Рука Хаоса (Врата смерти - 5)

      - Не соизволит ли ваше величество сесть? - спросил Триан. Никто в комнате не мог сесть прежде короля. Стефан нахмурился, затем бросился в кресло.
      - Начнем.
      - С вашего позволения одну минуточку, ваше величество, - сказал Триан, воздел руки, пошевелил пальцами, и воздух наполнили звуки, напоминавшие чириканье птиц. - Ну, вот. Теперь мы можем говорить свободно.
      Кто бы ни подслушивал с той стороны двери, вне круга заклятья, он услышал бы только нечто вроде птичьего щебета. Те же, кто находился в круге заклятья, прекрасно слышали и понимали друг друга.
      Триан умоляюще посмотрел на леди Иридаль. Она была мистериархом Седьмого Дома, тогда как сам Триан достиг всего лишь Третьего. Захоти Иридаль, она могла бы обратить всех их самих в щебечущих птиц. Иридаль одобрительно улыбнулась.
      - Прекрасно, ваше магичество!
      Триан зарделся от удовольствия. Он не был равнодушен к похвалам своему магическому искусству. Ему, однако, предстояло серьезное дело, и он быстро перешел к нему.
      Он положил руку на плечо незнакомца, который встал при появлении короля и затем снова сел на свой стул возле стола чародея. Стефан смотрел на незнакомца так, словно когда-то видел его, но никак не мог понять, откуда он его знает.
      - Я вижу, ваше величество узнает этого человека. Рабство сильно меняет людей. Это Питер Хэмиш из Питриновой Ссылки. Когда-то он был королевским лакеем.
      - Великие предки! Вы правы! - воскликнул Стефан, хлопнув рукой по подлокотнику кресла. - Ты ведь ушел в оруженосцы к милорду Гвеннеду, да, Питер?
      - Да, сир, - ответил Питер, широко улыбаясь и покраснев от удовольствия, король узнал его. - Я был с ним в сражении у Томасова Пика. Эльфы нас окружили. Мой господин был убит, и я попал в плен. Мой господин не был виноват, сир. Эльфы напали на нас неожиданно...
      - Да, Питер. Его величество знает всю правду, - мягко вмешался Триан. Расскажи все до конца. Не волнуйся. Расскажи их величествам и леди Иридаль все, что рассказывал мне.
      Триан заметил, как тот тоскливо посмотрел на пустой стакан, стоявший рядом с его рукой. Чародей немедленно наполнил его вином. Питер с благодарностью схватил его, затем вдруг застыл со стаканом на полпути ко рту, сообразив, что собирается пить в присутствии короля.
      - Пей, не смущайся, - любезно сказал Стефан. - Вижу, тебе пришлось пройти через тяжелые испытания.
      - А вино веселит кровь, - добавила Анна. Внешне она была спокойна, но в душе вся трепетала.
      Питер с благодарностью выпил еще один стакан сладкого вина, кроме того, который Триан дал выпить ему еще раньше, чтобы кровь бежала быстрее.
      - Меня взяли в плен, сир. Большинство пленных эльфы делают гребцами на своих проклятых драккорах. Но они каким-то образом прознали, что я служил королевской семье. Тогда они вытащили меня оттуда и стали задавать всякие вопросы насчет вас, сир. Они били меня, покуда у меня мясо с ребер не сползло, но я ничего этим сволочам не сказал, ваше величество.
      - Хвалю тебя за отвагу, - важно сказал Стефан, прекрасно понимая, что Питер наверняка вывернул свою душу наизнанку при первом же ударе плети, равно как и то, что он сказал эльфам о том, что был слугой короля, для того чтобы избавиться от галер.
      - Когда, ваше величество, им стало ясно, что они ничего от меня не добьются, они отправили меня в ихний королевский замок, который они зовут Импернон, - Питер явно гордился тем, что мог говорить по-эльфийски. - Я подумал, что они хотят, чтобы я показал им, как надо прислуживать королю, но меня всего-навсего поставили мыть полы да разговаривать с другими пленными.
      - Какими другими... - начал было Стефан, но Триан покачал головой, и король замолчал.
