Чужие (№7) - Лабиринт

Он вылетел в соседнюю лабораторию. Креспи пронзила острая боль, но у него просто не было времени думать о ней. Он мгновенно вскочил на ноги и, качаясь и падая, бросился бежать, ломая голову над тем, где бы найти хоть какое-то оружие. Чужой в ярости взвыл и погнался за ним.

«Ну хоть бы что-то попалось, ну хоть бы шомпол», — проносилось в голове у Креспи.

Он не мог позволить себе оглянуться назад, потому что знал, что увидит там улыбающееся лицо смерти, с вытянутыми вперед лапами и лязгающими зубами из нержавеющей стали...

Креспи пронесся мимо нескольких привинченных болтами к полу стульев и письменных столов. Помещение стало шире, и он увидел за углом небольшой электромагнитный генератор. Это была портативная модель, провода шли от него к нескольким скрытым от взгляда Креспи розеткам.

«Только бы он был включен, — молился Креспи. — Боже, только бы он был включен».

Внезапно боль пронзила лодыжку: нога попала в одну из металлических распорок, он, к сожалению, заметил ее слишком поздно. Креспи с грохотом упал на пол, чувствуя, что чужой находится прямо за ним.

Но это падение спасло его. Как оказалось, тварь была всего в нескольких сантиметрах позади и перелетела через Креспи, не в состоянии вовремя притормозить. Когда чудовище попыталось остановиться при помощи передних лап, чтобы повернуть назад, его когти врезались в пол, оставляя глубокие следы.

Чужой определенно хотел вырвать сердце из груди Креспи и сожрать его.

Полковник заметил на письменном столе баллончик с аэрозолем, схватил его, повернулся и прыснул в морду чудовищу, когда то уже готово было прыгнуть на него.

Из баллончика вырвалось облако тумана и полетело в надвигающегося чужого. Чудовище закричало от боли и в ярости отпрыгнуло назад, отчаянно пытаясь скрыться.

Креспи вскочил на ноги, крепко держа в руках баллончик. Его ладони вспотели. Полковник бросился к генератору, даже не оглядываясь на все еще приходящего в себя чужого и понимая, что тот через несколько секунд будет снова готов к атаке.

Креспи чувствовал, как по его израненному лицу текут струйки теплой крови и попадают в рот. Он сплюнул кровавую слюну.

«Только бы он был включен! Только бы он был включен», — молился Креспи.

Он видел перед собой лишь портативный генератор, до которого теперь оставалось всего несколько метров.

Пульт управления находился в самом низу, на уровне пола. Креспи, не колеблясь, бросился вперед, упал, проехал на животе и дернул на себя крышку.

Чужой остался в двух метрах позади, шипел и готовился к прыжку. От отчаяния и безысходности Креспи заорал что-то нечленораздельное. Крышка пульта управления открылась. Креспи нажал на первый попавшийся рычаг, даже не взглянув на него, молясь, чтобы он оказался как раз тем, который требуется.

Чудовище прыгнуло. Креспи воспринимал происходящее, как в замедленной съемке. Он вырвал из розетки ближайший к себе шнур и направил в морду чужому, одновременно снова нажав на баллончик с аэрозолем.

На конце шнура появилась яркая искра, от которой зажглось вещество, вылетевшее из баллончика. Создавалось впечатление, что баллончик выбрасывает языки пламени, словно печь для сжигания мусора, только миниатюрных размеров. Чужой отпрянул назад, но не успел: загоревшееся вещество окутало его вытянутую блестящую голову и покрыло ее, словно слоем смолы.

Чудовище орало диким голосом, отступало назад, пытаясь своими лапами каким-то образом отмахнуться от горящего вещества. Креспи понял, что у него есть секунда, может, даже меньше, на то, чтобы генератор заработал на полную мощность.

Он бросил взгляд на пульт управления и увеличил подачу питания, нажав на зеленую кнопку.

