— Камень Владычества у тебя? — слабым голосом спросил Башэ, обращаясь к Улафу. — Ты сберег его, правда?
Сил у Башэ хватало лишь на шепот, но слова он выговаривал отчетливо. И голос его был совершенно спокойным.
— Конечно, Башэ. Смотри.
Улаф достал мешок и показал пеквею. Взгляд Башэ переместился на Шадамера.
— Я уже просил вас взять от меня Камень Владычества. Тогда вы ответили, что Владыка Густав передал его мне, и потому я должен его хранить. — Башэ помолчал, слегка пожав плечами. — Я мог бы хранить его и дальше, но сомневаюсь, что сумею забрать его с собой в мой мир снов. Там очень тихо и спокойно. Жители мира снов не захотят, чтобы я этим Камнем нарушил их покой.
— Не волнуйся, Башэ, я возьму Камень Владычества, — сказал Шадамер.
Барон протянул руку и взял мешок.
— Я исполню завещание Густава. Я должен был бы сделать это еще тогда. Если бы я…
Шадамер покачал головой, не в силах продолжать.
— Наклонитесь пониже, — попросил Башэ. — Я расскажу вам секрет этого мешка. Вы ведь знаете, у него есть магическая защита.
Барон наклонился почти к самым губам пеквея, и Башэ рассказал ему, как надлежит обращаться с мешком.
— Магия скрывает Камень, и сейчас он невидим. Чтобы его увидеть, вам надо произнести имя жены Густава. Ее звали Адела.
— Я все выполню, — пообещал Шадамер. — Прости, что я не взял эту ношу раньше. Наверное, тогда бы все пошло по-иному.
— Нет, хорошо, что Камень был у меня, — возразил Башэ. — Если бы он оказался у вас, врикиль во дворце сразу бы его почуял.
— Ты прав, — согласился Шадамер. — Я как-то об этом не подумал.
Барон через силу улыбнулся.
— Ты с честью выполнил свой долг, Башэ. Знай, что ты — настоящий герой. И пусть в твоем мире снов все узнают об этом.
— И Джессан тоже так считает. — Угасающие глаза Башэ повернулись к другу. — Джессан, скажи мне это еще раз.
Джессан взял хрупкую руку Башэ.
— Тебя похоронят в кургане, где погребены тревинисские воины. Ни одного пеквея еще не хоронили с такими почестями.
Башэ не сводил с него глаз.
— Твое тело понесут самые храбрые воины нашей деревни. Погребальная процессия будет длинной и торжественной, — продолжал Джессан. — Тебя положат на почетном месте, рядом с Владыкой Густавом.
— Мне это нравится. Ни один пеквей… с такими почестями, — прошептал Башэ. — Я рад, что ты нашел себе взрослое имя — Оберегающий. Я тогда смеялся над ним. Прости меня. Пусть это имя не такое звучное, как Бездонный Бочонок, но оно тебе подходит.
Джессан крепко сжал руку друга в своих пальцах. Переведя дыхание, он сказал:
— Это еще не все. Когда кто-то из тревинисских воинов окажется в беде, твой дух придет ему на помощь вместе с духами других героев.
Башэ улыбнулся.
— Я надеюсь… хотя я вряд ли смогу сражаться.
Башэ слегка вздохнул. Его тело напряглось, потом вытянулось. Рука, которую держал Джессан, обмякла. Свет жизни постепенно уходил из глаз Башэ.
Улаф, приложив ухо к груди пеквея, слушал биение его сердца. Через какое-то время он протянул руку и закрыл Башэ глаза.
— Башэ ушел от нас, — тихо произнес он.
ГЛАВА 7
Шадамер тяжело опустился на стул и обхватил руками голову. Вот и еще одно прощание навсегда. И опять сердце разрывается от боли, а внутри — ничего, кроме безысходности, горьких сожалений да запоздалого чувства вины. Ему казалось, что он барахтается в черных водах бешено несущегося потока, а тот неумолимо тащит его куда-то. Противостоять потоку у барона не было сил. Что толку бороться? Все равно еще немного, и черная вода накроет его с головой. Шадамер с завистью глядел на тело Башэ, на умиротворенное лицо отважного пеквея. Оно разгладилось: ни боли, ни забот. Барон и сам жаждал умиротворенности и покоя. Увы, такой роскоши он не мог себе позволить. У него был долг перед Алисой, и перед Башэ тоже. И Камень Владычества, и ответственность за него перешли теперь к Шадамеру. Отныне ему решать, что делать дальше.
