога.

– Мы теперь на индусов похожи, – обрадовался Толян. – Здорово!

В ответ шеф только скрипнул зубами. До Маланьи они пробирались садами и огородами. Это было хлопотно и шумно.

В одном дворе на них напала собака и укусила Серого в шею. В другом они попали на кучу щебня и битого кирпича.

– Черт ногу сломит! – пробормотал шеф и тут же схватился за пятку, оступившись на камне.

– Не надо под руку говорить, – прошептал Колян, но шеф услышал.

– Не под руку, а под ногу! – зашипел он, отчаянно хромая. – Базарить сначала научись, а потом пасть раскрывай!

Наконец они добрались до места. Маланья встретила постояльцев на пороге.

– Ну что, соколики?

Вид у соколиков был неважный. Бабка потерла челюсть и молча пропустила их в дом.

– Первый раз чертей вижу, – призналась она.

– Да какие ж мы черти?! – возмутился Эдик, подходя к зеркалу и раскутывая голову.

– А кто же? – насупилась Маланья. – Самые натуральные. Только вон этот, – она указала на Толяна, – вылитый баран!

– Пила нужна, – сказал Эдик. – У тебя найдется?

Глаза у Маланьи радостно блеснули:

– А как же! Знамо, есть!

Через минуту бабка приволокла здоровенную двуручную пилу.

– Только под корень пилите, – строго сказала она, – я это… рога себе заберу. Они у меня вместо вешалки будут!

– Забирай! – обреченно вздохнул шеф и указал на стол. – Серый, ложись!

– Не буду! – перепугался Серый. – Пусть Толян ложится, а я посмотрю! И вообще, зачем пилить? Мне и так хорошо.

– Считаю до трех! – ледяным голосом сказал шеф. – Раз! Два… – Тут он наклонил рога и немигающим взглядом уставился на Серого. – Три!

При счете «три» Серый покорно улегся на стол и замер, вытянув шею.

– Не стойте как столбы, помогайте! – прикрикнул Эдик. – Голову держите… Да коленом придави! Вот так. И ноги, ноги!

– А это ты уж мне поручи, соколик! – улыбнулась Маланья и уселась Серому на ноги.

Радостно посверкивая глазками, Толян взялся за другой конец пилы. Увидев перед глазами заостренные зубья, Серый странно заклекотал и потерял сознание.

– В отключку пошел, – удовлетворенно констатировал Эдик, – нам же легче! Давай сначала левый рог. Только тише… Тише, идиот! Ухо не отпили! А ты, Колян, тоже полегче. Ты ж ему весь кислород перекрыл, он уже дергаться начал!

Наконец все было улажено, и Эдик потянул пилу на себя. Острые зубцы запрыгали по левому рогу. Они скользили по нему, как по стеклу, не оставляя на поверхности даже малейшей царапины.

– Крепкие какие! – поразился Эдик. – Ну-ка поднажмем!

Они поднажали и едва не отхватили Серому пол-головы. Начавший уже приходить в себя Серый снова отрубился.

– Не берет! – сказал Толян. – Пила крошится, а не берет!

– Стой! – скомандовала Маланья. – Эдак вы меня без имущества оставите!

Она бесцеремонно отняла пилу и осмотрела зубья.

– Ну точно, все полотно посадили! Да разве ж тут такой пилой справишься? Это «Дружбой» надо пилить. Или нет. У главного механика есть «Болгарка», она по железу. Вмиг оттяпает!

Серого кое-как привели в чувство и сели вокруг стола, не зная, что делать. Положение спас Толян.

– А что, шеф, мне рога не мешают! – Он помотал в воздухе башкой и едва не пришиб Коляна. – Если на дело пойдем, то с ними даже сподручней!

– Тише ты, размахался! – взвизгнул Колян. – Я вот тоже как бодну!

– Ничего не боднешь, у тебя рога загнутые!

– А у тебя бараньи, бараньи!

– Если не угомонитесь, я сам вас всех перебодаю! – заявил Эдик, опасно наклоняя голову. Что ни говори, а рога у шефа были самые длинные и острые. – Надо что-то придумать, чтобы по улице можно было ходить, – сказал он.

