— Поскольку Гилеана нет рядом, ты можешь называть себя как угодно, и никто не сумеет доказать обратного, — бросил эльф. — Да, я стоял на перекрестке, да, взял афишу… Все это верно, но действовал я по собственной воле, никто не мог принудить меня. Даже твои фокусы!
— Конечно, нет! — воскликнул Себастиус. — Только по доброй воле. Таково предписание отца. Разве ты еще не понял этого из текста пьесы? „Свободу раскаиваться и свободу прощать…“ — одна из моих лучших строчек. Ты мог пойти в Палантас, мог по доброй воле уйти до начала спектакля. А мог уйти после. Но получается, по доброй воле ты сидишь тут — не там, где собирался, а там, где должен. Так часто бывает в жизни. Тебя привел сюда голос сердца.
— Тогда зачем я пришел? — вызывающе спросил эльф, словно и сам жаждал получить ответ.
— Конечно, ты хочешь присоединиться к нашей труппе, — произнес Себастиус. — хочешь стать актером.
Эльф недоверчиво посмотрел на него, собираясь возразить, но Себастиус не дал ему такого шанса:
— Скажи, как тебе наша игра?
Лицо эльфа невольно смягчилось.
— О, это было прекрасно… Эльф, что играл Даламара… Он тронул меня до глубины души… Когда меня изгоняли, я не нашел в себе силы кричать — огонь негодования выжег все слезы… Но сегодня вечером я снова рыдал!
— Он талант, это верно, — кивнул Себастиус. — Это его лучшая роль и последняя.
Эльф быстро взглянул на толстяка, думая, что ослышался и недопонял. Но Себастиус продолжал разговор как ни в чем не бывало, видимо, это была человеческая шутка.
— Так куда ты направляешься?
— В Палантас.
— Палантас… — повторил Себастиус. — Хороший выбор. Город, где можно спрятаться. Даже эльфу, что, естественно, трудней. А зачем тебе Палантас? Даже там найдется мало людей, которые согласятся нанять на работу эльфа. На что ты будешь жить?
— А тебе какой интерес? — Эльф вновь подумал, что зря не ушел от этого назойливого человека сразу,
— У меня в Палантасе связи, — промурлыкал Себастиус. — А кроме того, как ты помнишь, брат — Астинус. — Эльф закатил глаза и промолчал. — Ладно, попрошу тебя прочесть этот текст. Но вслух и громко, надо оценить голос.
— Это еще зачем? — удивился эльф.
— Просто так. Назови это любопытством. — Себастиус протянул ему листок, и эльф увидел часть пьесы. Имена актеров сбоку, рядом их реплики. Он подозрительно посмотрел на Себастиуса, но лицо руководителя труппы было невинным, как у младенца. — Начни отсюда, — ткнул пальцем сын Гилеана.
Эльф начал читать, решив выполнить просьбу, и с удивлением понял, что читает монолог Даламара на суде: „…Я ищу то, что давно утеряли здесь, — свободу! Свободу мечтать о том, чего хочется, свободу преследовать цели, интересные мне! Свободу делать ошибки. Свободу раскаиваться и свободу прощать…“
Сначала он читал без выражения, прекрасно зная, что его голос никогда не смог бы захватить внимание стольких людей, и стесняясь Себастиуса, но постепенно забыл обо всем и последнюю строчку произносил уже абсолютно искренне.
Себастиус слегка похлопал по ручкам кресла вместо аплодисментов.
— Я справился? — спросил эльф, невольно заливаясь румянцем.
— Нет, — отрезал Себастиус. — В начале ты был зажат, а в конце стал сверхдраматичен. Тебе надо учиться, и в этом нет никакого позора. Но голос у тебя отменный, прекрасный инструмент. Он пропадет впустую у вора…
Теперь эльф стал пунцовым от смущения.
— А почему бы и нет? — вызывающе бросил он. — Кому я нужен? Значит, придется самому беспокоиться о себе.