Итак, богобоязненная и властолюбивая Кловис распустила Совет Владык. «Невелика потеря», — подумал Шадамер. Разве можно ожидать от этих старых дурней каких-нибудь решительных действий? Но только ли они виноваты в том, что, лишенный свежей крови, Совет неизбежно дряхлел? И не господин ли Шадамер в свое время беспечно отказался от возможности влить туда свежую кровь?
Владыка Пустоты и его полки звероподобных таанов встали лагерем у самых стен Нового Виннингэля. Королевская династия прервалась, ибо под обличьем восьмилетнего мальчишки скрывается врикиль. Это он убил короля Хирава — давнего друга Шадамера, — а затем, расправившись и с наследным принцем, принял облик своей невинной жертвы. Регент Кловис даже не подозревает, кто на самом деле этот миловидный ребенок. Шадамеру раскрылась страшная правда, но как убедить других поверить в нее? Барона теперь считают государственным преступником, посягнувшим на жизнь юного короля. Шадамеру грозит… нет, даже не казнь без суда и следствия. Врикиль наверняка уже приказал поймать барона и убить прямо на месте.
Шадамер не боялся королевских гвардейцев. Страшно, что совсем скоро ему придется навсегда проститься с Алисой — женщиной, которую он любил столько лет. С единственной его любовью.
— У меня не хватает сил, — сокрушенно прошептал барон. — Не могу. Башэ… и ты, Алиса… вы поверили не в того человека. Вы заплатили за это своей жизнью. Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, куда теперь идти…
— Шадамер! — раздалось у барона над ухом.
Шадамер разжал руки, открыл глаза. Над ним стоял Улаф.
— Простите, что разбудил вас.
— Я не спал.
— Барон, вам нужно к Алисе, — запинаясь сказал Улаф.
Шадамер побледнел. «Нельзя раскисать, — тут же мысленно одернул он себя. — Это — мой долг перед нею».
— Уже пора? — спросил он Улафа.
— Вам лучше пойти к ней, — уклончиво ответил Улаф.
Упершись руками в стол, Шадамер встал. Он отказался от помощи Улафа и пошел сам. Он чувствовал себя лучше. Правда, ужасы Пустоты не исчезли. Они плавали на поверхности темной воды вместе с обломками его жизни, но телесная сила постепенно возвращалась. Он прошел в кладовую, заметив, что Улаф остался на пороге.
Барон пробирался меж бочек и ящиков туда, где он оставил Алису, и мысленно спрашивал себя, не мерещится ли ему это диковинное зрелище.
Алиса лежала, накрытая подобием балаганного шатра.
На ее плечи и туловище была накинута какая-то яркая, пестрая ткань, унизанная камешками и колокольчиками. Кажется, где-то он уже все это видел. Взглянув на Бабушку, Шадамер сразу вспомнил. Ну конечно, старуха сняла свою немыслимую, гремящую и звенящую юбку и накрыла ею Алису.
Быть может, так велел неведомый ему пеквейский обычай прощания с умершими? Возможно, Бабушка не перенесла смерти внука и тронулась умом. Только бы ему самому не потерять рассудок, подумал барон. Как-то он поведет себя, когда увидит ее?
Лицо Алисы скрывали рыжие волны ее волос. Чувствовалось, что боль уже не мучила ее. Руки и ноги оставались спокойными, как у крепко спящего человека. Наверное, Алиса покинула этот мир во сне. «Такой я ее и запомню», — подумал Шадамер.
Барон опустился на колени. Он приподнял руку Алисы и поднес к своим губам.
— Прощай, любовь моя…
Бабушка откинула ей волосы с лица. Шадамер сдавленно вскрикнул.