«Это последняя секунда моей жизни, если генератор не успеет...»

Генератор загудел, потом издаваемый им звук усилился, стал громче, мощнее.

Чужой отшатнулся назад, поднял свои омерзительные лапищи к дымящейся голове и вопил, вопил, вопил...

Через несколько секунд он без сознания свалился на пол. Креспи сделал глубокий вдох и прислонился к генератору.

Полковник слишком устал и был потрясен случившимся, чтобы двигаться, думать, вообще что-либо делать. Он мог только дышать. Вопли чудовища все еще эхом отдавались у него в ушах. Где-то рядом послышался шум бегущих ног, громкие человеческие голоса.

Креспи поднял к глазам таинственный баллончик, который все еще держал в руках, и тупо прочитал то, что было написано на этикетке. Это оказался лак для волос. Лак для волос, черт побери!

Полковнику хотелось расхохотаться, но он боялся открыть рот, опасаясь впасть в истерику. Он понимал, что находится именно на грани истерики и что если даст себе волю, позволит расслабиться, то будет или смеяться, или рыдать и долго не сможет остановиться.

В комнату вбежал молодой человек в кепке, в которых обычно играют в бейсбол. Вслед за ним появился второй. Они оба были в форме электриков.

— Что... — начал первый, а потом узнал его: — Полковник Креспи?!

У молодого человека было бледное лицо, на лбу появились капельки пота. Он явно смутился при виде полковника.

Второй электрик увидел чужого на полу, и его лицо стало мертвенно-бледным. Он с благоговением посмотрел на Креспи.

— Неужели еще один сбежал? — в ужасе спросил второй электрик.

Парень в кепке уже бросился к переговорному устройству и говорил так быстро, что одно слово набегало на другое:

— Стокдейл, еще один чужой находится в помещении с частотным предкорректором. Чудовище без сознания, но я считаю, что все равно следует прислать сюда целую команду в защитных костюмах и полном вооружении.

«В защитных костюмах и полном вооружении? — переспросил про себя Креспи. — Но что, черт побери, этот монстр здесь делал? И как он тут оказался?»

Второй электрик, коренастый блондин, все еще в удивлении смотрел на Креспи округлившимися от удивления голубыми глазами.

— Как вы... Как вам удалось... — пробормотал он, качая головой.

— Вы — везучий человек, сэр, — сказал первый.

«Да, я везучий».

Креспи поднял трясущуюся руку, провел ею по лицу, почувствовал там уже начавшую засыхать кровь. Он понял, что получил только минимальные повреждения. Правда, на спине царапины, видимо, были значительно глубже и больше, потому что она довольно сильно ныла, и Креспи засомневался, сможет ли он ходить на следующий день.

Но он жив. Чужой повержен, а Креспи вышел победителем. Спасся, хотя и был на краю гибели. Но важен результат.

Шоковое состояние постепенно проходило, мысли начали фокусироваться, несмотря на боль и смятение внутри. Все случилось так быстро и так неожиданно.

Кто-то знал, что его здесь ждет. Тот, кто послал его сюда умирать.

Креспи сделал шаг по направлению к выходу, потом еще один. Его качало, но он все равно упорно шел к себе в каюту, не обращая внимания на крики электриков, которые советовали ему пока не двигаться. Полковник резко распахнул дверь в коридор с единственной мыслью в голове. Он точно знал, что должен теперь сделать.

«Проклятая сука». Он убьет ее.

Глава 17

МакГиннесс с готовностью подняла глаза, когда дверь в каюту открылась. Она очень надеялась, что Креспи удалось раздобыть необходимую карту с кодами. Он отсутствовал гораздо дольше, чем она предполагала. Женщина уже начала беспокоиться. Внизу живота появилась тупая боль нехорошего предчувствия.

Креспи остановился в дверях. МакГиннесс, испытав огромное облегчение, тут же спросила:

— Вы нашли ее, сэр?

