Рука Хаоса (Врата смерти - 5)

      Разговор продолжался, но Лимбек, ковылявший следом, не привык ходить так много и вскоре потерял интерес к тому, что говорилось. Он все равно большей частью не понимал того, о чем шла речь, а то немногое, что он понял, привело его в полное замешательство. Ему показалось странным, что эльфы, только что дружески разговаривавшие с людьми, теперь говорят о "разжигании беспорядков".
      "Теперь уже ни эльфы, ни люди ничем меня не удивят", - решил он, мечтая о том, чтобы присесть и отдохнуть. Но тут Лимбек краем уха услышал от эльфов такое, что вмиг забыл и об израненных ногах, и о ноющих щиколотках.
      - А что ты сделаешь с этой гномьей девкой, которую поймали твои солдаты? спросил один из эльфов.
      - А что, поймали? - беспечно ответил Санг-дракс. - Я и не знал.
      - Да, они схватили ее, когда ты занимался этим патрином. Сейчас она под стражей вместе с мальчишкой.
      "Это же Джарре! - понял Лимбек. - Они говорят о Джарре!"
      Санг-дракс задумался.
      - Ну, думаю, я заберу ее с собой. Как полагаешь, она может пригодиться при будущих переговорах? Если, конечно, эти тупые эльфы не прикончат ее раньше. Их ненависть к гномам просто восхитительна.
      Убьют Джарре! У Лимбека кровь в жилах застыла от ужаса, затем закипела от гнева, потом отхлынула от головы куда-то к желудку. Его охватило обессиливающее чувство раскаяния...
      - Если Джарре погибнет, то из-за меня, - пробормотал он под нос, едва понимая, куда идет. - Она пожертвовала собой ради меня...
      - Ты ничего не слышал? - спросил один из эльфов, тот, что поддерживал ноги Эпло.
      - Да это крысы, - ответил Санг-дракс. - Тут все прямо-таки кишит ими. Сартаны могли бы получше позаботиться о своих туннелях. Давай быстрее. Мои солдаты подумают, что я тут заблудился, а я не хочу, чтобы кто-нибудь из них решил погеройствовать и полез сюда разыскивать меня.
      - Сомневаюсь, - со смешком сказал странно одетый эльф. - Из того, что мне удалось подслушать, я понял, что твои ребята не очень-то тебя любят.
      - Верно, - жестко сказал Санг-дракс. - Двое из них подозревают, что я прикончил их прежнего капитана. Конечно, они правы. Действительно умные ребята, догадались. Жаль, что такая догадливость окажется для них роковой. Ну, вот мы и пришли. Здесь вход на Хвабрику. Тише, тише...
      Эльфы замолчали, все превратившись в слух. Лимбек - оскорбленный, взволнованный и растерянный - остановился на некотором расстоянии сзади.
      - Там кто-то ходит, - сказал Санг-дракс. - Они, наверное, поставили охрану. Положите его. Я заберу его отсюда. А вы оба возвращайтесь к своим обязанностям.
      - Есть, капитан! - Эльфы заулыбались, насмешливо отсалютовали и затем Лимбек чуть не спятил от изумления - оба исчезли.
      Лимбек снял очки и протер их. У него возникло смутное подозрение, что ему просто показалось, будто эльфы исчезли, из-за пятен на стеклах. Но это делу не помогло. Эльфов все равно не было. Эльфийский капитан поднял Эпло на ноги.
      - Просыпайся. - Он похлопал патрина по щекам. - Ну, вот. Немного шатает? Прежде чем ты отойдешь от действия яда, пройдет еще некоторое время. А тогда мы уже будем на пути в Имперанон. Не беспокойся. Я позабочусь о меншах, особенно о мальчишке.
      Эпло едва мог стоять. Ему пришлось тяжело навалиться на эльфийского капитана. Но хотя патрин выглядел совершенно больным, в его взгляде все равно сквозило горячее желание сделать что-нибудь с этим эльфом. Однако, похоже, у него не было выбора. Эпло был слишком слаб, чтобы подняться по лестнице самому. Если он захотел бы выйти из туннеля, ему все равно пришлось бы опереться на сильную руку Санг-дракса.