Лицо Алисы очистилось от всех прыщей и язв. Когда Бабушка коснулась ее лица, Алиса открыла глаза. Увидев Шадамера, она сонно улыбнулась барону и вновь погрузилась в сон.
— Ты спасла ее! — закричал Шадамер.
Во всем Лереме не было для него сейчас лица прекраснее, чем морщинистое, похожее на грецкий орех лицо пеквейской старухи.
Бабушка пожала плечами и покачала головой.
— Может, я ей и помогла. Но трудилась не я, а боги.
Она вздохнула и вопросительно подняла на барона глаза.
— Как Башэ?
— Он покинул нас, Бабушка. Я очень скорблю.
Шадамер показал ей мешок.
— Башэ передал Камень Владычества мне. Я обязательно завершу то, что поручил ему Густав. Я обещал это твоему внуку.
Старуха молча кивнула и принялась разглаживать свою юбку. Часть камней она передвинула. Колокольчики слабо звякнули. Бабушка не торопилась убирать с Алисы это странное покрывало, сама оставаясь в поношенной и ветхой сорочке.
— Она теперь будет долго спать, — сказала Бабушка. — Когда проснется, будет как новая.
Старуха обернулась к Шадамеру, блеснув своими почти черными глазами.
— Она тебя очень любит.
— Я тоже очень люблю ее, — сказал Шадамер, не желавший выпускать Алисину руку.
Бабушка подняла два стиснутых кулачка.
— Есть такие камни, что притягивают к себе разные железки.
— Магниты, кажется, — подсказал барон, не понимая, куда она клонит.
— Наверное. А знаешь, что бывает, когда сведешь их вместе?
Бабушка с видимым усилием пыталась соединить кулачки, но их относило в разные стороны.
— Такова воля богов, что этим камням всегда приходится быть порознь.
— Меня никогда особо не занимала воля богов, да и они сами — тоже, — сказал Шадамер, продолжая гладить Алису по волосам.
— А зря, — сердито произнесла Бабушка.
Она быстро подхватила свою юбку и надела через голову. Бабушка несколько раз дернула плечами, и юбка послушно скользнула на ее костлявые бедра, собравшись в складки вокруг ног. Колокольчики недовольно зазвенели.
— Зря, — повторила Бабушка. — Это боги вернули ее.
— Но боги почему-то не вернули Башэ, — возразил Шадамер. — Ты просила богов исцелить его раны, а они отказались.
Бабушка молча вскинула руку, отирая слезы.
— Что ж ты не сердишься на богов за это? — не унимался Шадамер. — Они спасли совершенно чужую тебе женщину, но забрали твоего внука. Почему же ты не топаешь ногами, не потрясаешь кулаками и не кричишь так, чтобы твой голос прорвал небеса?
— Я буду скучать по нему, — призналась Бабушка. Все ее горе и боль отражались на сморщенном лице, но голос оставался спокойным, почти безмятежным. — Я похоронила всех своих детей. Уже и многих внуков нет. Башэ я любила больше всех. Он ведь совсем еще мальчишка, жить бы да жить. Потому я и просила богов вернуть его. Я даже молила их, чтобы они забрали меня, а не его. Я ведь так и думала, что умру где-нибудь по дороге. Я хотела умереть здесь, в своем городе снов. Но боги, — Бабушка пожала плечами, тихо звякнув колокольчиками юбки, — они решили по-другому. Ты слышал, чтобы хоть один младенец смеялся, придя в этот мир? Если б можно, он юркнул бы назад, туда, где тепло и темно. А мы еще называем жизнь подарком. — Бабушка встряхнула головой. — Может, настоящий подарок — это смерть. Мы, как новорожденные младенцы, боимся уходить из знакомого мира.
Шадамер промолчал. Ему не хотелось спорить с Бабушкой. Он считал богов (если они вообще есть) жестокими и непоследовательными, а их действия — подверженными сиюминутным капризам.
Неожиданно Бабушка звонко шлепнула барона по лбу.
— А это за что? — оторопело спросил Шадамер.