Себастиус задумчиво смотрел на кончики пальцев.
— Я полагаю, ты слышал — я сказал, что эльф, исполнитель главной роли, покидает нашу труппу?
— Ну… вроде да. А почему так? Получил более выгодное предложение?
— Это невозможно. Никто на Кринне не предложит артистам лучших условий, чем я. Он всегда говорил, что уедет, как только посчитает работу выполненной. Именно так все и произошло сегодня вечером. Он никогда не сможет сыграть лучше, поэтому уезжает. К этому он шел множество долгих лет. Ты займешь его место. — Себастиус тяжело вздохнул. — Мне будет тоскливо без него — именно он подал идею для „Магического меча Кит-Канана“. Он его знал лично, представляешь!
— Он лжец, — презрительно рассмеялся эльф. — Кит-Канан мертв уже тысячу лет — даже среди моего народа нет таких долгожителей.
— А этот — исключение… Он присоединился ко мне как раз после того, как Кит-Канан воссел на трон, и пробыл со мной больше, чем остальные члены труппы… Теперь пришло и ему время продолжить личную жизнь, ведь как только он уедет, начнет стареть, как обычно…
— Ты серьезно? — изумился эльф.
— Совершенно. Видишь этот глиф? — Себастиус отбросил плащ и приблизил предплечье к свету. — Черный лотос. Если присоединишься к нам, я нанесу тебе такой же. Этот глиф означает, что тебя не смогут убить или отравить, ты не заболеешь и не проголодаешься, не будешь стареть до тех пор, пока путешествуешь с нами…
— Я стану бессмертным? — скептически хмыкнул эльф.
— Тебе кажется это слишком большим подарком? Но ведь я требую взамен плату…
— У меня нет ни гроша…
— Не деньги, — прошептал Себастиус, — лишь душу. Отныне у тебя не будет собственной души, а лишь души других, бесчисленных существ… Ты будешь чувствовать их боль, радость, горе, триумф. Побываешь в шкуре кендера, людоеда или гоблина'. Будешь королем и узнаешь, какова жизнь во дворце. Станешь овражным гномом и изведаешь нищету. Твое тело не умрет, но ты переживешь тысячи смертей. Будешь любить тысячи раз и тысячи раз расставаться.
Эльф потрясение покачал головой:
— Не понимаю…
— Скоро поймешь. Мы живем хорошей жизнью и делаем хорошую работу. Я же говорил, что веду хроники Кринна особым образом. Мы с моими актерами берем книги жизней и открываем их для всех! Мы давали представления в чертогах горных королей и на вонючих помойках хобгоблинов. Играли для людоедов, которые швыряли в нас кости жертв вместо аплодисментов. Играли для гномов Торбардина и для их овражных кузенов… Мы рассказываем наши истории, и если не можем поменять мысли, то способны изменить сердца. Странная жизнь, но интересная… Присоединяешься?
Эльф заколебался:
— Я не верю ни одному твоему слову. Про бессмертие и все остальное…
— А дерево в кадке похоже на Лес Сильванести? — мягко спросил Себастиус.
— Действительно… я ничего не теряю… Мне все равно некуда идти… Думаю, что смогу остаться, но только на некоторое время, заметь! — Эльф занервничал и вцепился в листки с репликами. — Могу помочь с декорациями…
— Возьми ее, если понравилась, — сказал Себастиус. — Бери всю пьесу и выучи наизусть. Обучение начнем завтра с утра.
— Но я не сказал…
— Бери! — Себастиус поднялся на ноги. — Вреда тебе от нее не будет. Твой фургон — пятнадцатый по счету от меня, зеленый с желтым. Он будет пуст, его хозяин в настоящее время уже далеко…
Эльф шел мимо повозок, машинально считая их. В его голове крутился недавний разговор, он был смущен и запутан. Голова не хотела верить ни единому слову толстяка, а сердце подтверждало каждое из них. Словно он — герой спектакля. Это наверняка спектакль — происходящее не может быть реальностью.
