Падшие ангелы (№3) - Танцуя с ветром

— Ты заметила следы борьбы?

— Нет, ничего похожего. Все было как обычно. Но меня охватило чувство пустоты. Да еще Виола, кошка Киры, была ужасно голодна. Я накормила ее и поднялась к Клео. Сначала она приняла меня за Киру, но я ей все объяснила. Тогда она встревожилась, ведь сестра уехала после спектакля домой, и с тех пор актриса ее не видела. Кира впервые пропустила репетицию, такого раньше не бывало. Мы решили, что ее похитили.

— Она могла стать жертвой уличных грабителей, — осторожна сказал Люсьен.

— Ты думаешь, она погибла? Нет, я уверена, что Кира жива. Нас с ней связывает незримая нить, и если она погибнет, я сразу почувствую это. Она в беде, ей очень плохо, но она жива.

— В таком случае ты права. Похищение — наиболее вероятная причина ее исчезновения, — согласился он. — Ты знаешь, кто мог это сделать?

«Как странно, что он сразу поверил тому, как прочно мы с Кирой связаны», — подумала Кит и сказала:

— Месяц тому назад Кира сказала, что один очень богатый влиятельный человек предложил ей стать его любовницей. Она говорила об этом со смехом, но теперь я понимаю, что это пугало ее.

— Ты думаешь, этот тип решил увезти ее силом? — нахмурился Люсьен.

— А почему бы и нет. Ведь для него риск был минимальным. Кто будет разыскивать молоденькую, актрису? Все решат, что она сбежала с любовником. Такие истории не редкость.

— Может быть, она что-то рассказала тебе о кем?

— Нет, но кое-что я узнала из ее дневника. Кира называла его лордом «Геллионом». Она писала также о Клубе Геллионов.

— Так вот почему ты так ими заинтересовалась. Но почему ты не наняла полицейского с Боу-стрит? Он бы помог тебе.

— Я это сделала. Я наняла мистера Джонса, и он сделал все, что было возможно. Он нашел двух человек, которые были свидетелями похищения, но они не могли сообщить никаких подробностей. Было очень темно, и шел дождь. Он разослал информаторов по всему Лондону, и безрезультатно. Никаких следов Киры.

— И тогда ты решила взять все в свои руки, поставив таким образом на карту свою свободу и даже жизнь!

— Я решила поступить в театр. Это должно было мне помочь лучше узнать жизнь Киры. Кроме Клео, никто не знал, что у Киры есть сестра-близнец, поэтому мне было совсем нетрудно выдать себя за нее.

— Нетрудно, — прошептал Люсьен. — Вдруг в одно мгновение стать одной из лучших лондонских актрис — и нетрудно!

— Без помощи Клео у меня ничего бы не вышло. Это она рассказала мне обо всех в театре, она подготовила к выступлениям. И поверь, мне было очень трудно вжиться в образ сестры.

— А знаменитая татуировка?

— Я пошла к тому же мастеру и сделала себе такую же, — просто ответила девушка. — Она все еще немного чешется.

Люсьен откинул край рубашки Кит и внимательно взглянул на бабочку, изображенную на внутренней стороне бедра.

— Когда я целовал ее впервые, я заметил, что рисунок немного размыт. Мне говорили, что так выглядят свеженанесенные татуировки. Но я совершенно забыл об этом. Вообще, когда я рядом с тобой, мой мозг отказывается служить мне.

Кит натянула рубашку на колени.

— Когда Кира поступила на сцену, ей пришлось отрезать волосы, чтобы удобно было носить парики, — продолжила свой рассказ Кит. — Мне пришлось сделать то же самое. Но я заказала накладку из своих волос и надевала ее, когда надо было появляться в обществе в качестве леди Кэтрин.

— Так значит, если бы я повнимательнее занялся твоей прической, то узнал бы всю правду, — улыбнулся Люсьен. — Вот отчего ты была так холодна.

— Кэтрин всегда холодна, — ответила Кит своим самым официальным тоном. — Ну как, подействовало?

— Ну конечно. А Кира в самом деле левша?