Она резко замолчала, как только слова вырвались у нее из горла, заметив, что он только что с кем-то подрался: его одежда была порвана в нескольких местах, по суровому лицу стекали струйки крови. Она уже снова открыла рот, чтобы поинтересоваться, все ли с ним в порядке, но не успела, потому что он пересек комнату широкими шагами, направляясь прямо к ней. В последнюю секунду она успела понять, что он не собирается останавливаться.

Креспи схватил ее за плечи, его пальцы больно врезались в ее тело сквозь одежду.

— Что вы делаете?!

Он схватил ее за горло и начал душить.

«Что, черт побери, могло там произойти?» — пронеслось в голове у МакГиннесс.

Креспи был в ярости, он говорил тихим голосом, в котором слышалась ненависть:

— Вы послали меня туда на верную смерть, не правда ли? Отвечайте, черт побери!

МакГиннесс с трудом хватала ртом воздух и вцепилась ногтями в его ладони, железными тисками сжимающими ее горло.

— Что вы... Остановитесь немедленно! Мне больно!

Его глаза почернели от гнева:

— Вам будет еще больнее. Я убью вас...

Он еще сильнее сжал ее горло. В глазах у МакГиннесс потемнело. Она теперь практически не могла говорить. Женщина задыхалась:

— Нет... не надо... вы убьете меня...

Креспи внезапно отпустил ее. МакГиннесс упала на пол, жадно хватая ртом воздух. Ей казалось, что слова Креспи доносятся откуда-то издалека:

— Вы подставили меня, МакГиннесс! Предательница! Мне следовало бы убить вас.

МакГиннесс проползла на четвереньках метра два или три и попыталась встать.

— Нет, — прошептала она и закашлялась.

Ей было очень больно, и она силилась понять, что же произошло в лаборатории, почему Креспи пришел в такую ярость.

— Нет, — повторила она.

МакГиннесс подняла глаза на полковника. Наверное, он увидел по ее лицу, что она невиновна, но все равно продолжал сурово и зло смотреть на нее. Она еще никогда в жизни не видела человека в такой ярости.

Наконец Креспи прекратил кричать и заявил относительно спокойным тоном:

— Мне следовало бы пристрелить вас прямо на месте. Проклятый чужой атаковал меня.

МакГиннесс не верила своим ушам. Неужели Креспи решил, что это она подослала к нему чудовище?!

— Нет, — снова прошептала она, понимая, что произошло. Ответ четко выкристаллизовался у нее в мозгу: — Это был Чурч. Должен был быть Чурч.

— Но вы сами сказали мне, что он спит, — заметил Креспи. МакГиннесс покачала головой, чувствуя беспомощность. Она.

была поражена, удивлена, шокирована.

— Может, перед тем как заснуть... — начала она и тут же замолчала.

«Карта!» — пронеслось у нее в мозгу. У нее осталась последняя надежда.

— А вы нашли пластиковую карту? — обратилась она к Креспи. — Дайте ее мне, и я докажу вам, что права.

МакГиннесс наконец поднялась на ноги. Боль в горле стала тупой. Она чувствовала, как часто бьется пульс у нее на шее. Женщина протянула руку и ждала, опасаясь, что Креспи вновь набросится на нее или, хуже того, просто откажется ей верить.

Он нахмурился. МакГиннесс понимала, что он пытается принять решение, разобраться в сложившейся ситуации. На его покрытом запекшейся кровью лице появилась неуверенность, что совсем не вязалось с его суровыми чертами.

Креспи достал пластиковую карту из нагрудного кармана. МакГиннесс протянула за ней руку, но Креспи не отпускал карту, неотрывно смотря прямо в глаза МакГиннесс холодным суровым взглядом.

— У вас есть только один шанс, лейтенант, — сказал он.

— Я докажу вам, что не ошиблась. Я докажу. Клянусь.