      - Пожалуйста, расскажи его величеству о последнем пленнике, которого ты видел в эльфийском дворце.
      - Он не был пленником, - возразил Питер, заглатывая уже четвертый стакан вина. - Скорее он был почетным гостем. Эльфы по правде хорошо обращались с ним, сир. Вам нечего беспокоиться.
      - Скажи нам, о ком ты говоришь, - мягко подтолкнул его Триан.
      - Да о вашем сыне, сир, - сказал Питер - он захмелел и забыл, с кем говорит, - о принце Бэйне. Я рад сообщить вам, что он живой. Он говорил со мной. Я бы забрал его с собой, когда мы с другими собрались удирать, но он сказал, что его слишком крепко стерегут и что он только помешает нам. Ваш сын настоящий маленький герой, сир.
      Питер неверной рукой поднял стакан. На глазах его выступили слезы.
      - За его высочество и ваши величества.
      Мутный взгляд Питера был устремлен на стакан с вином, что он держал в руке, и потому он не заметил, как от радостной новости о возвращении Бэйна лицо Стефана застыло, как будто на него обрушился удар секиры. Анна в ужасе смотрела на него, осев в кресле. Лицо ее было пепельно-серым. А глаза леди Иридаль вспыхнули внезапной надеждой.
      - Благодарю тебя, Питер, на сей раз довольно, - сказал Триан. Он взял Питера под руку, поднял с кресла и повел его, спотыкающегося и непрерывно кланяющегося, прочь от короля, королевы и мистериарха.
      - Я позабочусь, чтобы он забыл об этом, ваше величество, - тихо пообещал Триан. - О, осмелюсь просить ваши величества не пить этого вина. - Он вместе с Питером вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
      Чародей исчез надолго. Телохранители его величества не входили вместе с королем в кабинет чародея, но держались поблизости, шагах в тридцати от двери, в дальнем конце коридора. Триан сопроводил Питера до коридора, сдал пьяного лакея телохранителям, приказав, чтобы ему дали где-нибудь проспаться с похмелья. Когда одурманенный сладким вином чародея Питер проснется, он не будет помнить ничего из того, что было в Имперноне.
      Когда Триан вернулся в кабинет, он увидел, что потрясение, вызванное новостью, несколько ослабло, хотя тревога стала сильнее.
      - Разве такое возможно? - резко спросил Стефан. Король встал и принялся расхаживать по кабинету. - Разве можно верить этому идиоту?
      - Именно потому, что он идиот, сир, - сказал Триан. Он стоял нарочито спокойно, сложив руки впереди. - Именно поэтому я и хотел, чтобы вы узнали все от него самого. Конечно, он не настолько умен, чтобы самому выдумать эту историю. Я очень тщательно расспросил его и удостоверился, что он не лжет. И к тому же еще вот это. - Триан взял со стола какую-то вещицу, которую принес Питер. Это был подарок Бэйна его матери. Триан протянул его, но не Анне, а Иридаль.
      Она впилась в него взглядом. Кровь сначала прилила к ее лицу, затем отхлынула, и Иридаль побледнела еще сильнее, чем прежде. Это было перо ястреба, украшенное бусинками, надетое на кожаный шнур. С виду это была совершенно невинная вещь, которую ребенок делает под руководством няни, чтобы порадовать этим подарком мать. Но ожерелье с перышком было сделано ребенком мистериархов, сыном магии. Перо было амулетом, и посредством его ребенок мог разговаривать с матерью. Со своей настоящей матерью. Иридаль трепещущей рукой взяла перышко и крепко сжала его.
      - Это и вправду от моего сына, - беззвучно произнесла она.
      Триан кивнул.
      - Позвольте заверить вас, ваши величества и леди Иридаль, что я никогда бы не подверг вас такому испытанию, если бы я не был абсолютно уверен в том, что Питер говорит правду. Ребенок, которого он видел, - Бэйн.
      Стефан вспыхнул от невысказанного упрека и пробормотал что-то себе под нос, видимо, извиняясь. С тяжким вздохом он опустился в кресло. Король и королева сели поближе друг к другу, оставив леди Иридаль в одиночестве, немного поодаль.