– Шапки нужны, – заявил Серый.

– Верно мыслишь, – похвалил его Эдик, – только где их взять?

– Из газеты сделать! – предложил Толян.

– Точно!

Через пять минут вся компания лихорадочно кроила из газет самые разнообразные шапки.

А Костя между тем стоял возле почтового отделения и разглядывал только что полученную посылку. В адресе отправителя значилось: «Министерство лесной и сельской промышленности». Извещение на посылку Костя получил час назад, а саму посылку – только что.

– Интересно, что там? – пробормотал он и, встряхнув посылку, поднес ее к уху. Внутри фанерного ящичка что-то стукнуло и глухо перекатилось.

– Пошли домой, там вскроем, – сказал Евстигнеев, которому тоже не терпелось узнать, что прислали другу.

– Может, инструкции? – предположил Костя.

– Фигукции! – несколько грубо возразил Евстигнеев. – Где ты видел, чтобы инструкции высылали в посылках? Была бы бандероль. Скорей уж патроны.

– С ума сошел! – возмутился Костя. – Кто будет боеприпасы почтой высылать? Да и зачем? Все, что надо, я и так получил. Может, там подарки?

– Ха-ха! – развеселился Евстигнеев. – От Деда Мороза! Тоже мне, мечтатель!

Сгорая от нетерпения, они добежали до евстигнеевского дома, положили посылку на стол и вооружились пассатижами.

– Посто-ой! – послышался в окне гнусавый голос, и на пол спрыгнул Антуан. – Не открывай, может, там взрывчатка?

Костя и Евстигнеев уставились на говорящего кота.

– А ты чего здесь делаешь? Тебе где положено быть?

– Раз я здесь, значит, надо! – авторитетно заявил Антуан. – А вот посылочку не мешало бы проверить… Мня-а! – Он вспрыгнул на стол и принялся обнюхивать ящик. – Та-ак! Клейстером пахнет… резиной пахнет… Взрывчаткой не пахнет. Можно открывать!

– Тоже мне специалист, – хмыкнул Костя, – не мешай уж! – Он смахнул кота на пол и принялся отделять крышку.

– Давай, что ты тянешь? – торопил его Евстигнеев. – Ну?!

Крышка упала на пол. Друзья, затаив дыхание, наклонились над посылкой.

В ящичке поверх толстой вощеной бумаги лежали какие-то документы. Ничего не понимая, Костя взял их и принялся рассматривать, а Евстигнеев немедленно развернул бумагу.

– Вот это да! – восхищенно воскликнул он и причмокнул языком от восторга. В посылке оказались изумительные по форме и цвету яблоки, груши, сливы, персики…

Недолго думая Евстигнеев схватил самое румяное, самое сочное на вид яблоко и вонзил в него зубы. Точнее, попытался вонзить. На лице Евстигнеева изобразилось удивление.

– Крепкие, однако! – пробормотал он и еще сильнее сжал могучие челюсти. И тут же взвыл от боли.

Зубы со скрипом погрузились в какую-то слишком уж неподатливую яблочную плоть, да так там и завязли.

– Стой! – запоздало крикнул Костя. – Это же муляжи!

– Фа-фа-фа! – забормотал Евстигнеев, смаргивая выступившие слезы. – Шпашите!

– Сейчас помогу! – испугался Костя и кинулся к ящику стола, где лежали клещи.

– Фа! – вытаращил Евстигнеев глаза. – Фафей футеш!

– Точно! – обрадовался Костя. – Камень чудес!

Он вытащил сердито посверкивающий камень и взмахнул рукой:

– Пусть Евстигнеев освободится!

Сверкнул золотистый свет, яблоко тяжело упало на пол, а Евстигнеев облегченно вздохнул и сомкнул челюсти.

– Ну и ну! Что же это за дрянь? Едва без зубов не остался! – Он осторожно ощупал челюсть.

– А ты тоже хорош, соблазнился, – проворчал Костя. – На вот, читай!