Креспи наконец отдал ей пластиковую карту. МакГиннесс почувствовала легкое облегчение. Она точно знала, что может доказать Креспи свою невиновность, теперь у нее не осталось выбора — она просто обязана докопаться до истинных фактов. Женщина повернулась к двери, не желая терять ни минуты.

— Пойдемте в лабораторию "К", — позвала она. — Чурча, несомненно, поставят в известность о случившемся, и он будет нас искать.

В этот момент Чурч казался ей гораздо страшнее, чем любой из чужих, потому что, если он выпустил одного из своих чудовищ, когда Креспи оказался там, где ему не следовало быть, невозможно даже предположить, что он сделает, узнав, что полковник остался жив.

Креспи взял свой автомат, по выражению его лица теперь нельзя было понять, что он думает. Они вышли в коридор и направились на нижний этаж станции. МакГиннесс пожалела, что у нее нет с собой оружия, но времени возвращаться к себе в каюту не было, а Креспи точно не согласился бы ее подождать.

МакГиннесс крепко держала в руках пластиковую карту, боясь выронить ее, пока они бежали по петляющим коридорам к лифту, который должен был доставить их к секретной лаборатории.

Женщина понимала, что это ее единственный шанс. Если она ошиблась и никакой тайны здесь нет, то ее ждут очень большие неприятности.

Креспи следовал за МакГиннесс по тускло освещенным коридорам. Все его тело ныло. Он давно не испытывал такой боли — уже много-много лет. Его качало из стороны в сторону. Он был не уверен в себе, периодами его охватывала ненависть, более сильная, чем физические страдания.

Однако хуже всего было то, что теперь он не знал, кому можно доверять. Казалось, что все его инстинкты умерли, интуиция больше не срабатывала, тот тихий внутренний голос, который всегда подсказывал ему, по какому пути идти, сейчас молчал. Он не верил даже себе самому, страшно устал, у него все болело и не было сил искать ответы на вставшие перед ним вопросы. До этого он верил МакГиннесс, но теперь получается, что он ошибался?

МакГиннесс сказала, что может доказать то, на чем она настаивает. И вот он идет за ней, не исключено, что к своей смерти от ее предательских рук... или рук Чурча. Или ему предстоит снова встретиться с чужим, плюющим на то, что думают люди, не знающим, что такое надежда, утрата или страх. Чужих не беспокоит то, что волнует людей: что ты стареешь, не можешь разобраться в происходящем вокруг, в том, кто тебе врет, а кто говорит правду...

«Последнее самое ужасное, не так ли? — подумал он. — И я все еще не смог забыть то, что произошло на Солано. Мне кто-то словно дал взаймы время, чтобы еще пожить».

Внезапно все встало на свои места: воспоминания, гнетущее беспокойство, которое не покидало его с момента пробуждения после анабиоза. Он понял, что всегда подспудно знал: ему придется заплатить за то, что он один спасся после той схватки в пещере. Раньше это ощущение сидело где-то глубоко внутри него, и он пытался запрятать его еще глубже, с головой окунувшись в работу. Но когда он оказался на этой проклятой станции, оно всплыло наружу, оно ждало его за каждым поворотом, отказываясь быть загнанным в угол. После того ужасного утра на астероиде он быстро пошел вверх — сделал себе успешную карьеру, многого добился, но в глубине души оставалось чувство, что он не заслужил того, что получил. Он точно знал, что за дарованную ему жизнь когда-то придется заплатить.

И вот он здесь, на «Безымянной», пытается докопаться до каких-то секретов. Он удивился тому, что, хотя он столько лет старался отогнать от себя вину и страх, теперь они его больше не пугают. Если он должен заплатить за прожитые годы, то почему бы не сделать это сейчас, раз представляется такая возможность. Может, человек умирает тогда, когда отчетливо понимает, что пришло его время, а отпущенный ему срок истек. Креспи оставался в живых, пока не осознал этого. К тому же внутренний голос замолчал, казалось, навсегда — а это тоже еще одно подтверждение того, что пробил его час.