      У Лимбека тоже не было выбора. Взбешенному гному страстно хотелось наброситься на эльфа и потребовать, чтобы Джарре немедленно вернули ему целой и невредимой. Прежний Лимбек так бы и сделал, несмотря ни на что.
      Но теперешний Лимбек сквозь свои очки видел невероятно сильного эльфа. Он вспомнил о том, что капитан упомянул о выставленной наверху страже, заметил, что Эпло сейчас не в состоянии ему помочь. И мудро остался там, где был, спрятавшись во тьме. Только когда по звукам шагов он решил, что Эпло и эльф уже на середине лестницы, гном на цыпочках прокрался вслед за ними и притаился у основания лестницы.
      - Капитан Санг-дракс, - раздался сверху голос, - что там с вами случилось?
      - Пленник попытался сбежать, - ответил Санг-дракс. - Пришлось погоняться за ним.
      - Сбежать? Это с ножом-то в плече? - изумленно спросил эльф.
      - Эти проклятые люди выносливы, как животные, - ответил Санг-дракс. - Мне пришлось изрядно поохотиться за ним, пока яд<не подействовал.
      - Кто он, капитан? Какой-нибудь колдун? Я никогда не видел человека, у которого кожа светилась бы голубым, как у этого.
      - Да. Он один из так называемых мистериархов. Возможно, он охранял мальчишку.
      - Вы поверили сказкам этого ублюдка, капитан? - недоверчиво сказал эльф.
      - Мне кажется, что решать, во что мы верим, а во что нет, - это дело императора. Не так ли, лейтенант?
      - .Да, господин. Я полагаю, да.
      - Куда увели мальчишку?
      "Да чтоб он провалился, этот мальчишка, - раздраженно подумал Лимбек. Куда они увели Джарре?"
      Эльф и Эпло добрались до конца лестницы. Гном затаил дыхание, надеясь еще что-нибудь услышать.
      - В караулку, капитан. Ждут вашего приказа.
      - Мне нужен корабль, чтобы тотчас отправиться в Паксарию.
      - Я должен уладить это с командующим, командир.
      - Тогда давай побыстрее. Я поговорю с этим мальчишкой, колдуном и той тварью, что мы захватили...
      - С гномихой, командир? - изумленно спросил эльф. - А мы собирались казнить ее в назидание...
      Лимбек больше ничего не услышал. В ушах его раздался рев, от которого голова пошла кругом. Он пошатнулся и прислонился к стене. Казнить Джарре! Джарре, которая спасла от казни его! Джарре, которая любила его сильнее, чем он заслуживал! Нет, этого не может быть! Если он только сможет... и тоща...
      Снова раздался рев, затем все стихло, .и вокруг воцарилась холодная тишина. Лимбеку показалось, что у него внутри так же темно и пусто, как в этих туннелях. Он знал, что делать. У него созрел План.
      Теперь он снова мог слышать.
      - А что делать с ходом, командир?
      - Закрыть, - ответил Санг-дракс.
      - А вы уверены, командир? Мне не нравится ощущение, которое исходит от этого места. Оно кажется... недобрым. Может, лучше оставить его открытым и послать туда разведывательные отряды?
      - Прекрасно, лейтенант, - небрежно бросил Санг-дракс. - Я не вижу там внизу ничего интересного, но если вам угодно исследовать это место, то пожалуйста. Естественно, лично, поскольку я не могу выделить вам в помощь ни одного солдата. Тем не менее...
      - Я прослежу, чтобы вход был закрыт, командир, - торопливо ответил эльф.
      - Как вам угодно. Выбор в ваших руках. Мне нужны носилки и несколько солдат. Этот ублюдок слишком тяжел, и я не смогу утащить его далеко.
      - Позвольте, я помогу вам, командир.
      - Бросьте его на пол. Тогда вы сможете закрыть вход...