Подойдя к зеленому с желтым фургону, эльф увидел в дверном проеме актера, который играл Даламара. Тот вдыхал ночной воздух и улыбался, лотом заметил рядом смущенного пришельца.
— Думаю, ты новый хозяин фургона, — учтиво произнес актер, одергивая занавески. — Он тебе понравится, но правое переднее колесо последнее время скрипит. Скажешь Роргу об этом, он гоблин и чинит повозки. Но не вздумай говорить Квинсу, гному, если хочешь найти все колеса утром…
— Почему ты уходишь?
— Хочу вернуть назад собственную душу и прожить с ней до конца, — улыбнулся актер.
— Тогда… то, что говорил… — Эльф обернулся к первому фургону, — Себастиус… все правда?
— Наш мир — это то, во что мы верим. Вера бывает сильней, чем любая правда. — Актер поднял руку к красному свету Лунитари, и эльф увидел глиф черного лотоса на ней. Цветок быстро бледнел и скоро совсем исчез.
Актер изящно поклонился, словно заканчивал приветствовать публику перед падением занавеса.
— Что у тебя в руке? — спросил он. — Пьеса?
— Твой монолог в последнем акте, — промямлил эльф. — Я только… хотел почитать… и…
— Давай послушаем твой голос, — ободряюще улыбнулся актер.
Эльф посмотрел на монолог Даламара в руке. Свет Лунитари был ярок и позволял разбирать буквы без напряжения,
— Нет, правда… так блестяще, как ты… я не смогу…
Но актер непреклонно смотрел на него, и эльфу ничего не оставалось, кроме как начать читать. Когда он углубился в текст, то мельком глянул на собственную руку — большое черное пятно проявлялось на коже. Сначала бесформенное, оно начинало приобретать объем и форму. Эльф ощутил, как страх заставил лоб покрыться испариной, — его душа покидала тело.
Не навсегда — она лишь засыпала до той поры, пока он не захочет обрести ее вновь. Внутри расползалась ужасная пустота — голос эльфа задрожал.
— Нет, — сказал актер, — так не годится. Почувствуй ее!
Актер, игравший Даламара, взял за руку эльфа, который пришел, чтобы играть Даламара… И тот оказался уже не пуст — новая душа заняла место старой, — навалилось мучительное горе от разлуки и прощания с друзьями, острая радость свободы и выбора нового пути…
— Вот, уже лучше, — усмехнулся актер. — А теперь исполняй поклон перед публикой.
Эльф поклонился видимым только ему зрителям. Пока — только ему. Но он твердо верил, что придет день, и они заплачут вместе с ним, засмеются под его смех. И будут бешено аплодировать, выкрикивая его имя.
Когда эльф выпрямился, рядом никого не было.
На руке чернел, выпуклый и резкий, глиф лотоса. Самый молодой член труппы Странствующих Актеров Гилеана вошел в зелено-желтый фургон.
В свой фургон.
ГОДЫ С „DRAGONLANCE“ УЭЙС И ХИКМЭН
Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэн — соавторы пользующихся популярностью романов „Хроники Легенд“, „Трилогия Легенд“, трилогии „Война Душ“ и многих других, а также повестей и рассказов. Книги „Dragonlance“, основанные на ролевой игре, разошлись миллионными тиражами и были переведены на дюжину языков мира. Авторы творят и совместно с другими писателями.
У Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэна интервью взяли раздельно, специально для зимнего выпуска „Legend of the Lance“ 1998 года.
—
Трэйси, как случилось, что ты перестал считать „Dragonlance“ только ролевой игрой и задумался о романе?
Хикмэн:Честно говоря, романистом я стал случайно. Как все знают, имя Маргарет идет первым в нашем дуэте именно потому, что романист — она. Лично я всегда хотел заниматься дизайном игр и не видел себя в литературе. „Dragonlance“ жил без романизации долгое время, и все было в порядке. До сих пор просыпаюсь утром и думаю, кто же я на самом деле? Последнее время начинаю привыкать к мысли о писательстве.