— Как раз наоборот. Это я — левша. Мне пришлось соврать, потому что ты сразу заметил это.

— Тебе, наверное, трудно давалась такая двойная жизнь?

— Ужасно трудно, — ответила она, отбрасывая волосы со лба, — и я бы никогда с ней не справилась без помощи тети Джейн, Клео и мистера Джонса. Ведь мне приходилось жить на два дома.

— Ну и как, ты добилась каких-нибудь результатов?

— Нет, ничего. Хотя каждый раз после спектакля я подолгу оставалась в актерской гостиной в надежде, что похититель как-то проявится.

— Возможно, он с тех пор не был в «Марлоу» и не знает, что Касси Джейн снова на сцене.

— Может, так, а может, и по-другому, — Кит горько усмехнулась. — Если он понял, что я — близнец Киры, он мог решиться похитить и меня тоже. Есть мужчины, которые обожают иметь дело с близнецами. Когда умер наш отец, один из соседей предложил нам с сестрой по тысяче фунтов, если мы согласимся вместе лечь с ним в постель.

— Как зовут эту скотину? Я пошлю ему вызов. Знаешь, я ведь отличный стрелок.

— Не сомневаюсь. Но мы ему уже отомстили. Кира пролила ему кипяток между колен.

— Я вижу, вы с сестрой вполне можете постоять за себя, — расхохотался Люсьен.

— Да, раньше, так и было. Но сейчас удача изменили нам. Похититель ничем не выдал себя, и мне пришлось забираться в дома «Геллионов».

— Ты можешь объяснить, что именно ты разыскиваешь?

— Боюсь — нет. Я думаю, должно быть чисто эмоциональное ощущение того, что этот человек был близок к Кире. Я не ищу какой-то определенной вещи и поэтому не могу послать кого-то вместо себя. Понимаешь, я всегда могла зайти в дом или в магазин и определить, не заходила ли сюда Кира.

— Это потрясающе. А Кира может делать то же самое?

— Да, только у меня это получается немного лучше. Когда мы были детьми и зачитывались средневековыми романами, мы представляли себе, как одну из нас похитит злой принц. Кажется, наша игра обернулась ужасной реальностью. Тогда мы решили, что та из нас, которая будет похищена, будет все время думать о злодее и представлять себе мысленно его лицо, чтобы другая смогла его узнать.

Люсьен допил бренди и поставил бокал на место.

— Твои поиски дали какие-нибудь результаты? — спросил он.

— Почти никаких. Я точно выяснила, что большинство молодых «Геллионов» вне подозрения. Что касается «Апостолов», тут дело сложнее. Кажется, Кира была знакома почти со всеми и всех их терпеть не могла.

Кит начала медленно ходить по комнате.

— Я приехала в аббатство потому, что подозревала Харфорда. Во время бала в толпе я не смогла точно определить, виновен ли он, и согласилась пойти с ним в комнату. Там я почувствовала, что он знаком с Кирой, но не он ее похищал, и не он держит в заточении.

— А лорд Мэйс?

— Он один из главных подозреваемых. Но теперь я точно знаю, что Кира никогда не была в аббатстве. И в имении Чизвика она тоже не появлялась.

— Похититель мог спрятать ее в любом другом месте. Необязательно везти ее в свое имение.

— Ты прав. Вариантов очень много. У меня нет никаких улик, и я никому не могу предъявить обвинение. Эти люди слишком влиятельны. Но самое страшное — я чувствую, что времени осталось очень мало.

— Наше самое сильное оружие — это твоя эмоциональная связь с сестрой. Ее-то мы и должны использовать.

Кит почувствовала огромное облегчение. Люсьен был ее союзником! Как прекрасно он ее понимал, как верил в нее! Но интуиция подсказывала ей, что это было неспроста.

— Скажи, как тебе удалось так хорошо разобраться в психологии близнецов, — спросила она.

— Этот феномен мне всегда казался интересным, — ответил Люсьен, но взгляд его ускользал, и Кит не поверила ему.