Евстигнеев взял отпечатанные на принтере бумажки и прочел: «Распоряжением министерства за номером двести десять дробь одиннадцать данные образцы рекомендуются для наглядной агитации как наиболее совершенные. Все муляжи изготовлены по новейшей технологии с применением лучших образцов пластмасс…»

– Идиоты, – вздохнул Евстигнеев. – Убивать за такие шутки надо! Думал ведь уже – все, без зубов останусь. – Он тяжело сглотнул слюну и покосился на ящик с лжефруктами. И тут его лицо озарилось радостной улыбкой. – Давай отдадим их Шлоссеру, он любит разные загадки природы!

– Зря скалишься, – сказал Костя, – Шлоссер не такой дурак, чтобы на муляжи набрасываться. Но мысль правильная. Отдадим. Пусть поставит в кабинете у директора. К нему разные посетители приходят, вот пусть и любуются.

– Только ты это… Не говори ему, что муляжи, – зашептал Евстигнеев, – пусть сам разберется… Кстати, где Антуан?

– Да здесь я, – лениво откликнулся кот, – слушаю наш бред и краснею, краснею!

Евстигнеев не мигая уставился в нахальные глаза кота.

– Кончай треп. Говори, почему с поста ушел, наблюдение бросил?

– Что бросил? Кто бросил?! – возмущенно завопил кот. – У меня, между прочим, обед! Да и смотреть там сейчас не на что. Страшные они там сидят, рогатые! Шапки клеют.

Костя закатил глаза:

– Ты когда-нибудь научишься внятно излагать свои мысли? Рассказывай по порядку, а то я что-то перестал тебя понимать. Какие рога? Какие шапки?

– Как это – какие рога? – удивился Антуан. – Натуральные!

– Зарапортовался, – усмехнулся Евстигнеев. – Переел колбасы.

– Скорей уж, мняу, не доел! – парировал кот и продолжил: – Сидел я на подоконнике. Хорошо устроился. Перекусил, конечно. А тут заявляются они. Майки на башку накрутили, сопят, пыхтят… А потом как снимут!.. – Тут Антуан театрально схватился за голову. – Я чуть не слетел! Но выдержал. Вынес! За это мне причитается… Да. И вот как сняли, так у всех четверых вижу – рога! Ну тут ихняя бабка прибегает, тащит пилу, а они, значит, валят одного своего на стол и зачали его пилить! Да только ничего не вышло. Пила затупилась. А теперь вот шапки клеют, чтобы можно было на улицу выйти, а то ведь – позор!

Костя и Евстигнеев переглянулись.

– Я все понял, – сказал Костя, – это Степанидовна. Ее работа. Она еще вчера хотела с ними разобраться.

– Но не таким же способом! – возмутился Евстигнеев. – Это же черт-те что! Погоди, а может, они сами что-нибудь съели? Или нет… Может, они подумали, что они черти? От самовнушения знаешь что бывает?!

– Это заклятие, – твердо сказал Костя, – Яга решила их выжить из деревни. Некстати они сейчас. Если прилетят космические пираты…

– Вот с ними они и найдут общий язык, – добавил Евстигнеев.

– Поэтому от них нужно избавиться как можно скорее.

– Ты думаешь, они с этими рогами сразу в город подадутся? – возразил Евстигнеев. – Озорство это и глупости!

– А если у нее план? – не согласился Костя.

– Ага, – саркастически сказал Евстигнеев, – своих чертей не хватает, решила организовать иностранный легион!

– Еще у них там четвероногий петух есть, – добавил Антуан.

– Знамо дело, – кивнул Евстигнеев, – хороший петух, опытный образец. Гениальная идея Шлоссера!

– Ничего в этом гениального нет, – возразил Костя, – это же уродство!

– Это мясо, – твердо сказал Евстигнеев. – Варишь курицу и получаешь четыре ножки. Выгода!

– Выгода… – саркастически произнес Костя. – Идиотизм это, а не выгода, – Тут Костя внезапно остановился, словно озаренный неожиданной идеей. – Вот если этого петуха скрестить…

– С березой! – крикнул Антуан.