— Ты так и остался избалованным мальчишкой, барон Шадамер, — сурово ответила Бабушка. — У тебя есть все, что тебе надо, а ты, как маленький, катаешься по земле, колотишь ногами, вопишь и требуешь еще. Даже не знаю, и чего боги возятся с тобой?
Бабушка гневно прошла мимо него, сопровождая каждый шаг перезвоном и перестуком. На пороге она задержалась и еще раз посмотрела на барона.
— Должно быть, боги очень уж тебя любят.
Шадамер в этом сильно сомневался, но сейчас ему было все равно. Главное — боги любят Алису не меньше, чем он. Остальное его не занимало. Шадамер поднял Алису на руки, прижал к себе, и ему захотелось кричать, но уже от радости. Тепло жизни растекалось по ее телу.
— Барон, — негромко позвал Улаф. — Нам надо…
— Она будет жить! — перебил его Шадамер, еще крепче обнимая Алису.
Она что-то промурлыкала во сне и уютно устроилась у него на руках. Барон уже знал: проснувшись, она станет все яростно отрицать и называть «шадамерскими штучками».
— Хвала богам! — обрадовался Улаф. — Но мы не можем задерживаться здесь. Таанская армия Дагнаруса того и гляди займет Новый Виннингэль. Зачем же нам оставаться в осажденном городе?
Зная непредсказуемый характер Шадамера, Улаф поспешил добавить:
— Или вы решили остаться?
— Ни в коем случае, — с жаром произнес барон.
Его мысли обретали прежнюю ясность. Он чувствовал в себе силы противостоять черному потоку, стремящемуся затянуть его на дно.
— В гавани нас ждет корабль орков. Я уже отправил туда Дамру и Гриффита. Оркам приказано ждать нас до рассвета. Я возьму с собой Алису, Джессана и Бабушку. Ты и все остальные отправитесь по суше. Нужно известить о случившемся всех Владык и сказать, что мы будем ждать их в Краммсе. Там находится Королевская Кавалерийская школа. В наших руках — часть Камня Владычества, принадлежащая людям. Нам это поможет. Мы сумеем собрать армию и отбить Новый Виннингэль у Владыки Пустоты.
— Вы считаете, что город падет? — спросил Улаф.
— Да, — коротко ответил Шадамер.
— Но где мне искать Владык? Я знаю лишь одного из них — Рандаля, однако…
— Ригисвальд знает всех. Он с утра ушел в библиотеку Храма. Думаю, он и сейчас там, обложился книгами о Камне Владычества. Ты же знаешь: стоит Ригисвальду сунуть нос в книгу, он тут же про все забывает. Возьмешь его с собой.
— Ни за что, барон! Уж лучше я поеду в обществе врикиля! — замахал руками Улаф. — Такого язвительного старика я еще не встречал. У него настолько острый язык, что вполне мог бы заменить топор.
— Прекрасно, значит, у вас не будет недостатка в дровах, — примирительно сказал Шадамер. — Понимаю, мой мальчик, что ты не в восторге от моей просьбы, но Ригисвальд — единственный, кто может тебе помочь. Он знает всех Владык и знает, где их искать.
— Ваша взяла, — уныло согласился Улаф. — Пойду собирать наших… Да, забыл вам сказать: в городе объявили комендантский час. Как же вы доберетесь до гавани?
— Для этого боги придумали подземные сточные туннели, — ответил Шадамер. — Пойду по их кромкам. Тебе будет сложнее.
— Разумеется. Никакая сила не затащит Ригисвальда в подземелье. Сами знаете. Но у меня есть знакомый стражник. Его отряд как раз охраняет городские ворота. Берегите себя и Алису, — подмигнул барону Улаф. — Остальные, в том числе и Ригисвальд, — это уже моя забота.
— Значит, договорились. А теперь сходи, раздобудь у нашей милой хозяйки пару-другую одеял. Хочу потеплее укутать Алису.
Шадамер повернулся в сторону очага. Взгляд его потеплел.
— Нам ведь надо во что-то завернуть тело Башэ. Я готов сопровождать его тело на родину. Не сейчас, конечно. Позже.
— Я сам позабочусь о Башэ, — вмешался Джессан. — И о Бабушке тоже.