Тогда почему бы не отказаться от борьбы прямо сейчас и не доставлять больше никому никаких неприятностей?

Креспи очень устал, в голове пробегали беспорядочные мысли, путаясь одна с другой и насмехаясь над ним. Он приказал себе перестать думать и постарался сконцентрироваться на том, чтобы не отстать от МакГиннесс.

После бесконечных тускло освещенных коридоров и поворотов, они наконец остановились в самом конце нижней палубы перед массивной металлической дверью, на которой не висело никаких табличек. Коридор был очень грязным, похоже, его не мыли несколько лет, однако дверь оказалась отполированной и блестела. На ней не было ни одной ручки, к ней не был прикреплен биосканер, рядом не стояло никаких охранников, но она казалась абсолютно неприступной. Лишь с одной стороны виднелось небольшое отверстие для пластиковой карты.

МакГиннесс говорила сама с собой:

— Сюда не попасть, если не знаешь кода, а у нас как раз с собой нужная карта... Вводим ее...

Креспи увидел синяки, оставленные его пальцами у нее на щее, и почувствовал себя виноватым, потом подумал, должен ли он испытывать чувство вины — она на самом деле действовала искренне или нет? Креспи не знал ответа на этот вопрос.

«Может, это и есть момент расплаты, полковник. Он пришел».

У Креспи внезапно появилось желание выстрелить себе в голову, чтобы заставить мозг замолчать и прекратить издеваться над ним. Полковник засмеялся. Смех получился похожим на лай, в нем не было ни юмора, ни веселья. Как бы Чурч отреагировал, узнав о том, что великий Креспи покончил жизнь самоубийством в припадке ненависти к самому себе после того, как одержал победу над могущественным «драконом» при помощи баллончика с лаком для волос? МакГиннесс нервно посмотрела на него, он покачал головой и жестом попросил ее продолжать.

«Надо держаться. Осталось совсем немного», — попытался он успокоить сам себя.

МакГиннесс вставила пластиковую карту в отверстие, нахмурилась, нажала на какую-то кнопку. Дверь открылась. Прямо за ней оказалась еще одна.

МакГиннесс в точности повторила процедуру. Это пришлось сделать дважды, прежде чем открылась вторая дверь.

Перед ними была последняя дверь. Креспи взвел автомат и был готов в любой момент нажать на спусковой крючок. Он не сдастся просто так. Если придется умереть, то он погибнет с оружием в руках, не отступит без борьбы.

Третья тяжелая дверь наконец распахнулась. Креспи и МакГиннесс обдало холодным и влажным воздухом. Они оказались в секретной лаборатории Пола Чурча.

— Нет!!! — прошептала в ужасе МакГиннесс. Одно это слово, казалось, впитало в себя весь кошмар и невероятность того, что открылось их взорам.

Креспи сделал шаг вперед, на мгновение забыв о взведенном автомате, забью обо всем, однако теперь, по крайней мере, он знал правду.

Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что Пол Чурч выжил из ума. Его состояние безнадежно, он никогда не станет нормальным человеком.

Глава 18

МакГиннесс оглядывалась вокруг широко раскрытыми глазами, но не могла полностью вникнуть в суть, потому что ее мозг отказывался принимать то, что видели глаза.

— Нет, нет, нет, нет... — шептала она, не узнавая свой голос.

Женщина не верила тому, что видела. Креспи молчал. Его лицо превратилось в маску. Он еще раз за этот день испытал шок.

Они стояли в маленькой лаборатории, по размеру гораздо меньшей, чем те, в которых им уже доводилось бывать. Правда, она была достаточно большой, чтобы вместить человек сто...

«Или тридцать четыре», — подумала МакГиннесс. Эту цифру подсказала ей память. Женщина понимала, что истерика готова прорваться наружу, что в любой момент у нее из горла вырвется дикий смех — такой, какого можно ждать только от сумасшедшего, а этот хохот, в свою очередь, очень быстро перейдет в крик, леденящий душу...