– Гениально! – расхохотался Евстигнеев. – Мясная роща! Каково? Представь себе, входишь в березовую рощу, а она кукарекает! Петухами поет, квохчет! Вот тебе и решение продовольственной проблемы!

– Петушиная роща! – воскликнул Антуан. – Это как в песне: «Роща петушиная стоит. Тихая, кудахчущая роща!»

– Хватит зубы скалить, – сказал Костя, – всякую идею можно довести до абсурда. Телефон!

Действительно, в комнате зазвонил телефон.

Евстигнеев снял трубку:

– Семеныч, ты, что ли? Что? А почему такая спешка? Понял, бежим! – Он бросил трубку на рычаг. – Шлоссер новое изобретение сделал. Говорит, что поможет в борьбе с космическими пиратами. Вот видишь? В отличие от нас, он времени даром не терял! А у нас даже механический мужик и то не отлажен.

– Мы тоже дурака не валяем, – возразил Костя. – Леший вон изобрел от-ворот-поворотное зелье. Окропим лес – никакие пришельцы туда не сунутся!

– Еще неизвестно, как это зелье подействует на инопланетян, – сказал Евстигнеев, – может, у них невосприимчивость? Ты вон на Гаврилу глянь, его из пушки не пробьешь, а ты – зелье! В общем, пошли, не будем терять времени.

Костя на всякий случай взял с собой камень чудес, а Евстигнеев сунул в карман кусочек сахара для Гаврилы.

– А яблоки? – скрипучим голосом напомнил кот.

– Тьфу ты! Точно!

Они прихватили с собой коробку и выбежали на улицу. Калитку им открыл сам хозяин.

– Полумракову я позвонил, – сказал он сухо, – сейчас должен подойти. А это что у вас такое? – Семеныч уставился на красивые муляжи.

– Это вам, – сказал Костя, – отдадите директору, пусть лежат в кабинете как образцы!

– Хорошие образцы! – сказал Шлоссер и, неожиданно быстро сцапав яблоко, вонзил в него зубы.

– Тьфу! – Костя даже сплюнул с досады. – Да что вы все – сговорились? Это же муляжи!

– Хрум! – Шлоссер откусил яблоко и принялся его вдумчиво жевать.

– Ай! – Евстигнеев страдальчески сморщился и, приоткрыв рот, заглянул Шлоссеру в глаза. Глаза механика были спокойны.

– Ну чего уставился? – спросил он, прожевав кусок. – Что я, не понимаю? Обработка торсионными полями! Даже неинтересно.

– Дайте яблоко! – потребовал Костя. – Его не едят!

– Не дам! – сказал Семеныч и спрятал руку с яблоком за спину. – Это дело принципа. Я сам пеку печенье из кварков!

И он откусил еще кусок.

– Я тут ни при чем, – сказал Евстигнеев.

Костя вытер со лба пот и повторил попытку.

– Федор Семеныч! – повторил он. – Это муляжи. Из пластмассы! Их не едят!

– Из пластмассы?! – Шлоссер перестал жевать. – Что ж ты мне сразу не сказал?

– Я только это и пытаюсь делать, – сказал Костя, – да вы же меня не слушаете!

– Ладно, – вздохнул Семеныч и посмотрел на полусъеденное яблоко, – а ведь ничего… ничего. Пресноваты, конечно. – И он запустил огрызок в кусты.

– Вай! – В кустах кто-то взвизгнул и затих.

Шлоссер подозрительно покосился на кусты, затем подобрал, с земли обрезок трубы, но кинуть не успел. Из кустов с диким воплем выскочила неуклюжая фигура в длинном черном плаще и сиганула через забор.

– Что? Кто? – ошарашенно прошептал Евстигнеев.

– Шпион, – лениво бросил Семеныч. – Гаврила вчера тоже одного поймал, хорошо дубиной приложил! Но шустрый, гад, оказался, все равно удрал. Понимаешь, Костя, промышленный шпионаж – дело серьезное. Работают спецы, поймать трудно.