      Голоса эльфов удалились. Лимбек не мог больше ждать. Он пополз вверх по лестнице, пригибая голову, пока не смог выглянуть наружу. Двое эльфов возились у основания статуи с полумертвым Эпло, повернувшись к выходу спиной. Остальные эльфы, стоявшие на страже, с любопытством рассматривали раненого человека одного из прославленных мистериархов.
      Сейчас или никогда.
      Попрочнее закрепив на носу очки, Лимбек выполз из отверстия и сделал отчаянный, безумный рывок к дырке в полу, которая вела в катакомбы гегов.
      Эта часть Хвабрики была едва освещена. Эльфийские часовые, опасавшиеся странной запретной статуи, стояли поодаль от нее. Лимбек добрался до безопасного места, никем не замеченный.
      В своем паническом бегстве он чуть не нырнул в дыру головой вперед. В последний момент он умудрился взять себя в руки, бросился на пол, ухватился за верхнюю перекладину лестницы и, неуклюже кувыркнувшись, провалился внутрь. Мгновение гном висел, неловко цепляясь за верхнюю перекладину и бешено размахивая босыми ногами в поисках опоры. Лететь пришлось бы долго.
      Лимбек нащупал ногами перекладину и более-менее устойчиво встал на нее. С трудом разжав взмокшие ладони, он повернулся и благодарно прижался к лестнице. Он затаил дыхание, прислушиваясь, нет ли погони.
      - Ты ничего не слышал? - спросил один эльф другого.
      Лимбек прямо-таки примерз к лестнице.
      - Чушь! - решительно ответил лейтенант. - Это все проклятая дыра! Это из-за нее нам всякое слышится. Капитан Санг-дракс прав. Чем скорее мы ее закроем, тем лучше.
      Он услышал скрежет - статуя поворачивалась на постаменте. Лимбек спустился по лестнице и с мрачным видом и холодной яростью в сердце направился к своей штаб-квартире, чтобы пустить в ход свой План.
      Его нитка, что вела к роботу, сам робот, непривычный союз людей, эльфов, гномов - сейчас все это не имело значения.
      И, может, никогда не будет иметь значения.
      Он хотел вернуть Джарре... или... или.
      Глава 18
      ХРАМ АЛЬБЕДО
      Аристагон, Срединное Царство
      Подойдя к Храму Альбедо<Старинное слово, происходящее из языка Древней Земли. Изначально "альбедо" означало ту долю падающего на поверхность планеты солнечного света, что отражается от нее. Эльфы придали этому слову возвышенный, романтический смысл - свет эльфийских душ озаряет их народ>, вишам<Эльфийский чародей, чья задача уловлять души умирающих членов королевского рода и доставлять их в Храм Альбедо. Вишам назначается ребенку королевской крови еще при рождении и следует за ним всю его жизнь, ожидая его смерти и освобождения души, которую он заточает в магической шкатулке> вздохнула с огромным облегчением. Это было не из-за красоты здания, хотя Храм по праву считался прекраснейшим строением эльфов Ариануса. Не был это и благоговейный трепет, что охватывал всех эльфов вблизи места, где покоились души членов королевского рода. Вишам была слишком испугана, чтобы любоваться красотой, слишком раздавлена и измучена, чтобы испытывать благоговение. Она радовалась, что наконец-то достигла убежища.
      Вишам торопливо поднялась по коралитовым ступеням, сжимая в руках маленькую шкатулку из лазурита и халцедона. Золотые бордюры лестницы сверкали на солнце, словно освещая ей путь. Она обошла восьмиугольное здание и подошла к центральной двери. И все время она оглядывалась через плечо - эта привычка выработалась у нее за эти три полных ужаса дня.
      Вишам понимала, что даже Незримые не могут преследовать ее здесь, в этом священном месте. Но страх лишал ее способности рассуждать здраво. Страх иссушал ее, как лихорадочный бред, - она видела то, чего не было, и слышала то, что не было сказано. Она бледнела и дрожала, пугаясь собственной тени. Добравшись до двери, она начала колотить в нее судорожно сжатым кулаком вместо того, чтобы тихонько и почтительно постучать, как положено.
