Сент-Клэр (№1) - Влюбляясь в тебя

Аврора целовала его так, как делала все, как жила, как дышала – пылко, стремительно и беспечно. Чанс откашлялся.

– Если мы будем составлять прошение для банка, надо начинать уже сейчас. Прежде чем кто-то другой захочет приобрести дом.

– Ты думаешь, такое возможно? – Страх сверкнул в ее глазах.

– Возможно, хотя и маловероятно. Слишком многое придется реставрировать и обновлять. Даже если бы дом был в прекрасном состоянии, я знаю по собственному опыту, как тяжело продать такое старое здание. – Он вспомнил старинный особняк, до недавнего времени принадлежавший их семье. – Когда умерли мои дедушка и бабушка, мы пытались сначала продать их дом, но вскоре просто-напросто подарили его администрации города, чтобы избавиться от налогов и страховочных платежей да еще расходов на содержание.

– Я думала, это был благородный жест. – Чанс хмыкнул.

– Не забудь про кругленькую сумму, списанную в счет налогов.

– Понятно. – Она кивнула, хотя недоверие еще читалось в ее глазах. Чанс представил, как он нагибается и целует эту прелестную складочку над игриво вздернутым носиком, где сходятся светло-рыжие тонкие брови. Потом ниже – где рассыпаны беззаботные веснушки, потом в губы…

– А с чего мы начнем?

Чанс перебрал в голове несколько вещей, с которых он хотел бы начать, но, смутившись, усилием воли вернул мысли в более праведное русло.

– Первый шаг: необходимо осмотреть дом изнутри. Вы втроем свободны в эти выходные?

– Выходные для нас – самое рабочее время. Может быть, можно это сделать в будни?

– Конечно. Скажи только когда, и я позвоню агенту по торговле недвижимостью, который занимается делами нашего банка.

– Завтра или в среду было бы очень удобно.

– Договорились. – Чанс взялся за ручку двери, чтобы выйти и проводить ее до порога.

– Нет, не беспокойся, – остановила его Рори, – я сама дойду, я и так уже отняла у тебя уйму времени.

– Вовсе нет. Мне это в удовольствие, – возразил он. Хотя она была права – провожать ее до дверей было бы слишком похоже на свидание. – Что ж, тогда я позвоню тебе завтра, как только договорюсь с агентом.

– Спасибо еще раз за все.

Сказав это, Рори выбралась из машины и пошла по дорожке к дому. Чанс подождал, пока дверь со скрипом закрылась, впустив ее. Он с трудом поборол в себе желание выбежать из машины и догнать Аврору, хотя не имел ни малейшего представления, зачем и что бы он ей сказал. Кро ме того, он обещал отцу вернуться пораньше и продолжить дискуссию при встрече, вместо того чтобы оправдываться по телефону.

Как примерный сын Чанс завел машину и тут же направился к дому своих родителей. Когда восточная часть острова осталась позади, пейзаж резко изменился: за окном раскинулись сочные зеленые луга и колосистые поля, покачивающие золотистыми щеточками на ветру. С появлением новых технологий, с недавнего времени прочно обосновавшихся на острове, там и тут в сушу стали врезаться искусственные орошающие каналы и бухточки для подхода кораблей, хотя на полях все еще патриархально паслись и меланхолично жевали травку коровы и лошади.

Подъехав к кварталу, где жили его родители, Чанс оставил машину в маленьком переулке рядом с их домом. Отец был наверху в бильярдной, в одиночестве играя в пул. Лампа из цветного стекла зеленым ореолом освещала седую шевелюру мистера Чанселлора.

– Бери кий, – сказал отец, не отрывая глаз от игры. – Мы сыграем партию, как только я забью все шары.

– Можешь не торопиться.

Отец резко ударил, и шары, шумно сталкиваясь друг с другом, разлетелись в разные стороны. Три шара оказались на полу, на несколько дюймов перескочив бортик.