Шадамер и Улаф удивленно переглянулись. Они даже не слышали, что юный тревинисский воин оказался у них за спиной.
— Пусть они едут со мной, — предложил Улаф. — Мы с друзьями отправимся на восток, — пояснил он Джессану. — Барон прав: в пути возможно всякое. Твоя помощь будет нам очень кстати. Поедешь с нами?
Лицо Джессана помрачнело. Похоже, он сомневался в словах Улафа.
— Джессан, я видел тебя в сражении. Мне этого достаточно, — сказал ему Улаф. — Не хочу преувеличивать опасность, но мы можем попасть прямо в лапы к таанам. Скажу честно: лучшего соратника, чем ты, я не знаю.
Джессан удовлетворенно кивнул.
— Если Бабушка согласится, я поеду с вами.
***
Мауди не могла без слез глядеть на тело Башэ. Она буквально обезумела, жалея «бедненького пеквейчика», и Улафу не сразу удалось ее успокоить. Только после этого хозяйка пошла за одеялами для Алисы.
— Беспокоюсь я за Мауди, — сказал Шадамер, провожая Улафа до двери. — Еще день-другой, и эта звериная армия осадит город.
— Здесь ей куда безопаснее, чем с нами, — возразил рассудительный Улаф. — Скажите ей, пусть позовет на подмогу кого-нибудь из своих завсегдатаев, кто понадежнее и посильнее.
— Наверное, ты прав, — согласился Шадамер. — Мауди столько раз выручала меня. А я в минуту опасности бегу прочь.
— Но у вас теперь Камень Владычества, — напомнил ему Улаф. — Это забота поважнее. Я предупредил Джессана и Бабушку. Мы выедем на рассвете. Прощайте, барон. Счастливой вам дороги.
— И тебе, Улаф, — сказал Шадамер, пожимая руку другу. — Надеюсь, тебе повезет. Городской страже пока еще хватает дел с «Толстухой Тэбби». Но все равно, постарайся им не попадаться. Ригисвальду от меня поклон.
Шадамер увидел, что Бабушка умело запеленала Алису в одеяла. Та продолжала сонно посапывать и ни разу не пробудилась.
Наступило тягостное время. Все понимали: пора прощаться.
Джессан стоял на коленях возле Башэ, неся свой молчаливый караул у тела друга. Бабушка сидела и смотрела на языки пламени в очаге. Равнодушные к заботам и горестям людей, они весело плясали над поленьями.
Шадамер подошел к Джессану, положил руку ему на плечо. Тревинис поднялся, и они отошли в другой конец трактирного зала.
— Улаф рассказал мне все, как было. Не каждый решится вступить в схватку с врикилем. Ты решился, хотя знал, что в любую секунду можешь погибнуть. Ты сделал все, чтобы спасти друга, и тебе не в чем себя упрекнуть.
— А я ни в чем себя и не упрекаю, — простодушно ответил Джессан. — Башэ погиб смертью воина. Наш народ будет чтить его наравне с тревинисами. Я не могу винить себя в его гибели — тогда я отберу у него победу. Я буду по нему скучать, — уже мягче добавил он. — Он был моим другом. Но это — моя потеря. Я должен справиться с ней сам.
— Если бы это было так просто, — прошептал Шадамер.
Он хотел было пожелать юному воину счастливого пути, но вовремя вспомнил, что у тревинисов существует другое пожелание.
— Пусть на твоем пути будет много сражений, — сказал ему Шадамер. — Желаю тебе победить всех своих врагов.
— Я вам тоже этого желаю, барон Шадамер.
Барон невольно вздрогнул.
— Лучше бы мне обойтись без сражений. А вот победа над врагами мне очень нужна.
Шадамер подошел проститься с Бабушкой. За несколько недель, проведенных вместе, он проникся к ней истинным уважением. Барон чувствовал, что ему будет недоставать этой мудрой старухи из иного мира. Он нежно коснулся ее плеча.
— Бабушка, давай попрощаемся. Слова есть слова, но поверь, я очень сострадаю твоей потере. Я навсегда запомню Башэ. Он был настоящим храбрецом и героем. Если мы останемся живы, я постараюсь, чтобы о мужестве и преданности твоего внука узнали во всем мире.