      Привратник, чей необычайно высокий рост и почти аскетическая худоба выдавали в нем одного из эльфов Кенкари, подскочил от резкого звука. Торопливо подойдя к двери, он посмотрел сквозь хрустальное окошечко и нахмурился. Кенкари привыкли, что вишамы - или гейры, как их менее официально, но более точно называли<Гейр в просторечье означает "стервятник">, - приходили сюда в различной стадии скорби. Стадии были следующими - от смиренной тихой скорби стариков, что с самой юности жили только своим служением, от переносимого со стиснутыми зубами горя воина-вишама, который видел, как его служение прервала вечно бушующая на Арианусе война, до мучительного горя вишама, потерявшего ребенка. Скорбь большинства вишамов была приятна, даже похвальна. Но в последнее время Привратник стал замечать в них наряду со скорбью и другое чувство, чувство неприемлемое, а именно - страх.
      Он увидел признаки страха на лице и этой гейры, такие же, как и на лицах слишком многих других вишамов. То, как она торопливо барабанила в дверь, безумно оглядываясь через плечо, бледное лицо с серыми отметинами бессонной ночи - все говорило о страхе. Привратник медленно и торжественно отворил дверь и с суровым видом предстал перед гейрой, вынуждая ее совершить ритуал, прежде чем дозволить войти. Кенкари знал по своему опыту, что привычные ритуальные слова, сколь бы нудными они сейчас ни казались, приносят успокоение скорбящим и испуганным.
      - Пожалуйста, впусти меня! - задыхаясь, сказала женщина, когда хрустальная дверь беззвучно распахнулась перед ней.
      Привратник преграждал ей дорогу своим хрупким телом. Он высоко воздел руки. Складки его одеяния, вышитого переливчатым красным, оранжевым и желтым шелком, окаймленным бархатно-черным, были подобны крыльям бабочки. Казалось, что эльф и на самом деле превратился в бабочку, - его тело словно стало телом священного для эльфов насекомого, по бокам как бы раскинулись крылья.
      Зрелище это ошеломляло и одновременно успокаивало. Гейра сразу же вспомнила о своем служении, к ней вернулась выучка. На бледных щеках снова появился румянец, и она вспомнила, как нужно должным образом представляться, а через несколько мгновений она перестала дрожать.
      Она назвала свое имя, имя своего клана<Вишамами могли стать эльфы и других кланов, хотя к служению в храме допускались только Кенкари. Вишам, который должен быть искушенным в магии, обучается вместе с Кенкари всю свою юность, покуда не станет взрослым (по человеческому счету это примерно соответствует двадцатилетнему возрасту). После этого гейр приступает к своему служению, обычно при членах своих собственных кланов> и имя своего подопечного. Последнее имя она произнесла дрогнувшим голосом. Ей пришлось повторить его, чтобы Привратник понял, о ком идет речь. Он быстро порылся в закоулках своей памяти, отыскал нужное имя среди сотен других и убедился, что душа юной принцессы действительно по праву принадлежит храму. (Трудно поверить, но в этот упадочный век многие эльфы низкой крови пытались подсунуть храму своих плебейских предков. Привратник, благодаря своей глубокой осведомленности в генеалогии королевского рода, прекрасно знал королевское родословное древо и все его многочисленные ответвления, включая законных и прочих отпрысков, благодаря чему отслеживал самозванцев, брал их под стражу и предавал в руки Незримых.)
      Сейчас у Привратника сомнений не было, и решение он принял сразу. Юная принцесса, троюродная сестра императора по материнской линии, была прославлена своей красотой, умом и душой. Ей еще бы жить да жить, стать женой, матерью и осчастливить мир, родив много детей, похожих на нее.
      Привратник так и сказал, когда после ритуала позволил гейре войти в храм и закрыл за ней хрустальные двери. Он заметил, что, когда двери закрылись, женщина чуть ли не разрыдалась от облегчения. Однако она по-прежнему испуганно озиралась.
      - Да, - тихо ответила она, как будто даже в святилище опасалась говорить громко, - моя прекрасная дева должна была бы прожить дольше. Я должна была бы шить ей простыни для брачного ложа, а не саван!