– Но ведь они могут украсть ваши изобретения! – воскликнул Костя. – Этого нельзя допустить!

– Ничего они у меня не украдут, – отмахнулся Шлоссер. – У меня же все запатентовано. Ха-ха-ха! – И он захохотал, согнувшись пополам, словно выдал необыкновенно смешную шутку. – Да. Потому и толкаются здесь, что ждут, когда я что-нибудь изобрету, а запатентовать еще не успею, вот. А они тут как тут! Но трудно им: они ведь друг с другом конкурируют, разборки устраивают, чаще всего им не до меня.

– А чьи это шпионы? – заинтересовался Костя.

– Эти – английские, судя по выговору и по стуку… – сказал Шлоссер.

– Как это – по стуку? – удивился Евстигнеев.

– Ну когда Гаврила их палкой по голове стучит, гул такой идет, специфический. А предыдущие были американцы. Не повезло им.

– Гавриле попались?

– Да нет. Они в дом пролезли, в лабораторию, и чего-то там хватанули. То ли тысяч пять рентген, то ли под торсионное излучение попали. Короче, мутировали, так что глянуть не на что стало, и в лес подались. Обратно-то их в таком виде не примут! – Он хотел было уточнить, что же за вид был у незадачливых шпионов, но не успел: в калитку постучал Полумраков.

Савелий был в спортивном костюме и в кедах.

– Жене сказал, что на пробежку, а то бы не пустила, – с ходу заявил он, но Шлоссер только махнул рукой:

– Пошли, пошли! Чего время тянуть?

Друзья вошли в дом, и Семеныч провел их в лабораторию. В углу под каким-то генератором стояла раскладушка.

– У меня тут беспорядок, – сказал Шлоссер, – не обращайте внимания. И это… провода не заденьте! А то коротнет что-нибудь, а последствия могут быть разные.

– У тебя все эксперименты чреваты катаклизмами, – проворчал Евстигнеев. – Прошлый раз говорил, что планета может с орбиты сойти. Ну подумай, что за чушь!

– Верно, чушь, – миролюбиво согласился Семеныч, – это я так сказал. Чтобы не сильно пугались. Потому что когда человек пугается, у него начинают дрожать руки и он вообще может разных глупостей наделать.

– Так, значит, Земля с орбиты бы не сошла? – на всякий случай уточнил Полумраков.

– Нет, конечно, – пожал плечами Шлоссер. – Как она могла сойти с орбиты, если бы превратилась в пар? В излучение?

– Евстигнеев! – громко пожаловался Полумраков. – Кого мы пригрели на своей груди? Гения терроризма!

– Никакого террора, чистая наука, – возразил Шлоссер. – А наука требует…

– Капиталовложений! – быстро сказал Евстигнеев. – Хватит базарить, давай по делу.

– По делу… – Глаза Шлоссера азартно блеснули. – Сначала несколько слов, друзья мои! Изобретен перемещатель!

– Снова телепортация, что ли? – скривил губы Евстигнеев. – Это же пройденный этап!

– Не спеши, – строго сказал Шлоссер. – Это особый перемещатель. Вот вы смотрите, например, кино. Там другой мир, вымышленный, конечно, но интересный, яркий, в котором хотелось бы побывать…

– Это смотря какое кино, – осторожно возразил Полумраков.

– Не придирайся, – отмахнулся Шлоссер. – Так вот, такие миры, как ни странно, все же существуют в реальности. Творческие люди, режиссеры там, писатели – только улавливают их, разглядывают, как бы сквозь магический кристалл. А вот с помощью моего прибора в этих мирах можно путешествовать!

Он посмотрел на друзей, ожидая ответной реакции. Реакция была сдержанной.

– Как это: в реальности? – усомнился Костя. – Выходит, какую бы дурь ни придумал режиссер, все это уже где-то есть?

– Вот именно! – воскликнул Шлоссер. – В необозримой, бесконечно разнообразной Вселенной есть абсолютно все! А мой перемещатель – средство передвижения по этим мирам.