– Черт возьми! – Норман громко выругался. Выпрямляясь с кием в руках, он кивнул в сторону Чанса. – Не могу поверить, что ты настолько глуп, что среди бела дня отправился на свидание, когда Пейдж только-только вернулась домой!

– Это было не свидание. У меня была деловая встреча с Авророй Сен-Клер по поводу их прошения о ссуде, – невозмутимо ответил Чане.

– Деловое свидание, черт побери, – передразнил его отец. – Я не дурак, Оливер, и не настолько еще стар, чтобы не понимать, что способно сделать с мужчиной прелестное женское личико.

– А я уже не настолько молод, чтобы давать волю эмоциям, – выпалил Чанс, прежде чем чувство вины заставило его покраснеть – ведь именно эмоциям он и доверился этим вечером. Но это было исключение. И больше такого не повторится. Он продолжал уже более спокойным тоном: – Я считал, что могу рассчитывать на твое доверие и конфиденциальность в этом деле.

Отец минуту внимательно изучал его, затем кивнул.

– Мне ясна твоя позиция. – Он наклонился над столом, готовясь к следующему удару. – Меня только волнует, как все это будет выглядеть со стороны, в глазах Бакстеров, поскольку вы с Пейдж теперь, как бы там ни было, негласно обручены, и ты сам на днях доказал свои намерения. – Норман выпрямился, задумчиво нахмурившись. – Почему женщины вечно склонны все усложнять? Почему нельзя просто сказать: ну поцеловал девушку, ну и что? Почему нужно прибегать к каким-то ухищрениям, изобретать всякие двусмысленные словечки? Клянусь Богом, иногда мне кажется, что они говорят на своем закодированном языке, который мы понять не способны.

У Чанса пересохло во рту, как только он догадался, что отец знает про его поцелуй с Пейдж.

– Что случилось с этим городом? – с досадой воскликнул он. – Человек уже не может ничего сделать, чтобы весь остров не узнал об этом на следующее же утро!

– Да я, собственно, и не прибегал к каким-то изощренным методам, – философски заметил Норман. – У всей страны для этого есть Си-эн-эн. А у нас есть Марси Бакстер.

– Неужели Пейдж доложила все своей мамочке?

– Я думаю, та сама не преминула спросить. Да кстати, по официальным данным, ты неплохо целуешься. Не фейерверк по случаю Дня независимости, конечно, но неплохо. – Отец усмехнулся. – Твоя мать решила, что я должен с тобой об этом поговорить. Проконсультировать, так сказать.

– Поверить не могу.

– Я бы на твоем месте постарался к этому привыкнуть. Марси Бакстер – милая женщина, но как теща, полагаю, она не будет тебе подарком.

– Может, повременишь называть ее тещей, пока я не сделал Пейдж предложения?

– Только не тяни резину, сынок, а то они устроят свадьбу без тебя.

Выругавшись, Чанс подошел к бару и взял банку колы. Усевшись за стойкой, он положил на нее локти и подпер руками подбородок.

– Пап, я пришел сюда поговорить не о моих отношениях с Пейдж. Я хотел обсудить с тобой дело о лишении Ле Рошей права на выкуп их дома на Жемчужном острове.

Последовала напряженная тишина.

– Я уже говорил тебе, – нахмурился отец, – что не оставлю так этой мерзкой выходки Брайана.

Чанс посмотрел на отца.

– Джон Ле Рош задолжал уже за шесть месяцев. Насколько лояльными, как тебе кажется, должны быть банковские инспекторы?

– Настолько, насколько нужно. Если бы у Джона Ле Роша не было желания или средств выплачивать заем, это одно дело. Но здесь совсем другой случай. У Джона Ле Роша временные финансовые трудности. Первый банк Галвестона всегда имел репутацию надежного учреждения, которому люди могут доверять большие суммы денег, и не отказывал своим клиентам в праве выкупа имущества при первом удобном случае. А если и приходилось прибегать к таким жестким мерам, то не публично, а строго конфиденциально.