      Триан подошел и встал рядом со всеми троими. Твердо и спокойно он заявил о том, что они теперь уже все знали, но во что, возможно, до сих пор не могли поверить.
      - Бэйн жив, и он в руках эльфов.
      - Но как это возможно? - сдавленным голосом произнесла Анна, схватившись рукой за горло, словно ей не хватало воздуха. - Вы же сказали, что они увезли его! В другую страну! Вы сказали, что Альфред увез его!
      - Не Альфред, - поправила ее Иридаль. Первоначальное потрясение улеглось мистериарх начала осознавать, что самое заветное ее желание становится явью. Другой. Эпло.
      - Тот человек, которого вы мне описывали, с голубой кожей, - сказал Триан.
      - Да. - Глаза Иридаль сияли надеждой. - Да. Он. Он увез моего сына...
      - Тогда, видимо, он привез его обратно, - сухо ответил Триан. - Поскольку он тоже находится в эльфийском замке. Лакей сказал, что вместе с принцем был голубокожий человек. Именно эта подробность более, чем все прочее, заставила меня поверить в то, что лакей не врет. Кроме меня, леди Иридаль и ваших величеств, никто не знает о голубокожем человеке и о его связи с Бэйном. Добавьте к этому, что Питер не только видел Бэйна, но и говорил с ним. Бэйн узнал лакея и назвал его по имени. Нет, сир. Я повторяю - тут не может быть сомнений.
      - Значит, его держат в заложниках, - мрачно сказал Стефан. - Несомненно, эльфы попытаются использовать это для того, чтобы прекратить наши нападения на эльфийские корабли, и, возможно, даже для того, чтобы прервать наши переговоры с Риш-аном.
      - Ну, что ж. Это на меня не подействует. Пусть делают с ним, что захотят. Я не уступлю ни на каплю воды...
      - Дорогой, прошу тебя! - тихо сказала Анна, положив руку на плечо мужа. Она украдкой посмотрела на леди Иридаль, которая, бледная и оцепеневшая, сидела, сцепив на коленях руки, и смотрела в никуда, делая вид, что ничего не слышит. - Она же его мать!
      - Я прекрасно знаю, что эта леди его мать. Может, мне напомнить тебе, дорогая, что у Бэйна был еще и отец - отец, чьи злодейства чуть было всех нас не погубили? Простите, что я говорю столь откровенно, леди Иридаль, - сказал Стефан, которого совершенно не смутил взгляд его жены, - но мы должны смотреть правде в лицо. Вы сами говорили, что ваш супруг оказывал на вашего ребенка мощное недоброе влияние.
      Слабый румянец вернулся на бледные, как слоновая кость, щеки Иридаль. Дрожь прошла по ее хрупкому телу, но она ничего не ответила, и Стефан посмотрел на Триана.
      - Хотелось бы мне знать, какую роль во всем этом сыграл Бэйн, - заявил король. - Но, как бы то ни было, я буду тверже алмаза. Эльфы увидят, что заключили дурную сделку...
      Лицо Иридаль, порозовевшее от стыда, теперь покраснело от гнева. Казалось, она хочет что-то сказать. Триан поднял руку, чтобы остановить ее.
      - Прошу прощения, леди Иридаль, - спокойно сказал он. - Сир, все не так просто. Эльфы умны. Этот бедняга Питер не сбежал от них. Ему намеренно позволили сбежать. Эльфы знали, что он принесет вам эту весть, возможно даже они исподволь подталкивали его к этому. Эльфы позаботились о том, чтобы его "бегство" выглядело весьма правдоподобным и убедительным. Как и у прочих.
      - Прочих? - Стефан, нахмурившись, растерянно посмотрел на него.
      Триан вздохнул. Дурные новости он оставил под конец.
      - Боюсь, сир, что Питер был не единственным, кто вернулся с известием о том, что его высочество принц Бэйн жив. Более двадцати других рабов "бежали" той ночью. Все вернулись по домам с тем же самым известием. Я стер память Питера, но я с таким же успехом мог оставить все как есть. Через несколько циклов во всех кабаках от Питриновой Ссылки до Виншера будут говорить о том, что Бэйн жив.