—
С чего началось действительно совместное творчество?
Хикмэн:Я много, долгие месяцы, работал над балансированием сеттингов „Dragonlance“. Маргарет поначалу была редактором книг для TSR, а потом ее перебросили редактировать будущие книги „Dragonlance“, как я помню. Мы с ней очень расстроились, когда увидели первые варианты романа. Автора назначали сверху, и он ничего не знал о наших наработках.
А если точно, помню, поехал я в Аризону на Рождество 1982 года, читая в пути книжку из серии „Звездный путь“ Дианы Дуэйн, и нашёл ее необычайно интересной. И что-то в тот момент загорелось внутри меня, подумалось: „Ну, есть же способ сделать книги серии „Dragonlance“ такими же захватывающими!“ Забавно, что Маргарет приняла такое же решение независимо от меня. И вот, после рождественских каникул, мы собрались в офисе, а она говорит: „Давай напишем книги сами“. Вот тогда все и закрутилось!
—
Почему именно вы? Она новичок в фирме, а ты даже не был старшим дизайнером.
Хикмэн:Ничего интересного. На нас просто решили сэкономить, к нашему же удовольствию. Тот факт, что мы не были старшими, сыграл нам на руку — сначала с каждым новым проектом шли к начальникам, а те начинали долго обсуждать тему, выбивая условия получше. На остальных смотрели как на грузчиков, не давая ничего. Вот тут мы и развернулись. Фактически объединение этих самых „не-начальников“ и создало в итоге „Dragonlance“. И хотя потом с нами работало много людей, характеры и основные линии разработали только мы с Маргарет, ну, может, еще помогал Майкл Уильямс.
—
Как вам удается работать вместе?
Хикмэн:Я думаю, наш союз уникален, как и все прочие подобные союзы. Самое главное, что могу в нем отметить, — мы развиваемся вместе, а это очень важно. Жизнь меняет и наши взгляды, и терминологию. Сначала я был только на подхвате, потом вырос и смог писать самостоятельно. То есть я был тем парнем, который придумывает основные идеи и темы, а потом прорабатывает фон. А Маргарет уже вовсю занималась сведением и написанием диалогов. Мы часто обменивались написанными текстами, чтобы узнать мнение друг друга. Еще она любит писать яркие места в книгах, но вот любовная сцена между Сильварой и Гилтанасом — моя работа.
Между прочим, все думают, что все происходит наоборот.
Спустя годы я узнал больше о писательском ремесле, да и уровень Маргарет вырос. Поэтому с годами границы в нашей работе стерлись и каждый делает то, что лучше для романа в данный момент.
—
Многие переживают, что вы перестанете создавать мир Кринна.
Хикмэн:Люди не всегда знают, что происходит у нас на самом деле. Я переехал на Западное побережье, чтобы быть ближе к семье, Маргарет осталась в Висконсине. Но я до сих пор получаю письма: „…я очень люблю книги, которые вы с женой пишете вместе…“ или „…уважаемой госпоже Хикмэн…“. Это после того, как мою фотографию напечатали на обложке!
Не переживайте, мы с Маргарет собираемся написать еще много романов „Dragonlance“ — как совместно, так и раздельно.
Также в „Legends of the Lance“ Маргарет Уэйс вспомнила о происхождении двух самых популярных персонажей „Dragonlance“.
—
Кто придумал имя „Рейстлина?
Уэйс:Думаю, Гарольд Джонсон. Помнится, сначала мы планировали назвать его „Вайстман“, а „Карамон“ получилось из сочетания „caring man“.
В 1983 году я начала работать в TSR, и на каждого уже имелся набор характеристик. Надо было только „облечь их в плоть“. У Рейстлина в карточке стояло просто: „Прозвище — Хитрюга, стройный, не очень хорошее здоровье, в отличие от брата-воина. Золотая кожа и глаза в форме песочных часов“. Я спрашиваю: „А почему золотая кожа и такие глаза?“ Мне отвечают: „Художники посчитали, что так он будет выглядеть круче“.