      Держа шкатулку на открытой ладони, гейра - женщина лет сорока - погладила ее крышку, покрытую замысловатой резьбой, и прерывистым шепотом произнесла несколько слов, полных любви к несчастной душе, заключенной внутри.
      - Что же погубило ее? - участливо спросил Привратник. - Поветрие?
      - Если бы так! - горько воскликнула вишам. - Это я пережила бы. - Она накрыла шкатулку ладонью, словно по-прежнему оберегала ту, что была заключена в ней. - Ее убили.
      - Люди? - помрачнел Привратник. - Или мятежники?
      - Какие дела могли быть у принцессы крови, у моей овечки, с людьми или этими мятежными подонками<Ссылка на эльфов-повстанцев, которые постоянно пытались ниспровергнуть империю Трибус>? - вспылила гейра, в своем горе и гневе позабыв, что говорит со старшим.
      Привратник взглядом поставил ее на место.
      Гейра потупила взгляд, гладя шкатулку.
      - Нет, ее убили свои же. Родная плоть и кровь!
      - Полно, женщина, ты не в себе, - сурово молвил Привратник. - За что...
      - За то, что она была юна и сильна, за то, что дух ее был юн и силен! Такое для некоторых полезнее после смерти, чем при жизни, - ответила гейра, не пряча слез, покатившихся по ее щекам.
      - Не могу повершить...
      - Тогда слушай! - Гейра сделала немыслимое. Она схватила Привратника за руку и притянула к себе поближе, чтобы он мог расслышать ее тихие, полные ужаса слова. - Мы с моей овечкой перед отдыхом всегда выпивали по бокалу глинтвейна. И тем вечером мы обе тоже выпили этот напиток. Мне он показался странным на вкус, но я решила, что просто вино было плохим. Мы обе не допили наши бокалы и рано отправились спать. Овечку мою мучили дурные сновидения... Гейра замолчала, взяла себя в руки. - Моя овечка уснула почти сразу. Я ходила по комнате, собирая ее милые ленты и складывая ее одежду на утро, когда меня охватило странное чувство. Руки мои отяжелели, язык мой высох и распух. Я едва доползла до постели. И тут я вдруг впала в странное состояние. Я и спала и в то же время бодрствовала. Я могла слышать, видеть, но не могла отвечать. И тогда я увидела их.
      Гейра еще сильнее стиснула руку Привратника. Он наклонился к ней поближе, но едва мог понять торопливые, отрывистые слова.
      - Я увидела, как в ее окно вползает ночь! Привратник нахмурился и отодвинулся от нее.
      - Понимаю, о чем ты думаешь, - сказала гейра. - Что я была пьяна или все это мне приснилось. Но я клянусь, что это правда! Я заметила какое-то движение, темные тени переползли через оконную раму, поползли по стене. Их было три. На миг они стали как бы вырезанными в стене черными отверстиями. Постояли неподвижно. И затем они действительно стали стеной! Но я видела, как они двигались, хотя это выглядело так, словно стена колыхнулась. Они скользнули к постели моей овечки. Я пыталась закричать, но не смогла издать ни звука. Я была беспомощна. Беспомощна! - Гейра содрогнулась. - Затем одна из подушек... подушек, которые моя овечка вышивала своими собственными дорогими руками, поднялась в воздух, словно ее держали У: незримые руки. Они положили ее ей на лицо... и придавили... Моя овечка сопротивлялась. Даже во сне она сражалась за свою жизнь. Но незримые руки держали подушку до тех пор... До тех пор, пока она не перестала бороться... Она безвольно лежала в постели...
      Затем я ощутила, как один из них подошел ко мне. . Я ничего не видела, даже лица, но я знала, что один из них стоит рядом. Незримая рука легла мне на плечо и встряхнула меня.
      - Гейра, твоя подопечная мертва, - сказал он. - Быстро хватай ее душу.