      - Да охранят нас благие предки, - прошептала Анна.
      - Я уверен, что вы знаете о распространившихся злобных слухах касательно незаконности Бэйна, сир, - деликатно продолжил Триан. - Если вы, как говорится, бросите ребенка на съедение волкам, люди поверят в правдивость этих слухов. Они скажут, что вы просто избавились от бастарда, и репутации нашей королевы будет нанесен непоправимый урон. Бароны Волкарана потребуют, чтобы вы развелись с ней и женились на женщине из их среды. Бароны Улиндии встанут на сторону королевы Анны и поднимутся против вас. И союз, над созданием которого мы так долго трудились, пойдет прахом. Это может привести к гражданской войне.
      Стефан ссутулился в своем кресле. Его лицо посерело и осунулось. Обычно король не выглядел на свои пятьдесят лет. Тело его было крепким и мускулистым. Он мог поспорить на турнире с любым более молодым рыцарем и зачастую побивал лучших из них. Но теперь плечи его поникли, он весь как-то сжался. Он склонил голову, внезапно постарев.
      - Мы можем рассказать людям правду, - сказала леди Иридаль.
      Триан с улыбкой повернулся к ней.
      - Воистину великодушное предложение, миледи. Я понимаю, как это было бы для вас мучительно. Но это только ухудшит дело. С той поры, как ваш народ вернулся из Верхних Королевств, вы мудро держались в тени. Мистериархи жили спокойно, втайне помогая нам. Неужели вы хотите, чтобы открылось все то, что вынашивал против нас злобный Синистрад? Люди начнут относиться к вам с подозрением и обратятся против вас. Кто знает, не приведет ли это к жестоким преследованиям?
      - Мы обречены, - тяжело произнес Стефан. - Нам придется сдаться.
      - Нет, - ответила Иридаль с лицом столь же холодным, как и ее голос. Есть другой путь. Я отвечаю за Бэйна. Он мой сын. Я хочу вернуть его. И я сама спасу свое дитя от эльфов.
      - Вы одна отправитесь в эльфийские королевства, чтобы увезти оттуда вашего сына? - Стефан отнял руку ото лба и поднял взгляд на своего чародея.
      Королю была нужна могучая магическая сила мистериархов. Незачем обижать магикуса. Он еле заметно сделал знак головой, чтобы Триан убедил Иридаль уйти. Им нужно было поговорить наедине о важных делах.
      - Эта женщина сошла с ума, - одними губами сказал он, поскольку, конечно же, не мог произнести этого вслух.
      Триан слегка покачал головой.
      - Прислушайтесь к ее предложению, - беззвучно посоветовал он королю. Вслух же сказал: - Да, миледи? Прошу вас, продолжайте.
      - Как только я выручу моего сына, я увезу его в Верхние Королевства. В нашем доме можно жить, по крайней мере некоторое время<Сартаны создали вокруг Верхних Королевств магическую оболочку, чтобы сделать разреженную атмосферу пригодной для мен-шей. Эта оболочка начала разрушаться, и ныне никто не знает, как ее восстановить >. Наедине со мной, когда никто больше не будет влиять на него, Бэйн забудет о тех темных путях, следовать которыми научил его отец. Она повернулась к Стефану: - Вы должны позволить мне попытаться, , ваше величество. Вы просто обязаны!
      - Честно говоря, вы не нуждаетесь в моем разрешении, - отрезал Стефан. Если вы захотите, вы сможете улететь прямо с верхнего парапета этого замка. Как я могу остановить вас? Но вы говорите о путешествии в эльфийские земли, вы, женщина из человеческого племени, и вы хотите отправиться туда в одиночку! Вы хотите проникнуть в эльфийские застенки и выйти оттуда! Правда, может, вы, мистериархи, нашли способ становиться невидимыми...
      Анна и Триан оба пытались прервать тираду короля, но сделала это леди Иридаль.