– Но Первого банка Галвестона больше не существует. И разговор идет не о лишении имущества вдов и сирот. Мы говорим о человеке, в чьих финансовых проблемах повинен он сам, поскольку не мы, а он сам публично компрометирует себя.

Норман уперся обеими руками в бильярдный стол и наклонился вперед, так что зеленая лампа осветила его лицо.

– Мы говорим о том, что новые владельцы банка использовали случай Джона Ле Роша как наглядный пример для людей его круга, желая показать им таким вульгарным образом, что если они не будут вовремя платить по счетам, с ними поступят так же и что мой голос больше ничего не значит! Вот о чем мы говорим! Они публично дали мне пощечину, как слюнявому щенку, и сделали это специально!

Хриплое дыхание Чанселлора-старшего заполнило наступившую тишину.

– Ты прав, – спокойно сказал Чанс, беспокоясь больше о больном сердце отца, чем о банке. Подобные переживания были опасны для его здоровья. – Поэтому я прошу тебя выкинуть все из головы и быть выше этого. Если ты примешь их вызов, ты только привлечешь к себе внимание. Если же просто переступишь через это, все забудется на следующий же день.

Отец все еще смотрел на него, будто в пустоту, невидящими глазами.

– Ты обещаешь хотя бы подумать об этом? – спросил Чанс.

Прошла вечность, прежде чем Норман очнулся и расправил сгорбившиеся плечи.

– К черту! – Он посмотрел в окно, потом опять на Чанса. – Ты прав. Когда это ты стал таким умным?

У Чанса камень упал с души.

– У тебя научился.

Он хотел рассказать отцу о планах Сен-Клеров купить Жемчужный остров, хотел снова завести разговор об уходе отца на пенсию, чего требовала его болезнь, но решил отложить все это до более подходящего момента. Одна маленькая победа сегодня – уже неплохо. Два последних года после сердечного приступа Нормана и продажи банка по-своему отразились и на отце, и на сыне. Чанс скучал по тому Норману, которого он помнил с детства, Норману, который знал и умел все и должен был жить вечно. Чанс не хотел занимать его место и видеть, как отец стареет и становится все более упрямым и раздражительным.

Отогнав от себя тяжелые мысли, Чанс подошел к бильярду и, снова ощутив себя на знакомой территории, подмигнул отцу.

– Если с разборками покончено, как насчет обещанной партии – или ты уже передумал?

– Малыш думает, что может обыграть престарелого отца? – В глазах Нормана сверкнул огонек азарта, он привычным грациозным жестом натер мелом свой кий и снова стал прежним властным и всемогущим Норманом. – Ну что ж, сынок, советую тебе приготовиться к полному разгрому!

Глава 7

Во вторник, во второй половине дня, Рори едва сдерживала восторг и нетерпение, сидя рядом с братом на заднем сиденье шикарного автомобиля, управляемого агентом по торговле недвижимостью. Единственным, что удерживало ее от шумного проявления своего счастья, было присутствие Чанса, сидевшего на переднем сиденье.

Он сидел, откинувшись на спинку, выставив локоть в открытое окошко, и с самого начала пути не проронил ни единого слова. Думал ли он о вчерашнем вечере и о том поцелуе в саду?

Сердце Рори замирало, когда она вспоминала о дразнящем прикосновении его губ, о нежных руках на ее талии, ласкающих ее спину, шею, обвивающих ее тело, горящее от возбуждения, о единении их душ и сердец, продлившемся всего мгновение, но, как ей казалось, тянувшемся целую вечность. Она уселась поудобнее на сиденье, пытаясь не думать об этом.

– Мне сказали, что в гостинице нельзя открыть сувенирный магазинчик, – сказала Эллисон. – Кто знает, какие ограничения есть на этот счет?

– Есть ограничение, касающееся гостиниц, расположенных в городе, – ответила агент по торговле недвижимостью. Эта женщина, носившая кокетливое имя Саммер Лав, одевалась и вела себя так, будто ей было лет двадцать с небольшим, хотя Рори дала бы ей по меньшей мере пятьдесят. – Это ограничение имеет своей целью оградить жилые районы от потери привычного окружения, – продолжала Саммер. – Жемчужный же остров находится за пределами города, поэтому многие ограничения вас не коснутся.