В лаборатории стояли обычные столы, мониторы, клавишные панели, в разных местах валялись какие-то бумаги, многочисленные провода вели к высоким вертикальным резервуарам. В этих резервуарах пузырилась какая-то вязкая жидкость. МакГиннесс отвернулась от них, потому что ее мозг был не готов воспринять и переварить ужасы, находящиеся внутри, недоступные для нормального человека.

На ближайшем к ним столе слева скрючился труп без головы. Когда-то это был коренастый мужчина. Из каждого отверстия в его теле выходили какие-то трубки и провода. Труп стоял на коленях, его сморщенный пенис нависал над прикрепленной проволокой чашей, как бы закрывающей в футляр мошонку. На том месте, где когда-то была голова, находилась металлическая пластина с несколькими переключателями и многочисленными крохотными лампочками, горящими белым светом, то включающимися, то выключающимися. Спина и грудь трупа были покрыты темными волосами и множеством шрамов, большинство из которых определенно появились на теле недавно, потому что все еще оставались ярко-красными. В верхней части спины кожа была разорвана, и из тела на несколько дюймов вверх торчали две одинаковые блестящие кости — в том месте, где должны были быть лопатки.

На соседнем столе находилось еще одно тело без головы, его живот надулся, как у беременной, но внутри, похоже, был совсем не человеческий зародыш. Кожа прорвалась в нескольких местах, потому что не выдержала этого раздувания. В месте разрывов наружу проглядывали красные блестящие мышечные ткани. Здесь также периодически включались и выключались маленькие белые лампочки, и подсоединялись какие-то провода. Несмотря на то что существо, по всей вероятности, было беременно, представлялось невозможным определить пол фигуры. У нее не было ни груди, ни гениталий, а вся грудная клетка представляла собой одну сплошную рану.

На подносе между столами находились шприцы, скальпели и ручной лазерный резец, а также небольшой мигающий монитор и клавиатура. МакГиннесс подошла поближе, не в состоянии удержаться. Эти ужасы притягивали ее, словно в кошмарном сне. Она хотела выяснить, зачем здесь понадобился монитор.

От двух когда-то живых существ пахло калом и желчью. МакГиннесс остановилась напротив монитора, прочитала то, что было там напечатано, и застонала, издав звук глубокого отчаяния и безнадежности, рожденный болезненным отвращением и пониманием происходящего у нее перед глазами.

Компьютер регистрировал пульс безголовых существ. Они были живы!!!

МакГиннесс отшатнулась назад, продолжая стонать. Она чуть не упала в обморок, у нее возникло непреодолимое желание бежать от этих неумерших омерзительных гадостей куда-то далеко-далеко... Ей внезапно стало очень холодно.

Креспи стоял рядом. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Она пыталась сопротивляться, била кулаками ему в грудь, смутно осознавая; что эти ужасные нечеловеческие вопли на высоких тонах — крики ужаса и панического страха, — звеневшие у нее в ушах, вырываются из ее же собственного горла!

Креспи что-то говорил, но она не разбирала слов, только неотрывно смотрела на жуткий резервуар у него за спиной, с обнаженным телом внутри, идущую пузырями вязкую жидкость, странную, пораженную какимито новообразованиями и опухолями розовую плоть, отходящую от тела во все стороны, подобно отвратительного вида щупальцам, плавающим в вязком растворе...

Креспи что-то говорил, опустив свое мертвеннобледное лицо к ее лицу:

— ...на меня! Посмотри на меня!

В этот момент она наконец встретилась с ним взглядом, увидела его темные глаза, полные страха, отчаяния и... понимания того, что она была права.

— Лейтенант! Шарон! Ты должна взять себя в руки! Ты понимаешь меня? Должна!