      - Вы правы, ваше величество, - сказала она с легкой извиняющейся улыбкой. - Я все равно отправлюсь туда, дадите ли вы мне позволение или нет. Я прошу только из вежливости, ради сохранения добрых отношений между всеми сторонами. Я прекрасно осознаю всю опасность и трудность моего замысла. Я никогда не бывала в эльфийских землях. Я даже и помыслить не могла о путешествии туда до сих пор. Но я туда отправлюсь. Однако я не намерена лететь туда в одиночку.
      Анна порывисто схватила руку Иридаль и прижала ее к сердцу. .
      - Если бы я потеряла мою дочь, я пошла бы куда угодно, встретила бы лицом к лицу любую опасность, только бы найти мое дитя! Я понимаю, что вы чувствуете. Но, дорогая леди, вы должны прислушаться к доводам...
      - Действительно, леди Иридаль, - сердито сказал Стефан. - Простите, если я поначалу был груб с вами. Просто только я начал думать, что наконец-то все тяготы упали с моих плеч, как обрушилось вот это... Вот я и сорвался. Вы говорите, что не поедете одна. - Король пожал плечами. - Если, леди, вас устроит легион...
      - Мне не нужен легион, мне нужен только один человек, который стоит легиона. Лучше легиона. Вы сами так сказали. Если я не ошибаюсь, вы забыли о королевстве, разыскивая его. Вы спасли его от плахи. Вы знаете о его храбрости лучше, чем кто-либо другой, поскольку нанимали его для опасного и тонкого поручения.
      Стефан воззрился на женщину в ужасе, Триан - в тревоге и растерянности. Анна выпустила руку Иридаль. Охваченная чувством вины, королева съежилась в кресле.
      Иридаль встала, высокая и величественная, гордая и царственная.
      - Вы нанимали этого человека, чтобы убить моего сына.
      - Да охранят нас благие предки! - хрипло воскликнул Стефан. - Неужели мистериархи научились воскрешать мертвых?
      - Мы - нет, - тихо сказала Иридаль. - Не мы. И я благодарна за это судьбе. Это страшный дар.
      Она несколько долгих мгновений стояла молча, затем со вздохом подняла голову. Лицо ее стало деловым и живым.
      - И все же ваше величество позволит мне попытаться? Вы ничего не потеряете. Если мне не удастся, то уж не удастся никому. Я скажу моим соплеменникам, что отправляюсь в Верхние Королевства. Вы можете сказать им, что я погибла там. Никто не будет обвинять вас. Дайте мне две недели, ваше величество.
      Стефан встал и начал расхаживать по комнате, сцепив за спиной руки. Остановился, посмотрел на Триана.
      - Ладно... А что вы скажете, ваше магичество? Другого способа нет?
      - Каким бы ничтожным ни был этот шанс, все другие еще Ничтожнее. Леди Иридаль говорит верно. Мы ничего не теряем, а выигрываем много. Если только она пожелает подвергнуться такому риску...
      - Пожелаю, ваше величество.
      - Тогда и я скажу "да", ваше величество, - сказал Триан.
      - Что вы скажете, моя королева? - посмотрел Стефан на жену.
      - У нас нет выбора, - сказала Анна, опустив голову. - У нас нет выбора. После всего, что мы сделали... - Она закрыла лицо руками.
      - Если ты имеешь в виду то, что мы наняли убийцу, чтобы убить ребенка, то у нас действительно не было выбора, - сурово и мрачно сказал Стефан. - Хорошо, леди Иридаль. Я даю вам две недели. Когда этот срок истечет; мы с принцем Риш-аном встретимся на Семи Полях, дабы завершить наш план по объединению трех армий для окончательного разгрома империи Трибус. Если к этому времени Бэйн по-прежнему будет в руках эльфов... - Он вздохнул и покачал головой.
      - Не тревожьтесь, ваше величество, - сказала Иридаль. - Я не подведу вас. На сей раз я не подведу своего сына.
      Она низко присела перед их величествами.
      - Я провожу вас, миледи, - предложил Триан. - Будет лучше, если вы уйдете тем же путем, как и пришли, чем меньше народу будет знать, что вы здесь, тем лучше. С позволения вашего величества...
      - Да-да. Вы свободны. - Стефан бросил многозначительный взгляд на магикуса. Триан опустил глаза в знак того, что понял.