– Это хорошо, – успокоилась Эллисон, сидевшая по другую сторону от Эдриана. Она украдкой улыбнулась Рори, пытавшейся вникнуть в тему разговора. – Мне все больше нравится наш проект. Я все время о нем думаю.

Чанс наконец повернулся к ним с озабоченным видом.

– Так вы хотите открыть и гостиницу, и магазин сразу?

– Возможно, – уклончиво ответила Рори. Его явно недовольный голос взволновал ее.

Чанс вздохнул.

– Я бы настоятельно посоветовал вам для начала не разбрасываться.

Аврора кивнула, почувствовав на себе тревожные взгляды Эдриана и Элли. Никто из них не посмел даже упомянуть о том, что они еще подумывали о собственной столовой и кофейне. Последние несколько дней они только и делали, что обсуждали свое предприятие, мечтали, переживали и спорили. Может быть, Чанс был прав и не стоило хвататься за все сразу, но живое воображение Рори уже нарисовало ей такую заманчивую и правдоподобную картину будущего, что трудно было допустить хоть тень сомнения в ее реальности.

Саммер свернула с шоссе на частную дорогу. Через несколько сот метров она остановила машину у внушительного вида решетчатых ворот из кованого железа, по бокам окруженных высокими кустами, и, опустив стекло в своем окошке, набрала длинный код на электронной панельке, врезанной в каменную опору забора. Ворота сердито лязгнули и начали медленно открываться.

Проезжая в ворота по низкому каменному мосту, они увидели впереди дом, и Рори открыла рот от удивления. Она никогда еще не видела его с этой стороны – только с моря ока могла любоваться его фасадом. Противоположная сторона его показалась ей не менee привлекатгльной, и она вновь ощутила магию этого здания – будто кто-то внутри ждал ее, наблюдая за ней.

– Когда я осматривала дом, я обратила внимание на то, что мост находится в очень хорошем состоянии, – сказала Саммер, одной рукой поворачивая руль и оглядызаясь на своих пассажиров. Струя кондиционера раздувала се длинные серебристо-седые волосы. – Я думаю, вам не придется его ремонтировать.

– Жаль, что Ле Роши не поддерживали в таком же состоянии и остальное имущество, – метил Эдриан, высовываясь из окна, чтобы лучше видеть дом.

Перебравшись через мост, они поехали вдоль дубовой аллеи, и дом, словно призрак, преследовал их, мелькая между ветвями деревьев. И вдруг деревья расступились, и он предстал перед ними во всем своем великолепии: трехэтажный особняк из розового гранита с покатой остроконечной крышей, с множеством труб, тянущихся в небо, и со шпилем на башенке. Рори все еще не могла выйти из оцепенения, когда Саммер подрулила к ограде из цепей и остановила машину.

– Ну вот мы и приехали, – объявила Саммер, выключая мотор. – Как впечатление?

Невероятность этого момента поразила Рори. Всю жизнь она пыталась представить себе внутренний облик дома, понять, какой была жизнь Маргариты и ее дочери в этих стенах, и вот сейчас она увидит это собственными глазами. Она сидела, уставившись на широкую лестницу, ведущую на веранду. Даже среди белого дня, залитая солнцем, она, казалось, была заполнена мрачными тенями, охранявшими тайну дома, сокрытую внутри, за прочной дубовой дверью.

Чанс первым нарушил молчание, обратившись к агенту:

– Полагаю, мы должны осмотреть дом изнутри.

– Нет проблем. – Саммер вылезла из машины, Чанс последовал за ней, оставив брата и сестер восхищаться без посторонних. Саммер возилась с висячим замком ограды.

Рори посмотрела на своих спутников и увидела на их лицах отражение своих собственных эмоций.