      Жуткое дурманное ощущение покинуло меня. Я закричала, села в постели и хотела было схватить ужасную тварь, пока не прибежит стража, но руки мои прошли сквозь воздух. Они ушли. Они уже не были стеной, они стали ночью. Они исчезли.
      Я подбежала к моей овечке, но та была мертва. Сердце ее не билось, жизнь покинула ее. Они даже не дали ей испустить душу. Мне пришлось отворить ее<Первые слова, которые усваивает эльфийский ребенок королевской крови, - это слова, которые высвобождают душу из тела после смерти. Он повторяет их в момент смерти, и гейр ловит душу и передает ее в храм - Если эльф умирает прежде, чем успевает произнести эти слова, гейр освобождает душу, отворяя вену на левой руке и выпуская кровь из сердца. Это необходимо сделать не позднее нескольких мгновений после смерти>. Рассечь ее белую, нежную кожу... Я... Гейра не смогла сдержать рыданий. Она не видела, как изменилось выражение лица Привратника, как наморщился его лоб, как потемнели его огромные глаза.
      - Наверное; это приснилось тебе, дитя мое, - только и смог сказать он.
      - Нет, - глухо ответила Гейра, заливаясь слезами. - Это был не сон, хотя они и хотели бы, чтобы я так думала. И я чувствовала, что они преследуют меня. Всюду, где бы я ни была. Но это бесполезно. Мне незачем жить. И разве они могут убить меня прежде, чем я выполню свой долг? - Она последний раз с любовью и скорбью посмотрела на шкатулку и затем почтительно положила ее на ладонь Привратника.
      - Нет, если, конечно, они действительно этого хотят.
      Она повернулась и, понурив голову, пошла к хрустальным дверям.
      Привратник отворил их перед ней. Сказал несколько слов утешения, но они прозвучали неубедительно, и оба они это понимали, - если, конечно, гейра вообще услышала их. Держа в руках шкатулку из лазурита и халцедона, он смотрел, как женщина спускается по окаймленным золотом лестницам в широкий пустой храмовый двор. Солнце светило ярко, и за гейрой тянулась длинная тень.
      Привратника пробрал озноб. Он внимательно следил за женщиной, пока та не скрылась из глаз. Шкатулка в его ладони еще хранила тепло руки гейры. Вздохнув, он повернулся и ударил в маленький серебряный гонг, что стоял в нише в стене рядом с дверью.
      Другой Кенкари в разноцветном одеянии бабочки вошел в зал беззвучным скользящим шагом.
      - Подмени меня, - приказал Привратник. - Я должен отнести это в Дом Птиц. Пошли за мной, ежели будет нужда.
      Второй Кенкари, главный помощник Привратника, кивнул и встал у дверей, готовый принять душу любого новоприбывшего. Держа в руке шкатулку, Привратник покинул огромные двери и, нахмурившись, отправился в Дом Птиц.
      Храм Альбедо был построен в форме восьмиугольника. Коралит, магически выращенный и вырезанный, величественно устремлялся к небесам, образуя ступенчато поднимающийся купол. Между коралитовыми опорами стояли хрустальные стены, нестерпимо сверкавшие в лучах солнца, именуемого Солярус.
      Хрустальные стены создавали оптическую иллюзию, так что случайным наблюдателям (которым никогда не позволяли подходить к Храму достаточно близко) казалось, будто бы они могут видеть его насквозь, от одной стены до другой. На самом деле стены восьмиугольника внутри были зеркальными и не позволяли проникнуть взглядом внутрь. Снаружи нельзя было заглянуть внутрь, но изнутри можно было видеть то, что происходит снаружи. Двор вокруг Храма был пустым, там не было никаких строений. Даже гусеница не смогла бы переползти его незаметно. Так Кенкари надежно охраняли свои древние мистерии.
      В самом центре восьмиугольника находился Дом Птиц. Его окружали комнаты для исследований, для медитации. Под Храмом располагались постоянные жилища Кенкари и временные для их учеников вишамов. Привратник направил шаги к Дому Птиц. Дом Птиц был самым большим чертогом Храма. Это было прекрасное место, в котором росли живые деревья и растения, привезенные со всех концов эльфийского королевства. Драгоценная вода, которая из-за войны с гегами по всей стране расходовалась очень скупо, в Доме Птиц щедро тратилась на поддержание жизни там, где по иронии судьбы обитали мертвые.