— Скажи мне, Люсьен, ведь есть еще что-то? Лицо графа передернула судорога, а в глазах появилась щемящая тоска.

— Помнишь, я рассказывал тебе, что у меня была сестра, которая умерла в детстве? Элинор была не просто моей сестрой, она была моим близнецом.

Глава 24

Кит с изумлением посмотрела на него.

— Господи, так у тебя была сестра-близнец, и она умерла! Как же это можно перенести!

— Это было ужасно, — ответил Люсьен. Его привычное спокойствие исчезло, а на лице появилось мученическое выражение. — Тогда я почувствовал какую-то силу, разрывающую меня пополам.

Люсьен обнял девушку и спрятал лицо у нее на груди. Он дрожал всем телом, но не плакал. Может быть, если бы он мог исторгнуть хоть одну слезу, это было бы не так мучительно.

Кит нежно гладила его по волосам. Она догадалась, что он очень редко говорил о своем несчастья, а возможно, и не рассказывал о нем никому. Сейчас, Кит была в этом уверена, он захочет рассказать ей все. Когда Люсьен успокоился, она прошептала:

— Расскажи мне об Элинор.

Он медленно повернулся и встал с кровати.

— Линни была на полчаса моложе меня. Мне рассказывали, что, когда она родилась, доктор не надеялся, что она доживет до зари. Но она, ко всеобщему удивлению и радости, выжила. Конечно, мы не были полностью идентичны. Элинор была намного ниже ростом. Но все-таки мы были очень похожи. Просто всем казалось, что она года на два моложе меня.

Люсьен прошелся по комнате, неслышно ступая босыми ногами по толстому ковру.

— Все мои детские воспоминания связаны с ней. И они всегда радостные. Элинор всегда была такой тихой и спокойной, что казалась неземным созданием. Это не мешало ей быть умной, сообразительной и схватывать все на лету. Когда нам было что-то около пяти лет, ее няня сказала, что Элинор похожа на ангелочка и вряд ли долго останется на нашей грешной земле. Я поклялся доказать, что няня ошиблась, и был уверен, что смогу защитить Линни и не дам ей умереть. У меня было какое-то шестое чувство. Я всегда знал, когда ей грозила опасность. Когда она болела, я передавал ей свою энергию. Однажды я катался верхом и неожиданно понял, что нужно немедленно вернуться. Я влетел в комнату в тот миг, когда сестренка буквально падала с подоконника вниз, во двор, пытаясь выпустить птичку, залетевшую в комнату. — Люсьен слабо улыбнулся. — Она тоже всегда все знала обо мне. Однажды пони сбросил меня, и я лежал без сознания. Линни сразу привела отца прямо к тому месту. Окружающие считали, что из нас двоих главным был я. Но это было совсем не так. Линни всегда была очень тихой и спокойной, но характер у нее был сильный. Я никогда не мог ни в чем ей отказать. Иногда она начинала проказничать. И когда наступала расплата, я всегда старался взять всю вину на себя, ведь я был старшим братом. Линни это совсем не нравилось. Но тут уж я оставался тверд, поскольку не мог допустить, чтобы сестру наказывали.

Люсьен подошел к окну, отодвинул занавеску и вгляделся в ночную мглу.

— Я думал, что всегда смогу ее защитить, но это оказалось не так.

— Сколько тебе было лет, когда ты потерял ее?

— Одиннадцать.

Наступило молчание. Прошло много времени, прежде чем Люсьен смог прервать его.

— Родители баловали нас, но когда мне исполнилось девять лет, они настояли на том, чтобы я уехал учиться в Итон. Я умолял их оставить меня в Эшдауне вместе с Линни. Никогда не забуду, как нас разлучали. Нас буквально отрывали друг от друга, а мы оба бились в истерике. Родители были страшно огорчены, особенно мама, но я должен был стать в будущем графом Стрэтмором, а все Стрэтморы заканчивали Итон. Всю первую неделю в Итоне я плакал по ночам. Линни в Эшдауне — тоже. Мы каждый день писали друг другу, и я жил от письма до письма.