– Любопытно, – сухо сказал Евстигнеев, – а фильмы ужасов? Или, к примеру, про Конана-Варвара?

– Есть и такие миры, – сказал Шлоссер.

– А… к примеру, эротика? – заливаясь краской, спросил Полумраков.

– Ну этого добра и здесь навалом, – огрызнулся Евстигнеев. – Вон у тебя Антонина… По сравнению с ней любая эротика усохнет!

– Это уж точно, – грустно вздохнул Полумраков.

– А какое отношение это имеет к обороне от космических пиратов? – напомнил Костя. – Вы же сами сказали…

– К космическим пиратам это имеет самое прямое отношение, – сказал Шлоссер, сдержанно улыбаясь. – С помощью моего прибора мы перекинем пиратов в «Звездные войны». Тамошние джедаи в два счета с ними расправятся!

– Или к вампирам отправим, – потирая руки, сказал Евстигнеев. – Вот графу Дракуле будет подарочек!

– Все это так, – сказал Шлоссер. – Но, друзья мои, аппарат следует испытать. У кого будут пожелания?

– В смысле? – не понял Евстигнеев.

– В смысле выбора видеокассет, – сказал Семеныч. – Правда, предупреждаю сразу: боевики не заказывайте. Пристрелят или морду набьют. Нам это ни к чему. Лучше уж что-нибудь сказочное.

– Про Кощея Бессмертного! – обрадовался Полумраков.

– Нам и своего хватает, – возразил Костя. – Может, про космос?

– Еще чего! – возразил Полумраков. – Помнишь фильм «Чужие»? Там еще весь экипаж сожрали. Лично мне туда что-то не хочется!

– Тогда историческое. Про Спартака, например.

– Ты думай, что говоришь, – возмутился Полумраков. – Зарубят на фиг!

– Тогда, братцы, отправимся туда, куда я скажу, – вмешался Шлоссер. – Я много над этим думал. Есть ведь и не такие кровавые фильмы. Например, «Фараон».

– Помню я эту киношку, – сказал Евстигнеев, – про Древний Египет. Вообще-то это мысль. Времена там тихие, народ смирный, правда, фараона этого все-таки зарезали. Но мужик он был неплохой.

– Ну так мы его спасем! – воодушевился Костя.

С этой идеей согласились все. Только Полумраков колебался.

– Антонина хватится, – сказал он, – вы не знаете Антонины!

– Мы знаем твою Антонину, – возразил Семеныч, – она и моргнуть не успеет, как мы вернемся! Там время течет независимо от нашего. В какую минуту мы войдем в тот мир, в такую же и вернемся. Короче, включаю установку!

Только тут друзья обратили внимание на видеомагнитофон, телевизор и здоровенную, от пола до потолка, раму из гнутых алюминиевых трубок.

– Дверь в иной мир! – осклабился Шлоссер, указывая на нее.

Он выбрал кассету, перемотал ее на нужное место и поднял вверх палец:

– Начинаю отсчет!

– Постой! – крикнул Евстигнеев. – К фараону без подарков нельзя – обидится.

– Дубина! – Шлоссер выразительно выругался и шлепнул себя по лбу. – Я и не подумал! А что бы ему такое подарить? Он же дикарь… А! Подарю магнитофон, пусть музыку слушает. И пиво… Это отвлечет его от политики. Глядишь, и цел останется.

Он подцепил стоящий на полке «Панасоник» и выбрал несколько кассет. Потом метнулся к холодильнику и вытащил упаковку пива в жестяных банках.

– Может, не надо пива? – запротестовал Костя. – Зачем делать из фараона алкаша?

– Ерунда, – отмахнулся Шлоссер, – пусть попробует фирменного! Он хоть и фараон, а жизнь-то у него – собачья. Оттянется, отдохнет. Включаю перемещатель!

Щелкнул какой-то тумблер, и пространство внутри алюминиевой рамы осветилось и побежало полосами. Шлоссер что-то еще подкрутил, и через минуту друзья увидели широкий мощеный двор, скопище народу и пока еще пустой трон.