Бабушка подняла на него глаза. Казалось, пламя очага застыло в них, а дым затемнил их блеск.
— Лучше помни о нем вот здесь, — старуха приложила руку к сердцу. — Ничего другого мне не надо. А миру мало дела до Башэ. Послушают, удивятся и тут же забудут.
Бабушка порылась в одной из своих сумок и вытащила бирюзу. Внимательно оглядев камень и не найдя на его поверхности никаких изъянов, она подала бирюзу Шадамеру. Подарок был очень ценным; пеквеи благоговели перед бирюзой, веря в ее особые защитные свойства. Зная, что Бабушке самой может понадобиться защита, Шадамер смутился.
— Спасибо тебе за такую щедрость, но не знаю, смогу ли я принять твой подарок.
— Сможешь, — убежденно сказала Бабушка. — Я видела, в какие края ты собрался. Так что тебе это пригодится.
Шадамер посмотрел на небесно-голубую бирюзу с паутиной тончайших серебряных нитей. Возможно, Бабушка права. Спрятав бирюзу в мешок с Камнем Владычества, барон наклонился и поцеловал старуху в морщинистую щеку.
— Спасибо, Бабушка. Счастливого тебе пути.
— Я б тебе тоже пожелала счастливого пути, да не могу. Не сбудется. А пустые слова — зачем они тебе?
«И то верно», — подумал Шадамер.
Барон повесил мешок на плечо. На другое он осторожно опустил спеленатую Алису. Ему пришлось придерживать ее за ноги. Какое счастье, что Алиса сейчас спит и ничего не чувствует. Проснись она, на него бы обрушился целый град упреков за то, что барон обращается с ней как с кулем муки.
Мауди уговорила его взять потайной фонарь. Опустив шторку, чтобы не было видно даже светящейся щелочки, барон приоткрыл дверь трактира и выглянул в ночную тьму. По его расчетам, до рассвета оставалось около трех часов. Переулок был пуст. Над крышами алело зарево близкого пожара. «Толстуха Тэбби» все еще полыхала. Основные силы городской стражи находились там, стараясь потушить пожар.
Шадамер тихо произнес последние прощальные слова. Он поправил на плече единственную лямку мешка с Камнем Владычества, крепко прижал рукой драгоценный живой груз и растворился в темноте.
ГЛАВА 8
Выйдя из «Вороны и Кольца», Улаф ненадолго остановился. Небо расцвечивала оранжевая полоса. Ее вполне можно было бы счесть предвестницей рассвета, если не знать, откуда она появилась. На самом деле оранжевая полоса говорила о закате «Толстухи Тэбби». Поскольку здесь не обошлось без магии, огонь до сих пор не удавалось потушить. Боевые маги и городская стража сообща пытались справиться с пожаром. Про обход улиц солдатам пришлось временно забыть, однако Улаф не позволил себе беспечно шагать к Храму. Он старался держаться в тени и шел закоулками. Пространство между Храмом и королевским дворцом ярко освещалось даже ночью, и королевских гвардейцев там всегда хватало. Улаф решил подойти к Храму с задней стороны, благо существовала такая возможность. Он заранее сочинил вполне правдоподобную историю на случай, если его все-таки остановят. Никакими особыми неприятностями ему это не грозило, однако Улафу не хотелось гратить драгоценное время на препирательство с туповатыми гвардейскими офицерами.
Вообще-то Улаф мог явиться в Храм даже глубокой ночью, не вызвав ни малейших подозрений. Он принадлежал к Девятому Ордену, занимавшемуся поиском и изучением магических Порталов. Это позволяло Улафу свободно путешествовать по Лерему. Правда, из всех Орденов Церкви Девятый Орден пользовался наименьшим уважением.