И мне пришлось самой ломать голову над причинами и придумывать испытание в Башне. Я написала на эту тему короткий рассказ „The Test of the Twins“ („Испытание близнецов“), изданный в 1984 году журналом „Dragon“. Вот именно с этого и начал развиваться характер Рейстлина.
—
Однако в 1998 году, в предисловии к „TheSoulforge“ („Кузница Души“), Трэйси Хикмэн много говорит о влиянии своего друга Терри Филипса.
Уэйс:Терри был среди тех, на ком проверялся первоначальный набор характеристик Рейстлина в домашних играх. Терри — профессиональный актер и действительно пробовал сыграть Рейстлина с его тихим голосом и слабым телосложением. И что мы заметили: во время игры каждый вопил и кричал, но, стоило заговорить Терри, все замолкали и слушали. Я думаю, от него Рейстлин что-то бы взял обязательно, даже если бы в этом не нуждался.
—
Почему так много фанатов отождествляют себя с Рейстлином?
Уэйс:Власть всегда сексуальна, а у Рейстлина ее в избытке. Эта таинственная сила особенно нравится женщинам, каждая думает „Да, он темный герой, но, полюбив меня, обязательно вернется к добру“. Мужчины же (если в жизни они не культуристы) зачастую тоже слабы и беспомощны, им так не хватает волшебной силы. Кроме того, многие знают, что такое конкуренция между братьями иди сестрами…
—
Мы знаем, Карамон — близнец Рейстлина, но равноценны ли они?
Уэйс:Конечно, хотя сам он не понимает этого. Но в последующих книгах серии мы гораздо больше узнаем о характере Карамона. Он сильнее, красивее и крепче Рейстлина, его любят женщины, но он всегда живет в тени брата. Карамон всю жизнь вынужден заботиться о Рейстлине и даже начинает пить, когда тот, наконец, разрушает эту связь.
—
Почему вы так долго не решались написать продолжение истории после „Кузницы Души“?
Уэйс: Явсегда думала, что Испытание в Башне должно оставаться тайной. Кроме того, если честно, я и не знала, что случилось там. Когда в романе я дошла до этого места, все сразу стало на свои места. Это был забавный опыт: я знала, чем все должно закончиться, но не знала, какой дорогой туда приду. Но я действительно не знаю, что произошло между Рейстлином и Фистандантилусом.
— А
вы спрашивали мнение Трэйси о ходе Испытания?
Уэйс:О, за эти годы мы переговорили о Рейстлине много раз. Надо сказать, Рейстлин всегда был „моим персонажем“, Трэйси не очень любил его и принимал большее участие в создании Карамона. Это наш баланс сил.
В 2000 году, после публикации „Драконов Погибшего Солнца“, первой книги трилогии „Война Душ“, Уэйс и Хикмэн дали интервью на сайте компании „Wizards of the Coast“.
—
Как и почему возник проект „Война Душ“?
Хикмэн:Все началось, когда компанию TSR купила компания „Wizards of the Coast“. Маргарет и я были обеспокоены будущим проекта „Dragonlance“. Кроме того, наблюдалось некоторое противостояние фанатов Пятой Эпохи и любителей более ранней, Четвертой, — каждые объявляли свою эру „истинной“. Нам очень хотелось объединить их, наметив новый путь.
Новое начальство позволило нам с Маргарет внести изменения в „Dragonlance“, за что я прежде всего благодарен Питеру Адкисону, президенту „Wizards of the Coast“
Уэйс:TSR долгое время терпела убытки, пока не оказалась проданной. Я думала, вместе с этим придет конец и „Dragonlance“. Но нас купила компания Питера Адкисона, и это стало воистину новым днем для сериала.
—
Насколько трилогия „Война Душ“ затронула ваши первоначальные планы? Вы что-то меняли в ходе написания?