      В Доме Птиц не было ни одной певчей птицы. Здесь на незримых, эфемерных крыльях парили души усопших эльфов королевской крови, плененные души, которых силой заставили петь их вечную безмолвную песнь ради блага империи.
      Привратник остановился перед Домом Птиц и заглянул внутрь. Там было воистину прекрасно. Деревья и растения цвели пышно, как нигде в Срединных Королевствах. Даже императорский сад не был таким зеленым, поскольку даже его величество был вынужден расходовать воду ограниченно.
      Вода в Доме Птиц струилась по трубам, проложенным глубоко под землей, привезенной, как гласила легенда, из сада с острова Эстея, что в Верхних Королевствах, ныне давно покинутых<Историю Верхних Королевств смотри в "Драконьем Крыле", том 1 цикла "Врата Смерти">. Растения здесь только поливали, никакого другого ухода за ними не было, разве что мертвые пеклись о них. Иногда Привратник представлял себе это. Живым очень редко позволялось входить в Дом Птиц. За всю чрезвычайно долгую жизнь Привратника такого не случалось ни разу, да и вообще никогда на памяти Кенкари такого не бывало.
      В закрытом чертоге никогда не бывало ветра. Ни ветерка, ни единого колыхания воздуха не могло проникнуть туда. И все же Привратник видел, как шевелятся и подрагивают листья деревьев, как дрожат лепестки роз, как клонятся стебли цветов. Души мертвых порхали среди живой зелени. Привратник немного посмотрел, потом отвернулся. Дом Птиц некогда был местом мира и спокойствия, а теперь оно наводило на него зловещую тоску. Он посмотрел на шкатулку в своей руке, и морщины на его худом лице стали еще резче.
      Он поспешил к молельне, что была рядом с Домом Птиц, произнес ритуальную молитву и осторожно открыл покрытую затейливой резьбой деревянную дверь. За ней в маленькой комнате сидела за столом Хранительница Книги и писала что-то в огромном фолианте в кожаном переплете. Ее обязанностью было записывать имя, происхождение и относящиеся к делу события из жизни всех, кто прибывал сюда в маленьких шкатулочках.
      "Плоть - огню, жизнь - книге, душу - небесам". Таков был обычай.
      Услышав, что кто-то вошел, Хранительница Книги подняла голову и перестала писать.
      - Прибыл имеющий право войти, - тяжело сказал Привратник.
      Книжница (титулы ради удобства сокращались) кивнула и позвонила в маленький серебряный гонг, что стоял у нее на столе. Из боковой комнаты появился еще один Кенкари, Блюститель Душ. Книжница почтительно встала. Привратник поклонился. Должность Блюстителя Душ была самой высокой среди Кенкари. Кенкари, носивший этот титул, был чародеем Седьмого Дома и самым могущественным не только в своем клане, но и во всей империи. Слово Блюстителя в прежние времена могло поставить на колени любого короля. Привратник задумался: а так ли это теперь?
      Блюститель протянул руку и с почтением принял шкатулку. Повернувшись, он возложил ее на алтарь и преклонил колена для молитвы. Привратник назвал имя девушки и рассказал Книжнице все, что знал о ее происхождении и жизни. Та по ходу рассказа набрасывала заметки. Когда будет время, она напишет все в подробностях.
      - Так молода, - сказала, вздыхая, Книжница. - Отчего она умерла?
      Привратник облизнул губы.
      - Ее убили.
      Книжница подняла взгляд, пристально посмотрела на него, глянула на Блюстителя.
      - Ты на сей раз говоришь так, будто точно знаешь.
      - Есть свидетель. Зелье подействовало не до конца. Наша вишам, видимо, почувствовала в вине странный привкус, - добавил Привратник, криво усмехнувшись. - Она умеет отличать дурное от хорошего и не стала пить его.
      - Они знают?