Кит содрогнулась при мысли о страданиях разлученных детей. Когда они с Кирой расстались, то, по крайней мере, были уже взрослыми.

— Ты привык, что рядом есть близкий человек, с которым можно поделиться и горем, и радостью. Так у всех близнецов. Наверное, поэтому ты так сильно привязался к своим друзьям в Итоне.

— Я никогда об этом не думал, — нахмурился Люсьен. — Но ты, наверное, права. С друзьями мне повезло. Сначала, через две недели после поступления в школу, я познакомился с Михаэлем. Он застал меня плачущим в темном углу капеллы. Почти каждый мальчишка стал бы дразнить меня. Но не Михаэль. Он только спросил меня, что случилось. Я рассказал, что скучаю по своей сестре. Михаэль подумал немного и предложил мне стать его названым братом. Своего родного старшего брата он считал последней скотиной. После этого моя жизнь в Итоне стала немного легче. Мы с Линни смирились с разлукой, хотя ни мне, ни ей это не нравилось. Сестре приходилось труднее, ведь у нее не появилось новых друзей, которые могли бы отвлечь ее от грустных мыслей. Когда я вернулся домой на каникулы, она так ослабла и похудела, что казалась прозрачной. Но ее дух был по-прежнему крепок. Линия напоминала пламя, которое горело слишком сильно.

— Она умерла после болезни? — тихо спросила Кит.

— Нет, из-за несчастного случая. Совершенно идиотского и ужасного, — Люсьен крепко сжал в руке край бархатной занавески. — До конца Рождественских каникул оставалось совсем немного, и мне уже пора было возвращаться в Итон. Всей семьей мы возвращались из гостей, от родственников, в большом и тяжелом экипаже. Недалеко от дороги, по которой мы ехали, были римские развалины, и Линни очень хотела их посмотреть. Я уговорил отца отвезти нас туда. Он очень не хотел, но в конце концов согласился. Я умел быть очень настойчивым. Если бы только я не был так упорен…

Голос Люсьена задрожал, а лицо сильно побледнело.

— Экипаж перевернулся?

Люсьен тяжело вздохнул.

— Тогда несколько дней подряд шел дождь. Земля стала очень мягкой. Мы ехали по крутой дороге вдоль берега озера. Неожиданно земля под тяжестью экипажа провалилась. Мы покатились по склону. Лошади ржали и спотыкались. Кучер и лакей упали на землю, но оба остались живы, их только ранило. Внутри экипажа творилось что-то ужасное, настоящий хаос.

Люсьен выпустил из рук занавеску и отвернулся от окна.

— Экипаж упал в озеро. Одно из окон было разбито, и вода начала заливаться внутрь. О родителях я даже не вспомнил. Я думаю, что они оба были без сознания. У них не было возможности спастись. Я схватил Линни и вытащил ее через разбитое окно. Вода была холодная как лед. Мне удалось доплыть с Линни до берега, хотя наша одежда так отяжелела от воды, что могла утащить на дно. Ветер был обжигающе холодным. Линни еще дышала, и я знал, что должен немедленно доставить ее в теплый дом. Мысли лихорадочно искали спасения, и вдруг я вспомнил, что мы проезжали мимо какого-то коттеджа. Я нес Линни на руках, но не мог идти быстро из-за своей лодыжки, которую я ударил, выбираясь из экипажа. Это меня приводило в бешенство. Только позже я узнал, что нога у меня сломана. Эта травма до сих пор напоминает о себе. Коттедж уже был недалеко, когда Линни подняла руку и погладила меня по лицу. Потом она улыбнулась так ласково, так нежно… Я понял, что она прощается со мной.

Люсьен замолк и долго не мог прервать тишину.

— Я почувствовал, когда ее душа отлетела, — еле слышно прошептал он наконец.

Кит прижалась к Люсьену и крепко обняла его. Его рассказ причинил ей боль.

— Это не твоя вина, — с жаром сказала она. — Если бы не ты. Линни никогда не дожила бы до одиннадцати лет. Ты сделал все, что было возможно.