– Вы тоже это чувствуете, ведь так?

Оба кивнули, и все трое засмеялись, успокоенные, что не только одному из них казалось, что дом наблюдает за ними, словно живое существо.

– Что ж, – глубоко вздохнул Эдриан, – пойдем проверим.

Они вышли из машины и прошли через открытые ворота к лестнице. Саммер шла впереди, чтобы открыть дверь, пока остальные стояли в прохладной тени дома, вдыхая сырой запах нежилого помещения. Отперев замок, Саммер спрятала ключ. По спине Рори пробежал холодок предчувствия.

– Мы не успели еще привести дом в порядок, – сказала Саммер, – так что здесь все, к сожалению, покрыто десяти летним слоем пыли и паутины.

– Странно, что не пятидесятилетним, – заметил Эдриан, поскольку именно пятьдесят лет назад дом оставили последние обитатели Жемчужного острова.

– Я просто вас предупредила, чтобы вы не пугались раньше времени. – Она толкнула дверь, и та легко и бесшумно распахнулась, не издав ни единого ржавого скрипа, ожидаемого всеми. – Проходите. – Саммер жестом пригласила их войти первыми.

Внутри было холодно и сыро, резкий запах пыли ударил им в нос, кромешная тьма разъедала ничего не видящие глаза.

– Сейчас я включу свет, – сказала Саммер, и Рори услышала, как она на ощупь пробирается к выключателю. – Водопровод и электричество были проведены в двадцатых годах, конечно, все уже старое, но еще работает.

Несколько тусклых лампочек зажглось над их головами – все что осталось от огромной роскошной люстры. В их слабом свете стал виден огромный холл с дубовыми стенами, полом и потолком. Справа от дверей был большой камин, напротив – широкая лестница, ведущая на второй этаж мимо трех высоких окон, забитых досками, слева – несколько дверей, ведущих в темные таинственные комнаты.

– Ух ты! – прошептала Рори, и эхо ответило ей: «…ты!»

– Здесь все точно так, как я себе и представляла, – сказала Эллисон, выходя на середину холла и оглядываясь. – Только в моих мечтах все выглядело несколько более опрятно и не так мрачно, – засмеялась она.

Эдриан подошел к камину и провел рукой по пыльному морскому змею, поддерживающему каминную полку. Такие змеи, вырезанные из дерева, извивались под потолком, и деревянные парусные корабли плыли сквозь деревянные волны у них на спинах.

– Маргарита неплохо все это описала.

– Маргарита? – спросил Чанс, стоявший в дверях.

Рори обернулась на звук голоса и увидела его силуэт, залитый светом вечернего солнца. В дрожащих розовых лучах его лица не было видно, плечи казались шире, волосы – длиннее и темнее, а белая рубашка напоминала саван.

У нее перехватило дыхание при мысли о том, что капитан Джек Кингсли, возможно, точно так же стоял когда-то здесь, на этом самом месте, и, может быть, таким его и видела в последний раз несчастная Маргарита. Чанс сделал шаг вперед, и иллюзия исчезла. Выйдя из пятна света, он снова стал привычным Чансом, высоким, чуть худощавым, со своими ученическими очками и в строгой рубашке, аккуратно заправленной в брюки. Он всегда был таким накрахмаленным и отглаженным, что Рори испытывала жгучую потребность слегка растрепать его волосы, чтобы он смутился и растерялся, как тогда в саду, после поцелуя.

Вздохнув, Рори посмотрела по сторонам и обнаружила, что Эдриан, Эллисон и их моложавая проводница уже исчезли, войдя в одну из комнат слева от дверей.

– Эдриан имел в виду дневник Маргариты, – объяснила она.

– Маргарита вела дневник? – удивился Чанс. – Держу пари, Историческое общество много бы дало, чтобы заполучить такую книжицу.

– Еще бы, – хитро улыбнулась Рори, давая понять, что ее семья не имеет ни малейшего желания потакать галвестонскому любопытству. Взглянув на Чанса, она встретила его взгляд.