Хикмэн:Мы с Маргарет полетели в Вашингтон, в главный офис „Wizards of the Coast“, чтобы обсудить направление развития „Dragonlance“. Я очень волновался, ведь у меня были вполне четкие взгляды на окончание „Dragons of Summer Flame“ („Драконы летнего полдня“), а предстояла встреча с командой новых дизайнеров.
Мы все жутко волновались, Маргарет, Дон (Перрин), Лора (Хикмэн) и я встретились за завтраком, чтобы обсудить совместную стратегию.
Сам Питер Адкисон пришел на встречу только затем, чтобы убедиться в отсутствии кулачных боев между разными отделами. Мы прослушали презентации дизайнеров и книжного департамента, наступило одиннадцать часов утра, и настала моя очередь. Я мысленно прокрутил в голове все, что услышал про будущее „Dragonlance“, затем глубоко вздохнул и сказал: „А сейчас я расскажу вам одну историю…“
Уэйс:В действительности история лишь продолжилась. Поначалу мы не знали многих новых персонажей, а даже те, кого знали (Палин, Тассельхоф, Лорана), были предназначены для „изменений“. Очень важно для автора „слушать“ характеры, тогда они сами поведают свои судьбы и приключения. Но как Трэйси и сказал, от первоначального плана мы не отклонились. Конечно, когда он мне рассказал, что случится в дальнейшем с миром, у меня перехватило дыхание, но я должна поблагодарить игровую группу Пятой Эпохи и Джейн Рэйб, которая помогла адаптировать новые идеи.
—
Кого планировали убить, кого оставить в живых?
Хикмэн:Смерть ни одного персонажа не произошла случайно — мы не убиваем просто так. Все смерти были предсказаны с самого начала, да и то гибель настигала героев только ближе к концу книги. Жизнь и смерть на Кринне — основной мотив „Войны Душ“.
Уэйс:Смерть каждого персонажа имеет четкое предназначение. Как я уже говорила, мы „слушаем“ характеры, и герои сами выбирают время ухода из жизни.
—
Как получилось, что Тассельхоф стал играть важную роль?
Уэйс:Сам Тас тут ни при чем, он не виноват. У него нет никаких ярких особенностей. Он определяет причины происходящего, но понимает, что более важны именно детали. Он всегда видит правду сквозь обман, не выносит напыщенности и смеется над гордыней. Он верен друзьям до смерти. Тассельхоф — мудрейший персонаж всех книг.
Хикмэн:Тассельхоф — это просто развлечение, тот приятель, что всегда приносит веселье в ваш круг и не позволяет остальным повесить нос. Мы никогда не планировали делать его центральной фигурой, но со временем он умудрился стать одним из самых интересных аспектов „Dragonlance“ в целом.
—
Как создавалась Мина?
Хикмэн:Это не целиком наш персонаж, основу придумали дизайнеры и проектировщики, работающие с Пятой Эпохой. Мы с Маргарет просто достроили его в стиле „анти-Жанна д'Арк“. Думаю, к окончанию трилогии она станет одним из самых обаятельных персонажей.
Уэйс:Я тоже хотела, чтобы Мина стала „чёрной Жанной“. Я много прочитала про жизнь Орлеанской девы, включая исследование Марка Твена. Мне всегда нравилось работать с более темными персонажами, и Мина не исключение. Главным было не открыть читателю все ее тайны, чтобы он не смог сразу разглядеть ее сущность. И это сделало Мину очень таинственной.
—
Что в старых рассказах „Dragonlance“ времен Короля-Жреца, что в новых, с Миной, у вас есть злые персонажи, но с добрыми намерениями. Эта тема для вас привлекательна?
Хикмэн:Король-Жрец и Мина — это две стороны одной медали. Первый совершал злые поступки с добрыми намерениями, а вторая делает добрые дела со злыми целями. Но в обоих случаях они уверены, что являются служителями правды. Король-Жрец и Мина однозначно „злы“. Или цель не оправдывает средства, или средства — цель. Вообще исследование зла как такового — очень важный мотив „Dragonlance“.