— Но этого было недостаточно, — ответил он мрачным голосом. — Глупо, правда, взрослый мужчина тоскует по ребенку, который умер двадцать лет тому назад. В тот день я потерял родителей и расстался с детством. Ужасно, но я смог это пережить, и со временем боль исчезла. Но по сестре я тоскую до сих пор, и горечь утраты не проходит.

— Но ведь Линни была твоим близнецом, твоим вторым я, — ответила Кит со слезами на глазах. — Однажды цыганка сказала нам с Кирой, что близнецы и в прошлой жизни были очень близки. Эта связь сильнее смерти.

— Ты поняла меня? А я думал, никто не сможет понять меня. Никто, хроме сестры. Поэтому я и не говорил об этом никому. Кит, дорогая моя…

Люсьен наклонился и поцеловал девушку. Тотчас отступили и рассеялись трагические воспоминания. Все эмоции переплавились в страсть. Стрэтмор скинул халат, Кит стянула рубашку через голову и отшвырнула в сторону. Через мгновение Люсьен обрушил на Кит всю мощь своего сильного тела. Его руки уверенно ласкали ставшее уже знакомым и желанным тело девушки. Его губы обжигали огнем и ласкали самые заветные и чувствительные места. Кажется, она совершенно лишилась стыда. Откровенные ласки Стрэтмора только возбуждали желание большей близости, ставшей для Кит естественной, как дыхание.

Боль, вызванная потерей невинности, переходила в столь же сильное и острое наслаждение. Наконец, страстный слепящий порыв охватил ее. Обезумев от ласк Люсьена, девушка буквально впилась в его. Ее тело содрогалось в такт его движениям, а он брал ее снова и снова.

После бури наступило затишье. Они лежали в объятиях друг друга опустошенные и безмолвные. Теперь только одно чувство владело девушкой. Каждой своей клеточкой, каждым уголком сознания она ощущала спокойное удовлетворение. С тех пор как они с Кирой расстались, Кит была как бы брошенной половинкой. Теперь она вновь стала цельной личностью.

Эта мысль показалась Кит опасной, и она мгновенно постаралась спрятать ее поглубже в тайники сознания. Просто она счастлива, вот и все. Девушка нежно гладила Люсьена по спине и ягодицам. Раньше ей никогда и в голову не могло прийти, что мужское тело может быть настолько прекрасным. Вообще, она многого не понимала — например, того, как может женщина забыть о своей репутации, благополучии, о своем будущем и бросить все ради любви. Но, с Божьей помощью, теперь это не было для нее тайной.

Кит почувствовала легкость. Люсьен освободил ее от тяжести своего тела и лег рядом.

— Еще немного, и ты начнешь жаловаться, что все тело свело, — прошептал он.

Кит улыбнулась. Она поняла, что ему хотелось сказать что-то простое и легкое в такой важный момент.

— Ты, конечно, понимаешь, что мы с тобой поженимся, — сказал Люсьен, поигрывая локонами девушки.

— Что? Что ты сказал?

Девушке показалось, что на нее вылили ушат холодной воды. Кит, наверное, выскочила бы из кровати, если бы он не удержал ее.

— Ты совсем сошел с ума!

— Ничего подобного, — ответил Люсьен с полной невозмутимостью. — Ты не хуже меня знаешь правила приличия. Если джентльмен скомпрометировал леди, он обязан на ней жениться. Только его имя способно возместить нанесенный девушке ущерб. Я хочу дать тебе свое имя.

— А ты сделал бы предложение, если бы с тобой была Кристина? — запальчиво спросила Кит, стараясь привести в порядок хаотичные мысли.

— Твоя сестра — это совсем другое дело. Она сама отвергла все условности и законы добропорядочного общества. А ты — нет. Ты жила вместе со своей тетушкой вполне достойно и респектабельно, — он улыбнулся девушке и провел по краю ее ушка пальцем.

— Когда-то ты сама сказала мне, что джентльмены не ведут себя с настоящей леди так, как с актрисой. И, знаешь, я уверен, что, несмотря на наш с тобой несколько необычный образ жизни, ты по-прежнему настоящая леди, а я — джентльмен. Отсюда следует только один вывод: мы поженимся.