Двести лет назад мудрые и могущественные маги построили четыре Портала. Начинаясь в Старом Виннингэле, Порталы вели в земли эльфов, дворфов и орков, позволяя за считанные часы преодолевать расстояния, на которые при обычном путешествии уходили долгие недели и месяцы. Через три Портала в обоих направлениях беспрестанно двигались путники, торговцы с товарами, курьеры с посланиями государственной и иной важности. Четвертый Портал вел прямо к богам и разительно отличался от упомянутых трех. Нападение Дагнаруса на Старый Виннингэль было вероломным и безжалостным. Он хорошо знал оборонительные сооружения города. Некто Гарет, в прошлом мальчик для битья, а затем — опытный и искусный маг Пустоты, использовал ее страшную силу, дабы овладеть подходами к королевскому дворцу. Магия Гарета и его подручных схлестнулась с магией защитников Старого Виннингэля, всколыхнув все природные стихии. Город был сметен с лица земли.
Поначалу думали, что Порталы погибли вместе с прежней столицей империи. В окрестностях Старого Виннингэля от них не осталось и следа. Намереваясь возродить магию Порталов, Церковь учредила Девятый Орден. Но увы, одновременно со Старым Виннингэлем исчезло и тайное искусство строительства Порталов. Маги Девятого Ордена усердно трудились, однако проходил год за годом, а им не удавалось воссоздать даже заклинания. Маги без конца возносили молитвы богам. Боги молчали.
Прошло еще какое-то время, и из разных уголков Лерема стали приходить известия об обнаружении Порталов. Так, один Портал нашли во владениях эльфов, другой — на земле злейших врагов Виннингэля — карнуанцев. Новости вызвали сильное недовольство Церкви. Значит, Порталы сохранились. Они просто переместились и теперь вели совсем не туда, куда прежде. Более того, появились и так называемые «дикие» Порталы, возникшие непонятно как.
Церковь сгоряча собралась было распустить ставший бесполезным Девятый Орден, но передумала. Кое-какую ценность он все же представлял. Членов Ордена стали посылать повсюду для поиска диких Порталов и нанесения на карты их координат.
Спустя двести лет члены Девятого Ордена занимались все тем же делом. Они странствовали по всему Лерему, чтобы найти, подтвердить и отметить на карте каждый дикий Портал, о котором им сообщали. Наградой были насмешки собратьев, считавших их дармоедами, и постоянное уменьшение сумм, отпускаемых на содержание Ордена.
Членство в Ордене как нельзя лучше отвечало склонностям Улафа. Он мог ездить куда заблагорассудится, свободно передвигаясь по континенту вдоль и поперек. Улаф незаметно уезжал и так же незаметно возвращался. Его никогда не спрашивали, куда он едет. Отчеты о путешествиях также никого не интересовали. Каждый раз он представлял начальству карту с очередным найденным Порталом, и этого было достаточно.
Главное — он не просил у Церкви денег. Возможно, заикнись он о дорожных расходах, начальство обратило бы на него более пристальное внимание и что-нибудь заподозрило. Однако дорожные расходы Улафа всегда оплачивал барон Шадамер. Собратья считали Улафа выходцем из богатой семьи, которому не нужно думать о куске хлеба. В глазах церковного начальства он слыл человеком, одержимо увлеченным поисками, возможно, не совсем нормальным, но безвредным для Церкви.
Вопреки названию, Храм Магов состоял не из одного здания. Собственно говоря, Храмом называлось величественное центральное строение с белыми мраморными стенами, розовыми стеклами в окнах и изящными шпилями, один вид которых должен был уносить людские мысли к небесам. Здесь находился Зал Молитв с несколькими алтарями. Сюда мог в любое время дня и ночи прийти каждый, дабы помолиться богам, принести им дары или побеседовать со жрецами. В здании Храма помещались также канцелярии высших церковных властей.
Неподалеку от Храма стоял университет с его аудиториями, спальными комнатами и библиотекой, знаменитой на весь Лерем. Рядом находились Дома Исцеления, принадлежавшие Ордену Врачевателей. Они утопали в садах. Эти невысокие просторные здания выделялись своими громадными окнами, сделанными для того, чтобы внутрь попадало как можно больше солнечного света. Врачеватели полагали его необычайно полезным для здоровья.