Уэйс:Трэйси выразился великолепно, добавить нечего, разве что хочу сказать: мы будем продолжать эти исследования и впредь.
—
Один из самых загадочных персонажей „Dragonlance“ — Лорд Сот. Что вы можете сказать о нем?
Хикмэн:Лорд Сот прыгнул в роман — другого слова и не подберу — в моем кабинете дизайнера TSR. Я сидел и работал над игровым модулем „Dragons of War“, когда его характер неожиданно появился в голове. Я немедленно понесся в кабинет к Маргарет и выложил идею. Проблема была только в том, что он слишком очарователен и силен! Стоило пустить его на страницы, и он начинал „перетягивать одеяло на себя“. Мне кажется, ему всегда хотелось играть более важную роль. Я думаю, что знаю, где Лорд Сот сейчас, но ему придется подождать до окончания „Драконов Исчезнувшей Луны“ (второй книги трилогии). А потом мы вернемся к его судьбе.
Уэйс:Лорд Сот — трагический антигерой с темным и романтичным прошлым. Он большой злодей, но злодей сочувствующий. Лично я понимаю мотивы, движущие им…
—
Понравились ли вам новые обложки „Dragonlance“ выполненные художником Мэттом Стависки? Они вписываются в общую концепцию?
Хикмэн:Лично мне нравятся. Они добавляют книгам эпичности. Хоть моих художественных взглядов и хватает лишь на то, чтобы выбрать цвет краски на стенах дома. Прежде чем первая обложка была готова, Маргарет, Мэтт (исполнительный продюсер), Мэри Кирчкофф и я собрались на проходящем конвенте GenCon и обсуждали эту проблему. Каждый старался расписать, какую именно он хочет получить обложку. Кто говорил о том, чтобы на первой странице были изображены основные персонажи, а на четвертой — карты или схемы, кто требовал „узкое окошко“ в серийном оформлении.
Думаю, иллюстрации Мэтта отображают все правильно и не в последнюю очередь повлияли на успех книг.
Уэйс:Мэтт сделал все верно, сумев взять лучшее от предыдущих оформителей „Dragonlance“. Пусть работает так же и впредь!
В связи с выходом этого сборника мы вновь встретились с Маргарет и Трэйси и задали вопрос: что же нас ждет в будущем?
Хикмэн:Небольшой перерыв в работе с „Dragonlance“ позволил мне сделать то, чего я давно хотел, — вновь начать писать вместе с женой. Мы уже пробовали творить вместе с Лорой, как только поженились. Именно тогда мы мотались по стране, чтобы вскоре осесть в TSR и придумать непосредственно „Dragonlance“. В последние годы дела и заботы не позволяли нам работать вместе, а теперь мы с радостью заметили, что нам это очень нравится. Наша первая серия называется „The Bronze Canticles“ для издательства „Time Warner Books“, а в дальнейшем мы планируем собственный роман в серии „Dragonlance“.
Уэйс:В июле 2004 года в издательстве „Tor Books“ у меня выходит вторая книга серии „Dragonvarld“. Она называется „Сын Дракона“ и повествует о Вене, получеловеке-полудраконе, и его брате Маркусе. Оба они имеют в своей крови драконью магию и должны не только изучить ее, но скрывать как от людей, так и от драконов. Один из драконов направил к ним защитника, но тот должен решить собственную дилемму: на чьей он стороне? Война становится неизбежной…
А сейчас я закончила первую книгу новой трилогии „Dark Disciple“ серии „Dragonlance“. Она называется „Amber and Ashes“ („Дары мертвых богов“) и рассказывает продолжение истории Мины, когда Боги вернутся. Надо заметить, что, даже если вы никогда не читали книг „Dragonlance“, вам будет интересно следить за новым поворотом в судьбе этой героини.