Кит прекрасно понимала, что, несмотря на легкомысленный тон, Стрэтмор был совершенно серьезен. Она понимала, что графом движет неутоленная потребность защищать слабых, особенно женщин, и что эта потребность стала непреодолимо сильной после того, как он потерял сестру. Кит вовсе не была уверена, что это чувство способно стать хорошей основой для прочного брака.

Слабый свет свечи отбрасывал блики на тело Стрэтмора, а вокруг его золотистых волос, казалось, сиял нимб. Он был воистину прекрасен и похож на ангела, покинувшего небеса, чтобы познать радости земной любви. Интересно, каково это — быть его женой и переживать вновь и вновь восторги страсти и нежной близости?

Какая соблазнительная мысль! Но Кит пришлось собрать всю свою волю в кулак. Она не могла ответить согласием.

— Твоя речь в защиту моральных устоев не очень убедительна, — ответила Кит, стараясь быть язвительной. — Ты и сам в них не веришь и редко им следуешь.

— Ты права. Возможно, я им не следую, — согласился Люсьен, — но они действительно существуют — эти устои и правила. Проклятие общества — это вполне реальная вещь. Мы ежедневно становимся свидетелями того, как терпят крах осмелившиеся выступить против общепринятых норм морали. Их просто перестают замечать. Я не хочу, чтобы ты стала отверженной только потому, что я лишил тебя невинности.

— Знаешь, я ведь ничем не отличаюсь от Киры. Я тоже презираю условности. Просто я не такая отчаянная, и у меня меньше возможностей, — ответила Кит с вызовом. — А то, что случилось сегодня ночью… Знаешь, тут я виновата ничуть не меньше, чем ты. И тебе вовсе не надо жертвовать собой, чтобы доказать, какой ты безупречный рыцарь!

Люсьен пожал плечами.

— Не вижу тут никакой жертвы. Мне уже давно пора жениться, а ты — прекрасная невеста. — Его рука скользнула вниз по животу девушки и спряталась между сжатыми бедрами. — И не забывай, что у нас может быть ребенок. Это обстоятельство ты никак не можешь оставить без внимания.

Носить его ребенка… Как это было бы прекрасно, даже мысль об этом делала девушку счастливой. Но она не может забывать о своем долге…

— Вряд ли это случится после одной ночи, — холодно ответила Кит, а если и случится, у нас будет время все обдумать.

Люсьен собирался возразить, но Кит была уже далеко от Люсьена. Она думала о Кире и пыталась мысленно соединиться с ней.

Но Киры нигде не было.

Глава 25

Кит похолодела от ужаса.

— Кира! — воскликнула она в тревоге.

— Что случилось?

— Я не вижу, не чувствую Киры! — девушке казалось, что она сейчас задохнется. — Ее нигде нет!

Люсьен спокойно и твердо посмотрел ей в глаза, сжал ее виски руками. Кит почувствовала, как его сила перетекает в нее.

— Закрой глаза, постарайся расслабиться и дыши глубоко, — приказал он. — Слушай, как я считаю. Один, два, три… Дыши, ты должна глубоко дышать.

Кит заставила себя вдыхать и выдыхать в такт счету. Когда дыхание стало свободным и ровным, Люсьен мягко сказал:

— Попробуй еще разок!

Девушка погрузилась в своей внутренний мир, пытаясь собрать ту силу, которая помогала ей быть рядом с сестрой. С огромным облегчением она почувствовала, что страхи ее были напрасными. Сестра была с ней рядом. Они были по-прежнему неразрывно связаны, и эта связь была прочной как никогда.

— Все в порядке, — с трудом прошептала Кит. — С Кирой ничего не случилось.

— Слава Богу, — Люсьен прижал дрожащую девушку к себе.

Кит взглянула ему в глаза и поняла, как сильно он был взволнован. Он, как никто другой, мог понять и разделить ее тревоги.