Они молча смотрели друг на друга, понимая все без слов. Время остановилось, и их дыхание слилось в одно. В его глазах она увидела тот же жадный блеск, что обжигал ее вчера в саду – ту же страсть.

О да… Рори прильнула к нему всем телом, Чанс обнял ее, рот его чуть приоткрылся, слонно выронив вздох наслаждения. Губы были так близко, что она чувствовала их тепло…

– Рори! – донесся голос Эдриана из комнаты слева, и она вздрогнула. – Можно тебя на минуточку?

Она резко отпрыгнула назад, сердце билось как сумасшедшее.

– Мне… надо идти. – Чанс кивнул и отвернулся.

«Какого черта! Что все это значит?» – спрашивала себя Рори, ища брата в лабиринте комнат. Он же сказал, что она не интересует его, по так не смотрят на женщину, которая тебе безразлична!

Рори увидела Эллисон. Та стояла на коленях посреди комнаты и, приподняв пыльный чехол, рассматривала старинный письменный стол. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь дыры в досках, отбрасывали на пыльный ковер узор из симметричных полос.

– Рори, посмотри на этот стол, – сказала Эллисон, – судя по стилю резных украшений, он был сделан специально для этого дома. – Она поднялась на ноги. – Это, должно быть, кабинет Генри.

– Забудь про свой стол, взгляни на эти полки, – перебил ее Эдриан. – Рори, как ты думаешь, этот встроенный шкаф вместит все мои книги?

Рори рассмеялась.

– Во всем мире не хватит полок, чтобы вместить все твои книги.

– Твоя правда. – Довольно ухмыляясь, Эдриан направился к панельной перегородке у одной из стен. – Спорю, что здесь у них музыкальный салон. – Он поискал ручку и, обнаружив ее сбоку, отодвинул скользящую панель. За ней оказалась просторная темная комната. – Вот это да!

– Дай посмотреть! – Эллисон подбежала и из-за его спины заглянула в помещение. – Рори, иди взгляни!

Подойдя, Рори разделила восторг своей сестры. В комнату сквозь щели пробивалось достаточно света, чтобы без труда разглядеть камин из розового мрамора с золотыми украшениями. На фреске над камином женщины-атланты скакали на водяных тритонах, а белокрылые амуры пускали в них с облаков свои стрелы. Эллисон вошла внутрь и, откинув пыльный чехол, обнаружила шикарный рояль белого цвета с золотой отделкой.

– Интересно, а мебель будет продана отдельно? – спросила Эллисон Чанса, когда он присоединился к ним. – Однако трудно себе представить, чтобы Ле Роши согласились расстаться с такой роскошью.

– На самом деле у них нет выбора, – ответил Чанс. – Джон Ле Рош был предупрежден, что вся мебель, находящаяся в доме, будет конфискована вместе с ним не позднее прошлой пятницы. Очевидно, он не принял это всерьез.

– Так, значит, мебель продается вместе с домом? – спросила Эллисон, переводя взгляд с Чанса на Саммер.

– Это решает администрация банка, – ответила Саммер, в свою очередь, вопросительно посмотрев на Чанса.

– Сначала мы должны будем произвести оценку, – объяснил он, – но поскольку мы не занимаемся антикварным бизнесом, я думаю, что администрация предпочтет продать, все вместе.

Голубые глаза Эллисон загорелись восторгом.

– А много здесь мебели?

– Здесь есть обеденный стол, такой большой, что за ним смогла бы обедать сразу целая корабельная команда, – сообщила Саммер, – и еще куча всякого хлама в спальнях наверху.

– Правда? – воскликнула Эллисон. – А можно посмотреть?

– Идите за мной, – кивнула Саммер и направилась к дверям.

На потолке столовой царил Нептун, восседающий на золотой колеснице. Морские коньки, тритоны и русалки были изображены на спинках стульев и вырезаны из дерева на ножках стола. Зал был достоин королевского банкета, и Рори представила себе Генри, восседающего во главе стола на высоком стуле, похожем на трон, и его жену – на стуле поменьше напротив своего пленителя.