      Магикус и мистериарх покинули комнату. Стефан сел и стал ждать возвращения чародея.
      Владыки Ночи раскинули по небесам свои плащи. Блеск Небесной Тверди угас. В комнате, где неподвижно и молча ждали король и королева, становилось все темнее. Никто не пошевелился, чтобы зажечь свет. Их темным думам вполне подходила темнота ночи.
      Тихо отворилась дверь - не та, через которую вышли магикус и леди Иридаль, а другая, потайная, что была скрыта под стенной росписью на задней стене кабинета. Вошел Триан, освещая себе путь железным осветильником.
      Стефан зажмурился от света и прикрыл глаза рукой.
      - Приглуши свет, - приказал он. Триан сделал, как его просили.
      - Она сама говорила нам, что Хуго Десница погиб. Она описала нам его смерть.
      - Она явно солгала, сир. Либо солгала, либо у нее не все в порядке с головой. Но мне кажется, что она не безумна. Скорее она предвидела, что ей когда-нибудь понадобится этот человек.
      Стефан хмыкнул и снова замолчал. Затем медленно и тяжело промолвил:
      - Ты знаешь, что делать. Я полагаю, ты именно за этим привел ее сюда.
      - Да, сир. Тем не менее я должен признаться, что я и мечтать не мог о том, что она предложит привезти ребенка сама. Я надеялся только на то, что она сумеет связаться с ним. Конечно, это намного облегчает дело.
      Королева Анна встала.
      - Это так необходимо, Стефан? Неужели мы не можем позволить ей попытаться?
      - Покуда мальчик жив - где бы то ни было, в Верхнем Королевстве, в Нижнем ли., в любом другом, - он угрожает нам... и нашей дочери.
      Анна опустила голову и больше не сказала ничего. Стефан посмотрел на Триана и кивнул. Магикус поклонился и выскользнул из комнаты через потайную дверь.
      Король и королева немного помедлили в темноте, чтобы взять себя в руки, натянуть фальшивые улыбки и изобразить беззаботный смех, играя в заговоры и интриги, покуда их холодные руки, никому не видимые, не встретятся под обеденным столом в крепком пожатии.
      Глава 22
      КИРСКАЯ ОБИТЕЛЬ
      Волкаранские острова, Срединное Царство
      Стены Кирской обители вырисовывались резким черным силуэтом на фоне коралитовых холмов, светившихся рассеянным мерцающим отраженным светом. Сама обитель была темна и безмолвна. Ни единого огонька не было на ее стенах, ни единого звука не слышалось изнутри. Только одинокий осветильник слабо горел над входом, подавая знак тому, кто был в беде, что в обители все же кто-то есть.
      Иридаль слезла с дракона, потрепала его по шее. Ей пришлось несколько минут успокаивать его, - животное беспокоилось, и сонное заклятье, которое она пыталась наложить на него, подействовало бы не сразу. Маги всегда усыпляли драконов после полета. Заклятье не только погружало дракона в необходимый ему сон, но, кроме того, благодаря ему животное становилось безопасным, поскольку в таком состоянии ему не могло взбрести в голову желание отправиться разорять окрестности во время отсутствия мистериарха.
      Но этот дракон не желал поддаваться чарам. Он дергал головой, тянул повод, колотил хвостом. Если бы Иридаль была опытной наездницей, она поняла бы по этим признакам, что где-то поблизости находится другой дракон.
      Драконы - очень общительные создания и весьма привязаны к своим соплеменникам, и дракона Иридаль больше тянуло к дружеской беседе, чем ко сну<О драконах. Создания, постоянно живущие на Арианусе, являются истинными драконами, высокоразвитым видом рептилий, в различной степени обладающих магической силой. Это зависит от разумности каждого отдельного дракона, а также от ряда различных факторов. Драконов Ариануса не следует путать с теми тварями, что временами появляются под личиной драконов, - такими, как змельф Санг-дракс или драконы Челестры>. Дракон был слишком хорошо вышколен, чтобы позвать другого дракона (их обучают молчать, чтобы их крик не выдал врагу, где они находятся). Но животному не нужно было подавать знак голосом, оно могло чувствовать присутствие товарища многими другими способами - по запаху, по слуху, по множеству более тонких признаков.