– А как мы разговаривать-то будем? – всполошился Костя, но Семеныч умудренно усмехнулся:

– Чудак-человек! Фильм-то дублированный! Значит, по-русски. Пошли, – и первый шагнул на раскаленные камни.

Друзья последовали за ним. В лицо ударил непривычно яркий свет, Костя вдохнул раскаленный воздух и огляделся. Кругом шумела разноголосая толпа. Гости фараона стояли, прижавшись вплотную к каким-то телегам, мешкам, возам. Друзей несколько раз пихнули, и никто, абсолютно никто не удивился ни их внезапному появлению, ни странной одежде.

– Ноль внимания! – разочарованно сказал Евстигнеев, поглядывая то на египтян, то на гостей.

– Закон жанра, – прошептал в ответ Шлоссер.

Фараон явно запаздывал. Между тем слуги аккуратными веничками обметали царское сиденье и дорожку.

– Мм-няу! Лисипицина бы сейчас сюда, – прозвучал знакомый голос.– Он бы им показал, как метлой работать надо!

– Верно говоришь, – засмеялся Костя, повернувшись к Шлоссеру, но тот был занят тем, что перематывал магнитофонную пленку.

– Благодать! Мм-няу! – снова послышался тот же голос. – Тепло, как на родине!

На этот раз Костя посмотрел на Евстигнеева, а тот – на него.

– Ты чего мелешь? – прошептал Евстигнеев. – Нашел благодать! Жара, как в бане!

– Я ничего не говорил, – пожал плечами Костя, – это, наверное, Полумраков.

– Да какой я вам Полумраков? – возмутился голос. – Зенки-то разуйте!

– Антуан! – хором воскликнули друзья. – Это ты?!

– Ну я, я, – с добродушно-ворчливыми интонациями сказал кот и запрыгнул Евстигнееву на плечо. – Значит, вот какой ваш эксперимент? На солнышке греемся… Это Канары или что?

– Молчи, – сказал Костя, – пока тебя не съели! Посмотри вон на этих, бородатых. Видишь, глядят на тебя и облизываются! И вообще, ты как сюда попал?

– Как попал, как попал, – скрипучим голосом передразнил его кот. – Между прочим, с настоящими друзьями так не поступают! Вам интересно, а я что – рыжий?

– Рыжий, – сказал Костя, – еще какой рыжий!

– Ах это… – Антуан вспушил рыжую шерсть и самодовольно пригладил усы. – Это шатен называется. Самый популярный в Париже цвет!

– Хватит трепаться! – зашипел Шлоссер, сделав большие глаза. – Вы сейчас половину Египта перепугаете!

– Потому что я говорящий? – загордился Антуан.

– Потому что ты глупый!

– Это я-то? Я?!

– Тише вы! – взмолился Полумраков. – На нас уже смотрят.

В самом деле, один из бородатых ассирийцев не сводил с говорящего кота вытаращенных глаз.

– Ну чего буркалы выкатил? – пробормотал Антуан. – Говорящих котов не видел?

– Нэ бачил, батько! – воскликнул бородач, невольно хватаясь за усы. – Це ж диво дивное!

Однако столь многообещающий диалог с представителем иноземной делегации, которую Костя принял за ассирийцев, был прерван самым решительным образом.

Оглушительно затрубили трубы, на площадь выбежал запыхавшийся человек и принялся беззвучно раскрывать и закрывать рот.

– Отдышись, бедолага! – послышалось из толпы.

– А?! Хрр! Кхе-кхе!

Гонец наконец-то восстановил дыхание, прокашлялся от пыли и пропищал:

– Его величество Рамзес Тринадцатый!

Снова взревели трубы, и в конце улицы показалась процессия. Впереди шагали охранники с дубинами. Они свирепо поглядывали вокруг и случайных зевак прогоняли с пути пинками и подзатыльниками.

Дубинку они применили только один раз, чтобы отогнать чересчур ретивого просителя. Дубина с хрустом вошла в соприкосновение с высокой прической египтянина, и сразу обалдевшего бедолагу уложили отдыхать тут же, неподалеку.