Улаф сразу же направился к университету. Само здание было круглым. Его поддерживали солидные контрфорсы, отходившие от четырех симметрично расположенных башен. Внутри здания всегда было сумрачно: аудитории и спиралевидные коридоры не имели окон, и это отнюдь не являлось оплошностью зодчего. Наставники обучающихся считали, что те должны уделять все время и внимание наукам, а не глазеть на окружающий мир. Поскольку в библиотеке университета, среди прочих, были собраны книги и манускрипты весьма опасного содержания, сюда не пускали всех подряд. Университет окружала стена с единственными воротами для входа и выхода. К вечеру ворота закрывали. Все, кому требовалось попасть внутрь (или кто пытался проникнуть внутрь), должны были проходить через небольшую узкую дверь, сбоку от ворот.
Привратник удивленно и с нескрываемым подозрением глядел на брата, требующего, чтобы его пропустили внутрь. Где этого брата носило, если он заявляется так поздно? И разве брату неизвестно, что власти объявили комендантский час? Вопросы будоражили привратника до тех пор, пока Улаф не показал знак, удостоверяющий его принадлежность к Девятому Ордену. Привратник сразу успокоился, высокомерно усмехнулся (Девятый Орден — что с них возьмешь?) и снял с двери охранительное заклинание.
У Улафа был выбор: либо освещать себе дальнейший путь магическим способом, либо взять фонарь. Он предпочел второе и, поблагодарив привратника, взял фонарь. За четыре года, проведенные здесь, Улаф настолько изучил расположение аудиторий, комнат и коридоров, что мог бы пройти по ним даже впотьмах. Но теперь кое-что уже начало забываться. Первым делом Улаф отправился на кухню. Там он умылся холодной водой, тщательно удалив с лица и рук грязь и сажу. Умывание прогнало сонливость, которая сейчас только мешала ему. Улаф забыл, когда в последний раз ел, и очень обрадовался хлебу и сыру, оставленному на кухне для полуночников, подобных ему. Он мигом проглотил большой ломоть хлеба, отрезал себе приличный кусок сыра и набил карманы яблоками. Жуя на ходу сыр, Улаф двинулся туда, где находились спальные комнаты для обучающихся и Почтенных Братьев, трудившихся в Храме и вблизи от него.
Вскоре Улаф с удивлением заметил, что он далеко не единственный, кому не спится в столь поздний час. В залах и коридорах ему то и дело встречались Почтенные Братья, и все они куда-то спешили. Лица их были мрачными и озабоченными. Потолкавшись в коридоре, Улаф дождался, пока один из братьев покинет свою комнату. Проскользнув туда (запирать двери здесь было не принято), он переоделся в чистую одежду, переложил яблоки в кожаную сумку и пошел разыскивать Ригисвальда. Свою грязную одежду Улаф свернул и запихал в особую корзину, оставив заботам новичков, в обязанности которых входила стирка.
Библиотека занимала целый этаж университетского здания и была самым большим в Лереме собранием книг. На полках стояли, лежали и громоздились тысячи книг по магии. Одни были посвящены теории магии, другие описывали магические ритуалы всех известных рас и народов. Однако содержимое библиотеки не исчерпывалось магией. Здесь можно было отыскать книги и рукописи едва ли не о всех сторонах жизни: от устройства оснастки парусов до лечения лошадей. Были книги, рассказывающие о кропотливом искусстве вышивания шпалер и о кулинарных тонкостях вроде приготовления маринованных лебединых языков.
Библиотека никогда не закрывалась. Поскольку она не имела окон, ее залы освещались «каменным светом» дворфов. Так называли особые камни, которые сила огненной магии дворфов заставляла испускать мягкий, теплый свет.
Попасть в библиотеку было еще сложнее, чем в здание университета. Самыми большими привилегиями пользовались Почтенные Братья: им было достаточно предъявить знак принадлежности к своему Ордену. Послушников допускали в сопровождении наставников либо требовали рекомендательное письмо от их наставника. Послушникам был отведен специальный зал, дальше которого их не пускали. Магов других рас здесь принимали довольно радушно, если они приносили поручительство от Церкви, подтверждающее их статус и серьезность намерений. Из тех, кто не принадлежал к Храму, в библиотеку допускались лишь король и Владыки.