      Если бы находившийся поблизости дракон отозвался, Иридаль пришлось бы для обуздания своего ездового дракона прибегнуть к жестким мерам. Но другой дракон никак не пожелал отреагировать на присутствие сотоварища. Дракон, взятый Иридаль напрокат, был средненьким - не слишком сообразительным. Он обиделся, но был слишком туп, чтобы оскорбиться всерьез. Устав от долгого пути, он наконец расслабился и прислушался к успокаивающим словам Иридаль.
      Увидев, что веки дракона опускаются, хвост обвивается вокруг лап, а когти покрепче впиваются в землю, чтобы устроиться поустойчивей, Иридаль быстро пропела заклинание. Вскоре ее дракон глубоко заснул. Она так и не задумалась над тем, почему дракон так беспокоился. Ее разум был занят мыслями о предстоящей отнюдь не приятной встрече. За всем этим она забыла о странном поведении дракона и пошла к стоявшей совсем рядом обители.
      У обители не было ни внешних стен, ни врат. Мертвым монахам не нужна была такая защита. Когда эльфы захватывали людские земли и стирали с лица земли целые деревни, Кирские обители оставались неприкосновенными. Даже изрядно подвыпившие, озверевшие от крови эльфы сразу же трезвели, оказавшись вблизи черных холодных стен<Говорили, что эльфы Кенкари сознавали свое родство с Кир-скими монахами, чья религия почитания смерти явилась результатом неудачных попыток соперничества с Кенкари в уловлении душ. Многие верили, что это Кенкари простерли свою охраняющую длань над человеческими монахами, запрещая эльфийским солдатам преследовать религию Кира>.
      Подавив дрожь, Иридаль сосредоточилась на более важном - . на том, как спасти своего ребенка, и, поплотнее завернувшись в плащ, твердым шагом пошла к двери из обожженной глины, освещенной осветильником. Над дверью висел железный колокол. Иридаль дернула за веревку. Колокол глухо загудел. Звук его почти тотчас же затих, поглощенный толстыми стенами обители. Хотя колокол и был нужен для связи с внешним миром, ему позволялось только говорить, но не петь.
      Раздался скрежет. В двери открылся глазок. А в глазке появился глаз.
      - Где тело? - прозвучал из-за двери монотонный безразличный голос.
      Иридаль, все мысли которой были поглощены сыном, испуганно вздрогнула, услышав вопрос. Он прозвучал, как зловещее предзнаменование, и она чуть не бросилась прочь отсюда. Но логика одержала верх. Иридаль вспомнила все, что знала о Кирских монахах, и сказала себе, что этот вопрос, так ее испугавший, был для них совершенно естественным.
      Кирские монахи поклонялись смерти. Они рассматривали жизнь как тюремное заточение, которое приходится переносить до тех пор, пока душа не сумеет вырваться, дабы обрести себя и познать счастье в другом месте. И потому Кирские монахи не помогали живым. Они не ухаживали за больными, не кормили голодных, не перевязывали раненых. Однако о мертвых они заботились, радуясь освобождению их душ. Монахов не пугала смерть, какой бы ужасной она ни была. Они забирали тело после ухода убийцы. Они бродили по полям битв после сражений. Они входили в чумные города, когда все, кто мог, уже бежали оттуда.
      Кирские монахи помогали живым только в одном - забирали нежеланных детей мужеска пола: сирот, незаконнорожденных, не нужных родителям сыновей. Орден выращивал этих детей в почтении к смерти, таким образом продолжая себя.
      Монах задал Иридаль обычный вопрос, который он задавал любому, кто приходил в монастырь в этот ночной час. Ведь другой причины подходить к этим запретным стенам не было.
      - Я пришла не ради мертвых, - сказала Иридаль, снова взяв себя в руки. - Я пришла ради живых.
      - Ради ребенка? - спросил монах.
      - Да, брат, - ответила Иридаль. - "Хотя не по тому поводу, который вы подразумеваете", - добавила она про себя.