К несчастью, всю эту сцену наблюдал молодой фараон. Он бодро спрыгнул с носилок и уставился на телохранителя.

– Кто это был? – строго и требовательно спросил он.

– Проситель, ваше величество! – склонился телохранитель.

– Ты посмел обидеть просителя, который шел ко мне за справедливостью? – рассердился фараон. – Форменное безобразие! Наклони голову!

Охранник послушно наклонил голову и вздохнул. Костя замер. «Кошмар! – подумал он. – Вот первобытные нравы! Сейчас срубит башку ни за что, факт!»

Между тем фараон подал знак второму телохранителю.

– Этот человек обидел представителя моего народа, – надменно произнес он. – Накажи его!

Глаза второго телохранителя азартно блеснули.

– С радостью, ваше величество! – гаркнул он, и вто же мгновение хрястнул своего напарника дубиной по голове. Напарник с блаженной улыбкой свалился на мостовую.

– Ты выполнил мой приказ, но ты ударил моего охранника! – строго сказал фараон. – Ты тоже должен быть наказан. Таков мой справедливый закон!

Второй охранник наклонил голову, и к нему с радостной ухмылкой шагнул третий… Он посмотрел на второго с каким-то странным вожделением и взвесил в руке дубину. Вскоре и второй охранник улегся рядом с первым.

Такая же участь постигла и третьего, а затем и четвертого охранника. Когда из охраны остался один-единственный человек, фараон самолично отправил его в глубокий нокаут при помощи царского жезла. Причем сделал это весьма умело и быстро.

– Вот так! – сказал он, поглядывая на притихшую толпу. – Мой суд строг и справедлив! Никто в Египте не может безнаказанно обидеть человека. Конечно, кроме меня, – тут же добавил он.

– О мудрейший из мудрых, – немедленно взвыла придворная челядь, – о величайший из великих! Когда ты идешь, дрожит земля, твоя сила – самая сильная сила! Твоя правда – самая правдивая правда!

– Правда? – несколько наивно уточнил фараон.

– Правда, правда! – в восторге взвыли приближенные и принялись, подвывая, хвалить фараона на все лады.

Скучные, тягучие потоки славословия продолжались еще минут десять, пока фараон не свесил все той же царственной колотушкой по лбу кому-то из придворных. Все стихло.

Фараон молча уселся на трон, и подметалы тут же принялись обмахивать царя от мирской пыли. Действовали они суетливо и неслаженно, вдобавок начали с обуви, а закончили головным убором. При этом самый шустрый ухитрился провести метелкой фараону по губам. Его величество поморщился и чихнул.

– Доброго здоровьица! – послышалось из толпы.

– Спасибо на добром слове, – как-то уж очень запросто ответил фараон и с интересом посмотрел на окружающих.

Тотчас откуда-то выскочил тип в белом одеянии, лысый и до странности похожий на Берию.

– Ваше величество! – сладко улыбаясь, забормотал он. – Вам нельзя, нельзя в таком тоне разговаривать с простым людом! Нельзя быть таким либеральным, это может привести…

– Да, мой милый Имхотеп, – кивнул фараон, – я с тобой согласен! – При этом он так выразительно погладил свой царский жезл, что верховный жрец невольно схватился за голову. – Не будем вести дискуссию, – улыбнулся фараон. – Давай, Имхотеп, объявляй, что там у нас? А то сегодня жарко что-то!

Верховный жрец подвинул ногой лежащего на дороге стражника и возвестил:

– Посольство Федеративного царства Ассирия! – и, махнув бородатым мужикам рукой, добавил: – С подарками вашему величеству!

Снова грянули трубы, и заросшие мужики поперли к трону какие-то сундуки и ящики.

– Вот меха барсучьи да соболиные!

– Вот рога оленьи: хорошие, ветвистые, куда хочешь пригодны!

– А вот кадушка груздей соленых да рыжиков моченых!

– Вот камушки самоцветные, на берегу реки подобраны!

– А вот капуста квашеная, до того хороша, что слюнки текут!