Она снова встретилась с ним взглядом, увидела, что теперь он ей безоговорочно доверяет, сглотнула и пробормотала:

— Я... хорошо. Да, я понимаю. Хорошо.

Креспи отпустил ее и начал изучать ее лицо. Его взгляд был нежным. МакГиннесс глубоко вдохнула воздух.

— Я все поняла, — сказала она, сама не уверенная в том, что имела в виду, однако Креспи кивнул в ответ.

Они вместе начали медленно продвигаться по лаборатории, напоминавшей больше комнату ужасов или склеп, в котором выставлены напоказ герои кошмарного сна. У них у обоих к горлу подступала тошнота. Они не могли идти быстрее, чем передвигали ноги от одного ужасного экспоната к другому.

Здесь были представлены видоизмененные, правильнее будет сказать, мутированные эмбрионы чужих, уже после вскрытия. К каждому была прикреплена бирка. В холодильнике лежал целый набор человеческих конечностей. В холодном влажном воздухе смешались запахи странного гниения, присущего чужим, человеческих фекалий и используемых в лабораториях дезинфицирующих средств.

Лаборатория имела форму буквы "L". МакГиннесс и Креспи находились у самого ее начала. Женщине страшно хотелось убежать отсюда, как можно дальше и как можно скорее, но она понимала, что они должны увидеть все, что здесь находится, и задокументировать эти извращения перед тем, как их уничтожить. Эти — люди? — на самом деле не были живы, потому что не внутренние органы, а машины прокачивали кровь и кислород сквозь их тела, создавая иллюзию жизни, заставляя их каким-то образом функционировать.

МакГиннесс решила, что большинство экспонатов поступили сюда уже мертвыми, а восстановление жизнеспособности тканей не было ничем новым. Ей больше всего хотелось узнать, почему Чурч занимался этим. Безусловно, он сошел с ума, но безумие.

— слишком слабое слово, чтобы объяснить то, что предстало перед ее и Креспи глазами.

«Существуют ли слова для описания увиденного нами? Есть ли в каком-либо языке мира средства, которые можно было бы применить в данном случае?» — думала МакГиннесс.

Они миновали еще четыре стола. Три из находящихся без движения фигур оказались с головами, хотя у каждой из них недоставало по крайней мере одной конечности. Их кожа была поцарапана и изрезана рубцами, без всяких на то оснований — с точки зрения Креспи и МакГиннесс. Это определенно были трупы мужчин и женщин, но тела оказались настолько искажены и перестроены, что мало напоминали человеческие. К тому же к каждому были подсоединены какие-то темного цвета приспособления — переключатели? рычаги? — проглядывающие сквозь разрезы на коже.

— О Боже! — прошептал Креспи.

МакГиннесс услышала его и повернулась. Она заметила, что его внимание привлек один из резервуаров в углу лаборатории. Казалось, что Креспи сейчас стошнит. Он был потрясен увиденным.

В резервуаре находилось мужское тело, полностью обнаженное, светлые волосы окружали бледное, израненное лицо, которое почти не сохранилось — целыми остались только округлившиеся от ужаса и неверия глаза.

Лейтенанта Мортенсона, как выяснилось, не выбросили за борт в погребальном мешке.

Креспи не потерял сознание только потому, что очень устал. Он потратил много сил на борьбу с чужим в кабинете Чурча. Он уже успел насмотреться сюрреалистических кошмаров, которые могут лишь привидеться в страшном сне, так что ужасы тайной лаборатории Чурча только дополнили картину, встали в ряд других мерзостей, наполняющих эту проклятую станцию.

Тем не менее Креспи чувствовал, что находится на грани срыва. Истерика МакГиннесс помогла сдержаться ему самому: надо было успокаивать женщину. Когда кто-то требует от тебя внимания и заботы, невольно забываешь о себе.

Креспи рассмотрел все, что окружало их в этой страшной лаборатории. Он не мог отвести взгляда от резервуаров, несмотря на то что его мозг отвергал увиденное.