      Глаз исчез. Маленькая панель в глиняной двери закрылась. Дверь отворилась. Монах стоял сбоку, лицо его было скрыто низко надвинутым капюшоном черной рясы. Он не поклонился, не пригласил Иридаль войти, не выказал ей никакого почтения и смотрел на нее почти без интереса. Она была жива, а для Кирских монахов живые мало что значат.
      Монах пошел по коридору, не оглядываясь на Иридаль. Идти за ним или Нет это ее собственное дело. Он привел ее в большую комнату неподалеку от входа.
      Этого ей было явно недостаточно, чтобы хоть немного рассмотреть обитель изнутри. Внутри было темнее, чем снаружи. Там хоть коралит светился слабым серебристым светом. В коридорах не было даже осветильников. Только неверный отблеск свечи в руках монаха, то и дело пронзавший тьму, словно булавка, позволил ей безопасно идти по коридору. Монах знаком велел Иридаль войти в комнату и сказал, чтобы она ждала и что настоятель вскорости будет. Затем монах ушел и запер ее внутри, во тьме.
      Иридаль улыбнулась, хотя ее и била дрожь. Она поплотнее завернулась в плащ и сжалась. Дверь была сделана из обожженной глины, как и все двери обители. Если бы Иридаль пожелала, своей магической силой она могла бы разбить дверь вдребезги, как лед. Но женщина сидела и терпеливо ждала, понимая, что сейчас еще не время прибегать к угрозам. Это могло и подождать.
      Отворилась дверь, и вошел человек со свечой. Он был стар, широк в кости, худ и истощен. Казалось, ему не хватает плоти, чтобы прикрыть свои кости. Голова его была непокрыта, на тощих плечах лежал капюшон. Человек был лыс, возможно, выбрит наголо. Он прошел мимо Иридаль, мельком глянув на нее безо всякого почтения, и сел за стол. Взяв перо, он вынул лист пергамента и, по-прежнему не глядя на Иридаль, приготовился писать.
      - Ты знаешь, мы не платим денег, - сказал он. Видимо, это и был настоятель, хотя он и не удосужился представиться. - Мы просто забираем ребенка. Вот и все. Ты мать мальчика?
      И снова вопрос прозвучал для нее болезненно, попав почти в цель. Иридаль прекрасно понимала, что настоятель думает, будто бы она пришла избавиться от нежелательной обузы. Она сама решилась на эту хитрость, чтобы попасть в обитель. Но тем не менее она вдруг поняла, что отвечает.
      - Да, я мать Бэйна. Я предала его. Я позволила своему мужу забрать моего ребенка и отдать его другому человеку. Как я могла остановить его? Я боялась. В руках Синистрада была жизнь моего отца. А когда мое дитя вернулось ко мне, я попыталась отвоевать его. Я пыталась! Но опять же, что я могла сделать? Синистрад пригрозил мне убить тех, кто пришел вместе с Бэйном. Гега, человека с голубой кожей и... и...
      - Женщина, - холодно сказал настоятель, поднимая голову, и посмотрел на нее впервые с той минуты, как вошел в комнату. - Прежде чем беспокоить нас, тебе следовало все решить. Ты хочешь, чтобы мы забрали твоего ребенка или нет?
      - Я пришла не из-за ребенка, - сказала Иридаль, отгоняя мысли о прошлом. Я пришла поговорить с одним из тех, кто пребывает в этой обители.
      - Невозможно! - заявил настоятель. Его лицо было узким и худым, с запавшими глазами. Отблеск свечи отразился в них, и на Иридаль гневно уставились две мерцающие огненные точки, окруженные блестящими кругами. - Как только мужчина или мальчик вступает в эту дверь, он оставляет весь мир за ней. У него нет ни матери, ни отца, ни сестры, ни брата, ни возлюбленной, ни друга. Уважай же его обеты. Удались и не тревожь его.
      Настоятель встал. Иридаль тоже. Он ожидал, что она уйдет, и был несколько удивлен и весьма раздражен, - судя по его злобному виду, - тем, что она, шагнув вперед, встала прямо перед ним.