— Я думаю, нам следует пожениться как можно скорее, — серьезно произнес Люсьен. — Это поможет нам быстрее разыскать Киру.

— Нет, Люсьен, — ответила строго девушка. Кира обычно называла этот ее тон «несокрушимым». — Разве ты не видишь? Причина того, что сейчас произошло — страсть. Страсть, которая захлестнула все мои чувства. Я больше не должна рисковать. Ты сам говорил, что наша духовная связь с Кирой очень важна, и поможет в поисках. Если мы станем любовниками, она исчезнет…

— Но я говорил о браке, — ответил Люсьен. Его лицо стало непроницаемым. — Я говорил о браке, а не о романе.

— Брак еще опаснее. — Кит закрыла глаза, не решаясь взглянуть на графа. — Люсьен, милый! Я не могу быть с тобой, я не могу думать о нашем будущем, пока Кира в опасности, — голос девушки стал совсем слабым. — А если… Если она умрет, у меня не будет будущего. Я не смогу остаться в мире, в котором нет ее.

— Ну что ж, тебе виднее, — ответил Люсьен. Он старался говорить спокойно и безразлично, хотя не мог скрыть свою боль. — Я могу понять твою точку зрения и готов отложить все свои свадебные планы. Сначала мы найдем Киру. Но когда это наконец случится, ты пойдешь со мной к алтарю.

Кит язвительно улыбнулась.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы все обдумать. Я почти уверена, что приступ рыцарства быстро пройдет, и ты сам от меня откажешься. Ты же заешь, я эксцентрична и к тому же — настоящий синий чулок. Разве из меня получится графиня? Разве я смогу быть достойной супругой такому выдающемуся человеку?

— Другими словами, ты считаешь меня слишком легкомысленным и боишься, что я помешаю твоей карьере великого политического обозревателя и защитника обездоленных. Что ж, в этом тоже есть очарование. Ты только подумай! Жениться на женщине, которая способна так перевоплощаться, — это почти то же самое, что завести гарем. Мне будет совершенно некогда скучать. Знаешь, теперь я верю почти всему, что ты говоришь, кроме, пожалуй, одного.

Кит уставилась на графа в изумлении. Он опять вывел ее из равновесия.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, как-то не верится, что Кристина — это Л. Дж. Найт. Такая работа больше подходит Кэтрин. Или я не прав? — его лицо озарилось широкой улыбкой.

— Нет, ты не ошибаешься. Все, что я тебе когда-то говорила об этом, — правда. А для псевдонима я взяла фамилию служанки моей матери. Знаешь, мне кажется, что ты видишь всех насквозь.

— Не тебе это говорить. Ты неделями водила меня за нос.

Кит внимательно посмотрела на Люсьена, и ей снова показалось, что между ними пульсирует ток. Девушка уже давно подозревала, что Стрэтмор совсем не тот человек, которым старается казаться. Теперь она была в этом уверена.

— Послушай, ты ведь тоже не тот праздный гуляка, каким тебя знают в свете. Мне надо было давно об этом догадаться. Ты постоянно ведешь наблюдение и анализируешь. Скажи, чего ты добиваешься?

Теперь пришла очередь графа терять равновесие.

— А я-то надеялся, что ты этого не заметишь, но совершенно напрасно… — ответил Люсьен после минутной паузы. — Придется кое-что рассказать. Когда началась война с Францией, самая разнообразная информация приобрела огромную ценность. Моя цель собирать эту информацию и передавать правительству.

— В самом деле? — спросила она с сарказмом. — А я-то уж решила, что ты супершпион, прикидывающийся светским прожигателем жизни.

В глазах графа сверкнули зеленые огоньки. Это было настолько неуловимо, что никто, кроме Кит, ничего бы и не заметил. Но для Кит они стали неопровержимым доказательством ее правоты.

— Так вот почему ты захотел стать «Геллионом», — воскликнула она, страшно довольная собой. — Это все объясняет.

— Пощади меня, — ответил Люсьен с шутливым ужасом в голосе, — Я готов исповедаться.

— По-моему, это справедливо. В конце концов, мою жизнь ты разобрал по косточкам.