Чурч, несомненно, болен, психически нездоров. Креспи попытался найти причины, разобраться в том, зачем Чурчу нужно было проводить эти изуверские эксперименты...

«Влияние телепатина на рефлексы или что-то в этом роде? Выделение эндорфина?»

Не исключено. Но таким образом все равно нельзя объяснить эти ужасные новообразования на коже, опухоли в совсем не подходящих местах, отсутствие конечностей, все извращения в заполненных вязким раствором резервуарах.

— О Боже, — произнес Креспи тихим, хриплым голосом. Он ужасался увиденным, он не знал, что делать, приходил в отчаяние.

Мортенсон был подвешен в большой ванне, его невидящие глаза — широко открыты, к бледному обнаженному телу вели многочисленные трубочки и провода. Вокруг него медленно пузырился раствор, ударяясь о его побитое тело. Жидкость поднималась до самой груди, а потом ее уровень падал — и она снова начинала подниматься от уровня ступней вверх.

Креспи оцепенел, потом отвернулся и задрожал. Рядом стояла МакГиннесс, ее холодные пальцы прикоснулись к его шее.

Полковник закрыл глаза, потом кивнул.

— Давай закончим здесь и тогда уйдем из этого ада, — сказал он.

МакГиннесс взяла его за руку, и они быстрым шагом направились в конец лаборатории, повернули направо и оказались в помещении меньшего размера, заставленном мигающими мониторами. Периодически попискивая, работали компьютеры. Здесь были только машины. Креспи подумал с облегчением, что тут нет ничего, кроме этих компьютеров, никаких ужасов, значит, они могут уходить. Они уже достаточно посмотрели.

Внезапно он заметил в дальнем конце комнаты еще одну дверь, точно такую же, как три стальные у входа, которые они открыли при помощи пластиковой карты с кодами. Эта дверь блестела в свете ламп и была слегка приоткрыта. Рядом с ней находилось нечто странное, что никак не укладывалось в мозгу у Креспи...

Полковник подошел поближе, остановился, даже не почувствовав, как МакГиннесс отпустила его руку. Креспи принялся изучать это новое извращение.

Из дальней стены торчали голова и верх туловища мужчины. Его окружало множество проводов, на голову был надет металлический шлем, к которому подсоединялся монитор, расположенный на уровне глаз. От монитора к шлему шел длинный шланг, извивавшийся подобно змее. У молодого человека отрезали конечности: куски плоти свисали в том месте, где его грудь прикреплялась к стене. Плоть чем-то прижигали, потому что она в тех местах оказалась черного цвета.

Лицо показалось Креспи знакомым, только он никак не мог вспомнить, где же он его видел. Губы были разжаты, обнажали ровные зубы и застыли в какой-то зловещей вечной улыбке. Когда-то светлые волосы потемнели и покрылись пылью, крупные пряди волнами спадали на лоб. Даже после смерти (а он, несомненно, был мертв — есть там пульс или нет) не возникало сомнений, что этот мужчина когда-то был красив...

За спиной Креспи послышался тихий нечеловеческий вой. Полковник резко дернулся и повернул голову. МакГиннесс стояла с искаженным от страдания и боли лицом, в глазах отражалась мука. Она неотрывно смотрела на получеловека и кричала, кричала, кричала...

— Что? Что случилось? — не понял Креспи. Он дотронулся до ее руки. Страдание и боль в ее глазах в этот момент почему-то напугали его больше, чем все увиденное ранее.

МакГиннесс упала ему в объятия и стала неистово хвататься за него, она то царапала его, то прятала в его одежде свое лицо, повторяя два слова, снова и снова:

— Это Дэвид! Это Дэвид!

Глава 19

Снотворное сработало даже слишком хорошо, поэтому Чурч еще не успел полностью прийти в себя, когда бежал по коридору к лаборатории.