      - Незримые знают все, - тихо сказала Книжница.
      - За ней шли. Они преследовали ее, - сказал Привратник.
      - Здесь? - у Блюстителя сверкнули глаза. - На священной земле?
      - Нет. Пока император не осмеливается засылать их сюда.
      Это пока зловеще повисло в воздухе.
      - Он теряет осторожность, - сказал Блюститель.
      - Или наглеет, - предположил Привратник.
      - Или отчаялся, - тихо сказала Книжница. Кенкари переглянулись. Блюститель покачал головой, провел дрожащей рукой по тонким седым волосам.
      - Теперь мы знаем правду.
      - Мы давно уже знали ее, - сказал Привратник, но произнес он эти слова тихо, так что Блюститель их не расслышал.
      Кренка-Анрис, Святая Жрица,
      Подай же совет нам
      В час испытанья.
      Смерть обрывает
      Жизнь не ко времени
      Ради слепого Честолюбия.
      То волшебство,
      Что Ты нам открыла,
      Благословенное,
      Стало черным
      И свою
      Утратило святость.
      Дай же совет нам,
      Кренка-Анрис, Святая Жрица,
      К Тебе взываем!
      Все трое стояли на коленях перед алтарем в глубоком молчании, ожидая ответа. Но не было им слова. Не вспыхнуло в воздухе пламени. Не явилось пред ними мерцающее видение. Но в душе каждого ясно прозвучал ответ, словно звон безмолвного колокола. Они поднялись и, побледнев, переглянулись расширившимися от растерянности и недоверия глазами.
      - Мы получили, ответ, - благоговейно и торжественно сказал Блюститель Душ.
      - Так ли? - прошептал Привратник. - Кто может постичь смысл его?
      - Другие миры... Врата Смерти, что ведут к жизни... Человек, который мертв, но не мертв... Что нам делать с этим? - спросила Книжница.
      - В должное время Кренка-Анрис откроет нам это, - твердо сказал Блюститель Душ, снова взяв себя в руки. - Дотоле путь наш ясен. Привратник, - обратился он к Хранителю Врат, - ты знаешь, что нужно делать.
      Тот поклонился, соглашаясь с Блюстителем, и последний раз преклонил колена пред алтарем, прежде чем вернуться к своим обязанностям. Блюститель Душ и Хранительница Книги стояли в маленькой комнате и прислушивались, сдерживая дыхание, с бешено колотящимися сердцами - когда раздастся звук, который никто никогда и не мыслил услышать.
      И он раздался - глухой удар. Это опустилась золотая решетка, прутья которой образовывали узор в форме бабочек. Тонкая, нежная, хрупкая с виду решетка была так усилена магией, что была крепче любых чугунных подъемных решеток, которые служили той же цели.
      Огромная центральная дверь, что вела внутрь Храма Альбедо, закрылась.
      Глава 19
      ОТКРЫТОЕ НЕБО
      Срединное Царство
      Эпло в ярости метался по тюремной камере, которой ныне стал для него весь мир. Он безнадежно пытался взломать затворы, что были не прочнее шелковистой паутинки. Он мерил шагами пол камеры, у которой не было стен, он бился в открытую дверь, которую никто не охранял. И все же тот, кто был рожден в темнице, не знал тюрьмы более страшной, чем та, в которой сейчас оказался он. Отпустив его на волю, позволив ему идти куда угодно, змеи бросили его в клетку, заперли дверь на засов и выбросили ключ.
      Эпло ничего не мог сделать. Ему некуда было идти. Некуда было бежать.
      В его голове возникали бредовые мысли и планы. Когда патрин очнулся, то обнаружил, что находится на эльфийском драккоре, который, по словам Санг-дракса, держал курс на эльфийский город Паксарию, расположенный на континенте Аристагон. Эпло думал убить Санг-дракса, или захватить эльфийский корабль, или. броситься с корабля, чтобы, пролетев сквозь пустые небеса, разбиться насмерть. Холодно и трезво обдумав свои планы, он понял, что последний, пожалуй, был самым конструктивным.