— Ну так слушан. Я не занимаю никакого официального поста. Но начал работать в разведке, когда еще учился в Оксфорде. Мой друг как-то сказал, что я напоминаю ему паука, растянувшего огромную паутину и собирающего информацию со всей Европы.

— Ты совсем не похож на паука. У тебя ножек меньше.

Люсьен ухмыльнулся в ответ.

— Иногда мне приходится заниматься и делами внутри страны, если они связаны с информационным влиянием. Так и в данном случае. У меня есть основания подозревать, что один из «Геллионов» уже много лет работает на Наполеона. Сейчас ходят упорные слухи о том, что император собирается снова захватить власть. Поэтому очень важно найти шпиона, но пока мне это не удается.

Его руки скользнули под одеяло, чтобы заняться приятным делом — ласкать груди Кит.

— Увы, — продолжил Люсьен, — все мое время ушло на поиски одной умопомрачительной особы женского пола.

Кит рассмеялась, но Люсьен сжал ее сосок, и у девушки перехватило дыхание. Но она решила больше не давать себе воли и с огромным сожалением убрала его руку из-под одеяла.

— Не надо, милый. Страсть — слишком, дорогое удовольствие для меня сейчас. Я не могу себе этого позволить. Связь между Кирой и мной уже совсем не такая прочная, как в детстве. Надо избегать всего, что может ее ослабить.

Люсьен снова положил свою руку на грудь девушки, но теперь уже поверх одеяла.

— Ваша связь, несомненно, очень сильна. Ведь много лет вы жили вдалеке друг от друга, и у вас были совершенно различные интересы.

— Дело не в расстоянии, которое нас разделяло, — ответила Кит с горькой усмешкой. — Причина в том, что Кира начала многое скрывать от меня после того, как мы расстались. Она считала, что я слишком невинна, чтобы узнать о горькой реальности актерской жизни. Это было совершенно ужасно. Ведь я чувствовала все ее эмоциональные взлеты и падения, но не могла найти им объяснения.

— Это может оказаться полезным. Постарайся вспомнить о своих ощущениях. Может, это натолкнет нас на мысль о возможных причинах ее исчезновения.

— Самым важным был, пожалуй, период, когда она была безудержно счастлива. Он закончился внезапно, и Кира потом долго страдала, — Кит вздохнула. — Я думаю, она влюбилась, а потом произошел разрыв. Сестра никогда не говорила со мной об этом. Я даже не знаю, кто был ее возлюбленный. Но с тех пор она очень изменилась и никогда больше не была так беззаботно, заразительно весела.

— Тяжело, когда тебя бросают, — мягко сказал Люсьен.

Кит не ответила. Сейчас ей хотелось, чтобы он не был таким проницательным. Ей было тяжело чувствовать, что сестра в беде. Но еще тяжелее понимать, что не можешь ей помочь.

— Мы считали, что злодей, похитивший Киру, — один из «Геллионов». Но, может быть, мы ошибаемся, — продолжил граф. — Может быть, это ее возлюбленный?

Кит задумалась, потом покачала головой.

— Не думаю. Эта история случилась два или три года тому назад. Потом, я уверена, что не она его оставила, а он ее бросил. Вряд ли в таком случае, он стал бы похищать ее.

— Ты замечала, чтобы сестра чего-нибудь боялась?

— Она испытывала страх каждый раз перед премьерой. Но это совсем другое дело. Речь не шла о ее безопасности. Я тоже ощутила этот страх, когда стала выступать вместо Киры.

— Тебе нравится играть на сцене? У тебя это прекрасно получается. Ты так же зажигаешь зрителей, как, по твоим словам, это делала Кира.

— Это не мое призвание. Все, что я умею, я взяла у Киры, — Кит задумалась. — Конечно, аплодисменты — это прекрасно. И я рада, что у меня был успех. Теперь я лучше понимаю Киру. Но чтобы хорошо сыграть, надо перевоплотиться в того, кого играешь. А мне это просто ненавистно. Я предпочитаю оставаться за сценой.