– Вот здесь Маргарита впервые увидела капитана Кингсли, – сказала Эллисон шепотом. – Рори, ты помнишь, что она писала об этом? – Повернувшись к Чансу, Эллисон пояснила: – У Рори замечательная память. Она, возможно, медленно читает, но запоминает все слово в слово.

– Ну, не все, – покраснела Рори, злясь на сестру за то, что та упомянула о ее неблестящих способностях к чтению.

Эллисон хмыкнула.

– Так расскажи нам все-таки, что Маргарита писала в своем дневнике.

Рори осмотрелась вокруг: Чанс и Саммер с интересом ждали ее рассказа. По спине пробежали мурашки – ее волновало их явное внимание, но память была предметом ее гордости.

– В ту ночь, когда Маргарита впервые встретила капитана Кингсли, Генри устраивал одну из своих попоек, которые его жене казались просто отвратительными. Это не были роскошные обеды, которыми так славился Галвестон, он звал на них только своих приближенных – самых грубых и неотесанных бывалых моряков, каких только и можно было встретить в те смутные времена.

Подойдя к столу, Рори представила себе эту затейливую компанию: пьяные мужланы в грязной одежде, пропахшей потом. Она, казалось, даже слышала их громкий хохот.

– Все уже сидели за столом, когда Маргарита спустилась из своей спальни. На ней было изысканное платье из Парижа и жемчужное ожерелье, которое муж приказал ей надевать в те дни, когда он устраивал свои мерзкие застолья.

Рори повернулась к двери, где собрались притихшие слушатели, но она их не замечала – перед ней стояла Маргарита, утонченная и хрупкая: темные кудри падали на изящные плечи, прозрачная кожа, бледная и светящаяся, великолепные жемчужины на ее тонкой шее, голубые глаза, глубокие, как море, бушующее за окном. Рори призвала на помощь свою память.

– «Сегодня вечером за столом я видела мужчину, которого до этого ни разу не встречала на ужасных сборищах, которые устраивает мой муж. Он капитан на одном из кораблей мужа, как и остальные, но он совсем не похож на них. Я все еще вижу его глаза – как он посмотрел на меня в первый раз. Он сидел, откинувшись на стуле, по правую руку от Генри и держал в руке бокал вина. Глаза его безучастно блуждали по комнате, на лице застыла ленивая улыбка, говорившая о том, что он находил окружающих недостойными его внимания. Он держался так высокомерно и величаво, будто бы это он, а не царственный Нептун правил пир, владел приливами и отливами и повелевал штормами». – Рори подошла к стулу, где, по ее предположению, сидел Кингсли. – «Затем он поднял взгляд и увидел меня. Сердце не успело сделать и одного удара, как отчуждение исчезло из его взгляда, он смотрел… удивленно. Увидев меня, он встал с галантностью и грацией, выдававшими в нем аристократа, но принятыми мною как данность. О, сейчас я все бы отдала, чтобы увидеть это снова. Наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде столько восхищения и поклонения, что оцепенение, в которое я ввергла себя несколько лет назад, растаяло словно туман. Я почувствовала себя несчастной и уязвимой, но женщиной, а не драгоценной фарфоровой статуэткой, служившей лишь украшением, роскошным придатком к богатому убранству комнат. Я не помню, что он сказал мне, но это прозвучало так тепло и с таким уважением, что я была готова расплакаться.

Я могла бы, наверное, даже возненавидеть его за это – за то, что он пробудил меня ото сна и заставил чувствовать и жить снова. И все же меня влечет к нему так невыносимо, так мучительно, так больно, как было в тот вечер, когда я вновь почувствовала себя человеком. Я все еще женщина, я все еще жива, красива и способна любить».

Эллисон растроганно всхлипнула.

– Как печально. Я плачу каждый раз, когда слышу или читаю это.

Рори посмотрела на своих слушателей. Чанс не отрывал от нее взгляда. Глаза его сверкали… желанием, страстью. Ее пульс участился. Не это ли чувствовала Маргарита в ту ночь, когда в первый раз посмотрела в глаза своего будущего любовника?

– Здорово, Рори, – сказал Эдриан, нарушая тишину. – Ты заставила Элли плакать так же, как тех налоговых служащих в прошлом году, помнишь?

– Заткнись, Эдриан, – шикнула на него Элли. – У тебя тоже глаза на мокром месте. Пойдем, Рори, осмотрим остальные комнаты.

Оторвав взгляд от Чанса, Рори последовала за сестрой. У нее дрожали руки. Впервые она поняла, что поддержка в заветной мечте может быть очень опасна для сомневающегося в ее исполнении. Особенно если мечта эта неосуществима.

Глава 8

Чанс наблюдал за Авророй, чей восторг и восхищение возрастали с каждой следующей комнатой. Гостиная была просторной и светлой, насколько можно было предположить по забитым досками высоким окнам, и находилась в той же части дома, что и столовая. В дальнем углу была небольшая, уютная ниша, образовавшаяся благодаря угловой башенке.

– Здесь можно устроить приемную для гостей, – предложила Рори. – Сюда, рядом с камином, мы поставим стол, а здесь – против окон, выходящих к морю, – диваны для посетителей.

– А может, приемную лучше устроить в комнате напротив? – сказала Эллисон.

– Вообще-то, – возразила Рори, – она больше подошла бы под сувенирный магазинчик: там столько полок, да и стол тебе понравился.

– Ты так думаешь? – Эллисон задумчиво поглядела через коридор, пытаясь представить себе свой будущий магазин. – А ведь ты права.

– Эй, минутку, а что же с моими книгами? – запротестовал Эдриан.

– Прости, братец, но тебе придется устроить библиотеку где-нибудь в другом месте.

Чанс улыбнулся, наблюдая, как старшая сестра быстро заражается энтузиазмом Авроры. Единственным, кто еще не потерял головы, был Эдриан – по крайней мере пока они не вошли, пройдя через кладовую, в кухню.

– Вот это да! – воскликнул Эдриан, первым войдя в просторную, полную шкафчиков и полочек комнату. Стены из красного кирпича, дощатый пол, деревянные балки, поддерживающие потолок, – все еще дышало ароматом специй и сырого дерева. – Вот это я называю кухней! Здесь можно приготовить еды на сотню человек!

– На этой рухляди? – Эллисон с непритворным ужасом посмотрела на старую плиту, покрытую толстым слоем пыли, и на другие древние кухонные приспособления, такие ветхие, что уже с трудом можно было угадать, для чего они когда-то предназначались.

– Пустяки! Мы выкинем все это на помойку и купим самое лучшее оборудование.

– Ты хоть представляешь себе, – вмешался Чанс, – что тебе придется сменить здесь проводку, прежде чем ты сможешь подключить свое новое оборудование?

– Еще бы! – сказал Эдриан. – Держу пари, нам придется сменить проводку во всем этом проклятом доме!

– Справедливое замечание, – согласился Чанс. – Прибавь сюда еще и отопление. Трубы тоже придется заменить…

– Все это преодолимо, – прервала его Аврора. Ее обиженный взгляд заставил Чанса почувствовать себя злодеем, коварным перстом указующим на недостатки дома. Но ведь даже если банк согласится ссудить Сен-Клерам нужную сумму, он не мог допустить, чтобы они так торопились со своим решением и очертя голову кидались в омут с головой.

Эллисон, бродя по дому, подошла к главной лестнице.

– А что находится под лестницей? – спросила она.

– Подсобные помещения, – ответила Саммер, спускаясь вслед за Эллисон. Под лестницей располагались кладовая, прачечная и дверь, ведущая в подвальный этаж. – Пойдемте, я вам покажу. Если вы уберете перегородки, получатся неплохие хозяйские апартаменты. Если, конечно, вы собираетесь жить здесь.